Текст книги "Привязанность (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Перевод: zhenechka_poyma
Сверка: Amelie_Holman
Бета-коррект: Султана
Редактор: Amelie_Holman
Оформление: Skalapendra
Пролог
Лорел
Обойдя длинный стол, я почувствовала, как во мне просыпается любопытство. Что он исследовал? Как много он помнит?
Потянувшись к столу, я опустилась на край его большого кресла. Как только я это сделала, мое движение пошевелило мышь, вызвав к жизни один из меньших экранов. Мой пульс участился, я узнала то, что было на дисплее. Это был экран с сообщением, которое он получил сегодня днем.
Я снова окинула взглядом ширмы, ведущие к дверному проему, обдумывая свой следующий шаг. Пока дверной проем оставался свободным, я потерла липкими дрожащими ладонями полы рубашки, прикрывавшие мои бедра. Где он был?
Я знала, что дальше смотреть не стоит, и все же не могла остановиться.
Заголовок гласил: Изображение прилагается.
Он предупреждал меня о просмотре файлов на его компьютере. Может, это еще одно ужасное изображение, которое я не могу вынести?
Перемещая мышь, я щелкнула по вложению, и изображение заняло весь экран.
Я прикусила губу и наклонила голову, пытаясь разглядеть зернистую картинку. Я наклонилась ближе, изо всех сил стараясь разобрать то, что было передо мной. Черно-белое изображение было слишком пикселизировано, как будто его увеличили слишком много раз. А потом, как на фотографии с оптической иллюзией, я увидела за пленкой, что напомнило мне, каково это – смотреть в запотевшее зеркало. Кто-то там был, но был скрыт дымом, паром или туманом.
Мои глаза прищурились, я разглядела большую фигуру в капюшоне с женщиной на руках. Я откинулась на спинку стула, узнавая место. Это лифт в университете. Мое кровообращение сменило направление, устремляясь к конечностям, оставляя меня беспокойной, поскольку все больше и больше кусков изображения обретало смысл.
Я щелкнула по верхнему окошку, уменьшив размер изображения, и прочитала короткое сообщение.
Если бы я уже не сидела, у меня было ощущение, что я могла упасть в обморок.
«Эту тревожную информацию можно обнародовать. Сообщаем, что будут приняты меры, если вы не ответите и не подчинитесь. Имейте в виду, вам заплатили за оказанные услуги. Подтвердите личность этого человека как вашу собственную. Если это не так, у нас есть основания полагать, что смерть доктора Карлсон была подстроена. Статус пропавшей без вести должен исчезнуть. Этого человека надо опознать и разобраться. Никакой недосказанности. Таков был наш уговор. Представьте тело доктора Карлсон или сообщите нам о его местонахождении. Проверьте получение сообщения и ответьте. Наша единственная альтернатива – сделать эту фотографию публичной. Если это вы, вашей карьере придет конец.»
Ответ отправлен сегодня днем: «Доказательства будут представлены в течение сорока восьми часов.»
– Следовать правилам – это не твоя привычка, не так ли?
Вздрогнув, я подпрыгнула, когда звук его голоса эхом разнесся по кабинету. Подняв глаза, я увидела, как он неподвижно стоит в дверном проеме. Его рука была поднята к дверному косяку, точно так же как это делал Кадер в подвале.
– Э-э-э, Мейсон, – пробормотала я.
– Я же просил тебя не входить сюда без меня.
– Я… я искала тебя.
Он отпустил дверной косяк и шагнул в кабинет.
– Ты думала, что найдешь меня в компьютере? Ну же, Док, ты умнее этого.
Сочетание того, что я только что прочитала, и холодного тембра его голоса заставило меня нервничать. Волоски на задней части моей шеи встали по стойке смирно. С каждой секундой его зеленые глаза смотрели в мою сторону, их взгляд становился все холоднее и холоднее, пока их ледяной холод не проложил неприятное ощущение, змеясь вниз по моему позвоночнику, поднимая маленькие волоски на руках и ногах и скручивая пальцы ног.
