Текст книги "Дембельский аккорд 1"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

– Так точно! – отвечал дежурный. – Разрешите приступать к опечатыванию?! Только я сперва топор заберу!

– Ну, давай!.. Бери!

Майор Пуданов неодобрительно покачал головой и какое-то время смотрел на контрактника Яковлева. Вернее, на его неуклюжие попытки по-молодецки лихо вскарабкаться на задний борт Урала. Когда боевой топор всё-таки оказался извлечённым наружу, тогда командир роты ещё раз вздохнул и направился обратно в канцелярию.

– Вот что будет с ротой? – спросил он меня, когда мы остались в вагончике одни. – Вот уедем мы отсюда на десять суток! И что тогда? Кот из дома – мыши в пляс?!

– Ну… Здесь ведь остаётся двое офицеров! – сказал я и задумчиво посмотрел в потолок. – Они справятся… Ведь мы с собой забираем большую часть дембелей. Только вот с каптёркой что делать? Там же сейчас столько всего хорошего!

Вопрос был из немаловажных. Ведь новенькое вещевое имущество всегда прельщало и манило всех военнослужащих… Так и мечтающих отправить что-то домой «на память о службе»! Или же привезти с собой «на дембель»!

– Я уже придумал. – заявил мне ротный. – Она будет закрыта на замок, ключ я возьму с собой и ещё опечатаю двумя печатями. Одну возьму у начштаба, а другую… Короче говоря, найду!

– И перед отъездом сдашь опечатанную дверь каптёрки дежурному по роте? – спросил я. – В принципе-то правильно!.. Пусть всем нарядом охраняют эту дверь и все печати! И пусть лейтенанты каждый день проверяют целостность оттисков!

– Ну, да! – сказал Пуданов. – Так я и хочу сделать. Только сперва надо закончить эту подготовку… Надо ещё сухпай получить! А Лёня куда-то запропастился. Да и с инженерным имуществом надо что-то решать! То ли мы его получаем, то ли Волженко!

Но самое большое беспокойство у нас сейчас занимало техническое состояние боевых машин пехоты, которые предоставлялись нам во временное пользование третьей ротой. Ведь капитан Денисов сегодня ночью получил серьёзное ранение и поэтому оказался в госпитале, других офицеров в его подразделении не было и сейчас общее руководство третьей ротой осуществляли товарищи прапорщики. Они пообещали нам, что не подведут и мы искренне им поверили.

После обеда мы в полном составе двух разведгрупп покинули пределы нашего батальона, проделали недолгий путь и оказались на дне небольшого, но довольно глубокого карьера. Именно здесь и располагалось наше стрельбище, на котором нам сейчас предстояло пристрелять автоматы и винтовки, а также один пулемёт… Вот где и пригодились нам страшненькие мишени из склеенных краской кусков рубероида…

Пристрелка оружия заняла у нас час. Сначала проверили стволы на кучность боя… Обнаруженные недостатки устранялись на месте. Хоть мой мушковод и был слегка деформирован, но работал вполне нормально… А миллиметры, на которые и следовало передвинуть мушку, мы отсчитывали, так сказать, на глазок… Вроде бы всё получалось неплохо…

С наступлением сумерек мы возвратились в роту и я занялся склеиванием отдельных листов топографических карт в одну пребольшую карту. Когда эта работа была закончена, мои руки быстро скомкали ворох боковых обрезков с координатной сеткой образца 42-го года… Затем под стенкой каптёрки вспыхнуло пламя зажигалки и секретнейшая информация оказалась успешно уничтоженной. Остатки пепла были окончательно раздавлены командирским ботинком и моя совесть мгновенно успокоилась – теперь ни один вражеский шпион не узнает нашей самой главной военной тайны…

К девятнадцати часам Пуданов, я и Стас Гарин прибыли в штаб группировки, чтобы отчитаться перед разведкомандованием о готовности наших групп к предстоящему выходу… как и положено в нашей армии, гипотетический враг оказался чрезвычайно хитёр и коварен, но две разведгруппы спецназа тоже были не лыком шиты… И многочисленный противник потерпел сокрушительнейшее поражение…

Несколько лавровых веточек достались Пуданову и мне… Сам же венок победителя водрузился на круглую голову Стасюги, ибо именно он являлся нашим оперативным боссом…

Се ля ви… Штаб – это вам не… В общем, это штаб!

