Текст книги "Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)"

Автор книги: Александр Зданович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)

Член Реввоенсовета фронта С. Гусев в срочном порядке проинформировал о поступивших предложениях В. Ленина. Председатель СНК отреагировал в этот же день и в своей записке Л. Троцкому указал: «По-моему, надо отнестись архисерьезно ввиду всего положения и 1) тотчас запросить Главкома, 2) поставить сегодня вечером в Цека…»[816]816
  Там же. С. 276.


[Закрыть]

На следующий день В. Ленин сформулировал свою позицию еще точнее. «Переданное Вам от Гусева предложение Яковлева, касающееся Крымской армии, – писал он Л. Троцкому, – нахожу архиважным. Советую предложение принять и назначить особую проверку, а независимо от нее тотчас же изготовить обращение – манифест за подписью Вашей, Калинина, моей, Главкома, Брусилова… Прошу Вашего скорейшего заключения, а лучше бы Вашего проекта манифеста»[817]817
  Там же. С. 277.


[Закрыть].

12 сентября 1920 г. «Воззвание к офицерам армии барона Врангеля» появилось в центральной партийной газете «Правда»[818]818
  Правда, 12 сентября 1920 г.


[Закрыть].

Однако далее не последовало никаких конкретных шагов, которые реально могли бы повлиять на ход боевых действий и, возможно, сохранили бы жизни многих белых офицеров, расстрелянных позднее в Крыму.

Не зная решения «верхов», сотрудники Особого отдела ВЧК продолжали работу с «поручиком». Оказалось, что он вовсе не поручик, а штабс-капитан, не Яковлев, а Всеволод Можаровский, бывший военспец Красной армии, в силу обстоятельств попавший в плен к белым в 1919 г.[819]819
  ЦА ФСБ РФ, архивное уголовное дело № Р-49369, л. 55.


[Закрыть]

Считая операцию вполне реальной, чекисты готовили В. Можаровского к отправке в Крым, снабдив его «Воззванием», приказом Л. Троцкого о назначении А. Брусилова командующим войсками бывшей Врангелевской армии, а также приказом главы РВСР о временном (до прибытия А. Брусилова) возложении обязанностей командующего на руководителя организации полковника Н. Соколовского.

На всех документах имелись подлинные подписи В. Ленина, Л. Каменева, Л. Троцкого, С. Каменева, т. е. всех высших руководителей советского государства и военного ведомства.

Свой приказ № 1 подписал 16 сентября 1920 г. и А. Брусилов – «Командующий всеми вооруженными силами, состоящими в подчинении барона Врангеля»[820]820
  Там же, л. 84.


[Закрыть].

Из этого следует, что он принял предложение председателя Совнаркома и руководителя Реввоенсовета. А между тем бывший генерал вынашивал совсем другие планы. Их он раскрыл через несколько лет, когда, находясь на лечении в Чехословакии, написал часть своих мемуаров, не предназначавшихся для опубликования в СССР. «Оставляю все это за границей в Праге, – отмечал А. Брусилов в своей рукописи, – у друзей… Конечно, нас всех там могут расстрелять за эти воспоминания»[821]821
  Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 2004. С. 236.


[Закрыть].

Из всего написанного к рассматриваемому нами вопросу имеет отношение следующий фрагмент: «Я думал: армия Врангеля в моих руках плюс все те, кто предан мне внутри страны и в рядах Красной армии. Конечно, я поеду на юг с пентаграммой, а вернусь с крестом и свалю захватчиков или безумцев в лучшем случае. Суди меня бог и Россия. Я пригласил в тот же вечер нескольких людей, которым вполне верил… чтобы распределить роли. Мы все обдумали»[822]822
  Там же. С. 284.


[Закрыть].

А. Брусилов надеялся на полную конспирацию задуманного. Но он не знал, что сотрудники Особого отдела ВЧК держат ситуацию на контроле. Еще с мая 1920 г. они прослушивали телефонные переговоры генерала и многое узнали из этого источника. Ежедневные сводки докладывались начальнику 16-го (офицерского – A. З.) спецотделения Я. Агранову и зампреду ОО ВЧК Г. Ягоде[823]823
  ЦА ФСБ РФ, ф. 1, оп. 5, д. 472, л. 74.


[Закрыть].

Кроме того, чекисты имели своих осведомителей из числа тех, кто бывал у А. Брусилова.

