Текст книги "Переворот (сборник)"

Автор книги: Александр Щелоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Полковник попался. Его в двадцать четыре часа вместе с семьей выслали на родину. Доказать, что фразы «Милая моя, давай, давай» и «О, кедвеш Илонка» были шифром, экспертам не удалось.

А капитан-инженер Белотелой нашелся сам. Три дня и три ночи он провел у вдовы Эржики Сабо в деревне Пискошпуста. Ему объявили только выговор. Расправиться со всей авиацией группы не позволил командующий войсками. Контрразведка удовлетворилась одной жертвой – полковником.

Так и в тот раз шпионская история обернулась заурядным альковным скандалом…

Воспоминания не оторвали Буртика отдела. Он продолжил разговор с Самохваловой:

– Я хочу подчеркнуть, Вера Николаевна, все наши усилия будут напрасны, если не удастся обнаружить следы заговора. Вы понимаете, о чем я?

– Не совсем.

– Милая моя!.. Можно я вас так назову? Важно обнаружить тенденцию, намерение совершить измену. Не только у Щукина, но и у его присных – Яшина, Терентьева… В вопросах государственной безопасности любое подозрение мы трактуем в пользу обвинения.

– Короче, если я обвиню генерала Щукина…

– Да, именно. И учтите, вам самой это ничем не грозит. Мы никому не сообщаем имена наших друзей. Тех, кто обнаружил предательство. В деле вы будете фигурировать под псевдонимом. Допустим, «Астра». Красивый цветок. Вас устроит?

* * *

Зеленый «уазик», покрытый тканевым тентом, стоял во дворе дома напротив скамейки, где сидели Буртик и Самохвалова. Магнитофон, закрепленный на кронштейнах, медленно мотал ленту. Два слухача – сам полковник Яшин и капитан Егоров, надев наушники, слушали разговор, происходивший на скамейке в сквере.

– Ну, подонок! – сквозь зубы процедил Яшин, услыхав фразу «Важно обнаружить тенденцию. Не только у Щукина, но и у его присных – Яшина, Терентьева…» – Вот мразь!

– Что? – спросил капитан Егоров и сдвинул наушник, чтобы лучше слышать полковника.

– Ты следишь? У тебя хорошо пишется?

– Так точно.

– Ой, смотри, Егоров! Сейчас эта запись для нас на вес золота!

* * *

Синицын жил на чужой даче уже четвертый день. Ольга Михайловна оставила ему ключи и даже показала, где в особом тайнике хранится ружье мужа – «винчестер» с вертикальными стволами. А сама в тот же вечер уехала в Москву. Всему этому предшествовали интересные обстоятельства.

После того как Синицын продрых на кушетке шесть часов, хозяйка спросила его:

– Вы поедете в город? Я уже собираюсь туда.

– Нет, останусь, – сказал Синицын, шкурой ощущая опасность возвращения.

– Что так? Вы же спешили в город, – сказала хозяйка. – Или я вас неправильно поняла?

Он смущенно замялся, не зная, что сказать. Потом объяснил:

– Мельком видел зеленого дятла. Не редкость, но все же…

– Где собираетесь жить?

– Перебьюсь.

– Зачем перебиваться? – сказала она. – Живите здесь. У нас.

Синицын широко раскрыл глаза.

– Вы же меня не знаете и вот просто так…

– Почему не знаю? Вы – биолог Синицын…

– Но я мог запросто соврать?

– Не соврали. Пока вы спали, я звонила мужу в Москву. Он проверил. Биолог Синицын – настоящий ученый. Сейчас его в городе нет. Как говорят соседи – он на выезде…

– Кто же ваш муж? У нас ведь так просто о людях справок не дают.

Ольга Михайловна улыбнулась.

– Он генерал. Служит в ФСК.

– И вы ему звонили?! Сказали, что у вас в доме посторонний мужчина?!

– Вы видите в этом нечто неприличное? – И вдруг, словно прозрев: – Неужели вы рассчитывали на роль моего любовника?!

Они посмеялись вместе.

– Ключи завезете к нам, на Кутузовский. Адрес я дам. На всякий случай, здесь на даче есть ружье.

Она повела его в кладовку и показала, где искать оружие и патроны.

