Текст книги "Пробуждение Посейдона (СИ)"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

Кану напомнил себе, что по всей планете есть и другие колеса. Какая-то интуиция подсказывала ему, что каждое колесо должно содержать различные узоры. Если каждое колесо было книгой, то Посейдон был библиотекой.

– Я не эксперт, – сказал он, – но это похоже на те же письмена, которые они нашли на Мандале.

Нисса кивнула. – Не удивительно, если бы здесь были М-строители.

– Один и тот же язык, – сказал Свифт, – но не обязательно выполняющий одну и ту же функцию. Юнис смогла запустить Мандалу только потому, что синтаксис обеспечивал набор рабочих правил. Это должно быть что-то другое.

– Правила эксплуатации колес? – размышлял Кану. – Мы знаем, что они многофункциональны – при необходимости они могут стать лунами, или луны могут превратиться в колеса.

– Возможно, – сказал Свифт.

– Ты думаешь, это что-то другое.

– Если Ужас и научил меня чему-то, так это тому, что здесь есть ответы – иначе зачем защищаться от таких, как мы? Возможно, это история, отчет о том, что стало с М-строителями. Колеса могут кодировать эту историю, коллективно или по отдельности, и нам было предоставлено разрешение на ее чтение.

– Тогда жаль, что у нас нет словаря, – сказала Нисса. – Или Юнис поделилась этим с тобой во время вашего блаженного причастия?

– Нет, ни на что подобное не было времени. Но ты права – думаю, она бы знала, что с этим делать. Во всяком случае, лучше, чем я. Думаю, что, возможно, перестал быть полезным вам обоим.

– Об этом будем судить мы, – сказал Кану. – В любом случае, ты здесь по той же причине, что и я, – чтобы видеть и учиться. Так что извлеки из этого максимум пользы.

– Поверь мне, я делаю все, что в моих силах.

По мере того как они спускались по спирали, Нисса старалась подводить их все ближе и ближе к тому месту, где обод колеса выступал из воды. Масштаб этого был достаточно ошеломляющим в абстрактных терминах, но теперь у Кану возникло ощущение какой-то огромной скалы или столба, поднимающегося из моря, чего-то невозмутимого, массивного и прочного. Они могли бы разбить "Ноя" об это и не оставить даже пятнышка.

– Еще один круг, если нам повезет, – сказала Нисса. – Как Восставшие?

– Теперь остались только Дакота и Гектор. Боюсь, у Лукаса ничего не получилось.

Должно быть, она что-то услышала в его голосе. – Тебе грустно из-за этого, не так ли?

– Не знаю. Совсем недавно я бы многое отдал за то, чтобы увидеть их троих мертвыми. Но я не могу радоваться.

– Может быть, Лукасу повезло – он быстро покончил с этим.

– Посмотрим.

Зазвучали куранты; "Ной" обнаружил приближение поверхности моря, думая в своей простодушной манере, что он все еще перевозит людей с орбиты на Крусибл.

Что бы ни случилось, пройдет совсем немного времени, и они окажутся в воде.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

«Мпоси» еще не был готов вступить в орбиты лун, но пройдет совсем немного времени, прежде чем у них закончится время развернуться. – Мы можем копнуть немного глубже, – сказала Васин, – но это мало что даст нам с нашей точки зрения и, вероятно, вообще не поможет им. Лучшее, что мы можем сделать – единственная ответственная вещь – это задокументировать их действия с такого расстояния, чтобы, по крайней мере, у нас был шанс рассказать о них кому-нибудь еще.

– Ты не мертв, – сказала Юнис, – пока не оставишь после себя кратер, достаточно большой, чтобы на нем можно было написать имя.

– Они не оставят большого кратера на водном мире, – резко ответила Васин. – В любом случае, что вы предлагаете? У нас тяжелый посадочный модуль, построенный в виде квадратного кирпича. Мы даже отдаленно не приспособлены к работе в атмосфере. И это не вопрос мастерства или смелости – это основное ограничение модуля. Подбросьте его в воздухе, и он разорвется на куски.

