Текст книги "Сердце мира: часть вторая (СИ)"

Автор книги: Алекс Рауд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

20. Глаза Гор

Глаза Гор не видел ничего.

С тех пор как отряд покинул Эстараду, магическое зрение, позволяющее заглядывать в любой уголок гор, стало мешать, поэтому он закрыл

 глаза

 и из всевидящего стал слепым. Впервые Глаза Гор познал темноту, из которой нельзя сбежать в то же мгновение, – чувство, знакомое любому человеку.

Сначала это пугало, а потом он вспомнил о мести. Она горела внутри неугасаемым огнем, настолько ярким, что мрак оказался бессилен ее поглотить. Она поддерживала Глаз Гор в те моменты, когда он оступался на каждом шагу и ненавидел неровные тропы, себя, своего создателя, перешептывающихся за спиной хранителей – все вокруг за то, насколько он, одно из лучших творений Айгара, слаб.

Но, даже бредя в абсолютной тьме, он видел больше, чем многие люди.

Нет, не видел, тут же поправлял себя Глаза Гор. Чувствовал.

Он ощущал, как разрастается нат смерти, как тот не только охватывает пожарами леса и дома, но и проникает в человеческие сердца. Улавливал по оттенкам голосов и звукам резких движений то, как лепестки смертоносного цветка раскрываются в груди смешной ошибки Схемы по имени Та Шиин, его более опытного и оттого более сдержанного наставника Са Реана, Ришада и их соратников, которые недавно пришли в лагерь. Эти были заражены заразой сильнее, но она коснулась всех хранителей и тех, кто присоединился к ним.

Разве могло быть иначе, если они пришли туда, откуда нат смерти тянул лозы-щупальца?

Глаза Гор узнал бы этот зал, даже если бы Хетта, приведшая его сюда за руку, ничего не сказала. Здесь он впервые открыл

глаза

, и здесь узнал о том, что не одинок – у него есть братья и сестры. Теперь в этом же месте он ждал смерти в лице Саттаро.

Здесь сходились его начало и конец.

Ему самому было странно, что он втайне надеялся найти в Срединном зале Экоранты жизнь, хотя бы ее признак. Ведь должно было что-то остаться в сестре, если тело до сих пор лежит в предназначенном для нее резервуаре? Ведь конструкты умирают не так, как люди, чье сознание-память при гибели тела навсегда уходит из этого мира.

Но Глаза Гор не нашел ничего. Он сутками держал Сердце Мира за руку, изо всех сил пытаясь поймать хотя бы отзвук жизни и в то же время осознавая, что это бессмысленно. То, что делало его сестру живой, находится далеко отсюда, у Саттаро. Без артефакта ее тело – скорлупа от ореха, бесполезная сама по себе.

Поэтому Глаза Гор так удивился, когда в этой обители смерти почувствовал новую жизнь.

Она пульсировала в одной из тех, кто помог ему добраться сюда, – в женщине, раздражающе слабой, нелогичной, похожей на сотни тысяч себе подобных. В ее сердце тоже распускался бутон неминуемой смерти, но под ним билась новая жизнь. У нее пока не было четкой формы и разума, но она уже обладала волей.

Внезапно Глаз Гор огорчило то, что этому комку плоти придется погибнуть вместе со всеми ними, а потом удивило собственное отношение к еще не родившемуся, недоживому существу. Наверное, сказалось время, проведенное с людьми. Он столько наблюдал за ними, что заразился слабостью, как когда-то Глас Города.

Следовало помнить, что брата это свело с ума, но Глаза Гор не мог остановиться и перестать думать о произошедшем. Кругом стояла кромешная тьма и – большую часть времени – тишина. Никто не рвался общаться с конструктом. Вдали от Эстарады не о ком было заботиться.

Так он впервые познал сомнения.

Айгар с его приказами давно исчез. Одними ли Эстарадскими горами теперь ограничивается то, что нужно защищать? Что если сумасшедший брат был прав, только неверно выбрал направление?

Нет ли чего-то важнее мести, которая руководила Глазами Гор до сих пор?

