Текст книги "Соколов. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Лысый человек в мундире вздрогнул и резко обернулся ко мне.

– Группа “45‑В”, – представился я. – Соколов. Бой закончился. Мы ищем своего куратора.

Мужчина повернулся ко мне всем корпусом, явно пытаясь что‑то от меня заслонить. Но я уже знал, что увижу.

– Вам будет назначен другой куратор, – сухо сказал мужчина. – Подождите на поле, за вами придут и отведут в нужный кабинет для оформления бумаг. И погасите заклинание, пожалуйста. Вне Полигона его использование запрещено.

Я привстал на цыпочки и все же смог разглядеть край того, что он пытался от меня скрыть.

Воронцова лежала на земле. Лицо спокойное, умиротворенное, но глаза открыты и уставились в небо невидящим взглядом.

– Что с ней? – спросил я.

– Остановка сердца. Мы не успели. Прошу, идите на поле, – лысый мужчина замахал на меня руками, словно пытался разогнать стаю гусей. – Все обратно на поле, пожалуйста!

Но я замешкался, увидев бежавшего в нашу сторону студентика – тоже в мундире, только с шевронами ученика. Только куртка быра расстегнута, а рубашка под ней – залита кровью.

– Ваше превосходительство! – Он летел, бледный от страха и таращил глаза от ужаса. – Северный Полигон! Там… Там…

– Что там еще? – В гневе обернулся сотрудник.

– Там все с ума посходили! Они… Они сейчас друг друга перебьют!

Глава 14

Лысый препод изменился в лице.

– В смысле перебьют? Кто, абитуриенты? А куда кураторы смотрят?

Студентик вытер окровавленную щеку тыльной стороной ладони и шагнул к преподавателю.

– Ваше превосходительство, – он взглянул на нас и понизил голос. – Там все на Полигоне с ума посходили. Вообще все. И абитуриенты, и кураторы, и охрана… Там побоище. И я не понимаю, что случилось. Пытался докричаться, но они словно меня не слышат. Вот, “Косой” прилетело. От преподавателя, от Виктории Федоровны!

– Тише! – Цыкнул на студента препод и потащил в сторону, подальше от нас.

Я сделал вид, что у меня развязался шнурок на ботинке и приблизился на пару шагов, поставил ногу на низкую оградку клумбы и, нарочито медленно завязывая узлы, превратился в одно большое ухо.

– Евгений Петрович, – на ходу тараторил студент, – нужно что‑то делать, пока они не вырвались с Полигона! Здесь полно абитуриентов, и если они…

– Не нужно меня стращать, – резко прервал студента Лысый. – Сейчас соберем группу. Кто поднял тревогу?

– Я. Сперва до охраны добежал. И еще неизвестно, что на Восточном Полигоне. Я пытался связаться с их кураторами, но не смог. Блокировка…

Лысый по‑отечески похлопал его по плечу.

– Молодец, Сеня. Свое дело ты сделал, теперь оставайся здесь. Дальше мы сами разберемся. Впрочем, лучше бы вам и отсюда убраться. Выведи группы служебной тропой, и старайтесь никому не попадаться на глаза. Если кто‑то нападет, защищай детей. Я даю разрешение.

– Понял, ваше превосходительство.

Услышав достаточно, я вернулся к своей команде. Сперанский был бледен от ужаса.

– Там ведь… Там Поля и Боря, – шепнул он. – На одном из Полигонов. Им по рангу ведь положено сейчас там быть. На испытаниях…

Я кивнул.

– И Ирине. Надеюсь, они бьются не друг против друга.

– Да. – Коля крепко схватил меня за запястье. – Нужно им помочь. Вытащить как‑нибудь. Мы должны!

– Мы не знаем, что с ними случилось, – тихо проговорила Грасс, потирая больную ногу. – В нашем состоянии идти на преподавателей просто самоубийственно. Мы не то что никого не отобьем, но и сами ляжем.

Она была права. Нашу команду потрепало сильнее, чем противников. Некоторые почти полностью исчерпали резерв Благодати. Да и будь он полон, что сделают салаги‑абитуриенты против высококвалифицированных мастеров? Ну может еще бы что‑то получилось у меня или у Алексеевой… Но и мы бы продержались недолго.

Коля думал иначе. Вернее, думалка у него в этот момент и вовсе отключилась.

