Текст книги "Пробуждение Посейдона (СИ)"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 49 страниц)

– Открой это подменю, затем выбери логарифмический масштаб, – сказала Нисса.

– Спасибо, я должна была догадаться об этом.

На схеме была изображена Глизе 163, затем ее семейство миров – по крайней мере, до орбиты Паладина, восьмого мира от звезды. Дакота вызвала набор кривых траекторий, которые показывали варианты их собственной траектории в зависимости от времени старта, перегрузок и расхода топлива. Цветные дорожки расходились веером, как павлиньи перья, снабженные цифрами и символами, но все начинались у Паладина и заканчивались у Посейдона.

– Наш курс прост – у нас есть только одна цель. Они начали свое путешествие из Орисона, но на данный момент их траекторию нельзя экстраполировать с какой-либо точностью, кроме как сказать, что она остается привязанной к эклиптике, поэтому очень маловероятно, что они намерены покинуть систему. Скорее всего, у них на уме целый мир. Паладин – это одна из возможностей, но им не потребуется много дополнительного времени, чтобы переключиться на Посейдон или даже на три или четыре другие цели. Что кто-то из вас думает об этом маленьком транспортном средстве?

– Это тебе Хранители шепчут на ухо, – сказала Нисса. – Почему бы не спросить их самих?

– О, я слышала – или, скорее, они попытались преподнести мне информацию в доступной для моего понимания форме. Но они не очень хороши в такого рода вещах, и, честно говоря, у меня нет времени на то, чтобы они снова поглощали и разбирали меня на части. Мне не кажется, что этот маленький корабль обладает межзвездными возможностями, но я бы не хотела ставить против него, если бы дело сводилось к скорости и маневренности в пределах солнечной системы. Вы согласны?

– Если ты этого хочешь, – сказал Кану.

– Я не хочу, чтобы, когда мы прибудем, этот корабль был уже на Посейдоне и мешал нашему приближению. По этой причине мы выберем самый трудный и быстрый путь, который нам доступен, или, по крайней мере, самый быстрый, которого мы сможем достичь, не используя пост-чибесовскую энергию. – Дакота передвинула свой хобот – Кану все еще был с любопытством очарован тем, как он приспосабливался к потребностям момента, – и закрыла все траектории, кроме одной. – Вот – наше золотое блюдо. Это приведет нас к внешнему периметру лун чуть более чем за сорок восемь часов. Если только другой корабль не обладает неизвестными нам возможностями, они не смогут опередить нас на Посейдоне.

– Когда мы отправляемся? – спросила Нисса.

– Есть ли какая-нибудь причина не отправляться немедленно?

– Нет, – сказал Кану, потому что он знал, что корабль готов настолько, насколько это вообще возможно, а Дакота слишком умна, чтобы быть убежденной в обратном.

– Тогда у вас есть ответ, – сказала слониха.

Долгое время казалось, что они вообще не двигаются, "Занзибар" уменьшался в размерах так медленно, что глаза Кану не давали реального представления о прогрессе. Они были подобны кораблю, пробивающемуся в открытое море из безопасной гавани, когда город и возвышающаяся за ним земля лишь неохотно позволяют своей добыче ускользнуть из пределов досягаемости.

Крошечное расстояние, которое они преодолели, не имело никакого значения для видимых размеров Паладина. Когда они отлетели от "Занзибара", Мандала повернулась и стала видна внизу.

Кану уставился на нее с тревожным чувством, что он уделил ей недостаточно внимания – что слишком многое происходило, когда они прибыли, слишком многое, пока они были гостями Восставших. Это казалось невежливым – упущение в уважении, которое неизбежно должно было быть наказано. Когда он узнал о существовании Мандалы Крусибла, он представлял себе безмолвную и бессмысленную вещь – инопланетное сооружение, похожее на сфинкса со своими секретами, но не обладающее более глубоким замыслом. Теперь, в такой непосредственной близости от второй Мандалы, его восприятие претерпело изменения. Он чувствовал на себе ее пристальный взгляд – ее потребность в внимании, в том, чтобы за ней наблюдали, и в том, чтобы она чувствовала себя предметом благоговейного трепета. Он решил, что это не злокачественное заболевание, но и не всегда доброкачественное. Она была капризна, способна на акты высшей и не считающейся ни с чем жестокости – ревнивый бог, запечатленный на лице мира.

