Текст книги "Пробуждение Посейдона (СИ)"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)

Она была меньше Мемфиса, но все еще достаточно велика, чтобы внушать страх. У Дакоты тоже были бивни, но они были уже и, возможно, на треть короче, чем у него. Как и у других слонов, у нее на лбу было что-то вроде говорящего устройства, но его размер был меньше, чем у других. Под устройством у нее на лбу был огромный окостеневший нарост, почти как злокачественная опухоль. Ее кожа была сильно морщинистой жемчужно-серой, как ландшафт, подвергшийся эонам интересных геологических изменений. После младенчества все слоны выглядели в той или иной степени сморщенными и почтенными. Тем не менее Кану не сомневался, что находится в присутствии действительно древнего существа.

Но может ли это быть та же самая Дакота? Это казалось ему невозможным. Дакота, входившая в Троицу, была старым слоном еще до того, как "Занзибар" добрался до Крусибла – события, которое произошло уже сотни лет назад. В отсутствие мер по искусственному продлению жизни ни один слон не жил так долго, как человек.

– Мне жаль, – сказал Кану. – Я постараюсь следить за тем, что говорю. Но мне трудно смириться с тем, что вы действительно могли бы быть той же Дакотой.

– А почему бы мне ею не быть?

– Прошло слишком много времени, вот почему. Если только вы не нашли способ перевести слонов – извините, танторов – в режим спячки...

– Вы, если я осмелюсь так выразиться, не самое молодое из человеческих существ. Вероятно, вы тоже довольно стары? Два столетия, а может, и больше?

– Мемфису, похоже, было трудно отличить нас друг от друга, и все же вы можете угадать мой возраст?

– Я не Мемфис. Я вижу человеческого мужчину, человеческую женщину, отличающихся своей индивидуальностью. Мемфис видит только обычное стадо людей. Вы не можете винить его за это. У него не было большого опыта общения с людьми.

– А у вас есть?

– Больше, чем у моего друга. Но не откажите мне в любезности – сколько вам на самом деле лет?

– Это сложно сказать, – сказал Кану. – Я был стар, когда сломался Механизм. Попутно я прошел генетическую модификацию жителя моря, дополнительную пролонгирующую терапию, долгий период спячки, пока мы путешествовали в вашу систему... И, помимо всего этого, я умер и возродился на Марсе, собранный заново, как паззл. Я очень сомневаюсь, применимо ли что-либо из этого к вам.

– Есть и другие виды продлевающей терапии, Кану, – другие способы обмануть время. Это правда, что я увидела очень много изменений с тех пор, как Хранитель забрал нас из Крусибла. Тогда я был стара, как вы правильно догадываетесь, но с моей нынешней точки зрения я рассматриваю свою жизнь до того времени как своего рода младенчество, не более чем подготовку к тому, что должно было произойти. Можно сказать, мой полный расцвет. Хранители изменили всех нас через несколько десятилетий после нашего прибытия в эту систему. Видите ли, тогда их было больше – целое войско. Изменения, которые они произвели в нас, были с их точки зрения почти тривиальными. Они видели, что было сломано, несовершенно или незавершено, и исправляли это.

– Значит, они сделали вас больше, чем вы были на самом деле? – спросила Нисса.

– Можно и так сказать. Я постарела и продолжаю стареть – мои глаза уже не те, что были когда-то! Но я старею медленно, и если мои высшие способности, моя способность говорить, читать и рассуждать ослабли, я остаюсь в блаженном неведении об этом.

Кану все еще поражал ее распухший лоб. Он подумал о том, что, должно быть, означает эта расширенная мозговая оболочка с точки зрения ее умственных способностей – огромное увеличение чистого интеллекта под давлением. Он едва осмеливался сравнивать объем своего собственного мозга и ее.

– Остальные умеют читать? – спросил он.