* * *

Черный «мерседес» медленно въехал на улицу дачного поселка, раскинувшегося на краю красивой сосновой рощи. Проехав в глубину улицы, машина остановилась. Сергей Кремер, наиболее доверенный костолом из команды Шапиро, прошел к сторожке. Второй боевик – Костырин – прошел к даче, где, по их сведениям, был замечен Синицын.

Биолог только что вернулся с лесной прогулки и сидел на крыльце, отдыхая. Рядом, прислоненный к стенке, стоял «винчестер».

Через несколько минут к Костырину быстрым шагом подошел Кремер. Он взглянул на эмалированную табличку с номером дачи, закрепленную справа от калитки, и помрачнел. Сдвинув кепку на лоб, подтолкнул локтем в бок Костырина.

– Уходим.

– Куда?

– К чертовой матери! Давай!

– Что такое? Объясни. Разве не будем брать?

– Прокололись мы с треском, вот что. Я когда говорил: этот птицелюб – профессионал-чекист. А вы мне вместе с шефом лапшу на уши вешали: нет, нет, простак-дилетант, взять его за задницу и раздавить – пара пустяков. Вот и раздавили!

– Да в чем дело? Скажи толком.

– Ты знаешь, чья это дача? Генерала Максимова из ФСК. Иногда он сам здесь живет. Иногда крыша используется для конспиративных целей. Как в данный момент.

– Не-е мо-о-жет бы-ыть, – слегка заикаясь; протянул Костырин.

– Может. Ты знаешь, кто сюда привез Птицелюба? Жена Максимова. Он ушел с лесосклада, она его подобрала по дороге.

– Как они связались? Его же обыскивали. Я сам…

– Как и что, я не знаю, тем не менее он сумел ее вызвать.

– Что же делать?

– Линять побыстрее.

– А как насчет того, чтобы его убрать?

Кремер саркастически рассмеялся.

– Глупей ничего не придумал? Ты считаешь, он таскает записи с собой? Да они уже давно в ФСК. Для нас сейчас главное – уйти на дно. Нам они за своего человека такой бэмс устроят – будь здоров!

– Почему же до сих пор не устроили?

– Иди ты в задницу! Иногда трудно понять игры, которые ведут спецслужбы. Мы пасем его, а сами уже на чьем-то прицеле… Надо отсюда уматывать подобру-поздорову. И доложить Шапиро.

Черный «мерседес» промчался по улице дачного поселка в сторону магистрального шоссе словно кот, которого гнали собаки.

* * *

Дружков сидел в кабинете, задумчиво барабаня пальцами по столу. Крымов, расположившийся рядом с шефом, молчал, ожидая.

– Итак, Алексей, – начал Дружков, освобождаясь от мрачных мыслей, обуревавших его весь день, – давай подведем итоги. Как ты думаешь, понял что-то Васинский после нашего предупреждения?

– А черт его знает, – честно признался Крымов. – Но скорее нет, чем да.

– Думаю, ты угадал. Мои аналитики полагают, что и он отнес это событие к внутренним разборкам. Слишком нечист был этот Резо. Теперь Васинский усиливает активность. Стоит только посмотреть, какой тон взяла его пресса. Пора тебе заняться мальчиком.

– Может, все-таки начнем с кого-то посолидней? Прижмем главного редактора «Нынче» или другого. Все же фигуры? Мальчик – это пешка.

– Именно поэтому он нам и нужен. Без пешек любой король – просто ноль. Убери главного редактора, Васинский найдет другого. А вот разгребателя грязи ему найти труднее. Опыт одного предупредит других. Задумаются многие. Уверен, в их числе и главные редакторы.

– Начинать операцию?

– Начинай, но осторожно. Главное – никаких следов. В нашу сторону, разумеется. Если обнаружится хоть одна ниточка, я тебе, Алексей, башку сниму самолично.

– Без следов не обойдешься.

– Безусловно. А вот вести они должны в другую сторону. Допустим, в направлении Хрычева. Мальчик его общипал? Это известно всем. На встрече с журналистами Хрычев в сторону мальчика кулаком тряс? Тряс.

– Это нам обыграть?

– Зачем? Пресса сама обыграет. Им нужен только свершившийся факт.

– Пуля? – спросил Крымов.

– Нет, – жестко возразил Дружков. – На армейцев это не будет похоже. Они даже в Чечне вокруг одного дома грохот на весь мир подняли, помнишь? Вот и надо все делать в их стиле. Нужен взрыв, и погромче.

– Будет погромче.

– Исполнителя подобрал?