Ему это не понравилось. Но опять же, никто его об этом не просил.

– В ста километрах от "Занзибара", – сказала Дакота, – вы можете увеличить нашу тягу до нормальной. Мы возьмем прямой курс к Посейдону. Нам нечего скрывать, нечего стыдиться, для чего потребовались бы уловки.

Именно тогда "Ледокол" начал принимать передачу. Пульт звякнул, потом еще раз.

– Это корабль поменьше, – сказал Кану. – Ты хочешь ответить на звонок?

– Давайте послушаем, что они хотят сказать – мы не обязаны отвечать.

Передача была простой аудиовизуальной, без громоздкого шифрования. Кану выел ее на ближайшую стену и стал изучать появившееся лицо. Он сразу узнал ее: это была Гандхари Васин, женщина, которая разговаривала с ним непосредственно перед его неудавшейся попыткой самоубийства.

Он был осторожен, чтобы не показать, что узнал ее.

– Это капитан Васин, – сказала она. – Мы видим, как вы удаляетесь, набирая скорость, от "Занзибара". Я вынуждена настаивать на том, чтобы вы изменили курс и вернулись на "Занзибар". Я даю вам пять минут, чтобы подтвердить эту передачу и продемонстрировать некоторое намерение развернуться. Если я не увижу изменений в вашей траектории, я буду вынуждена рассмотреть возможность применения карательных мер. Поверьте мне – у меня есть средства.

Передача закончилась. Кану мысленно отметил время. Она учла временную разницу между меньшим транспортным средством и районом Паладина, но без особого права на ошибку.

– Твои мысли? – спросила Дакота.

– Нет смысла формулировать их, – сказал Кану. – Ты привержена этому делу и знаешь, что она не может связаться с нами на таком расстоянии.

– Значит, ты считаешь это блефом.

– Это ты мне скажи.

– Меня поражают две вещи. Во-первых, с ее стороны было бы очень неразумно ставить так много на блеф, учитывая, что мы узнаем правду об этом через несколько коротких минут. Во-вторых, она прибыла к месту назначения очень быстро – никаких представлений, никаких разъяснений относительно ее миссии или мандата, названия ее корабля...

– Делай с этим, что хочешь.

– Если бы у тебя был предварительный контакт с этими людьми, Кану, ты бы, конечно, сообщил мне об этом?

Полуправда давалась ему без усилий. – Возможно, это была не первая ее передача, но это первая, которую мы услышали. Но она могла посылать сообщения в течение нескольких дней, и "Ледокол" не распознал бы в этом преднамеренную попытку общения. Насколько нам известно, она заметила нас давным-давно, а корабль был слишком поврежден, чтобы узнать, что это такое.

Дакота кивнула, и Кану поверил, что она удовлетворена. Он должен был быть благодарен за это, но слова исходили от Свифта, а не от его сознания.

По крайней мере, он не мог поставить себе это в заслугу.

– Тем не менее, мы должны рассмотреть ее угрозу, – сказала Дакота. – Если только у ее экспедиции нет оружия, которое бросает вызов физике, она никак не сможет причинить нам вред с такого расстояния. Но у нее должно быть что-то в подтверждение своей угрозы.

– Или это блеф, – сказала Нисса.

– В таком случае, мы скоро это выясним. Держи наш курс, Кану. Дайте понять, что нас это не остановит.

– Ты хочешь, чтобы я ответил устно?

– Не думаю, что в этом есть необходимость. Наши намерения будут достаточно ясны из наших действий.

– Свифт? – спросила Нисса, используя субвокальный канал.