– Мои отпрыски наделены некоторыми из моих дарований, хотя редко все эти качества присутствуют в одном и том же танторе. Однако постепенно, с каждым новым поколением, я становлюсь все менее исключительной. Детеныши сейчас просто чудо – у них есть жажда знаний и опыта, в которую вы вряд ли поверите. Они поглощают язык с такой же готовностью, с какой производят навоз! Иногда они меня немного пугают. Интересно, как ярко будут сиять их дети – и их внуки!

– Для меня и вы достаточное чудо, – сказал Кану.

– Вы очень добры... и великодушны. Люди несли в себе пламя разума на протяжении миллиона лет. Для вас этот подарок был следствием естественных факторов – активизации генов, адаптивного давления меняющейся окружающей среды. Вы заслужили это, пройдя через поколения почти невыносимых лишений – времен, когда человеческая родословная была поставлена на грань вымирания. В нашей родословной интеллект был установлен искусственным путем, подобно тому, как вы могли бы включить свет в затемненной комнате. Пока есть воля, свет обеспечивает освещение. Но его так же легко можно отключить или позволить ему работать с перебоями. Ваш вид обладает врожденной стойкостью, присущей сотням тысяч поколений. В новом потомстве для нас есть надежда. Но у нас не будет такой роскоши, как генетическая устойчивость, в течение очень многих столетий, если нам вообще посчастливится ею обладать. Как вы видите, не все лампы в этой комнате работают так, как раньше.

– Но вы пережили все, что случилось с "Занзибаром", – сказала Нисса, – и теперь мы здесь, если можем чем-то помочь. Таких, как мы, тоже будет больше. Отныне вам не нужно быть одной.

– Признаю, что не могу быть неблагодарной за ваш приезд. Надеюсь, что мы сможем принести пользу друг другу. Но сначала – ваш корабль. Расскажите мне, что случилось, что привело вас на "Занзибар"?

– Мы отреагировали на сигнал, – сказал Кану. – Казалось, это касалось нас, но когда мы добрались сюда, никто не ответил. Боюсь, у нас возникли некоторые проблемы – наш корабль был сильно поврежден и не мог самостоятельно управляться. Мы вывели его на переходную орбиту и в конце концов оказались здесь.

– Потому что вы знали о нас?

– Вовсе нет! Но мы видели вашу скалу – "Занзибар" – и подумали, что, возможно, сможем использовать ее в качестве отправной точки для нашего ремонта.

– Корабль устранил некоторые повреждения, пока мы путешествовали, – сказала Нисса, – но не все. Нам все равно понадобятся внешние ресурсы, если мы хотим вернуться домой.

– Это очень прискорбно. Если бы только вы обратились к нам напрямую, всего этого можно было бы избежать. Я должна извиниться за то, что не отреагировала на ваше прибытие, но, боюсь, наши возможности все еще очень ограничены. Мы можем ощущать объекты в окрестностях "Занзибара", но не намного дальше этого. И, признаюсь, мы не ожидали гостей.

– Значит, вы не передавали сигнал? – спросила Нисса.

– Нет, мы не имеем к этому никакого отношения. Однако давайте оставим все это позади. Пострадали ли люди на борту вашего корабля? Есть ли больные и раненые, которым нужно помочь?

– Нет, здесь только мы, – сказал Кану.

– Это милосердие. Однако, если вам что-нибудь понадобится, вы должны без колебаний спрашивать. Как вы знаете, этот корабль был создан для людей, и многие из его удобств все еще в основном такие, какими они были когда-то. Я не могу обещать вам, что все по-прежнему работает, но не думаю, что вам будет слишком сложно провести с нами некоторое время. Что касается вашего корабля – поврежденного – вы можете быть уверены, что мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам починить его. Через некоторое время мы начнем приготовления к тому, чтобы доставить его поближе к "Занзибару", и тогда мы сможем обсудить практические аспекты процесса ремонта.

– Не знаю, что и сказать, – сказал Кану.

– Кто эти Друзья? – спросила Нисса.

– Прошу прощения?