Он сделал еще один шаг в мою сторону и остановился, разглядывая мой наряд – свою рубашку. Холодная зелень его глаз потемнела, мускулы на щеках напряглись.
– Означает ли этот наряд, что ты приняла новую профессию?
– Я думала…
– Если я расстегну рубашку, найду ли я тебя мокрой и готовой принять меня?
– Прекрати.
– Соски твердые?
– Зачем ты это делаешь?
Он покачал головой.
– Просто хочу убедиться, что ты выполняешь свои обязанности.
Мое сердце забилось в два раза быстрее, а желудок скрутило.
Это не Мейсон.
Он даже не был Кадером, не тем, чьей компанией я наслаждалась.
Человек передо мной был личностью Номер Четыре.
Встав, я сделала шаг назад. Пытаясь достучаться до человека, который защищал меня от камина, я смягчила тон.
– Мейсон, это я, Лорел.
– Я знаю твое имя, Док. Помни, я знаю о тебе все.
Мои руки дрожали, когда я указала на экран.
– Скажи мне, что это значит.
Его шея выпрямилась, сухожилия натянулись, но слова звучали устрашающе спокойно.
– Всегда такая любопытная. Ты слышала, что говорят о любопытстве и кошке, – его губы сложились в зловещую усмешку. – Конечно, слышала. Ты чертов гений.
Я переступала назад, пока мой зад не столкнулся с другим его столом. Содержимое загремело, привлекая мое внимание к множеству пистолетов, которых я раньше не видела.
Мейсон стоял передо мной и тянулся к моей руке.
– Не думай об этом. Они не заряжены.
Подумать о чем?
Я покачала головой.
– Я… я бы никогда не подумала… – Содержание его ответа на сообщение вернулось ко мне. – Ты ответил на письмо до… до самолета. Мне показалось, что тебе не терпится показать мне свою землю. И ты уже послал это сообщение. Я не понимаю.
Его большие пальцы играли с пуговицами на рубашке, которую я надела, когда он наклонил голову.
– Чего ты не понимаешь? – Он расстегнул верхнюю пуговицу. – Я не мог позволить Джеку найти тебя, – он потянулся к следующей пуговице.
Я оттолкнула его руку.
– Скажи мне, что означает это послание.
– Все очень просто. Субъект, который заплатил мне за твою смерть, требует доказательств.
– Доказательство. Там говорилось, что им нужно мое тело.
Его губы изогнулись вверх, когда он оглядел меня с головы до ног.
– Не могу их винить. Я тоже его хочу.
– Прекрати. Ты пытаешься напугать меня.
Его длинный палец прошелся по моей щеке, шее и ниже, к ложбинке между грудями, прежде чем двинуться вверх и приподнять мой подбородок.
– Доктор Карлсон, ты испортила мне мозги, заставила думать и действовать…
Он выпрямился, его плечи распрямились, а широкая грудь наполнилась воздухом.
И тут я заметила рукава. Они больше не открывали калейдоскоп красок.
– Мейсон. – Я потянулась к его руке. – Мы разберемся с этим вместе. Я помогу тебе.
– Я уже сказал тебе, что думаю о том, как ты меня анализируешь. Кроме того, Док, ты же читала сообщение. Ты достаточно умна, чтобы расшифровать смысл: время вышло. И просто чтобы быть ясным, помни, что я сказал: моя история не имеет счастливого конца. Несмотря на то, что ты можешь думать или пытаться убедить меня поверить с помощью твоих психологических трюков, Мейсон Пирс погиб во время взрыва почти семь лет назад. Кадера наняли на работу, и он её выполнит.
Глава 1
Мейсон
Ранее ночью.
Воспоминания текли подобно непрерывному фонтану до тех пор, пока бассейн больше не мог сдерживать натиск. Начиналось всё с ручейка, но волна нарастала с силой реки, выходящей из берегов, и не оставляла ничего на своем пути в безопасности.
Ничего надежного.
Мои мысли переполнились.
Слишком много всего.
Слишком много…
Лиц.
Имен.
Чувств.
Бессвязных.
Сколько себя помню, я всегда все контролировал. Так я работал, так я… возможно, не жил, но существовал. И в течение нескольких часов мой мир взорвали к чертовой матери.