Глава 24. Незванно-нежданно – негаданные гости…

 
«Кто ходит в гости по ночам,
Тот поступает мудро!
То там сто грамм, то тут сто грамм!»
«Быстрей бы это утро!»
 

Не только А.М.

«Тарифы междугородных переговоров.

С городом Ростов на-Дону:

1 минута – одна банка каши гречневой (перловую не предлагать!)

3 минуты – две банки каши рисовой с мясом! (С перловой просьба не беспокоиться!)

5 минут – одна банка сгущенного молока (Большая!)

7 минут – одна банка тушёнки (тоже большая!)

10 минут – по договорным условиям.

С городом Москва…»

– Ты чего? В Москву собрался звонить? – насмешливо спросил я Стаса, жадно пожирающего взглядом своеобразный ценник тире прейскурант.

– Да погоди ты! – отмахнулся он, не отрываясь от чтения. – Я в Рязань хочу…

Мы находились сейчас в длинном вагончике-КУНГе, в котором когда-то располагались дальнобойные радиостанции. Вся «Центровая» аппаратура уже отсутствовала и теперь здесь проживало всего два человека, если судить по двум кроватям в дальнем торце. Чуть поближе у стены размещался стол с электроплиткой и железным чайником. Под ним в деревянном ящике находилась столовая посуда. Через весь вагончик была протянута широкая дорожка, придававшая своеобразный уют этому военному жилищу.

А у самого входа стоял уже небольшой стол с компактным полевым коммутатором и военным телефоном ТА-57, над которым и висел прейскурант цен на услуги военно-проводной связи…

– Алле! Коммукакер! Алле! Смольный! – это Пуданов после усиленного дудения и шипения в трубку пытался всё же познакомиться с барышней-телефонисткой.

Я же скромно топтался на влажном половичке, аккуратно постеленном как раз у входа и телефонного узла… Уже сориентированного исключительно на рыночные отношения. Ни тушёнки, ни сгущёнки, ни гречневой или рисовой каши у меня с собой не имелось. Даже той самой перловой, от которой так упорно открещивались доморощенные коммерсанты. Таким образом успешная бартерная сделка нам сегодня не угрожала. И вообще вся эта затея позвонить перед выходом родным мне казалась маловероятной…

Но майор Пуданов продолжал упорно дуть в телефонную трубку и стучать пальцами по двум небольшим рычажкам в корпусе ТА-57. Он всё ещё питал надежды дозвониться до своей законной супруженицы, проживавшей сейчас где-то под Новочеркасском…

Стас же стремился пообщаться хотя бы с горячо любимой тёщей или же с уважаемым тестем. В ростовской квартире, которую они снимали с женой и дочкой, телефонной связи не имелось, и поэтому он хотел довольствоваться переговорами с хотя бы близкими родственниками по линии жены.

– Ага… Берут всё-таки перловку… Но только целый ящик и за связь с Камчаткой… – громко сказал он, дочитав листок до последней строчки. – Наверное, для самообороны… Дробь-шестнадцать, понимаете ли, не шутка…

– Это уже картечь! – ухмыльнулся Иваныч. – Аллё!.. Ну, где вы там?

– Саня! Дай-ка мне их помучить… Щас они у меня все запоют…

Старший лейтенант Гарин забрал телефонную трубку в свои руки и начал очень активно домогаться телефонных голосков невидимых красоток… Но пока-что бесполезно… Не было даже и намёка на положительный результат его стараний… С гораздо большим успехом он мог бы попросту докричаться через распахнутую дверь до этих самых телефонисток, которые наверняка находились где-то поблизости… Ведь военный узел связи располагался на небольшой площади, да к тому же огороженной колючей проволокой… Ночью истошные вопли разносятся очень хорошо, командирский голос у Стасюги был поставлен тоже неплохо… Так что перепуганные «барышни» далеко бы не разбежались и в конце-то концов, уступив сокрушительному натиску Засады, соединили бы его хоть с самой «ридной батькивщиной – Харькивщиной»… [41]41
  Вообще-то он родился и вырос в городке Стаханов Ворошиловградской области, то есть ныне Луганской… Однако со словосочетанием «ридна Батькивщина» слова Стахановщина или даже Луганщина, увы, сочетались не очень благозвучно… Гораздо лучше для этого подходило выражение Харькивщина, где Стасюга столько раз был проездом! Кроме того, Харьков – это бывшая столица Советской Украины… Да и город гораздо крупнее.


