Текст книги "Дембельский аккорд 1"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Как ни в чём не бывало, я спокойно посмотрел на светящиеся стрелки часов:

– Ну, хорошо! Даю вам ещё пять минут, чтобы разломать эти нары и навести порядок в помещении. Вперёд! Время пошло!

Наверное за эти пять часов ночного бега трусцой дембеля так возненавидели, ну, естественно, эти треклятые нары и мусор… Наверное все мои старички настолько воспылали всеобщей любовью к чистоте и уставному порядку… Наверное страсти внутри воинского коллектива накалились до такого белого цвета… Что после моей команды «Вперёд!» все они пикирующими орлами понеслись к палатке, лишь бы в пух и прах разнести эти нары как наиглавнейший источник своих неприятностей.

Ещё не успели раствориться в ночной мгле последние отголоски моей команды «Вперёд! Время пошло!». Как основная масса дембелей бросилась через проход и дворик ко входу в палатку, трое разъярённых дедов побежали прямо к брезентовой стенке, после чего они голыми руками вырвали из-под земли брезентовый полог и нырнули под него, а один старичок даже умудрился проскользнуть вовнутрь палатки через ближайший, то есть наглухо замурованный запасной выход…

Да… Такого истового рвения бойцов к своей службе я ещё не видел никогда и от сильнейшего удивления мои глаза едва-едва не выпучились, словно у глубоководной рыбины, злодейски поднятой рыбаками на поверхность океана…

«Вот это да! Их бы в Будённовск летом! Голыми руками разорвали бы басаевскую орду… Ай да Альберт Маратович… Ай да…»

Я стоял снаружи и с большой тревогой наблюдал за ходившей ходуном палаткой. Казалось ещё немного и деревянные колы разлетятся в щепки и от военно-полевого жилища останется только куча копошащегося брезента. Изнутри доносились яростные крики солдат, треск ломаемых досок, препротивнейший скрежет выдираемых гвоздей, необъяснимый грохот и стук…

Подойдя ко входу в палатку, я просто был вынужден остановиться. Наружу со свистом вылетали деревянные ящики, подставки, чурбаки и огромные доски. Со звонким скрежетом проносились пустые цинки из-под патронов и гранат. Но самую большую опасность сейчас представляли полутораметровые брёвна, когда-то поддерживающие верхний ярус солдатских нар, а в данную минуту вылетавшие пушинками из раскрытого входного проёма…

– Осталась минут-та! – громко прокричал я.

После моего напоминания мимо меня стали мелькать старые бушлаты и рваные горки, пыльные матрацы и подушки, рюкзаки десантника и пехотные вещмешки, серые простыни и чёрные наволочки, драные камуфляжи и свитера. Даже лампочка над входом в ружпарк и та стала раскачиваться от всевозможных завихрений воздушных масс.

Я конечно поражался такому обилию уже ненужного хлама и мусора, копившегося долгие месяцы внутри палатки. Но сейчас я ещё и контролировал течение отведённого на уборку времени. Можно было бы добавить развоевавшимся дедам дополнительно несколько минут, однако не сегодня и не сейчас…

– Так, время истекло! Я иду проверять!

Внутри палатки густая и совершенно непрозрачная пыль стояла не то что столбом, а настоящей дымовой завесой. Где-то сверху слабо просвечивалась сиротливая лампочка, которая лишь обозначала себя, но совершенно не освещала помещение. В сером тумане смутно угадывались силуэты стоящих бойцов.

– «Прямо как ёжики в тумане», – подумал я, но вслух ничего не стал говорить, чтобы не обижать разбушевавшихся старичков.

– Ведь можете, если захотите, – одобрительно сказал я.

Злополучные левые нары отсутствовали совершенно и абсолютно. Как оказалось, на ровном полу не было никакого напоминания о прежней свалке военного барахла и по его поверхности даже прошёлся веник. На правой стороне почти аккуратно были расстелены солдатские постели. В общем-то порядок.

– Молодцы! А сейчас откройте окна… Чтобы проветрить помещение. Полейте пол водой, чтобы пыли меньше было и снаружи мусор отбросьте подальше. А так всё нормально. Для вас завтра подъём на час позже, в семь ноль-ноль. На зарядку вы не идёте.