– Если мы сохраним нашу скорость низкой, то сможем поддерживать аэродинамические нагрузки на безопасном уровне.

– Возможно. Но двигатель не рассчитан на работу в атмосфере, и нам нужно было бы постоянно его запускать, чтобы поддерживать скорость достаточно низкой и избежать перегрузки конструкции – по сути, мы бы спускались на столбе пламени. В верхних слоях атмосферы это нормально, но как только она станет плотнее, мы столкнемся со значительным тепловыделением. Мы перегреем воздух, в который опускаемся, и вдобавок ко всему наша выхлопная плазма поднимется обратно к нашему хвосту быстрее, чем вы успеете моргнуть. Легко сказать, что нам следовало взять с собой что-то, способное летать по воздуху, но когда мы покидали "Травертин", это было не совсем то место, где мы ожидали оказаться.

Юнис восприняла это без дальнейших возражений – Гоме было ясно, что она согласна с существенной правдивостью заявления Васин; точно так же было ясно, что Юнис не успокоилась бы, не изучив все варианты, какими бы незначительными они ни казались.

– Значит, на борту нет ничего – ни спасательной капсулы, ни отсека, – что мы могли бы спустить в атмосферу?

– Ничего, – сказала Васин. – И поверьте мне, я бы хотела, чтобы все было иначе. Но если они смогут продержаться достаточно долго, чтобы Назим добрался сюда, может быть, мы сможем что-нибудь для них сделать.

– Вам стоит это увидеть? – спросила Лоринг.

Васин выглядела скорее раздраженной, чем заинтригованной. – Это изменит наши возможности?

– Не уверена. Наверняка что-то меняет.

Она организовала отображение пространства вокруг Посейдона, сопоставив данные как с "Мпоси", так и с "Травертина". Оно было настолько в реальном времени, насколько позволяли задержка во времени и датчики, показывая относительное положение лун и космических аппаратов с высокой точностью.

Что-то происходило с лунами.

– Кану прошел здесь, – говорила Лоринг. – Мы все это видели. Произошло именно так, как предупреждала нас Юнис? Одна из лун погналась за его кораблем, проглотила его, провела их через... как вы это назвали?

– Ужас. Крайняя черта на песке, которой луна явно пометила корабль Кану как пригодный для прохождения. – Юнис потирала рубцы на запястье, там, где ее связывали. – Но это меня не удивило – Дакота уже пересекала границу, так с чего бы сейчас ей поворачивать назад?

– Миллион причин, – сказала Васин. – И все же – что все это значит? Вы видели что-нибудь подобное раньше?

– Я так не думаю.

– Вы так не думаете?

– В моем возрасте становишься забывчивой. Но нет, я думаю, что это для меня в новинку. Могу я высказать предположение?

– Слово в вашем распоряжении, – сказала Васин.

– М-строители просканировали Кану так же, как и Троицу, и они разрешили ему безопасный проход к Посейдону. Но спутники видят в нас нечто большее – просто еще одно продолжение того же заинтересованного разума. Они должны признать некое базовое родство между нами и ними – нечто, указывающее на то, что мы разделяем одни и те же биологические проблемы и императивы – на данный момент. Ему разрешили пройти, так что на данный момент ворота открыты. Луны дают нам свободный проход.

– Вы не можете знать этого наверняка, – сказал Ру.

– И твой вклад в эту дискуссию... что именно?

Тем не менее, это было правдой в отношении лун – они не следовали по своим обычным орбитам, или, скорее, их орбиты начали изгибаться, выстраиваясь в единую плоскую эклиптику. Они еще не освоились с такой конфигурацией – при нынешних темпах изменений на это ушли бы часы, – но конечное состояние можно было легко предсказать.

– Однако Ру прав, – сказала Гома. – Это с таким же успехом может быть как окончательным "входа нет", так и приглашением.

– Спасибо, – ответил Ру, выдавливая слова сквозь стиснутые зубы.