– Там мои брат и сестра, – тихо, но решительно заявил он. – Я ни за что их не брошу. Заставлять вас помогать мне я не вправе. Отправлюсь за ними один.

– Лекарь, не кипятись, – шикнул на него Афанасьев. – И говори тише. Как бы нас сейчас вообще не заперли… От греха подальше.

А я, кажется, начал догадываться, что имел в виду Радамант, когда сказал, что я еще могу успеть посмотреть представление, которое устроят остальные команды. Значит, он что‑то сделал с их разумами. Насильно заставил биться друг с другом? Но, черт возьми, зачем?

Опять демонстрация могущества? Хочет показать, насколько опасны вышедшие из‑под контроля одаренные? Но зачем именно?

А я ведь даже не мог рассказать о встрече с косоликим сотрудникам Аудиториума, не рискуя вызвать подозрений в причастности к инциденту. Как я им объясню? Моя осведомленность о его планах только подольет масла в огонь. И еще неизвестно, что хуже – попасть в лапы дознавателям Тайного отделения или в руки колдунам Аудиториума…

Лучше не попадаться никому.

И все же у меня оставались два человека, которые могли помочь.

“Матильда, вы меня слышите?” – я воззвал к наставнице, тщательно сосредоточившись на мысли. Фон Аудиториума и вой сирены ужасно мешали и сбивали концентрацию. – “Прошу, ответьте. Срочно!”

“Что стряслось, Михаил?”

Ее голос звучал глухо, отдаленно. Словно пробивался сквозь толщу воды.

“На Полигоне ЧП”.

“Что‑что на Полигоне?”

“Чрезвычайное положение. Новый инцидент. Радамант был здесь, я видел его. Свяжитесь с Корфом. Немедленно. Он нужен”.

“Что именно случилось?”

“Один из преподавателей убит Радамантом. Убита. И, кажется, он каким‑то образом внушил мысли всем испытуемым и преподавателям, заставляя сражаться друг с другом. Возможно, воздействие аналогично тому, что он сделал с Ирэн. Здесь побоище. Будет паника. Нужны менталисты, чтобы их усмирить, пока они друг друга не поубивали”.

“Поняла”, – отозвалась Матильда. – “Где Ирэн? Где Сперанские?”

“Не знаю. Мы сражались с другой командой. Возможно, они как раз там”.

Баронесса выдержала паузу.

“Проклятье. Ладно. Спрячьтесь и постарайтесь не попасть под удар. Я достану кого нужно”.

“Но…”.

“Никаких “но”! Прячьтесь и не вылезайте. Если возможно, постарайтесь вообще убраться с территории”.

Связь оборвалась. Я попробовал снова достучаться до баронессы, но наткнулся на едва уловимый блок. Возможно, она в этот момент уже связывалась с Пистолетычем. Впрочем, наверняка кто‑то из его людей был сейчас здесь. Одна беда – я не знал сотрудников Тайного отделения в лицо. Да и вряд ли бы они стали со мной разговаривать.

Тем временем подоспели другие сотрудники – судя по белым халатам, специалисты медицинской службы. Быстро уложили тело Воронцовой на носилки и мелкими перебежками, словно были под обстрелом, понесли жертву в сторону корпусов.

Лысый препод подвел к нам студентика.

– Арсений Игнатьевич, присмотрите, пожалуйста, за этими двумя группами., – приказал он. – Постарайтесь вывести их к выходу. И не угодите в давку. Мы разберемся.

– Слушаюсь, Евгений Петрович.

Его превосходительство кивнул.

– Благодарю.

Студент взглянул на нас и нервно сглотнул.

– Арсений Горчаков, студент третьего курса, – торопливо представился он. – Я должен вас эвакуировать.

– Я никуда не пойду! – огрызнулся Коля. – Там мои брат и сестра. Без них я…

– Нельзя! Вам нельзя туда! Вы не представляете, что там творится…

О, я, кажется, прекрасно представлял. Я хотел отвести Колю в сторону, попробовать вразумить или хотя бы успокоить. Он‑то как раз совсем выдохся. Толку от него не будет – весь резерв потратил на раны Грасс. Но в этот момент от команды наших бывших противников отделилась темновласка Лопухина и подошла к Горчакову.

Встретившись со мной глазами, она едва заметно кивнула.