– Как бы мне ни было больно, я не могу придраться к ее анализу. Но очень сомневаюсь, что капитан Васин стала бы угрожать, если бы у нее не было каких-то средств для ее выполнения.

– Что ж, это обнадеживает.

– Этому не суждено было случиться.

– Иногда, – сказала Дакота, – у меня возникает ощущение, что между вами двумя что-то происходит – частная беседа, в которую я не посвящена. Разве это неправильно с моей стороны – так себя чувствовать?

– Мы чувствуем то же самое по отношению к Восставшим, – ответил Кану.

– Ах, но в вашем случае это чувство полностью оправдано. Речь эффективна, но есть некоторые вещи, которые можно передать только по старым каналам – гулом и ревом.

Васин была великодушна; прошло еще десять минут, прежде чем они снова получили от нее весточку.

– Вы не изменили своего курса, что достойно сожаления, потому что это очень осложнит ситуацию для нас обоих. К счастью, вы, возможно, не услышали меня или были не в состоянии ответить. К сожалению, у меня нет времени делать благотворительные предположения. Если вы в состоянии это сделать, пожалуйста, снова обратите свое внимание на "Занзибар".

Им ничего не нужно было делать; изображение осколка все еще было на стене, хотя теперь оно было снято датчиком с большим увеличением. Это был просмотр в реальном времени, и осколок еще долго не будет виден, прежде чем он пройдет позади Паладина. На мгновение он был свободен, резко освещен с одной стороны и затенен с другой.

– Я полностью контролирую ваши солнечные зеркала, – сказала Васин. – Они мои, и я могу их деактивировать или перенаправить. Запрограммированная команда вот-вот вступит в силу; примерно через десять секунд вы увидите последствия.

– Боже мой, – сказал Кану, искренне пораженный.

Он знал, что это не могло быть блефом: никто не стал бы заявлять о подобном, если бы это не было в пределах их непосредственных возможностей. И действительно, ему достаточно было взглянуть на горячие точки, чтобы понять, что угроза была совершенно реальной.

Яркие пятна мгновенно погасли, хотя потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы решетки для сбора тепла и территория вокруг них остыли до температуры окружающей среды на остальной части "Занзибара". Тем не менее, точка зрения была высказана, и высказана превосходно.

– Нет, – сказала Дакота с яростью, которая была одновременно тихой и всепоглощающей. – Нет. Это не будет продолжаться.

– Они сделали то, что обещали, – сказала Нисса. – Может быть, пришло время подумать о переговорах.

Васин снова заговорила. – Несмотря на то, что я отключила ваше энергопитание, в моих силах полностью восстановить его. У меня нет никакого желания причинять вам боль или неудобства – просто хочу продемонстрировать, что у меня есть для этого средства. Развернитесь сейчас, и энергия будет восстановлена.

– Поговори с ней, – сказала Дакота.

Кану кивнул. – Чтобы дать им понять, что ты собираешься развернуться?

– Чтобы дать им понять, что их сила ничего не стоит. Конечно, я взбешена тем, что у нее есть такая способность. Я не до конца понимаю, как это возможно, хотя уверена, что со временем у меня это получится. Но она неправильно понимает нашу позицию. Эта власть – роскошь, а не необходимость. Скажи ей это, Кану.

– У меня нет причин тебе верить.

Слониха опустила голову. – Лучше спроси себя: кажусь ли я обеспокоенной? Возмущенной, безусловно, – это нарушение, – но это ничего не значит.

– Вам, должно быть, нужна эта энергия, – сказала Нисса, – иначе зачем бы тебе утруждать себя ее сбором?

– Электричество было спасательным кругом в первые дни, когда времена были самыми тяжелыми и у нас не было независимых средств для удовлетворения наших потребностей в энергии. Но с тех пор мы стали сильнее – меньше зависим от внешней вселенной. Ядро Чибеса "Занзибара" было повреждено во время перевода без всякой надежды на ремонт, но у нас все еще были корабли, шаттлы и служебные транспортные средства, собранные в его доках. У многих из них были собственные небольшие чибесовские электростанции, и поэтому мы включили их в энергосистему "Занзибара".

