Текст книги "За свободу моей страны"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Болито взглянул на Кэтрин. Силлитоу наверняка знает, сколько их, какова их ценность, а возможно, и секреты каждого из них.
Теперь он снова обратил внимание на Кэтрин, его прикрытые глаза ничего не выражали. «За столом будет много вина…»
Она коснулась бриллиантового веера на груди. «Я приняла во внимание ваше предупреждение, сэр Пол. Наш хозяин получает удовольствие и веселье от своих гостей, если они слишком много пьют, так ведь?»
Силлитоу поклонился. «Вы, как всегда, проницательны, леди Кэтрин. Я знал, что не нужно об этом упоминать».
Болито видел, как лица отворачивались, когда он ловил их взгляды. Ну и пусть смотрят, чёрт их побери. Он легко мог представить, как некоторые из этих мужчин выставляют себя дураками, а женщины становятся, возможно, не невольной добычей других. Он видел это в
армейских учреждениях достаточно часто. Думали ли они об этом сейчас, наблюдая за Кэтрин, видя в её неповиновении условностям угрозу собственной мужественности или вызов ей?
Он думал о ней в те последние дни на обожжённой солнцем баркасе, о том, как она поддерживала в нём надежду, когда всем остальным спасение казалось невозможным, а перспектива смерти – единственным спасением. Даже сейчас, когда она обернулась, чтобы оглядеть комнату, едва заметные шрамы от солнечных ожогов на её обнажённых плечах всё ещё были видны спустя столько месяцев с тех пор, как « Золотистая ржанка» разбилась о риф. Внезапно ему захотелось обнять её, держать до тех пор, пока ужасные картины в его голове не исчезнут.
Вместо этого он спросил: «Когда меня не будет…» Он увидел, как она напряглась, и понял, что Силлитоу старается не слушать. «Я бы ничего не желал дороже твоего портрета».
Она вздернула подбородок, и он увидел, как пульсирует жилка у неё на шее. «Я буду рада оказать тебе услугу, Ричард». Она протянула руку и сжала его. Комната словно опустела. «Ты всегда думаешь обо мне, никогда о себе…»
Она отвернулась, когда двери распахнулись и конюший важно крикнул: «Прошу вас, будьте стойки перед Его Королевским Высочеством принцем Уэльским, регентом всей Англии!»
Болито внимательно разглядывал его, когда он вошёл в пеструю компанию. Для человека такого веса он шёл лёгкой походкой; казалось, он даже скользил, и Болито вдруг вспомнил линейный корабль, теряющий ветер, плавно приближаясь к своей якорной стоянке.
Он не совсем понимал, чего ожидал: возможно, чего-то среднего между жестокими карикатурами Гилрея и картинами, которые он видел в Адмиралтействе. Он был лет на шесть моложе Болито, но его излишества ему уже не нравились. Будучи приверженцем моды, он был элегантно одет, волосы были зачёсаны вперёд по последней моде, а губы по-прежнему слегка сжаты в лёгкой улыбке.
Когда он медленно двигался по комнате, женщины делали глубокие реверансы.
а их партнеры кланялись, краснея от удовольствия, если их замечали.
Но принц, «Принни», как возмутительно обозвал его Силлитоу, посмотрел прямо на Болито, а затем, более нарочито, на Кэтрин. «Итак, вы мой новый адмирал». Он склонил голову перед Кэтрин, которая присела в реверансе. «Пожалуйста, встаньте, леди Кэтрин». Его взгляд остановился на сверкающем кулоне и на том, что лежало под ним. «Для меня это большая честь. Вы сядете со мной». Он протянул руку Болито. «У вас хороший портной, сэр. Я его знаю?»
Болито сохранял бесстрастное выражение лица. Курьер в Фалмут и письмо с инструкциями портному, старому Джошуа Миллеру, который неустанно трудился над новой формой. Остальные будут готовы, когда он поднимет свой флаг над «Неукротимым».
Он ответил: «Он работает в Фалмуте, Ваше Королевское Высочество».
Принц улыбнулся. «Тогда я его и правда не узнаю». Его взгляд снова метнулся к бриллиантовому вееру. «Вам, должно быть, скучно, миледи, жить в деревне, когда сэр Ричард в отъезде, а?»