– Есть человек. Квасов Егор Фомич. Майор в отставке. Работал в наружке. Нуждается в деньгах.

– Пьет?

Крымов замялся.

– Да как сказать…

– Значит, пьет. Это недостаток, Алексей. Он у тебя и пиротехник?

– Нет.

– Кто подготовит заряд? Не у нас же его собирать?

– Есть человек. Женя Чекан. Помню, в нашей бригаде…

– Обоим заплатишь. Договорились?

* * *

В строгом генеральском кабинете – стол, пульт переговорного устройства, массивный сейф, флаг России о правую руку. Ни телевизора, ни обязательного для верноподданного служаки портрета президента за спиной. За столом, положив перед собой крепкие мужицкие руки, сидел Щукин с лицом сосредоточенным, хмурым. Рядом с ним стоял – руки по швам – полковник Яшин, такой же хмурый, хотя в глазах его поблескивали хитринки. Полковник знал способности своего генерала и ожидал, что представление будет разыграно в лучшем виде. Что-что, а подставки противников генерал Щукин умел использовать сполна.

Слева у торца стола на стуле с прямой спинкой, скромно положив руки на колени, в зеленом, облегающем красивую фигуру платье, блистая очарованием простоты, устроилась Вера Николаевна.

Взглянув на часы, полковник Яшин подал знак телевизионщикам. Ярко вспыхнули софиты. Операторы взвалили на плечи тяжелые камеры. Застрекотал киноаппарат.

– Введите задержанного, – приказал Щукин.

Отворилась боковая дверь, и в кабинет вошел Буртик, небритый, растерянный. В спину его слегка подталкивал плечистый конвоир в камуфлированном костюме с автоматом на груди.

Не доходя двух шагов до генеральского стола, Буртик остановился.

– Назовите себя, – обращаясь к нему, приказал Щукин.

– Товарищ генерал, – смущенно промямлил Буртик. – Вы меня…

– Отвечайте на вопрос, – оборвал его Щукин. – Здесь присутствуют люди, которым вы незнакомы.

Оказавшись под светом софитов, перед телевизионными камерами и окруженный микрофонами, кадровый контрразведчик, должно быть, чувствовал себя, как монашка, появившаяся голой в храме божьем.

– Майор Буртик.

– Должность?

– Но…

– Должность?

– Офицер контрразведки.

– Вера Николаевна, – уже иным тоном обратился Щукин к Самохваловой, – вы можете рассказать, что произошло между вами, корреспондентом центральной газеты, и майором Буртиком?

– Да, конечно. Майор Буртик пытался завербовать меня для слежки за вами, товарищ генерал.

Буртик стоял на дрожащих ногах, мокрый от пота, то и дело отирая лицо ладонью.

– Майор Буртик, это правда?

Буртик обреченно опустил голову и пробормотал что-то невнятное.

– Включите магнитофон, – попросил Щукин.

Полковник нагнулся, открыл ящик генеральского стола и вынул из него портативный магнитофон. Поставил на стол. Нажал клавишу. В комнате зазвучал женский голос: «Короче, если я обвиню генерала Щукина…»

– Это ваш голос, Вера Николаевна? – спросил генерал.

– Да.

«Вам самой это ничем не грозит. Мы никому не сообщаем имена наших друзей… В деле будет фигурировать только псевдоним. Допустим, «Астра».

– Это ваш голос, майор?

– Да…

– Кто поручил вам организовать слежку за генералом Щукиным? – задал вопрос полковник Яшин. – На каком основании вы собирали на него компромат?

– Никто не поручал. Это моя личная инициатива.

– Молодец! – иронически заметил генерал. – Прикрываешь начальство? Ай, молодец! Только суд вряд ли примет такую верность долгу во внимание. А судить вас будут за попрание Конституции. У вас было разрешение прокуратуры на организацию слежки за мной?

Стрекотала кинокамера. Светили софиты. Суетились телевизионщики. Сенсация вызревала на глазах…

* * *

Генерал Ивашин, директор Федеральной службы контрразведки, сидел за столом красный от злости и негодования, душивших его. Телевизионное шоу, проведенное генералом Щукиным, видели миллионы граждан России, его наверняка записали все иностранные информационные агентства и соответствующие службы зарубежных посольств. Теперь весь мир будет смаковать историю о том, как макнули Ивашина и подчиненную ему тайную службу в вонючую лужу гласности.

