Текст книги "Привязанность (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Страна.
Республика.
Демократия.
Преступление, которое я совершил, было похоронено. Человек, которого я убил, потерян навсегда.
Позже я узнал, что именно моя приверженность стране, а не рангу, принесла мне честь вступить в Орден. Битва была ожесточенной, и потери велики. Я выполнил приказ и привел свой батальон в опасные условия. Мы были готовы. Мы были элитными бойцами.
И только когда стало слишком поздно, я понял, что нас подставили, принесли в жертву. Только когда я посмотрел в глаза своему гребаному лейтенанту, я понял…
Он продал нас.
Я не был уверен, почему.
Я все еще не уверен. Были ему обещаны почести от начальства или враг добрался до него?
Все это не имело значения, когда вокруг раздались взрывы, и ночное небо наполнилось слишком знакомыми фейерверками. Цвета в небе были неправильными. Сигналы указывали, что мы были врагами. Я слишком много раз слышал этот сценарий. Дружественный огонь.
То, что происходило, не было дружелюбным. Это была подстава.
У меня был выбор.
Я выбрал смерть начальника. Я предпочел его смерть смерти мужчин и женщин, находившихся под моим командованием. Это был рискованный шаг, но он потенциально мог спасти жизни, даже если реальность стоила мне карьеры. Это решение далось мне легче, чем я себе представлял.
Семьдесят пять процентов моих мужчин и женщин вернулись на базу.
Наш лейтенант этого не сделал.
Войска вернулись под моим руководством, так как я был заместителем командующего.
В ту пору военные полицейские прибыли ко мне.
Через неделю я умер. По иронии судьбы, я стал жертвой дружественного огня.
Одновременно я возродился.
Этот процесс занял много времени. Произошли физические изменения. Потребовались месяцы операций, чтобы стать никем, никем, кого можно опознать, и никем кого будут искать.
Переход казался вечностью, потому что так оно и было.
Более двух десятилетий было отдано Верховному Ордену. За это время я поднялся по служебной лестнице так, что мой отец и дед гордились бы мной, если бы я мог с ними поделиться.
Моя жизнь не избежала тёмных пятен.
Многое можно вбить в человека и выбить из него.
Любовь к алкоголю и зависимость от него не входили в их число.
Даже в самых засушливых странах алкоголь был доступен. Нужно просто иметь желание, которое превосходит разум.
О, конечно, были программы из двенадцати шагов. Каждый раз, когда я думал о них, то останавливался на четвертом шаге. Поисковая и бесстрашная инвентаризация почти невозможна, когда жизнь основывается не на моральных принципах, а на командах, когда отнять жизнь было так же легко, как выпить. Инвентаризация жизни, возрожденной в служении и порядке, не давала пробуждения. Она показала, насколько обширную тьму лучше оставить неисследованной.
Уход из команды, как мы с Пирсом сделали почти полдесятилетия назад, был самым близким шагом к свободе, который мы когда-либо испытали. Это было хрупкое равновесие. Орден вознаградил нас за верность, секретность и службу. И все же мы не были свободны.
Задания приходили. Они были немногочисленны и расположены далеко друг от друга, но обычно значительны.
Чтобы испытать жизнь вне Ордена, я отказался от своего положения. Это означало, что я больше не соответствовал общим заданиям. Я не знал новобранцев. У меня была одна миссия – переписываться и принимать заказы для Пирса. О его способностях ходили легенды. И хотя у него была возможность сдать экзамен, моим заданием было заверить, что, когда это необходимо, он этого не сделает.
Связь между мной и Орденом исчезла глубоко в сети.
Верховный Орден существовал там, где другие ветви разведывательного сообщества еще не ступали. Мы были их частью, но все же порознь. Не было ничего необычного в том, что Орден ограничивал информацию, получаемую другими агентствами. В то время как члены их команд сидели в уединении в подземном хранилище, редактируя информацию, которая будет распространена, они не понимали, что Орден отредактировал ее первым.