[Закрыть]

Время шло… Телефонистки не поддавались… Но истошно трубный зов истосковавшегося старлея в ханкалинскую темень являлся самой крайней мерой, и поэтому настырный Гарин попытался наладить связь самостоятельно. И теперь он невозмутимо-настойчиво терзал уже небольшой коммутаторный блок, то вставляя наконечники телефонных проводков в различные разъёмы, то попеременно нажимая и поднимая обратно переключатели– квадратики с нарисованными буковками и цифирками…

– Сейчас-сейчас… Сейчас… Сей… Час… – бормотал он, всерьёз увлёкшись своим занятием.

Мы тоже знали эту арию Охотника из мультяшной оперы про Зайца и его любовь-морковь…

– Пиф! Паф! – поддразнил его Пуданов. – Пошли что ли…

– Не-ет… – отвечал настырный Стасюга. – Я хочу с родной тёщей поговорить… Она так-кой самогон гонит!.. Выпить и не встать! А эти телефонистки не дают мне побеспокоиться о тёщином здоровье… Уж я до них доберусь!..

Я усмехнулся и уселся поудобнее на колченогом стуле… Раз уж Засада всерьёз взялся за выбивание материальных благ и нематериальных услуг, то он будет мурыжить «вражин» упорно и до самого их конца… Старший лейтенант Гарин обладал уникальнейшей способностью практически без какой-либо смазки влезть в любую узкую щель или же отверстие… Особенно при миномётном обстреле или артиллерийском налёте… Добиться там своего желанного результата, а затем преспокойно вылезти обратно целым и невредимым… Если сказать «сухим из воды», то для Стаса это будет слишком лёгким и даже поверхностным эпитетом…

Тут снаружи послышались чьи-то шаги… Сначала с деревянного настила, а затем уже и с металлической лестницы вагончика…

– Стас! Атас! Хозяева идут!

Пудановское предупреждение оказалось запоздалым… Засада принялся всё восстанавливать в прежнем виде, но… В открывшуюся дверь уже вошёл невысокий подполковник… Он спокойно оглядел нас и привычно кинул взор внутрь вагончика… Как бы проверяя, всё ли находится на своем месте… Но там наблюдался идеальный порядок и мокрые отпечатки нашей обуви фигурировали лишь на половичке у входа…

– Та-ак!.. Кто такие и с чем пожаловали? – почти гостеприимно и даже дружелюбно спросил нас вошедший.

Баритон у него был приятный, а уверенные интонации в голосе неуловимо напоминали мне какого-то сказочного царька, к которому пришли свататься естественно три брата… И разумеется, два умных и третий… Такой ход моей мысли мне же и не понравился… Ведь как по званию, так и по должностной сетке мне отводилась самая незавидная участь… Но ведь это в сказках… Да и в итоге кому в них всё-таки везёт?! Вот то-то и оно!..

А старший лейтенант Гарин уже превратился в ласковый и обходительный, но всё-таки буравчик…

– Здравия желаю, товарищ полковник! А какой у вас хороший телефонный аппаратик стоит!.. А военный коммутатор ещё лучше! И я ведь таких раньше никогда не видел! Это вам новое выдали?..

– Хехе… Да эта техника тебя постарше будет… – добродушно посмеиваясь, пояснил хозяин вагончика и всего его содержимого.

– Да ну!.. – самым натуральным образом обиделся тире огорчился Стас. – Не может такого быть!

Но «товарищ полковник» даже и не думал использовать своё превосходство в виде двух звёзд на каждом погоне для умышленного издевательства над младшими по званию. Он уже успел неторопливо переобуться в солдатские тапочки и сейчас не хотел терять своё драгоценное время отдыха после напряжённого трудового дня.