– Вы хоть понимаете, чем теперь от нас воняет?

Два генерала, стоявшие перед шефом навытяжку, опустили глаза. Они не смели словами высказать свое отношение к происшедшему.

– Матвей Васильевич, – спросил Ивашин после паузы, – ты выяснил, кто поручил этому засранцу Буртику кадрить журналистку?

– Он публично заявил, что это его личная инициатива.

– Он как солдат прикрывал грудью свое начальство. Но мне мозги пудрить не надо. С каких пор у тебя, Матвей, поощряется такая инициатива?

– Задание майору Буртику дано от нас. Из Москвы.

– Кто?! Кто посмел?! Что за бардак в твоем хозяйстве? С тобой это согласовано?

– Нет. Этим самолично распорядился полковник Колото вкин.

– Где он?! Почему не вызван сюда?

– Андрей Васильевич, я думал, вы в курсе…

– В курсе чего?

– Два дня назад Колотовкина отозвала администрация президента. Он получил генеральскую должность в хозяйстве Дружкова.

Несколько мгновений Ивашин сидел и растерянно молчал, тупо уставившись на генералов. Потом уже без всякой злости, просто устало и обреченно спросил:

– Вы, хреновы аналитики, теперь понимаете, кто нас поимел всех разом?

– Что делать?

– Буртика уволить из кадров к чертовой матери! Чтоб им у нас и не пахло!

– Что еще?

– Пусть юристы подумают, как мне все это объяснить прессе. Вы понимаете, что уйти от ответа теперь нельзя?

* * *

– Ну? – спросил Дружков Крымова, едва тот переступил порог начальственного кабинета. – Видел?

– Что именно, Иван Афанасьевич? – Крымова всегда ставили в тупик вопросы шефа.

– Телевизор смотришь?

– Помилуй Бог, когда? – не пытаясь увильнуть, сказал Крымов. – А что сучилось?

– Не забудь пожать руку Колотовкину. Он свое дело с этим дураком Буртиком провернул что надо.

– Значит, передача получилась?

– Шикарная, скажу тебе. Щукин этого майора вывернул наизнанку, как старую перчатку. Мне доложили, что сегодня Ивашин уже снимал со своих стружку.

– А Бизон?

– Он психанул. Ему не понравилось, что поставили под рентген Щукина. Но еще больше, что провалились так бездарно.

– Ивашин догадался?

– Думаю, да. Не дурак же. Но ваш виноград для него зелен.

– Око видит, а зуб неймет? – уточнил Крымов. И оба они засмеялись.

* * *

К дому на Вятской улице, где жил отставной майор Егор Фомич Квасов, Крымов приехал сам. Оставил машину за квартал и прошел остальное расстояние пешком. Дом был старым, давно требовавшим ремонта. В подъезде пахло помоями. Лифт не работал.

На четвертый этаж Крымову пришлось подниматься своим ходом. На звонок открыл дверь Квасов, массивный, уже начинавший оплывать мужчина, одетый по-домашнему в махровый, давно не стиранный халат. Сквозь редкие волосы Квасова просвечивала белая блестящая кожа головы. Красный мясистый нос выглядел созревшей ягодой клубники.

Увидев нежданного гостя, Квасов удивленно раскрыл глаза и прогудел баритоном:

– Генерал! Собственной персоной. Вот удивил, так удивил. Где-то собака сдохнет, не иначе.

– Ты мне нужен, Егор Фомич, – ответил Крымов, не поддержав шуток хозяина квартиры.

– Входи.

Квасов плотно притворил за гостем дверь и даже набросил на нее цепочку. Они прошли в комнату. Здесь все открыто свидетельствовало об одиночестве и крайней неряшливости хозяина. Грязные занавески на окне. Неубранный стол с остатками обеда. Мухи, ползавшие по цветастой клеенке.

Смахнув со стула прямо на пол старые газеты, Квасов предложил:

– Прошу, генерал! И слушаю тебя внимательно.

Крымов вынул из кармана пачку денег. По фиолетовым линиям на банковской упаковке Квасов определил – купюры тысячные. Штук сто. Спросил удивленно:

– Что это? Ты мне вроде ничего не должен.

– Аванс, – пояснил Крымов. – За небольшую услугу. Остальные деньги, – генерал помолчал, стараясь паузой придать своим словам особую весомость, – еще девятьсот тысяч, получишь по исполнении. Устраивает?