Он не успел найти обоснование ответов – за ним с грохотом, криками, стонами пришла смерть. Глаза Гор выпустил недвижную ладонь сестры, поднялся и положил руку на плечо одного из стражей Срединного зала.

– Не торопись умирать, ошибка Схемы. Я пойду вперед.

21. Жена

«Решай, – шептал Лаане во сне голос матери. – Решай».

Миновали сутки, Рогир собирался уходить завтра утром, а она так и не решила, говорить ли Ташу о беременности и оставаться ли в Экоранте. Спать Лаана ложилась, проклиная собственную нерешительность.

Она знала, какой поступок будет правильным. Но… Стоило ей приблизиться к Ташу и посмотреть в его горящие неестественным огнем глаза, как в мыслях возникало какое-нибудь «но», и момент ускользал. То же самое «но» мешало ей подойти к щербатому, некрасивому Ке Рогиру и объяснить, что ждать ее утром будет не нужно.

Лаана не понимала, когда это она, заговорщица, тайно бросившая вызов всей знати Тамин-Арвана, сделалась настолько трусливой. Может быть, когда ее смелость обернулась страшной глупостью, искорежившей жизни близких людей? Или когда она наконец нашла то, что ей действительно дорого?

Так или иначе, а ответить голосу, требовавшему «Решай!», ей было нечего. Но он продолжал, и продолжал, и продолжал звучать в ушах…

Пока не превратился во «Вставай, чтоб тебя!».

– Вставай, ну же! – прошипел знакомый голос, принадлежавший вовсе не матери.

На сей раз Кирна к словам присовокупила оплеуху, и Лаана со стоном очнулась.

– Ты с ума сош… ш-м-м! – возмущенно промычала она, когда Повариха заткнула ей рот ладонью.

Силанка наклонилась так низко, что лица коснулось ее дыхание.

– На нас напали.

Остатки дремоты слетели в мгновение ока. Лаана огляделась.

Еще не до конца угасшая жаровня осветила пустую постель рядом с ней – Ташу сегодня выпала ночная смена в Срединном зале. В подземном помещении, которое они из-за нехватки места в Экоранте делили с Ташем и еще двумя хранителями, тоже никого не было. Похоже, сигнал к подъему услышали все, кроме Лааны.

Через прикрытую дверь доносились крики, растерянные голоса и гул ударов. Петляющие подземные коридоры так искажали звуки, что невозможно было понять, насколько далеко идет сражение.

К горлу подступил тошнотворный страх.

– Забвение? – спросила Лаана.

Кирна застыла на миг, пока не вспомнила, что так у эс-Мирдов звали Саттаро.

– Подонок где-то нашел конструктов и натравил их на нас. Если они пробьются, в живых никого не оставят. Быстро вставай и иди к загону.

Из-за обвалов бывшие загоны для скота оказались в стороне от коридора, ведущего к Срединному залу. Хранители надеялись, что, если Саттаро будет пробиваться в крепость Айгара силой, он не станет отвлекаться и направится прямо, поэтому загоны переоборудовали в лазарет. А близость к поверхности позволяла при безвыходном положении выбраться из обреченной крепости. Главное, чтобы рядом был кто-нибудь из хранителей, который снял бы охранные чары и распечатал выход.

Лаана кивнула. Все равно она бесполезна в бою, зато могла бы помочь Жрецу в перевязке пострадавших.

– Ты со мной?

Кирна помотала головой и показала блеснувший в полутьме топор-чекан. Как и любая из хранительниц, она умела постоять за себя.

– Конструктам нельзя прорваться.

Из коридора донесся грохот и глухие стоны. На лице Кирны появилась гримаса ужаса.

– Так быстро? Птица же обещал, что гармы их задержат… Проклятье, если б не эти конструкты! – опомнившись, она ошалелыми глазами посмотрела на Лаану. – Давай, к загонам!

Больше не говоря ни слова, Повариха выскочила в дверь – только мелькнула в проеме по-мужски одетая тень с длинной растрепанной косой. Лаана торопливо оделась и выскользнула следом, направившись в противоположную сторону. Почему-то показалось, что это последний раз, когда они видятся с силанкой.