– Вы мне зубы не заговаривайте… – Всё также приветливо, но с некоторой строгостью произнёс товарищ подполковник. – Вы позвонить хотите?

Других развлечений в этом КУНГе вроде бы не наблюдалось и отпираться уже было бессмысленно.

– Так точно, товарищ полковник! – сдался Гарин.

Хоть буравчик и обломился, но самостоятельно выкручиваться, то есть добровольно оставлять занятые позиции, совсем не собирался.

– Мы из Ростовской бригады спецназа. – вступил в диалог майор Пуданов. – Послезавтра уходим на задание… В горы… Надо бы поговорить с родными…

Хоть мы и являлись незваными гостями… Причина была очень уважительная… Да и искренность всегда найдет положительный отклик в сердце хорошего человека. Нам повезло… Ибо мы повстречались с самым лучшим телефонным начальником!

– Так бы сразу и сказали… – подполковник уже подсел к коммутатору. – А куда звонить-то собрались?

– Мне надо через Ростов на Новочеркасск, и там уже по номеру… – сказал повеселевший Иваныч.

Командир роты заметно приободрился, предчувствуя самую большую радость…

– А остальным куда? – поинтересовался подполковник отстранённым голосом, но тут в трубке ему уже ответили, и он стал говорить с телефонисткой. – Это Марина? Карнаухин! Дай-ка мне «Акацию»…

Пока шло соединение сначала с Ростовским узлом связи и далее с Новочеркасским, Пуданов продиктовал нужный номер домашнего телефона жены… И через несколько минут Александр Иванович уже разговаривал с супругой…

Чтобы не мешать чужому мимолётному счастью, мы сообразили беседу на троих…

– А мне в Рязань надо бы позвонить! – мечтательно говорил Гарин. – Скоро у любимой тёщи день рождения… А я только-только прибыл из госпиталя после ранения… Даже не смог к ним заехать… Переживают там за меня…

Его словоохотливость была уже привычным для нас явлением, но у посторонних лиц вызывала самый широкий спектр чувств: от неподдельного сопереживания до откровенной недоверчивости… «Товарищ полковник» хоть и находился где-то посередине этой шкалы, но уже начал клониться в сторону с минусовым значением…

– А куда ранили?

Обычный вроде бы интерес словно масла подлил в огонь… И Гарин расцветал с каждой минутой…

– Вот сюда! Прострелили бедро насквозь! – Стас ткнул пальцем в свою ногу, но для пущей убедительности предложил большее. – Хотите, покажу? Там такая дырка! Правда, уже заросла! А ведь сквозная была! Показать?

– Что ты, что ты!? – связист даже рукой замахал, чтобы не травмировать свою натуру. – верю… верю…

Весьма довольный произведённым эффектом, случайная жертва второй роты уже показывала на пальцах ужасающие подробности…

– Вот такое выходное отверстие было! Целый шмат мяса вырвало! С одной стороны маленькая дырочка, зато с другой!..

Я тоже слушал его с большим вниманием, поскольку знал лишь первопричину, но вот последовавшие затем кровавые результаты мне были совсем неизвестны.

А Стас, как это говорится, «наконец-то нашёл себе свободные уши» и испытывал чрезвычайное удовольствие от общения со столь внимательным собеседником. Ведь после непосредственного ранения произошло столько самых различных событий: невыносимая тряска в БТРе, нахлынувший кайф от вколотого промедола, экстреннейшая переброска самолётом в госпиталь… Он прервался лишь на минуту, когда подполковник попросил телефонистку соединить уже с ростовским телефоном…

Я подсел к столику и от волнения сильно сжал чёрную трубку, напряжённо вслушиваясь в треск и шорох в ожидании дорогого мне голоса… Фортуна улыбнулась и мне… Она была дома…

Когда я закончил беседу с самой красивой девушкой на свете и в радостно-млеющем состоянии поднялся со стула, старший лейтенант Гарин уже добрался до послеоперационного лечения своей драгоценной ножки…

– А теперь и мне можно? – не сбавляя темпа речи, произнёс Стас. – Но мне в Рязань, а там ещё дальше на двадцать километров…