– Там моя старшая сестра, – сказала Темновласка. – Татьяна Лопухина. Она артефактор, шестой ранг. Третий год поступает…

Студент покачал головой.

– Не могу, господа. Не пущу. Своей шкурой за вас отвечаю. – Он перегородил нам дорогу, расставив руки в сторону. Его ладони охватило зеленое сияние. А студент‑то был непрост. – Пожалуйста, не противьтесь приказу. О неповиновении я буду вынужден доложить, и у вас возникнут проблемы с дальнейшим прохождением испытаний.

Лопухина сжала кулаки.

– Ваше сиятельство, что мы можем сделать? Как можем помочь?

Коля рыпнулся, чтобы обойти Горчакова, но я вовремя ухватил его за шиворот и оттащил назад.

– Сперанский, включи голову! – прошипел я. – Студент дело говорит.

– Поля… Она же совсем слабенькая… Она не сможет себя защитить.

– С ней Борис. Успокойся. Он не даст ее в обиду.

Коля уставился на меня горящими от гнева глазами.

– Ирину ты тоже бросишь на произвол судьбы?

– Она может за себя постоять.

Надеюсь.

В конце концов даже Матильда, одержимая безопасностью своей племянницы, велела нам не высовываться. А баронесса была рисковой дамой и кого угодно бы пустила на амбразуры ради спасения Ирки. И если даже она запретила нам лезть…

Студент оглянулся по сторонам, затем сделал несколько шагов в сторону корпусов и осторожно выглянул из‑за угла.

– Пока чисто, – сказал он и махнул нам рукой. – Бегом за мной, я вас выведу. Пойдем служебным ходом. Держитесь кучно.

Темновласка Лопухина колебалась, но старшая Алексеева крепко взяла ее за руку и что‑то прошептала. Целительница угрюмо кивнула.

– Идем. Быстрее! – Торопил нас Горчаков. – Не отставайте!

– Малыш, помоги Анне, – попросил я. – Она не сможет быстро идти.

Рахманинов коротко кивнул, подхватил Грасс на руки и понес.

– Гриша, побудь замыкающим.

Менталист Афанасьев пристально посмотрел на Колю.

– Побуду. Но ты следи за лекарем. У него беда на лбу написана.

– Ага.

Вражеская команда тоже организовалась. Не сговариваясь, мы выстроились в две колонны за спиной у Горчакова. Красавец Горькушин, показавшийся мне лидером их команды, протянул руку:

– Нас не представили. Юра. Хороший был бой.

– Миша, – я пожал протянутую ладонь. – Мир?

– Войны и не было. Нужно вывести как можно больше людей. Сначала девушек и раненых. Будем прикрывать друг друга.

– Согласен.

Арсений Горчаков вскинул руку вверх и помахал – знак идти. Мы тронулись, стараясь не топать хлюпающими от волы ботинками. Мокрая одежда прилипла к телу, добавляла веса, да и вообще находиться в ней так долго на улице вне пыла боя было неприятно. Я активировал “Берегиню” – плевать, что вне Полигонов нельзя было применять заклинания. Своя шкура сейчас была дороже, плюс заклинание немного согревало. Остальные последовали моему примеру.

Я оставил немного силы в ладонях, готовясь в любой момент шарахнуть либо “Колобком”, либо выставить “Покров”. Увидел, что Алексеева и Горькушин тоже приготовились. Даже Грасс, сидя на руках у Рахманинова, внимательно оглядывалась по сторонам, выслеживая опасность.

“А неплохая из нас вышла команда”, – раздался у меня в голове голос Афанасьева. – “Даже не ожидал, что сработаемся”.

“Давай потом побеседуем. Мне еще сложно одновременно говорить и концентрироваться”.

“А. Извини”.

Для менталиста Афанасьева это не было проблемой: та же Ирка могла изрекать длиннющие тирады, одновременно швыряясь “Косами”, да еще и на бегу. У меня так пока не получалось.

Мы свернули за угол. Студент убедился, что территория перед воротами Полигона была чиста, и жестом разрешил нам идти дальше. Я шел, стараясь не сводить глаз с поникшего Сперанского. Забавно мы поменялись местами: обычно я пытался бессмысленно геройствовать, а он меня одергивал. Честно говоря, даже не ожидал, что ему так сорвет резьбу. Но семья – дело святое. А ведь они еще и тройняшками были – где‑то я читал, что между ними образовывалась особая связь.