Мои последние слова повергли кого-то в ужас и издалека послышался отчаянный возглас:

– Какая зарядка? У нас в роте её никогда не было!

Я уже вышел на свежий воздух и крикнул в открытый проём входа:

– Всё это в безвозвратном прошлом. А теперь у вас каждое утро будет обычная физическая зарядка. Спокойной ночи!.. И проветрить палатку не забудьте…

Вот теперь-то и мне можно было отправиться на заслуженный отдых…

Глава 5. Первый день военной реформы…

 
Хозяева всех джунглей – бандерлоги!
Им всё по силам! Всё им нипочём!
Достанут всякого медведя из берлоги!
Иль обзовут «кого-то» жёлтым червяком!
 

А.М.

Дневальный по роте слегка опоздал и меня он разбудил без пяти минут шесть. Сегодня я ночевал в вагончике-канцелярии, где было холодно и сыро… Я укрылся двумя одеялами, одно из которых даже было сложено пополам. Да ещё и бушлат сверху… И всё равно…

Хотя мой сон составил чуть больше двух часов, однако пора было вставать и приступать к дальнейшим преобразованиям в отдельно взятом подразделении. Но теперь, на мой страх и риск, следовало взяться за воспитание дембельского состава уже всех остальных трёх групп нашей роты. Пуданова я пока решил не будить. Уж он-то не обидится на то, что его не разбудили в такую рань. Да и идти в командирскую палатку третьей роты было уже поздно и, честно говоря, неохота из-за раскисшей грязи…

Быстренько одевшись и поёживаясь от утреннего морозца, я направился к третьей палатке, где проживала основная часть личного состава. За мной уныло плёлся боец из наряда… Внутри было темно и я приказал ему найти выключатель и включить свет.

Когда под сводом вспыхнули две тусклые лампочки, на это отреагировали лишь три-четыре недовольно поднявшиеся солдатские головы. Кто-то спросонок даже ругнулся матом на дневального. И так уже зашуганный бойчишка с ещё большим ужасом посмотрел на меня, отчего я понял что на большее, чем включение электрического света, у него смелости просто нет.

– Подъём, построение на зарядку через пять минут! – прозвучала моя громкая команда.

Несколько военнослужащих более младших периодов службы тут же встали и начали медленно одеваться. Но все дембеля продолжали лежать в постелях, совершенно не желая подниматься. Может быть они действительно спали и не слышали команды, а может попросту делали вид… Но вот кто-то из них даже шикнул на одевающихся рядовых, чтобы те легли обратно. Из-за этого и возникла заминка.

– Не-э пацаны… вам лучше встать, а то сейчас…, – вполголоса проговорил мой бывший солдат Шатульский, уже опустив ноги на пол и подтягивавший штаны.

Те военнослужащие, кому довелось служить со мной раньше в бригаде, уже отлично знали мои методы ускоренного подъёма всего личного состава на утреннюю физическую зарядку. именно поэтому Шатульский, Москаленко и кто-то ещё хоть неспешно, но всё же одевались. А остальное сонное царство нужно было основательно взбодрить.

– Принеси-ка мне водички, пожалуйста. Можно фляжку, а ещё лучше – ведро и кружку, – попросил я дневального. – Хотя… Повернись-ка…

Я вовремя заметил то, что у дневального под рукой, вернее на поясе висела фляга. Правда, не с водой, а с холодным чаем. Открутив крышку, я направился к первой справа кровати. Как оказалось, она принадлежала сержанту контрактной службы Соколову, который знал меня ещё больше, то есть с первых дней моего появления в бригаде. Сейчас он и так уже лежал на своём ложе с широко открытыми глазами, явно демонстрируя мне своё окончательное пробуждение ото сна. Но когда я направился именно к его, то есть ближайшей ко мне кровати, тогда моё намерение было им понято очень даже хорошо… Соколов быстро соскочил на пол и поспешно откинул своё одеяло на спинку кровати.

