Текст книги "Привязанность (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Секунда за секундой это просачивалось в его сознание. Обдумывание и понимание ситуации проявлялось на его лице, когда он отвел глаза от меня, а его руки начали дрожать.

Пребывание с Лорел дало мне отсрочку, позволив забыть о влиянии, которое мое присутствие оказывало на других. Я все еще не понимал, как она этого не чувствовала и не видела. Поскольку весь оставшийся румянец сошел с его щек, было очевидно, что доктор Олсен почувствовал. Все верно, Олсен. Бугимен уже в твоей гостиной.

– Берите все, что хотите, – сказал Олсен, полез в задний карман и достал бумажник.

Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что у него с собой, этот разговор был бы окончен. Я был уверен, что это не так по одной простой причине. У него не было разрешения. Такие люди, как Эрик Олсен, не нарушают законов. Для его будущего это также должно включать в себя отказ от найма убийц или продажи исследований в даркнете.

– У меня… у меня есть наличные. Не так много, но вы можете забрать их.

Его руки перестали трястись. Дрожь усилилась, когда он протягивал купюры.

– Я здесь не за тем, что у тебя есть, – сказал я.

Он упал на колени.

– О Боже, у меня есть жена. Дети и внуки. Пожалуйста…

Его голова упала вперед, как будто шея больше не могла выдерживать вес.

– Встань, – приказал я, быстро вскинув подбородок.

Поднявшись при помощи рук, Олсен встал. На коленях его брюк, там, где он стоял коленями на разбитом стакане, расплывались темно-красные круги.

– Чего вы хотите?

– Правду.

Он потянулся к стене, его рука опустилась на белую отделку.

– Могу я… – Он посмотрел мне в глаза и отвернулся. – …присесть?

Я кивнул. Когда он отступил, на белой деревянной панели остался кровавый отпечаток его руки.

Черт, этот человек, вероятно, принимает антикоагулянты, он может истечь кровью из-за разбитого стекла, прежде чем я получу ответы.

– Где твой телефон? – спросил я.

Сев, он похлопал себя по брюкам, оставляя кровавый след.

– Я… я оставил его на кухне.

– Не двигайся.

Через несколько секунд я вернулся с его телефоном, теперь выключенным. Свободной рукой я бросил кухонное полотенце в его сторону.

– Спасибо, – пробормотал он, вытирая кровь, прежде чем обернуть полотенце вокруг той руки, на которой были самые глубокие порезы. Медленно его взгляд поднялся. – Речь идет о докторе Картрайте и докторе Карлсон, не так ли?

– Скажи, почему ты так думаешь, – сказал я, залезая в карман куртки и доставая коробочку с таблетками.

Открыв крышку, я достал одну штуку из отсека таблетницы. Будет лучше, если таблетки не соприкоснутся друг с другом. Я поставил капсулу на стол рядом с его креслом. Не комментируя, я потянулся за другой и тоже положил ее на тот же стол.

– Что это такое?

– Твоё будущее.

Глава 13

В прошлом сержант первого класса Пирс

Менее пяти лет назад в нераскрытом месте

Я выпрямился, ожидая окончательного вердикта. Это был опасный момент, когда убийцы решают будущее своего собрата-убийцы. Справедливость не была нашей мантрой, и око за око не соответствовало тому, что нам говорили делать. Учитывая этот шаблон, я не был уверен в том, какое будет принято решение. Будет ли отбытое время считаться достаточным? Будут ли требовать больше, потому что больше возможно? Когда это «больше» не будет существовать?

Я знал их ответ. Больше закончится в тот день или в ту ночь, когда я больше не буду существовать ни в какой форме, с именем или без имени.

– Твою службу отметили.

Это исходило не от командира Джексона. Сложившаяся ситуация привлекла внимание высшего руководства нашего подразделения.

– Спасибо, Топ.

В нашем произвольном мире Суверенного Ордена официальные звания военных были заменены. Мы не представляли ни одну ветвь вооруженных сил, но все они были представлены в наших подразделениях. Прозвище «Топ» означало то, что и значило в обычных управленческих схемах, – вершину нашей цепи, место, где принимаются решения. Человек передо мной был командиром командиров. Он ни перед кем не отвечал, буквально. С президентом и высшим генеральским командованием не советовался.

