Текст книги "За свободу моей страны"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
За ним он увидел, как один из молодых гардемаринов тяжело дышит, а его глаза слезятся, когда он смотрит на другой корабль, ныряющий в воду.
А вдруг я ошибаюсь? Что войны не было, хотя он и многие другие этого ожидали? Два корабля прошли мимо, и больше ничего?
Он сказал: «С этим порывом ветра я намерен развернуться и атаковать его с правого борта. Он может предвидеть это, но не сможет предотвратить». Он вдруг улыбнулся. «Скоро увидим, принесли ли все наши учения хоть какую-то пользу».
Он снова посмотрел на свой корабль, и этот застывший взгляд был полон вопросов, подумал Хадсон; воспоминаний тоже. Недостающие лица. Гордость и страх, товарищество. Он прикусил губу. Если случится худшее, некоторые из принуждаемых могут попытаться сдаться. Он вздрогнул, осознав, что у него нет оружия, если не считать ангара, который ему подарил отец, когда он присоединился к «Анемоне».
«Это послужит тебе хорошую службу, мой мальчик, как и твоему прекрасному молодому капитану!» Что бы теперь подумал его отец?
Он видел, как капитан поднял бокал, чтобы изучить другой корабль, оценить его приближение, момент объятий.
Адам сказал: «Я вижу его, Дик. Это, совершенно верно, Натан Бир. Приготовьтесь выпустить лучших стрелков. Времени может быть мало». Хадсон уже собирался поспешить уйти, но что-то в голосе капитана заставило его обернуться.
«Если я паду, сражайтесь с кораблём изо всех сил», – он посмотрел на белый флаг, развевающийся на вершине. «Мы так много сделали… вместе».
Прогуливаясь по верхней палубе, Хадсон был поражен не напряжением, а атмосферой смирения. «Анемона» была быстрой. Если бы ей удалось прервать контакт, она легко потеряла бы «Янки» с наступлением сумерек. Какой смысл сражаться и умирать за горстку жалких торговых судов? Хадсон был молод, но он достаточно часто слышал подобные высказывания.
Он остановился возле Викэри, которая тихо сказала: «Она большая».
«Да. Но капитан Болито такой же опытный, как этот Командор Бир, о котором я всё время слышу». Он хлопнул его по руке и почувствовал, как тот подпрыгнул.
Вайкери взглянул на ближайший расчёт орудий, присевших под трапом за запечатанным иллюминатором. «Вы не боитесь?»
Хадсон разглядывал его, не отрывая взгляда от приближающейся пирамиды парусов. «Я больше боюсь это показывать , Филипп».
Вайкери протянул руку, словно они только что встретились на улице или в проселочной дороге где-нибудь в Англии. «Тогда я тебя не подведу, Ричард». Он смотрел сквозь дрожащую пелену на пустое голубое небо. «Хотя, боюсь, я не доживу до следующего дня».
Хадсон вернулся на квартердек, а слова друга запечатлелись в его памяти словно эпитафия.
Адам сказал ему: «Передай слово. Как мы и договаривались. Мы развернёмся и ляжем на правый галс. Все поняли?»
«Те, кто имеет значение, сэр».
К моему удивлению, Адам ухмыльнулся, обнажив белоснежные зубы. «Ей-богу, Дик, нам понадобятся все, даже этот болван Болдуин, пусть от него и в лазарете ромом разит!»
Хадсон ослабил вешалку и пробормотал: «Удачи, сэр».
Адам облизал губы и сказал: «Я сухой, как пыль!» Затем он слегка наклонился, чтобы посмотреть вдоль ограждения квартердека, используя его как линейку, когда длинный утлегарь «Юнити» впервые появился из-за плотно упакованных сеток гамака.
«Приготовьтесь! Опустите штурвал!»
«Руль на воде, сэр!»
Даже когда корабль накренился под действием ветра и руля, Адам нашел время увидеть, как один из морских пехотинцев, стоявший на коленях возле гамаков со своей длинной курткой Brown Bess, прислоненной к нему, повернулся и уставился на своего капитана.
«Откройте порты!»
Как по команде, крышки орудийных портов были подняты по обеим сторонам корабля, орудийные расчеты уже были готовы к действиям у талей, пристально глядя на корму в ожидании приказа.
"Закончиться!"
