Текст книги "Сердце мира: часть вторая (СИ)"

Автор книги: Алекс Рауд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Птица! – позвали ото входа. – Твой дружок вернулся.

Это вызвало оживление среди хранителей. Птица подпрыгнул, схватил засунутую за пояс кожаную перчатку и выскочил из пещеры. Вернулся он уже с вархом на руке. Тот хохлился и гортанно урчал, кося недовольным черным глазом на людей. Первым делом силанец скормил питомцу кусочек сырого мяса и лишь потом снял с его ноги свернутую бумажку с посланием.

– Умница, умница, – приговаривал Птица. – Ну-ка, что тут нам пишут из Тамин-Арвана?..

Жизнь на стоянке снова замерла на несколько мгновений. Даже молодой силанец, который за все утро так и не отошел от тяжеловозов в дальнем конце пещеры, бросил все и приблизился к остальным, заинтересованно следя за каждым движением предводителя. Как же звали этого парня? Вроде бы тоже кличкой, а не настоящим именем. «Жрец», – вспомнил Таш.

– Все живы? – нервно спросила одна из женщин, пока Птица читал мелкие буквы.

– Все… Но Саттаро в особняке нет. Говорят, он опять исчез.

Облегчение на лицах хранителей смешалось с тревогой и усталостью. Кто-то длинно и вяло выругался на шердском.

– Он каждый раз уходит прямо у нас из рук. Как будто наше дело Илю неугодно, а его – угодно, – пожаловался Жрец.

– Теперь мы опять зависим от Глаз Гор, – без воодушевления сказали за спиной.

– Угу, снова его ждать, – поддакнули сбоку. – Сколько дней он уже не появлялся? Пять? Шесть?

– Кому-то стало скучно жить? – громко спросила Хетта. – Хотите обсудить того, кто видит все?

Пересуды насчет Глаз Гор мгновенно прекратились. Таш нахмурился.

Выходит, у Гласа Города был брат-маг, и он снюхался с хранителями. Ничего хорошего Таш в этом не видел. «У хлебного дерева побеги одинаково кривы», – говорилось в пословице. Может, хотя бы союзники у второго брата будут лучше, чем у первого?

Хотя Таш предпочел бы не проверять.

– Вот все и решилось, – подытожила Хетта, обращаясь к нему и Лаане. – Пара дней без одного человека ничего не решит. За сегодня соберем вас в путь, а завтра утром отправитесь. Реан, ты единственный можешь пробраться через вихри. Тебе и быть проводником.

Шерд, продолжающий затачивать нож, кивнул.

– Хорошо, – сказал Таш и тут же спохватился. – Лаана, вы же согласны?

Она равнодушно качнула головой.

– Согласна…

***

Планы полетели к Урду тем же вечером.

Солнце еще не село, а у подножия гор уже наступила ночь. Узкий вход в пещеру завесили пологом, чтобы какой-нибудь заблудившийся путник или намеренно посланный патруль не заметил огней, и грели на костре нехитрый ужин. Пустой суп вызвал только новый приступ голода. Таш посмеялся над собой, обнаружив, что тоскует по кормежке в особняке эс-Мирдов. Вот он, вкус свободы: горячая вода, приправленная сушеными травами, да горечь дыма на языке.

Ясно, почему после такой еды хранители сразу начали укладываться спать – пока желудок полон, а то потом будет не заснуть. Таш тоже попытался лечь, но сон никак не шел. Слишком много треволнений, слишком много вопросов, на которые пока не было ответов, и неизвестно, появятся ли они.

Лаана продолжала сидеть, обхватив колени и уткнув в них подбородок. Недолго поворочавшись и поняв, что заснуть не выйдет, Таш присоединился к ней. Лишь бы она не сочла его постоянное присутствие рядом навязчивым. Но вроде бывшая хозяйка и не сопротивлялась…

Вряд ли она сейчас стала бы сопротивляться, даже если бы ее потащили на виселицу. Вспоминая, как Лаана выскочила из укрытия в виноградниках и едва не сдалась страже (хорошо, что это оказалась ее собственная мать!), Таш мог только покачать головой. Бесстрашная женщина. И полностью выдохшаяся от горя.