– Товарищ старший лейтенант! Ну, зачем же так? Ведь я же контрактник, почти прапорщик, – начал возмущаться он. – А вы меня как…

Подорвавшийся с кровати «почти прапорщик» как своим громким голосом, а ещё больше личными действиями подал очень хороший пример для своих ближайших соседей, и я направился уже к четвёртой кровати.

– Эй, вы! Дембеля хреновы, а ну-ка подъём, а то вас сейчас дождик польёт! – заорал на всю палатку Соколов. – Ага!.. Что я вам говорил?

Вторя контрактнику, из под струи холодного чая раздался дикий вопль… Этот дед оказывается действительно спал и пробуждение его было, по моему, самым ужасным в его жизни…

Через две-три секунды с кроватей повскакивали все любители утреннего сна. Подъём личного состава был успешно осуществлён и теперь мне следовало направить их на физзарядку.

– Построение на дороге через две минуты, – скомандовал я. – Время пошло!

– А как же оправление естественных надобностей? – поинтересовался чей-то голос.

– Вот там то и оправитесь! – пошутил я, отыскав глазами подходящий ускоритель дембельского состава.

Вид железной кочерги в моих руках произвёл нужный мне эффект и через несколько минут дедушки уже стояли вместе с контрактниками на дороге. Я подождал пока военный строй не обретёт окончательную форму, после чего назначил руководителя, который и должен был провести зарядку.

– Соколов! Ты – старший! Проведёшь зарядку, двадцать минут бега, ещё двадцать минут на силовые упражнения. Возвращаетесь без десяти семь. Вперёд!

– Товарищ старший лейтенант, а почему я? – попытался отбрыкнуться контрактник.

Я слегка повысил голос:

– Ты же у нас почти прапорщик! Завтра будет кто-то другой. Бегом марш!

Под дробный стук солдатских сапог рота растворилась в предрассветной мгле. Из соседних палаток на улицу вышли только дневальные и дежурные. Быстро выкурив свои сигареты они тут же вернулись к теплу буржуек.

Мне было понятно, что и наши солдаты не будут все сорок минут бегать, прыгать и махать руками. Наверняка они найдут для себя какое-нибудь укромное местечко, чтобы всеобщим перекуром заполнить отведённое им время для повышения своей физической немощи. Но эти огрехи можно будет исправить, начиная с завтрашнего дня. А на сегодня было достаточно и того, что они «почти сразу» проснулись и оделись, построились и побежали вперёд за своим здоровьем.

Чуть попозже у меня состоялся серьёзный разговор с командиром нашей первой роты, которому я рассказал про всё: начиная с приказания убрать палатку и заканчивая сегодняшним подъёмом на физзарядку. Но в самых ярких красках я воспроизвёл особенно задевшее меня высказывание оборзевшего дембеля относительно стараний майора Абрамова, попыток капитана Пуданова и тщетных потугов старшего лейтенанта Зарипова.

Ротный внимательно и терпеливо выслушал меня. Как и следовало того ожидать, более всего его задели воспроизведённые специально для него гнусавые интонации моего, то есть вчерашнего голоса обнаглевшего дембеля. Командир роты помолчал с полминутки, после чего двинул желваками и негромко выругался.

– Ах, вы бл. ди! Прямо так и сказали?

Я даже немножко обиделся:

– Саня! Ты что мне не веришь?! Да это стадо нужно драть как сидоровых коз! А то они сейчас испортят нам всю молодёжь, и мы будем мудохаться с ними всё оставшееся время! А эти дембеля будут на гражданке водку пить, баб пороть и смеяться над нами.

– А что ты предлагаешь? – вскипел Пуданов. – Старшина в роте отсутствует. Контрактники не хотят работать на должности старшины. Цветков – на охране. Вжиков – на поисках водки. Варапаев сегодня или завтра опять едет в командировку, потом – в отпуск. Зампотеха у нас нет. Замполита и заместителя по боевой подготовке тоже нет! Остаёмся только ты да я. И что мы сможем сделать вдвоем?