Подобно визжащим свиньям, каждую карету ловко оттащили в сторону, черные морды были направлены в пустое море и небо, в то время как Анемон продолжал кружить по ветру.
«Поднять главный парус!»
Адам шагал по наклонной палубе, пока ожидающие морские пехотинцы карабкались по вантам и тросам к боевым топам каждой мачты.
Мы сделали это! Мы сделали это!
Вместо того, чтобы идти на корме «Анемоны» , большой фрегат скользил мимо бушприта, его паруса были в смятении, когда он готовился последовать его примеру. Он поднял два дополнительных флага. Бир не был совсем уж неподготовленным.
«Стой! Держи её!»
«Спокойно, сэр! На юго-запад по западу!»
Адам смотрел, пока глаза не заслезились. «На подъём!»
Не отрывая глаз от «Юнити», он мог представить себе, как каждый командир орудия смотрит назад, наблюдая за его поднятым кулаком, как каждый солдат натягивает спусковой крючок.
"Огонь!"
Корабль затрясся так, будто сел на мель, поскольку орудия на своих талях потянулись внутрь, а из каждого правого борта повалил дым.
Всё напряжение мгновенно испарилось. С сумасшедшими воплями расчёты бросились на учения, над которыми они ругались и потели месяцами.
«Заткнитесь! Вытирайтесь! Загружайте! Выбегайте!»
Оружие было Богом. Всё остальное не имело значения, и каждый член экипажа усвоил это на собственном горьком опыте.
Руки потянулись вверх сквозь клубы дыма. «Готовы!»
Но Адам наблюдал за другим кораблём. Расстояние составляло около полутора миль, слишком большое для точного определения. Но он видел, как паруса « Юнити » дергались или уносились прочь, когда бортовой залп свистел над водой и обрушивался на неё, словно смертоносный ветер.
Адам поднял кулак. Это сработало. Три удара каждые две минуты.
"Огонь!"
Обломки плескались вокруг носа «Юнити» , пока она продолжала разворачиваться. Из её бака стреляли орудия меньшего калибра, и Адам взглянул на основное блюдо, когда в парусине образовалась дыра с чёрным ободком.
Теперь «Юнити» лежала поперёк правого борта и продолжала разворачиваться, набирая скорость, пока её марсовые матросы пытались натравить на неё королевских чинов, чтобы увеличить скорость. Впрочем, она в этом не нуждалась.
"Огонь!"
Адам вцепился в поручни, когда американец начал отбивать очередь из одного орудия в другое. Учитывая, что на английских кораблях было так много людей, Бир, вероятно, был удивлён ловкостью и уверенностью Анемон .
Он морщился, чувствуя, как железо врезается в корпус или пробивает такелаж над головой. Боцман и его команда метались из стороны в сторону, марлины и запасные такелажные снасти уже пригодились. «Юнити» всё ещё сохраняла преимущество. Если «Анемон» отойдёт по ветру, чтобы увеличить дистанцию, «Бир» даст ей в корму полный бортовой залп. Если их позиции останутся прежними, это лишь вопрос времени, орудие против орудия.
"Огонь!"
«Анемоны» было то, что, находясь по ветру, её орудия могли быть максимально подняты. Каждый снаряд попадал в цель; и раздались бурные крики радости, когда полубак «Американца» разнесло в щепки, а один из её носовых погонных пушек отбросило в сторону, прямо на команду.
Палуба сильно содрогнулась, когда сетки на квартердеке были разорваны на куски, а обгоревшие и изрезанные гамаки были разбросаны
мимо кричащих морских пехотинцев, которых отбрасывали в сторону, словно окровавленные тряпки.
Адам поднял матроса на ноги. «За дело, парень!» Но тот смотрел на него пустым взглядом, словно тот окончательно лишился рассудка.
Хадсон, без шляпы и с уже обнажённым анкером, поспешил на корму. «Картечь, сэр!»
«Ага». Адам вытер рот, хотя он был настолько сухим, что он едва мог глотать. «Он уверен, что не будет использовать тяжёлый металл на таком расстоянии!»
Корабль снова накренился, и он увидел два перевернутых орудия, струи крови текли по палубе там, где были убиты члены экипажей.
«Стой!» Третий лейтенант хлопнул себя руками по груди и, отбивая ноги, упал на палубу. Викэри прыгнул вперёд, чтобы занять его место. «Огонь, как попало!»