– Нам упомянул о них Мемфис, когда мы приехали. Он сказал, что мы их еще не видели.

– Вы должны простить меня – я совсем забыла. Возможно, старость все-таки берет свое. Я обнаруживаю, что довольно легко могу забыть нить разговора всего через несколько минут, и все же могу вспомнить события столетней давности так, как будто они разыгрывались у меня на глазах.

– А друзья – это Хранители? – спросил Кану.

– Нет, ничего такого странного. На самом деле, Друзья похожи на вас самих – люди, гуманоидные существа. Они были с нами, когда мы впервые прибыли в эту систему. Хотели бы вы их увидеть?

– Мы не думали, что здесь есть люди, – сказала Нисса.

– Вы, наверное, их не видели, но для этого есть веская причина. На самом деле, Друзья находятся очень близко. Я попрошу Мемфиса показать их вам – если только вы не предпочитаете немедленно приступить к ремонтным работам?

– Может, это и неплохо, – сказала Нисса.

– Повидаться с Друзьями не займет много времени. И тогда вы лучше поймете нашу ситуацию. – Дакота трижды топнула ногой по полу. Через мгновение двери библиотеки снова открылись.

– Отведи наших гостей к Друзьям, Мемфис. Я бы хотела, чтобы они также посмотрели запись – думаю, она может представлять для них большой интерес.

Более крупный слон повел их из библиотеки обратно в главную часть муниципального здания. В самой середине грандиозного пространства находился пологий пандус, который Кану заметил раньше, спускающийся под углом на нижние уровни здания. Он выглядел достаточно старым, чтобы быть частью оригинальной архитектуры, но был достаточно большим для Мемфиса. Возможно, транспортные средства пользовались им, чтобы въезжать и выезжать с подвальных этажей. Кану хотелось бы побольше узнать об истории "Занзибара" во время его полета и о годах, проведенных на орбите Крусибла. Мпоси знал бы, подумал он, и задался вопросом, что бы теперь сказал об этом месте его далекий сводный брат.

Пандус достиг площадки, изменил направление и снова опустился. Затем он выровнялся и достиг Т-образного перекрестка. Теперь было почти совсем темно. Впереди была не стена, а скорее смутно ощущаемая пустота. Кану подошел к ограждению, стоящему перед ними. Они достигли верхней части хранилища, предположительно уходящего вглубь нижних уровней.

– Увидимся с Друзьями, – сказал Мемфис, стоя за их спинами, его медленные вдохи и выдохи были похожи на движение воздуха через мехи размером с дом.

– Мы ничего не видим, – сказала Нисса. – У тебя, должно быть, зрение лучше, чем у нас. Если мы снова наденем шлемы...

– Подожди.

Мемфис шагнул вперед, протягивая хобот, чтобы дотронуться до панели, вмонтированной в ближнюю стену. Зажглись огни, ряд за рядом, освещая более глубокие части хранилища. Теперь Кану увидел, что дорожка продолжалась по обе стороны от Т-образного перекрестка, охватывая всю длину хранилища, прежде чем снова соединиться в дальнем конце. Еще несколько пандусов вели вниз, на нижние уровни.

Это было подземное хранилище.

– Потрясающе, – сказал Кану, рассматривая слой за слоем спальные гробы, их было больше, чем он мог сосчитать. – Я никогда не видел ничего подобного по масштабам. Здесь, должно быть, сотни, тысячи спящих.

– Никто бы не сделал ничего подобного со времен голокораблей, – сказала Нисса. – Но почему они здесь?

– Должно быть, когда голокорабли достигли Крусибла, в спячке все еще оставалось много людей, – предположил Кану. – Много таких же хранилищ, битком набитых замороженными. Помни, как города не были готовы к приему колонистов? Они не могли переместить всех вниз за один раз. Они держали бы их в спячке до тех пор, пока не были бы закончены наземные поселения – а на это ушли бы десятилетия. Даже когда они начали бы всех будить, они бы сохранили хранилища на всякий случай.