Или, может, взрыв случился потому, что произошло обратное. Мой мир не взорвали, но, наконец, освободили из глубин ада, из которого, как я утверждал, мне удалось сбежать. Хотя я считал, что столкнулся с пламенем чистилища и выжил, до той секунды, когда я рисковал своей жизнью, чтобы спасти Лорел от того, что, как я теперь понял, было несуществующей опасностью, я никогда по-настоящему не был свободен от мучений, которые окрестили меня силой огня и серы.
Мои мысли были в хаосе.
То, что раньше в моем сознании выглядело организованным, быстро превращалось в хаос. Карусель образов и звуков вращалась все быстрее и быстрее, пока не стала совсем неузнаваемой, ошеломив и дезориентировав меня.
Хотя я пытался отогнать все это, когда ложился спать с Лорел, вскоре понял, что это невозможно.
Она погрузилась в сон, а я боролся с необходимостью двигаться, чтобы разобраться с внутренними демонами, которые, хотя и были когда-то похоронены, теперь обнажали свои клыки, зловеще радуясь моему тяжелому положению. Закрыв глаза, я слышал клацанье их зубов и звенящий гортанный смех.
Результатом стала боль в голове, вызванная чрезмерным возбуждением. Если бы я был компьютером, мне потребовалась бы перезагрузка.
Как я ни старался, сон не шел.
То, что раньше было временем для одиночества, теперь стало просто возможностью для моего разума наполниться образами. Между дьявольскими проекциями приходили и уходили другие мысли. С каждой такой всплывающей мыслью, словно давая вспомнить Лорел из нашего детства, опускался темный занавес, как в театральной постановке.
Занавес вызывал больше дискомфорта, чем скудные воспоминания.
Я не мог понять, что это значит. Хотя образы моего детства не были приятными – я не помнил радостных встреч или безопасности дома – по – своему, эти воспоминания дали мне чувство принадлежности, которое отсутствовало с тех пор, как я себя помнил.
В груди болело от осознания того, почему мой дом назывался Мисси и почему ее имя было выведено курсивом на моем торсе. Я не смог защитить ее – невинную девушку с большими карими глазами и длинными каштановыми волосами, мою младшую сестру.
Это было неописуемое чувство – осознать, что у меня есть семья. Точнее, у меня была семья. Защита Мисси и Лорны была моей работой, моим заданием, и я принял его, хотя сам был еще ребенком.
Я знал, что Мисси умерла, и все же воспоминания о жизни после детства было труднее восстановить, как будто они были более тщательно скрыты тяжелой завесой.
Эта драпировка, хотя и не буквальная, состояла из барьера, с которым боролся мой разум. Мне казалось, что раньше меня учили забывать. Впервые за долгое время мне захотелось порыться в своих мыслях, чтобы понять, когда же это началось.
И все же у меня было более неотложное дело.
Женщина рядом.
Женщина, которую я теперь помнил в более молодом возрасте.
Лорел Карлсон потерялась за этим занавесом, а теперь вернулась. Когда я проводил загрубевшими пальцами по ее теплым, мягким изгибам, мое тело и желания узнавали в ней женщину, которой она стала, не только потрясающе красивую внешне, но и добрую, доверчивую и умную.
Новое открытие, что она также была молодой девушкой, с которой подружились мои сестры, бросило другой свет на женщину, свернувшуюся рядом со мной.
В детстве меня привлекала позитивная энергия и отношение Лорел. Как магниты с противоположными полюсами, мы притягивались друг к другу. И все же, даже будучи ребенком, я знал, что Лорел заслуживает лучшего, чем тот мальчик, которым я был. Вместе мы говорили о вечности, как это делают дети, не зная, что это значит и куда нас приведет.
К восемнадцати годам я запустил руки под ее рубашку, лаская ее мягкую грудь и дразня ее тугие соски. Мои пальцы исследовали ее под шортами. Другие девушки предлагали больше, но не Лорел. Наше влечение не было односторонним. Она тоже была нетерпеливой участницей, смело стремясь добраться до ширинки моих джинсов. Воспоминания о ее прикосновениях были молниеносны.