Восемнадцатифунтовки откатились в сторону. Каждый командир орудия, казалось, мог игнорировать хаос и смерть: люди, изрешеченные выстрелами, сидели у орудий на стороне, оставшейся в живых.
Адам даже не моргнул, когда двое морских пехотинцев спрыгнули с грот-мачты, чтобы присоединиться к ползающим, умоляющим раненым и тем, кому уже некуда было обращаться за помощью.
Хадсон крикнул: «Заставьте пушки работать, мистер Вайкери! Пошевеливайся!»
Лейтенант повернулся и стал всматриваться в корму сквозь сгущающийся дым, словно утопающий, тянущийся за веревкой.
«Заряжай! Выбегай!» Он пошатнулся, когда выстрелы ударили по нижней части корпуса, а ещё больше снастей упало на трапы, усугубляя разрушение и хаос.
Викэри поднял глаза и с недоверием смотрел, как реи и пробитые паруса «Американца» возвышаются над туманом выстрелов, словно скала. Хадсон блеванул и отвернулся, когда Викэри упал, сжимая в пальцах то, что нашёл и уничтожил заряд картечи. Лица не осталось. Даже в этом смертоносном аду Хадсон услышал…
Голос его матери. Такое английское лицо. А теперь, в долю секунды, он превратился в ничто.
«Сэр! Капитан попал!» Это был Старр, верный рулевой Адама.
«Вызовите хирурга!»
Хадсон опустился на колени рядом с ним и сжал его руку. «Полегче, сэр! Он скоро будет здесь!»
Адам покачал головой, оскалившись от боли. «Нет, я должен остаться! Мы должны сражаться с кораблём!»
Хадсон крикнул штурману: «Пусть свалится на два румба!» Его разум съёжился от постоянного грохота снарядов, ударяющихся о корпус. Но он мог думать только о капитане. Он видел, как Старр распахивает кафтан с яркими эполетами, и сглотнул, увидев, как кровь хлещет из бока Адама, покрывая его, окружая, словно нечто мерзкое и зловещее.
Раздался еще один оглушительный треск и грохот волочащегося такелажа, когда вся фок-мачта рухнула за борт, увлекая за собой в море паруса, сломанную обшивку и кричащих людей.
Каннингем наклонился и наложил повязку, которая за считанные секунды стала такой же кровавой, как его фартук мясника. Он посмотрел на Хадсона дикими, испуганными глазами. «Я ничего не могу сделать! Они там внизу мрут, как мухи!» Он пригнулся, когда ещё больше пуль пронеслось над головой или взорвалось смертоносными осколками, ударившись об одно из орудий.
Адам лежал неподвижно, чувствуя, как его Анемону разрывает на части непрекращающаяся бомбардировка. Разум продолжал угасать, и ему приходилось напрягать все оставшиеся силы, чтобы вернуть его. Боли почти не было, лишь оцепенелая омертвенность.
«Сражайся с кораблём, Дик!» Усилия были слишком велики. «О Боже, что же мне делать?»
Хадсон встал, его конечности были совершенно свободны, он не мог поверить, что среди стольких страданий и смертей он остался невредим.
Он поднял свой анкер и помедлил. Затем одним взмахом он перерезал фал флага, и в наступившей внезапной тишине он увидел, как флаг развернулся на всю длину линя.
пока он не поплыл над водой, словно умирающая птица.
Затем раздались оглушительные, как показалось, ликующие возгласы с окровавленной и расколотой палубы «Анемоны» .
Хадсон уставился на клинок в своей руке. Вот тебе и слава. Никто не станет использовать его, чтобы насмехаться над побеждёнными. Он слепо бросил клинок через открывшийся борт и снова опустился на колени рядом со своим капитаном.
Адам неопределённо ответил: «Мы задержали их, Дик. Теперь, в темноте, конвой должен быть в безопасности». Он с неожиданной силой сжал руку Хадсона. «Это был… наш долг».
Хадсон почувствовал, как слёзы жгут глаза. Солнце светило так же ярко, как и прежде. Движение усилилось, когда большой фрегат приблизился к борту, и вооружённые моряки хлынули по палубе, когда команда «Анемона» бросила оружие. Хадсон наблюдал, как люди, которых он так хорошо знал, смирились с поражением. Некоторые были подавлены и враждебны; другие приветствовали американцев с чем-то, похожим на благодарность.