– Но вам все равно нужны зеркала, – сказал Кану.

– Только в очень долгосрочной перспективе. Некоторые камеры придется затемнить, а ресурсы сохранить в другом месте, что сложно, но не невыносимо. Восставшие выдержали гораздо худшее. Скажите это капитану. Скажите ей, что я впечатлена ее умом, но что ей пришлось бы отключить зеркала на много лет, прежде чем это стало бы серьезной проблемой.

– Возможно, это еще не конец, – сказала Нисса. – Если она может их отключить... Ну, а что еще она может сделать? Действительно ли мы хотим это выяснить?

Зеркала по-прежнему были отключены, и Кану предположил, что Васин будет поддерживать такое положение дел до тех пор, пока у нее не появится причина изменить его. Он должен был признать, что это была эффективная и удивительная демонстрация – такого рода вещей он мог ожидать от Свифта, но не от этой человеческой женщины с приятным лицом.

Очевидно, он недооценил ее

– Капитан? – сказал он, начиная ответную передачу. – Мы видели, что вы сделали, и нет никаких сомнений, что это впечатляющая демонстрация ваших технических возможностей. К сожалению, для нас это не имеет никакого значения. Зеркала действительно подают энергию в энергосистему "Занзибара", но она может функционировать без этой энергии очень долгое время. Месяцы, годы, запросто – это просто вопрос большей зависимости от внутренних генераторов. Так что, боюсь, у нас нет причин отступать, и теперь, когда вы предприняли эти враждебные действия, у нас больше нет стимула считать вас надежным партнером по переговорам. Мне очень жаль, но, думаю, мы сказали все, что нужно.

– Очень хорошо, Кану, – сказала Дакота, когда он закончил.

– Не благодари меня. С таким же успехом мне могли приставить пистолет к виску. Кстати, было ли что-нибудь из этого правдой?

– Насчет генераторов? В основном. Я не буду притворяться, что ее действия не являются помехой, но первыми пострадают Друзья. Это она разрушает способность "Занзибара" поддерживать жизнь, Кану, а не я. На данный момент меня беспокоит "Ледокол" – и мы в безопасности вне влияния Васин.

– Ты бы не стала так бессердечно обращаться с Друзьями.

– Давай не будем зацикливаться на том, что еще должно произойти.

– Значит, ты оставишь все как есть? – спросила Нисса.

– Эта капитан Васин изобретательна, но сомневаюсь, что она непогрешима. Если есть способ вернуть контроль над этими зеркалами, я найду его. Я могу общаться с ними с "Ледокола" так же легко, как и с "Занзибара", и побалую себя этой проблемой: это поможет скоротать время. Ты что-нибудь знаешь? Впервые за очень долгое время я жалею, что мне не помогла моя старая подруга Юнис. Она бы точно знала, с чего начать.

– Жаль, что она умерла, – сказала Нисса.

– Да, – ответила Дакота. – Неосторожно с моей стороны полагаться на слабых. Я хорошо усвоила этот урок.

Позже они остались одни, воспользовавшись обещанным им уединением. Было бы преувеличением сказать, что им это нравилось, но Кану, по крайней мере, был рад оказаться подальше от Восставших и их зацикленного на цели лидера.

– Она сумасшедшая, – сказала Нисса. – Хранители сделали ее такой, но это не меняет того, кто она есть.

– Я не возражаю.

– Так что же мы собираемся с этим делать?

– Ничего. Что еще мы можем сделать? Ты видела, как легко она отмахнулась от попыток Васин убедить ее. Если это не повлияло на нее, то что же повлияет?

– Это наш корабль, а не ее. Мы всегда будем знать его лучше, чем она.

Кану безрадостно улыбнулся. Странно, но теперь Нисса чувствовала равные права на владение "Ледоколом".

– Я знаю, о чем ты думаешь, но это ничего не меняет. Мы уже контролируем корабль, но мятеж был бы бессмысленным. Проблема в Друзьях. Если мы будем действовать против нее, она выместит это на них.