Подполковник назвал в телефонную трубку необходимый позывной «СПОР» и передал её старшему лейтенанту Гарину, который на удивление ожидал подключения в молчаливом состоянии…

Начальнику местных военных связисток, видимо, уже до чёртиков надоело ежедневное и рутинное однообразие его службы, вследствии чего он не чурался любого общения с посторонними военнослужащими. Но сейчас разговор шёл степенный и обстоятельный. Оказывается этот невысокий подполковник знал лично начальника связи нашей 22-ой бригады и даже был в курсе его увольнения по выслуге лет на долгожданную пенсию. Интерес вызывал и наш предстоящий выход в горы и всё, что с ним связано… Мы даже узнали от него некоторые особенности передачи сообщений в той местности…

– С этой вашей 166-ой бригадой у нас нет телефонной связи. Только по радиостанции можно переговариваться. Да и то неважно… Сигнал слабый идёт. Горы отражают и происходит накладка…

До этого момента я практически не вступал в диалог между Пудановым и подполковником, но известия о плохой связи меня всё-таки подтолкнули к активному общению.

– А разве тропосферных станций у них нет? – спросил я, вспомнив афганские дни. – Они же хорошо передают сигнал.

Тогда посредством небольших радиоизлучающих тарелок на высоких мачтах можно было связаться даже с ташкентскими таксистами, в «Волгах» которых имелись очень маломощные передатчики. Но и в этом деле Чечня оказалась не четой Афганистану…

– Не тот масштаб. – пояснил связист со стажем. – Тропосфера используется для передачи информации на дальние расстояния. А тут же всё близко!

– От этого и обиднее! – рассмеялся Иваныч. – На тысячи километров можем пробить связь, а на пятьдесят не удаётся…

– Вот так вот! – развёл руками подполковник. – Сильна Красная Армия, но связь её погубит!

Мы с ротным невольно улыбнулись… Смешно было слышать такое признание от матёрого связиста, прослужившего в войсках лет пятнадцать-шестнадцать…

– А это что у вас за документ? – Пуданов осмелел настолько, что даже показал рукой на прейскурант. – Всерьёз или в шутку повесили?

– И так. И так. – с улыбкой ответил подполковник.

Без долгих колебаний хозяин вагончика объяснил причину этого явления.

– То мой напарник придумал… Надо же хоть как-то солдат подкармливать! Да и девочки от сладкого не откажутся!

– А сколько девочкам лет? – донесся из-за спины голос Стасюги. – Молодые?

Он уже успел чуть ли не до драки поругаться с военными телефонистами на узле связи Рязанского гарнизона и теперь ждал продолжения… Уникальная его способность тут оказалась нереализованной, потому что в телефонной трубке у микрофона хоть и пять дырочек, но слишком уж они малюсенькие…

– Да они все у меня молодые и красивые! – похвалился подполковник. – Но все уже замужем и по несколько детишек имеют.

Больше Гарин не отвлекался… Чтоб не перевозбуждаться понапрасну.

– А перловую кашу почему вы избегаете? – ротный вновь вернулся к любопытной теме. – Она же вкусная…

– Мы особо так не злоупотребляем служебным положением… Кто что может – тому мы и рады! Но эта перловка!.. – связист даже передёрнулся от одного только её упоминания. – Нас тут один день сечкой кормят, следующий – перловой крупой. И в супе она, и во втором блюде. И так уже полгода! Ну, сколько же можно её трескать? Одна крупа и голая вода…

– Понятненько! А на сковородке поджаренная, да ещё и с лучком! – Пуданов мечтательно закатил глазки. – Обожаю!

– Нет-нет-нет! – связист категорично отказался даже от этой мысли. – Я на неё уже смотреть не могу!

– Ну, на вкус и цвет товарища нет! – опять отозвался Гарин, но мгновенно переменил направление своего разговора. – Алло! Мария Николаевна?! Еле до вас дозвонился! Поубивав бы усих телефонустов! Да-да… Это я – ваш самый любимый зять…

Его слова нас немало позабавили, но затем мы как культурные и порядочные люди решили ему не мешать… Товарищ подполковник пошёл в дальний конец вагончика на свою кровать. Мы же вышли на свежий воздух…

Прошло минут пять – десять… И вот в дверях появился Гарин, который уже прощался на ходу с гостеприимным хозяином телефонной станции. Мы тоже попрощались и поблагодарили его за помощь…

– Да не за что! – отнекивался подполковник.