«Я слишком занят, чтобы скучать, сэр».
Он нежно похлопал её по запястью. «Такой красавице не пристало быть занятой!»
Они провели его в соседнюю комнату. Болито слышал, что когда его недавно полностью разложили для более пышного банкета, стол достигал длины более двухсот футов, а из серебряного фонтана во главе стола струился искусственный ручей.
Похоже, их не разочаровало это скромное собрание. Целая армия лакеев и слуг выстроилась вдоль стен, а из дальних дверей тихо доносилась музыка.
Болито занял своё место без особого энтузиазма. Он узнал выражение глаз принца-регента – похотливую уверенность человека, привыкшего добиваться своего. Когда лакей отодвинул стул для Кэтрин, она взглянула на него через стол, её взгляд был очень спокойным и требовательным. Помните меня, они…
Казалось, он говорил, успокаивая его. Женщина в лодке. Та, которая любит тебя и никого другого.
Принц откинулся на спинку высокого кресла во главе стола. Болито подумал, что оно больше похоже на трон: спинка украшена витиеватой резьбой, изображающей перья его герба, королевскую корону и вензель GR. Казалось, он уже представлял себя королём.
Кэтрин сидела по правую руку от него, Болито – по левую. Что касается принца Уэльского, то остальные его гости могли думать, что им вздумается.
Он поднял одну руку, и мгновенно, словно хорошо обученный взвод королевских морских пехотинцев, демонстрирующий сложную технику, лакеи и слуги пришли в действие.
Как обычно, Болито ожидал, что будет произнесена благодать; более того, он увидел на противоположном конце стола сурового епископа, поднимающегося на ноги. Принц не подал виду, что заметил его, но Болито догадался, что, как и Силлитоу, Его Королевское Высочество почти ничего не упустил. Вскоре стол ломился от тяжести огромных блюд, одни из которых были золотыми, другие – серебряными. Должно быть, на кухне работало столько же прислуги, подумал Болито. Весенний суп, затем ломтики лосося с соусом из каперсов и жареное филе камбалы были поданы. Каждое блюдо насытило бы даже самого голодного гардемарина, но, окинув взглядом стол, Болито не заметил ни малейшего колебания: серебро сверкало в свете свечей, а руки двигались и опускались, словно гости не ели несколько дней.
Когда бокалы наполнились, принц заметил: «Это более лёгкое вино, леди Кэтрин, оно мне не очень по вкусу. Я предпочитаю что-то более плотное ».
Она встретилась с ним взглядом и сказала: «С Мадейры, кажется». Она никак не отреагировала на акцент, который он сделал на последнем слове; на самом деле, это было даже довольно забавно. Он ничем не отличался от других.
Мужчины, в конце концов. Она посмотрела на Болито и подняла бокал. «За нашего нового адмирала, сэр!»
Несколько человек, сидевших рядом, последовали их примеру, но большинство были больше озабочены опустошением своих тарелок в ожидании следующего предложения.
Принц сказал: «В самом деле, да. Я был впечатлён вашим выбором слов в Адмиралтействе, сэр Ричард, хотя ваш выбор флагмана удивлял меня, пока я не понял его логику. Жизненно важная необходимость в скорости и артиллерийском оружии, действующих как единое целое… многие всё ещё не верят в это. Купцы и прочие, которые видят лишь рост торговли и пополнение своих кошельков, если мы ослабим давление на противника. Эта война должна быть продолжена. Я настаиваю на этом!» Он криво улыбнулся Кэтрин. «Простите за эти разговоры, леди Кэтрин. Несомненно, вы уже достаточно наслушались об этом».
«Что касается сэра Ричарда, я всегда готов узнать больше, сэр».
Он погрозил ей пальцем. «Его воля – огромная ответственность».
Она спокойно ответила: «Разве нельзя сказать то же самое о каждом капитане, который плавает в одиночку, полагаясь только на свои собственные навыки и мужество?»
Он кивнул, возможно, удивлённый её прямотой. «Ах да, но ответственность адмирала абсолютна !»