– Так убей ее. Что тогда?

Он содрогнулся при мысли об этом. Но какой бы отвратительной ни была сама мысль об этом, убийство Дакоты было не самой большой проблемой.

– Она находится в постоянном контакте с Мемфисом. Мы можем предположить, что имеются планы на случай непредвиденных обстоятельств – если Мемфис не получит от нее вестей, он примет меры против Друзей.

– Стал бы он выполнять приказ о совершении массового убийства?

– Не знаю, но мы не можем рисковать ни малейшим шансом на то, что он может это сделать. – Он поднял руки в знак поражения. – Это все, что есть, Нисса. Начнем с самого начала, и мы на этом застряли.

– Свифт должен помочь нам.

– Если бы Свифт знал способ, он бы это сделал. Но даже он не может изменить факты.

В голосе Ниссы послышались нотки скрытого скептицизма. – Это, и Свифт, возможно, не считает эту экспедицию такой уж плохой идеей?

– Мы на одной стороне, – заявил Кану с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.

Нисса немного подождала, прежде чем ответить.

– Ты надеешься.

Они стояли у иллюминатора в той части корабля, которая все еще смотрела в сторону Паладина. После нескольких часов ускорения они, наконец, вырвались из гравитационного окружения Паладина, углубляясь в межпланетное пространство. Кану мог легко заслонить планету своим поднятым кулаком, а сам "Занзибар" теперь был слишком мал, чтобы разглядеть его невооруженным глазом. Но Мандала все еще была видна, когда она появилась в поле зрения, и что-то в ее сверхъестественной регулярности требовало внимания, действуя на врожденную способность мозга к распознаванию образов. Со времени его последнего просмотра все снова изменилось: переплетающиеся круги и радиусы приняли какую-то новую конфигурацию. Перемещение вещества в масштабах континентальных горных хребтов так же легко и эффективно, как перестановка столовых приборов между порциями.

– Оно пытается нам что-то сказать, – сказал он.

– Или оно ждет нашего ответа, – ответила Нисса.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

С момента их отлета от «Травертина» это был не первый раз, когда Гандхари Васин собирала свою команду вместе, но в этот раз в ее настроении было что-то другое – легкость или, по крайней мере, приподнятое настроение, которого раньше не было. Ее демонстрация зеркал не достигла желаемого эффекта, но, возможно, размышляла Гома, она была рада, что это вообще сработало.

– Кораблю нужно название, – сказала Васин.

– У вас есть какое-нибудь на примете? – спросила Гома.

Они разместились в общей зоне посадочного модуля, пространстве едва ли больше одной из спален на борту "Травертина". Модуль работал на полную мощность почти с момента отсоединения от основного корабля, и ускорение создавало эффект гравитации, позволяя экипажу сидеть или стоять, как им заблагорассудится.

– Что ж, возможно, – сказала Васин. – Я надеялась, что сегодня с нами будет один конкретный хороший и мудрый человек. Поскольку судьба отняла его у нас, мы можем, по крайней мере, носить его имя как источник нашего вдохновения. Я верю, что это побудит нас быть лучшими, на что мы способны, и позволит нам верить, что этот маленький корабль, "Мпоси", делает все, о чем мы его просим.

– Это хорошее имя, – сказал Караян.

– Питер?

– Мпоси был благородным человеком. Вы не могли бы выбрать лучшего имени, Гандхари.

– Гома, есть возражения?

– Абсолютно никаких, и спасибо вам за то, что подумали о нем. Я просто хочу, чтобы он был здесь и разделял все это.

– У нас нет Мпоси, – сказала Васин, – но у нас есть его пример. Давайте сделаем все возможное, чтобы почтить его память. Мы в долгу перед ним, но мы также в долгу перед теми, кого мы оставили на "Травертине", и перед миллионами других на Крусибле. Я уверена в нас.

– Спасибо вам, Гандхари, – сказала Лоринг.

