Текст книги "Пробуждение Посейдона (СИ)"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

– Подозреваю, они не ожидали, что я продержусь так долго, как сейчас. – Их хозяйка возилась с тарелками и столовыми приборами. – Точно так же и у Дакоты не хватило духу просто убить меня. Мы слишком много видели и сделали вместе, чтобы она могла полностью отвернуться от меня. Я думаю, она всегда надеялась, что я передумаю, снова стану ей полезна, вместо того чтобы активно помогать. Что ж, есть большая вероятность этого.

– Вернись к началу, – сказала Васин. – Начнем с вашего прибытия сюда. Вы трое – Троица. Как все перешло от того к этому?

– Нас привел сюда Хранитель. Мы летели почти со скоростью света, хотя, вероятно, не так быстро, как на "Занзибаре". Скажи, когда.

– Когда. – Капитан взяла свою тарелку с обработанными грибами, глядя на них с некоторым трепетом.

– Это не убьет тебя, Гандхари.

– Спасибо вам, Юнис. Однако, когда вы говорите о "Занзибаре" – это было до прибытия, до события перевода?

– Да, задолго до этого. Подумайте об этом. Троица покинула Крусибл более чем за двадцать лет до вашего мероприятия в Мандале. У нас было столько времени, чтобы исследовать это место – чтобы самим начать понимать, что Хранители имели в виду для нас.

– И что это? – спросила Лоринг. Все они сидели вокруг стола Юнис, прижавшись друг к другу, как неожиданные гости, которыми они и были, а Ру и доктор Нхамеджо примостились на ящиках для хранения вместо стульев.

– Исследование. Чтобы служить их доверенными лицами. Чтобы узнать то, чего они сами не смогли бы открыть. Доктор Нхамеджо?

– Примерно столько же, как Гандхари, пожалуйста. Может быть, чуть меньше.

– Поступай как знаешь. – Она положила ему на тарелку щедрую порцию грибов. – Ты всегда можешь вернуться на несколько секунд. Маслин?

– Спасибо, – сказал он.

– И как именно это должно было сработать? – спросила Гома. – Что такое, чего Хранители не могли бы обнаружить сами, в чем им понадобилась бы наша помощь? Мы для них ничто – у нас даже разный уровень интеллекта.

– И в этом заключается твой ответ. Есть факты, касающиеся М-строителей, которые они хотели бы раскрыть, но не могут из-за того, кто они такие. М-строители воздвигли барьеры. Думайте о них как о фильтрах интеллекта, способных решать, к чему разрешен доступ к истине, а к чему нет. Считайте, что вам повезло: без моего вмешательства вы, скорее всего, сами наткнулись бы на один из фильтров.

– Мандала или Посейдон? – спросил Лоринг.

– В какой-то степени и то, и другое, хотя по-настоящему мощная оборона находится вокруг Посейдона. С этими лунами шутки плохи. Они будут пропускать определенные виды интеллекта и отказывать другим.

– Машины запрещены, органика разрешена? – спросила Васин.

– Все гораздо сложнее.

– Есть ли в этом что-нибудь несложное? – сказала Гома.

– Насколько мне известно, нет. Айяна?

Она опустила руку на тарелку. – Не очень голодна? Немного для вкуса?

– Давай, ты. – Юнис подала ученой гораздо больше, чем требовалось для того, чтобы попробовать. – А двое моих особых гостей – мои отважные специалисты по танторам? Наверняка вся эта интеллектуальная стимуляция разожгла аппетит?

– Если вы это едите, я это съем, – сказала Гома. – Даже несмотря на то, что выглядит это дерьмово.

– Подожди, пока не узнаешь, каково это на вкус. Ру?

– Она не может получать все удовольствие в одиночку.

Юнис просияла. – Вы оба мне уже нравитесь.

– Не забудьте оставить немного для себя, – сказала Гома.

На самом деле еда была не такой несъедобной, как выглядела, и даже не такой пресной, потому что в ней чувствовалась солоноватость и слабый привкус молотого перца чили. В качестве единичного случая Гома могла достаточно хорошо это вынести. Но она не была вынуждена жить здесь более двух столетий, имея в меню всего несколько блюд. Удивительно, что Юнис не сошла с ума.