– По крайней мере, мы знаем, где сейчас находятся люди. Но почему они не просыпаются? И что произошло во время аварии – они уже были в спячке или это произошло позже?

Кану повернулся к хозяину-слону. – А есть еще что-нибудь, кроме этого, Мемфис?

– Это все мои Друзья. Других Друзей у меня нет.

– Они сейчас все спят, – сказала Нисса. – Ты это имеешь в виду?

– Да.

– Было ли когда-нибудь время, когда они бодрствовали?

– Да.

Прежде чем спросить дальше, она посмотрела на Кану. – И что же произошло потом?

– Смутное время. Я покажу вам запись. Тогда ты поймешь.

Они вернулись ко входу в вестибюль, где Мемфис впервые ударил металлическим посохом по полу. Кану снова обратил внимание на вертикальный прямоугольник из стекла, вделанный в каменный цоколь. Он принял это за предмет интерьера, но теперь понял, что за этим кроется нечто большее.

Мемфис помахал хоботом перед стеклом. Сначала ничего не происходило, но после нескольких проходов стекло просветлело. В вертикальном прямоугольнике появилась стоящая человеческая фигура – женщина, в которой Кану почувствовал мгновенную и интуитивную связь узнавания. Он знал форму этого лица, скулы, лоб, изгиб губ.

Она была его матерью.

Она кивнула один раз, поклонилась и начала говорить. – Я Чику Экинья. Чику Грин, для всех, кто может интересоваться подобными вещами. И я здесь для того, чтобы рассказать вам, что с нами случилось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Дни на Орисоне никогда не могли быть достаточно долгими для Гомы и Ру. Оставалось слишком мало часов и слишком о многом они хотели спросить как у танторов, так и у их хозяйки. Гома с трудом могла поверить, что еще три тантора все еще были там, на обратном пути в лагерь. За то ограниченное время, что она провела с первым трио, она уже успела оценить Садалмелика, Элдасич и Ахернара как отдельные личности, у каждой из которых было свое прошлое, свое место в иерархии танторов. Всех интересовал мир за пределами Орисона, истории Агриппы и других слонов на Крусибле, и все, казалось, были готовы узнать о Ндеге и более широком клане Экинья. Но в случае с Элдасич и Ахернаром интерес к последнему был скорее вежливым, чем ненасытным. Они были слегка любопытны, но человеческие дела явно казались им менее важными, чем новости о других танторах.

Гома изложила самый правдивый ответ, на который была способна. Было трудно обойти проблему упадка танторов, постепенного ослабления их интеллекта, не упомянув об их сходстве с исходными слонами. Она сделала все, что могла, с помощью Ру, и если кто-то и обиделся, то это не было очевидно ни для кого из них.

Танторы, со своей стороны, казалось, получали удовольствие от диалога с кем-то, кроме Юнис. По их окружению было ясно, что они нуждаются в постоянной интеллектуальной стимуляции. В главном пузыре и подкамерах, раскопанных вокруг него, они были снабжены множеством инструментов и игрушек – или, возможно, их лучше было считать головоломками, поскольку игрушки звучали унизительно для существ с такими очевидными когнитивными способностями. Там была вертикальная стойка, разделенная на черные и белые квадраты, с подвижными символами – какая-то игра или логическое упражнение. Там была горизонтальная плоская панель, разделенная пополам центральной сеткой из восстановленного изоляционного материала с двумя лопатками, похожими на ракетки для настольного тенниса. Там был куб размером с кулак, сделанный из множества цветных кубиков поменьше, которые можно было скручивать в разные комбинации, но только совместными действиями двух или более слонов. Там были высокие скульптурные объекты, сделанные из взаимозаменяемых прозрачных трубок, через которые танторы любили перекатывать маленькие полированные шарики. Там были экраны с данными, расположенные стереопарами для удобства животных с широкими черепами и противоположно расположенными глазами. Существовал похожий на носок инструмент, который можно было носить поверх туловища и который был оснащен множеством подключаемых микроманипуляторов, позволяющих танторам выполнять самые сложные задачи. Там были наскальные рисунки, нанесенные на стены яркими основными цветами. Там был колокольчик на проволочном каркасе, который танторы любили приводить в движение, проходя мимо, и что-то вроде альпийского рожка, в который они любили дуть и который издавал такую глубокую ноту, что у Гомы сводило внутренности.