– Не слабо, – сказал Квасов и посерьезнел. – Такой куш за просто так не отваливают. Верно?

– Верно, но работа простая. Ни риска, ни чего-то противозаконного.

– За что же бабки?

– За срочность и качество.

Они проговорили больше часа. Крымов уехал только тогда, когда убедился, что Квасов понял абсолютно все и запомнил главное, не делая никаких записей.

Уже на другой день Квасов взялся за работу. Первым делом ему нужно было дозвониться до корреспондента «Московских вестей» Тимофея Жарова. Для этого Квасов вынужден был обойти четыре телефонные будки. Рывок к вершинам технической цивилизации, начатый горбачевской перестройкой, вывел московские таксофоны из зоны плохой работы в прошлом, и теперь они работали отвратительно. На одном аппарате трубка была с корнем вырвана руками неизвестного умельца. Другой автомат сглотнул пластмассовый жетон, утробно ухнув железным нутром, даже не сказав спасибо, связи не дал. Третий – вроде бы честь по чести послал вызов, но после того, как на противоположном конце сняли трубку, глотать жетон отказался. Квасов пытался силой протолкнуть кругляш в прорезь, но какая-то заслонка не позволила это сделать. Лишь четвертый автомат исполнил обязанность, ради которой его поставили на городской улице. Он исправно послал вызов, проглотил жетон и соединил Квасова с абонентом.

– Слушаю, Жаров, – раздался в трубке молодой звонкий голос.

– Тимофей Викторович, – не меняя голоса, сказал Квасов. – С вами говорит полковник юстиции. – Он на миг замялся и добавил смущенно: – В отставке. У меня есть документы, которые вас несомненно заинтересуют. Это продолжение темы о коррупции в армии. Если хотите, можем встретиться. Когда? Через полчаса, устроит? Метро «Арбатская». В центре подземного вестибюля. Узнать меня просто. Высокий, солидный. Без формы. В руке буду держать красную папку с тиснением «Для доклада». Я сделаю так, что вы ее увидите. Только не надо магнитофонов. И никаких других хитростей. Я работаю на вас, и играть будем честно. Договорились? Жду.

Квасов повесил трубку и улыбнулся: рыбка, кажется, клюнула.

Жаров подъехал в точно назначенное время без всяких задержек. Квасов, прибывший на место встречи загодя, успел хорошо осмотреться.

Даже в толпе пассажиров он легко узнал Жарова. Тот приехал со стороны «Площади Революции» в последнем вагоне поезда. Вышел на платформу, огляделся и прошел в центральную часть вестибюля. Шел к центру зала, ритмично постукивая по ладони свернутой в трубочку газетой. Невысокий парень с невыразительными глазами, в легкой курточке защитного цвета и серых нейлоновых брюках, с безразличным видом вышел из-за портала и, прислонившись к стенке, остановился. Жаров шел не оборачиваясь, и парень без опаски смотрел ему вслед.

Слежке за Жаровым Квасов не придал значения. Коль скоро дело ему поручил Крымов, он наверняка дал своим архаровцам задание проверить, насколько точно Квасов выполнит поручение. Старая школа – нормалек!

Быстро вышагнув из-под лестницы, которая вела на станцию «Боровицкая», Квасов приблизился к Жарову, демонстративно держа ярко-красную сафьяновую папку перед собой, как щит.

Журналист подошел к нему без колебаний.

– Здравствуйте, я – Жаров. Где мы можем поговорить?

– Здравствуйте, Тима, – сказал Квасов негромко. – Можно я вас так назову? Только не оборачивайтесь резко. За мной, похоже, следят.

Жаров понимающе кивнул. Предложил:

– Я буду показывать вам, как перейти на станцию «Библиотека Ленина», а вы говорите.

– Добро.

Квасов раскрыл папку, вынул оттуда две бумажки и передал журналисту. Затем махнул рукой в сторону эскалатора, показывая, что понял, куда ему идти. Сказал:

– Просмотрите бумаги. Только, ради бога, не здесь. Если вас заинтересует – все остальное передам через день в условленном месте. Идет? Договоримся по телефону. Я вам позвоню сам.

Жаров кивнул, соглашаясь. Они тут же разошлись. Журналист двинулся к выходу в сторону Воздвиженки. Лениво отвалившись от стены, парень в защитной куртке потянулся за ним.