Они не знали о нашем существовании, и все же наше присутствие и наши миссии направляли их.

Моя последняя миссия завершилась.

Новость о кончине лидера боевиков попала в заголовки газет по всему миру. Никогда еще никто с такой защитой, властью и деньгами не был отстранен от власти без полномасштабного рейда, поддержанного в воздухе и на земле массированной осадой.

В последующие дни и недели публичные отчеты об этом инциденте переходили от одного агентства к другому.

Согласно источникам боевиков, их лагерь был окружен. Прибыв на нескольких вертолетах «Блэк Хок», рой спецназовцев взобрался на восемнадцатифутовые стены. Операция заняла почти час, и боевики храбро сражались, защищая своего лидера. В результате потери США, по оценкам, превысили половину сил специального назначения, отправленных на миссию.

Их неточное описание вызвало множество вопросов у рядовых спецназа, а также у членов их семей. Все стремились обеспечить безопасность своих близких.

Мы уже видели подобную пропаганду раньше. Отчет боевиков сфабриковали, чтобы завоевать уважение их собственных последователей и казаться сильнее, чем они есть. Правда, которую знали только люди, находившиеся сегодня со мной в комнате, заключалась в том, что на комплекс напала не команда спецназа. Если бы половину использованных сил убили, то погиб бы я или мой пилот. Как бы то ни было, вся команда из двух человек присутствовала тут.

Они также преувеличили продолжительность операции. Это не заняло и часа. От посадки до вылета прошло тридцать восемь минут. Великой героической перестрелки не было. Их лидер не умер с оружием в руках.

Он умер со своим членом в какой-то женщине. Я использовал этот термин легкомысленно. Мы никогда не узнаем ее настоящего возраста, но, исходя из размера тела и отсутствия признаков половой зрелости, я бы подумал, что она моложе подросткового возраста. Если это так, то засранец заслужил пулю в голову хотя бы по этой причине. По данным разведки, у лидера было несколько жен разного возраста, а также шестнадцать детей.

Нет никакого способа узнать была ли девушка с ним одной из его жен, детей или просто обеспечивала его развлечения. Ее имя или какая-либо информация о ней явно отсутствовали в сообщениях, опубликованных в прессе. В конце концов, как мог их лидер быть убит, сражаясь за свои убеждения и одновременно трахая ребенка?

Я хотел бы сказать, что пощадил ее.

Но не мог.

Я не особенно целился в нее.

С другой стороны, я не собирался промахиваться.

Она не была моей заботой.

Сила огнестрельного оружия не иссякла, когда пуля пронзила его череп или мозг. Даже выход из черепа не изменил траекторию. Как это было принято со слухами, связанными с радикальными боевиками, смерть девушки была самым лучшим концом, который я мог ей дать. Если бы она выжила, то, скорее всего, смерть лидера сильно ограничила бы ее жизнь.

Как бы то ни было, Орден не соглашался на то, чтобы оставлять свидетелей или брать заложников. Единственными людьми, которых мы спасли, были те, кого нас послали спасать. Другие на линии огня являлись случайными жертвами.

У меня была одна миссия.

Мое задание было выполнено в тот момент, когда пуля попала в цель, эффективно удалив тиранического лидера из мира.

На самом деле, интерес лидера к траханию девочек-подростков предоставил мне возможность уйти от его охраны. Вместо того, чтобы оплакивать ее смерть, было предпочтительнее верить, что девушка отдала свое тело и жизнь, чтобы спасти мир от монстра.

Эту точку зрения члены Ордена не разделяли. Мы не искали радужных альтернатив. Мы искали возможности добиться успеха, будь то использование уязвимой ситуации или убийство пяти охранников в процессе. Я не рассматривал другие варианты: провал миссии или выполнение ее не полностью.

– Пирс, тебя спасли не просто так.

Я выпрямился.