Мимо, переговариваясь отрывистыми предложениями, пробежали двое из воинов-ашареев, пришедших вместе с Ришадом. Оба позвякивали чешуйчатыми доспехами и бармицей, прикрепленной к закругленным шлемам с наносниками. Лаана едва успела уступить дорогу, чтобы ее не сбили с ног.

Сзади снова бабахнуло. От раздавшегося после этого тонкого вопля – растерянного, отчаянного – у нее чуть не остановилось сердце. Голос она не узнала, лишь поняла, что это не мать, не Таш и не басивший Реан. Крик оборвался так же резко, как начался, словно раненому воину отрубили голову.

Колени Лааны противно задрожали. Она уже не шла – неслась по полутемным коридорам Экоранты. Скорее, скорее к загонам! Как будто одно присутствие в них могло ее спасти.

Запутавшись, в спешке Лаана пропустила нужный поворот. Пришлось возвращаться, кусая себя за губы. Шум стал громче – враги прорывались глубже в крепость. Эхом под сводами отдалась новость о смерти Ришада – единственное, что получилось разобрать среди гомона, в который превратились голоса союзников. Наверняка погибших было больше, как и раненых. «Почему их не несут в лазарет? Неужели некому?» – обожгла мысль. А ведь где-то там были мама и Таш… Лаана постаралась не думать о том, что будет, если ей сейчас принесут хоть кого-то из них двоих в лазарет. И не на простую перевязку, а со смертельной раной.

Из-за видения полумертвого Таша, которое ожило перед внутренним взором, Лаана кинулась за нужный угол, не глядя, и с трудом остановилась, чтобы не врезаться в стоящую посреди коридора фигуру. Высокий лысоватый Жрец перегораживал собой проход. Факелы здесь отчего-то не горели, лишь в самом конце слабо светился дверной проем. Казалось, что от силуэта добряка-силанца, постоянно ворчавшего на спутников за еретическое обожествление Схемы, исходят лучи. Лаана даже оступилась, увидев это, но тут же пришла в себя.

Как назло, Жрец не шевелился. Обделался от ужаса, что ли, услышав крики защитников крепости? А ведь еще мужчина!

– Ну проходи же! – сердито прикрикнула на него Лаана.

Там, буквально в десятке шагов, их последний шанс спастись самим и спасти хотя бы несколько жизней, если кто-то доберется до лазарета!

Жрец пошатнулся. Раздалось неприятное хлюпанье и влажный шлепок, будто упало что-то сырое. Лаана невольно отступила назад.

Что…

Хранитель завалился набок и неуклюже рухнул лицом вниз. За ним появилась более худая и низкая фигура, которую до сих пор закрывал Жрец. Сначала почудилось, что это Глаза Гор, который вдруг покинул свой неизменный пост у тела сестры, – тот же рост, тот же цвет кожи. Даже внешность похожа, только у этой версии были плохо проработанные черты, как у незавершенной статуи, которую скульптору надоело вытесывать до полного соответствия с человеком.

Конструкт. Без оружия. Но как тогда…

Лаана уставилась на его руки, по локоть измазанные в крови, и странную массу, вывалившуюся из живота Жреца. До ноздрей дошел тяжелый запах.

О, Создатель!

Она тоненько взвизгнула и дернулась к главному коридору. Подошва поскользнулась на чем-то мокром, и Лаана, не удержав равновесия, начала падать.

Земли она так и не достигла. Рука, которая сгребла ее за платье сзади, была сделана как будто из металла. Пальцы смяли не только ткань, но и плоть так, что Лаана взвыла и подавилась собственным всхлипом. Легкое движение – и ее развернуло к конструкту. Лицо магического создания белело в сумраке бесстрастной маской. Так, наверное, на своих жертв взирал Кешихиин, Кровавый бог, принявший первых людей за незнакомых зверей и освежевавший их, чтобы сшить себе плащ.

Лаана хотела завопить – и не смогла. От ужаса она забыла, как дышать.

Внезапно из загона выскочил Реан. Он издал оглушительный рев и бросился на конструкта с такой скоростью, с какой мог бы двигаться лишь воин в приступе ашарея. Магическая тварь, обнаружив нового, более грозного противника, отшвырнула Лаану к стене.