Американский лейтенант крикнул: «Вот он!»
Хадсон увидел, как огромная фигура поднимается мимо заброшенного штурвала. Даже штурман упал. Всегда тихий человек, он умер так же тихо.
Натан Бир оглядел бойню на квартердеке.
«Вы главный?»
Хадсон кивнул, вспомнив описание этого человека Адамом Болито. «Да, сэр».
«Ваш капитан ещё жив?» Он несколько секунд стоял, глядя на бледное лицо Адама. «Переведите его, мистер Рук! Немедленно вызовите нашего хирурга».
Хадсону он сказал: «Теперь ты военнопленный. Тебе нечего стыдиться. У тебя не было никаких шансов».
Он смотрел, как Адама уносят на решётке. «Но вы сражались, как тигры, как я и ожидал». Он помолчал. «Каков отец, таков и сын».
Палуба накренилась, и кто-то крикнул: «Лучше покиньте корабль, сэр! Это был взрыв!»
Абордажная команда спешно подбирала пленных и тащила часть раненых к борту корабля.
Мимо прошёл Старр, рулевой капитана. Он прикоснулся к шляпе перед коммодором Биром и лишь на секунду взглянул на Хадсона.
«Они не отнимут у него корабль, сэр».
Палуба шла ходуном. Старр, должно быть, сам подготовил Анемону ко всему этому. Теперь она никогда не будет сражаться под вражеским флагом.
И я никогда не буду сражаться под своим началом.
Когда тьма окутала туманный горизонт, а « Единство» всё ещё лежало в дрейфе, выполняя импровизированный ремонт, «Анемона» отплыла и начала опускаться кормой вперёд, а прекрасная носовая фигура держалась за последний закат. Как же он этого хотел! Он вспомнил тихий комментарий Натана Бира и не понял.
Каков отец, таков и сын.
Он посмотрел на свои руки, которые начали неудержимо трястись.
Он был жив. И ему было стыдно.
Каждое мгновение пробуждало новый приступ агонии, боль, которая не давала даже дышать и думать. Звуки то нарастали, то затихали, и, несмотря на внутренние муки, Адам Болито понимал, что ему постоянно грозит потеря сознания, хотя его мутный разум подсказывал ему, что он не выживет, если потеряет сознание.
Он был на борту корабля, который его погубил, но всё было совсем не так. Казалось, голоса плакали и рыдали со всех сторон, хотя он каким-то образом понимал, что этот ужасный шум доносится откуда-то извне, словно из огромной двери, приглушённый и полный боли, словно сама бездна ада.
Воздух всё ещё был резким от дыма и пыли, и мимо проносились странные, шатающиеся фигуры, некоторые были так близко, что задевали его вытянутую руку. Он снова попытался пошевелиться, но боль не отпускала.
Он сжал его в железном кулаке. Он услышал другой голос и понял, что это его собственный.
В то же время он понимал, что голый, но не мог ничего об этом вспомнить, кроме того, что Хадсон держал его на руках, пока вокруг корабля гремел бой. Смутно помнилось, что его рулевого Старра с ним не было.
Он зажмурился и попытался прочистить разум. Фок-мачта рухнула за борт, увлекая за собой такелаж и рангоут, протаскивая корабль, словно огромный морской якорь, и подставляя его борт под смертоносные залпы.
Корабль. А как же Анемон?
Слух возвращался к нему, или он когда-то его терял? Далёкие, тихие звуки. Мужчины работали молотками; блоки и их снасти скрипели в том другом месте, где море всё ещё было синим, а воздух был свободен от дыма и запаха горелого такелажа.
Он поднял правую руку, но был почти слишком слаб, чтобы удержать её над своей наготой. Даже кожа была липкой. Кожа трупа. Кто-то за последней дверью закричал: «Не моя рука!» Затем ещё один крик, который внезапно оборвался. Для него захлопнулась врата ада.
На теле Адама лежала мокрая от крови повязка. Чья-то рука схватила его за запястье. Адам не мог сопротивляться.
«Не двигайся!» – Голос был напряженным и резким.
Адам пытался лечь на спину, чтобы сдержать распространяющийся огонь в боку.