Болито откинулся назад, когда руки в белых перчатках замелькали вокруг него, а тарелки словно по волшебству исчезли. Это дало ему время обдумать слова принца. Он слышал, что тот стремится усилить давление на французов, чтобы покончить с ними раз и навсегда. Неудивительно, что премьер-министр отсутствовал; Спенсер Персиваль склонялся к политике умиротворения, хотя бы ради того, чтобы избежать войны с Соединёнными Штатами.
Однако полномочия регента были строго ограничены еще на двенадцать месяцев, и нельзя было предпринимать никаких радикальных мер, которые могли бы иметь далеко идущие последствия и против которых по истечении этого срока мог бы возражать король, если бы оправился от безумия.
Он поднял глаза и увидел, что Кэтрин наблюдает за ним, не сомневаясь в опасностях, связанных с этим новым назначением. Им нужен был адмирал, который будет действовать без колебаний, который не будет медлить и ждать противоречивых указаний из Лондона. Такова была официальная позиция. Они оба знали реальность. Он часто говорил ей об одиночестве командира, когда он выходит в море без разрешения вышестоящего начальства. Если ты добиваешься успеха, другие приписывают себе заслуги. Если же ты терпишь неудачу, вина лежит только на тебе.
Он поднял за нее бокал.
Принц окинул взглядом следующее блюдо – изысканно украшенный набор из жареного ягнёнка, шпигованного каплуна, тушеной индейки, ветчины, языка и нескольких видов овощей. И, конечно же, ещё вина. Он сказал: «Мне следовало бы посадить вас на другой конец стола, сэр Ричард. Вы с этой дамой – словно заговорщики!»
Но он рассмеялся, и Болито заметил, что несколько гостей тоже закивали и засмеялись, хотя, возможно, и не услышали ни слова. Хорошо, что солдаты и матросы, в поле или в океане, которые часто расплачивались за свою службу жизнью, не видели тех, кто принимал их так близко к сердцу. «Мне сказали, что вы сначала поплывёте на Антигуа?» Он указал на лакея, который подал ему вторую порцию каплуна. Это дало Болито время взглянуть на неё и заметить тень боли от внезапного признания принца. Мне следовало сказать ей, когда я узнал.
Он ответил: «Я соберу там свою эскадрилью и надеюсь также получить некоторые знания о местности».
Принц промокнул подбородок и небрежно сказал: «Я знал вашего покойного мужа, леди Кэтрин. Он был очень пылким игроком». Он пристально посмотрел на неё. «Безрассудным, до такой степени опасным».
"Я знаю."
«Но у всех нас есть свои слабости. Даже у меня…» Он не стал вдаваться в подробности, но с новой силой набросился на тушёную индейку.
Затем он заметил: «Вы выбрали капитана, сэр Ричард». Он рассеянно щёлкнул пальцами в сторону лакея. «Тайак, не так ли? Вы могли бы выбрать любого капитана. Любой готов убить за такую возможность. И всё же вы выбрали его без колебаний. Почему?»
«Он превосходный моряк и опытный штурман».
«Но всего лишь командир скромного брига?»
Принц с изумлением смотрел, как Кэтрин положила руку ему на рукав.
Она тихо сказала: «Но разве не правда также, что Нельсон выбрал Харди своим флаг-капитаном, когда на самом деле тот командовал скромным бригом?»
Он разразился смехом. «Туше, леди Кэтрин! Я впечатлён!»
Она вздрогнула, когда бокал упал на стол, и вино, словно кровь, брызнуло на неё. Болито сказал: «Простите, сэр». Но он обращался к Кэтрин, и она это знала.
Свет одной из больших люстр ослепил его, и он промахнулся мимо бокала, когда тянулся к нему. Никто, казалось, этого не заметил.
Принц похлопал её по руке, лучезарно улыбаясь. «Мы выпьем ещё вина, пока эти ребята заменят скатерть». Он не убрал руки и добавил: «Мне так много всего хотелось бы узнать».
«Обо мне, сэр?» Она покачала головой и почувствовала тепло бриллиантового кулона на своей груди.
«О вас много говорят, леди Кэтрин. И вами восхищаются, я не сомневаюсь!»
«Меня любит только один человек, сэр».