Однако у меня уже имелся подходящий вариант…

– Послушай!.. Мы медленно-медленно спустимся с холма и неторопливо, но основательно вздрючим всё стадо! – вспомнив старый анекдот я рассмеялся, а затем перешёл на серьёзный тон. – А то потом уже поздно будет! Надо начинать прямо сейчас, с этой же минуты. Ты же сам говорил, что через день-два привезут молодых, и на виду у зелёных духов мы должны приводить охреневших дембелей в чувство. Но всё это надо будет делать строго по Уставу, чтобы молодые уважали нас с первого же дня.

Моя бурная речь закончилась… И я ждал теперь реакции командира роты…

– Ну, давай! – согласился ротный, по-прежнему пребывая в озабоченном состоянии. – Только надо договориться как и когда это делать. Я сегодня заступаю дежурным по ЦБУ, а ты завтра-послезавтра в караул пойдёшь.

Выход из сложившейся ситуации был чрезвычайно прост и эффективен…

– Давай так. Когда тебя нет, я буду их застраивать, ну и наоборот. Когда мы оба находимся в расположении роты, ты держишь под контролем контрактников, а я – свою группу и всех остальных дембелей. Но при этом не должно быть никаких поблажек. Никому! В роте никто не болеет лёжа в кроватях и всех калек отправляем в медпункт. На все приёмы пищи нужно идти всей ротой, а не повзводно или вообще мелкими группами, как они это сейчас делают. Пищу в котелках в палатки никому не приносят, даже дневальным и дежурному.

– А как же мы их наказывать будем? – задумался Александр Иванович. – В яму сажать? И так уж людей не хватает. Объявлять наряды? Они и так уже через день в караулы ходят.

– А можно в виде штрафа им дни набрасывать, – предложил я. – Одно нарушение дисциплины передвигает увольнение на один день назад. Сейчас нужно составить список очерёдности увольняемых и от него уже плясать. Встречать Новый Год здесь, наверняка, никто не захочет.

– Надо ещё матчасть у них принять. – добавил Пуданов. – За каждым водителем числится БТР, за башенными стрелками – два пулемёта и прочие ЗИПы. За ночными автоматчиками – НСПУ и так далее. Тут ещё с увольнением дел невпроворот. Надо уже списки подготавливать.

Тут наша входная дверь распахнулась, по свойски впуская в вагончик писаря Корнюхина.

– Товарищ майор, я пришёл расписание дописывать, – сказал он, по-хозяйски усаживаясь за стол.

– Разрешите начать, товарищ майор? – спросил я Пуданова и после утвердительного ответа обратился к бойцу. – Иди сюда…. тело, погруженное в анабиоз. Ты, наверно, уже забыл что такое строевая стойка. Не помнишь, что прежде чем зайти к командиру роты, нужно постучаться в дверь и спросить «Разрешите войти, товарищ майор», после чего представиться «Рядовой Пупкин». Ну-ка вперёд.

Канцелярский писарёнок был ошарашен настолько сильно, что даже сразу и не понял того, чего же именно от него хотят. С широко раскрытым ртом он лишь растерянно хлопал своими покрасневшими глазёнками и не мог подняться с места. Всё-таки раньше так невежливо и без должного почтения с ним никто не обращался, и поэтому только лишь мой агрессивный тон помог ему окончательно прийти в себя, и слегка приподняться со стула, а моя сильная рука, энергично взявшая его за шкирку, подсобила ему своевременно добраться до двери и вовсе выйти вон…

– Товарищ майор! вы меня совсем прогнали? я вам больше не нужен? – ошарашенно прокричал он Пуданову в окно, так и не решаясь войти в вагончик.