«Он сейчас придёт». Другой сказал: «Что за чёрт!»
Сухой, душный воздух слегка дрогнул, и к столу подошла ещё одна фигура. Корабельный врач. В его голосе Адам уловил акцент. Французский.
Мужчина сказал: «Я не знаю ваших мыслей, коммодор. Он враг. Он лишил жизни многих из вашего отряда. Какое это имеет значение?»
Адам словно издалека узнал этот сильный голос. Пиво,
Он подумал. Натан Бир. «Каковы его шансы, Филипп? Мне не до лекций, по крайней мере, сегодня!»
Хирург вздохнул. «Это железный осколок размером с большой палец. Если я попытаюсь его извлечь, он может умереть. Если же нет, то это неизбежно».
«Я хочу, чтобы ты спас его, Филипп». Ответа не последовало, и он добавил с внезапной горечью: «Помнишь, я спас тебя от террора. Разве я сказал: „Какое это имеет значение?“» Почти грубо он продолжил: «Твои родители и твоя сестра, как это было? Их головы отрубили и насадили на пики, чтобы над ними глумились и в них плевали. Эта толпа была французской, не так ли?»
Кто-то поднёс к губам Адама губку, смоченную водой. Вода уже не была холодной или даже прохладной, и имела кисловатый привкус. Но когда он прикоснулся к ней губами, ему показалось, что это похоже на вино.
Снова коммодор. «Это всё, что он нес?»
Хирург устало ответил: «Это и его меч».
В голосе Бира слышалось удивление. «Женская перчатка. Интересно…»
Адам ахнул и попытался повернуть голову.
«М-моё…» Голова его откинулась назад. Это был кошмар. Он был мёртв. Реальностью было только это.
Затем он почувствовал дыхание Бира у своего плеча. «Вы меня слышите, капитан Болито?» Он схватил Адама за правую руку. «Ты храбро сражался, никто не станет этого отрицать. Я думал, что быстро справлюсь с тобой, спасу жизни и, если повезёт, захвачу твой корабль. Но я тебя недооценил».
Адам снова услышал свой голос, слабый и хриплый. «Конвой?»
«Ты спасла его». Он попытался смягчить ситуацию. «В тот раз». Но голос его оставался безмерно печальным.
Адам произнёс только её имя: «Анемона…»
«Она ушла. Ничто не могло её спасти». Кто-то настойчиво шептал из другого мира, и Бир, кряхтя, поднялся на ноги. «Я нужен». Он положил свою большую руку на плечо Адама. «Но я вернусь». Адам не заметил быстрого
Взгляните на французского хирурга. «Есть ли кто-нибудь…?»
Он попытался покачать головой. «Зенория… её перчатка… теперь она мертва».
Он почувствовал, как чистый ром льётся ему в рот, душит его, заставляя мысли кружиться ещё сильнее. Сквозь волны боли он услышал скрежет металла, а затем почувствовал, как жёсткие руки сомкнулись на его запястьях и лодыжках, словно наручники.
Хирург наблюдал, как кожаный ремешок помещают между зубами Адама, затем он поднял руку, и ремешок вынули.
«Вы пытались говорить, мсье?»
Адам не мог сфокусировать взгляд, но отчётливо услышал свой голос: «Мне жаль вашу семью. Ужасно случилось…» Его голос затих, и один из помощников хирурга резко произнёс: «Пора ».
Но хирург все еще смотрел на бледное лицо вражеского капитана, уже почти расслабившегося, когда тот упал в обморок.
Он положил ладонь на тело Адама и подождал, пока кто-нибудь из его людей снимет пропитанную кровью повязку.
Почти про себя он сказал: «Спасибо. Возможно, для некоторых из нас ещё осталась надежда».
Затем, кивнув остальным за запятнанным столом, он вонзил зонд в рану. Его разум настолько привык к мучениям, которые он видел на кораблях и на поле боя, что, даже работая, он мог думать о молодом офицере, корчившемся под его руками, который заставил грозного коммодора Бира умолять о его жизни. На самом пороге ада он всё ещё находил в себе человечность, чтобы выразить сочувствие чужим страданиям.
Когда он наконец вышел на палубу, было совсем темно, небеса были усеяны крошечными звездами, которые лишь слабо отражались в темной воде и простирались до невидимого горизонта.