– Я передал вам свои навыки. Я говорил с командиром Джексоном. Я согласился еще на одну миссию. Эта миссия завершена.

Топ повернулся к командиру Джексону.

– Скажи мне, сколько мужчин и женщин покинуло Орден… живыми.

Командир выпрямился.

– Их число невелико, и обстоятельства уникальны.

Взгляд Топа вернулся ко мне.

– Твои обстоятельства уникальны?

– Мои обстоятельства таковы, что я закончил. Я также откровенен с Орденом. Я больше не могу выполнять миссии безвозмездно.

– Ты хочешь повышения? Хочешь стать командиром.

– Черт возьми, нет.

Судя по выражению их лиц, моя жестокая честность была не тем, чего они ожидали.

– Возмездие получают те, кто занимает командные должности.

– Я не хочу командовать другими, только собой.

Топ кивнул.

– Пирс, – сказал командир Джексон, – Орден готов рассмотреть твою просьбу при том понимании, что ты не уйдешь, а перейдешь в новую команду в Ордене.

– Новую команду?

Мне не нужна новая команда. Мне вообще не нужна команда.

– Да, – сказал Топ. – Как упомянул командир Джексон, уникальные обстоятельства. Мы не хотим потерять то, чему мы тебя обучили.

Мышцы на моих плечах напряглись.

– Какие у меня варианты?

– У тебя их нет, – сухо ответил Топ.

Я выпрямился.

– Ты выполнил последнюю миссию даже после того, как предупредил своего командира о намерениях на будущее. Мы уважаем эту преданность.

Это звучало многообещающе.

– У тебя есть уникальные способности и навыки, которые нелегко найти у других даже в нынешнем подразделении.

– Я…

Топ поднял руку, заставляя меня замолчать.

– У тебя есть один вариант. Командир Джексон поставит все на карту для тебя. Твоя новая команда будет самой маленькой в Ордене. Не все в нашем Ордене могли бы справиться с тем, что мы тебе предлагаем, но считается, что ты справишься. Выбор прост. Так или иначе, ты соглашаешься.

Я перевел взгляд с Топа на командира Джексона, не до конца понимая, что именно было сказано или предложено.

Это неправда.

Я знал, что то, что они решили, не было предложением или возможностью для меня принять его или отклонить. Это работало совсем по-другому. Командир скажет слово, и, если я не соглашусь, другой вариант будет менее привлекательным.

Прежде чем я успел ответить, Топ встал и кивнул командиру Джексону, а затем мне.

– Я вижу потенциал в этом уникальном обстоятельстве. Уверен, что, как члены пилотного подразделения, вы справитесь со своими задачами.

– Да, сэр, – сказал командир Джексон, его голубые глаза переместились на меня. – Мы не потерпим неудачу, правда, Прайс?

– Прайс? – спросил я.

Топ снова кивнул.

– До нашей следующей встречи. До свидания.

Я стоял совершенно неподвижно, когда Топ вышел из комнаты, оставив меня наедине с командиром Джексоном. Как только дверь закрылась, я расслабился, хотя расслабленность не очень подходящее описание.

– Что, черт возьми, происходит? Кто такой Прайс?

– Ты сказал дать тебе новую личность, ту, которая могла бы жить в реальном мире, оставаясь в этом.

– Я не говорил такого.

– Это твое уникальное положение, ты проверишь, можно ли жить в обоих мирах и держаться подальше от радара. Это нелегко, но я верю, что ты сможешь.

– Что я должен сделать, чтобы связаться с Орденом?

– Ничего.

Я покачал головой.

– Я не понимаю.

– Это будет моя работа. Скоро мы станем командой из двух человек.

Он выпрямился.

– Единственная в своем роде команда в подразделении Ордена.

– Вы покинете команду? – спросил я, жестом указывая на нашу команду в целом.

– Ты не единственный, кому не помешал бы перерыв. Команда выживет. Так и должно быть. А что касается твоих навыков, пока нет проблем с тем, что ты ответишь, когда позовут, мы соблюдаем компромисс.

Глава 14

Кадер

Настоящее время

Олсен откинулся на спинку кресла, его голова качалась, а глаза наполнились слезами.