Квасову пришла в голову озорная мысль: пусть Крымов знает, что и он, старый наружник Квасов, не лыком шит. Когда парень проходил мимо, он властно и крепко взял его за предплечье:

– Передай привет Алексею Алексеевичу, дружок!

Парень ошеломленно, будто карманник, схваченный за руку на месте преступления, посмотрел на Квасова.

– Вы ошиблись, товарищ! Какой Алексей Алексеевич? – спросил он с неподдельным удивлением. – Я такого не знаю.

– Алексей Алексеевич Крымов, – сказал Квасов. – Вам это что-нибудь говорит?

Он отпустил руку парня и посоветовал:

– А теперь бегом, догоняй!

* * *

В тот вечер Квасов лег спать в добром подпитии» В последний год, после того как умерла жена, он изучал богатства мировой культуры по цветным этикеткам книг в стеклянных обложках. На кухне в углу за месяц образовывался огромный завал пустых бутылок, именуемых в просторечии «тарой». Их приходилось периодически складывать в мешок и выносить на помойку: в магазинах тару больше не брали.

Хмель еще не выветрился из головы, когда длинной трелью залился будильник, стоявший на тумбочке под ухом. Квасов перепуганно вскочил, уставился глазами на окно, за которым светлело чистое утреннее небо. Однако поначалу он так и не мог понять, почему вскочил и для чего ему это надо.

Некоторое время сидел, тупо уставившись на прикроватный коврик, который не вытряхивал уже полгода. С удивлением обнаружил, насколько грязна подстилка, куда он ставит босые ноги: на ней лежал пепел от сигарет, клубки пушистой пыли, несколько окурков, выгоревших до фильтров.

Трещала голова, во рту стоял подлестничный кошачий запах, а глотку жгла жаркая сухость. Взяв со стола бутылку, которую он на ночь наполнял водой из-под крана, припал к горлышку и стал глотать крупными глотками пахнущую хлоркой жидкость.

Окончательно придя в себя, Квасов оделся и пошел к облюбованному таксофону, который без обмана соединял его с абонентами. Позвонил по номеру, который дал ему Крымов.

– Встреча состоялась, – доложил Квасов по-военному. – Рыбка клюнула.

– Прошло нормально? – спросил Крымов с привычным подозрением. Служба давно приучила его к чрезвычайной осторожности в ведении самых пустяковых дел.

– Нормально. Кстати, тебе мой привет не передали?

– Какой привет? – в голосе генерала прозвучало нескрываемое удивление. – И кто его должен был передать?

– «Хвост», который ты приклеил к заднице газетчика.

– Ты уверен, что он был? – теперь Крымов не сумел скрыть беспокойства.

Квасов понял: генерал досадует, что его агента удалось расколоть так быстро и просто.

– Даю руку на отсечение.

– Верю, старик. У тебя глаз – алмаз. Вторую часть акции на некоторое время задержим. Понял?

– Аванс? – спросил Квасов заинтересованно.

– Он твой.

– Лады, командир.

Не откладывая дела в долгий ящик, Крымов пошел с докладом к Дружкову.

– С газетчиком не все ладно, – сообщил он шефу озабоченно.

Дружков насторожился.

– Что именно?

– Квасов засек, что за мальчиком следят.

Дружков посмотрел на Крымова с пристальным вниманием.

– Ты за ним своих не цеплял?

– Боже упаси, Иван Афанасьевич.

– Тогда кто? ФСК – отпадает. Им Жаров перо в зад не вставлял. А вот Петяше Хрычу он насолил крепко. Может, это его люди?

– Похоже, – согласился Крымов. – Только где он взял исполнителей?

– ГРУ, – высказал соображение Дружков. – У них своя кузница кадров. Вот и сшибают куски для Петяши.

Дружков со злостью махнул рукой, словно хотел что-то срубить саблей.

– Этот дурень Квасов подумал, что «хвост» наш?

– Да, и просил агента передать мне привет.

– Он назвал твою фамилию?

– Само собой.

– Вот дурак! Остается надеяться, что о проколе агент своему шефу не доложит.

– В этом не сомневаюсь, Иван Афанасьевич. Но меры надо принять.

– Что предлагаешь?

– Выяснить, кто пасет мальчонку. Квасова списать после выполнения задания. Он тіік глупо засветился.