Отметим важный факт: подготовкой В. Можаровского к выполнению задания в Крыму занимался именно упомянутый выше Я. Агранов – разработчик дела А. Брусилова.

Исходя из изложенного, можно уверенно утверждать, что план взятия под контроль армии П. Врангеля не был реализован из-за выясненных особистами замыслов генерала и его сподвижников. А. Брусилов не оказался после этого в тюрьме исключительно по политическим соображениям.

Он был нужен как символ добровольного сотрудничества с большевиками бывших офицеров и генералов. Зато с теми, кто не успел либо по каким-то причинам не захотел эвакуироваться в Турцию, обошлись жестоко. Согласно тексту представления к награждению орденом Красного Знамени заместителя начальника Особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов Е. Евдокимова, возглавлявшего экспедицию по «очистке» Крымского полуострова, было изъято до 12 тысяч «белого элемента»[824]824
  РГВА, ф. 33988, оп. 3, Д. 41, л. 305.


[Закрыть].

Из приведенных примеров видно, что доверия к военспецам и особенно к тем, которые служили у белых, не было и быть не могло. Поэтому сразу после окончания Гражданской войны их начали активно изгонять из армии.

Еще в октябре 1920 г. в составе Особого отдела ВЧК создается специальное отделение «для урегулирования вопроса о белом офицерстве»[825]825
  ЦА ФСБ РФ, ф. 1, оп. 4, д. 11, л. 112.


[Закрыть].

Судя по отчету ОО ВЧК, данное спецотделение работало достаточно активно, если не сказать, что в авральном режиме. Были подготовлены и разосланы на места правила фильтрации белого офицерства, создавались соответствующие учеты, осуществлялась совместная с командованием Красной армии работа с прошедшими фильтрацию лицами, оставленными в рядах армии.

Только в последние месяцы 1920 г. более сотни приказов, телеграмм, директив, так или иначе затрагивающих вопрос о белых офицерах, направляется в органы ВЧК по всей стране. В это же время особыми отделами фронтов и армий было арестовано 89 бывших белых офицеров (из 659 арестованных вообще – А. З.). Лишь семь обвинялись в шпионаже, а 67 – в разного рода контрреволюционных действиях.

Несколько иное соотношение арестованных наблюдалось в особых отделах губернских ЧК: за контрреволюционные преступления было арестовано 714 человек, из которых 291 являлись красноармейцами; 166 – бывшими офицерами; 104 – советскими работниками; 75 – крестьянами; 34 – рабочими; 29 – кулаками[826]826
  Там же, л. 115, 116 об.


[Закрыть].

В то же время за шпионаж привлекли к ответственности только 6 военспецов.

Таким образом, мы видим, что даже в условиях Гражданской войны и первых месяцев после ее окончания бывшие офицеры подвергались репрессиям не столько за шпионаж, сколько за нелояльное поведение по отношению к новой власти. Перевоспитать, идеологически переориентировать большинство из них было задачей нереализуемой. Поэтому, как мы уже отмечали, решение напрашивалось само собой – увольнение из рядов Красной армии.

На июнь 1920 г. белых офицеров, захваченных в плен и добровольно перешедших на сторону советских войск, насчитывалось до 75 тысяч человек[827]827
  Архив УФСБ РФ по Омской обл., ф. 39, оп. 3, Д. 4, л. 77.


[Закрыть]. Из них, по результатам фильтрации, в воинские части Западного и других фронтов направили более 12 тысяч. А к концу 1921 г. в рядах РККА осталось лишь 1975 человек из указанной категории[828]828
  Кавтарадзе А. Г. Указ. соч. С. 174.


[Закрыть].

Это был результат работы специально созданной в декабре 1920 г. Центральной комиссии (ЦК при РВСР) под руководством заместителя председателя РВС Республики Э. Склянского и заменявшего его начальника Политического управления В. Антонова-Овсеенко. Из двенадцати членов комиссии двое представляли Особый отдел ВЧК – В. Менжинский и Г. Ягода[829]829
  РГВА, ф. 33988, оп. 2, д. 191, л. 40.


[Закрыть].

Наряду с Центральной комиссией работала и соответствующая структура при помощнике Главнокомандующего на Украине М. Фрунзе, поскольку основная масса бывших белых офицеров находилась в подведомственном ему регионе.