Работы по ремонту и переоснащению прекратились, и моряки валялись на палубе, слишком измученные, чтобы продолжать. В темноте казалось, что трупы всё ещё лежат там, где упали.
в то время как воздух все еще был пропитан дымом и запахами смерти.
Хирург Филипп Авис прекрасно понимал, что моряки способны творить чудеса, и, даже не заходя в гавань, команда «Юнити» вскоре подготовит свой корабль к отплытию и новому бою. Только опытный глаз мог оценить всю свирепость английского фрегата.
А мертвецы? Они дрейфовали, падая, словно листья, в глубокую тьму океана, а раненые ждали, превозмогая боль и страх, что им может предложить новый рассвет.
Он обнаружил коммодора Бира сидящим за столом в большой каюте. Даже здесь вражеское оружие оставило свой след. На военном корабле выше ватерлинии не было безопасного места. Но любимый портрет Бира, изображавший его жену и дочерей, снова висел на своём месте, а чистая рубашка была приготовлена к утру.
Бир поднял взгляд, его взгляд был суров в свете фонаря.
"Хорошо?"
Хирург пожал плечами. «Он жив. Больше ничего сказать не могу». Он взял из большой руки Бира бокал с коньяком. Отпил и поджал губы. «Очень хорошо».
Бир улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз исчезли за долгие годы, проведенные в море.
«Коньяк, Филипп? Или тот факт, что ты спас жизнь врагу?»
Эвис снова пожала плечами. «Просто мне кое-что напомнили. Даже на войне нельзя забывать об этом».
После паузы Бир сказал: «Его дядя гордился бы им».
Хирург поднял брови. «Вы встречались со знаменитым адмиралом , который, как говорят, рискует не только жизнью, но и репутацией?»
Бир покачал головой. «Я становлюсь слишком стар для этой игры».
Он взглянул на одну из пушек, которые делили эту каюту, когда барабаны отбивали по четвертям. Она всё ещё была открыта.
ствол и снасти были сильно закопчены.
«Нет, никогда не делал. Но сделаю, это точно, как судьба».
Голова его устало кивнула, и хирург тихо выскользнул через замененную сетчатую дверь.
Бир дремал, думая о молодом капитане фрегата и неизвестной девушке по имени Зенория. В следующий раз, когда он напишет жене в Ньюберипорт, он расскажет ей о них… С чем-то, похожим на стон, он поднялся со стула.
Но сначала нужно было позаботиться о судне. Оценить повреждения, поддержать команду. Корабль всегда должен быть на первом месте.
Капитан Адам Болито не знал об объявлении войны между Соединёнными Штатами и Англией. Руководствуясь лишь инстинктом и юношеским опытом, он сражался с упорством, которое могло бы переломить ход событий, несмотря на превосходящую артиллерию « Юнити ».
Он поднял перчатку и поднёс её к свету. Такая мелочь, возможно, всего лишь жест, не имевший для женщины никакого значения. Но её потеря заставила Болито забыть о осторожности и приготовиться сражаться за свой корабль до конца.
Мысленно Бир все еще видел прекрасную фигуру с обнаженной грудью на носу корабля, когда Анемона окончательно отказалась от борьбы.
Потому что у ее капитана больше не осталось причин жить.
12. Свидетель
Лейтенант Джордж Эйвери замешкался у сетчатой двери, зная, что часовой Королевской морской пехоты наблюдает за ним неподвижным взглядом. Над головой он слышал приглушённые отрывистые приказы, голоса людей, спешащих на свои посты для последней смены галса перед входом в Инглиш-Харбор.
Он задавался вопросом, что может их здесь ждать,
приказы или новая оценка намерений Америки, а также перспектива свежих фруктов и возможность размять ноги на суше пришлись ему по душе.
Это было до того, как они встретились с конвоем и получили известие об Анемоне.
Вопреки приказу, небольшой бриг «Вятел» вернулся под покровом темноты к месту боя, но ничего не обнаружил. Командир брига, Николас Имс, без промедления прибыл на борт «Неукротимого» , чтобы доложить о происшествии.
Эйвери знал, что Болито разрывает себя на части из-за случившегося.
Имс сказал: «Анемон развернулся и пошёл в атаку, сэр Ричард. Никаких колебаний, никаких проблем – вы бы им гордились!»