Это не казалось неправильным.
Несмотря на жизнь, которую мы с сестрами вели, когда я был с Лорел, все было по-другому. С ней было ощущение невинности. Я не мог этого объяснить. Оглядываясь назад, я бы сказал, что это всё из-за нее.
Свет Лорел открыл часть меня, которую я скрывал от темного мира, в котором жили мы с сестрами.
Невинный мальчик не стал бы красть еду или выбивать дерьмо из любовников нашей матери, когда они приставали к Лорне. Мир, в котором мы жили, не был похож на мир Лорел. Я не хотел, чтобы она знала эту жизнь. Вместо этого я воспользовался шансом пожить хотя бы несколько мгновений в ее невинности, полной чудес и возможностей.
Прежде чем мы расстались, она предложила больше – более глубокую связь друг с другом, свою девственность.
Может, дело было в том, что я знал ее отца. Возможно, потому, что я не хотел её разочаровывать. Скорее всего, я отказался от ее предложения, потому что с ней я не был нарушителем спокойствия из Южного Чикаго. С ней я был тем парнем, которого она заслуживала. Трахнуть ее и никогда больше не увидеть – это испортило бы то, что у нас было.
Теперь, по какой-то случайности, Лорел Карлсон снова оказалась рядом со мной. Наша невинность давно исчезла, и все же, даже не понимая этого, наша магнетическая связь была так же сильна, как и всегда.
Было слишком легко разбудить ее, обхватить рукой за талию, взять за бедра и прижать к себе, пока ее теплая киска не стала бы влажной и готовой, чтобы я мог скользнуть внутрь. За последние несколько дней и ночей мы делали это часто: Лорел сверху, ее руки на моих плечах, а грудь подпрыгивает перед моим лицом.
Из-за того, что в последнее время она не настаивала на том, чтобы увидеть больше моих татуировок или снять мою одежду, я пристрастился трахать ее при свете. Видеть ее голубые глаза, слышать стоны, хором звуков срывающиеся с ее губ, наблюдать, как ее спина выгибается, грудь тяжелеет, а ареолы приобретают более глубокий оттенок красного. Вид ее нежной кожи, покрасневшей от щетины на моем лице или воспаленной от быстрых шлепков, заставил мой член из твердого превратиться в стальной. Ничто, ни укус моих зубов, ни шлепок ладонью, не могло причинить ей вреда. Судя по тому, как она реагировала, по тому, как рассыпалась вокруг меня, Лорел не жаловалась на мои методы.
Быть с Лорел было всем – целым набором ни на что не похожих ощущений. Еще до того, как я вспомнил прошлое Мейсона, у меня возникла непреодолимая потребность быть с доктором Лорел Карлсон, защитить ее и в то же время отметить ее как свою.
Теперь, даже несмотря на противоборство воспоминаний Мейсона и Кадера, было то, о чем они оба недвусмысленно договорились: никто её у нас не заберет.
Это не означало, что она принадлежала мне – кем бы я ни был. Нет, это означало, что отправитель послания, который хотел получить доказательства ее кончины, недолго пробудет в этом мире. Обращение ко мне за подтверждением смерти Лорел противоречило кодексу даркнета.
Без шуток. Такая вещь существует.
Это послание сообщило мне одну вещь. Я имел дело с непрофессионалом. Мой контакт был посредником, чье собственное положение из-за пропажи Лорел каким-то образом пошатнулось.
Это осознание вытолкнуло меня из постели, из видений о том, как я трахал Лорел всю ночь, и вернуло в сознание человека, который мог сделать для Лорел то, что Мейсон не смог сделать для Мисси.
Мысленно я потянул за веревку, опуская занавес на всё, что мог предложить Мейсон.
Только мир Кадера может спасти Лорел, и я принял это.
Глава 2
Лорел
Несколько часов спустя, сразу после заявления Номера четыре, несмотря на гулкое сердцебиение, отдававшееся в ушах, я заставила себя выпрямиться и твердо смотреть в зеленые глаза перед собой. Если бы Номер Четыре хотел, чтобы я испугалась, я бы не сдалась.