Но у танторов также была работа, которую они должны были выполнять, разделяя заботу о выживании. Каждый из них предъявлял гораздо более высокие требования к возможностям жизнеобеспечения лагеря, чем один человек. Одна из подкамер вела в литопоническую теплицу, в то время как другая вела к питательным ваннам, где выращивали и собирали мучных червей. В другой камере находились роскошные грядки для переработки отходов – запах слоновьего навоза мгновенно вернул Гому и Ру в Крусибл. В другом месте им показали скафандры размером со слона, с их защитными шлемами и гармошками на хоботах, похожими на старинные противогазы. Юнис сказала, что обычно требовалось три тантора, чтобы подготовить еще троих для выхода на улицу, поэтому они редко выходили одновременно.

Они делили лагерь на равных с Юнис. У нее был опыт и проницательность, но она не была их главой. Она была изгнана, и предки этих танторов согласились остаться с ней. Но их отношения были основаны на верности, а не на слепом подчинении. Они нуждались друг в друге, чтобы выжить, партнерство строилось на дружбе и взаимной зависимости.

У Гомы и Ру было столько же вопросов к Юнис, сколько и к танторам. Она была услужлива, до определенного момента – готова была пройтись по одним и тем же деталям, повторить или переосмыслить то, что не было сразу ясно. Но это было совсем не то же самое, что просить о чем-то робота.

– Я знала финского астронавта, – сказала она, внезапно переходя к делу. – Ханну. Это было на Фобосе, когда мы сидели там взаперти и ждали, пока утихнет тот большой марсианский шторм. Нервы начинали сдавать – малейшая мелочь выводила нас из себя. Кто-то чихает не в ту сторону, кто-то трет нос или продолжает говорить, что скучает по Земле. – Все гости воняют на третий день, – сказал мой финский коллега. – Он был прав.

– Дайте нам передохнуть, – сказала Гома. – Мы пробыли здесь едва ли два дня, не говоря уже о трех.

– Кажется, что дольше. Я открыла для вас свой дом, предложила вам убежище и все необходимое для поддержания жизни. Сколько раз нам нужно повторять одни и те же основные факты?

– Вам придется извинить нас, – сказала Васин с видом человека, которому очень мало дела до того, извинили ее или нет. – Мы оказались в центре ситуации, которую не понимаем, практически не имея предварительной информации. Вы – наш единственный ориентир, и вас даже не должно быть в живых. Я имею в виду это в буквальном смысле. Если мы чего-то и ожидали, то это был робот.

– Я, должно быть, разочаровала вас всех.

– Нет, – сказал доктор Нхамеджо, великодушно разводя руками. – Вы чудо своего времени! Но вы тоже человек. По мере развития систем записи воспоминания подвержены ошибкам. И, по вашим собственным словам, все это произошло так давно.

– Вы были здесь сама по себе, – успокаивающе сказала Гома. – Ничего, кроме вас, танторов и совершенно пустынной, едва ли гостеприимной планеты.

– И ты думаешь, я сошла с ума без твоей искрометной беседы?

– Думаю, нам нужно убедиться, что вы настолько вменяемы, насколько вам кажется, – сказала Васин. – Отсюда и наши вопросы. Вы согласитесь, что это маловероятное стечение обстоятельств – вы становитесь плотью и кровью, вновь появляется "Занзибар" ... танторы, обращающиеся против людей. Не то чтобы я сомневалась в этих вещах, но я все еще пытаюсь понять, как они сочетаются друг с другом.