«Я есть», – это было всё, что он сказал.
Из того, что смог рассказать командир брига, был один главный противник, возможно, с другими судами.
«Сперва, сэр Ричард, огонь был таким плотным и яростным, что я принял противника за лайнер». Он взглянул на их лица – Тайка, Скарлетта и своего адмирала – и с грустью добавил: «Но „ Анемон“ мог бы обойти любого из этих красавцев, поэтому я понял, что это, должно быть, один из новых фрегатов янки».
Обломков не было, а если и были, то их быстро унесло течением. А потом Имз описал одно маленькое чудо. Выживший, один из корабельных юнг. Ни живого, ни мёртвого его подняли на борт « Вудпекера». Чудо, что он вообще выжил.
Эвери взглянул на часового.
Морской пехотинец постучал по палубе своим мушкетом и крикнул: «Флаг-лейтенант, сэр!»
Выжившего немедленно перевели на флагман. Как сказал Имс: «На моём бриге нет места для хирурга!»
Неукротимого », Филип Боклерк, настоял на том, чтобы юношу дали отдохнуть и оправиться от пережитого кошмара. Сомнительно, что такой юный пациент когда-либо сможет полностью оправиться.
"Входить!"
Эвери вошел в главную каюту, его взгляд упал на поднос с завтраком Болито, к которому он почти не прикасался, на наполовину написанное письмо на столе и пустой стакан рядом.
«Капитан Тайак выражает свое почтение, сэр Ричард, и мы войдем в гавань через два часа».
«Понятно. Это все?»
Затем Болито резко встал и сказал: «Это было неуместно. Прошу прощения. Оскорблять вас, когда вы не можете ответить, непростительно».
Эйвери был тронут силой его слов. Казалось, он говорил всем телом, словно не мог вынести тишины.
Болито сказал: «Два часа? Отлично. Мне нужно поговорить с этим юношей. Сенд Олдей – у него особый подход к молодёжи. Я заметил это». Он потёр подбородок, гладко выбритый. «У меня тоже нет причин плохо к нему относиться. Лучший из людей, настоящий друг».
Оззард появился со свежим кофе и сказал: «Я ему скажу, сэр Ричард».
Болито снова согнулся и дернул себя за рубашку, как будто она его душила.
«Моя маленькая команда. Что я без них?»
Он начал выскальзывать из пальто, но Эвери сказал: «Нет, сэр. При всём уважении, я думаю, это может быть важно для парня. Ваш чин его не напугает. Думаю, он уже достаточно натерпелся ужаса».
Болито сказал: «Ты – настоящий сюрприз, Джордж. Я тебя выбрал, или всё наоборот?»
Эйвери наблюдал за его отчаянием. Ему хотелось помочь, но он не мог облегчить ему путь. «Полагаю, леди Кэтрин решила за нас обоих, сэр».
Он увидел, как Болито быстро взглянул на незаконченное письмо, и
знал, что он пока не может заставить себя сказать ей об этом.
За дверью Олдэй и сутулый секретарь Йовелл смотрели на мальчика, которого вытащили из моря. Из-под смерти. Он был свежеодет в клетчатую рубашку и белые брюки – самое маленькое, что удалось найти в казначейском складе.
Мальчик был очень худым, с испуганными карими глазами и шрамами от деревянных заноз, которые удалось очистить в лазарете.
Олдэй строго сказал: «Послушай меня, мой мальчик. Я не буду повторять одно и то же. Ты сейчас немного жалеешь себя, и это не так уж удивительно».
Мальчик смотрел на него, как кролик на лису. «Чего они от меня хотят, сэр?»
«В этой каюте находится лучший адмирал, которого когда-либо водила Англия, хотя мало кто из них может похвастаться этим! Он хочет спросить тебя о том, что произошло. Просто расскажи ему, сынок. Как будто он твой отец».
Он увидел, как Йовелл вздохнул, а мальчик начал всхлипывать.
«Мой отец утонул, сэр».
Эллдэй злобно посмотрел на Йовелла. «Это никуда не годится, да?»
Йовелл положил руку мальчику на плечо. «Пойдем со мной». Голос его звучал довольно строго, что было ему почти незнакомо.
«Отвечайте на вопросы, – сказал Олдэй. – Расскажите всё как есть. Это важно для него, понимаете?»