– Так расскажи мне свой план.
– Что ты хочешь знать? – спросил он, и лед окутал его слова.
Несмотря на холод, я положила руки на его широкие плечи.
Под моим прикосновением его мышцы напряглись, а красивое лицо нахмурилось. И все же он не отстранился и не сделал мне выговор за то, что я прикоснулась к нему.
– У тебя должен быть план, – сказала я. – Я имею в виду, если ты не потерпишь неудачу, тогда расскажи мне, как ты планируешь добиться успеха.
Калейдоскоп красок больше не ограничивался кожей под одеждой Мейсона. Оттенки зеленого и золотого мерцали в его глазах, наша борьба воли продолжалась – ни один из нас не хотел отвести взгляд. Тьма и свет сражались, золотые блики становились ярче.
На самом деле, зеленый был недостойным описанием красочного многообразия в его глазах.
Охотник, море, мята, нефрит, изумруд, весна – вот лишь несколько прилагательных, которые можно было бы добавить, чтобы лучше описать цвет. В его изменяющемся взгляде виделось все вышеперечисленное, особенно последнее.
Весна.
Пора роста и возрождения. Это было также периодом борьбы с погодными фронтами, способными создавать мощные ветра и штормы, приводящие к массовому уничтожению. Пока мы молча стояли, глядя друг другу в глаза, и наши сердца ускоряли ритм, я наблюдала, как назревает буря. Подобно поднимающимся вверх струям горячего воздуха, создающим турбулентность, необходимую для создания грозы, облака внутри его глаз вздымались все выше и выше, сигнализируя о росте давления внутри.
Хотя это и метафора, но воздух вокруг нас буквально искрился.
Мы находились в безопасности его дома, точнее, его офиса, но моя кожа покрылась мурашками от метафорического изменения температуры, ветра и облаков. Если бы это был настоящий шторм, метеорологические радиостанции и приложения передавали бы предупреждения, инструктируя тех, кто находится на его пути, искать укрытие.
Как сказал Номер Четыре, время вышло. Здесь не было места для меня. Сезон разрушения уже начался.
Перерождение: Мейсон переродился всего несколько часов назад.
Обновление: Кадер был на краю пропасти с точными решениями под рукой.
Мой статус невинного наблюдателя изменился. Тем не менее я отказалась принять титул жертвы. Я была охотником. Кто выживет?
Мейсон.
Кадер.
Я.
Я повторила свой вопрос.
– Как же ты добьешься успеха?
Когда человек передо мной не ответил, я надавила сильнее. Быстро кивнув в сторону стола, заваленного пистолетами, я снова уставилась в зелень.
– Одним из этих? Ты собираешься застрелить меня?
– Лорел.
– Скажи мне. Ты сказал, что это просто. Я ничего не знаю о том, чем ты занимаешься. Разве выстрел не был бы самым простым выбором?
Я выделила это слово.
Его грудь расширялась и сжималась, ноздри раздувались, а жилы на шее натягивались. И все же, несмотря на все это, человек под моим прикосновением оставался безмолвным.
– Когда? – спросила я, мой голос стал громче. – Пока я сплю в твоей постели? Может, сразу после того, как ты подаришь мне один из лучших оргазмов в моей жизни? – Я пожала плечами. – О, я знаю, прямо перед оргазмом. – Отпустив его плечи, я хлопнула себя по бедрам, прикрытым только длинной рубашкой. – Это было бы прекрасно, не так ли? Откажи мне в удовлетворении за долю секунды до того, как ты откажешь мне в жизни.
– Лорел, прекрати. Ты сама не знаешь, что говоришь.
Холодность в его голосе ослабла, хотя и незначительно.
Я сглотнула, покачала головой.
– Я не могу понять, с чем ты борешься. Я не могу понять твои мысли – кто ты, кем ты был, что ты потерял. – Я обвела рукой большой офис. – И чего ты добился.
– Добился, – усмехнулся он.