Наблюдая за испуганной реакцией Корнюхина, командир роты громко рассмеялся и всё же обнадёжил своего штабного специалиста:

– Да ты не бойся!ты мне ещё пригодишся… Это тебя учат, как нужно правильно в канцелярию входить…

– Уф-ф… – Облегчённо выдохнул бумажный «разведчик-радиоспециалист», на радостях пошарил взглядом по сторонам, ничего не нашёл и всё-таки неумело перекрестился. – Ой…напишу маме, чтобы ещё одну свечку поставила…

– Самую большую!ещё раз заржал ротный. – Иди-иди! Тренируйся…

К религиозным моментам я относился всегда с большим уважением, а потому в разговор Пуданова и Корнюхина не вмешивался. Но относительно общевоинских Уставов, то тут я был не преклонен и спуску бойцу давать не собирался…

– Вперёд! Великий труженик войны… Ещё немного и сам Басаев придёт сдаваться только в твои руки…

Всего лишь с третьей попытки осмелевший воин спецназа смог правильно постучать в дверь, и спросить разрешения войти, непосредственно войти и представиться.

– Ну, и что же дальше? Рядовой Корнюхин? – обратился я к нему.

Не зная что сказать, писарь лишь молча показал рукой на лежащее на столе расписание.

– Что, уже язык проглотил? – поинтересовался я. – Нужно спросить «Товарищ майор, разрешите заняться писарской работой, то есть заполнением расписания?». На исходную!

Со следующей попытки недоучившийся студент всё-таки смог воспроизвести весь алгоритм и всю последовательность стучания в дверь, просовывания «жала» в образовавшуюся щель и просьбы разрешить войти, самого вхождения в ротную канцелярию и обозначения своей должности, воинского звания и фамилии, и завершающего прошения приступить к исполнению обязанностей писарской службы.

– Товарищ майор! Вы разрешаете ему заняться заполнением расписания? – строго и важно спросил я у смеющегося Пуданова.

– Разрешаю… Хотя нет… У вас обувь нечищена и подворотничок несвежий. – уточнил командир роты.

– Устранить в течении десяти минут. Вперёд! – приказал я обескураженному Корнюхину. – Время пошло! И тикает очень быстро…

Через пятнадцать минут писарь явился в начищенной обуви, с беленьким подворотничком и в добавок с надраенной бляхой солдатского ремня.

– Молодец, Корнюхин, – похвалил его ротный.

– Товарищ майор, разрешите нарезать ему дополнительную задачу? – широко улыбаясь спросил я. – Вырежешь полоски фанеры и вставишь их туда, где не хватает стекла. А в этом месте вставишь кусок железного листа с дыркой и выведешь в неё печную трубу. К обеду проверю! Товарищ майор, я прав?

– Абсолютно! – подтвердил Иваныч.

Рядовой Корнюхин растерянно поскрёб затылок:

– А где же я найду эту фанеру и железо? И чем мне отверстие прорезать?

Военного опыта у меня было предостаточно и поэтому я дал ему очень дельный совет:

– Дырку ты можешь штык-ножом прорезать. Или топором, на худой конец, что касается железа и фанеры…рожай! Это ведь ты так стекло порезал, так что исправляй свои недоделки.

– А сейчас – шагом марш строиться на завтрак! – приказал ему ротный.

– Товарищ майор, а мне дневальный сюда в котелке принесёт, – обратился к нему Корнюхин.

– Может тебе ещё и флейту кожаную? – со смехом спросил я. – С этого дня все солдаты нашей роты питаются в своей столовой. Вперёд, на построение!

Когда расстроенный Корнюхин вышел из вагончика, мы немного посмеялись над его неумелыми действиями и вытянутым от удивления лицом, после чего командир первой роты стал одевать свой бушлат.

– Пошли что ли «вниз с холма»? А то личный состав уже заждался нас.

Едва майор Пуданов вышел на крылечко канцелярии, как сразу же раздался его мощный рык… Почти царский… И почти звериный…

– Дежурный по роте! Почему вы не объявляете построение на завтрак? Тут времени осталось десять минут, а вы копошитесь, как беременные тараканы. Командуйте!

Подгоняемый командиром подразделения старший нашего наряда встал посреди дворика и натужно проорал:

– Рота, выходи строиться на завтрак!

– У тебя есть целых четверо дневальных, они-то и должны подавать команды! – упрекнул его я. – А ты должен контролировать выполнение этой команды.

Александр Иванович уже вошёл в третью палатку и стал «поторапливать» медленно одевающихся военнослужащих.