– Я не хотел этого. Это моя вина.

Интересное признание, когда на кону его жизнь.

– В чем твоя вина? – спросил я, отводя взгляд от двух таблеток, которые положил на стол.

– Я хотел, чтобы это сработало – исследование, состав, патент. Я знал, что это рискованно, – он сглотнул. – То, чего они достигли – Лорел и Рассел – было намного больше, чем мы себе представляли. Когда Карл пришел ко мне и сказал, что исследования нужно закончить, я предположил, что это из-за стоимости. Это имело смысл. Хотя он не сказал об этом конкретно, расходы были темой многих встреч в прошлом.

– Карл Оукс? – уточнил я. – Декан университета.

Олсен кивнул.

– Да, я пытался сказать ему, что мы тратим больше, потому что больше учимся. Я сражался за них, за нас, – он поднял глаза. – Быть хоть отдаленно причастным к этому исследованию – больше, чем я мог мечтать.

– Когда Оукс сказал тебе, что исследования должны закончиться?

Олсен вздохнул, переводя взгляд с одной таблетки на другую и обратно на комнату.

– Так много всего произошло. Впервые он упомянул об этом в начале финансового года в университете. Это был июль. Я надавил. Они слишком далеко продвинулись. Примерно в начале этого года он стал непреклонен. Да, так оно и было. Он позвонил мне во время каникул в семестре и сказал, что исследования, клинические испытания, их уже сделано достаточное количество. Наш отдел не получит поддержки после этого года, – он пожал плечами. – Это значит, что это был наш последний семестр. Я помню, потому что это случилось, когда наши дети и внуки были в гостях.

– Ты сказал Картрайту и Карлсон о встрече?

Он покачал головой.

– Я не сказал им, что Карл хотел, что их работа должна прекратиться, или что результаты исследований нельзя публиковать, потому что исследование приостановлено, а не завершено. Я отказался принять это. Я надеялся спасти их от этой новости, придумав решение. Я сказал им, что финансирование находится под угрозой, и нам нужны инвесторы.

– Итак, привлечение внешних инвестиций было твоей идеей?

– Частично. Я искренне верил, что, если мы сможем получить финансирование и пиар, Оукс отступит.

– Насколько декан Оукс был знаком с фактическими исследованиями? – спросил я.

– Он почти ничего не знал. Его дело – администрирование. Он всемогущий правитель. Исследования и разработки, клинические исследования и соблюдение установленных принципов затрат… это было для нас, батраков.

В его словах, а также в скрытом недовольстве было больше, чем намек на неприязнь Олсена к своему бывшему боссу.

– То, что делалось в нашем отделе, было выше его понимания, – продолжал Олсен. Подняв глаза, он спросил: – Хотите знать мое мнение?

– Хочу.

Он перевел взгляд с меня на таблетки и обратно.

– Мне нечего терять, и, хотя я вас не знаю, мне приятно говорить это дерьмо вслух. – Он глубоко вздохнул. – По-моему, Оукс видел только стоимость. Он смотрел на нижнюю строчку. Чего он не мог понять, так это будущего – выгод, связей с общественностью и позитивного воздействия на университет. Он не мог видеть дальше таблицы затрат. В одностороннем порядке он решил, что расходы слишком велики. Вот как он работает. Вероятно, сказывается его военно-морское прошлое. Он управляет кампусом, как одним из своих кораблей. Решения не нуждаются в комитетах или обсуждении. Как декан и король, все на его усмотрении, и мы должны следовать за ним. Я с гордостью могу сказать, что в кои-то веки я восстал. Я не хотел следовать его указу. Я видел все это по-другому. Я понял, что делают Лорел и Рассел, что может сделать их состав… Я начал разговаривать с другими деканами. Мне советовали поискать деньги у спонсоров. Я попытался, но было слишком поздно. Теперь их нет.

– Где они? – спросил я.

– Они?

Я сделал шаг ближе. Как и я, Олсен выпрямился.