Повернувшись, я подошла к окну и посмотрела на светлеющий пейзаж. Вдалеке из-за гор сияли розовые лучи, несущие рассвет тому, что раньше было черным бархатным небом. Неужели это мой последний день? Какое сегодня число? Хотела ли я знать?
Я вздохнула, изо всех сил стараясь впитать в себя природную красоту.
– Кадер хорошо поработал. – Когда я повернулась, его взгляд был устремлен на меня. – Ты хорошо поработал. Как это уравнивает Мейсона и Кадера? – Его грудь расширилась, он медленно выдохнул, но промолчал и я продолжила. – Будет трудно уйти от всего этого.
– Зачем мне уходить?
– Думаю, это зависит от тебя. Это мир Кадера и он позволит Мейсону разделить его? Ты помнишь жизнь Мейсона до… всего? Я не знала его достаточно… – Я посчитала в уме: —…прошло более пятнадцати лет с тех пор, как мы расстались. За это время многое может случиться.
– Хорошее наблюдение, Док. Ты гениальнее, чем я думал.
Я склонила голову.
– Мейсон вернулся полностью? Ты кого-нибудь нашел?
– Доктор Карлсон, ты упускаешь главное.
– Главное в том, что ты собираешься убить меня и передать тело тому, кто тебя нанял, – сухо ответила я. – Нет, я не забыла о главном.
Мейсон провел рукой по макушке, прочертив длинными пальцами по своим волосам.
– Наряду с отказом мне в продолжении жизни и, возможно, в более удивительном сексе, скажи мне, кому ты также отказываешь… Кадеру? Мейсону? Обоим? А как насчет моей семьи…? Из-за тебя я никогда больше не увижу тебя и их. Если это твой план, признай это. Прими его.
Он покачал головой.
– Оставь все как есть.
– Оставить? – спросила я с притворной улыбкой. – Не думаю, что это возможно.
Посмотрев вниз, я поняла, что Номер Четыре расстегнул пуговицы на рубашке, оставив ложбинку моей груди открытой. Потянувшись к пуговицам, я застегнула одну, потом другую.
Он протянул руку и остановил мои пальцы.
Мои плечи распрямились, наши глаза снова встретились. Когда он ничего не сказал, я продолжила свой крестовый поход, чтобы застегнуть-таки пуговицы. Как только я это сделала, ко мне пришло еще одно осознание. Мои пальцы не дрожали. Хотя этот разговор должен был быть ужасающим, это было не так.
Возможно, я знала, что моя судьба была решена с тех пор, как увидела Расса на полу моей спальни. Может, я верила, что в конце концов одержу победу. Не могу сказать. И все же, каким бы ни было будущее, я отказывалась смотреть ему в лицо со страхом.
Мое оружие не было огнестрельным, как то, что лежало на соседнем столе. Я не знала, как им пользоваться, даже если бы он вручил его мне заряженным и готовым. Да, я понимала механику нажатия на спусковой крючок. Я не это имел в виду. Стрельба из пистолета с намерением причинить вред требовала мышления, которого у меня не было. Я не осуждала Кадера или других, у кого было такое мышление, просто у меня его нет. Я была человеком, у которого был перцовый баллончик, потому что огнестрельное оружие в моем распоряжении, скорее всего, будет обращено против меня.
Мой арсенал состоял не из обычного оружия. Он был наполнен знаниями, пониманием и словами. Я работала всю свою жизнь, чтобы усовершенствовать эти способности. Формула была моим секретным оружием. Я не отступлю, не использовав его.
Когда я оглянулась на человека, который был со мной – был моим убийцей, – он уже не стоял, а сидел в своем большом кресле. Его длинные, обтянутые джинсами ноги были по-мужски расставлены на несколько футов, а предплечья под длинными рукавами покоились на подлокотниках. Прежнее угрожающее выражение лица начало исчезать.
Чего я не могла решить, так это что – или кто – всплывет следующим.
Я прислонилась плечами к прохладному стеклу и скрестила руки на груди.