Уже на первом заседании ЦК при РВСР было постановлено разбить всех «белых» на четыре категории: а) подлежащие передаче в распоряжение Особого отдела ВЧК (весь комсостав, все добровольцы, все служившие в основных войсках Врангеля и Петлюры); б) могущие быть использованными для трудовой деятельности на Украине и в Крыму; в) те, кого можно зачислить в запасные части Красной армии; г) подлежащие направлению на различные работы в другие районы страны[830]830
  Там же.


[Закрыть].

Приказом РВСР № 1128/202 от 1921 г. устанавливались правила отбора бывших «белых» для дальнейшего прохождения службы. Все командующие военными округами, фронтами и армиями обязаны были до 15 декабря 1921 г. представить ходатайства на каждого человека в отдельности. Причем оставлению в рядах РККА подлежали только лишь лица, получившие высшее военное образование либо имеющие редкую военно-техническую подготовку (оружейные мастера, артиллерийские техники, военные топографы). Всех остальных приказывалось уволить в бессрочный отпуск[831]831
  Русская военная эмиграция 20-х – 40-х годов. Документы и материалы. Т. 1. Кн. 1. М., 1998. С. 361–362. Процесс определения кандидатов для дальнейшего прохождения службы затянулся, и приказ РВСР был выполнен полностью лишь в первой половине 1922 г.


[Закрыть].

Увольнением не исчерпывались административные меры по «белым». Всем губернским ЧК от Особого отдела ВЧК поступило указание о категорическом воспрещении допускать поселение бывших белых офицеров и чиновников в Сибири, на Кавказе, в Крыму, на Кубани и Дону, а также в Тамбовской губернии[832]832
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 3, Д. 673, л. 33.


[Закрыть].

В сентябре 1921 г. все многочисленные указания, иногда противоречившие друг другу и осложнявшие правильное понимание их местными сотрудниками органов госбезопасности, были переработаны и сведены в единые «Временные правила по вопросам бывших белых офицеров и военных чиновников», объявленные приказом ВЧК № 309[833]833
  Архив УФСБ РФ по Омской обл., ф. 39, оп. 4, д. 6, л. 237–237 об.


[Закрыть].

Согласно «Правилам», на каждого бывшего белого офицера заводилось личное дело, а также учетные карточки. При его перемещении из одной местности в другую личное дело пересылалось в соответствующую губернскую ЧК, кроме того, вносились изменения в учет ОО ВЧК. В приказе подчеркивалось, что подучетники «должны быть все время под бдительным надзором ЧК, и все сведения, поступающие о характеристике, их действиях и политической физиономии аккуратно подшиваются в личные дела». При передаче «белых» в распоряжение органов губкомтруда чекистов обязывали не допускать превышения безопасного процента их концентрации в одном учреждении, «дабы не дать им свить контрреволюционное гнездо».

В развитие упомянутого приказа РВСР руководство ВЧК предписывало, что назначение бывших белых офицеров, отобранных военными властями для дальнейшего прохождения службы в Красной армии, должно быть персонально согласовано с ОО ВЧК.

Особый пункт «Правил» посвящался тем, кто вступил в ряды большевистской партии. Их предлагалось рассматривать отдельно, выяснять, где и при каких условиях они стали членами РКП(б), кто из партийцев дал им рекомендации.

Снимать бывших белых офицеров с учета разрешалось лишь после самой тщательной проверки. Ходатайство о снятии с учета рассматривалось местным органом ВЧК, а затем направлялось в Командное управление Штаба РККА для согласования с Особым отделом.

Но даже при положительном решении вопроса авторы ходатайств оставались под негласным наблюдением. Особисты и сотрудники ГубЧК должны были «чинить неофициально препятствия им, при желании выехать в прифронтовые полосы, места неблагонадежные в политическом отношении, на занятие ответственных должностей и т. д.»[834]834
  Там же, л. 237 об.


[Закрыть].

В связи с амнистией, объявленной Всероссийским ЦИКом 3 ноября 1921 г., ВЧК издала три приказа, разъясняющих местным чекистским органам порядок ее применения к бывшим белым офицерам. Согласно приказу от 10 февраля 1922 г., предписывалось исключить амнистирование лиц, служивших в контрразведывательных и иных карательных учреждениях. С остальными предлагалось поступать следующим образом: осужденным и находящимся в тюрьмах или концлагерях – сократить сроки наказания, а тех, кто был приговорен к одному году лишения свободы, вообще освободить. В то же время в пункте пятом приказа указывалось: «Амнистированные бывшие белые офицеры и военчиновники не снимаются с особого учета, а передаются местным отделам труда для использования, а потому ранее изданные все приказы и распоряжения… должны быть на них распространены со всеми вытекающими отсюда последствиями»[835]835
  Русская военная эмиграция. Т. 1, кн. 1. С. 360–361.