– Слышите? – Лопухина на ходу подняла голову. – Сирена затихла.

И правда. Я уже настолько привык к ее вою, что даже перестал замечать.

– Интересно, хорошо это или плохо? – отозвался Горькушин.

Студент Горчаков обернулся.

– Проверять не будем. Стоп.

Мы уперлись в перекресток. Я взглянул на указатели: в нашу сторону указывала стрелка “Западный Полигон”, налево – “Северный”, прямо – “Восточный”. Выход был в южной стороне. Горчаков указал направо:

– Держимся правой стороны.

Мы быстро, почти в ногу, затопали на юг. Вымотанная Лопухина споткнулась, и наш менталист ее поддержал. Было приятно видеть, что команда противников вела себя достойно после проигрыша.

Не успели мы дойти до конца корпуса, как Коля оттолкнул меня и резко метнулся в сторону.

– Блин! Коля! – заорал я. – Вернись, дурак!

– Я должен их найти!

Дерьмо. Ну идиот!

Грасс перевесилась через мощную лапищу Малыша.

– Сможешь его догнать?

Я взглянул на свою больную ногу. Перевел глаза на кривую траекторию бега Сперанского – парень едва держался. Ну куда полез…

– Идите. Догоню.

Я устремился за ним, на ходу укрепляя “Берегиню” в ногах. Стало полегче.

Коля бежал к Северному Полигону – я еще не видел его ворот, просто ряд двухэтажных корпусов из красного кирпича.

– Коля, черт тебя дери! – рявкнул я. – Стой, идиот!

Он не останавливался – упрямо бежал, но я начал его догонять. Шаг, другой, третий… Почти, всего чуть‑чуть…

Я оттолкнулся от асфальта обеими ногами, вытянул руки в прыжке и схватил его за шиворот. Мы оба упали на дорогу и покатились к тротуару. Он пытался отбиваться, выворачивался, словно уж, но я держал его крепко.

– Остановись, дубина! – я взял его в захват. – Ща врежу!

Он попытался укусить меня, но вцепился зубами в рукав куртки.

– Пуфти! Пуфти… Сф… сфолофь!

Я не выдержал. Отпустил его, развернул к себе и влепил крепкую оплеуху. И, кажется, немного переборщил – забыл, что тело было усилено “Берегиней”.

Голова Коли мотнулась в сторону – почти как в кино в замедленной съемке – из носа вылетело несколько капель крови. Я успел его ухватить за плечи и встряхнул.

– Уходим. Иначе залезу тебе в башку и сделаю послушным теленочком. Я умею.

Но он смотрел не на меня. Куда‑то за мое плечо. Глаза Сперанского расширились не то от удивления, не то от страха.

И только сейчас я услышал шум. Даже не шум – адскую бьющую по ушам мешанину криков, стонов, ударов и топота.

Я обернулся. Ворота Северного Полигона были распахнуты. Толпа – две группы абитуриентов, несколько человек в мундирах Аудиториума, охранники и даже дворники в спецовках с метлами наперевес надвигались на нас.

Как зомби. Только лица у них были искажены не тупой жаждой мяса, а ненавистью.

– Пипец, – выдохнул Коля.

А затем вгляделся в толпу. Узнал вымазанные кровью точеное лицо и светлые волосы Ирки. И две рыжие головы Сперанских. Вместо одежды – лохмотья. Все в крови, ожогах и синяках.

И глаза… Горящие адским огнем нечеловеческой ярости. Радужные оболочки цветов ранга их Благодати.

– Воистину, – отозвался я, вскочил и рывком поднял лекаря на ноги. – Бежим.

– Поля… Там Поля…

– Это сейчас не Поля.

Я рванул его за собой. Коля не удержался на ногах, рухнул на асфальт, точно мешок.

– Вставай! – дернул я. – Вставай же.

В нас полетели первые “Косы” и “Колобки”. Я выставил “Покров” перед Колей, но барьер не мог продержаться долго. Зазомбированных было слишком много.

– Не могу… Иди. Иди, Миш…

– Да черт тебя дери!

Я развернулся и приготовился бежать. И едва не сбил с ног Лысого препода.

– Хватай мальчишку и тащи за наши спины, – приказал он.