Болито взглянул на лакея, который поставил ему стакан. «Спасибо». Лакей чуть не выронил поднос, и Болито догадался, что его редко узнавали, не говоря уже о том, чтобы к нему обращались.
Он посмотрел вниз, на стол, и увидел, что Силлитоу наблюдает за ним.
Слишком далеко, чтобы что-либо услышать, но достаточно близко, чтобы догадаться, что делает принц. Что он делал так часто и так хорошо.
«Мои шпионы доложили мне, что вы хорошая наездница. Возможно, когда сэр Ричард будет в отъезде, вы присоединитесь ко мне для верховой езды. Я обожаю лошадей».
Она улыбнулась, и игра света и тени на её высоких скулах делала её ещё прекраснее. «Я не пойду, сэр». Когда он наклонился к ней, она покачала головой и рассмеялась. «Даже ради вас!»
Принц выглядел удивлённым и неуверенным. «Посмотрим!» Затем он повернулся к Болито и сказал: «Все настоящие мужчины, должно быть, тебе завидуют». Его раздражение было очевидно, когда женщина, сидевшая в нескольких шагах от него, наклонилась вперёд и повысила голос так, что её стало слышно.
«Я задавался этим вопросом, леди Кэтрин, и другие, должно быть, спрашивали вас об этом после того ужасного кораблекрушения…»
Кэтрин взглянула на Болито и слегка пожала плечами. Это было знакомо. Его сестра Фелисити высказала то же самое предположение, которое собиралась высказать эта женщина.
«О чем вы задумались, мадам?»
«Все эти мужчины в одной маленькой лодке». Она огляделась, её глаза чуть-чуть заблестели. Очевидно, её не предупредили о любви принца к вину. «И вы – единственная леди среди них?»
Кэтрин ждала. Софи, по-видимому, не участвовала в этом испытании. Она была всего лишь служанкой.
Она холодно сказала: «Это не тот опыт, который я хотела бы повторить».
На противоположной стороне стола обеспокоенный мужчина с редеющими волосами яростным шепотом произнес: «Достаточно , Кэтлин».
Его жена, которая была гораздо моложе, покачала головой. «То, что женщины должны делать, но на глазах у всех…»
Болито резко сказал: «Вы никогда не спрашиваете о моряках, которые находятся в море в любых условиях, мадам? Как они живут? Почему они терпят такие условия? Тогда я вам отвечу. Это выходит за рамки
вам советую тоже!»
Принц кивнул и театральным шёпотом произнёс: «Полагаю, леди Кэтлин была бы рада такому опыту!» В его глазах читалось жёсткое отвращение, когда намёк дошёл до упомянутой женщины.
Остаток вечера прошёл в мучениях и дискомфорте. Принесли ещё одно великолепное блюдо: цесарку, котлеты из устриц и лобстера в карри, запивая всё вином. Наконец, подали ревеневый тарт с тремя видами желе и, наконец, чизкейки. Болито хотел потянуть часы, но знал, что хозяин это заметит и рассердится.
Он взглянул на Кэтрин, и она, глядя на него, надулa щёки. «Я не буду есть ещё целый месяц!»
В конце концов, всё закончилось. После того, как дамы удалились, джентльменов угостили портвейном и коньяком – последний, как заверил принц, не контрабандой. Болито догадался, что большинству гостей это было безразлично. Принц задержал их до последнего, как Болито и предполагал. Он наблюдал, как слуга приносит ему шляпу и плащ, но прежде чем он успел их взять, принц хрипло произнес: «Адмирал Болито, да пребудет с вами удача». Затем он взял руку Кэтрин и долго целовал её. Он посмотрел в её тёмные глаза. «Я никогда раньше не завидовал мужчинам, леди Кэтрин, даже королю». Затем он снова поцеловал её руку и взял её обнажённую руку в свои сильные пальцы. «Этот человек – сэр Ричард».
Наконец они сели в карету, и обитые железом колеса загрохотали по булыжной мостовой, выехав на темные улицы.
Он почувствовал, как она прижалась к нему. «Мне жаль, что Антигуа…»
«Я думаю, я знал».
«Ты была великолепна, Кейт. Иногда мне приходилось прикусывать язык».