– Если вы говорите о Лорел и Расселе, – сказал он, – я не знаю. Я не хотел верить, что они уйдут… из университета или от меня, – в его голосе звучало искреннее раскаяние.

– Но теперь ты думаешь именно так – подсказал я. – Ты веришь, что они оставили мяч на твоей стороне.

– Одним словом, что бы ни случилось, они это сделали. После того, как они исчезли, я стал козлом отпущения. Все это свалилось на меня, – он покачал головой. – Как вы, вероятно, знаете, меня уволили. Исследования прекращены. – Он поднял голову. – Все это не ново. Если бы вы не знали всего, что я сказал, вас бы здесь не было.

– Я знаю, что тебя уволили. Я не знал некоторых других вещей. – Я стал сторонним наблюдателем этих событий совсем недавно. Мне нужно было вернуться в прошлое и проверить электронную почту и файлы. – Я здесь ради вашей версии.

– Моя версия… Картрайт вел себя странно – просто сам не свой. Я не могу объяснить это лучше. Лорел ничем не выдавала себя, ну, по крайней мере, до тех пор, пока не закончилась встреча. Даже тогда она вела себя не так, как Рассел. От всего этого мои нервы были натянуты до предела. После встречи я упомянул ей кое-что о «Синклер Фармасьютикалз». Я попросил ее пока оставить это между нами. Она отказалась, сказав, что доверяет Расселу. – Он пожал плечами. – Лорел сказала мне, что он пришел к ней домой после встречи. Может… они были…? – Его усталые голубые глаза нашли мои. – …больше, чем коллеги. Если это так, то имеет смысл, что они вместе. Но куда?

– Почему ты беспокоился о Синклере?

Морщины вокруг его глаз углубились, он прищурился.

– Кто вы и откуда так много знаете?

– Я тот человек, который решит, какую таблетку ты примешь – не доживешь до завтра или просто проснешься утром с дырой в памяти.

Олсен глубоко вздохнул.

– Я тоже подготовился к встрече, – сказал я. – Я здесь для того, чтобы ты мог заполнить пробелы. Кому ты доверяешь?

– Никому, – ответил он как ни в чем не бывало.

– Кому ты доверял?

– Боюсь, слишком многим. Я верил, что мы работаем все вместе ради одного и того же.

Чертовски похоже на Лорел.

– Что и было… – подсказал я.

– Чтобы вывести состав Лорел и Рассела на рынок.

– Я прочитал статью, в которой говорилось, что университет продает исследования, которые у него есть. Кому продают? «Синклер Фармасьютикалз» или другой организации?

Олсен покачал головой.

– Никому. Ни одной из организаций. Все пошло коту под хвост. И это кажется таким глупым! Мне стало известно, что «Синклер Фармасьютикалз» предложила непристойную сумму денег за права на проведение исследований и продолжение работы по патенту. По этому предложению велись переговоры до тех пор, пока оно не вошло в рамки договорных принципов, чтобы сохранить участие университета. Последнее, что я слышал – перед тем, как меня вывели из помещения, Оукс отклонил все сделки. Я думал, что он и Дэмиен Синклер планировали это с самого начала, – сказал Олсен, – но теперь Синклер так же облажался, как и остальные из нас.

– Остальные, – повторил я. – Кто входит в число остальных?

– В основном, весь наш отдел. Лорел и Рассел все еще пропавшие без вести. Большинство других преподавателей и сотрудников были переведены или им было предложено искать работу в другом месте. Я ухожу. Клинические испытания прекращены. Участников заставили подписать соглашение о неразглашении, как будто ничего не было. Всех причастных заставили подписать аналогичные документы. – Он пожал плечами. – Это была еще одна из моих великих трибун – рубеж. Я отказывался молчать. Результаты были слишком многообещающими.

– Итак, ты не подписал соглашение о неразглашении?