От удара помутилось в глазах и выбило дыхание. Всю правую половину тела словно сплющило. Еще чуть-чуть, и череп треснул бы, как перезрелый фрукт. Первые мгновения она не могла и соображать, не то что спасаться бегством. Только хватать воздух ртом, онемев от боли.

В это время прямо перед Лааной разворачивалась схватка, свидетелем какой она еще не становилась. И решила, что лучше бы ей не видеть подобного никогда.

Ее и Таш всегда поражал, а Реан двигался быстрее него, точнее, смертоноснее. На его стороне играли боевой опыт и железный контроль над ашареем. Один такой воин мог бы победить целую сотню простых пехотинцев.

Преимуществом конструкта была неуязвимость.

Меч шерда высекал искры при каждом прикосновении к противнику. От лязга ударов звенело в ушах. Грохот не прекращался, а Реан не замирал ни на долю мгновения. Он то набрасывался на конструкта сзади, то ухитрялся просочиться в узком коридоре сбоку, протыкал врагу горло, бил по рукам, пытался перерезать сухожилия, выплясывая вокруг него дикий танец.

Клинок просто отскакивал. Он не ломался лишь потому, что его украшали тинатские узоры. Тварь могла не уклоняться, хотя и она танцевала, атакуя воина голыми руками. Наблюдая за ее выпадами, Лаана думала, что распрямленной ладонью конструкт мог бы разрубить человека надвое, как палашом. Реан постепенно уступал его силе и неутомимости. Движения замедлялись, увертки от ударов становились все менее ловкими. Трещала рубашка, на коже сверкали капли то ли крови, то ли пота. Несколько раз шерд доставал огонь из ниоткуда, швыряя горсть искр в глаза твари. С тем же успехом он мог щекотать кирпич перышком, чтобы заставить тот рассмеяться.

Воин устал. Эти бестолковые приемы – знак отчаяния, осознала Лаана, чувствуя, как у нее леденеет в животе. Она попыталась встать, но стопы опять разъехались в луже крови, натекшей из Жреца. Ей и бросить в зачарованного уродца было нечем, чтобы помочь Реану, выиграть для него хоть пару мгновений! Да и будет ли от этого польза? Как сражаться с тварью, которая ничего не чувствует, а ранить ее невозможно?

Смысл вставать и спасаться бегством пропал. Они обречены.

– Подойди к нему сзади! – хрипло крикнул Реан. – Притворись, что нападаешь!

Он уже задыхался, и слова прозвучали неразборчиво. Сперва Лаане показалось, что она его неправильно поняла. В сказанном не было смысла, если только Реан не желал ей смерти.

Или он знал, как победить. Если же нет, то какая разница? В любом случае конструкт расправится с ними обоими.

Она поднялась, цепляясь за стену, и с криком, удивившим ее саму, кинулась на врага сзади. Он отреагировал даже раньше, чем Лаана оттолкнулась от гладкой поверхности и выставила перед собой кулаки в подражание тамин-арванским уличным бойцам, развлекающим толпу на праздниках.

Крик Лааны, призванный устрашить противника, превратился в испуганный визг, который заглушил лязг входящего в твердый материал клинка. Рука конструкта застыла в пяди от нее, дрогнула и упала вниз.

Древнее оружие Айгара Безумца рассыпалось на куски. Каким-то образом Реан нашел в его теле трещину – или создал ее сам бесконечными атаками – и воткнул туда меч, а затем провернул. Этого хватило, чтобы несовершенный материал раскололся.

Это была победа.

Лаана, тяжело дыша, будто это она только что дралась, а не Реан, отпрыгнула и замерла посреди коридора. Она в любой момент была готова кинуться прочь отсюда. В победу не верилось.

Конструкт почти ее достал. Почти.

Ох, Создатель, как дрожат колени…

Реан, покачиваясь, сделал несколько шагов вперед, а потом с глухим стоном привалился к стене. На лице шерда была написана мука.

– Ты ранен? – Лаана тут же укорила себя за глупый вопрос. Конечно он ранен! Она сама видела, как его достигали удары конструкта. – Насколько сильно? Я сейчас принесу лекарства…

Она дернулась к загонам, но ее остановила вытянутая рука Реана.