– Это представляет теоретический интерес, – сказала Васин, – но это ничего не меняет. Мы не стали внезапно другим кораблем, и все препятствия для посадки на Посейдон, о которых я уже упоминала, по-прежнему действуют.

– Тогда мы этого не делаем, – заявила Юнис. – Вы сказали, что корабль не рассчитан на атмосферу. Но мы могли бы высадиться на одно из этих колес, не так ли? Назовите мне причину, по которой это не сработает.

– А как насчет того, что это совершенно бессмысленно? Мы все равно не смогли бы доставить помощь Кану.

Юнис оглядела комнату широко раскрытыми от недоверия глазами. – Дайте мне передохнуть, Гандхари. Этот корабль битком набит припасами.

– Который все еще находился бы в сотне километров от поверхности. Время, которое потребовалось бы, чтобы спуститься вниз... если бы был способ сделать это... и что потом?

– Спустите необходимое для них – пайки, одежду, медицинское оборудование, все, что им нужно. Достаточно, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии до тех пор, пока не прибудет "Травертин". А если это не сработает, они могут привязать себя к веревке и позволить нам вытащить их обратно в космос.

– Сто километров?

– Почему бы и нет?

Васин вздохнула. – Потому что я сама просмотрела список оборудования, так что точно знаю, что у нас есть на борту. У нас есть стыковочные тросы, захваты для проникновения на поверхность и силовые лебедки. Но тросы так далеко не зайдут – мы взяли их с собой, чтобы помочь нам зацепиться за "Занзибар", если уж на то пошло. В этом полете я не видела необходимости в более длинных тросах, и я даже не уверена, что "Травертин" смог бы их обеспечить, если бы они у меня были.

– Какой длины, – спросила Гома, – самый длинный трос?

– Сорок, пятьдесят – не больше. Они также не созданы для того, чтобы сращиваться вместе.

– Этого недостаточно, – сказал Ру.

– В следующий раз, когда будете составлять список поставок, – сказала Юнис, – попросите кого-нибудь о помощи.

– Никто не мог этого предвидеть, – сказала Васин. – Даже вы.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Кану вернулся к двум выжившим Восставшим, которые все еще лежали в своих гамаках. – Вам следует подготовиться, – сказал он им. – Думаю, будет встряска, но ничего хуже того, через что мы уже прошли. Как вы справляетесь с гравитацией? Как думаете, сможете это вынести?

– Полагаю, что гравитация, возможно, наименьшая из наших проблем, Кану. Я содрогаюсь, представляя глубину воды под нами, что она может поглотить половину ширины этого колеса. Ты это видел?

– Да. Это великолепно. И унизительно. Кто бы это ни сделал, у него не было недостатка в уверенности.

– Да, не думаю, что это были они. Я видела кое-что из этого через окно. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня было время узнать это получше – время изучить эти письмена. Знаешь, Кану, что самое странное?

– Честно говоря, все это странно.

– Тогда давай поговорим о деталях. Сколько я себя помню, я ничего так сильно не хотела, как оказаться здесь, внутри тайн Посейдона. Внутри сторожевых лун, еще раз пережив Ужас, я была достаточно близко, чтобы увидеть колеса, достаточно близко, чтобы понять их самой. И все же теперь, когда я здесь, понимаю, что никакого понимания быть не может. По крайней мере, для меня. Я собираю информацию, но никогда не была предназначена для того, чтобы быть чем-то большим, чем записывающим инструментом, каналом для передачи наблюдений в умы Хранителей. Я – их глаза, ветвь их разветвленной нервной системы – не более того.

Кану в очередной раз поразился выпуклости ее лба, сдерживающего силу ее разума, как стена плотины.

– Думаю, ты недооцениваешь себя, Дакота.

– Думаю, они сказали бы, что я их подвела. Я могла бы сказать, что сама себя подвела.

– Нет, – сказал Кану. – Пока нет.

– Ты должен презирать меня, зная, что я приказала сделать. Но пока есть время, я хотела бы освободить Мемфиса от любого соучастия в моих действиях. Если представится такая возможность, я бы попросила вас представить эту информацию своим собратьям – другим людям. Если они снова найдут "Занзибар", Мемфис не должен быть обвинен в смерти Друзей.