– Подписал. Я сдался. Сначала я этого не сделал, и моей наградой было увольнение. Единственная причина, по которой я в конце концов подписал контракт, заключалась в том, что, если бы я этого не сделал, как и исследование, мои пенсионные пособия исчезли бы. Почти сорок лет службы в университете, и я потерял бы все – работу, карьеру и пенсию. – В его глазах снова появилась влага. – Моя жена и семья… у нас были планы. В любом случае, я не мог спасти ни состав, ни исследования Карлсон и Картрайта. Он исчез. Лаборатория закрыта. Соглашения о неразглашении подписаны. Как будто ничего никогда и не было. Моя единственная надежда, что они все еще где-то у них.

Мне вспомнился рассказ Лорел. Она была частью закрытого исследования. Посреди ночи они перевезли их на вертолете, а затем на самолете, как будто исследования никогда не проводились.

– Вы верите, что материалы у них? У Карлсон и Картрайта, – уточнил я.

Олсен покачал головой.

– На данный момент я даже не уверен, что они живы.

– Почему вы так считаете?

– Лорел Карлсон. Я знаю ее с тех пор, как собеседовал ее на эту должность. Хотя я не могу сказать то же самое о Расселе, о ней я знаю, что она не украла бы исследования из университета. Даже с оговоркой в их контрактах, которая позволила бы им перейти в «Синклер» или другую организацию, пока университет был аккредитован, она сказала, что не уйдет. Я верил, что ее сердце здесь, с университетом и работой. Без доказательств я не могу быть уверен, что она добровольно сбежала бы с этими данными.

– В качестве альтернативы, думаешь, что они могут быть мертвы? Что в этом исследовании подтверждает такой вывод?

Он покачал головой.

– Все остальное не имеет смысла. Если вы спрашиваете, кто убил бы их или почему они были бы убиты из-за состава, который мог бы уменьшить физические и психологические последствия травматических воспоминаний, я понятия не имею. И почему они, а не я? Если быть на сто процентов честным, я ожидал, что буду следующим. Вот почему я отослал жену.

– Ты отослал ее?

– Если вы здесь, чтобы убить меня, я не хотел, чтобы она стала случайной жертвой.

– Твоя судьба еще не определена. Продолжай быть честным со мной.

Олсен пожал плечами.

– Это… как исповедь. Я ни с кем не мог поговорить.

– Чем еще ты хочешь поделиться?

– Если я расскажу вам или кому-либо еще о своих страхах и опасениях по поводу того, кому еще может угрожать опасность, я либо параноик, либо предоставлю список других людей для расследования. – Его взгляд скользнул по таблеткам рядом с ним. – Или убийства.

– Картрайт, Карлсон, ты, – сказал я. – Кто еще может быть в опасности, если связь – это состав?

– Я слышал, что Синклер предлагал помощникам Рассела и Лорел выгодные должности. – Олсен покачал головой. – Наверное, я слишком стар. Я все еще жду звонка. В любом случае, если кто-то пытается заткнуть вовлеченных в исследование людей, у него это получается. Предложения не такие сочные, как у специалистов с докторской степенью, но намного жирнее, чем у других, возможно, даже больше, чем у меня, если быть честным. Их знания могли бы обеспечить им хорошие офисы с лабораториями в любом фармацевтическом гиганте, будь то в «Синклер» или нет. Я также думаю, что это может привести к тому, что они пропадут без вести, как Лорел и Рассел.

– Ты говоришь о Дженнифер Скиллс и Стефани Мур?

Олсен прищурился.

– Черт возьми, вы хорошо подготовились.

Я кивнул.

– Я не в курсе. Слышал о предложении от Синклера. Последнее, что я слышал, мисс Скиллс рассматривала этот вариант.

– А мисс Мур? – спросил я.

– Синклер не сказал. Я немного покопался и услышал, что она хочет дистанцироваться от всего. Она очень близка к защите диссертации и получению докторской степени. Ее образование и опыт делают ее ценной во многих ситуациях. Она не хочет, чтобы ее репутация была запятнана тем, что здесь произошло.

– Относительно пропавших исследователей?

– Нет, – ответил он. – Относительно слухов, что она связана с Расселом.

Мои глаза расширились.

Олсен поднял руку.

– Слухи. У меня нет доказательств. Статус ее диссертации – факт. То, что у нее с доктором Картрайтом романтические отношения, а также слухи о том, что она ищет возможности где-то на Восточном побережье, – это просто размышления офисных кумушек.