– Когда я впервые увидела тебя на встрече, меня потянуло к тебе. Чем больше я была рядом с тобой, тем больше хотела тебя. Я не понимала этого, и после всего, что случилось с составом, исследованием и Рассом, я решила не бороться с этим – даже после того, как ты честно признался мне, что тебя наняли убить меня. – Опустив руки, я подошла ближе. – Каким-то образом мое тело и сердце увидели то, что было скрыто от моих глаз.
– Это не может…
Я ждала, что он продолжит, но он больше ничего не сказал.
– А еще ты сказал, что я всего лишь работа, задание и ничего больше. Наверное, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты не притворяешься. Может, ты и убийца, но ты был честен.
Он слегка покачал головой, его веки становились все тяжелее и тяжелее, зеленый цвет исчез. Кадык дернулся.
Сделав шаг вперед, я наклонилась, обхватила его щеки ладонями и притянула его губы к своим. Легкое прикосновение заставило его открыть глаза.
Я отодвинулась.
– Прощай, Кадер. Я не жалею, что ты нашел меня. И Мейсон, ты был моей первой любовью, и даже когда твоя сестра сказала мне, что ты умер, я никогда не переставала любить тебя. – Я не могла остановить слезы, наполняющие глаза. – Так что, если сегодня мой последний день, я хочу, чтобы ты знал, я не жалею о том, что познакомилась с тобой и воссоединилась. Когда я смотрю на тебя, я не вижу убийцу. Поэтому, пожалуйста, когда ты это сделаешь, выполни одну мою просьбу. – Его грудь расширилась, ноздри раздулись. – Я не хочу видеть тебя и знать, что происходит. Я хочу запомнить тебя – обе твои версии – такими, как сейчас.
С этими словами я повернулась и направилась к двери.
– Лорел, вернись.
Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы продолжать идти, покидая серый офис и двигаясь вперед по твердому паркету.
– Лорел.
Наверху лестницы я остановилась, глядя в большое окно над дверью и любуясь голубеющим утренним небом. Мысли из прошлого вернулись. Будет ли это мой последний восход?
Глава 3
В прошлом сержант Первого класса Пирс.
Более пяти лет назад в неизвестном месте
Роторы вращались, рассекая темное небо, пока мы летели без огней к месту встречи. Мы изучили наше задание – мою цель. Мир ожидал, что эта миссия будет выполнена командой обученных солдат. Теория имела свои достоинства, достаточные, чтобы убедить врага в будущем. Их силы были подготовлены для элитной фракции способных мужчин и женщин. Чего враг не ожидал, так это одного – единственного наемника.
Единица была легко устранимым числом и имела стратегический смысл.
Один человек.
Одно огнестрельное оружие военного образца.
Еще одно огнестрельное оружие.
Один нож в ножнах.
За пределами города, под покровом ночи, вертолет приземлился в облаке пыли, грязи и песка. Миссия, которую мы выполняли, не была санкционирована каким-либо правительством, чиновником или известным агентством. Официального отчета не было. Не было никакой группы генералов, сидящих в штабе и наблюдающих за камерами.
Мы игнорировали институты власти, пока не придет время к ним обратиться.
Это случится только в том случае, если мы преуспеем – если я преуспею.
Если я провалюсь, это будет совсем другая история.
В случае, если что-то пойдет не так, я буду сам по себе, без каких-либо доказательств чтобы связать миссию с какой-либо организацией. Мир услышит о наемниках, повстанцах и изгоях.
У всех, кто участвовал в этой и подобных миссиях, у всех в пределах Суверенного Ордена была похожая биография – отсутствие таковой.
Так же, как и я, остальные, с кем я работал, торговали своими жизнями, чтобы делать то, что делали мы. Мы больше не существовали во внешнем мире, мы были призраками, нами владели наши способности, те, которые позволяли нам проскользнуть под радаром, сбежать незамеченными и вернуться снова для следующего задания.
Нам щедро платили за нашу жертву, но какова была цена жизни, потерянной навсегда?
Наша миссия состояла в том, чтобы добиться успеха.
Возвращение на базу без успеха уменьшало награду, гарантию еще одного назначения. Всегда был другой. Нас слишком хорошо обучили. Не каждая миссия была гарантированной победой; тем не менее, был только один провал.