Хорошо известные ветви разведывательного сообщества не признавали нашего существования. Сделать это означало бы признать, что еще до Второй мировой войны наше собственное правительство успешно управляло подрывной элитной группой команд, которые подчинялись только Топу, главе всех команд.
Пирс, теперь Прайс, и я больше не были в большой петле. Нас информировали только о тех заданиях, в которых мы участвовали.
Ранее этим утром я подъехал к базе Прайса, готовый сказать ему, что получил несколько необычных сообщений, которые не имели смысла. Я планировал сообщить ему, что ожидаю предстоящего приказа.
Нахождение женщины во флигеле сбило меня с толку и стерло мое сообщение.
Секс-игрушка. Серьезно?
Это не было похоже на человека, которого я знал. Это не было похоже на человека, которого я знал с тех пор, как он вступил в Орден.
Я хорошо знал о его талантах и о том, что он продавал их тому, кто больше заплатит. В то время как я сделал все, чтобы скрыть эту часть нашей новой жизни, я не мог быть уверен в том, что Орден знал. И все же присутствие женщины здесь, на ранчо, было совершенно неожиданным и беспрецедентным.
Как только вернулся домой, я начал исследование, подробно описывая ее черты, а также оценивая ее особенности: возраст, рост, вес. Моя система обыскивала базы данных, когда все это прекратилось. Электричество все еще текло по проводам, но мою систему заблокировали. Выйдя в сарай рядом с загонами, я вошел в безопасную комнату, ту, где был сервер, с регулируемой температурой и защитой; нашей системе позавидовали бы многие гиганты высоких технологий.
Все было в порядке. Что бы ни случилось, это происходило не с моей стороны.
По логике вещей, я бы сказал, что виноват шторм сегодня утром.
Мой разум отказывался принять такой простой ответ.
Возвращаясь к дому, я увидел приближающийся внедорожник.
Работники ранчо должны были появиться только через неделю. Менеджеры, которые работали на меня в течение многих лет, имели код для входа на ранчо. Я не активировал код. Никто не должен иметь возможности войти.
Я распрямился и потянулся за пистолетом, кобура была пристегнута к спине. Отпустив предохранитель, я держал его сбоку, когда внедорожник приблизился. Из-за затемненных окон мне было трудно заглянуть внутрь.
После того, как внедорожник остановился, дверь открылась.
Я поднял пистолет.
Никто не входил в эту собственность без разрешения.
Под открытой дверью стали видны маленькие черные ботинки, а затем лодыжки и икры, обтянутые плотной джинсовой тканью. Какого хрена?
Это была женщина.
Когда она ступила на землю, в поле зрения появилось ее лицо.
Я опустил пистолет.
– Морхед, – сказал я, – какого черта ты здесь делаешь?
Я не видел ее много лет. Она была новобранцем в другой команде Ордена до того, как мы с Пирсом стали нашей собственной командой. Хотя мы встречались всего несколько раз, я вспомнил о ее потенциале. Ордену посчастливилось заполучить ее, ученого и солдата. Она была новым лицом Верховного Ордена.
– Командир Джексон, – сказала она, делая шаг в мою сторону.
– Больше нет.
– Совершенно верно. – Она остановилась передо мной. – Я всегда надеялась попасть в вашу команду.
– От команды осталось не так уж много.
– Не потому, что вы плохой, а потому, что вы хороший.
Я вдохнул.
– Личный визит – это в высшей степени необычно.
– Командир, Орден считает, что вашу команду скомпрометировали.
– Каким образом?
Она кивнула в сторону пистолета, который я все еще сжимал в руке, а затем посмотрела на голубое небо.
– Обещаете не стрелять в меня?
Я покачал головой, защелкнул предохранитель и убрал пистолет обратно в кобуру.
– Орден не делает визитов на дом.
Ее улыбка стала шире.
– Он также не развертывает команды из двух человек. Я полагаю, мы оба знаем, что Орден делает исключения.
– Что именно я могу для вас сделать, Морхед?
– Какое чудесное ранчо. Я путешествовала. Как насчет стакана лимонада и разговора о делах? Я верю, мы можем работать вместе, чтобы помочь Верховному Ордену.
Кивнув, я подождал, пока она приблизится.