Кану сформулировал свой вопрос так мягко, как только смог. – Потому что он всего лишь выполнял приказы?

– Потому что смертей не было. Я обманула вас. Сотня хладных трупов. У них уже давно не было никаких шансов на возрождение. Я приказала Мемфису использовать только тех, кто больше никогда не сможет жить.

Кану медленно кивнул – у него не было возможности подтвердить это утверждение, но оно не показалось ему ложью. Она продолжала ценить и уважать своих Друзей задолго до его приезда, и он верил, что она испытывала искреннее раскаяние по отношению к людям, погибшим во время смутного времени.

– А если бы еще сотне пришлось умереть?

– Я верила, что моя точка зрения будет адекватно высказана этой первой сотней.

Он улыбнулся. – Так и было.

– Что стало со мной, Кану, если я привела нас в это место?

– Тебе не за что себя винить.

– Я сделала сомнительный выбор.

– Как и все мы. – Он стиснул зубы, стараясь выглядеть уверенным перед лицом неустрашимых противников – один из старейших приемов в книге дипломатии. Внутри него все еще была пустота – потребуется больше, чем несколько часов его жизни, чтобы затмить эту тьму. Но, как к новому жесткому скафандру, поначалу громоздкому, он начинал привыкать к ее присутствию. – Очень скоро мы войдем в воду. Скорее всего, корабль не в лучшей форме, но мы сделаем все возможное, чтобы сохранить его в целости.

– Мы всегда делаем все, что в наших силах.

Удар был сильным, но, возможно, не таким сильным, как он опасался. После первоначального толчка инерция "Ноя" понесла его по воде, он всплыл вверх, а затем выровнялся. Вода шипела там, где касалась все еще горячего корпуса, и разлеталась веером брызг по обе стороны. А потом они отдыхали, почти не раскачиваясь из стороны в сторону, пока спускаемый аппарат плавал. Дакота и Гектор начали выбираться из своих гамаков, сначала Гектор затруднялся, но затем, казалось, обрел часть своих прежних сил.

Кану вышел вперед. Нисса уже вскочила со своего места.

– Что ж, мы упали, – сказала она. – Сильнее, чем я ожидала, когда на нас обрушилась эта ударная волна.

– Мы целы и невредимы. Как там корабль?

– Я бы не стала ставить на это свою жизнь – или твою. Если корпус поврежден так сильно, как он думает, мы можем недолго продержаться на плаву.

Кану наклонился, чтобы получше разглядеть что-нибудь в окне. – Ты молодчина. Трудно сказать, но не думаю, что мы можем находиться дальше чем в пяти километрах от этого колеса. Мы должны быть в состоянии пересечь остаток, а затем найти способ разбить лагерь на колесе.

– Надеюсь, они взяли с собой какое-нибудь альпинистское снаряжение.

– Мы справимся, – сказал он.

Но более простая истина заключалась в том, что он мог придумать лучшие способы умереть, чем утонуть с тонущим кораблем. Смерть в открытой воде вряд ли была лучше, но если бы до этого дошло, по крайней мере, выбор был бы за ним. Он знал, что у них нет никакой надежды на колесо, по крайней мере, теперь, когда его размеры стали столь очевидны. И хотя от волн до ближайшей канавки могло быть совсем недалеко – вероятно, всего несколько метров, – какая польза была от этого слону?

Они умрут, все до единого. Но, по крайней мере, они будут двигаться.

– Вот и все, – сказала Нисса, кивая на горизонт. – Мы определенно кренимся вправо. "Ной" погружается.

– Пора идти.