Возможно, так оно и было.

– Расскажите нам о М-строителях, – попросила Васин, осторожно набивая рот. – Все, что вы знаете. И о Хранителях, пока вы этим занимаетесь. Где они сейчас? Что с ними случилось?

– Вопросы, вопросы.

– Вы не можете нас винить, – сказал Ру. – Вы все еще не рассказали нам о "Занзибаре", о Дакоте и Чику.

– Позвольте мне сказать вам самое важное, самое неотложное. Дакота выбрала очень плохой курс. На Посейдоне есть строения. Вы наверняка видели их – похожие на арки объекты, поднимающиеся из морей. Это колеса, если вы еще не догадались. Дакота хочет добраться до этих колес – узнать секреты, которые они скрывают. До сих пор у нее не было средств ни добраться до Посейдона, ни проникнуть сквозь его оборону или атмосферу. К сожалению, прибытие этого другого корабля точно входило в ее планы. Ее нужно остановить. Первое, что мы должны предпринять, – это установить связь – передать сигнал на этот корабль, если они все еще слушают.

– Разве вы этого еще не пробовали? – спросила Гома.

– Мои передатчики, возможно, не смогут дотянуться до всего "Занзибара", но ваши, вероятно, смогут. Используйте все, что у вас есть, от радио до нейтрино. Отправляйте азбуку Морзе с помощью своего двигателя – но дозвонитесь до них. Скажите им, что Дакоте абсолютно нельзя доверять, и что какую бы помощь или взаимность, по их мнению, они от нее ни ожидали, это будет серьезным ударом в спину. Ты можешь это сделать, капитан Васин?

– Я посмотрю, что сможет сделать Назим. Но если они не были готовы выслушать вас...

– Может быть, они и не смогли, а может быть, они уже мертвы, но ты все равно можешь попытаться. И вы захотите связаться не только с экипажем корабля, но и с остальными танторами. Мои мосты сожжены, но вы видели, как Садалмелик и другие почитают имя Ндеге. Это касается и других танторов на "Занзибаре". Они все равно дважды подумают, прежде чем пренебречь советом Экинья. До тех пор, пока это не буду я, конечно.

– Расскажите нам об этих людях, – попросила Васин. – Сотни и тысячи, как вы сказали, пережили перевод. Конечно же, они не все умерли?

– Сначала не все. После перевода наступили трудные времена. Вы заметили, сколько места в моем лагере мне нужно выделить, чтобы обеспечить всего шесть танторов? Проблемы на "Занзибаре" были гораздо острее, и это никак не могло сохранить жизнь всем – и людям, и танторам. Но был выход – решение. Большинство выживших людей согласились вернуться в спячку, чтобы сберечь основные ресурсы.

– К тому моменту танторы уже были независимы? – спросил Гома.

– Не совсем. Там было достаточно возможностей, чтобы сохранить жизнь горстке людей, скелету персонала, который направлял танторов и помогал им переделывать их мир.

– Тогда мы поговорим с ними, – сказала Гома.

– Ты не можешь. Дакота приказала убить их всех. В течение тысячелетий на наших руках была кровь слонов. Теперь этот долг погашен.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Кану нечего было сказать в лицо слонам. Ничто в его долгой и странной жизни, никакой опыт или урок не подготовили его к этому моменту. У него был миллион вопросов к слонам, но он понятия не имел, с чего начать. Все, что он мог сделать, – это стоять неподвижно, захваченный парализующим восторгом момента.

– Кто вы такие?

Первой заговорила Нисса, ее голос прогремел через громкоговоритель ее костюма. Ответ слона, когда он вернулся, тоже был на суахили. Это было не просто эхо ее слов, потому что интонация была совершенно другой, вопросительной и с оттенком превосходства.

– А вы кто такая?

– Я Нисса Мбайе, – ответила она с собранностью, которая произвела впечатление на Кану, как будто она с самого начала ожидала встретиться и поговорить со слонами. – Наш корабль был поврежден, нам нужно было место для его ремонта, и мы не ожидали найти кого-либо живого внутри этой станции.