Следуя его примеру, я остановился у входа в брезентовое жилище моей группы и «напомнил» подчинённым о скоротечности времени, а также о необходимости освободить помещение, построиться на дороге и отправиться на приём солдатской пищи:

– Через две минуты первая группа уже стоит на передней линейке. Время пошло! Кто не хочет завтракать – может не торопиться! Но потом не обижайтесь.

Нарочито не спеша из брезентовых пристанищ потянулись дедушки и контрактники. Недовольные выражения их лиц давали нам понять, что наши действия совершенно не пришлись им по вкусу… А они, сплошь и рядом все заслуженные ветераны и подчиняются нам только из-за того, что просто так положено… («Также негласно подразумевая продолжение: А что положено – на то и наложено…»)

Несмотря на плохо скрываемый саботаж, вскоре на дороге собрался почти весь личный состав нашей роты, но при этом не делая никаких попыток построиться повзводно или в общую ротную колонну… Все военнослужащие, ну, никак не хотели быть первыми в исполнении команд офицеров, чтобы, не дай Бог, не стать объектом дальнейших насмешек, упрёков и возможно прессинга своих же товарищей.

Но вот командир роты «намекнул» контрактникам про то, что именно они должны идти в первых шеренгах ротной коробки, после повторного «намёка» поперёк асфальтовой дороги появилась сначала первая шеренга, затем вторая… Третья… Ну, а потом к уже имеющимся шеренгам начали постепенно пристраиваться все остальные военнослужащие…

Однако при общей и поголовной проверке численности выяснилось, что сейчас в строю присутствуют не все старички…

– Болеют они… В палатке лежат… Бедолаги.

Затем совместными усилиями командира роты и командира первой группы все остальные, то есть «якобы больные» дембеля были безжалостно согнаны со своих тёплых кроватей и поставлены в общий строй.

– Так, запомните один раз и на всё оставшееся время! – объяснял командир роты. – Теперь ни один солдат из состава первой роты не будет принимать пищу в расположении подразделения. Все дневальные и все дежурные – они тоже идут в столовую. Пищу в котелках в роту никто никому теперь не носит! Ясно?! Кто будет пойман с поличным, тот получит штрафную карточку «плюс один». То есть его увольнение из рядов нашей армии откладывается ровно на один день. Вопросы есть?

Все военнослужащие настороженно выслушали речь командира роты, но думали недолго и сразу же посыпались вопросы:

Почему же нельзя кушать в палатке? В столовой – холодно!.. – А если мы задержимся при сдаче караула? А больным как питаться?! Если наряд до ужина не успеет сдать дежурство?! А кто работает в автопарке? Контрактники тоже получат штрафные карточки? Мы еду в котелках потом в палатке на печке греем…

Майор Пуданов подождал пока стихнет нестройный хор голосов и стал поочередно отвечать на интересующие бойцов темы:

– Если старый состав караула задержится при сдаче, то дневальные по роте должны оставить на них пищу на столах в столовой и при необходимости – подогреть её. Водители и башенные стрелки тоже должны питаться только в столовой. У контрактников есть своё отдельное помещение для приёма пищи. А то, что в солдатской столовой холодно – это вопрос не ко мне…

– А к кому же? – тут же переспросили ротного.

– Идите к комбату! – порекомендовал майор Пуданов. – Или к зампотылу! И спросите их: А почему в солдатской столовой холодно? Пойдёте?

Строй предпочёл отмолчаться и всё же немножко погудеть, выражая своё тайное неудовольствие.

– Да вы не бойтесь… – рассмеялся командир роты. – Я тоже с вами пойду к комбату или к зампотылу! И я сам могу задать им этот вопрос… Пойдёте?

Недовольное гудение быстро стихло.

– А больные? – пискнул чей-то изменённый голосок, вызвавший смех в строю.

– Все больные должны лежать в санчасти или в госпитале! – пояснил Ротный. – И вообще… В спецназе нет больных… Есть только живые и мёртвые… Третьего не дано. Так что, вперёд! Командуйте, Васильевых! Равняйсь, смирно, направо и шагом марш!