Оззард, наблюдавший от двери, без всякого выражения изучал маленькую фигурку. Йовеллу он сказал: «Тебе следовало бы стать школьным учителем!»
Йовелл добродушно улыбнулся. «Да, я был. Это и другие занятия».
Эйвери подождал, пока остальные уйдут, и пробормотал Олдэю: «Молодец». Мальчику он мягко сказал: «Сядь здесь».
Болито заставил себя замереть, пока мальчик сидел на стуле прямо напротив его стола. Он выглядел испуганным, едва отрывая взгляд от золотых эполет, и, очевидно, был ошеломлён размерами адмиральской каюты по сравнению с переполненной кают-компанией фрегата.
"Как вас зовут?"
«Уитмарш, сэр». Он помедлил. «Джон Уитмарш».
«А сколько тебе лет, Джон?»
Мальчик уставился на него, но руки его перестали дрожать, а темные глаза стали похожи на блюдца, когда к нему обратился адмирал.
«Двенадцать, кажется, сэр». Он скривил лицо, пытаясь сосредоточиться. «Я сидел в «Анемоне» восемнадцать месяцев».
Болито взглянул на листок бумаги, который скопировал для него Йовелл.
«И ты потерял отца?»
«Да, сэр». Он поднял подбородок, словно гордясь своим воспоминанием. «Он был рыбаком и утонул у Гудвинса». Раз уж он начал, то уже не мог остановиться. «Дядя отвёз меня в Плимут и записал добровольцем в « Анемон», там, видите ли, как раз был набор». Он нервно помедлил. «Сэр».
Эйвери узнал боль в серых глазах Болито. Мальчику, должно быть, было всего около десяти, когда дядя посадил его на королевский корабль, если он им был. В наши дни это было слишком распространённой историей. Женщины, брошенные на произвол судьбы, их мужчины погибали в бою или были слишком тяжело ранены, чтобы вернуться домой. Или утонули, как отец этого юноши. Этот мальчик стал для кого-то помехой, и поэтому его забрали.
Болито сказал: «Расскажи мне о битве. Где ты был, что делал? Постарайся вспомнить».
Он снова прищурился. «Мы заметили противника, когда вахтенные сменялись. Я слышал, как старый мистер Дэниел, канонир, говорил, что это был большой «Янки». Был ещё один, поменьше, но топ мачты не мог его разглядеть из-за тумана. Мы с моим другом Билли были на фок-мачте, сэр. На корабле так не хватало матросов, что даже мы были нужны на брасе».
Болито тихо спросил: «Сколько лет было твоему другу?»
«То же самое, что и я. Мы поднимаемся на борт вместе».
«Понятно». Теперь ему стало ясно, как и описывал командир «Вятлеков » . Адам считал, что должен сдерживать противника до наступления темноты, чтобы торговые суда смогли уйти, зная, что к тому времени для «Анемоны» будет слишком поздно. Он спросил: «Значит, ваш корабль собирался вступить в бой?» Он увидел, как мальчик кивнул, его глаза затуманились воспоминаниями. «Вы видели своего капитана, пока всё это происходило?»
«О да, сэр. Он всегда был рядом. Я пошёл на корму с сообщением и слышал, как он приказал первому лейтенанту спрятать морских пехотинцев и не ставить сети, чтобы янки не догадался, что мы делаем». Потом он улыбнулся; это было самое приятное, что случилось. Он сказал: «Наш капитан ничего не боялся !»
"Продолжать."
Мальчик сжал и разжал пальцы, испачканные смолой. «И тут началась стрельба, сэр. Мы открыли огонь первыми, но здоровяк-янки нашёл цель, и мы попали снова и снова! Вокруг падали рангоут и такелаж, люди умирали, крича – в шпигатах было столько крови, что я никогда не видел!»
Над головой раздавались голоса, босые ноги топали по настилу. «Неукротимая» меняла курс, направляясь к гавани. Но для этого мальчика это было словно возобновление битвы.
«Фок-мачту снесло, и весь бак был покрыт такелажем и парусами, которые сыпались на нас, словно что-то ужасное!» Он повернулся и впервые взглянул на Эвери. «Мы не могли двинуться с места, сэр. Люди пытались выбраться, другие падали за борт, словно попали в сеть. Меня крепко держали. Я пытался, пытался…»