– Хорошо. Завтра приклей к Жарову своего водилу. Лучше двух. Кровь из носа, но узнать, кто его пасет. А насчет Квасова – решай сам. Тебе с ним виднее. Главное – не засветись ни в том, ни в другом деле.

Крымов улыбнулся.

– За нами такое не водится.

* * *

Выяснить, кто и почему пасет Жарова, Крымов поручил двум своим лучшим специалистам наружного наблюдения – капитанам Бабкину и Гудимову. Вычислить тех, кто сел на хвост журналисту, не составило большого труда. Его прямо с утра от самого дома повел невысокий серый мужчина малоприметной наружности. Увлекшись слежкой, он совершенно не заботился о своей безопасности. Это был либо дилетант, либо чрезвычайно самоуверенный человек, убедивший себя, что контрслежка за ним невозможна.

Во второй половине дня, когда Жаров был в редакции, произошла смена «хвостов». Бабкин повел утреннего трудягу, чтобы выяснить, кто он и откуда, а Гудимов остался, чтобы вычислить сменщика.

В шесть вечера, когда Жаров был в редакции, Бабкин по рации вышел на Гудимова.

– Довел до дому, – доложил он. – Живет на Дмитровском шоссе. Адрес есть.

– Вызови машину и приезжай ко мне, – приказал Гудимов, бывший старшим группы. – Второго будем отлавливать и потрошить.

– Понял, – доложил Бабкин и отключился.

Стоял тихий, по-летнему чудесный вечер. Пресненскую площадь переполняли автомобильные потоки. Над перекрестком стояло облако синевы бензинового перегара.

Жаров вышел из редакции рука об руку с маленькой черноволосой женщиной. Гудимов сразу обратил внимание на ее несоразмерно широкие бедра. Подумал язвительно: «На такую мужу со шкафа прыгать можно – не промахнется». Улыбнулся озорной мысли и двинулся за «хвостом», который быстро пересек улицу и приклеился к парочке.

Гудимов вел беспечного наблюдателя до тех пор, пока тот не проводил Жарова до дому и, посчитав свою миссию оконченной, дал себе отбой.

Взял Гудимов провожатого Жарова в тихом вечернем Чапаевском переулке. Окончивший работу «хвост» беспечно шел по улице, даже не оглядываясь назад. Гудимов прибавил шагу, быстро нагнал его. Было уже темно.

Точным, многократно отработанным на тренировках движением Гудимов схватил «хвоста» за горло, надавив одновременно на подбородок, чтобы зажать ему рот, и нанес сокрушительный удар – сперва в солнечное сплетение, затем в челюсть. Человек обмяк и стал оседать на землю. Гудимов отволок безвольное тело к железным гаражам в глубине чужого двора и положил на мокрую после дождя землю. Вынув из кармана шнурок, связал пленнику ноги в коленях, прихватил запястья и запихнул в рот туго свернутую тряпку. Затем, слегка поднатужившись, затащил его за мусорный контейнер.

По договоренности заранее вызванный Бабкин должен был ждать с машиной неподалеку – у кинотеатра «Ленинград».

Справившись со своим делом, Гудимов включил рацию и сказал напарнику, куда подогнать машину. Вдвоем они втащили связанного пленника в машину и бросили на заднее сиденье. Захлопнув дверцу, Гудимов сам сел за руль. Напарник устроился для страховки рядом с пленником.

Через несколько минут они подъехали к тихой улочке, носившей имя Академика Ильюшина. Гудимов прижал машину к тротуару, заглушил двигатель, погасил огни. Вдвоем они быстро и тщательно обыскали пленника, прощупав даже швы на костюме и рубашке. В руках Гудимова оказалось удостоверение личности офицера, металлический личный знак, записная книжка. Чтобы прочитать документы, пришлось зажечь свет в салоне. Закончив чтение, Гудимов присвистнул. Пленник оказался слушателем академии военной разведки Министерства обороны России.

– Ну, молоток! – сказал Гудимов с удивлением, когда пленник пришел в себя. – Значит, капитан Тужилкин. Виктор Федорович. Очень приятно. Будем знакомы.

Гудимов подхватил капитана за плечи и посадил на сиденье поудобнее. Вынул кляп изо рта. Погасил свет.

– Теперь давайте поговорим, Виктор Федорович.

– Я ни о чем с вами говорить не буду, – упрямо, по инерции приверженности к офицерскому кодексу чести сказал Тужилкин.