Поколебавшись, он положил руку ей на плечо.

Теплая. Мягкая. Сколько Таш мечтал о том, чтобы иметь полное право так прикасаться к своей хозяйке? Наверное, почти все время с тех пор, как покинул палатку Киддира на невольничьем рынке.

– Вам нужно поспать. Завтра нам предстоит тяжелый путь.

– Я знаю.

Холодный ответ смутил Таша. Он убрал ладонь и украдкой огляделся. Чтобы не мешать хранителям, они устроились подальше от костра, почти в самом конце пещеры. Тут воняло тяжеловозами, зато было меньше дыма от костра и оставалось хоть какое-то ощущение уединенности. Впрочем, легко нарушаемое тем, что хранители переговаривались уже шагах в трех от них. Заметил кто-нибудь эту неловкость между двумя гостями? Лаана могла не пылать родственными чувствами к Хетте, но та все равно стремилась оградить дочь от неприятностей. Она без труда сделает так, чтобы Таш отправился в Шердаар один. Наверное, стоило вернуться на подстилку и не искушать судьбу.

– Мы перешли на «ты», – вдруг сказала Лаана. – Забыл?

– Нет, но…

Таш замялся, так и не придумав, что «но».

– Хочешь сказать, что ты мне не ровня? – ее лицо сложилось в гримасу. – Перестань. С такими обвинениями, какие выдвинули в ратуше, мне сейчас любой нищий в подворотне ровня. А то и выше статусом.

– Вы…

ты

, – поправился Таш, – прекрасно знаешь, что это не так. Желание помочь рабам – это не преступление. От такого статус не падает.

– Послушай… Лучше, если мы проясним этот вопрос сразу. Если ты рассчитываешь на вознаграждение от меня или моего отца, я не уверена, что ты его получишь. У меня больше ничего нет. Сам видишь, даже одежда на мне теперь чужая. А отец… Не думаю, что он обрадуется, когда узнает, что Лердан мертв, а меня хотят казнить.

Таша словно ткнули иголкой прямо в сердце. Вот, значит, как думает о нем Лаана.

– Не надо мерить меня теми же мерками, что и этих ваших аристократов. Я не какой-нибудь там ловкий прохвост, который ищет, где выгода побольше. Если я пообещал довести вас до дома, то это не потому, что я хочу что-то получить взамен.

– Извини, – она вздохнула и опустила лицо в колени. – Я не собиралась тебя оскорбить. Всего лишь хотела предупредить, что мне, скорее всего, нечем будет отплатить тебе за помощь. Поэтому если ты считаешь, что тебе полезнее остаться с хранителями или пойти своим путем…

– Хватит, – прервал Таш. – Я дал слово, и я его сдержу.

– Он не врет.

Слегка надтреснутый голос Хетты едва не заставил Таша подскочить от неожиданности. Он мысленно ругнулся. Вот это внимательность, достойная воина! Разглядывая красивую женщину, не заметить, как к ним подобралась ее мать.

– По крайней мере думает, что не врет, – добавила Хетта.

Ответила ей Лаана на шердском. Что-то далеко не вежливое. Таш напрягся, стараясь найти погребенные глубоко в памяти знакомые слова. Кажется, это был упрек в том, что не вруну судить о чужой честности. Седая хранительница сморщилась от обиды, но промолчала.

Две расстроенных женщины рядом – это уже слишком.

– Вы все здесь это умеете? Читать по людям, врут они или нет? – пояснил Таш.

– Не все, – медленно и неохотно, думая о чем-то другом, ответила Хетта. – Увы, мы не такие, какими нас пытаются представить городские власти. Мы не всесильны и грабить-убивать не стремимся. Большинство только и мечтает, что о спокойной жизни где-нибудь в деревне. Да магию разве скроешь… Рано или поздно она прорвется наружу, и тогда могут пострадать близкие, дорогие люди.

Лаана тихонько фыркнула, догадавшись, что это говорится для нее, а не для Таша.

Больше никто поддерживать беседу не спешил, но Хетта не уходила. Она еще постояла рядом, в полумраке, словно собиралась что-то сказать и не решалась. Потом хранительница со вздохом развернулась и сделала шаг к костру.