– Поблагодарите меня, когда мы вернемся домой. А до тех пор, возможно, не стоит искушать судьбу.

Внутренняя конфигурация спускаемого аппарата немного изменилась со времени полета Гомы на Орисон, его стены и перегородки были переставлены в соответствии с требованиями расширенной миссии. В этом не было никаких трудностей – у нее не было времени привыкнуть к старому порядку, – но ее озадачивало, что одна запертая комната не открывалась ее браслетом. Она задавалась вопросом, что могло быть в этой комнате такого, чего ей не суждено было увидеть.

– Я хотела рассказать вам об этом, – сказала Васин, когда Гома задала этот вопрос своему капитану. – Дело не в том, что я не хочу, чтобы вы туда заходили, но я чувствовала, что вам следует услышать об этом от меня, прежде чем вы это сделаете.

– Услышать о чем именно?

– У нас есть ограничение по массе даже с нашим приводом Чибеса – мы не хотим перевозить вещи, которыми не будем пользоваться. Но мы – экспедиция, и в нашем распоряжении должны быть все необходимые инструменты. Я не хочу ограничивать нашу способность визуализировать любые новые находки по мере того, как они собираются нашими датчиками. – Васин подняла свой браслет, и дверь открылась сама. – Итак, я взяла колодец наномашин из комнаты знаний. На данный момент они более полезны для нас, чем для наших коллег по "Травертину".

Гома поняла, хотя и не хотела этого делать. – Вы хотите сказать, что привезли с собой часть машин?

– Нет, весь колодец целиком. Айяна погрузила их в спячку, что позволило нам пересадить все это целиком. Массовая нагрузка невелика, и теперь у нас есть жизнеспособная популяция наномашин.

– Они уничтожили Мпоси, – сказала Гома, дрожа, когда перед ее мысленным взором всплыли образы его полупереваренного тела.

Васин открыла дверь. Это было меньшее пространство, чем первоначальная комната знаний, и колодец почти заполнил его, оставив только узкий проход по бокам. Васин вошла, Гома задержалась снаружи, пока Васин не убедила ее переступить порог.

– Нет, – сказала она, закрывая за ними дверь. – Твоего дядю убил Сатурнин Нхамеджо. Машины были просто способом, которым он надеялся избавиться от тела. Их нельзя винить так же, как мы не стали бы винить землю, огонь или воду.

– Я видела, что они с ним сделали.

– Как и все мы. Поверьте мне, если бы я не думала, что колодец может быть нам полезен, я бы не оставила его здесь. Но нам это нужно, Гома – нам нужна каждая крупица преимущества, которую мы можем получить. – Она сняла кольца со своих пальцев и передала их Гоме. – Подержите это для меня, пожалуйста.

– Вы боитесь, что они их съедят?

– Нет, просто не хочу выуживать их со дна, если они соскользнут. – Васин откинула рукав, перекинула шарф через плечо, перегнулась через бортик колодца и окунула руку в податливый жидкий субстрат.

Гома вздрогнула – это была неизбежная реакция после того, что, как она видела, произошло с Мпоси. Васин обхватила пальцами плавающую сферу Паладина и вытащила ее из колодца.

– Вам следовало сказать мне раньше.

– Говорю это сейчас. Я также говорю вам, что бояться нечего. Программирование было исправлено – машины безопасны. Неужели вы думаете, что я доверила бы им свою руку, если бы сомневалась в этом?

– Вы могли бы, если бы хотели что-то сказать.

– Если в чем и есть смысл, так это в том, что мы не можем позволить себе их не иметь. Позвольте мне показать вам кое-что – может быть, это смягчит ваше мнение. – Она держала Паладин над поверхностью колодца, красный, как яблоко, Мандала была похожа на синяк на его кожице. Имитация осколка – теперь они знали, что это "Занзибар" – представляла собой микроскопическую пылинку, настолько маленькую, что она легко могла удерживаться в воздухе без какой-либо физической связи с планетой или колодцем.

– А на что я, по-вашему, должна смотреть?