Она потёрлась головой о его плечо. «Знаю. Я чуть не рассказала этой Кэтлин кое-что!» Она горько рассмеялась.
«Ты устал, Ричард?» – Она коснулась его руки. – «Слишком устал?»
Он просунул руку ей под плащ и погладил ее грудь.
«Я разбужу тебя, когда мы увидим Темзу, Кейт. Тогда и посмотрим, кто устал!»
Юный Мэтью слышал её смех. Столько экипажей и знаменитостей, но когда остальные узнали, чьим кучером он был, они стали обращаться с ним как с героем. «Подождём, пока они снова не доберутся до Фалмута», – подумал он. Можно даже приукрасить историю для Фергюсона и Олдэя и сказать, что с ним разговаривал принц Уэльский!
Темза в лунном свете отливала синей сталью, и Болито слегка пошевелился на своем сиденье.
Он услышал её шёпот: «Нет, я не сплю. Не убирай руку. Я буду готова».
Гостиница «Скрещенные ключи» была небольшой, но просторной и располагалась у дороги, ведущей на север из Плимута в Тависток. Дивизоры пользовались ею редко, что неудивительно. Джеймс Тайак, гуляя после наступления темноты, обнаружил, что местами ширина дороги едва позволяла проехать фермерскому фургону, не говоря уже о карете, запряженной четверкой лошадей.
Этим вечером он сидел в углу гостиной и размышлял, как гостиница себя окупает. Ею управляла простая маленькая женщина по имени Мег, вдова, как и многие владельцы гостиниц и пивных в Западной Англии. Из соседней деревни Сент-Будо сюда, похоже, заходили немногие, а днём большинство посетителей составляли фермерские рабочие, которые, слава богу, подумал он, держались особняком.
Он сидел в тени большого камина и смотрел на мерцающее пламя в очаге. Стоял апрель, деревья были в почках, поля пестрели птицами. Но по ночам всё ещё было холодно.
Скоро он поест, скорее всего, один из пирогов с кроликом, приготовленных Мэг. А потом, возможно, ещё одна прогулка. Он оглядел гостиную,
Мебель была выскоблена и чиста, стены украшены сценами охоты и старинными латунными украшениями. Это была его последняя ночь здесь. Он уставился на новый мундир, лежавший на скамье напротив его собственного. Цена на золотое шитьё выросла с момента его последней покупки, подумал он. Хорошо ещё, что он получил большую сумму призовых денег. Воспоминания нахлынули, внезапные и яркие: канонир Ларна пускает ядро по носу какого-то вонючего работорговца, испуганные чёрные лица, голые женщины, скованные цепями в своей грязи, словно животные. Сами работорговцы, португальцы и арабы, готовые давать взятки и торговаться. Когда их привели к нему, они поняли, что это бесполезно. Больше не было сделок, только верёвка в конце прохода во Фритаун или на Мыс.
Азарт погони, когда каждая перекладина грозит развалиться под напором парусины.
Теперь она была у Озанны. Тьяке не мог представить себе лучшего человека.
Он снова взглянул на свой сюртук, на новенький, яркий эполет на правом плече. Он подумал, что это как-то не к месту. Но теперь он капитан, пусть и младше. Интересно, рассказал ли Эвери сэру Ричарду, как он выдал его тайну, чтобы убедить его.
Предположим, Эйвери промолчал бы. Изменил бы я своё решение? Или всё ещё был бы на верфи в Ларне?
Вошли двое мужчин и сели за столик в дальнем конце комнаты. Мэг, похоже, знала их и принесла кружки эля, не дожидаясь просьбы. Возвращаясь на кухню, она остановилась, чтобы пошевелить камин. Если выражение лица Тьяке и поразило её, то она этого не показала. Возможно, она видела и похуже.
«Значит, завтра мы вас потеряем, мистер Тайк».
«Да», – сказал он, слегка отвернувшись от нее.
«Я велел Генри пораньше привезти свою повозку за тисом».
Завтра. Недели неопределённости. Время почти настало.