– Станции?

Вокальные звуки исходили от ведущего слона, но они не издавались его ртом, или, по крайней мере, не напрямую. Слон был самым высоким из трех, его кожа была окрашена в темно-янтарный цвет с розоватыми крапинками вокруг глаз и рта. От него исходило впечатление мощной мускулатуры, ощущение огромной силы, едва сдерживаемой.

Звуки, насколько мог судить Кану, исходили из толстой угловатой пластины, которую слон носил на передней части морды, закрепленной между глазами и над верхней частью хобота. Голос был громким и очень глубоким. На нижнем конце его частотного диапазона Кану был уверен, что он будет глубже, чем любое возможное человеческое высказывание, и, конечно, намного громче.

– Мы думали, это станция, база, – сказал Кану, наконец обретя дар речи. – Мы ожидали увидеть людей – таких же людей, как и мы сами. Мы вас не ждали.

– Снимите свои шлемы. Мы увидим ваши лица.

Нисса взглянула на Кану через боковое стекло своего визора, затем они вдвоем сверились с показаниями на своих запястьях.

– Здесь достаточно безопасно, – прошептал Кану. – Если кислорода хватит, чтобы поддерживать в них жизнь, с нами все будет в порядке.

– Мне это не нравится, – сказала Нисса.

– Я тоже, но когда я в Риме...

Они сняли шлемы, затем сунули их под мышки. Кану вдохнул воздух. В нем чувствовалась затхлость, но он вдыхал и похуже.

– Назови свое имя.

– Кану, – сказал он ровным голосом, надеясь, что это прозвучало так же буднично, как у Ниссы. – Меня зовут Кану Экинья.

– Экинья?

– Да.

Он разговаривал со слоном, и слон отвечал ему. Странность этой ситуации была почти невыносимой. Это было похоже на сон, и все же у него было четкое представление о событиях, которые привели к этому, о цепочке случайностей, каждая из которых казалась логичной и неизбежной по отдельности. Было вполне вероятно, что это происходило на самом деле. Поразительно, абсурдно, чудесно, но не выходит за рамки возможного.

– Для нас вы выглядите одинаково. Вы братья?

Он взглянул на Ниссу, пытаясь представить себе точку зрения, с которой они были бы неразличимы. Теперь они оба были почти безволосы, но, по мнению Кану, на этом сходство заканчивалось.

– Нет, мы не братья. Я мужчина, Нисса – женщина. Мы не родственники.

– Вы тот самый Кану Экинья?

– Да.

– А вы и есть та женщина, Нисса Мбайе?

– Да, – ответила она.

– Вы знаете название этого места, Кану Экинья и Нисса Мбайе?

– Планета – Паладин, – сказал Кану. – Во всяком случае, мы так это называем. Мы нашли этот осколок скалы, вращающийся вокруг него, и надеялись, что он поможет нам починить наш корабль. Это все, что мы знаем.

– Значит, вы не знаете названия этого места.

– А ты знаешь? – спросила Нисса.

– Да.

– Как ты это называешь? – спросила она.

– Зан-зи-бар, – произнес слон, и каждый слог звучал отчетливо и гулко сам по себе.

Нисса посмотрела на него. Кану пожал плечами в воротнике своего костюма. Искушение состояло в том, чтобы сразу же отмахнуться от этого названия. Любой человек с образованием, любой, кто хоть немного интересуется историей, знал, что случилось с голокораблем. Но вот появился говорящий слон, утверждающий обратное.

Ему казалось только справедливым и разумным, что он должен выслушать то, что скажет по этому поводу слон.

– Мы думали, что "Занзибар" разрушен, – сказал он.

– Нет.

– Но люди видели, как это произошло, – настаивал Кану. – Это было ужасное событие, одно из худших в новейшей истории.

– Ты был там?

– Нет... Мы прилетели с Земли, а не с Крусибла. Никто из нас никогда там не был.