[Закрыть].

В декабре 1921 г. ВЧК издала приказ, уточняющий и развивающий «Временные правила по вопросам бывших белых офицеров…». В соответствии с ним фильтрационные комиссии подлежали ликвидации, а их дела передавались в окружные особые отделы либо в особые отделы губернских ЧК. Предлагалось освободить всех бывших «белых», не занимавших должности командиров частей и не принимавших активного участия в борьбе с Советской властью. Остальных офицеров и военных чиновников приказывалось заключить в концентрационные лагеря на срок до двух лет[836]836
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 3, Д. 673, л. 39.


[Закрыть].

«Белые», демобилизованные из армии и отпущенные из мест заключения, направлялись в распоряжение НК труда и, под давлением ВЧК – ГПУ на соответствующие советские и производственные органы, устраивались на работу. Естественно, что чекисты не были альтруистами. Их волновали два вопроса: 1. За лицами, прикрепленными к конкретным рабочим местам, легче было организовать наблюдение; 2. Безработные бывшие белые офицеры, не имеющие возможности поменять место жительства в поисках работы, чтобы обеспечить свои семьи пропитанием и жильем, могли вновь встать на контрреволюционный путь[837]837
  Там же, л. 21.


[Закрыть].

А вот возвратиться в ряды армии и даже быть зачисленным в категорию командиров запаса для «белых» являлось большой проблемой. Заместитель председателя Реввоенсовета Э. Склянский направил в войска циркуляр, коим определялось, что лица комсостава, освобожденные из различных мест заключения по причине отбытия наказания, а также и административно-высланные, могут быть приняты в РККА лишь с ведома и согласия Особого отдела ВЧК по письменному заключению местных чекистских органов[838]838
  Там же, л. 28.


[Закрыть].

Объективный подход персонально к каждому «белому» обеспечить было нереально. Превалировала запретительная тенденция. И уже в середине весны 1922 г. заместитель начальника Секретно-оперативного управления ГПУ Г. Ягода отметил: «…вопрос с белыми офицерами запутался настолько, что его можно разрешить только самыми радикальными мерами». Он предложил Особому отделу разработать совершенно новые правила о бывших белых офицерах, согласовав их с военным ведомством. Г. Ягода полагал необходимым несколько либерализовать ранее применяемые меры. В частности, он настаивал на отмене ограничений по возможным местам поселения «белых», дав им возможность воссоединиться со своими родственниками. «Психологически это даже выгодно, – писал он, – так как… после стольких лет разлуки с семьей, испытав черт знает что, он едва ли рискнет вторично пуститься в какие-либо авантюры»[839]839
  Там же, ф. 1, оп. 6, д. 14, л. 1.


[Закрыть].

Кроме того, Г. Ягода не видел уже смысла держать «белых» в лагерях, разумеется, только тех из них, за кем не значилось конкретных преступлений перед Советской властью.

Еще одно обстоятельство подталкивало видного чекиста – набиравший темпы и масштаб процесс репатриации военнослужащих белых армий и националистических воинских формирований. Согласно вступившим в силу решениям высших органов политической и государственной власти на сей счет, реэмигрантам давались некие гарантии от уголовного преследования. Г. Ягоде представлялось более правильным выпускать из лагерей и давать льготы уже понесшим наказание и контролируемым уже более двух лет, чем тем, кто только что прибыл из-за границы.

Помощник начальника Особого отдела ВЧК А. Артузов менее чем за месяц провел необходимую работу, и 15 мая 1922 г. за подписями зампреда ГПУ И. Уншлихта и Г. Ягоды всем полномочным представителям ГПУ и начальникам окружных особых отделов была направлена соответствующая телеграмма.

Судя по ее содержанию, на местах (в каждой губернии) создавались комиссии по пересмотру дел бывших белых офицеров, снимались ограничения на районы их проживания, отменялся порядок получения разрешения на перемену мест работы и вводилась лишь обязательная регистрация в соответствующем органе ГПУ. Аресты бывших «белых» приказывалось впредь производить исключительно при обнаружении новых фактов из их прошлой деятельности либо за последующее участие в антисоветских акциях. На реализацию указанных мер отводилось две-три недели с обязательным отчетом в ГПУ[840]840
  Там же, ф. 2, оп. 3, д. 673, л. 55.