– Поздно. Я уже мертв.

Его глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь нее, как у мертвеца. Должно быть, он держался только благодаря ашарею.

Руки у Лааны тоже задрожали.

– Но… – промямлила она, не зная, что сказать.

– Он как-то нашел наш проход в загонах. Пробил его руками. Сломал чары. Все, кто там был, мертвы. Только я продержался, но рана смертельна, – Реан выпрямился. – Иди туда. Ты еще успеешь выбраться.

– А как же ты?

– Я должен помочь остальным. Пока ашарей горит. Пока я не упал.

С каждой новой фразой его голос слабел, но шерд нашел в себе силы, чтобы оторваться от стены и направиться к главному выходу из Экоранты, где гремела битва. Лаана для него как будто исчезла. Она посмотрела ему вслед, мысленно попрощалась, а потом заторопилась к загонам.

Вонь, встретившая ее на пороге, сшибала с ног. От увиденного захотелось закрыть веки, развернуться и больше никогда не возвращаться, но Лаана вынудила себя пройти дальше. Обувь тут же промокла от красной жидкости, которая стекала вниз, к главному коридору, располагавшемуся ниже, чем загоны.

Удивительно, сколько из людей может вытечь крови.

Ор Венешу конструкт размозжил голову, а скромную Нинеру, которая не имела никаких способностей к магии и совсем недавно присоединилась к отряду из-за своего сына, в прямом смысле слова разорвал на куски. Все было разбросано, бинты испачкались. Сундук, где Жрец хранил лекарства, перевернулся, многие склянки побились, а их содержимое вместе с кровью растоптали ногами по полу. Над этим хаосом, там, где выдолбленный в толще горы потолок сходился со стенами, зияла неровная дыра достаточного размера, чтобы через нее мог пролезть человек. Чтобы спастись, больше не нужен был кто-то из тинатов.

Лаана задержалась у Венеша и прочитала над его телом молитву, настолько короткую, что та граничила с богохульством. Какая усмешка судьбы! Ведь это он был тем хранителем, который сделал зачарованные клещи для барона эс-Бира. Полноватый шерд старательно избегал этой темы и самой Лааны с тех пор, как появился в лагере. Теперь они ее и не обсудят, если не встретятся в ближайшее время в небесных чертогах Илаана или в подземных – Кешихиина. А умирать сегодня Лаана не собиралась.

Когда она подступила к выходу, под обувью заскрипел щебень, насыпавшийся, когда конструкт пробивал дыру. В шуршании камней послышался осуждающий шепот.

Что они говорили? Называли ее предательницей?

«Же-на-а», – отчетливо услышала она.

Оставалось совсем немного – упереться в перевернутый сундук, зацепиться за неровные края и вылезти. Разгоряченной кожи коснулся прохладный воздух из выходящего к небу отверстия, суля спасение, заставляя потянуться к себе, но Лаана не могла шевельнуться.

Она жена. Пусть они не давали друг другу официальные обеты, Лаана поклялась Ташу быть с ним всегда. А что это, если не то же обещание, что в храме, только без красивого платья и толпы гостей? Таш свое слово держал, а она с легкостью забыла об этом. Таш не один виноват в том отдалении, что произошло после Меррекета. Она же первая боялась к нему подходить и старалась держаться подальше!

Лживая шлюха. И она всегда была такой, а Таш продолжал ее любить.

По щекам Лааны скатились две слезы.

Который раз она убегает без оглядки? Так больше нельзя. Их убьют, всех, но что с того? Что будет за жизнь без Таша, единственного мужчины, который полюбил ее такую, какая она есть? А если Саттаро сделает то, чего боялась мать, то в сегодняшнем спасении не будет никакого смысла. Ее ребенок погибнет, не родившись, вместе с миром, которому был предназначен.

В главном коридоре кричали совсем близко. Лаана обернулась. Где-то там Таш, может быть, он умирает прямо сейчас. Мужчина, которого она любила – действительно любила, в отличие от Лердана! – бьется ради нее, ради них всех.

Лаана быстро собрала уцелевшие лекарства в сундучок Жреца и зашагала к Срединному залу.