Спустя долю мгновения кто-то широким движением отдернул полог пещеры. Караульный снаружи не подал сигнал тревоги, а значит, это был свой. Тем не менее несколько хранителей схватились за оружие и подскочили с разложенных на каменном полу подстилок. Ощутив волну беспокойства, Таш тоже потянулся за мечом. Урд его знает, кто там. Лучше быть наготове.

В пещеру вошел обнаженный по пояс мужчина. Уже только это заставило насторожиться – осень была неестественно теплой, но не настолько, чтобы расхаживать в одних штанах, заправленных в мягкие сапоги.

Это оказалась малейшая из странностей подозрительного гостя. Он явно прибыл издалека, но у него ничего с собой не было – ни вещей, ни оружия, ни даже фляги с водой. Кожа мужчины по цвету походила на серый камень, как стены пещеры, а глаза закрывала неаккуратная повязка. Однако ступал человек отнюдь не как слепой. Наоборот, он двигался так, словно все отлично видел. Переступил через брошенный дорожный мешок, уверенно направился к костру, обойдя стороной Ламару. Ллитка бухнулась на колени, едва не ударившись лбом об пол, и забормотала что-то, похожее на молитву.

Хранители расслабились. Таш выдвинулся чуть-чуть вперед, закрывая Лаану, и положил меч так, чтобы оружие можно было легко вытащить. Не нравился ему этот то ли сумасшедший, то ли хранитель, то ли еще кто.

– Приветствуем тебя, Глаза Гор, – Хетта вежливо поклонилась. – Тебя давно не было.

Услышав имя, Таш понял, что не зря оставил меч при себе. Если брат Гласа Города хотя бы отчасти похож на безумного фигляра, знакомство не закончится ничем иным, кроме как дракой.

– Дух – покровитель гор! – прошептала Лаана. – А я считала, что все это сказки.

– Я видел ваши пересуды, – ответил чужак Хетте. – Великие маги опять зависят от моих глаз, а я и не думаю бегать у вас на поводке. И правда досадно.

– Некоторые из нас считают тебя божеством, – хранительница кивнула на Ламару, которая так и не поднялась с пола. – Тебе ли быть недовольным?

– Я недоволен? Нет, что ты. Я уже давно привык, что ко мне обращаются, лишь когда становится совсем плохо. Ведь так и бывает с богами? Кстати, я привел к вам еще одного решившего, что я по меньшей мере посланец Иля. Тэйхис! – рявкнул Глаза Гор.

Полог отодвинулся с куда меньшей уверенностью, чем в прошлый раз. Пламя костра осветило растрепанного русоволосого парнишку лет шестнадцати-семнадцати, одетого в порванную тинатскую робу. На лице, еще покрытом густым подростковым пушком вместо бороды, были написаны испуг и растерянность.

Сразу несколько человек, включая Птицу, поднялись с постелей, чтобы подвести беглеца к огню и налить горячего супа. Убедившись, что за Тэйхисом присмотрят, второй предводитель хранителей приблизился к Глазам Гор.

– Давно ты его нашел?

– Нет. Говорит, он сбежал из обители два дня назад, после того как один из собратьев устроил бардак и бесследно исчез. Второго я не видел, хотя глашатаи все еще его ищут. Если верить мальчишке, там сильный маг. Сумел зачаровать оружие, болтал об умирании мира и нате смерти. Тэйхис пытался его найти и заблудился.

– Повезло, что ты встретил мальчика раньше, чем стражники, – тихо сказала Хетта. – Помогай кто-нибудь беглецам так же, как ты, сколькие были бы живы!

– Нам бы пригодился такой маг, как этот второй, – рассудил Птица. – Если ему сидя в обители хватило таланта, чтобы научиться создавать волшебное оружие, он вполне может однажды стать новым Мадраго. Может, он сумеет исправить и те участки Схемы, что извратил Саттаро.

– Угу, – не скрывая сомнение, промычал Глаза Гор. – Если он жив. Между прочим, некоторым из вас наверняка будет крайне интересно услышать его имя. Да, Ли Лаана эс-Мирд?

Лаана встрепенулась и непонимающе уставилась на него. Она и так смотрела на полураздетого мага не отрываясь, но теперь во взгляде появилось нечто новое. Надежда?