– Мы вам с выхода постараемся нож трофейный привезти. – пообещал ему Иваныч. – Если получится…

– Вы сами обратно вернитесь целыми и невредимыми. – пожелал нам связист. – А ножик – это мелочь…

Мы ещё раз попрощались с ним и в темноте да на ощупь направились к выходу с территории узла связи. Бронетранспортёр с военным таксистом терпеливо ждал нас снаружи… На наш условный стук откинулась сначала нижняя створка бокового люка, а затем поднялась и верхняя… Путь был свободен…

А в канцелярии первой роты водка лилась уже рекой и дым стоял коромыслом… Правда вот… Девочек посторонних не было… Да и непосторонних тоже…

В гости к молодым лейтенантам, а значит и к нам пришли собратья по боевому оружию – десантники из Новороссийской дивизии.

Крепкий рябой капитан и худощавый старлей сидели на раскладушке командира роты и поочерёдно привстали, чтобы с нами поздороваться. Но затем заняли эти же места…

– Да сидите-сидите! – расщедрился Пуданов. – Она уже троих не выдержит… Проверено на практике…

После дружного смеха стали рассаживаться поудобнее. Чтобы у всех имелся доступ к маленькому импровизированному столику, который разместили между двух кроватей. Вообще-то это был всё тот же армейский табурет…

– Ну, первым делом – за знакомство! – предложил тост рябой капитан.

– Да мы почти все одно и тоже училище окончили… – прервал его лейтенант Михаил. – Хоть и не лично, но издалека все знакомы…

До нашего приезда они уже успели торжественно уничтожить одну белую поллитровку, вследствии чего общение у них было свободное и непринуждённое. После произнесённого тоста, приглушенного звяканья-чоканья кружек, да почти неслышного бульканья… Э-эх-х… Пуданов и я влились в общую струю офицерского застолья…

– А ну-ка… Кто какого года выпуска! – скомандовал рябой десантник.

Телосложения он был не очень-то и крупного, но зато плотного… Словно вытесанный скульптором из одного монолитного камня… Причём только лишь грубым инструментом и без последующей обработки шлифованием. Поэтому на его широком лице с массивным подбородком небольшие «оспинки» были почти незаметны… Но они не портили его мужской облик… Да и он сам особо так не комплексовал по их поводу…

– Ты не смотри так! – громко рассмеялся капитан. – Это не оспа! Так меня осколками посекло… Зимой…

– Да я ничего… – ответил я, чуть устыдившись. – У нас недавно тоже так «разукрасили» нашего лейтенанта.

– Руслана Цветкова! – поддержал меня ротный. – Подорвали фугас… Президента охранял…

– А-а… Тогда понятно… – по-прежнему балагурил плотный десантник. – Итак! Кто у нас какого года выпуска?!..

Стали выяснять кто же кого старше… Пальма первенства досталась капитану, который окончил Рязанское воздушно-десантное училище в 91-ом году. Его боевой коллега в звании старшего лейтенанта и я, как оказалось, выпустились одновременно в 93-ем… Ну, и два наших молодых лейтенанта были выпускниками нынешнего, 95-го года.

Один лишь Иваныч скромно умолчал про свою памятную дату, но именно поэтому он оказался в центре всеобщего внимания…

– Девяносто второго года выпуска. Владикавказское общевойсковое командное училище. – всё-таки «раскололся» он после недолгих расспросов. – Но когда поступал, называлось оно ОрджВОКУ…

– Тоже неплохо! – с достоинством и уважением произнёс капитан, после чего попытался взять бразды правления в свои руки. – Как самый старый, принимаю командование на себя!

Моё неуёмное стремление к должному порядку и здесь решительно поперло наружу…

– Но-но-но! – полушутливо запротестовал я. – Здесь у нас есть старший по воинскому званию! Надо получить сначала разрешение у него! К тому же майор Пуданов – командир нашей первой роты! Субординацию нельзя нарушать…

– Товарищ майор! – торжественно обратился к Иванычу посечённый осколками капитан. – Вы не возражаете? А то ваши подчинённые халтурят – пьют слабовато! Следовательно, надо усилить контроль!