Невысокий старшина контрактной службы Васильевых, который являлся самым старшим по званию, к моему удивлению очень уж робко и негромко повторил эту команду… Но рота всё-таки послушалась и медленно пошла к столовой.

– Пошли и мы? – позвал командир роты.

Но я сейчас не спешил в офицерскую столовку и предложил Александру Ивановичу другое:

– Мы-то успеем. Давай-ка здесь, меж палаток подождём… Вот увидишь, скоро появятся первые ласточки.

Действительно… Через пять-десять минут мы выловили поочерёдно шесть дембелей, которые успели позавтракать быстрее всех и почему-то совсем не желали возвращаться в подразделение в общем строю. Им, видите ли, страшно захотелось как можно быстрее оказаться в тепле наших палаток.

– Каждый солдат должен стойко переносить все тяготы военной службы! – напоминал я положения из Устава. – А вы?!

Командир роты аккуратно переписал фамилии нарушителей в свой блокнотик и после этого пошутил:

– А я ведь вас предупреждал… И это только начало… Новый год-то вместе будем отмечать?

Через пять минут из столовой возвратилось наше доблестное подразделение и Пуданов перед строем объявил каждому пойманному дедушке по одной штрафной карточке.

Деды-неудачники хором повторили полученное наказание и были распущены вместе со всеми остальными готовиться к построению на развод.

Я подозвал к себе своего командира отделения:

– Молоканов! Построишь первую группу отдельно и лично поведёшь её к штабу.

– Так рота всегда же общей колонной ходит! – уточнил коренастый и плотный контрактник. – Это нам впереди всех нужно идти?

Хоть это и было не совсем правильное построение строя роты, но я всё-таки не изменил своего решения.

– Теперь первая группа всегда будет иметь свой отдельный строй. – объяснил я. – Все остальные нас не волнуют. У меня есть своя группа, а у тебя своё отделение. Правильно?

– Так точно! – спокойно произнёс контрактник. – Разрешите идти выполнять?

– Да, иди. Только после развода ко мне подойдёшь… Надо переговорить…

На полпути в офицерскую столовую, то есть на углу палатки роты минирования навстречу нам попался капитан Варапаев, который уже успел позавтракать.

– Игорь, там рота сейчас готовится к построению. – обратился к нему Пуданов. – Проконтролируй, чтобы у всех был нормальный внешний вид. Построишь и приведёшь подразделение на место построения. Мы будем ждать тебя и роту уже там. Хорошо?

Командир третьей группы понимающе кивнул и мы «пошли» дальше. Сейчас нам предстояло проскакать с кочки на кочку «средиземное болото». То была самая короткая дорога к штабу батальона, сплошь покрытая мутными лужами и грязевыми отвалами, среди которых прерывистым пунктиром виднелись обломки кирпичей и бетона, булыжники и прочие «кочки».

– Как же ты их так быстро построил на зарядку? – спросил Александр Иванович, примеряясь к прыжку на первую кочку.

– Холодным чаем… Чем же ещё? – рассмеялся я. – В бригаде я их поднимал при помощи звяканья пустой кружки. Ах ты…

В этот момент я подскользнулся и едва не упал в огромную лужу.

– Ну, и дорожка… Столько времени тут находитесь и нормальной тропинки сделать не можете… Когда я пришёл на свой первый подъём личного состава… То долго не раздумывал, а просто приказал дневальному принести ведро холодной воды и пустую кружку…

Всё это я помнил очень хорошо.

Естественно, в то холодное октябрьское утро вся казарма с нашим восьмым батальоном и целой ротой материального обеспечения продолжала спать праведным сном и звонкий крик дневального «Подъём!» просто растворился в похрапывании и посапывании дембелей и фазанов… Только самые молодые бойцы встали со своих кроваток и принялись медленно натягивать на себя обмундирование.

Я невозмутимо набрал воды в кружку и подошёл к ближайшему мирно почивающему дедушке. Поскольку я был командиром первой группы первой роты, то первой жертвой оказался мой командир первого отделения… Правда кто-то из молодых попытался было предупредить и разбудить его, но мой продемонстрированный кулак возымел свой эффект… Я быстро приподнял тёплое одеяльце и тут же окатил водой размякшее тело…

– Ап… Ап… А-а-ах, – спросонок задохнулся дед.