Дакота показала ему набор бортового оборудования. Он был хорошо укомплектован, смесь старого и нового – предметы, которые, должно быть, поступили из Крусибла и другие, изготовленные совсем недавно, специально для удобства танторов. У них были дополнительные запасы кислорода, фляги с водой, тюки со спрессованным пищевым концентратом. Они решили опорожнить некоторые емкости, чтобы они могли служить вспомогательными средствами для повышения плавучести. Тем временем Нисса и Кану застегнули шлемы на шейных кольцах, но оставили открытыми внешние воздушные клапаны, чтобы пока не зависеть от воздуха в скафандрах. Это были простые скафандры с фиксированным запасом воздуха не более чем на двадцать часов, и чем меньше они использовали этого воздуха сейчас, тем лучше. Они взяли с собой столько оборудования и припасов, сколько смогли.

Периодически Нисса наклонялась, чтобы проверить угол наклона горизонта, но Кану, не глядя, мог сказать, что они набирают больше воды. Передвигаться при силе тяжести в полтора раза выше, чем обычная, становилось все труднее, а наклон пола становился все более крутым. Кану подошел к боковому шлюзу и вручную включил его, выравнивая давление и позволив атмосфере Посейдона хлынуть в аппарат.

Он глубоко вздохнул. Воздух был теплый, как в духовке, даже после того, как прошел через впускной клапан скафандра. Парциального давления кислорода было достаточно, чтобы поддерживать в них жизнь, хотя это было бы похоже на дыхание на высоте. Если в воздухе и были организмы или токсины, его скафандр их еще не обнаружил. В любом случае, он сомневался, что они были его самой насущной заботой.

Он открыл как внутреннюю, так и внешнюю двери воздушного шлюза. Они смотрели поверх крыла, которое уже погружалось в море. Солнце отражалось от него яркой дугой. Вода начала перехлестывать через его самый дальний край.

– Нам нужны плоты, – сказал Кану. – Они во внешнем отсеке, сразу за крылом. Он еще не под водой, но как только это произойдет, нам может оказаться трудно открыть его под давлением моря. Я сейчас пойду наружу.

– Береги себя, – сказала Нисса.

Он улыбнулся ей в ответ. – Когда-то я был водяным.

В его шлеме становилось тепло – все равно что вдыхать горячий отработанный воздух изо рта великана. Цикл охлаждения не будет работать должным образом до тех пор, пока в скафандре не закончится собственный запас воздуха, а он пока не хотел брать на себя обязательства по этому поводу. Снаружи температура была чуть выше пятидесяти градусов. Организмы, которые плавали по океану, огромные зеленые плоты из биомассы, функционировали вблизи верхнего температурного предела для многоклеточных форм жизни.

Теперь он был на крыле. Он подошел к краю, осторожно ступая по скользкой верхней поверхности, и принял сидячее положение, опустив ноги в ботинках в воду. Он закрыл впускной клапан и скользнул вниз. Вода сомкнулась над ним в одно мгновение. Сети солнечного света колебались над головой. Он всплыл на поверхность и обнаружил, что может плавать, поскольку костюм обеспечивал достаточную плавучесть.

По крайней мере, волны были мягкими. Он подплыл к грузовому отсеку, большая часть двери которого все еще была над водой. Рядом с дверью находилась откидная панель с потертой надписью по трафарету на суахили и китайском языках. Кану прочитал достаточно, чтобы идентифицировать панель как открывающуюся рукой. Он просунул пальцы в перчатках в щель вокруг панели и попытался отодвинуть ее.

Она не двигалась.

Кану пробовал снова и снова, но ему не за что было ухватиться, а кончики пальцев отказывались держаться за гладкий, блестящий материал. Он быстро почувствовал, что его усилия тщетны. Нисса стояла на крыле, наклонившись вперед и положив руки на колени, чтобы наблюдать. Ее голос прогремел через усилитель в кольце на шее. – Что случилось?

– Не срабатывает. Должно быть, получила какие-то повреждения при входе.

– Свифт может помочь?

– Я думаю, мы бы уже услышали, если бы он мог.

Посадочный модуль накренился, его наклон с каждым мгновением увеличивался на несколько градусов. Они стабилизировалась, но внезапная перемена чуть не заставила Ниссу упасть.

– Что-то просто поспешно затопило.