– Мне показалось, я что-то слышал о вас и о долгосрочном задании?
Проникновение на частную территорию не было обычным образом действий Верховного Ордена. Было рискованно иметь своего человека в мире даже под псевдонимом. Конечно, создание альтернативных личностей было одной из специальностей Ордена. Тем не менее, пребывание в мире в течение длительного времени создавало неограниченные возможности для того, чтобы прикрытие было раскрыто или агент забыл правила.
Войти и выйти. Так обычно поступал Орден.
Для назначения человека на более длительный пост требовалась очень деликатная ситуация и чрезвычайно квалифицированный участник. Только члены, обладающие необходимыми знаниями и способностями, получали долгосрочные задания.
– Вас информировали обо мне, – сказала она.
– Не совсем… – Пока мы поднимались по ступенькам крыльца, я пытался вспомнить источник информации. – Помню что-то такое несколько лет назад, в основном в связи с вашими способностями и внешностью. – Я поднял руки. – То есть вашей способности выглядеть моложе своих лет и физподготовки.
– Вот и славно. – Она улыбнулась. – Хорошая память окупается при исполнении служебных обязанностей.
– Ваши таланты опережают вас, Морхед. Даже несмотря на то, что я больше не командую, я надеюсь, что Орден использовал их.
Я открыл дверь в свой дом.
– Меня зовут иначе, но да. В настоящее время я пишу диссертацию на докторскую степень. Орден очень заинтересован в том, что я знаю. Я бы сказала, у меня светлое будущее.
– Молодец, – я указал на кухонный стол. – Лимонада?
– Если только у вас нет чего-нибудь покрепче. Это была долгая поездка, и моя работа только началась.
Глава 28
Лорел
Настоящее время.
Мы двигались так, словно земля Кадера была усеяна минами. Не было прямого пути, когда мы шли по его собственности, намеренно избегая датчиков, которые он установил. Все это время его шея была прямой, плечи расправленными, а челюсти сжатыми. Каждый хруст подлеска и каждая сломанная ветка заставляли его поворачивать голову и сканировать окрестность.
С тех пор как мы выбрались из заполненной туманом низины, не было никаких признаков воздушного судна: ни самолета, ни вертолета. Если бы мы не были в смертельной опасности, красотой его земли можно было бы наслаждаться дольше. Ощущение, когда мы вышли из тумана и двинулись над ним, было непохоже ни на одно из прошлых ощущений. Как будто мы стояли над облаками на краю гигантского кратера.
С тех пор мы спустились к линиям деревьев и краям хребтов, нас скрывали скалистые уступы. Я не была уверена, как долго мы шли, только то, что мои ноги и ступни не привыкли к упражнениям. Раньше я бегала, но, с тех пор как проснулась в подвале того отвратительного дома, мои упражнения были в основном связаны с сексом. Я не жаловалась, кроме того, что это была неподходящая тренировка для пеших прогулок с пятнадцатифунтовой курткой и теннисными туфлями по пересеченной местности.
Когда я остановилась и посмотрела на голубое небо, то оценила, что, по крайней мере, выглянуло солнце и потеплело.
– Как далеко еще? – спросила я, мои руки опустились на бедра, и я вдохнула.
– Мы приближаемся к территории Джека с дальнего западного края моей собственности.
– И никто нас не видит?
Вместо ответа он продолжил:
– Там есть старая шахта, построенная давным-давно, она выходит в основание оврага. Если мы незаметно спустимся к её отверстию, сможем переместиться под землю, защищенные как от визуальных, так и от тепловых датчиков. – Он пожал плечами. – Это старый лабиринт, но если я смогу сохранить чувство направления, то найду ход, который ведет к сараю рядом с домом Джека. Все концы – выходы и входы – были заблокированы много лет назад. Это случилось задолго до того, как мы здесь поселились. Я уверен, при правильной мотивации я могу либо сломать деревянные барьеры, либо взломать замки. Я пытаюсь вспомнить старые чертежи, которые не видел много лет.
Мою кожу покалывало.