– Вторая Мандала продолжает меняться. Они сказали мне, что на Крусибле первая Мандала претерпела внезапное изменение состояния, когда твоя мать попыталась связаться с ней. Но с тех пор эта Мандала ничего не сделала, не так ли?

– Насколько мне известно, нет.

– Она циклически проходит через отчетливые изменения состояния. Каждый сдвиг выглядит примерно так же драматично, как и оригинальное событие на Крусибле – буквальное перемещение массы материи. Вот. – Васин слегка повысила голос. – Хорошо: повторите вариации Мандалы с наблюдаемой скоростью в сто тысяч раз.

И она протянула лицо яблока Гоме, позволив ей понаблюдать за изменениями, которые вызывала в себе Мандала. Они появлялись примерно раз в секунду – ритмичное, гипнотизирующее раскрытие новых геометрий, похожее на вращение осколков калейдоскопа. Всегда присутствовала симметрия, баланс черт во всех масштабах, узнаваемое качество кругов и радиусов, о котором Гома могла думать только как о подобии Мандалы, но она не думала, что узоры когда-либо повторялись.

– Мы не знаем, что это значит. Но Юнис говорит нам, что Мандала была статичной до прибытия "Занзибара", точно так же, как Мандала на Крусибле была статичной до прибытия колонистов. Но перевод с "Занзибара" был осуществлен почти со скоростью света, так что событие прибытия, должно быть, почти совпало с поступлением информации об эксперименте вашей матери.

– Не понимаю.

– Ндеге что-то затеяла, Гома. Она инициировала событие на Крусибле, которое, как мы знаем, привело к частичному разрушению "Занзибара". Но самое главное, что она, похоже, разбудила и эту Мандалу тоже. Мы не знаем, как и почему, но что-то было запущено – процесс, который все еще продолжается. Хотите услышать мое объяснение?

– Одно ничем не хуже другого.

– Просыпается что-то огромное. Перезагрузка – возвращение своих элементов в рабочее состояние после длительного периода бездействия. Я также думаю, что мы имеем дело с машиной, которая больше, чем Крусибл, больше, чем Паладин – больше даже, чем пространство между солнечными системами. И я думаю, ваша мама нашла выключатель "вкл.".

Гома и Юнис стояли лицом друг к другу в тихом уголке посадочного модуля. Они находились в пути около двенадцати часов, и некоторые члены экипажа пытались немного отдохнуть. Внутреннее освещение было приглушено до тускло-красного, как раз достаточного для того, чтобы можно было ориентироваться в загроможденных помещениях "Мпоси". Иллюминаторы были закрыты ставнями, дисплеи и показания приборов отключены, а постоянный фоновый рев привода Чибеса сам по себе убаюкивал. Гома почувствовала, что ее тянет к этому – поспать казалось очень хорошей идеей. Она плохо отдохнула в ночь перед отъездом. Но в то же время она была слишком взволнована, чтобы думать о том, как забраться в свой гамак.

– Это маленький корабль, так что возможности ограничены, – сказала Юнис, – но я вижу, что Ру очень хорошо старается избегать меня.

– Можете ли вы винить его?

– При чем тут вина? Я просто была бы гораздо счастливее, если бы он простил меня за то, что произошло на Орисоне.

– Ему многое нужно простить. Я думаю, мы можем согласиться с тем, что Ру был одной из наиболее невинных сторон во всех этих неприятностях.

– Это не меня тебе нужно убеждать. Признаю, что мои действия не были так тщательно обдуманы, как могли бы быть, но на карту были поставлены жизни. Если я чему и научилась за свое долгое существование, так это тому, что нерешительность ни к чему не приведет. На Марсе...

– Да, мы все слышали о Марсе. Важно то, насколько легко вы могли убить его в тот момент.