Уже вторая полновесная порция ледяной жидкости разбудила моего подчинённого окончательно и он заорал во всю глотку…

– Ах… Товарищ лейтенант! Да что же вы делаете? Это же вода! Я же заболею!!!

Всё-таки поражаясь своему бессердечию по отношению к безобидным старичкам, я тем не менее отвечал спокойно и убедительно:

– Родион ты мой родимый! Ты разве не слышал команды «Подъём»? Ты и другие командиры отделений ещё десять минут назад должны были стоять на центральном проходе и по команде дневального поднимать личный состав своих отделений… А вы тут все ещё лежите в постельках! Да и ты тоже!.. Кричишь как потерпевший… А вот и третья кружечка… Молодец!.. Так держать!!!

При виде очередной дозы оживляющей водицы возмущённый дедушка сразу замолчал и стал искать свои штанишки да сапожки… Но от его дикого вопля повскакивали уже все дембеля первой роты, которые тут же засобирались на физзарядку.

В сопровождении дневального я отправился к кроватям следующего подразделения, где некоторые ветераны продолжали нежиться в блаженной истоме… Они настороженно смотрели на меня, надеясь на моё милосердие к бойцам чужой роты… Но они очень жестоко просчитались и очередной душ оказался не менее холодным, а душераздирающий крик, пожалуй, даже громче предыдущего… Разочарование старослужащих воинов было неописуемо сильнейшим и вторая рота стала быстренько покидать тёплую казарму, чтобы затем отправиться в дальнейший путь за здоровьем.

Оставшаяся часть восьмого батальона не стала искушать военную судьбу и в полуодетом виде потянулась к выходу из спального помещения.

Ну а Рота Могучих Обезьян проживала в дальнем правом углу, как раз рядом с дверью в умывальник и туалет. Может быть поэтому бойцы тылового фронта решили, будто бы я вместе с дневальным направляемся мимо них просто вылить воду… А может быть они посчитали, что офицер другого батальона не станет выгонять их, бравых солдат РМО на какую-то непонятную физическую зарядку… Но они также ошиблись…

Взяв в руки ведро, я быстро вылил одну треть неиспользованного объёма на первого попавшегося «ветерана»-водителя, который при моём приближении ещё и вздумал нагло ухмыльнуться… Не обращая внимания на его возмущённые стоны, я двинулся дальше и быстро освежил ещё двоих дембелей, продолжавших валяться в постелях.

– Да мы же из эР-Мэ-О! Вы не имеете права! У нас есть свои командиры! Вы не должны нас поднимать!!

Это подал голос самый здоровый и потому, наверное, самый грамотный и умный дембель, то есть настоящий вожак могучей обезьяньей стаи. Местом своего обитания он выбрал верхний ярус угловой кровати, откуда он мог контролировать как своих подопечных, так и все близлежащие подступы… То есть вожак обитал там, где потеплее, а также рядом с центральным проходом и неподалёку от телевизионного источника нематериальной пищи.

Но всё это я осознал потом, а тогда… Не обращая внимания на выскочившего из РМОшных «джунглей» полусонного мальчика-прапора и не вступая с могучим вожаком в полемику по вопросам внутреннего распорядка, я взялся рукой за спинку кровати и потянул её на себя, то есть к центральному проходу…

– Лежачего, конечно, не бьют… – приговаривал я. – Но зато сильно польют… Ой, что такое?

Мой издевательски-насмешливый голос был заглушён грохотом упавшей набок двухэтажной кровати. Затем на обезьяньего вожака был вылит весь остаток воды из ведра. Глядя на мокрого и отряхивающегося дембеля, я лишь развёл руками и хладнокровно продолжил свою речь.

– Запомните раз и навсегда… Пока вы живёте в казарме нашего батальона… Вы будете выполнять весь распорядок дня… Нету вашего ответственного офицера – значит будете подчиняться дежурному по восьмому батальону! Вопросы? Через три минуты жду вас перед крыльцом… Время пошло!