– Шахта? Что-то похоже на старую угольную шахту? Звучит небезопасно. – Мои мысли вернулись к паукам и змеям и всем опасностям, о которых упоминал Кадер, пытаясь напугать меня несколько недель назад. – А как насчет жуков?
– Мы больше, чем жуки, и здесь не добывали уголь. Здесь добывали кварц. К концу 1800-х годов в этом штате было значительное количество кварцевых рудников.
– Это все еще не говорит мне, что они безопасны.
Кадер потянулся к моей руке.
– Если за моей землей следят, я не думаю, что можно незаметно приблизиться к дому Джека и другим зданиям поблизости. Это я виноват. Любой, кто придет с дороги, будет на виду. Мы так организовали охрану. Не то чтобы мы забыли о шахтах, просто, чтобы войти в них, нужно находиться на территории. Не было необходимости повышать их безопасность.
Он сглотнул и провел рукой по волосам.
Что-то было в выражении его лица.
– О чем ты думаешь?
Он выдохнул.
– Думаю, что если дождь в то утро в сочетании с весенним сходом с гор затопили вход, мы потеряли и эту возможность. Надеюсь, вода не попала в шахты.
Я покачала головой.
– Нет, Кадер.
Казалось, что Кадер – это имя, к которому я возвращалась, когда мои мысли метались.
– Люди умирают в затопленных пещерах и шахтах. И что конкретно означает конец 1800-х?
– Кажется, я как-то видел на чертежах 1870 год.
Я наклонилась ближе и посмотрела ему в лицо. С моего нового ракурса была видна отросшая за несколько дней щетина на его шее, подбородке и щеках. Выше, его зеленые глаза посмотрели на меня своим лазерным прицелом. Кивнув, я положила голову ему на грудь и утешилась ровным стуком его сердца.
Руки Кадера обвились вокруг меня.
– Лорел, мы здесь слепы. Технологии были моим другом с тех пор, как я себя помню, даже раньше, чем я себя помнил. Это выживание. В мой дом наверняка проникли, в мою систему наблюдения тоже. Я не знаю, был ли кто-нибудь еще, но потеря твоей записной книжки меня беспокоит. Единственная причина, по которой нам разрешили войти в гараж, заключалась в том, что человек или лица, ответственные за это, думали, что мы уедем в фургоне к реке. Они допустили это, потому что верили, что мы оставляем след, по которому они могли нас найти. То, что мы уехали на грузовике, не входило в их планы. Вот почему дверь гаража закрылась. Эта система не только должна была быть безотказной, но и была создана с возможностью прогнозировать события. – Он откинулся назад и приподнял мой подбородок. – Я запрограммировал это. Это означает, что система предвосхищает мой следующий шаг. По этой причине мне теперь приходится отбросить свои первые мысли и положиться на интуицию. Если я прав и за нами охотятся, то это партизанская война. Я не знаю, сколько людей в этом замешано.
С каждым его предложением мои колени слабели, а пустой желудок сводило судорогой. Когда слезы наполнили глаза, я спросила:
– Почему? Почему это происходит со мной? Исследования прекращены. Расс мертв. Эрик мертв. Я скучаю… – Одна мысль пришла мне в голову. – Ты должен был предъявить доказательства моей смерти. Ты сделал это?
– Я подбросил улики. Твоя рубашка, та, что с кровью, и поврежденный мобильный телефон скоро должны быть обнаружены в большом мусорном баке на территории университетского городка. Это не доказательство смерти, но это наводит на мысль о преступлении, а не просто о пропаже.
Я посмотрела на свою ладонь. Вчерашняя повязка была грязной, но рана под ней все еще была такой чистой, какой только могла быть. Было очевидно, что исцеление продвигается хорошо. Выдохнув, я пробормотала:
– Мои бедные родители.
Снова Кадер потянулся к моему подбородку.
– Сосредоточься на здесь и сейчас. Я понимаю, что трудно не думать о них, но прямо сейчас ты должна думать о себе.
Комок подступил к моему горлу.
– Ты думаешь, что я снова становлюсь эмоциональной.
Он покачал головой.