– Какие возможности?

– Я рассказал все, что знаю. – Он перевел взгляд с таблеток на меня. – Доживу ли я до завтра?

– Это как посмотреть.

– На…? – подсказал он.

– Ответ на следующий вопрос.

Олсен вцепился в подлокотники кресла, одна его рука все еще была завернута в кухонное полотенце.

– Если ты проснешься и у тебя останутся воспоминания, расскажи мне, что произошло сегодня вечером. С кем ты говорил?

– Если?

Я кивнул.

Его кадык дернулся.

– Я пришел домой поздно…

Когда он закончил рассказ, я поднял большую белую таблетку и положил ту обратно в контейнер. Кивнув на маленькую зеленую таблетку, я ждал.

Олсен не пошевелился.

– Откуда мне знать?

– Ни откуда.

– Я могу вам верить?

Я вынул револьвер из кобуры под курткой. Сняв его с предохранителя, направил ствол на Эрика Олсена.

– Определенно нет.

Его веки затрепетали, он потянулся за зеленой таблеткой и положил ее на ладонь.

– После всего, что случилось, если я возьму это и не проснусь, они подумают, что я замешан в чем-то, чего не должен был делать. – Его глаза заблестели. – Они подумают, что я сам это сделал.

– Ты и делаешь это с собой.

– Моя жена… – Он сглотнул, его кадык напрягся под рыхлой кожей на шее. – Хотел бы я знать… – Он вздохнул. – Я так многого хочу.

– Каким ты хочешь, чтобы жена запомнила тебя, засыпающего и не просыпающегося, или с мозгами, разбрызганными по стенам ее гостиной?

Он положил таблетку на язык.

– Прощай, доктор Олсен.

Потребовалось две попытки, но в конце концов он проглотил маленькую таблетку.

У меня не было желания торопиться. Он верил в Лорел. Это было очевидно из его длинной исповеди. Пока я задавал вопросы, он сказал больше, чем я ожидал. Может, я дал ему возможность разгрузить свою обремененную душу.

Кадер – творец судеб и очиститель совести.

Оставаясь стоять, я ждал, пока наркотик подействует.

Только когда его веки отяжелели, я сделал шаг в сторону. Во-первых, я вернул его телефон на кухонный стол, после подключения к небольшой не отслеживаемой вредоносной программе, которая даст мне доступ к его звонкам, и запер наружную дверь. Тщательно следя за тем, чтобы не было никаких признаков вторжения, я направился к машине, которую арендовал под другим именем.

Нажимая на кнопку зажигания, я был уверен, что маленькая зеленая таблетка сделала свое дело.

Глава 15

Лорел

Я проснулась, когда солнечные лучи лились сквозь большие окна и стеклянную дверь в спальне Кадера. Я не была уверена, скажет ли ему дом, где я спала, но мне было все равно. Ощущение комфорта приходило от пребывания в его спальне и в его постели. Я намеренно притянула его подушку к себе, и едва уловимый шлейф его одеколона заполнил мои чувства. После странного разговора с системой безопасности дома, такая неявная близость с Кадером, помогла мне успокоиться и заснуть.

Теперь наступил еще один день, первый полный день без него.

Когда я соскочила с большой кровати, вид оврага в утреннем свете привлек меня к стеклянным дверям. Повернув ручку, я открыла одну из дверей и вышла на балкон. Свежий утренний ветерок в сочетании с прохладной поверхностью пола под босыми ногами взбодрил меня еще больше, отогнав ночной сон.

Основание оврага было скрыто завесой белого тумана. С того места, где я стояла, крепко держась за перила, казалось, что я нахожусь над облаками и защищена от опасностей внизу. Кадер сделал это, привел меня сюда, в свой замок с потрясающим видом. Это было нечто большее. Он привел меня в самое безопасное и защищённое место, которое знал. Человек, который имел дело со смертью и ее последствиями, понимал опасность таким образом, который был мне чужд. Глядя на утренний пейзаж, наполненный свежестью, я напомнила себе, что Кадер оставил меня здесь, потому что желал держать меня в безопасности. Имело ли значение, что его желания смешались с желаниями Мейсона?