– Выводи Восставших, – крикнул Кану. – Как только наступит момент, все может произойти быстро.

– А как насчет плотов?

– Не думаю, что у нас будут плоты. Не сегодня.

Ни Дакота, ни Гектор не хотели бросать мертвого Лукаса, но когда посадочный модуль снова накренился, страх пересилил их нежелание. Они, шаркая, вышли на крыло, отяжелевшие под грузом снаряжения, и каждый шаг, казалось, отдавался сквозь обшивку корабля в воду, в которой плавал Кану. Он уговаривал Ниссу присоединиться к нему, опасаясь, что "Ной" вот-вот перевернется с ног на голову без предупреждения. Она придержала маску для безопасности и плюхнулась в воду. Он протянул руку, но Нисса была достаточно сильна, чтобы самостоятельно плыть по воде.

Восставшие были одеты в свои аварийные скафандры. Они были сделаны из гибкой серой ткани с гармошечными соединениями конечностей, шлемы с круглыми глазами были похожи по дизайну на тот, который уже использовала Дакота. В ограниченном пространстве шаттла такие костюмы было проще и быстрее надеть, но, на взгляд Кану, они выглядели самодельными, как что-то сшитое заключенными при попытке к бегству.

Для Восставших не существовало изящного способа войти в море. Они оттолкнулись от крыла, сделав два похожих на взрыв бомбы всплеска, прежде чем всплыть на поверхность, их бронированные хоботы устремились в небо в чистом рефлексе погружения.

Голос Дакоты прогремел из-под белой маски ее шлема. Ему не составило труда отличить двух танторов друг от друга, поскольку различия в их размерах и форме тела все еще были очевидны, несмотря на костюмы.

– В чем трудность, Кану?

– Мы не можем воспользоваться плотами – дверь заклинило. Нам придется добираться до колеса вплавь. Мы можем это сделать, не так ли? Это не слишком далеко.

– В скафандрах? – спросила Нисса.

– Лучше в них, чем снаружи – мы бы сварились заживо в этих водах. – Он оглянулся на плывущий корабль, который теперь сильно кренился набок. – Что бы мы ни делали, не думаю, что оставаться рядом с "Ноем" – это хорошая идея.

По крайней мере, не было ни ветра, ни океанского течения, и не было сомнений в направлении, в котором им нужно было плыть. Обод колеса был единственным ориентиром, который можно было увидеть в любом направлении. Небо было безоблачным. Даже когда волны поднимались достаточно высоко, чтобы скрыть его основание, они всегда могли видеть вздымающиеся бока колеса.

Они выплыли из посадочного модуля, двое людей задавали темп, двое Восставших следовали за ними. Поначалу двигаться было не слишком трудно. Кану то и дело оглядывался назад, чтобы убедиться, что Дакота и Гектор действительно все еще с ними. Он слышал регулярное пыхтение систем жизнеобеспечения их скафандров – с кислородными баллонами, прикрепленными по обе стороны от них, как корзины, – но, кроме этого, они почти не производили шума, поскольку вся работа по плаванию происходила под поверхностью. Ему показалось глубоко абсурдным, что слоны могут быть такими приспособленными к воде, но тому были доказательства. Не то чтобы это было легко для них, потому что они чувствовали притяжение гравитации так же уверенно, как и на суше, и чтобы двигать этими мышцами и костями, требовалась работа.

Кану и Нисса плавали достаточно хорошо, но им нужно было двигать руками и ногами, чтобы хоть как-то продвинуться в направлении колеса. Какое-то время все было в порядке, но вскоре Кану почувствовал, что начинает перегреваться. Погруженные в воду костюмы с трудом сохраняли прохладу для своих владельцев. Кану обнаружил, что ему нужно сделать паузу, чтобы восстановить силы, и чтобы костюм снова остыл после его трудов. Он попытался найти положение, при котором как можно большая часть его рюкзака была бы защищена от воды, что давало бы радиаторам наилучшие шансы на работу. Он надеялся, что все важнейшие системы были водонепроницаемы.