Она должна быть рядом с Ташем. Это ее место.

22. Хранитель

Эртанд, склонив голову и сидя на корточках, внимательно прислушивался к тому, что происходило в десятке шагов от него. Саттаро и Турн остались позади, с другой стороны горы. До сих пор в ушах звучало сопение каменщика, недовольного, что кто-то вступит в схватку прежде него. Но пока оставался шанс, что с хранителями справятся конструкты.

Это не значило, что все шло гладко. Отряд Ли Хетты преподнес пару неожиданностей, а конструкты оказались не так сильны, как Эртанд решил вчера.

Для начала им не удалось подобраться к Экоранте незамеченными. Человеческий запах, который было не скрыть никакими натами и маскировкой, учуяло несколько диких гармов, бродящих в окрестностях, хотя стояла глубокая ночь. Ящеры набросились с необычной дикостью и чуть не сцапали Эртанда, руки которого теперь покрывали ссадины от падения. Гармов удалось перебить, но отряд Ли Хетты услышал шум и поднял тревогу, а один из конструктов исчез где-то в ночи. Наверное, сломался или из-за повреждений перепутал приказ.

Потом Турн осмотрел тушу мертвого гарма и, сплюнув, объявил, что тут поработал Птица. Шкуру рептилии покрывали наты.

Вторая потеря случилась возле входа в Последний оплот. Тут уже явно потрудилась Хетта – почва под ними обрушилась, и вместе со стражем в разлом чуть не свалился Саттаро. Его вытащили, но конструкта завалило камнями.

Несмотря на ночную тьму, Эртанд чувствовал, что Саттаро начинает злиться. Из древних стражей, найденных в пещере, всего шесть оказались пригодными к бою. И то с оговорками. Материал, каким бы необычным он ни был, подвергся течению времени, а поскольку изделия остались незавершенными, то и результат их пробуждения был далек от ожидаемого. С Глазами Гор, о котором Эртанд думал, представляя себе конструктов в действии, они не сравнились.

И все же это было мощное оружие. Третий из них прорвался в Экоранту, снеся вместе с укреплениями нескольких защитников. Даже поврежденный, он убил троих, прежде чем рассыпаться на куски.

Четвертого Саттаро отправил с Эртандом в обход. В бывших загонах раньше была уязвимость – близость к поверхности. Следовало прощупать защиту и, если она слабая, напасть с тыла.

Нужное место Эртанд нашел не сразу, хотя его снабдили подробными описаниями. Обрубок луны, зависший над горами, давал мало света, а в темноте любые очертания искажались до неузнаваемости. Конструкт, не понимающий приказа передвигаться тихо, больше раздражал, чем помогал, потому что повышал риск наткнуться на дозорных. Сам тинат шел почти беззвучно. Пришлось поломать голову, чтобы придумать, как зачаровать легкие кожаные доспехи так, чтобы не шумели, но последние месяцы прошли не зря – новые комбинации натов давались все проще и проще.

Со стороны наверняка могло показаться, что Эртанд боится засады из-за страха за собственную жизнь. Если бы кто-то сказал ему об этом, он бы рассмеялся. Его руки украшали наты ветра и огня, тело покрывали символы, схожие с татуировками Турна и придающие силы и скорости. Его бледное лицо, покрытое кровавыми полосами магических узоров, должно было поселить во врагах ужас. Эртанд боялся лишь одного – не выполнить приказ. Учитель хотел, чтобы все было сделано без шума.

Желание Саттаро превыше всего.

Когда он наконец-то увидел нужную скалу в форме клюва и не встретил врагов, то с удовлетворением улыбнулся. Однако мгновенно выяснилось, что радоваться рано. Вход был укреплен валуном и чарами. Пришлось потратить время, чтобы добавить новые наты на конструкта, которые позволили бы ему проделать дыру без повреждений. И все равно его неживое тело, когда он разбивал камни, подозрительно громко трещало.

После расчистки пути Эртанд не стал торопиться и пустил вперед конструкта. Тут же внизу раздались крики и звуки драки. Когда все стихло, он решил спуститься сам. Но как только он придвинулся к отверстию, в пятне света появилось знакомое лицо.