– Вы сказали нам, что вы нужны Хранителям, – сказала Гома, – что-то связанное с тем, что Посейдон не подпускает их близко, но я все еще не совсем понимаю, что это значит.

Они были на кухне Юнис. Она намочила палец и нарисовала водянистый круг на столе, затем еще один круг вокруг него. – Посейдон запрещает проверку чисто машинным интеллектом. Но Троица смогла обойти этот запрет.

– Один из вас был машиной, – сказал Ру.

– И один из нас был человеком, и у одной из нас был хобот. Важно было то, что мы были вместе. Коллективно мы были чем-то большим, чем просто самими собой – мы были отдельной организацией, занимающейся сбором информации.

– Значит, вы там были, – сказала Гома.

– Мы были уже близко, но повернули назад. Что-то коснулось нас. Ужас, как назвала это Чику. – Она улыбнулась их неловкой реакции. – В этом не было ничего оккультного. Ужас был всего лишь формой глубокого понимания – информацией, вбиваемой в наши головы. Обширное, точное, интуитивное представление о вероятных последствиях наших действий. Что узнать правду о М-строителях – значит овладеть самым опасным знанием из всех.

– Хорошо, – сказала Гома. – Мы достаточно долго ходили вокруг да около – что такого особенного в М-строителях? Что такого важного в том, что они должны вселять в вас Ужас? Какой секрет стоит того, чтобы его так тщательно оберегать? И если это такой большой, нехороший секрет, почему бы просто не стереть его или не спрятать навсегда?

– Я не знаю, что это такое. Я не подобралась достаточно близко, чтобы выяснить это.

– Но вы подошли достаточно близко, чтобы ощутить весь ужас. И с тех пор у вас было столько времени, чтобы подумать об этом, взглянуть на это в перспективе. Только не говорите мне, что вы ничего не придумали – вы Юнис Экинья.

– По крайней мере, кто-то верит в меня.

– Я очень стараюсь, – сказала Гома.

Через некоторое время Юнис сказала: – М-строители кое-что обнаружили. Фундаментальная истина о Вселенной, о судьбе вещей – что происходит со вселенной, что происходит со всей материей и всей жизнью в ней в будущем. Вот это я поняла. Остальное – это... сложнее. Это все равно что рассказывать ребенку о смерти. Нет лучшего способа сообщить эту новость.

– Они сообщили вам эту фундаментальную истину? – спросил Ру.

– Это прошло.

– А сам секрет? – поинтересовалась Гома. – Если вы получили представление об этом, вам нужно поделиться им с нами.

– Вам многое предстоит осознать.

– Тогда нанесите нам свой лучший удар. Вы же не можете ожидать, что мы будем волноваться из-за Дакоты, когда только догадаемся, о чем идет речь.

– Я могу ожидать всего, чего захочу.

– Юнис... пожалуйста.

– Настойчивая маленькая выскочка, не так ли? Раздражающая. Раздражающая, самоуверенная и полная собственной невыносимой самоуверенности.

Гома вызывающе вздернула подбородок, демонстрируя больше смелости, чем чувствовала на самом деле. – Следую вашему примеру? Вы сделали карьеру из-за невыносимой самоуверенности. Вы построили на этом империю.

Это вызвало у Юнис едва заметную недовольную улыбку. – Очень хорошо. По крайней мере, мы с тобой можем говорить откровенно. Я думаю, ты можешь взять это. У тебя для этого есть сталь. Я не могу говорить за твоих компаньонов – это твое дело. М-строители... вы уверены в этом?

– Да, мы чертовски уверены, – сказала Гома.

– Они пришли к этой истине. Это горькая пилюля. Нет ничего более горького. Вселенной приходит конец. В ней есть встроенное условие об истечении срока действия. Это прекратится – и не в какое-то отдаленное космологическое время, когда галактики столкнутся друг с другом или солнца погаснут, а раньше... гораздо раньше.

– Когда вы говорите "раньше"... – сказала Васин. – О чем мы говорим? Тысячи лет, миллионы?