За Лысым столпилось не меньше десятка других сотрудников. Все в форме, с нашивками разных рангов – от студентов‑старшекурсников до высоких преподавательских чинов Аудиториума. Все сверкали всполохами “Берегинь” – янтарные, рубиновые, зеленые…

Я схватил Колю за шиворот и просто потащил по земле. Он уже не отбивался и не пытался ерзать – просто таращился на заколдованных брата и сестру глазами, полными ужаса.

– Сиди здесь, – я доволок его за спины преподавателей и оставил там.

А сам усилил “Берегиню” и перераспределил силу. Надо мной зависло несколько белоснежных колобков.

Лысый удивленно покосился на меня.

– Так, значит, о вас говорил его высокопревосходительство…

– Что нужно делать? Я помогу.

– Если грубо – вырубить и обездвижить. Затем менталисты приступят к своей части.

Я кивнул.

– Это можно.

И запустил первый “Колобок” прямо в лоб Ирэн. Прости, дорогая. В данном контексте бьет – значит, любит.

Девчонка молниеносно выставила “Покров”, и заклинание поглотило не только мой урон, но и несколько “Кос” студента‑четверокурсника. Ирина улыбнулась – безумно, сладострастно. И ответила.

Я увернулся. Выпустил очередь “Кос”, чтобы взрезать ее “Покров”. Силовые лезвия пропороли защиту, барьер начал оседать, и сквозь дыры пробрались преподавательские “Колобки”. Несколько вошли в тело Ирэн, она выгнулась дугой в неестественной позе и рухнула на асфальт.

Но занятый Ирэн, я не уследил за Колей. Лекарь прополз за нашими спинами, обогнул шеренгу слева и, с трудом передвигаясь, пошел прямиком на брата с сестрой. Даже не повесил “Берегиню”.

– Не стрелять! – крикнул я, когда понял, что Коля вышел на линию магического огня. – Остановитесь!

Я бросил “Покров”, чтобы уберечь парня, но не успел. Несколько “Кос” рассекли спину Коле. Он дернулся, из распоротой рубашки потекло что‑то темное.

– Стоять! – севшим голосом заревел я.

А в следующий миг обезумевшие Поля и Боря бросились на него.

Глава 15

– Коля!

Я поднырнул под линией огня, перекатился по раскаленному от заклинаний асфальту и выставил “Покров” между дурным Сперанским и его безумными братом и сестрой.

Взлохмаченная Поля разъяренно взвыла, наткнувшись на физический барьер. Ударилась о него раз, другой… Они с Борей вели себя, словно зомби – казалось, смекалочку у них отключило вместе с собственной волей. И движения их были грубыми, угловатыми, словно руки и ноги плохо гнулись в суставах. Будто не они сами шли, а что‑то ими двигало.

Раз так, быть может, там внутри еще остались они, настоящие они?

Но выяснить это я не успел.

Коля испуганно таращился на родню, стараясь отползти подальше. Усилив свою “Берегиню”, я схватил его за руку и потащил обратно за спины студентов и преподавателей.

– Идиот! – не сдержавшись, я влепил ему затрещину. – Какого хрена ты полез? Не видишь – они не в себе?

Сперанский тряхнул головой.

– Я… Я не…

– Не думал, – прошипел я. – Ты чуть не сдох, понимаешь?

Пользуясь силой защитного заклинания, я подхватил Колю за плечи и поволок еще дальше от аудиториумских. Сражение становилось еще жарче – запахло раскаленным асфальтом, в оконных стеклах отражались мириады всполохов заклинаний. А Николай был ранен.

– Сиди и не рыпайся, – велел я, как можно осторожнее опуская парня на поребрик.

Не убавляя интенсивности “Берегини”, я обратился к родовому источнику и зачерпнул немного силы из целебного потока. Коля терял кровь, нужно было срочно его подлатать. “Косы” и “Колобки” прошлись по нему слишком мощно.

– Да я при всем желании уже не убегу.

– Раньше надо было думать, – проворчал я и принялся исследовать раны.

Так… Пять неглубоких порезов, три ожога и одна тяжелая рана. Еще бы чуть‑чуть – и минус одна почка.

Я снова обратился к источнику и на этот раз решил сыграть роль передатчика. Просто пропустил целебный поток через себя, приложил руки к ранам Николая и позволил живительной силе продлиться. Пусть течет столько, сколько нужно.

Источник недовольно зарокотал, пришлось мысленно объясняться, что спасаю друга. Друга, который до этого помогал мне.