– Нет. Теперь, когда я вспомнил, что у меня была семья, я понимаю это. Понимаю. Думаю, в каком-то смысле Джек – это семья. Вот почему я не могу оставить его здесь. Мне нужно добраться до него, прежде чем мы выберемся отсюда.
Не так давно Кадер не мог понять мою связь с семьей. Изменение в его сознании было просто еще одним примером того, как его прежняя жизнь возвращалась и влияла на его решения.
– Хорошо. Если ты ему доверяешь, я тоже.
– У меня нет другого выбора. Он поддерживал меня в течение многих лет. Он был для меня самым близким партнером, с тех пор как… Мейсон умер. Он умен. Вместе нас было невозможно остановить. Мне следовало сказать ему правду, когда он пришел ко мне домой.
– Тогда давай доберемся до него.
Когда мы уже собирались двинуться к оврагу, еще один низкий рокот заполнил наши уши. Вместо того, чтобы вызвать страх, это заставило мои щеки вспыхнуть от смущения. Это был не самолет, а мой желудок.
Губы Кадера приподнялись в усмешке.
– И еда. У Джека есть еда.
– Ты делаешь эту встречу еще более привлекательной.
Следуя за Кадером, я подошла к наименее крутому склону, ведущему в ущелье. Камни и мягкая грязь скользили под нашим весом, пока мы спускались ниже. Несмотря на все это, Кадер продолжал осматривать горизонт, ища что-то на небе или на земле.
У самого низа бушевала река, вздымаясь над скалами и простираясь за пределы своих берегов. Маленькие деревца, выглядывающие из реки, дали мне некоторое представление о том, как это должно быть, когда зимний снег не тает, а дождь не льет ведрами.
– Река вышла из берегов. Думаю, кварц привозили сюда и использовали реку для транспортировки.
– Где ствол шахты? – спросила я, глядя вверх на крутые холмы.
С нашей позиции мы находились слишком низко, чтобы видеть дом или иметь какое-либо представление о направлении.
– Здесь, – сказал он, таща меня за собой.
Хотя отверстие было закрыто виноградными лозами и деревьями, оно, к счастью, было выше уровня воды. Как только Кадер убрал растительность, баррикада превратилась в большую деревянную дощатую дверь, которая со временем ослабла от влаги и гнили. Замок состоял из двух звеньев большой ржавой цепи с проржавевшим замком, удерживающим звенья вместе.
Кадеру не нужно было вскрывать замок. Один удар ботинка, и доски поддались. Еще несколько ударов, и отверстие стало достаточно большим, чтобы в него мог войти человек.
– Что насчет фонарика? – спросила я.
– Позволь мне войти первым.
Закусив губу, я отступила назад, наблюдая, как он протискивается через отверстие. С каждой секундой мое сердце ускоряло бег. Я окинула взглядом голубое небо, надеясь, что вижу его не в последний раз.
Маленькие пространства никогда не были моим коньком, но у меня не было иррационального страха. Нет, мои опасения были абсолютно рациональными. То, что мы собирались сделать, не было.
В отверстии появилось свечение.
– Лорел, идем.
Последний взгляд вверх. Войдя внутрь, я остановилась.
– Что? – спросил Кадер.
– Думаю, что снова слышу вертолет.
Глава 29
Кадер
Я глубоко вдохнул пыльный, застоявшийся воздух. Шахта не была создана для мужчин моего роста. Мне пришлось остановиться, потолок был слишком низким, чтобы я мог стоять прямо. К счастью, войдя, я обнаружил несколько брошенных инструментов. Вполне возможно, что некоторые из этих предметов антиквариата могли быть оставлены там, где я их нашел, более ста пятидесяти лет назад.
Я протянул Лорел угольный факел.
– Держи и постарайся светить впереди нас.
Ее руки дрожали, когда она сжала палку.
– Как ты это сделал?
– Старой кремневой зажигалкой.
– Кадер, – закричала она.
Я проследил за ее взглядом. В свете факела наш путь мерцал – паутина от стены до стены создавала замысловатые узоры, а земля, казалось, двигалась. Это была иллюзия, вызванная мерцающей паутиной россыпью пауков и других насекомых, убегающих от света.