– Это не поддается количественной оценке. Это флуктуационное событие, нестабильность вакуума, случайный, но неизбежный процесс, подобный переворачиванию атомного ядра, распаду нейтрона. Это может произойти завтра или через сто миллиардов лет. С точки зрения статистики? Вероятно, этого не произойдет еще сотни миллионов лет... скорее всего, добрых несколько миллиардов.

Гома не смогла удержаться от вздоха облегчения. – Тогда это настолько далеко, что не имеет значения.

Юнис посмотрела на нее с презрением. – Попробуй, хотя бы на секунду, не думать как о чем-то, состоящем из клеток, срок службы которых короче, чем у некоторых планетарных погодных систем. Ты – человеческое существо. У тебя ограниченный кругозор. Думать о том, что будет дальше на следующей неделе, – это для тебя достижимо. Это прекрасно, это то, кто ты есть.

– Спасибо, – сказала Гома.

– Не за что. Но у М-строителей все было по-другому. Они существовали уже десятки миллионов лет, когда сделали это открытие. Они приняли идею о том, что являются бессмертной сверхцивилизацией. Это устраивало их с ног до головы. Мастера созидания? Владыки всего, что они обследовали? Архитекторы вечности? Почему бы и нет? Продолжайте. Но всегда есть загвоздка – им нужно было, чтобы вселенная тем временем не умерла вместе с ними. Когда они пришли к выводу, что конечное состояние было не просто вероятным, но и неизбежным... давайте просто скажем, что для них это было не так уж и далеко. Не тогда, когда они уже были рядом целую вечность и строили планы на оставшееся время.

– Тогда правда в том, что... что? – сказала Васин. – Подтверждение всего этого? Тогда нам это не нужно. Я тоже видела эти теории. Мы уже знаем о флуктуациях вакуума.

– Как и Хранители, – ответила Юнис. – Как и любой галактический разум, способный считать до трех. Но это всегда было теорией... драконом в математике. Что-то неприятное, но к чему вы не обязаны относиться серьезно. Однако М-строители это сделали. Их математика была безупречна, и они исключили все конкурирующие теории. Они знали, что конец близок. И Посейдон – это их ответ.

– Есть решение? – спросил Ру.

– Ответ, – повторила Юнис.

– Я не уверен... – начал Ру.

– Что-то пошло не так с системой жизнеобеспечения вашего корабля, когда вы летели сюда? Какое-то катастрофическое снижение вашего общего уровня интеллекта? Я объясню тебе это медленно. Посейдон – это реакция на уровне вида. Информация, да. Реквием, если хотите, хотя нам пришлось бы прочитать его, чтобы быть уверенными. Чем бы ни был Посейдон, он кодирует их реакцию на знание о том, что жизнь, само существование, имеет конечную продолжительность. Что это не может длиться вечно.

– И это то, что Хранители хотят знать – как М-строители отреагировали на эту информацию? – спросила Гома.

– Ну, а ты бы не стала?

Гома пожала плечами. В общении с Юнис существовала определенная формальность или протокол, и ей казалось, что некоторые правила становятся более ясными. – Если бы я была машинной цивилизацией, а не мешком с клетками – возможно. Но я не уверена, что стала бы прилагать столько усилий, чтобы заполучить его.

– Ты бы так и сделала, если бы была на их месте. Хранители тоже древние, и так же, как и М-строители, они увлечены идеей долгосрочного выживания, выживания в глубоком времени, погружения в экстремальное будущее Вселенной. Они знают, что флуктуации вакуума реальны – они могут видеть это в своей физике и в физике всех других культур, с которыми они сталкивались или которые раскопали. Поэтому, поскольку беспокойство – это эмоция, на которую они способны, они беспокоятся. Они беспокоятся в своих тусклых маленьких машинных умах и жалеют, что не знают того, что знали М-строители. Но чтобы выяснить это, они должны привлечь посреднические интеллекты, подобные нам. Однако проблема в том, что мы должны познать этот Ужас. Мы должны позволить нашим душам быть разорванными на части, пока они смотрят на это. Мы для них одноразовые инструменты, вот и все. Не имеет значения, притупились ли мы, повредились или сгорели в процессе, пока мы функционируем достаточно долго, чтобы извлекать информацию. Ну и к черту это.