– Оно так же далеко, как и всегда, – сказала Нисса, когда они остановились в четвертый раз.

Кану не мог не согласиться. Точно так же посадочный модуль теперь казался очень далеким, значит, они проделали какой-то путь. Пока они молчали, он наблюдал за "Ноем" с мучительной нерешительностью. Тот затонул не так глубоко, и угол его наклона, по-видимому, не ухудшился с тех пор, как они покинули его. Возможно, они совершили ужасный просчет, предоставив свои шансы морю. Смогут ли они вернуться? По его расчетам, это было лучше, чем их шансы добраться до все еще далекого колеса.

– Смотри, – сказала Нисса.

Она кивала в ответ на единственное, что было видно, кроме колеса и четырех пловцов.

Что-то забирало "Ноя".

Темная масса, серо-зеленая, глянцевито блестящая и покрытая чешуей, поднялась из воды и окружила спускаемый аппарат несколькими мускулистыми частями. С этого низкого, покачивающегося места он больше ничего не мог разглядеть. Возможно, это было к лучшему.

– Здесь не должно быть монстров, – сказал он, чувствуя странное спокойствие вопреки самому себе. – Здесь слишком тепло. Ничто многоклеточное не должно быть способно удерживать себя в целостности.

– Мы многоклеточные, – сказала Нисса, все еще наблюдая, как серо-зеленое существо утащило "Ноя" прочь из поля зрения.

– На данный момент.

– Это что, шутка?

– Не очень хорошая. Приношу свои извинения.

Кану предположил, что чудовище, должно быть, поднялось на поверхность с гораздо более прохладных глубин, расположенных на глубине нескольких километров, где, возможно, целая морская экология ждала своего часа, оставаясь неоткрытой. Возможно, время от времени обитатели этих холодных черных слоев обнаруживали какое-то возмущение поверхности, из-за которого путешествие в теплые слои стоило риска перегрева.

После этого не было смысла оглядываться назад. Они поплыли дальше, потому что поступить иначе означало оставить в своих мыслях место для размышлений о видении. Но плавание стоило Кану так много сил, что после того, как он заставил свои руки и ноги двигаться, у него больше ничего не осталось. Какое-то морское чудовище. Но он знавал морских чудовищ, и не все они были чудовищны.

Плыть. Продолжай плыть.

Перестань думать.

Колесо мерцало и колыхалось перед ним, как струйка дыма в термальном излучении. Линия воды подпрыгивала вверх-вниз по стеклу его лицевого щитка. Воздух над морем разрезал горизонт на ленты, окутывая его миражным теплом. У него все еще было головокружительное ощущение, что колесо движется.

– Я думаю... – начала Нисса.

– Не говори. Экономь свою энергию. Нам еще предстоит пройти долгий путь.

Вскоре им снова пришлось остановиться. Температура внутри его скафандра теперь была невыносимой, лицевая панель запотевала от его дыхания, как внутри душной теплицы. Он хотел снять шлем, избавиться от этого стекла, но воздух снаружи был не холоднее воды. Было непросто даже поддерживать правильный угол наклона в воде, чтобы его рюкзак не погрузился полностью.

– Кану, – наконец произнес чей-то голос.

– Свифт. Да.

– Ты должен сражаться, Кану. Сражайся, или я сделаю это за тебя. Это понятно?

– Я могу это сделать.

– Тогда сделай это. Я бы гораздо скорее избавил тебя от унижения быть марионеткой, потому что у тебя не хватает воли преодолеть собственную усталость.

– Пошел ты, Свифт.

– Хорошо. Гнев. Гнев – отличный признак. Теперь направь часть этого гнева в свои руки и ноги.

Он так и сделал, на какое-то время. Он покажет Свифту, что у него все еще есть решимость двигаться вперед, преодолевать боль и усталость. Но усилие было временным, и к концу его костюм превратился в раскаленную печь, его собственный пот щипал глаза, дыхание было прерывистым.

– Кану!

– Мне жаль, Свифт. Мне нужно отдохнуть.