Слон смотрел на него, иногда прямо, иногда наклоняя свою огромную голову, предпочитая один глаз другому. Глаза были бледно-янтарного цвета под покровом темных ресниц.

– Но вы знаете о "Занзибаре".

– Все знают, – сказал Кану. – Случилось нечто ужасное – несчастный случай с Мандалой на Крусибле.

– Расскажи об этом несчастном случае.

– "Занзибар" пролетал над головой, и произошел выброс энергии, разряд – мощный взрыв. Сотни тысяч людей были убиты – я не уверен в точном числе. Голокорабль был превращен в руины, и обломки образовали кольцевую систему, которая до сих пор вращается вокруг Крусибла. Ты хочешь сказать, что все было не так?

– Несчастный случай произошел. Но "Занзибар" пришел сюда. Мы были на нем. Мы выжили. С тех пор мы здесь и живем.

– У тебя есть имя? – спросил Кану.

– У меня есть два имени. Настоящее имя и сокращенное. Ты не можешь услышать мое истинное имя. Оно не войдет в ваше знание.

– Какое твое короткое имя? – спросила Нисса.

– Я – Мемфис. Я говорю от имени этих Восставших. Ты будешь говорить с ними через меня.

– Имя, связанное с семьей, – прошептал он Ниссе. – Это доказывает связь со слонами, которые прилетели в Крусибл.

Их вывели из камеры в коридор, достаточно высокий для слонов и достаточно широкий, чтобы два слона могли идти рядом, оставляя свободное пространство. Мемфис шел впереди Кану и Ниссы, два других слона чуть поменьше замыкали шествие. Кану было неприятно осознавать их неуклюжее присутствие у себя за спиной, легкость, с которой он мог бы быть ранен или даже убит, если бы споткнулся у них под ногами. Массивные задние конечности Мемфиса вырисовывались впереди, мускулистые и мешковатые одновременно, как будто кожа была на размер больше мяса и костей под ней. Крошечный хвостик слона раскачивался при каждом шаге, словно задавая ритм. Однажды, без всякой паузы в своем продвижении, Мемфис выпустил полный мешок дымящегося навоза, заставив людей обходить его стороной.

– Это развитие событий, – сказал Свифт.

– Это, по-твоему, преуменьшение? – ответил Кану, говоря вполголоса.

– Это мое представление о замешательстве. Как это может быть "Занзибаром", если в записях говорится, что он был разрушен?

– Это трудно согласовать с тем, что мы знаем. Но опять же, зачем им выдумывать что-то настолько неправдоподобное?

– Они должны объяснить, как это сюда попало, – сказала Нисса, говоря по тому же субвокальному каналу. – Может, я и не специалист по истории Экинья, но знаю, сколько времени потребовалось голокораблям, чтобы доползти до Крусибла. Сюда от Земли еще дальше.

– Значит, он добрался сюда быстрее, – сказал Кану.

– Это даже не весь "Занзибар", – ответила Нисса. – Мы бы сразу распознали голокорабль. Где все остальное?

– Ты слышала слона. Большая часть его уцелела, но не все.

– Кстати, о слонах – что, черт возьми, происходит? Что ты подразумеваешь под "семейными связями"?

– Ты хочешь сказать, что он никогда тебе не говорил? – сказал Свифт.

– В моей семье есть история общения со слонами, – сказал Кану, чувствуя себя человеком, призванным защищать себя. – Это уходит корнями в далекое прошлое – к академическим исследованиям в Африке, а также генетическим экспериментам на Луне и в других местах, формирующим дочерний вид слонов, обладающий устойчивостью к выживанию в космосе.

– И это результат? – спросила Нисса.

– Не знаю! Некоторые слоны путешествовали на борту голокораблей, и всегда ходили слухи о появлении породы с повышенным интеллектом. Очевидно, это больше, чем слухи. Но те слоны не пользовались механизмами и не говорили на суахили. Это что-то другое – еще один вид.

– Их имя тебе о чем-нибудь говорит? – спросила Нисса.

– Восставшие? Нет. Не думаю, что я слышал это раньше. Восставший из чего? От чьей руки?