“Долг платежом красен”, – объяснил я Роду, и тот согласился. Род, как я понял, вообще крайне щепетильно относился к вопросам долгов.

Коля прикрыл глаза, его голова завалилась, и мне пришлось подхватить его затылок свободной рукой. Не отнимая второй ладони от его ран, я уложил его навзничь. Кровь остановилась. Я направил чуть больше силы на усиление регенерации. Полностью не починю, но Коля хотя бы дотянет до лазарета и профессиональных лекарей.

– Теперь спи.

Когда поток иссяк, я отнял ладони и поднялся на ноги. Бой перед Северным Полигоном не прекращался. Я снова взглянул на безмятежное лицо Сперанского, позавидовал его бессознанке и уставился на побоище.

У меня словно открылось второе дыхание – сила пульсировала в ладонях, требуя выхода. И сила боевая.

А еще я очень хотел вытащить из этого ада Ирку. Убить она меня не смогла и не сможет – клятва резала смертоносность ее заклинаний вдвое. Пару раз она по мне шарахнула, но урон был гораздо меньше, чем я от нее ожидал.

Значит, попробуем вытащить оттуда и ее, и остальных Сперанских. Если получится.

Позади меня со стороны перекестка доносился шум – топот ног, короткие выкрики – приказы, стоны… Я обернулся. Из‑за угла здания начали выходить люди: в мундирах, в белых лекарских халатах, в спецовках, в обычной гражданской одежде. Кто‑то в крови, кого‑то несли на носилках. Я взглянул на указатель – “Восточный Полигон”. Значит, там случилось то же самое? И вот почему подмога припозднилась к Северному Полигону?

Я взмахнул рукой, привлекая внимание, а затем плюнул на это и просто подбежал к пожилой даме в белом халате.

– У меня раненый. Здесь, у тротуара, – я показал на лежавшего Колю. – Забрать сможете?

Дама неуверенно качнула головой.

– Прямо сейчас нет, у нас много пострадавших. Пришлем кого‑нибудь через пять минут. Дотянет?

– Да.

Сотрудники торопливо понесли раненых в сторону выхода, туда же направилась скорбная потрепанная вереница людей с Восточного Полигона. Я побежал обратно к Северному, на ходу пытаясь оценить происходящее.

Аудиториумским во главе с Лысым удалось прорядить массу безумцев. Я заметил рыжую голову Поли – девчонка лежала на земле в странной, неестественной позе. Словно ее серпом подкосило. Боря еще держался. Матерился такими словами, от которых уши свернулись бы в трубочку даже у рабочих с Путиловского. Причем бранился одновременно по‑русски и по‑гречески. Полиглот хренов.

Ловко уворачиваясь от “Кос” и “Колобков” Сперанский лавировал между людьми, прятался за спинами и исподтишка швырялся слабеющими “Жар‑птицами”. В них он всегда был хорош, но резерв у него явно заканчивался. Пристроившись за спиной одного из старшекурсников, я улучил момент и запустил “Колобок” прямо в голову Боре.

И удача от него отвернулась. Заклинание прошло по касательной, но парня мотнуло в сторону, он отскочил от выставленного другим учеником “Покрова” и, не удержав равновесия, сел на задницу. Кто‑то о него споткнулся, потянул какую‑то девицу в красном пальто за собой… И в эту кучу малу сразу двое студентов зарядили очередью “Кос” и “Колобков”.

– Бей их! Давай! – крикнула дама в мундире. – Сбивай барьеры!

– Вырубайте их!

Дальше я наблюдать не стал – бросился влево, пытаясь обойти шеренгу аудиториумских. Лысый препод бросил на меня косой взгляд.

– Не геройствуйте, ваше сиятельство, – приказал он.

Я рассеянно кивнул, пытаясь высмотреть Ирэн. Стычка переместилась ближе к Северному Полигону, “наши” теснили безумцев к входу, стараясь обезопасить остальную территорию. Зато теперь обзору мешали кусты и деревья, высаженные по обочинам улицы. Я внимательно разглядывал лежавших на земле, но не видел Ирки.

Что‑то знакомое мелькнуло в листве. Белокурый хвост, розовый воротник куртки…

Она.