– Не волнуйся, – попытался успокоить я. – Они хотят видеть нас не больше, чем мы их.
– Я не беспокоюсь о том, что они увидят меня. Я беспокоюсь, что они меня укусят.
– Мы будем шуметь и двигаться. Пауки-бродяги1 самые опасные, но они не агрессивны. Они будут кусаться только в том случае, если почувствуют угрозу. Мы им не угрожаем.
– Я… я не могу…
Ее лицо побледнело в свете факела, голова энергично затряслась.
– Можешь, – я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. – Док, ты справишься. Если ты слышала там вертолет, то сейчас самое время добраться до Джека.
– Мне страшно.
– Тогда те штуки, о которых ты говорила, работают. Рад знать, что ты хочешь спрятаться… как бы ты их ни называла.
– Катехоламины, и сейчас не время напоминать мне о самосохранении, потому что я выберу побег. Я выбираю развернуться и убраться отсюда к чертовой матери.
– Останься со мной, Лорел. Накрой волосы курткой и держись прямо за мной. Они убегут от моих шагов, и я прорвусь сквозь паутину.
Это были не самые худшие условия, в которых я когда-то бывал. Теперь мои мысли были заняты чем-то большим, чем раньше, не только заданиями для Ордена, но и местами, где я был в армии, а также Чикаго. С каждой мыслью я боролся, чтобы отогнать ее и сосредоточиться на здесь и сейчас.
В основном мне это удавалось, но воспоминания были там, возвращаясь со сверхзвуковой скоростью.
Хотя выражение лица Лорел было страдальческим, ее лоб нахмурился, а губы плотно сжались, она кивнула, прежде чем вернуть мне факел и сдвинуть куртку так, чтобы та закрывала голову. Протянув руку, я убрал выбившиеся пряди ее темных волос под кожу.
– Так паукам будет меньше мест для прикрепления, – сказал я с притворной усмешкой.
– Это не помогает.
Я вернул ей факел и двинулся вперед. Земля под подошвами моих ботинок и ее туфель была влажной, но не пропитанной влагой, как я боялся. Уклон поднимался все выше по мере того, как земля становилась суше и тверже. Заскрипели скобы, которые были установлены полтора века назад. Другие были разбросаны по полу, упавшие и поврежденные временем.
Когда мы подошли к первой развилке, я заколебался.
– Кадер?
Моя способность запоминать детали была усовершенствована в Ордене. Когда мы отправлялись на миссию, у нас не было ничего, что можно идентифицировать. Всю информацию нужно удерживать мысленно.
Чертеж возник у меня в голове. Хотя я видел и изучал его, сам никогда не исследовал шахты. Если я правильно помню, согласно этим планам, нам нужно свернуть в шахту направо, и все же мое чувство направления побуждало меня идти налево.
Хотя интуиция редко подводила меня, Лорел была права. В том, что касалось ее, я был вне игры. Пора довериться своей памяти.
– Чертеж говорит направо, – сказал я, поворачиваясь к Лорел.
Тропинка позади нее была совершенно черной, указывая, как далеко мы ушли от входа в овраге.
– Мы идем направо.
– Я с тобой.
Решение было правильным.
Когда мы приблизились к тому, что должно было быть отверстием в полу одного из сараев рядом с домом Джека, мы оказались лицом к лицу с заграждением. Камни, грязь и сгнившие деревянные подпорки заполнили шахту, оставив небольшое отверстие наверху. Наклонившись внутрь и вглядевшись поверх обломков, я увидел луч света, струящийся сверху.
– Я бы предположил, что наземная конструкция привела к тому, что эта часть шахты обрушилась.
– Может, нам стоит развернуться? – спросила Лорел.
– Мы слишком близки. Дай посмотреть, смогу ли я сдвинуть что-нибудь из этого, чтобы мы могли пройти.
– Потолок выдержит?
Тот же самый вопрос я задавал сам себе, когда осматривал целостность скоб над нашими головами. Я повернулся к Лорел.