Должно быть, Кану замедлил шаг, потому что почувствовал легкий толчок сзади, толчок в спину своего рюкзака. – Куда ты нас ведешь, Мемфис?

– Повидаться с Дакотой.

* * *

Коридор тянулся все дальше и дальше, следуя почти незаметно поднимающемуся изгибу. Кану решил, что он, должно быть, прорезает скалистую оболочку самого «Занзибара», очерчивая своей кривизной грубые очертания бывшего голокорабля.

Очевидно, коридор не всегда был таким широким, как в его нынешнем состоянии. Кое-где он мог различить, где он был взорван или расширен раскопками из-за какой-то более узкой конфигурации, и некоторые переделки были сделаны далеко не аккуратно. Части коридора были облицованы; другие участки представляли собой голый камень, грубо снабженный подсветкой. Через определенные промежутки времени от него ответвлялись различные коридоры и проходы, уводящие в таинственные места назначения. Некоторые из них были достаточно велики, чтобы в них мог поместиться слон, но не все. Молодой слон, возможно, еще смог бы спуститься по ним, но не один из этих неповоротливых взрослых в сбруе. Либо вокруг все еще были люди, либо в этом месте были части, недоступные слонам.

Значит, он был построен не для них, а приспособлен – возможно, в спешке и несовершенно. У них был язык и очевидная способность управлять дверями и, возможно, использовать инструменты, но он задавался вопросом, насколько они способны изменять окружающую их среду в целом. Внесли ли они эти временные изменения или получили помощь? Более уместно: были ли они теперь единственными пользователями?

– Смотри, – прошептала Нисса.

Он проследил за ее взглядом и увидел на манжете сообщение об ошибке, которое означало, что ее костюм больше не связывался с "Наступлением ночи". Кану проверил свой собственный костюм. Это была та же самая история. Он попробовал расширить поиск, надеясь установить контакт с "Ледоколом", но оба корабля молчали.

– Мы зашли слишком далеко в скалу, – сказал Свифт. – Промежуточный материал блокирует и без того слабый сигнал. Боюсь, тут уже ничего нельзя сделать.

Вскоре они достигли разветвляющегося коридора, который круто поднимался вверх через несколько поворотов, пока, наконец, они не оказались в гораздо большем замкнутом пространстве, чем все, что они видели до сих пор. Они находились у его подножия, со сводчатым потолком, возвышающимся на несколько сотен метров над головой, его каменистая нижняя сторона была усеяна сотнями ярких голубых огоньков. Камера была большой, но – напомнил себе Кану – все еще маленькой по сравнению с первоначальным размером голокорабля. В камере его ожидало впечатляющее транспортное средство, почти такое же большое, как все, что он видел на Земле. Оно состояло из платформы, по бокам которой стояли три пары огромных надувных колес, с крутым пандусом, ведущим на платформу.

Слоны и их гости поднялись на платформу. На ее борту не было ни сидений, ни других удобств, только защитные ограждения по внешним краям. Мемфис подошел к пульту управления в передней части и начал трогать предметы своим хоботом. Транспортное средство ожило, издав не более чем грохот шин по шероховатому полу камеры. Впереди, за постаментом управления, Кану увидел нечто похожее на обычную кабину пилота, закрытую герметичным колпаком.

– Это вы сделали? – спросил он, держась одной рукой за ближайшие перила, а другой все еще придерживая шлем. Он уже много минут дышал воздухом "Занзибара" без видимого вредного воздействия.

– Нет, у нас ничего не получилось.

– Тогда кто это сделал?

– Это было сделано для Крусибла. Теперь это у нас.

Постамент был приварен к палубе, и по всей его длине в грубой форме тянулись провода и кабели.

– Вы его адаптировали? – спросила Нисса.

– Нет.

– Тогда кто это сделал?

– Друзья. Ты скоро их увидишь, как только увидишь Дакоту.