Язвительный брат городского шута нравился Ташу все меньше и меньше.

– Это Эртанд? – спросила Лаана.

Глаза Гор кивнул.

– Я принес и другие новости. Вы двое завтра никуда не пойдете.

– Это с чего бы? – насторожился Таш.

– С того, что на перевале Аннавель, через который вы собирались переходить, пожары. Попасть в Шердаар можно только южным путем. А мы, – он обвел рукой отдыхающих в пещере хранителей, – завтра как раз туда и направимся.

– Что-то стало известно о Саттаро? – оживился Птица.

– Нет. Но если он пойдет в Шердаар, то тоже через юг, потому что через север не пробраться. Нужно ждать его там. Вам, – Глаза Гор повернул голову к Ташу и Лаане, – это как раз по пути. Пойдете с нами.

Он произнес это, как уже решенный вопрос, и начал объяснять Птице и Хетте, что нужно будет сделать. Таша такое отношение разозлило.

Ишь, раскомандовался. Ничем он не отличался от братца. Сальто не крутил, голоса не воровал, а самоуверенность та же. Этот полуголый чудак приведет всех к гибели точно так же, как из-за полоумного шута в Тамин-Арване перебили толпу ни в чем не повинных людей. Того же эс-Мирда.

И похоже, Глаза Гор еще не знал, что Таш сделал с его братом. Узнает – как поступит? Убьет или выгонит? Судя по тому, как к нему прислушивались Птица и Хетта, мага поддержат в любом решении. Оттягивать этот момент Таш не намеревался. Лучше разобраться со всем сейчас, чем трястись несколько дней в ожидании того, когда Глазам Гор наконец-то скажут правду. В конце концов, ошейника больше нет. Таш сам себе хозяин. Врать ему больше незачем, как и жаться по углам, лишь бы на чем-нибудь не поймали и не наказали.

Если исход закончится не его в пользу, будет жаль только Лаану. Мысленно помолившись Илю, чтобы мать о ней позаботилась, шерд последний раз посмотрел на бывшую хозяйку, стиснул рукоять меча и поднялся.

Глаза Гор уже закончил разговор и шел к выходу. Грация у мага была звериная, плавная. Такого из равновесия с легкостью не выбьешь. Таш засомневался на миг и все-таки произнес:

– Постой. Я убил твоего брата в Тамин-Арване.

Мужчина даже не остановился, отвечая прямо на ходу.

– Не льсти себе, ошибка Схемы. Его нельзя убить. Глас Города будет жить, пока существует Тамин-Арван.

Слова отдались от стен и повисли под потолком вместе с клубами дыма. Таш, не ожидавший такой реакции от мага, на мгновение запнулся.

Точно сумасшедший. И хранители исполняют его приказы? Может, они все тут свихнулись?

– Верить или не верить – дело твое. Я хотел, чтобы между нами не было недомолвок, раз уж нам вместе путешествовать.

Глаза Гор, успевший подойти к выходу, застыл. Развернулся и медленно, шаг за шагом, приблизился к шерду почти вплотную. Таш напрягся и крепче сжал оружие, однако больше никто в пещере не заволновался. Люди поглядывали с интересом – и все.

Маг замер на расстоянии ладони. Хотя половину его лица закрывала повязка, он склонил голову так, будто смотрел Ташу прямо в глаза.

– Верить, не верить… Вы, люди, пользуетесь странными категориями. У вас под носом сотни доказательств правды, но вы предпочитаете измерять ее верой или неверием, вместо того чтобы принять знание таким, какое оно есть. Вы рождаетесь слепыми, и лишь единицы прозревают к зрелости. Запомни, что я скажу, ошибка Схемы, и прими это как данность. У нас с тобой не может быть недомолвок, потому что я вижу все, а мой брат жив. Убить его или меня слепцу не под силу.

 Таш нахмурился.

– Как ты меня назвал?

У Глаз Гор дернулся рот.

– С каждым днем я все лучше и лучше понимаю брата.

Маг развернулся и быстро зашагал вон из пещеры, оставив Таша в недоумении. Что это вообще было? Сначала провокация, потом резкое отступление. Очень хотелось счесть поведение Глаз Гор трусостью, но Таша не покидало чувство, что в положение дурака поставили как раз его.