– А вот это уже глупо, – объявил Гудимов. – Тем более что от откровенности зависит ваша судьба. Не к лицу вам изображать из себя Зою Космодемьянскую. Да и вешать я вас публично не собираюсь. Вон на той стороне деревья. Утром вас найдут под забором холодным, с сильным запахом алкоголя. Да, Виктор Федорович, я забыл представиться – мы из службы федеральной контрразведки. Журналист Жаров – вам что-нибудь говорит эта фамилия? – обратился к нам за помощью. Ему показалось, что за ним следит мафия. Оказалось, это военная разведка…

– Нельзя оставлять капитана без альтернативы, – сказал Бабкин задумчиво. – Можно оставить его живым, но тогда придется сообщить министру обороны, что мы застукали офицера армии на деле, которое противоречит Конституции России. Так ведь обстоит дело, капитан?

– Я выполнял приказ.

– Нет, все же его надо убрать. Меньше хлопот. И начальству его будет легче списать – что возьмешь с алкаша?

– Что вы хотите? – спросил Тужилкин. От волнения у него сел голос.

– Это я скажу чуть позже, – ответил Гудимов. – Сейчас важнее рассказать вам о перспективах сотрудничества с нами. Ваши документы у меня. Сегодня я сниму с них ксерокопии. Завтра вы все получите назад. Начальству докладывать о происшедшем не надо. Если вы себе враг – доложите. Уверен, вас катапультируют из академии и из армии в двадцать четыре часа. Вам никто не поверит, что вы говорите правду о том, с кем имели дело. Мы, конечно, откажемся от контакта с вами. Только откровенность, Виктор Федорович, обеспечит безопасность и продолжение службы…

– Что вас интересует? Я скажу.

– Совсем немногое. Почем ГРУ заинтересовалось Жаровым?

– Точные мотивы мне неизвестны.

– И не догадываетесь? Не верю. Офицер разведки по самым малым признакам способен угадать, что интересует его шефов.

– Я думаю, нужен компромат на Жарова. Он несколько раз остро критиковал министра обороны и нашего шефа в своей газете…

– Логично, – согласился Гудимов. – Кто перед вами ставил задачу?

– Начальник академии лично.

– В обязанности слушателей входит слежка за гражданами внутри страны?

– Не думаю.

– «Не думаю» – не ответ. Вы знаете законы?

– В какой-то мере.

– И все же вели слежку?

– В порядке практики. Это предусматривается программой.

– Слежка без санкции прокурора? Интересная, я вам скажу, программа.

– Мне приказали.

– И у вас не возникло вопросов?

– Возникли.

– Вы их задали?

– Нет.

– Удивительная скромность, капитан Тужилкин! И давно вы водите Жарова?

– Уже неделю.

– На что обращаете внимание?

– На его контакты. Особенно с военными. Сказано, что желательно также выявить сексуальные связи на стороне, порочные наклонности…

– Выявили?

– Нет. По-моему, Жаров нормальный парень.

– Докладывали об этом начальству?

– Нет. Своих соображений от нас не требуют. Только факты. Контакты. Время. И все такое. Выводы делают там, наверху.

– Сколько человек работает по Жарову?

– Двое.

– Кто второй?

– Не знаю. Я отрабатываю смену, кто принимает объект – не знаю. Конспирация…

– Хороший ты парень, Витя, – сказал Гудимов сочувственно, – но в говне. И помочь отмыться я тебе не могу. Документы завтра утром найдешь в почтовом ящике. Давай я тебя развяжу. И еще, в случае нужды наша служба будет обращать-ся к тебе за информацией. Я надеюсь, ты это понимаешь. Подписки о неразглашении не беру. Ты и так будешь молчать… Давай развяжу.

* * *

Легким пружинящим шагом, чувствуя свою ловкость и силу, Тима Жаров взбежал на третий этаж и вошел в комнату, где уже более года работал как репортер «Московских новостей». В комнате пахло острыми французскими духами. За своим столом уже сидела Галочка Бергер, маленькая подвижная девица с пышной грудью, узкой талией и непропорционально широкими бедрами. Веселая и общительная, она быстро сумела связать себя прочной дружбой с Тимой. Однажды вечером они засиделись в редакции. Тима помогал Галочке подготовить к печати ее информацию. Галочка стояла за его спиной и через правое плечо смотрела на рукопись, которую правило острое перо талантливого коллеги.