– В тот момент я наблюдала, как один из моих самых близких друзей умирает в мучениях. Кровь указывала на Ру как на наиболее вероятного преступника, поэтому я действовала на основании имеющихся у меня фактов. Мне жаль, что я причинила ему боль и напугала его, но для меня нет ничего важнее танторов. Ты поговоришь с ним, Гома? Он не услышит от меня ни слова, и, если быть честной с самой собой, я действительно не виню его. Но он, возможно, одумается, если ты объяснишь, почему я поступила так, как поступила.

– Чего вы хотите – его дружбы?

– В основном, твоей. Но если я причинила боль Ру, это причиняет боль и тебе.

Они потягивали свой чай. Звуки корабля окружали их, звуки, которые, должно быть, были для Юнис такими же успокаивающими и знакомыми, как щелканье такелажа для моряков более ранних эпох. Она побывала на борту многих кораблей и внесла свою лепту в космические путешествия.

– Почему моя дружба должна иметь для вас значение? Вы прожили наедине с танторами двести лет. Разве вы не достигли той точки, когда вам больше не нужно находиться среди людей?

– Без большинства я могу обойтись, но не без всех.

Вопреки себе – зная, что было бы неразумно принимать любые заявления Юнис за чистую монету, – Гома не могла не почувствовать прилив гордости. Это было приятное чувство – быть нужным другому существу, даже роботу, ставшему человеком. – Значит, я счастливое исключение? – осмелилась спросить она.

– Я стала какой-то странной, Гома. Даже я могу это видеть. Нет прецедента для того, кто я есть. Имею ли я вообще право называть себя Юнис Экинья? Я похожа на нее, у меня голова полна ее воспоминаний... За исключением того, что это не совсем ее воспоминания, и я знаю, что настоящая женщина умерла столетия назад. Так кем же это делает меня? Очень хорошее сходство – ходячая фотография? Но я живу и дышу, я сплю и вижу сны. В моих венах течет кровь, и ваш врач сказал, что у меня есть возможность родить. Так кем же, черт возьми, это меня делает?

– Не знаю. Что-то старое. Что-то новое.

– Кое-что позаимствованное. Что-нибудь подавленное. – Помолчав, Юнис добавила: – Вы настоящая, Гома. Вы можете проследить свою родословную вплоть до истинной Юнис – через Ндеге, Чику, Санди, Мириам... Каково это? Каково это – когда эта история проходит через ваши митохондрии?

– Это похоже на то, как быть мной.

– Хотела бы я знать, каково это было.

– Ничем не могу вам помочь, – сказала Гома не без сожаления. – Я никогда не знала Юнис. Я даже не знала никого, кто знал бы ее. Просто это было слишком давно. Если вы хотите, чтобы я сказала, что вы – это она...

– Я этого не ожидала.

– Но вы хотите какого-то подтверждения – вы хотите чувствовать, что имеете на нее какие-то права.

– Ты винишь меня за это?

– Зная, кто вы есть, кем вы стали? Нет, ни в малейшей степени. Но вам не нужно мое одобрение, Юнис. Вы заслужили право просто быть самой собой, кем бы это ни было. То, что вы делали для танторов все эти годы – на голокорабле, на Крусибле, здесь, в этой системе – и выбор, который вы сделали, чтобы присоединиться к Хранителям – любое из этих деяний сравнимо со всем, что сделала она.

– Она бы не поблагодарила вас за такие слова.

– Она может пойти и трахнуть саму себя. Вы здесь, а ее нет. – Гома сунула руку в карман. – У меня есть две другие записные книжки. Они бы вам понравились?

– Понравились бы. Больше всего на свете.

Гома передала их ей. – Надеюсь, что для вас в них больше смысла, чем для меня.

– Ндеге потратила годы на то, чтобы установить эти связи, – сказала Юнис, открывая вторую книжку так осторожно, как будто ожидала, что с ее страниц выпорхнут насекомые. – Ты не можешь судить себя, если тебе было трудно пойти по ее стопам. Но ты бы сделала это, будь у тебя время.

– Вы так думаете?

– О да. Я верю в тебя, Гома Экинья.

Утром Васин собрала свою команду в общем зале вокруг круглого стола, который также служил для них самым большим дисплеем.