Девица оказалась проворнее многих – использовала укрытие и метала заклинания из‑за ограды. Я прикинул, что можно было скользнуть вдоль здания, при помощи “Берегини” перелезть… Но хорошо бы сперва ее отвлечь.

Пока я думал, Ирэн вскрикнула – скорее обиженно и гневно, а не от боли. Видимо, от кого‑то все же прилетело. И еще она явно экономила силы: судя по силе и цвету ее “Кос”, энергии у девицы еще было достаточно.

Если моя гипотеза верна и убить меня она не сможет, значит, я мог до нее добраться и проделать с ее мозгами то же, что сделал тогда на старой мельнице. Снял заклинание Радаманта один раз – смогу и снова. Всяко лучше, чем изрешетить ее “Косами”.

Бочком, почти по‑крабьи, я незаметно обогнул аудиториумских и уже почти подобрался к ограде, когда мне в бок прилетела мощная “Коса”. А мгновением позже передо мной вырос Денисов.

Твою мать, я и забыл, что он был в одной команде с Ирэн.

– Вот ты где, сученыш, – прошипел он, надвигаясь на меня. Еще и рукава закатывать начал. – Я обещал тебе драку…

Значит, эти зомбари все же сохраняли память и сознание…

Я осклабился. Знал бы Денисов, как я был рад встретиться с ним именно при таких обстоятельствах, когда правила Полигона нас не ограничивали.

Он бросился на меня и уперся в “Покров” – я выставил жесткую силовую стену. Не привычное “желе”, от которого можно было мягко отпружинить, а твердую физическую преграду.

Денисов зарычал.

– Сука графская!

– Сам такой.

Он вскинул руки и зарядил по моему “Покрову” таким мощным “Колобком”, что на долю секунды я аж залюбовался. Наверняка их с Иркой команда выигрывала, если они вообще успели начать соревнования. По крайней мере в мощи Денисова сейчас сомнений у меня не оставалось. Крепкий парень.

Тем интереснее.

“Покров” загудел, пошел трещинами. Укреплять поврежденное заклинание смысла уже не было. Я воззвал к разрушающему потоку силы, хватанул со всей дури и с размаху зарядил в Денисова очередью белых шаров. Получай в упор, говнюк.

Денисов чудом увернулся от одного, второй прошел по касательной, а третий поглотила его “Берегиня”. Он прыжком преодолел расстояние между нами, пробил собой остатки “Покрова” и повалил меня на землю.

Рыча, пыхтя и скрепя зубами, мы покатились к стене. Он попытался вытянуть руки, чтобы взять меня в захват, но я вывернулся, пнул его локтем под дых. Денисов с хрипом выпустил воздух, но тут же вцепился в меня ногами, не давая встать. Пытался обхватить сзади. Я треснул ему в нос затылком – и его уже пострадавшее от столкновения с “Покровом” лицо залила кровь.

– Недомерок! – ревел он. – Позор дворянства!

Сколько страсти, с ума сойти. Эту бы энергию да в мирный атом…

Рыча от боли, он вцепился мне в шею, стараясь обездвижить. Но чуть просчитался – двигаться я мог. Я вцепился зубами ему в руку, прокусил кожу и, кажется, даже вырвал кусок мяса – резьбу у меня сорвало, и глаза застелила красная пелена ярости.

На какой‑то миг мне показалось, что я сам попал под безумное влияние Радаманта. Но нет, просто Денисов и правда меня невероятно бесил своей спесивой рожей.

Он по‑бабьи завопил. Я вырвался, перекатился на полметра и выплюнул кусок кожи. Денисов схватился за раненую руку.

– Надеюсь, не подцеплю от тебя заразу, – сказал я, поднимаясь на колени.

И обратился к Роду.

“Яви боевую мощь. Яви, дабы защититься и наказать врага”, – попросил я.

Я едва успел перенаправить поток, который едва не разорвал меня на части. Горшочек варил так, что меня самого едва не расщепило на атомы. Почему‑то когда дело касалось разрушения, Род не экономил.

Я просто выставил руки – и с пальцев сорвались белые сияющие лучи. Денисов дернулся в мою сторону, но осел, едва они достигли его груди. Забился в конвульсиях, снова рухнул на асфальт, тряс руками и ногами, точно в припадке. Из его рта потекла пена, глаза закатились.

Так, все, хватит. Стоп.