Плен означал смерть. Это произойдет от собственных рук.
Все участники были готовы.
Наши личности засекречены, отпечатки пальцев исчезли, а зубные карты изменены. Мы больше не были именем, званием и серийным номером. Эти солдаты, моряки или морские пехотинцы, кем бы мы ни были когда-то, исчезли. Команда, в которую мы превратились, происходила из самых разных военных слоев. Мы отсидели свой срок.
Мы потеряли наши жизни, некоторые на поле боя или другие, такие как история, которую мне рассказали, вне армии. Не важно, где и как. Важно было то, что нас нашли. Мы были спасены по одной причине, по той причине, что мы просыпались каждый день, кормили наши тела и поддерживали их. Мы были спасены, чтобы выполнять задания Ордена.
Официально, как единое целое, мы не существовали. Как личности, мы были никем.
Никто не может быть схвачен, не может быть идентифицирован и не может быть использован против какой-либо страны.
В случае захвата мы прекрасно понимали, что ни одна страна или организация не будет заявлять о своей причастности. Не будет переговоров о нашем освобождении или возможности обмена. Ни одна организация не могла торговаться или вести переговоры за человека, который уже умер.
Наши миссии были просты: преуспеть и перейти к следующему заданию.
Потерпел неудачу, вернись и переходи к следующему заданию.
Всегда… следующее задание.
Так было с тех пор, как я уступил голосам.
Исцеление от ран требовало времени.
Я не был уверен, что когда-нибудь узнаю точное количество времени, которое я потратил на реабилитацию. Трудно сосчитать дни или даже годы, не зная, когда всё началось.
Реабилитация требовалась не только моему телу, но и разуму.
Мужчины и женщины, взявшие на себя ответственность за мое возрождение, были за неимением лучше слова – безжалостными. Их миссия состояла в том, чтобы создать машину для убийства. Не имело значения, каким человеком я был. Он мертв. Все, что имело значение, – это то, что я выполнял приказы.
Месяцы, недели, дни, часы и минуты – прошло неопределенное количество времени, усовершенствовавшего способности и навыки, которыми, как они говорили, я когда-то обладал. Эти люди оттачивали мои физические навыки, восстанавливая мышцы, разрушенные из-за повреждений и недостаточные из-за долгого неиспользования. Они также оттачивали мои умственные способности через утомительные сеансы разбора полетов, чтения, просмотра фильмов и принятия инструкций.
Даже когда я не тренировался, я тренировался.
Мое время в одиночестве – коечное время – происходило во сне и бодрствовании в присутствии голосов, исходящих из невидимых динамиков, до тех пор, пока я не мог декламировать их мантры о храбрости, чести и суверенном патриотизме на большем количестве языков, чем я мог сосчитать.
Их средства были эффективны.
То, что начиналось как сольное занятие во время моего обучения, превратилось в членство в команде, состоящей из единомышленников, объединенных общей позицией и целями. Теперь я был боевой единицей элитных сил, эффективных машин убийства Суверенного Ордена.
У нас не было ни семьи, ни воспоминаний о прежней жизни, ни мотивации искать убежище за пределами кратковременного перерыва, чтобы поесть, поспать и усовершенствовать свои навыки. Каждое задание приносило вознаграждение в виде денег, денег, в которых мы не нуждались и не могли потратить, денег, которые были припрятаны на более позднее время, время, когда мы больше не будем полезны, время, которое выберут они.
Как и всем остальным, мне показали бухгалтерские книги, банковские остатки необлагаемых налогом денег, спрятанных в мире оффшорных счетов и иностранных подставных корпораций. Среднестатистический человек и представить себе не мог, на что готова пойти подрывная часть нашего разведывательного сообщества, чтобы обеспечить сохранение лучших из лучших.
Поставив снаряжение на место, я кивнул пилотам, открыл дверь вертолета и поспешил в темноту. Бункер, о котором шла речь, находился в 1200 метрах к северо-западу. План этажа запечатлелся в моей памяти. Миссия состояла в том, чтобы взломать систему безопасности, уничтожить цель и уйти.