– Я уведу тебя отсюда в безопасное место. Мы, блять, не умрем в шахте.
В свете факела ее голубые глаза сияли, их пристальный взгляд был устремлен прямо на меня. Хотя ее щеки были испачканы грязью, а моя кожаная куртка была покрыта пылью, она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо знал.
– Мы выберемся.
– Я верю тебе.
Это было такое чертовски простое заявление, и все же оно ошеломило меня. Глядя на человека, нанятого убить ее, Лорел Карлсон доверяла. Вытаскивая рыхлые камни и куски грязи, я убирал груду мусора, кусок за куском. Оставшаяся скоба заскрипела, когда пыль и песок просочились с потолка над нами. Когда отверстие стало достаточно большим, я протянул Лорел руку.
– Иди сюда, позволь помочь тебе.
– Я не собираюсь проходить без тебя.
– Не время спорить, док. Я тоже не собираюсь оставлять тебя позади. Залезай и дай мне посмотреть, как эта сексуальная задница проходит через отверстие. Затем я передам тебе факел и последую за тобой.
Отверстие было достаточно большим для ее миниатюрного тела, однако обломки мешали. Она поползла, прижимаясь спиной к потолку и ложась животом на обломки.
– Я вижу отверстие.
Ее голос звучал приглушенно.
– Ты можешь спуститься?
– Думаю, что да.
В полумраке за отверстием я услышал глухой удар.
– Лорел, с тобой все в порядке?
– Да, но я не думаю, что смогу дотянуться до факела.
– Мне нужно убрать еще несколько камней, чтобы я мог поместиться. Жди на месте.
– Хороший совет, – ответила она. – Здесь темно, но не так, как там. Сверху идет свет. Я думаю, это вход. Думаю, мы на месте.
– Продолжай говорить со мной, – сказал я, расширяя отверстие, камень за камнем, комок за комком.
Моя кожа покрылась потом, я продолжал работать, слушая, как она говорит. Мне было все равно, что она говорила, главное, что говорила.
– Расскажи что-нибудь, Лорел.
– Мне страшно.
Мои пальцы болели, пока я копался в обломках.
– Расскажи что-то о себе. Что-то о нас. Я просто хочу услышать, как ты говоришь.
– Ох, ладно. Дай подумать…
– Продолжай говорить, док.
– Я помню, как в первый раз мы с папой пошли в тот клуб для мальчиков и девочек, куда ходил ты.
Я придвинулся ближе, доска надо мной заскрипела.
– Расскажи мне.
– Женщину за стойкой звали мисс Бетси…
Я был чертовски силен, и все же требовалась каждая унция энергии, чтобы двигаться вперед, камни внизу рвали мои джинсы, а дерево и камни наверху рвали рубашку. Мне было все равно. Боль не ощущалась. Добраться до Лорел было моей единственной заботой.
Хотя я оставил факел на другой стороне развалин, сквозь пыльный воздух я увидел ее, поток света падал вниз, освещая грязь и паутину вокруг. Как ангел в небесном свете, она стояла там. Ее голос был песней.
Вдох.
Выдох.
Я повторил этот процесс, но с каждым разом становилось все труднее. Я не мог наполнить легкие воздухом.
Черные пятна заплясали у меня перед глазами, когда я моргнул, сосредоточившись на Лорел.
Давление на спину и торс усилилось. Разум велел телу двигаться вперед, двигаться, но тело не могло этого понять.
– Лорел…
Глава 30
Лорел
– Кадер!
Он был в отверстии. Я услышала, как он протискивается внутрь, и увидела свет факела вокруг него. Теперь было темно. Почему всё прекратилось?
С единственным источником света сверху я поднялась вверх, к нему, хватаясь за камни, впиваясь ногтями и пальцами в обломки, пока отрывала каждое препятствие и бросала их позади себя. Когда я добралась, мои руки нашли его лицо с опущенной головой.
Паника захлестнула меня, я продолжила копаться в земле, дергая его и называя по имени.
– Не делай этого. Не оставляй меня сейчас. Ты обещал. Ты обещал мне письма. Ты их не писал. Ты не откажешься от этого обещания, Мейсон Пирс. Мы выберемся отсюда.