Гома рассмеялась от удивления и восхищения. – Правда?

– Да, действительно. К черту быть инструментами высшего инопланетного разума.

– Только ты могла так сказать.

– Сказать это? Мы сделали больше, чем просто сказали это. Мы бросили инструменты. – Юнис выпрямилась на стуле, раздувшись от гордости. – Мы сказали, что не собираемся этого делать. Что им придется найти другой способ. Видите ли, это была их проблема. Они могли использовать принуждение только до определенного момента, а потом мы перестали быть свободными агентами. Но только свободные агенты, существа, действующие по собственной воле, – только они могли выжить на лунах. Конечно, Хранители так легко не сдаются. Они испробовали разные способы убеждения.

– Например? – спросила Гома.

– Дары – одаривание. – Она прикоснулась пальцем к своей груди. – Сделали меня человеком. Они думали, что смогут подкупить меня, чтобы я выполнила их волю. Но это не было достаточным стимулом.

Гома кивнула. – А что получили остальные?

– Дакота уже была умна. Они сделали ее намного умнее – и почти бессмертной.

– А Чику?

– Дорогая Чику. Оглядываясь назад, можно сказать, что она была единственной проницательной среди нас. Они ничего не могли ей предложить – ни пряника, ни кнута. Она не была заинтересована в том, чтобы стать умнее или прожить дольше, и уж точно не хотела становиться кем-то, кем она уже не была. Вини в этом моего внука – этот мальчик Джеффри вбил ей в голову несколько явно странных идей.

– По-моему, они кажутся достаточно здравыми, – сказал Ру.

– Тогда ты такой же странный, каким был он.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказала Гома, чувствуя, как в животе у нее сжимается узел дурного предчувствия.

– Неповиновение Чику поставило ее на путь борьбы с Хранителями. Когда прибыл "Занзибар", мы все сделали все, что могли, чтобы помочь. Но у Хранителей уже были планы на Дакоту. Если они не могли использовать людей, почему бы вместо них не использовать слонов? Дело не в том, что они понимали нас, а в том, что они глубоко проникли в нашу психологию. Они просто увидели другую группу позвоночных животных и поняли, что нужно сделать, чтобы получить то, что они хотели. Дакота должна была стать новым матриархом – новой правительницей танторов. Королевой бала выпускников. Они перетасовали ее гены, добавили несколько новых и позволили ей размножаться, позволив ее потомству стать доминирующим видом.

– За пределами танторов? – спросил Ру.

– Восставшие, так они себя называют. На самом деле они всего лишь еще один инструмент Хранителей – все они готовятся к экспедиции.

– Расскажите мне еще о Чику, – попросила Гома.

– Она умерла. Это было ближе к концу пребывания людей на "Занзибаре". Я была там, я видела это. Они убили ее.

– Нет, – сказала Гома, предпочитая верить во что угодно, только не в это.

– Это было мрачное время. Обе стороны совершали плохие поступки. Люди начали понимать, что Восставшие ускользают из-под их контроля, поэтому, конечно, некоторые из них слишком остро отреагировали – попытались использовать системы "Занзибара" для сдерживания слонов. Закачивали инертные газы в систему жизнеобеспечения – что-то в этом роде. Люди могли легко втиснуться в скафандры или воздушные шлюзы, но слоны не могли спрятаться. Но это было слишком неуклюже и недостаточно быстро. Были репрессии. Затем люди перешли к смертоносному оружию – на самом деле не так уж трудно убить слона, если у вас есть желание. Но слоны, особенно Восставшие, были достаточно быстры и сообразительны, чтобы ответить тем же. После этого началась война.