После взгляда на двух стоявших рядом хранителей ощущение только усилилось. Хитрый Птица спрятал улыбку, а Хетта тяжело вздохнула.

– Не сердись на него. Глаза Гор не пытался тебя задеть. Он слишком долго был один и не понимает людей. С ним тяжело, но он… – хранительница развела руками, – незаменим.

Таш мог бы ответить, что к Урду чью-то незаменимость при таком высокомерии, что «не желать задеть» – это для начала не оскорблять собеседника, называя того какой-то ошибкой и слепцом. Но его остановило знакомое прикосновение, такое мягкое и теплое, что сжималось сердце.

Лаана крепко держала шерда за запястье. В глазах молодой женщины стояла тревога.

– Таш, не надо с ним драться.

– Не волнуйся, – с деланным спокойствием сказал он. – Со мной все б

удет в порядке.

– Нет, ты не понимаешь. Ты разве не видел? Этот Глаза Гор – он не дышит.

4. Хранитель

Постоялый двор у подножия горы был похож на пирожок. Эртанд знал, что это глупое и по меньшей мере неподходящее сравнение, но никак не мог отделаться от этой мысли. Возможно, потому что в последние дни постоянно хотелось есть. И спать. Маг никак не мог решить, к чему же его тянет сильнее.

Завалиться набок и захрапеть, как это сделал Турн, мешала жажда новых впечатлений. Вокруг было столько всего интересного! Тот же постоялый двор, построенный на манер шердских домов: приземистый, округлый. Он сам и многое в нем было из камня. В обеденном зале гостям приходилось сидеть за низкими столами на «стульях» из обтесанных валунов. Но гораздо больше мага заинтересовали деревянные двери и ставни, которые не горели и не раскалялись от огня. Эртанд с полчаса изучал зачарованный материал, из которого их создали. В обители Тамин-Арвана таким тоже занимались, но эту работу явно выполнял кто-то другой.

Неожиданно маг нашел в ней отличия от знакомых очертаний. Это было странно. В учебниках писали, что приведенный там способ – единственный, который действует, а в действительности выходило иначе. Сколько еще могло оказаться совсем не так, как убеждали в обители? Вот и насчет Сердца мира людям врали целыми веками…

Эртанд с удовольствием изучил бы весь постоялый двор, но почувствовал, что хозяева на него начинают коситься, и присоединился к мирно сидящим за столом друзьям. На исследования не вдохновляло и соседство с дюжими мужиками. Шестерка селян устроилась в противоположном конце зала, пила местную брагу и бормотала на малопонятной смеси шердского и силанского, недружелюбно посматривая на чужаков.

Заведение называлось постоялым двором, но по сути это было нечто вроде таверны. По описаниям встреченных на пути пастухов маг ожидал увидеть несколько жилых построек с длинными стойлами для гармов и толпой постояльцев. Да что там – целую деревню, предназначенную для отдыха караванов. Деревня и в самом деле была, однако постоялый двор стоял чуть поодаль и своими размерами Эртанда разочаровал. Он больше подходил для отдыха одиноких путников и служил местом, где могли собраться и выпить жители окрестных селений. Во всяком случае, по словам Турна, здесь варили лучшую брагу в округе. Эртанд же, попробовав ее, затосковал по густым красным винам обители. Следовало признать – на тинатский стол денег в ней никогда не жалели.

Увы, изобилие с чищеными гранатами осталось лишь в воспоминаниях. Долину пришлось покинуть в спешке, толком не подготовившись к долгому переходу. Кое-что из запасов хранилось у Ярхе, но на четверых этого не хватало. Как выяснилось, могло быть и хуже – третий товарищ хранителей, тоже отправленный в Тамин-Арван незадолго до предательства Мадраго, бесследно исчез. Ярхе подозревал, что он попался страже. Так или иначе, вещи пропавшего достались Эртанду. Там же, в деревне, где жил шерд, удалось раздобыть большую часть необходимого, но уходить оттуда они были вынуждены в ту же ночь.