[Закрыть].

В то же время в результате согласования с военным ведомством были установлены точные границы районов, запретных для бывших белых офицеров. Они были объявлены приказом Реввоенсовета № 1674/330 от 6 июля 1922 г. А командное управление Штаба РККА дополнительно, и тоже не без влияния чекистов, запретило принимать «белых» в высшие учебные заведения[841]841
  Там же, л. 59,75.


[Закрыть].

Исследуя вопрос о бывших белых офицерах, мы обратили внимание на то, что изменение отношения к ним в тот или иной период зависело от колебаний внешней и внутриполитической обстановки. Так, например, из-за назревавших осенью 1923 г. революционных событий в Германии и возможного в связи с этим использования частей и соединений РККА органы госбезопасности нацеливались на усиленное наблюдение за особучетниками, в первую очередь за теми, кто числился в запасе и подлежал призыву по мобилизации. Аналогичные меры предусматривались и в отношении командиров РККА из числа оставленных на службе бывших «белых»[842]842
  Там же, л. 89.


[Закрыть].

В Штабе РККА было собрано специальное совещание под председательством члена РВС СССР И. Уншлихта, куда пригласили и помощника начальника Особого отдела ГПУ Л. Мейера (Захарова). Речь шла о пополнении комсостава армии бывшими белыми офицерами. Начальник мобилизационного отдела Штаба РККА Н. Шпекторов проинформировал собравшихся, что имеется 35 % некомплекта комсостава, причем только на Украине требуется более 5 тысяч человек Единственным источником пополнения, по его мнению, был призыв бывших белых офицеров. В свою очередь Л. Мейер сообщил, что ГПУ начиная с 1 июля 1923 г. осуществляет усиленное снятие их с учета и уже пересмотрено около 5,5 тысяч дел. Снято с особого учета (гласного – A. З.) было 2,5 тысячи человек. В целом же по СССР остается на особом учете 35 тысяч.

На совещании было принято следующее постановление: «1. В дополнение к отданному в мае месяце (1923) распоряжению ОО ГПУ местным органам последнего в месячный срок провести всесоюзную перерегистрацию бывших белых офицеров, состоящих на особом учете, производя переоценку их в политическом отношении на предмет определения возможности принятия в Красную армию… 2. Поручить ОО ГПУ принять все меры к ускорению хода дел по снятию с особого учета бывших белых и облегчению порядка по возбуждению ходатайств и реализации таковых». Намечалось также рассмотреть возможность снятия с учета действующих командиров РККА из вышеназванной категории и подготовить приказ РВС СССР относительно процедуры принятия «белых» в Красную армию[843]843
  РГВА, ф. 33988, оп. 2, д. 501, л. 13.


[Закрыть].

Наряду с указанными мерами командование РККА осуществляло и чистку рядов начсостава. Именно в 1924 г. состоялась «проверка» командных и административных кадров. Изучение отчетных документов ряда полномочных представительств ОГПУ со всей очевидностью показывает, что основой проведения чисток в большинстве случаев являлась информация особых отделов и территориальных органов госбезопасности. ГПУ Украины, к примеру, представило командованию данные на 181 человека из 211 предназначенных к увольнению из армии[844]844
  РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, Д. 306, л. 74.


[Закрыть].

Основными мотивами для демобилизации являлись политическая неблагонадежность и несоответствие духу Красной армии.

По итогам чистки, согласно отчету Наркомвоенмора, из 2598 бывших белых офицеров, числившихся в Красной армии на 1 июня 1923 г., осталось к 1 января 1925 г. только 397 человек[845]845
  Берхин. Военная реформа в СССР (1924–1925). М., 1958. С. 261.


[Закрыть]. В подавляющем большинстве они служили в различных органах военного управления и в учебных заведениях, поскольку доверять им командование подразделениями и частями армии считалось опасным с точки зрения возможного воздействия их на красноармейскую массу.

На рубеже 1920-1930-х годов почти все бывшие «белые», которые еще оставались на воинской службе, считались фигурантами уголовных дел о «вредительстве» и о контрреволюционных организациях. Дело «вредителей» в Военно-топографическом управлении ГУ РККА, рассмотренное в сентябре 1930 г. судебной коллегией ОГПУ, базировалось, к примеру, на бывших генералах и офицерах, ранее служивших в армии А. Колчака[846]846
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 247, л. 270.