Тьяк не был в Англии много лет. По пути сюда с верфи он наблюдал за проплывающими пейзажами, словно
Чужак в чужой стране. Через весь город, лавка за лавкой. Парикмахеры и шляпники, художники и винокурни, и больше гостиниц и пансионов, чем он мог себе представить. Множество морских офицеров и матросов, которые, как он полагал, пользовались защитой и могли свободно приходить и уходить, когда им заблагорассудится. Он вспомнил недоверие в отряде Ларна , когда Болито разрешил его людям сойти на берег. Только один не вернулся. Пьяный, он упал в док и утонул.
Он также видел множество женщин. Некоторые были нарядно одеты и нарядны, возможно, жёны армейских и флотских офицеров. Другие, как Мэг из Скрещённых Ключей, пытались выполнять мужскую работу, заменяя тех, кто, возможно, никогда не вернётся домой.
Он сказал: «Мне здесь очень комфортно. Может быть, когда-нибудь я снова увижу вас».
Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и хотя он внимательно следил за ней, в ее глазах, когда они остановились на его лице, не было никакого отвращения.
«Я скоро принесу тебе ужин, цур».
Они оба знали, что больше не встретятся.
Он отпил бренди. Хороший напиток. Может, сюда забрели контрабандисты… Он снова подумал о своей новой команде. Насколько же она будет другой. Изначально спроектированный как небольшой корабль третьего ранга с 64 пушками, он был урезан до нынешних размеров за счёт удаления большей части верхней палубы и соответствующего вооружения. Но сорок 24-фунтовых пушек остались, плюс ещё четыре 18-фунтовых для носовых и кормовых погонных орудий. Тайк изучил каждую деталь корабля и его историю с момента постройки на знаменитой верфи Уильяма Хартленда в Рочестере на Медвее.
Он обдумал комментарии Болито и возможное использование корабля в случае войны с Соединёнными Штатами. Все новые крупные американские фрегаты несли 24-фунтовые пушки и по огневой мощи значительно превосходили английские фрегаты, такие как «Анемон».
Что еще важнее, возможно, его новое командование имело гораздо большее значение.
Дальность плавания. Её первоначальный экипаж, насчитывавший более шестисот человек, был сокращён до 270 человек, включая 55 морских пехотинцев.
Она по-прежнему была неукомплектована экипажем, но, в общем-то, она была у каждого корабля, находящегося в военно-морском порту или около него.
Все эти незнакомые лица. Сколько времени пройдёт, прежде чем он узнает их, их ценность, их индивидуальные качества? Как капитан, он мог спрашивать у своих офицеров всё, что ему вздумается. Уважение, как он видел на примере Болито, нужно было заслужить.
Он снова подумал о самом корабле. Тридцатичетырехлетнем, построенном из отборного кентского дуба, когда таких деревьев было хоть отбавляй. На новых судах некоторые доски были едва выдержаны, а каркасы были вырублены плотниками, не обработаны годами для дополнительной прочности. Некоторые были построены из тика на дубовых каркасах, как корабли компании «Джон», которые в основном закладывались в Бомбее. Тик был как железо, но моряки, которым приходилось работать и сражаться на нём, его ненавидели. В отличие от дубовых щепок, тик мог отравить человека, убить его гораздо медленнее и мучительнее, чем картечь.
Тьяке глотнул ещё бренди. Его новый командир впервые попробовал солёную воду, когда был на руках у матери.
Его лицо смягчилось улыбкой. Мы, должно быть, выросли вместе. Она даже была на Ниле. Он старался не прикасаться к своей израненной щеке. И в других сражениях. Чесапик и Сент-Копенгаген, а затем, будучи слишком маленькой для боевого порядка, она разделила все тяготы блокады и конвойной службы.
Должно быть, многие опытные капитаны задаются вопросом, почему сэр Ричард поднял свой флаг над старым переоборудованным кораблем третьего ранга, когда он мог получить всё, что пожелает. Теперь он был полным адмиралом. Интересно, что думает об этом Кэтрин Сомервелл. Он видел её так, словно она была рядом с ним, сначала в грязной и промокшей матросской одежде, а затем в жёлтом платье, которое он носил с собой с тех пор, как девушка, которую он выбрал, отвергла его. Странно, но он мог думать об этом без боли, словно это случилось с кем-то другим.