На Ярхе кто-то донес страже. Он долго притворялся знахарем, леча самих селян и их детей в обмен на то, что те помалкивали об угрюмом соседе, однако чей-то язык все же развязался. То ли люди испугались ползущих из Тамин-Арвана слухов про хранителей, то ли чашу крестьянской подозрительности переполнили гости странного вида. Эртанд тогда послал неизвестному болтуну уйму проклятий и надеялся, что из них сбудется хотя бы малая доля.

 Ящера, на которого путники сгрузили вещи, достал Забвение – и Эртанд не хотел, чтобы ему рассказывали подробности о том, как это случилось. Хранитель просто ушел и вернулся уже с животным. Плоскомордый зеленоватый тяжеловоз оказался смирным и повиновался беспрекословно, стоило потянуть за вожжи.

В общем, хорошее приобретение. Главное, что совершенно бесплатное. Турн на радостях прикинул, во сколько ящер мог бы им обойтись на базаре Тамин-Арвана, и Эртанд предпочел поскорее забыть названную сумму. Даже он, едва знающий, что такое деньги, понимал, как это много. Зато тяжеловоз значительно облегчил им ношу и помог передвигаться быстрее.

На этот постоялый двор товарищей привела как раз вынужденная спешка. Все соглашались, что нужно держаться подальше от людей, но для этого следовало пополнить запасы. А лучше всего делать это было там, где путешественников ждали. Турн еще предлагал ограбить других путников (Эртанд так и не понял, всерьез или в шутку он говорил), однако после того обвала на тракте и разбушевавшихся пожаров нападать оказалось попросту не на кого. Завидев на пороге четверых незнакомых мужчин, хозяин двора удивился и сказал, что чужаки в деревне нынче большая редкость.

Маг это заметил. За полчаса, проведенные в разглядывании дверей и ставней, к нему успели подойти трижды с вопросами, какие новости из Тамин-Арвана. Не меньше зевак интересовало, что такое ждет гостей в Шердааре, что они рискнули отправиться туда окольным, опасным путем, да еще по нынешней погоде.

Эртанд вежливо улыбался в ответ и, как советовал Забвение, переводил внимание селян на пожары. За два дня они огненные вихри преграждали им дорогу пять раз. Пять раз! Немыслимо! А солнце цвета засыхающей крови? Иль точно решил поквитаться за что-то со своими неразумными детьми. Или это происки Урда?..

Наговорился маг на месяц вперед и теперь радовался молчаливости Забвения и Ярхе. Оба сидели за невысоким каменным столом и ждали, когда хозяин или его жена принесут еду. По залу уже растекался пряный аромат, от которого начинали течь слюни. Эртанду казалось, что он не ел целую вечность. Во всяком случае, привал они устраивали около полудня, а деревню уже залило густыми сумерками, пусть те и начинались в горах раньше, чем в долине.

Хлопнула дверь. Эртанд обернулся, надеясь, что хозяин вышел из кухни с подносом, но это был всего лишь Турн. Он спустился со второго этажа, где находились комнаты для путников. Ничего впечатляющего там тоже не нашлось. Ровные ряды тюфяков прямо на полу – вот и все удобства.

Конечно, они сильно проигрывали мягким кроватям обители, однако после ночевки на жесткой земле, под открытым небом, Эртанд радовался и им. Турн мог сколько угодно обзываться Неженкой, но даже хранитель-каменщик признал, что это куда лучше подстилки из осколков скал. Турн первым же тюфяки и опробовал. Судя по его довольным зевкам, постель на постоялом дворе оказалась не так уж плоха.

После особенно широкого зевка лицо каменщика исказилось. На мгновение перед Эртандом предстал другой человек: другая форма носа, острый подбородок вместо квадратного, бледность вместо загара – и пропал. Ладонь Турна потянулась к бороздам царапин, покрывающим все его тело, и тут же опустилась.

«Не расчесывать. Вообще не трогать», – предупредил Забвение, когда наносил на спутников и себя самого меняющие внешность наты. Любое изменение в рисунке – и маскировки как не бывало. А это прямая дорога в лапы Глаз Гор, который мечтал убить бывшего раба и всех его спутников.