[Закрыть]. Как контрреволюционеры, создавшие организацию для борьбы с Советской властью, в сентябре 1930 г. были арестованы и осуждены бывшие «белые»: Генерального штаба подполковник Буров, служивший начальником уставного отдела Штаба РККА, а затем в военном издательстве НКВМ; преподаватель Военной академии С. Коллегов; уволенные из армии в середине 1920-х годов Л. Поздняк, Б. Андреев и др. (разработка «Ромб»)[847]847
  Там же, АСД Р-28468, т. 1, л. 278.


[Закрыть].

Задержание группы бывших «белых» на Украине положил начало масштабному делу «Весна», по которому, в итоге, было арестовано более 3 тысяч человек[848]848
  З apxiвiв ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ, № 1 (18) Киiв, 2002. С. 209.


[Закрыть].

Репрессиям подверглись и многие репатрианты, возвращавшиеся в СССР на протяжении 1920-х годов. Среди них оказались и активно сотрудничавшие с советскими дипломатическими представительствами и аппаратами советского Красного Креста генералы А. Секретев, Е. Зеленин, А. Мильковский, полковник Э. Гильбих и др. При сомнительных, до сего времени не изученных во всех деталях обстоятельствах командиром запаса Красной армии Л. Колленбергом в 1929 г. был убит бывший генерал армии П. Врангеля, преподаватель курсов «Выстрел» Я. Слащев[849]849
  Неизвестная Россия. XX век. Вып. 3. М., 1993. С. 109.


[Закрыть].

К тем белым офицерам, которые не прошли по уголовным делам, применялись разного рода меры административного характера, включая лишение их избирательных прав. Так, об указанной мере говорилось в разделе 2 специальной инструкции Президиума ЦИК СССР от 3 октября 1930 г. Однако делалось исключение для «белых», впоследствии состоявших в рядах РККА. В то же время чекисты категорически возражали против каких-либо изъятий из общего правила. Заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода направил 3 ноября в Президиум ЦИК СССР письмо, где указывалось следующее: «ОГПУ просит пересмотреть п. „К“ § 6 раздела 2, т. к. весьма большое количество бывших белых офицеров, попадавших к красным, в значительной своей части механически вливались в части и учреждения Красной армии. ОГПУ считает в принципе возможным восстановление в избирательных правах гражданства СССР отдельных бывших офицеров, служивших в Красной армии, лишь в персональном порядке, с предварительным согласованием этого вопроса в каждом отдельном случае с органами ОГПУ»[850]850
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 255, л. 228.


[Закрыть].

Приведенный документ был одним из последних, где говорилось о бывших белых офицерах. В материалах делопроизводства ОГПУ за 1931–1934 гг. они если и упоминаются, то лишь как особучетники. Надо полагать, что в рядах РККА указанной категории военнослужащих в начале 1930-х годов практически не осталось.

На протяжении первого послевоенного десятилетия чекисты пристально наблюдали еще за одной категорией бывших офицеров – военными моряками. И это имело под собой некоторые основания, которые зачастую игнорируются авторами, пишущими на тему репрессий в отношении кадров РККА и РККФ[851]851
  См.: Черушев Н. Невиновных не бывает. М., 2004; Млечин Л. Русская армия между Троцким и Сталиным. М., 2002; Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930–1931 годы. М., 2000; Зонин С. Первый шквал // Морской сборник. № 11,1991. С. 78–84.


[Закрыть].

Прежде всего отметим, что морские офицеры болезненно отреагировали на крушение царизма. Понимая слабость Временного правительства, они предвидели возможность прихода к власти радикальных политических сил, и в частности большевиков. «Антантофилы», связанные много крепче, чем сухопутные коллеги с союзниками, они однозначно восприняли В. Ленина и его единомышленников как агентов германского Генерального штаба. Антибольшевистский накал у флотских офицеров был значительно сильнее, чем у армейских. В частях воюющей русской армии кадровый офицерский состав понес большие потери уже в первый период Мировой войны и, как отмечает исследователь этой проблемы А. Кавтарадзе, «был добит во время летнего наступления 1915 г.; уже к концу этого года подавляющее большинство ротных и даже часть батальонных командиров были офицерами военного времени»[852]852
  Кавтарадзе А. Г. Указ. соч. С. 26.


[Закрыть].