Теперь они выкатывались из камеры, набрав приличную скорость – гораздо быстрее, чем бегущий в паническом бегстве слон. Они снова двигались по коридору, но на этот раз его ход был гораздо более беспорядочным, чем раньше, что наводило на мысль о том, что он был проложен заново, а не переделан из более раннего элемента "Занзибара". Он извивался и поворачивал, поднимался и опускался. Машина катилась дальше, Мемфис держал самый кончик своего хобота в контакте с рулевым управлением. Он произвел еще больше навоза, и один из других слонов использовал что-то вроде метлы, чтобы смести его в бункер сбоку транспортного средства, оставив только жирное пятно. В конце концов, они должны собирать свои отходы, куда бы они ни падали, – подумал Кану, – иначе мир был бы полон навоза.

– Несомненно, это транспортное средство предназначалось для колонии, – сказал он, обращаясь к Ниссе, понизив голос, но еще не переходя на субвокализацию. – Изготовлено здесь, я полагаю. Они бы сохранили большинство фабрик и изготовителей на орбите, отправляя готовую продукцию вниз, в Крусибл. Это так и не добралось, а теперь его переделали, чтобы ездить на нем. Но какими бы умными они ни стали, я не думаю, что это в пределах их возможностей. Должно быть, кто-то помог.

– Были ли люди на этой штуке, когда произошел несчастный случай?

– Сотни тысяч. Большинство считалось погибшими, уничтоженными в одно мгновение. Но если слоны выжили, то, полагаю, и некоторые люди тоже должны были выжить.

– Странно, что их не было на приветственной встрече, не так ли?

– Мемфис, – сказал Кану, – кто эти друзья, о которых ты упоминаешь? Есть среди них Юнис?

Огромная голова повернулась, чтобы посмотреть на него. – Нет.

Кану спросил: – Ты знаешь, что с ней случилось?

– Почему ты говоришь о Юнис?

– Значит, вы о ней слышали.

Мемфис хлопнул ушами – жест, который Кану не мог не истолковать как проявление раздражения. Он все еще был за рулем, но теперь его внимание было приковано к ним, а не к дороге впереди. Машина все еще катилась вперед. – Юнис мы не понравились. Юнис ушла.

– Что значит "ушла"?

– Мертва.

Вскоре они оказались в значительно большем пространстве – как предположил Кану, это, должно быть, была одна из первоначальных герметичных пещер голокорабля. Она достигала километров в поперечнике во всех измерениях – головокружительно после тесноты космического корабля, воздушных шлюзов и коридоров. Он забыл, сколько камер было в голокораблях, но был уверен, что их было больше дюжины. Тем не менее, одной этой камеры было бы достаточно для десятков тысяч выживших, если бы они были готовы мириться с некоторой теснотой.

Но людей нигде не было видно.

Там были слоны, или Восставшие, если это было то название, которое они теперь предпочитали. Они стояли группами или двигались поодиночке и по двое – слоны, как большие, так и маленькие, хотя Кану не был экспертом в таких вопросах. Все, кроме самых маленьких, носили снаряжение, похожее на то, что было сейчас у троих, с учетом различий в деталях. Они стояли на открытых площадках между зданиями или прогуливались по широким пыльным дорожкам, соединяющим одни и те же строения. Здесь было много зданий, ни одно из них не превышало нескольких этажей в высоту, и все они явно были спроектированы для проживания людей. В некоторых из них по бокам были прорезаны увеличенные двери и окна, но другие оставались такими, какими они, должно быть, были построены. Здания располагались на открытых лугах, небольших озерах и лесах и вокруг них. Пол зала постепенно изгибался вверх, более отдаленные здания, построенные на возвышающейся местности, казалось, наклонялись внутрь, как будто их фундаменты просели. Но помещение занимало не более небольшой части окружности "Занзибара", земля с обеих сторон в конце концов избавилась от растительности и приобрела отвесную, похожую на утес крутизну, прежде чем снова изогнуться, образуя потолок. Соты голубых панелей покрывали потолок, сияя яркостью неба. Изображение пчелиных сот прерывалось темными участками там, где многие отдельные панели откололись или перестали работать. Но общий эффект все равно был достаточным, чтобы создать впечатление приглушенного света пасмурного дня.