С трудом я погасил поток и осторожно подполз к Денисову. Тот лежал, словно был мертв. Я приложил пальцы к его шее и нащупал слабый пульс. Живой. Подобных козлов просто так не убьешь. К мудакам даже смерть зачастую не торопится.

Но по крайней мере этот теперь не опасен.

Тем временем аудиториумские положили почти всех абитуриентов и студентов, сражение продолжалось между преподавателями. Несколько “наших” старшекурсников тоже пострадали. Не тяжело, но они были ранены. Трое баюкали раненые конечности и пытались наспех залатать повреждения “Живой” и “Мертвой” водами.

Еще один рухнул прямо на моих глазах – к моему удивлению, от руки Ирэн. Живучая барышня, как оказалось. Матильда не зря потратила на ее обучение столько времени.

Ну все, дорогая, пора с этим заканчивать.

Окружив себя “Берегиней”, я бросился напролом. Перелетел через низкую оградку, перераспределил силу на защиту от физического урона и прыгнул на Ирэн. Мне повезло – в этот момент она отвлеклась, чтобы отбить очередное заклинание преподавателя и сделала это изящно: не выставляла блок, а разрезала “Колобок” препода своей “Косой”.

И тут я прыгнул на нее, повалив на мокрую пахнущую прелой листвой землю. Затрещали ветки кустов, которые мы зацепили. Девушка сдавленно охнула, не успев понять, что произошло. И я воспользовался преимуществом.

Обхватив ее голову обеими руками, обратился к ментальному потоку и перенаправил на разум Ирэн. Тут же зачерпнул горсточку из целебного, стараясь обезболить процесс, насколько это было возможно.

– Ааааааааа!

Она вопила так высоко, что у меня заложило уши. От страха, от боли, от… отчаяния.

– Пусти! Пустииииии!

Но я держал ее голову крепко. Она забилась в моих руках, ее тело затрясло, руки и ноги словно начали жить свой жизнью, а пальцы и мышцы лица скорчились в спазме. Это мы уже проходили. Сперва над ее мозгом надругался Радамант, а я усугублял ситуацию, чтобы снять морок.

– Н‑неет, – голос Ирэн сорвался, и она перешла на хрип. Она вся горела, словно кожа раскалилась до предела человеческих возможностей. Казалось, ее кровь сейчас просто закипит. – Не могу… Отпусти… Пожалуйста…

– Прости. Ты должна бороться.

Она закатила глаза, и ее затрясло так сильно, что мне пришлось переместить голову девушки себе на колени. Кто‑то подбежал ко мне, попытался что‑то сказать, но я просто оттолкнул этого человека и выставил перед собой барьер.

– Не мешать! – рявкнул я, только сейчас осознав, что наорал на лысое превосходительство. – Работаю!

– Аааа….

Ирэн уже не кричала, не хрипела – просто жалобно стонала. А я наконец‑то нащупал тот инородный элемент в ее сознании. Но перед тем, как вырвать его с корнем, решил сперва на него посмотреть. Я должен был понять, с чем сражаюсь.

Темный сгусток, похожий на то, как если в стакан воды капнуть чернила. Со рваными краями, неоднородный, но он проник в слои памяти Ирэн и работал на чувствах. Вытащил на поверхность все плохое – всю ненависть, зависть, страхи, боль, ярость… И превратил это в единственное, что она испытывала. Запер все остальное в дальних уголках сознания, оставив только ненависть и агрессию.

– Тихо, тихо девочка моя. Потерпи. Борись, – шептал я, зачерпывая из целебного потока больше и больше.

Слой за слоем я снимал эти эмоции, растворял их в целебном потоке и вытаскивал из ее головы. Действовать приходилось так тонко, что я ощущал себя каким‑нибудь нейрохирургом. Одно неверное движение – и я навсегда изменю эту девушку.

И почему‑то Род сейчас охотно делился силой. А ведь обычно не то что не допросишься, но приходилось объясняться и уговаривать. Словно источник знал что‑то, чего еще не понимал я.

– Держись, Ир. Держись. Бери сколько можешь…

Я снял последний слой. “Чернила”, которые я видел, растворились, и я пустил чистый поток света, вымывая из ее разума остатки чужеродного вмешательства. Менталистка перестала биться в конвульсиях. Ее лоб резко похолодел, словно температура тела мгновенно упала градусов на пять. Лоб разгладился, и она наконец‑то смогла глубоко вдохнуть.