На эти иероглифы Забвение потратил столько сил, что едва шевелился. Теперь стало ясно, зачем ему нужен был тинат в пути до Сердца мира. Ярхе и Турн оказались не такими уж умелыми магами. Случись что, пока их командир ослаблен, – и отряд не отобьется. Эртанд, по крайней мере, мог снабдить их зачарованным оружием.

– Жрать охота, – пробормотал Турн, плюхаясь рядом с Ярхе на вкопанную в землю каменную скамью. – А зудит-то все как – чуть ли не больше, чем жрать хочется. Хоть бы уже поскорее еду притащили, заглушить все это. Сходить, что ли, поторопить…

Ему никто не ответил.

– Чего смурные все такие? Два дня в дороге – и уже устали? – здоровяк хмыкнул. – Ну да, пастухов от поноса лечить и на бумажках циферки калякать – это тебе не камни класть. Да, Сат…

Реакция Забвения была молниеносной. Вздрогнувший от неожиданности Эртанд даже не понял, когда жилистая рука бывшего раба успела сжать челюсти Турна. Глаза здоровяка распахнулись – до него дошло, что он едва не натворил.

Глаза Гор видел все. Он был настолько силен, что мог читать по губам, находясь на другом конце Эстарады. Так, по крайней мере, утверждал Забвение, поэтому он настрого запретил называть друг друга по именам. Сам он на время перехода через горы сохранил данное ему в Тамин-Арване прозвище, неизвестное старым друзьям, Ярхе стал Молчуном, а Турн – Кулаком. Новое имя на всякий случай пришлось и Эртанду. Он просил, чтобы его называли Ученым, но просьбы выполнял только Забвение. Шерд звал новичка «этот», а каменщик никак не желал отказываться от обидного Неженка.

Заодно Турн был тем, кто постоянно забывал клички и пытался обращаться ко всем по старым именам. Каждый раз, когда Забвение его на этом ловил, снова поднималась темная волна.

Сейчас она грозила выплеснуться наружу.

– Не заставляй меня вырывать тебе язык, – опасным шепотом произнес Забвение.

Побледневший Турн кивнул и перевел взгляд на что-то другое, за спиной товарища. В зале воцарилась необычная тишина. Шестеро силанцев замолчали и всматривались в гостей постоялого двора.

– Эй, мужики, – позвал один из селян. – У вас там как, все хорошо?

– Замечательно, – ответил Забвение, сев обратно.

– Точно?

– Точно, – сказал каменщик. – Отдыхайте дальше.

– Ну, как знаете.

С виду потеряв к чужакам интерес, они вернулись к неспешной беседе. Вернее, так могло показаться со стороны, но взгляд мага различал, как по их спинам ползает колючий еж подозрительности.

Этот нат Эртанд выучил не сам. Забвение подсказал, как найти кривые очертания иероглифа.

Пальцы сами собой нащупали спрятанный в широком рукаве веер. Тут же на плечо легла тяжелая рука бывшего раба.

– Спокойнее. Они не нападут.

– С чего ты взял?

– Я вижу побольше тебя, – не слишком довольным тоном произнес Забвение.

Молодой тинат поморщился. Он имел в виду совсем другое. Еще не хватало, чтобы хранители решили, что новичок в них сомневается. Они и так не торопились ничего рассказывать о себе. Спустя несколько проведенных вместе дней Эртанд знал о них столько же, сколько и на момент встречи. А теперь они даже о Сердце мира ничего не говорили – как же, Глаза Гор может увидеть!

– Я хотел сказать: как ты понял, что они не будут нападать? – медленно, обдумывая каждое слово, переспросил Эртанд.

– Толстые линии в области желудка. Они складываются в узор, похожий на набитый мешок, видишь? А теперь посмотри на плети, которые идут от головы к рукам и ногам. Они растрепались на концах, как неровно обрезанная веревка. Мужчины уже пьяны.

И правда. Можно было и раньше догадаться, что означают эти узлы в животе, уплотнявшиеся, когда силанцы делали глоток браги и заедали ее хлебными лепешками с зеленью. Зато тонкие «веревки» отыскать получилось не сразу. Сначала пришлось найти их у себя, и только потом Эртанд с трудом смог разобрать их в хаотичных сплетениях натов у местных жителей.