Он попытался вспомнить, есть ли у него всё необходимое, и мысли вернулись к любовнице Болито. Но это слово оскорбляло его. Его госпожа. Она позаботится о том, чтобы Болито был обеспечен всем необходимым, когда покинет дом.
Ему показалось, что он чувствует запах готовки, и он понял, как голоден. Было разумно хорошо поесть сегодня вечером. Позже он будет слишком напряжён и встревожен. Он снова улыбнулся, вспомнив, как Болито говорил ему, что всегда нервничает, когда принимает новое командование. Но помните, они гораздо больше беспокоятся о своём новом капитане!
А как насчет Джона Оллдея – «его дуба», как он его называл – будет ли он на этот раз так же спешить расстаться с землей?
Один из мужчин за другим столом поставил кружку и уставился на дверь. Его спутник чуть не пробежал через соседнюю комнату, где несколько рабочих пили сидр. И тут Тьяке услышал топот ног, изредка лязгающий металл.
Вбежала Мэг, держа в руках множество ножей и вилок.
«Пресса, сэр. Обычно они не так далеко от дома», – улыбнулась она ему. «Не волнуйтесь. Я прослежу, чтобы они вас не беспокоили».
Он откинулся в глубокой тени. Командовать вербовщиками было делом неблагодарным. Будучи младшим лейтенантом, он делал это лишь однажды. Скулящие мужчины и богохульные женщины. Как ни странно, хотя большинство береговых команд, исполнявших эту обязанность, сами были принуждены, они обычно были самыми безжалостными.
Из задней части гостиницы доносились приглушённые крики, и Тьяке догадался, что выбежавшего из комнаты мужчину схватили. Его спутник вернулся, дрожа, несмотря на сложенную защиту, которую ему посчастливилось нести.
Дверь с грохотом распахнулась, и в гостиную вошел молодой лейтенант.
Он резко крикнул: «Встаньте и пройдите досмотр!» Затем он, казалось, понял, что этого человека уже досмотрели.
и качнулся в сторону темной фигуры у камина.
«А ты! Ты меня слышал? Именем короля!»
Тьякке не пошевелился, а лишь выставил ногу и выдвинул сиденье скамьи в свет свечи.
Лейтенант уставился на сверкающий золотой галун и пробормотал: «Я не знал, сэр! Мало кто из офицеров ходит здесь».
Тьяке тихо сказал: «Вот почему я и пришёл. А не для того, чтобы на меня орал какой-то наглый щенок, прячущийся в королевском сюртуке!» Он встал. Мэг, два вооружённых моряка в дверях и мужчина, которого допрашивали, замерли, словно мимически изображая это.
Тьяке очень медленно повернулся. «Как вас зовут, лейтенант?»
Но молодой офицер не мог говорить; он словно завороженный смотрел на страшную рану Тьяке.
Затем он пробормотал тихим голосом: «Ларош, с-сэр».
«Могу ли я спросить, какой корабль?»
«Неукротимый, сэр».
«Тогда мы встретимся завтра, мистер Ларош. Я капитан Джеймс Тайк».
Внезапно вся гостиная оказалась в его полном распоряжении.
Мэг снова поспешила в комнату, держа в руках дымящийся котелок, завернутый в ткань.
«Мне очень жаль, цур».
Тьяке протянул руку и коснулся её руки. «Ничего особенного. Все мы когда-то начинаем».
Завтра это будет по всему кораблю. Он подумал об этом. Неукротимый. Мой корабль.
Он снова подумал о Болито, и это воспоминание успокоило его.
Они будут гораздо больше беспокоиться о вас.
Мэг оставила его ужинать, но задержалась в дверях, чтобы понаблюдать за ним и задаться вопросом, как это произошло, как такой красивый мужчина мог научиться принимать это.
Она тихо закрыла дверь и думала о нем еще долго после того, как он ушел.
5. «Неукротимый»
Возчик Генри слегка натянул вожжи, когда колеса загрохотали по первому булыжнику мостовой.
Он сказал: «Она стоит на якоре, цур». Он взглянул на волевой профиль своего пассажира, не понимая, почему кто-то добровольно выходит в море, будь он капитаном или нет.