Я потянулась к его щекам, обхватила их ладонями и притянула ближе. В застоявшемся пыльном воздухе я придвинулась, пытаясь уловить его дыхание или биение пульса, любой признак того, что он не оставил меня.
Под моим прикосновением его кожа была теплой и липкой, покрытой влагой, потом и кровью.
– Говори со мной, черт возьми.
Я приблизила свои губы к его. Вместо того, чтобы целоваться, я накрыла его своими губами и подула.
Я понимала, что это неподходящее положение для дыхания рот в рот или что его легкие могут раздуться от давления. Я не могла сделать искусственное дыхание. Вытянув руки, я потянулась дальше, мои пальцы скользнули по его широкой шее. Затаив дыхание, я ждала. Его сонная артерия пульсировала. Закрыв глаза, я сосредоточилась, убеждаясь, что мне не почудился пульс.
Стук. Стук.
Он был реален. Был.
Одна из его больших рук была вытянута. Схватив ту обеими руками, я потянула.
– Мейсон. Мейсон.
Я продолжала звать его по имени, пока тянула, его большое тело не двигалось с места.
– Этого не может произойти. Ты здесь не застрянешь. Я люблю тебя. Ты должен остаться со мной.
Я снова принялась отбрасывать обломки. Со временем груда под ним опустилась. К сожалению, судя по свету факела позади него, по мере того как обломки опускались, то же самое происходило и с потолком наверху.
Кадер был зажат между ними.
Копнуть.
Потянуть.
Вдохнуть.
Я боролась за собственное дыхание в затхлом воздухе, слезы брызнули, покрывая мои щеки, а из носа потекло. Мои мышцы болели, пальцы кровоточили, я становилась все более неистовой. Наконец я остановилась, мое тело дрожало, дыхание было прерывистым, а грудь отяжелела от всепоглощающей печали.
Горе.
Разочарование.
Поражение.
Моя грудь содрогнулась, рыдания вырвались из меня.
Мысль о том, что я умру в этой шахте, была недосягаема. Я не беспокоилась о себе. Это было осознание того, что я подвела его, когда он рисковал всем ради меня. Обхватив себя, я опустила подбородок на грудь, слезы не унимались.
Без Кадера не было причин продолжать.
Это казалось слишком несправедливым.
Кадер был прав насчет судьбы.
Она была мстительной сукой.
Я была наивна, полагая, что судьба была плодом того, чему суждено было случиться.
Я была наивна во всем, и теперь все кончено.
Мы не нашли друг друга, потому что так должно было быть.
Черт, нет.
Мы нашли друг друга, чтобы все закончилось в темном туннеле.
Коснувшись губами его лба, я нежно поцеловала его.
– Я никогда не переставала любить тебя. И сейчас не перестану.
Еще больше слез затуманили мое зрение, когда я оступилась на груде обломков. Моя нога соскользнула, и я упала, камень подо мной оторвался. Я карабкалась, когда лавина обломков сдвинулась, создав волну камней и грязи. Вместо того чтобы бежать, я боролась с течением, карабкаясь обратно вверх, к опускающемуся пику, пока не нашла обе его руки и не потянула изо всех сил.
Освобожденный движением земли под ним, Кадер накренился вперед, его вес был слишком велик, и мы оба рухнули на твердую землю внизу. Освободившись от кучи и обломком потолка, мы теперь оказались в ловушке, рушился туннель позади нас. Мало того, я была поймана им в ловушку, его массивный торс лежал на мне, когда я лежала лицом вверх, его плечо закрывало мое лицо.
Продвигаясь вверх, я извивалась, медленно поднимаясь выше, пока мое лицо не освободилось.
Задыхаясь, жадно хватая все, что я могла вдохнуть, мои легкие наполнились пыльным воздухом.
– Мейсон, – позвала я, свободной рукой поглаживая его по спине. – Кадер, ты должен очнуться.
Его пульс все еще бился под моим прикосновением, и грудь, прижатая к моей, двигалась. Внезапно он закашлялся, его тело напряглось.