Машина замедлила ход, когда Мемфис повел их по грунтовой дороге, проходившей между двумя зданиями. Слоны повернулись, чтобы рассмотреть их, подняв хоботы в своеобразном приветствии. Слоны разговаривали друг с другом или выражали какую-то общую эмоциональную реакцию.

– Надеюсь, это означает, что они рады нас видеть, – сказала Нисса.

– Я не могу сказать.

Они остановились у одного из самых больших зданий – оно имело неприветливый, муниципальный вид, с фасадом из серых колонн, похожим на полный рот зубов. Трап опустился, и Ниссе и Кану предложили сойти на землю.

– Следуйте за мной, – сказал Мемфис. – Дакота примет вас.

Они вошли в муниципальное здание через открытый дверной проем в два раза выше слона. За входом находился не менее впечатляющий вестибюль, по меньшей мере сто метров в ширину и, возможно, в три раза больше в длину. Несмотря на все свои размеры, это было мрачное место. Лучи света проникали сквозь окна в потолке и верхних частях стен, но все, что они делали, – это загоняли темноту в углы. Сапоги Кану и Ниссы застучали по мраморному полу. Их сопровождал только Мемфис. Кану предположил, что слоны были достаточно мудры, чтобы понимать, что их гости не попытаются сбежать сейчас, когда они были так далеко от места своего входа.

В середине пола было что-то вроде пандуса, ведущего вниз, на более низкие уровни, но Мемфис повел их в обход и остановил в дальнем конце зала. Рядом с дверями на каменном постаменте стоял вертикальный стеклянный прямоугольник, а рядом с ним – огромный металлический посох. Мемфис обхватил посох хоботом, без особых усилий поднял его с земли и ударил тупым концом об пол.

Звук – глухой, атональный донг – эхом разнесся по пустому помещению. Теперь Кану заметил, что место, где Мемфис стукнул в пол, было покрыто паутиной мириад трещин, как будто этот церемониал призыва проводился много раз до этого.

Прошло мгновение. Затем в стене камеры распахнулась пара больших дверей.

– Мы нашли двух человек, – сказал Мемфис, обращаясь к форме, ожидавшей в освещенном красным пространстве за дверью.

– Только эти двое?

– Да. Мужчина Кану Экинья и женщина Нисса Мбайе.

– Где находится их корабль?

– Он у нас.

– Ты, конечно, имеешь в виду корабль поменьше.

– Да.

– Тогда где же корабль побольше?

– Все по-прежнему там, где было. Мы привезли их сюда прямо из шлюза.

– Они уже видели своих Друзей?

– Нет.

– Но они это сделают. Приведи их ко мне, Мемфис. Дай мне посмотреть, что это такое. Дай-ка я посмотрю, что нам принесли время и прилив.

Голос был таким же глубоким, как у Мемфиса, но интонации были узнаваемо отчетливыми – старше, медленнее в произношении, но в то же время передавали хитрость и расчетливость, которых Кану не почувствовал в первом животном. Если для него было неожиданностью оказаться в присутствии говорящего слона, то теперь у него впервые возникло тревожное ощущение, что этот интеллект превосходит первый и, возможно, даже его собственный.

Ему было интересно, что чувствовал Свифт.

– Я роюсь в твоей памяти, Кану. Жил-был слон по имени Дакота, который, возможно, был продуктом генетического улучшения когнитивных способностей. Но совершенно невозможно, чтобы эта конкретная Дакота все еще была жива по прошествии стольких лет.

Кану мог бы поклясться, что почувствовал, как Свифт роется в его воспоминаниях, перемещаясь из одной части черепа в другую, словно медленно перемещающийся зуд.

– Это мы еще посмотрим. Что случилось с Дакотой?

– Дакота была одним из трех послов к Хранителям – трех разумных существ, покинувших Крусибл вскоре после заселения. Первой была Чику Грин, второй Юнис...

– А третья – слон. Я должен чувствовать себя так, как будто получаю ответы на вопросы, Свифт – почему я этого не ощущаю?

– Возможно, это не совсем те ответы, на которые ты надеялся.

Мемфис пригласил их в освещенное красным светом пространство за дверями, а затем отступил – его собственная голова была опущена, приняв позу, которую Кану не мог не истолковать как покорность.