– Не возражаю! – соблаговолил ответить командир подразделения, на территории которого мы сейчас и находились. – Только вот много нам нельзя! Мы послезавтра на войну идём, а завтра целый день надо готовить людей, имущество и технику…

– А куда? – спросил старлей-десантник.

– Под Шали. – ответил ему я.

Как ни старалась, но моя память никак не могла вычленить лицо этого старшего лейтенанта из более чем трёхсот курсантов первого батальона нашего училища. Хоть наши роты и располагались в одном пятиэтажном здании и все четыре года мы варились в одном общем котелке, но… Увы… Прошло ведь более двух с половиной лет напряжённой офицерской службы с бесконечной чередой постоянно меняющихся подчинённых и командиров, случайных товарищей в форме и мимолётных военных попутчиков в разных бортах или поездах…

А вот он меня помнил и даже указал моё постоянное место в строю роты…

– Ты всегда был правофланговым в самой последней шеренге.

– Точно! – засмеялся я. – И от начальства подальше, и вся обстановка на виду… Никогда не любил ходить в середине колонны…

– Товарищи офицеры! Я командую… – после этих слов десантный капитан быстро оглядел поле битвы. – Кружки – к бою! За воинское братство!

Мы безоговорочно отдали должные почести этому священному понятию, как одному из столпов непобедимой обороноспособности страны. Затем настал черёд славы российского оружия, символизирующей немеркнущие во все времена достижения военно-промышленного комплекса государства. Потом сполна вознесли хвалу в честь русских офицеров, как основоположников всех блистательных побед наших войск. Далее соблюли древние традиции и почтили память всех наших предков, отстоявших с оружием в руках свободу и территориальную целостность России. Вспомнили и о кузницах военных кадров, подготавливающих достойную смену командного состава.

А вот на тосте за наших славных подчинённых случилась заминка…

– Боеприпасы на исходе! – сообщил нам голосом десантный капитан. – Требуется организовать срочный подвоз снарядов…

– Это последний залп и всё! – почти радостно произнёс Иваныч. – На сегодня бой заканчивается…

– Нам завтра готовиться надо… – почти твёрдым тоном сказал я, стараясь изо всех сил поддержать решение ротного. – Мы должны…

– Отлично! – лужёная глотка посечённого десантника воспроизводила слова и целые фразы абсолютно без каких-либо искажений. – Тогда мы по приказу товарища майора производим крайний на сегодня залп! И продолжаем завтра боевые действия!

Не знаю как Пуданов, но я невольно вздрогнул… Моему организму и сегодняшних испытаний оказалось предостаточно. Ведь я только из караула вернулся, то есть после бессонной ночи… А на следующий день мне были бы очень полезны долгий отдых и всеобщее оздоровление… А тут надвигалась такая провокация…

– Нет! – твёрдо возразил командир роты. – Завтра нам нельзя! Приходите в гости дней так через двенадцать-тринадцать. Тогда и продолжим…

– Договорились! – согласился крепкий на все случаи жизни капитан. – А сейчас пьём за подчинённых… Лично я – за здоровье своего сержанта! Отправили сегодня в госпиталь… Эту заразу…

Мы подвергли свои тела и души крайнему на данный вечер испытанию на прочность и уверенно отложили кружки в сторону.

– А что с ним? – спросил я, остужая горящий пищевод прохладным рассолом.

– Ты на утро оставь! – возмутился ротный. – Что мы завтра будем пить?

– Товарищ майор! Физическая зарядка – это самое лучшее средство от похмелья! – Сообщил ему я. – Проверено на себе не один раз!

Но трёхлитровую банку я всё же убрал под кровать, чтоб более никого не соблазняла… Всё-таки это было пожелание командира роты…

– А мы сегодня самолётные катапульты обезвреживали! – произнёс десантный капитан. Там же рядом со взлёткой столько реактивных спарок находится…

– Л-29… – подсказал я. – Учебно-тренировочные…

– Мы там каждый день занимаемся с группой… – сказал лейтенант Винокуров.