Эртанд отпрянул. Заметили его или нет?

Женщина не двигалась и со страданием глядела вверх. Он всмотрелся в ее черты. Такие близкие… Лил?

Тинат поискал в памяти и не нашел никаких эмоций, которые вызвало бы это имя. Сохранился лишь отголосок чего-то… Чего? Он не знал. Либо это была заслуга Саттаро, решившего, что излишняя чувствительность в бою помешает, а потому добавившего новые символы в нат подчинения, либо его чувства к этой шердке действительно давно остыли. Эртанд вообразил, как сворачивает ей шею, и не испытал ровно никаких угрызений совести.

Идти вниз все равно не стоило. Присутствие человека без магических способностей означало, что конструкт сломан, а рядом воины, которые с легкостью убьют и его, если он туда сунется. Саттаро приказывал не лезть на рожон. Если погибнет Эртанд, весь план будет поставлен под угрозу – Турн слишком туп, чтобы проводить сложные операции на человеческих телах, сам себя Саттаро оперировать не мог, а без этого Сердце мира не забьется в груди наставника.

Постояв, женщина отодвинулась от дыры. Прошуршали ее удалявшиеся шаги. Похоже, она была одна. Подождав еще немного, Эртанд осторожно придержал сумку с медицинскими инструментами и пролез в помещение.

Комната пустовала, если не считать мертвецов. Ошметки конструкта валялись чуть дальше, в коридоре. Пожалев, что их нельзя восстановить, он застыл над стражем. Саттаро приказывал не рисковать собой, а значит, следовало возвращаться.

Однако оказалось поздно. Кто-то, может, та самая женщина, предупредил хранителей, что тыл беззащитен, потому что в этот момент из-за угла показались три вооруженных человека. Эртанд движением кисти руки разбросал врагов по стенам, но так просто избавиться от них не получилось. По меньшей мере двое из противников были тренированнее, чем в прошлый раз, в Эстараде, и носили зачарованные кольчуги и нагрудники, а ширина коридора не позволяла ветру разгуляться.

Но и Эртанд провел последний месяц, не разлеживаясь на кровати.

Он отбросил мешавшую сумку и поджег пространство, заставляя плоть хранителей плавиться от жара. Завоняло горелым мясом. Первый воин стал с воплями кататься по полу, второй в отчаянной атаке бросился на него. Приблизиться ему было не суждено. Очередной взмах, и тощего мальчишку буквально смело. Он приложился об стену, и его голова на тоненькой шее забавно мотнулась из стороны в сторону. Шлем, не подходящий по размеру, съехал набок. Ли Хетта должна была находиться в полном отчаянии, чтобы набирать в отряд таких, как этот паренек.

– Эртанд! – вдруг вскрикнул он. – Эрт, это же ты?

Эртанд замер.

Тэйхис? Быть не может!

Заминка чуть не стала фатальной. Третий, одетый в кожаные доспехи воин-ашарей с уродливой отметиной через щеку заревел, стряхивая с себя огонь, и тот в самом деле погас. Паузы хватило, чтобы шерд воспламенил воздух вокруг врага. Эртанд отскочил и рубанул несколько раз перед собой ребром ладони, рассекая наты и заставляя пламя утихнуть.

Что такое месяц для талантливого и упорного тината? Тридцать жизней для того, кто не покидал обители.

– Эртанд, хватит! – продолжал кричать Тэйхис. – Ты же хотел восстановить мир! Почему ты пытаешься его уничтожить? Я сбежал, чтобы помочь тебе, а не чтобы драться! Остановись!

Вопли глупого подростка раздражали. Шерд был умнее – он не тратил время на слова. Подняв меч к правому плечу и схватив рукоять обеими руками, воин кинулся в стремительную атаку.

Спустя миг Эртанд осознал, что у врага есть все основания рассчитывать на свою победу.

Шерд двигался

слишком

 быстро. Наты вокруг него смазывались, оставляя за собой мутный и неразборчивый след. Эртанд такого раньше не видел. То ли этот воин был сильнее других, то ли они все стали сильнее.