В отличие от армейских частей, на флоте доминировали кадровые офицеры – выходцы из дворянских семей, потомственные военные. Морские офицеры всегда являлись замкнутой кастой, со своими традициями и ритуалами.

Многие из них знали друг друга по учебе в единственном имевшемся в России морском кадетском корпусе или по службе на кораблях. Верность монарху не являлась для них пустым звуком, поэтому лишь небольшая часть «зараженных революционным духом» офицеров флота рисковала открыто обозначить свои идейные взгляды, заранее зная крайне отрицательную реакцию коллег. В массе своей флотские офицеры готовы были сражаться на открытом и тайном фронтах за Российскую империю, вести борьбу до полной победы над немцами и большевиками. Своими основными союзниками в этом они видели англичан. Именно с англичанами моряки на протяжении Мировой войны поддерживали наиболее тесные связи. Подтверждением сказанному является и тот факт, что адмирал А. Колчак, покинув пост командующего Черноморским флотом, уехал не куда-то, а в Лондон. С помощью англичан и на их деньги он возвратился в Россию и возглавил белое движение[853]853
  Гражданская война и военная интервенция в СССР Энциклопедия. М., 1983. С. 264.


[Закрыть].

В созданной на английские деньги Северо-Западной армии генерала Н. Юденича был сформирован Морской походный штаб во главе с адмиралом В. Пилкиным, который не руководил боевыми походами кораблей (вследствие их отсутствия), а сосредоточился на глубокой разведке в Кронштадте и Петрограде[854]854
  Рутыч-Рутченко Н. Контр-адмирал В.К. Пилкин и его дневник // Адмирал В.К. Пилкин. В Белой борьбе на Северо-западе. Дневник. 1918–1920. М., 2005. С. 16.


[Закрыть].

Разведывательную работу в Советской России В. Пилкин начал еще в конце 1918 г., налаживая связь с морскими офицерами, готовыми принять участие в вооруженном восстании, подобном произошедшему позднее на фортах «Красная Горка» и «Серая Лошадь». Ему удалось организовать нелегальную связь в Петрограде с адмиралом М. Бахиревым, который, в случае успеха восстания, должен был возглавить Балтийский флот. Судя по записям в дневнике В. Пилкина (опубликованном впервые в 2005 г. – A. З.), он подталкивал Н. Юденича к активным операциям на линии Кронштадт – Петроград. В докладе адмирала по этому вопросу говорилось о неустойчивом положении в Кронштадте и делался вывод, что «небольшой отряд офицеров может во взаимодействии с моряками овладеть Кронштадтом и его фортами, открывая этим наиболее верную возможность занятия Петрограда»[855]855
  Там же. С. 18, 120.


[Закрыть].

После разгрома армии генерала Н. Юденича адмирал уехал в Англию и принял на себя общее руководство, а частично и финансирование, разведывательной организации «OK», которая в своей деятельности опиралась прежде всего на морских офицеров, оставшихся в Советской России.

В опубликованном дневнике адмирала В. Пилкина находим подтверждение тому, о чем мы написали ранее относительно этой организации[856]856
  См.: Российские спецслужбы. История и современность. Материалы исторических чтений на Лубянке. 1997–2000 г. М., 2003. С. 11–14.


[Закрыть].

История зарождения и деятельности организации «OK» может стать предметом специального исследования. В рамках нашей работы отметим лишь некоторые факты. Во-первых, с приходом к власти большевиков Регистрационная (разведывательная и контрразведывательная – A. З.) служба Морского генштаба активизировала свои контакты с английской военно-морской и политической разведкой Англии. При самой деятельной их поддержке и по инициативе секретаря российского посольства в Лондоне В. Набокова состоялось учреждение организации «OK», костяк которой составили флотские офицеры, а первым руководителем стал лейтенант Р. Окерлунд, возглавлявший в 1915–1917 гг. морскую контрразведку в Скандинавии и уволенный со службы советскими властями. Он привлек к работе в Петрограде своих бывших коллег (В. Виноградова, А. Левицкого и А. Абрамовича), оставшихся в штабе теперь уже Красного Флота. Установилась тесная связь с военно-морским атташе Англии в Петрограде капитаном 2 ранга Ф. Кроми, активным участником так называемого «заговора Локкарта» и организатором подготовки затопления основных боевых кораблей Балтийского флота. Среди тех, кто должен был осуществить задуманное англичанами, находилась и группа офицеров, перешедших (формально, а не идеологически) на сторону большевиков. В 1918–1919 гг. ВЧК не смогла, в силу слабости своего разыскного аппарата, вскрыть враждебную деятельность многих членов «OK» и агентов Ф. Кроми. Однако факт существования организации и опора ее на сотрудников спецслужбы Рабоче-крестьянского Красного Флота стали очевидны уже к концу 1918 г. Вот что писал в своем докладе Председателю СНК В. Ленину следователь ВЧК В. Кингисепп: «Морская контрразведка за весь 1918 год не произвела ни одного ареста ни одного шпиона, не дала никаких сведений о противнике…»[857]857
  ЦА ФСБ РФ, ф. 1, оп. 3, Д. 349, л. 4.