Он думал о властных структурах слонов, об исключительной важности матриарха. Независимо от того, сколько интеллекта было привито слоновьему разуму, твердые, крепкие кости этих древних иерархий все равно будут пробиваться наружу.

Но может ли это действительно быть та же самая Дакота, спустя столько лет?

Двери за ними закрылись. Комната была библиотекой или ее частью. Его стены, уставленные полками, были высотой в два этажа, а верхний уровень опоясывал узкий деревянный балкон. Полки были заняты сотнями, возможно, даже тысячами тяжелых настоящих книг. Их переплеты были в основном черными, иногда темно-красного цвета или столь же мрачного синего или зеленого. Их названия были напечатаны на металлизированном листе, тисненом на коже корешков.

На уровне пола располагались учебные столы со слегка наклонными столешницами. Множество книг валялось на столах в разной степени упорядоченности, некоторые лежали беспорядочными стопками, другие были раскрыты. Повсюду были разбросаны лампы для чтения с колпаками, часть которых отбрасывала приглушенный красный свет. Эти и столь же приглушенные светильники, установленные между полками, были единственными источниками освещения в комнате. У Кану сложилось впечатление, что книги, должно быть, слишком хрупкие, чтобы подвергаться воздействию чего-то более яркого.

В центре комнаты, обрамленный двумя длинными рядами столов для чтения, стоял слон. Он стоял на коленях, отвернувшись от них, его огромная голова была опущена, лоб почти касался поверхности стола для чтения. Перед слоном было скопление книг, сложенных в беспорядочные стопки. Одна из них была открыта перед ним, и в своем хоботе, аккуратно сжатом на самом конце, слон держал круглое увеличительное стекло.

Слон положил стекло на стол. Все еще стоя к ним спиной, он взял одну из книг, поднялся с колен – изящно умудрившись не опрокинуть столики для чтения – и подошел к одной из полок. Перенеся весь свой вес на задние лапы, слон воспользовался хоботом, чтобы вернуть книгу на свободное место на верхней полке. Затем он опустил еще одну, чуть правее той, которую читал.

– Извините, я отойду на минутку.

Слон положил новую книгу на столик для чтения, затем воспользовался кончиком хобота, чтобы пролистать плотно напечатанные страницы. Наконец он добрался до отрывка ближе к середине, который принялся внимательно изучать с помощью увеличительного стекла.

Кану и Нисса молча наблюдали за происходящим. У Кану было такое чувство, что он попал в какую-то сюрреалистическую фантазию своего детства.

– Ученость – одна из самых безобидных привычек старости. Иногда я теряюсь среди этих книг на несколько дней, переходя от одной темы исследования к другой. Мои потребности скромны, и я, к сожалению, в некотором роде медленно читаю. И к тому же непростительно плохая хозяйка: вы должны простить меня. – Слон положил стекло на стол и медленно повернулся к ним лицом. – Я Дакота, как вас, несомненно, предупредили. Вы должны извинить Мемфиса за его неуклюжесть в обращении с суахили – это не его сильная сторона, – но во всем остальном на него можно полностью положиться. Я бы скучала по нему, как по навозу моей матери, если бы он покинул нас. Мемфис упомянул ваши имена, но, признаюсь, мне нужно их повторить. Вы не возражаете?

– Я Кану Экинья, – осторожно ответил он. – Это Нисса Мбайе.

– Экинья, – сказал слон, растягивая слоги. – Да, думаю, что именно это сказал Мемфис. Я была бы удивлена, если бы это было совпадением.

– Думаю, это не большее совпадение, чем то, что вас зовут Дакота, – сказал он. – Вы действительно тот слон, который ушел с Хранителями?

– Я посвящу вас в тайну. Слон – это термин, который лучше всего приберегать для разговоров между людьми. Если вы настаиваете на том имени, что люди дали нам, то мы – танторы. Возможно, вы знаете о нас. Но даже у тантора есть ассоциации с сомнительным прошлым, которое мы бы гораздо скорее оставили позади.