Жестом ветряной защиты его удалось оттолкнуть, но задержка получилась короткой. Воин почти сразу начал новую атаку. Тем временем Тэйхис, продолжая орать, помогал встать первому, обожженному хранителю.

– Эртанд!!!

Его крики будили в давно остывшем сердце чувства, которых там не должно и могло быть. Не вытерпев, Эртанд развернулся и обрушил на бывшего ученика порыв такой мощи, что Тэйхиса отшвырнуло вместе с мужчиной, которого он поднимал. Уйдя от выпада воина-ашарея, Эртанд выхватил из ножен кинжал и перешел в рукопашную. Усиливающие наты давали ему преимущество перед простыми людьми. Тэйхис не успел даже отклониться. Клинок вошел в горло и выскочил, забрызгав юного силанца кровью. Следующие атаки достались обожженному воину – хотя он был ранен, пришлось постараться, чтобы нанести смертельный удар.

Лишь ощутив позади слишком близкое присутствие шерда-ашарея, Эртанд понял, что не стоило поддаваться ярости и отвлекаться. Эти двое не представляли серьезной опасности, в отличие от третьего.

Обмякшие тела под ногами мешали уворачиваться. Очередной жест защиты не удался – вражеский удар хотя и скосило в сторону, но он все равно разрезал плечо. Вторая атака едва не стоила Эртанду жизни – мазок клинком рассек кожу на скуле почти до кости.

Он зашипел – больше от злости, чем от боли. Ему нельзя тут умирать. Он обязан выполнить приказы Саттаро!

В рукопашной схватке с воином-ашареем наты уже не помогали. Не спасал ни щит, выхваченный у мертвого хранителя, ни огонь, которым Эртанд тщетно пытался отвлечь врага. Не чувствующий боли шерд с ревом бросался снова и снова, не давая ни мгновения на передышку. Прошло совсем немного времени, а Эртанд успел измотаться, прежде чем ему удалось отшвырнуть шерда на достаточное расстояние, а потом и опрокинуть на пол. Больше ублюдок не мог защититься от ударов ветром, которые падали на него тяжелым молотом. Оставалось завершить дело, нанеся последний удар…

Эртанд опомнился, только когда шерд превратился в кровавое месиво. Прерывисто дыша, тинат сплюнул текшую со щеки кровь, стиснул раненое плечо, прислонился к стене для краткого отдыха и хмыкнул.

Ничто не помешает ему выполнить приказы Саттаро. Ничто…

На глаза ему попал Тэйхис. Собственная улыбка вдруг съехала набок и превратилась в гримасу.

Урд его побери! Лучший ученик тамин-арванской обители, единственный, кто ему верил! Сбежал ради него – и зачем? Чтобы погибнуть от его же руки! Эртанд должен помогать этим людям, а не убивать их! Если Саттаро не остановить…

Голову пронзила боль, еще сильнее той, что пульсировала в плече или щеке. Скривившись, он закрыл глаза рукой. «Приказы Саттаро, – шепнуло в ушах. – Нужно их выполнить!» На миг вернулась прежняя уверенность в том, что защитников Экоранты следует стереть в пыль, – и тут же пропала.

Эртанд стиснул зубы, пытаясь удержать контроль над настоящим собой. Судя по всему, раны нарушили нат подчинения, который Саттаро впервые нарисовал на нем еще в Зехтаре. Вопрос был лишь в том, сколько свободы дают эти изменения.

Он стал снимать наруч, чтобы нарушить еще одну из линий ната, расцарапав кожу, но спустя мгновение поймал себя на том, что поправляет доспехи и обдумывает нападение на хранителей с тыла. Это явно не действовало. Тогда он осторожно вообразил себе, как убивает Саттаро, и его тут же скрутило в тошнотном спазме, а руки повисли плетьми. Может, прямо в разгаре боя переметнуться к Ли Хетте? Эртанд оглянулся на неподвижных мужчин в коридоре и слизнул досаждающую каплю крови с губы. По языку растекся вкус железа.

Конечно. Так хранители и бросятся к нему с распростертыми объятиями.

Можно было вывести из строя конструктов, но и эта мысль вызвала целую бурю противоречивых, разрывающих голову чувств. Непонимание, удивление, злость, упрек и отчаяние…