Была интерлюдия, сон о прохладе, а потом он проснулся. Ему все еще было жарко, он все еще был истощен, но теперь он был не в воде. Он остановился отдохнуть на теплой, сухой поверхности, похожей на обожженный солнцем валун. Он снял шлем, но все еще держал его в одной руке, даже когда лежал, растянувшись, как пьяница. Воспаленными, покрытыми коркой соли глазами он разглядел Ниссу немного правее себя. Она тоже лежала ничком на валуне, на его ребристой верхней поверхности, откинув голову в сторону от него. Ее нога волочилась по воде.

Валун под ним сдвинулся. Под мембраной из гибкого серого материала он дышал.

Кану понял. Восставшие переправляли их по воде к колесу. Дакота была под ним, Гектор – под Ниссой. Они лежали на спинах плывущих слонов.

Чем ближе они подходили, тем более невероятно отвесным выглядело колесо. Оно поднималось вертикально, казалось, на десятки километров, пока, наконец, обиженно не начало изгибаться дугой. Взобраться на это? Кану задумался. Ни за что на свете, даже если бы существовал какой-то способ перейти от одной колеи к другой. Могли бы они пробраться вверх по почти вертикальным канавкам, прорезанным в ободе, а не по горизонтальным в протекторе? Он полагал, что легче не будет – и после того, как Восставшие завели их так далеко, он не мог позволить себе бросить их.

– Кану. – Это была Нисса, ее голос был хриплым.

– Постарайся не говорить слишком много, – сказал он. – Мы пополним запасы жидкости, когда доберемся до колеса.

– Посмотри вверх.

– Я смотрю вверх.

– Только не на колесо, водяной. Луны.

Его усталым, затуманенным солью глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы различить крошечные шары лун на фоне голубого неба. Он не замечал их раньше и не задумывался о том, как они должны были выглядеть с поверхности Посейдона, из атмосферы. Но как бы он их себе ни представлял, все было совсем не так.

– Они выстраиваются в очередь.

– Я знаю.

– Что это значит? Это хорошо или плохо?

– Мы выясним, – сказала Нисса.

Он снова проснулся. Они были у колеса, в нескольких сантиметрах от протектора. Они подошли вплотную к правой стороне протектора, недалеко от прямого угла между протектором и ободом. Кану почувствовал приступ головокружения, представив себе продолжение колеса под видимой поверхностью, погружающееся вниз через десятки километров темнеющей воды, выдерживающее давление, превосходящее все, что он знавал на Земле или на Европе. Он никогда раньше не испытывал головокружения в воде. Вода была его стихией, местом, где он чувствовал себя в безопасности. Вода поддерживала, вода подавалась, вода давала ему отстранение.

Не здесь.

– Оно поворачивается, – сказала Нисса. – Я наблюдала за этим некоторое время, и в этом нет никаких сомнений.

– Колеса не вращаются. – У него не было сил на дискуссию, но меньше всего ему хотелось, чтобы Нисса возлагала свои надежды на что-то нелепое. – Мы просканировали их с орбиты. "Ледокол" заметил бы признаки движения.

– Тогда нет. Сейчас – да, – сказала Нисса. – Луны изменились, так почему бы и колесам не измениться? Кроме того, теперь мы достаточно близко, чтобы отчетливо видеть бороздки. Достаточно близко, чтобы зафиксировать их и понаблюдать за ними – они выходят из воды по одной и поднимаются вверх. Колесо вращается или катится.

Со своего насеста на спине Дакоты он смотрел так сосредоточенно, как только мог. Движение было медленным – его легко было не заметить, когда они находились дальше, а вздымающиеся и опадающие волны сбивали их с толку.

Не сейчас.

Потребовалось около трех секунд, чтобы метр колеса показался из моря. Примерно каждые тридцать секунд появлялась совершенно новая канавка. Он проследил за последней – наблюдал, как она медленно поднимается над морем, из нее вытекает вода, пока в поле зрения не появилась следующая канавка.

– Мы можем заняться этим, – сказала Нисса. – Мы все можем.