Нет.

В глубине души я верила, что моя безопасность важна для них обоих, как его-их для меня.

Вглядываясь в утренний вид, я удивлялась тому, как недавние осадки, периоды солнечных дней и потепление температуры работали вместе, как кисть, наносящая цвета на землю. То, что было в основном коричневым, когда я только приехала, ожило в симфонии оттенков – зеленая трава и ростки листьев, серые зазубренные камни, разбросанные здесь и там, а также небольшие пятна белого, розового и пурпурного, усеивали землю, насколько я могла видеть. Вдалеке на вершинах гор все еще виднелись белые пики. И когда взошло солнце, небо наполнилось голубым цветом, в котором не было вчерашних облаков.

Отпустив перила, я обхватила себя руками, вдохнула свежий воздух и поклялась провести день продуктивно, не оплакивая уход Кадера.

Вернувшись внутрь, я закрыла дверь и направилась в ванную. Прежде чем я успела заняться делами, из спальни донесся тот же сигнал, что и прошлой ночью. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что звук исходил от компьютера на столе в дальнем углу. Даже на расстоянии я могла прочитать сообщение:

«ВХОДЯЩИЙ ВЫЗОВ».

Я посмотрела на застегнутую на все пуговицы рубашку, которую носила как ночнушку. Если бы у меня было время или хотя бы халат, я бы переоделась или, по крайней мере, накрылась, прежде чем ответить на звонок Кадера. Экран снова подал писк.

Вздохнув, я подошла к его столу, села в большое кресло и прикоснулась к экрану.

Появилось красивое лицо Кадера.

– Прежде чем ты накричишь на меня, – начала я, – я только вышла на балкон.

Его зеленые глаза сузились, он посмотрел на мое изображение.

– Это моя рубашка?

– Да.

Он покачал головой.

– Если я скажу тебе расстегнуть ее для меня, ты сделаешь это?

От его тембра мои соски затвердели, я крепче сжала бедра.

– Ты поэтому позвонил, чтобы посмотреть, как я раздеваюсь?

– Нет, но я всегда готов изменить свои планы.

– Да?

– Блять, нет. Я изменил свои планы только ради одной женщины, которую вижу в эту минуту.

Мои руки потянулись к самой верхней пуговице.

– Если это то, чего ты хочешь…?

Кадер выдохнул, раздув ноздри.

– Запомни на чем мы остановились. Когда я вернусь домой, ты будешь должна мне стриптиз.

– Да?

– А когда ты закончишь, я планирую трахать тебя всю ночь напролет.

Мои щеки вспыхнули, я опустила руки обратно на колени.

– Я надеюсь, этот план не изменится.

– Можешь на это рассчитывать, – его тон стал серьезнее. – Я звоню тебе не из-за балкона.

Мне пришла в голову одна мысль.

– Подожди, а почему эти двери не заперты? Ты и дом сказали, что все выходы защищены.

– Так и есть. Это не выход и не вход. Ты смотрела оттуда вниз?

Я кивнула.

– Дом построен на крутом склоне. Никто, не обладающий навыками альпинизма, не сможет войти или выйти оттуда.

– Значит, ты не знал, что я вышла на балкон? – спросила я.

– Знал. Так я узнал, что ты наконец-то встала.

Моя шея напряглась, я повернулась к часам на прикроватной тумбочке.

– Наконец-то? Еще нет и семи часов утра. Женщине нужен отдых, если в ее будущем – целая ночь траха.

Кадер ухмыльнулся.

– Семь там, здесь девять. Из-за тебя чертовски трудно сосредоточиться. Вот почему мне пришлось уйти.

– Возвращайся. Я буду лучше стараться.

– Я вернусь. Не старайся ничего сделать. Ты идеальна такой, какая ты есть.

– Как и ты.

– Хотя ты невероятно сексуальна со своей утренней прической и румяными щечками, я позвонил по поводу еще одного твоего качества.