Он тоже держался молодцом и сидел уверенно, ни к чему не прислоняясь. Лейтенант же Михаил как подпёр сначала плечом стенку да так по ней и сполз вниз…

– Видели-видели вас… – продолжил десантник. – Так вот! Самолёты эти вроде бы раскуроченные, но катапульты в них остались. И срабатывают ведь они от порохового заряда, который до сих пор никто не обезвреживал. Позавчера какой-то умник перегнулся в кабину, увидел красную ручку, ну, и дёрнул её… Короче, голова улетела в небо вместе с катапультой, а тело отбросило метров на пять… Вот и приказали мне ликвидировать эту пакость. Я отобрал самых толковых бойцов во главе с этим сержантом, лично показал им как нужно привязывать кусок двухметровой стропы к красной ручке и всё… Больше от них ничего не требовалось – дёргать за стропу мы должны были вдвоём с Андрюхой…

– Так точно… – старлей даже покачал головой.

Правда, сперва он качнул головой лишь пару раз. Сверху вниз и опять… А потом его отяжелевшая голова качалась дальше почти самостоятельно.

– И вот только отправил я их выполнять приказание, а сам уже привязал первую стропу к ручке… Как слышу… Ба-бах! И вижу, что вверх летит катапульта, а в ней сидит кто-то из моих бойцов!.. Бегу… Смотрю на ходу вверх, а он там кувыркается…

– Она же невысоко подлетает…

Но слова Иваныча вызывают лишь отрицательные жесты…

– Нифига подобного! Она взлетела метров на тридцать! Это точно я тебе говорю… – в горячке доказывает капитан. – Подбегаю. А это кресло уже упало на землю… Гляжу! Сиденье снизу, а на нём лежит мой же сержант… Без сознания… Ну, вызвали доктора с носилками… Шум поднялся… Комбат мой прибежал, поругался и побежал докладывать о ЧП КэПу… [42]42
  Командиру полка


[Закрыть]Ну, думаю, сожрут меня сейчас с потрохами… А тут ещё сержант очнулся на носилках… Лежит и стонет… Я нагибаюсь над ним и спрашиваю: Что, зараза, довыделывался?!.. Я же вас лично инструктировал!.. А он смотрит на меня невинными глазками и вполголоса отвечает… «командир! И так х. ёво! Хоть ты не подъё. ывай!..» А я его чуть ли не убить готов был… Не за нарушение субординации, а за его идиотизм…

– Так он, значит, уселся в сиденье лётчика и дёрнул за красную ручку? – поражается Винокуров. – Это же дурость…

– А вот ты и скажи ему! – хохотнул капитан. – Сержант насмотрелся этого фильма… Крепкий орешек – два… И решил точно также вые. нуться! Но там же кино! И парашют у этого полицейского раскрылся в верхней точке полёта, а потом он приземлился спокойно… А здесь же Чечня… Никаким кино и не пахнет! Там самолёт «Боинг» здоровенный, а здесь учебный… Хорошо, что он приземлился сиденьем вниз! Живой остался! Но позвоночник, говорят, повредил сильно… увезли его в госпиталь… Пообещали ему писать письма… Идиоту…

– А потом что было? – задаю я вопрос о дальнейших событиях и неминуемых последствиях для командиров.

– А мы с Андрюхой затем целый день собственноручно привязывали стропы и тут же их дёргали… Все катапульты обезвредили…

Голос капитана грустнеет, отчего становится понятным то, что наказание от вышестоящего начальства до них пока что не дошло…

– А сколько же там самолётов было? – интересуется Винокуров.

– Да чуть поболе тридцати… – говорит старлей-десантник. – Точно мы не считали…

– Да-а… – со вздохом произносит Пуданов. – У нас пока такого не было…

– Своих клоунов хватает… И фокусы у них совсем другие… – тоже невесело говорю я.

Постепенно разговор угасает и нас начинает медленно клонить в горизонтальное положение. Видя это безобразие, крепкий капитан и его младший брат собираются в свою роту… Мы тоже поднимаемся и я машинально одергиваю вниз полы своей новенькой горной куртки тёмно-серого цвета…

Это моё телодвижение не остаётся незамеченным…