Один из силанцев заметил, как на него таращатся, и нахмурился. Его лицо стало почти черным из-за ната недовольства. Маг торопливо отвернулся.

На миг ему показалось, что взгляду селянина удалось проникнуть под наведенную личину, хотя Забвение уверял, что простому человеку такое недоступно. Турн вчера подтвердил его слова, подтащив полуживого от ужаса Эртанда к глашатаю, который только что объявлял внешность беглого тината. Сволочь-каменщик со смехом поинтересовался, не подходит ли его друг под описание преступника.

Из сходств глашатай нашел только голубые глаза и высокий рост и сердито потребовал не отвлекать его из-за глупостей. Это успокаивало, но магу все равно постоянно чудилось, что люди все знают.

Знают, что он лжет. Что он тот самый беглец, убивший человека.

Или не убивший. О смерти глашатай не упоминал, ограничился общим «крайне опасен». Стоило ли снимать этот грех со своей совести?

Он закрыл глаза и прочитал молитву Илю.

– Ишь, как разволновалась наша Неженка от одной мысли, что на нас могут напасть, – хмыкнул Турн. – Гляди штаны не обоссы от страха.

Эртанд скривился.

– Если на нас нападут, тебе придется сражаться оружием, которое сделал я. И если с этим оружием что-то будет не так, сражение закончится для тебя не лучшим образом, в то время как я легко отобьюсь от врагов. Подумай об этом в следующий раз, когда захочешь назвать меня иначе, чем Ученый.

Уже на середины фразы он начал понимать, что перегнул палку с пафосом. Это прозвучало слишком глупо даже для него самого. Внутри глухо заворчало раздражение, однако идти на попятную было поздно. Маг спокойно выдержал тяжелый взгляд здоровяка.

Сбоку хмыкнул Ярхе.

– Страх? Тебя подводит зрение, если ты нашел в этом парне нат страха. Как бы он не оказался посмелей тебя.

Турн тоже усмехнулся. На удивление вполне искренне.

– Это вряд ли. Но страха в нем правда нет, зато есть злость. Это хорошо, – он осклабился и с размаха хлопнул Эртанда по плечу так, что тот чуть не полетел на соседа. Наверное, с его стороны это было проявление дружелюбия. Маг на мгновение даже пожалел, что вызвал этот приступ приязни – вражда была куда безболезненнее. – Ты не боись, если что. Всякие там…

эти

 нас не найдут. Мы лучшие в своем деле, говорю без всякой скромности. Ничего не случится.

Эртанд из вежливости покивал, не желая раздувать горнило ссоры. Ему бы такую уверенность. Особенно после рассказов о том, что случилось с Забвением в прошлый раз, когда его поймали.

В зале опять хлопнула дверь.

– Еду несут? – спросил маг, намеренно переводя тему.

И он снова ошибся. Звук донесся с другого конца помещения – со двора в дом зашла женщина, должно быть, жена кого-то из завсегдатаев. Местную жительницу в ней выдавало линялое платье с вышивкой у ворота и подолом по середину икр, чтобы он не слишком пачкался и не путался в ногах. Лицо, на котором горели ясные глаза, было загорелым и выдавало, что силанка подолгу трудится на воздухе. Об этом свидетельствовали и ее загрубелые руки с закатанными по локоть рукавами.

Узловатые запястья напомнили о Юссис, а потом и о Лаане. Образ первой мелькнул в памяти и пропал, почти не вызвав чувств. Юссис вряд ли обрадуется тому, что теперь нужно будет вернуться в Тамин-Арван, а значит, по-настоящему работать, но в обители она не была счастлива. А Лаана…

Маг каждый день корил себя за то, что вынужден идти за Сердцем мира, а не искать невестку. Ей наверняка позарез требовалась помощь. И каждый день приходилось напоминать себе, что, если не починить артефакт, Лаана так или иначе расстанется с жизнью. Да и как бы ей помог беглый тинат? Оставалось идти за Забвением и делать то единственное, что он мог, – защищать хранителя, чтобы тот спас весь мир. А потом уже искать Лаану.

Дверь хлопнула третий раз. Наконец та, что надо. В зал ворвался клуб дыма, а с ним и букет дурманящих запахов жаркого. У Эртанда даже немного закружилась голова.