[Закрыть]

Более того, флотская спецслужба собирала разведывательную информацию о состоянии морских и сухопутных сил Советской России в интересах англичан и белогвардейцев. В связи с делом Морской регистрационной службы подозрение пало и на начальника МГШ адмирала Е. Беренса[858]858
  Российские спецслужбы. История и современность. С. 12.


[Закрыть].

Члены организации «OK», и в частности капитан 1 ранга П. Вилькен, приняли самое активное участие в подготовке восстания в Петрограде и Кронштадте в 1921 г., стараясь приурочить его ко времени, когда ледовая обстановка позволит использовать как ударную силу боевые корабли, стоящие у пирсов крепости и на Неве. Внезапно вспыхнувший мятеж Кронштадтского гарнизона нарушил планы «OK» и других белогвардейских организаций. Однако упускать инициативу они не хотели, направив в крепость из Финляндии группу эмигрантов, среди которых не последнюю роль играл упомянутый ранее капитан 1 ранга П. Вилькен. Степень его участия отражена в статье правительственной газеты «Известия», подготовленной на основе допросов мятежников. «При первых выстрелах в Кронштадт явился барон Вилькен, – написано в статье, – и предложил вооруженную силу в количестве до 800 человек, состоящую из царских офицеров»[859]859
  Известия, 15 января 1922 г.


[Закрыть].

Уже после ликвидации мятежа П. Вилькен пытался использовать бежавших в Финляндию «кронштадтцев» в подготовке новой попытки восстания в Петрограде и организовал переброску нескольких групп на советскую территорию.

В отчете ВЧК за май – июнь 1921 г. говорилось о раскрытии «Объединенной организации кронморяков», которая состояла из присланных П. Вилькеном участников мятежа[860]860
  Из истории ВЧК, 1917–1921 гг. Сб. док С. 445.


[Закрыть].

В 1921 г. в Петроград нелегально прибыл капитан 2 ранга Л. Сахаров, уже несколько лет работавший в организации «OK», причем непосредственно в ее Лондонском центре. Он имел задачу проинспектировать состояние подпольных структур «OK» в городе после раскрытия Петроградской боевой организации[861]861
  Архив НТС во Франкфурте-на-Майне, фонд A-6/a. Переписка А. Абазы, без нумерации.


[Закрыть].

Л. Сахаров доложил по возвращении, что сеть «OK» в городе и на Балтийском флоте не пострадала, но ее пришлось временно законспирировать. «Необходима еще более строгая конспирация», – констатировал ревизор[862]862
  Там же, л. 11а.


[Закрыть].

В письме П. Вилькена в Лондон, в центр «OK», мы находим также информацию о нелегальном переходе советско-финской границы сотрудником «OK» – старшим лейтенантом Федоровым (псевдоним «Ферин»). Он подпольно работал в Москве и Петрограде с 1920 г. и поддерживал связь с организацией морских офицеров Балтфлота[863]863
  Там же, л. 17а.


[Закрыть].

Глава «OK» старший лейтенант А. Абаза запросил у Совета русских послов 90 тысяч фунтов стерлингов для продолжения активной деятельности разведорганизации, и в частности на усиление подпольного центра в Петрограде. Однако «держатели» царских финансовых средств за границей отказали ему, что привело к сворачиванию всех проектов «OK» к концу 1921 г.[864]864
  Там же, л. 23.


[Закрыть].

И тем не менее А. Абаза намечал сохранить линии связи с Советской Россией и даже предполагал завербовать адмирала Е. Беренса, состоявшего для особых поручений при РВСР и выезжавшего по поручениям Л. Троцкого в заграничные командировки[865]865
  Там же, л. 25.


[Закрыть].