Тьяке смотрел на сверкающую воду и удивлялся своему спокойствию. Нет, дело было не в этом. Он не испытывал никаких эмоций.
Он взглянул на стену и с облегчением увидел, что Ларн передвинула свою койку, несомненно, чтобы закончить переоснащение. Он подумал, знают ли они о его присутствии, наблюдает ли кто-нибудь за ним в телескоп прямо сейчас.
Он сказал: «В конце будет лестница».
«Хорошо, цур. Я прослежу, чтобы тебя ждала лодка».
О, ещё будет, подумал он. Даже если команда корабля не спала ещё до рассвета. Тьяке и сам не раз этим занимался. Ждал нового хозяина и хозяина, представлял, каким он будет: человеком, который будет управлять жизнью каждого, от старшего лейтенанта до юнги; который может повышать в должности, понижать в должности, высечь и, если понадобится, повесить любого, кто не подчиняется его приказам.
Он слегка поёжился, но не стал надевать плащ. Было ясное утро, море было полно танцующих белых лошадей, но дрожал он не от прохладного воздуха, а от этого мгновения, которого он так боялся, от этого самого дня.
Он увидел шквал брызг и понял, что это лодка отчаливает от причального буя. Его прибытие было замечено.
«Спасибо, Генри». Он положил несколько монет в кулак мужчины и уставился на большой, обитый медью сундук. Они прошли долгий путь вместе с тех пор, как он оправился от ран. Весь его мир заключался в нём.
Выздоровел? Вряд ли. Об этом невозможно было не вспоминать каждый день. Он видел своё отражение в чужих лицах, и ужас и жалость, которые он там видел, никогда не переставали ранить его.
Всю ночь он обдумывал всё, что узнал о «Неукротимом», голова была так забита, что готова была лопнуть, если он не сможет отдохнуть. Все лейтенанты были на борту во время ремонта, даже тот самый несчастный Ларош, который случайно забрел в гостиничный зал. Первая стычка. И их будет ещё много.
Он смотрел на пришвартованный корабль. Без своего первоначального топ-хэмпера на таком расстоянии он выглядел как любой другой большой фрегат. Как и «Валькирия », с главной орудийной палубой, расположенной выше, чем у кораблей пятого и шестого рангов, чтобы её сокрушительный бортовой залп мог быть использован с максимальной эффективностью. Он критически наблюдал за приближающимся судном, весла поднимались и опускались, словно крылья. Он подумал, что даже Олдэй одобрил бы это.
Он обернулся, чтобы ещё раз заговорить, но тележка исчезла. Остался только сундук. Гичка описала крутую дугу, носовой матрос зацепился багром за швартовное кольцо на лестнице.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем молодой лейтенант взбежал по лестнице и торжественно приподнял шляпу.
«Протеро, сэр! К вашим услугам!»
«А, да. Четвертый лейтенант». Он увидел, как брови молодого офицера удивленно поднялись, и на мгновение подумал, что память его подвела.
«Да, сэр!»
Тьяк нарочно повернулся, чтобы показать обожжённую сторону лица. Эффект был ожидаемым. Когда он обернулся, Протеро побледнел. Но голос его был сдержан, когда он отдавал приказы, и два матроса бросились за тяжёлым сундуком.
Тьяке взглянул на них, когда они спешили мимо, и окинул взглядом
предотвращено. Ларош, очевидно, рассказал мрачную историю об их новом капитане.
Протеро наблюдал, как сундук несут к гичке, несомненно, опасаясь, что он упадёт в воду. «Недавно вылез из мичманской каюты», – подумал Тьяк.
«Можем ли мы продолжить, мистер Протеро?»
Лейтенант с тревогой огляделся. «Я искал вашего рулевого, сэр».
Тьяке почувствовал, как его губы расплылись в улыбке.
«Боюсь, командир брига не бежит к своему рулевому!»
«Понятно, сэр», – он отступил в сторону и подождал, пока Тьяке спустится по заросшим сорняками ступеням.
Снова быстрые взгляды команды, и все мгновенно отвернулись, когда он пробежался взглядом по ним. Тиак сел на корме, прижав меч к бедру, как и перед тем, как покинуть Ларн.
