355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алан Дин Фостер » Цикл Молокин 1-3 (ЛП) » Текст книги (страница 32)
Цикл Молокин 1-3 (ЛП)
  • Текст добавлен: 27 сентября 2017, 17:01

Текст книги "Цикл Молокин 1-3 (ЛП)"


Автор книги: Алан Дин Фостер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 54 страниц)

– Еще одна серьезная причина для создания конфедерации, – вернул их от рассуждений о прошлом и будущем к настоящему Септембер. – Если эту информацию довести до сведения чиновников Содружества в нужных отделах, это может стать началом таких больших и важных перемен, что… я даже не могу выразить словами, что будет это означать для твоего народа, Гуннар.

– Пожалуй, можно более-менее связно описать это так: когда в следующий раз ваш мир согреется и у вас разовьется приятная цветущая цивилизация, ваш народ может жить и развиваться в свое удовольствие, а когда потом снова похолодает, технологические достижения Содружества помогут вам справиться с этим. Конечно, если полагать, что Содружество устоит. Я не могу предсказать судьбу никакого правительства. Они обладают удивительной способностью к самоуничтожению. И вы впервые сможете развить настоящее всепланетное общество, достичь преемственности развития. И история вашего мира не будет пропадать и начинаться каждый раз сначала. Но все это никому не принесет пользы, если мы не сможем довести эти сведения, это знание до руководителей Содружества и показать им, что здешний мир молит принять его, молит о честном признании его существования.

16

Прошло несколько дней, и они нашли здание Ассамблеи. Внушительный зал с куполом был похоронен под огромным оползнем. Почва в этом месте была такой неустойчивой, что Этану и остальным не очень хотелось туда входить, несмотря на то, что сохранившийся потолок выглядел довольно прочным. Однако удержать Вильямса и Ээр-Меезаха было невозможно. За ними охотно последовали остальные и оказались в самом большом замкнутом пространстве на Тран-ки-ки. Построенный из камня и металла, так основательно, что он выдерживал суммарный вес камней, земли и стоящих на нем сооружений, этот купол был весь покрыт вырезанными надписями и мозаичными изображениями, которые подтверждали большинство предположений Вильямса.

– Мой друг, вы оказались не совсем правы, – Ээр-Меезах погладил узловатым пальцем настенный рельеф. – Желтоватая трава не вытесняет пика-педана, но является скорее ее разновидностью на жаркий период, так же, как жители Золотой Сайи являются разновидностями транов жаркого периода.

Вильямс, который внимательно обследовал рельефы, согласно кивнул ему:

– Возможно, питательные вещества накапливаются в пика-пиве и с их прорастанием вглубь равнины помогают оживлять спящие травы степей.

– А что это такое? – старый маг показал на множество мелких резных изображений, каждое из которых было совершенно непохоже на другие. На камне еще были заметны следы древней краски.

– Разве вы не помните их? Такие же были в Золотой Сайе, – Эльфа обернулась к Этану. – Как ты их тогда назвал?

– Цветы, – он подошел поближе, обходя куски скал и обломки строительных камней, которыми был усыпан весь пол. – Значит пика-педан сначала цветет, и лишь потом уступает свое место травам. Миликен, может быть, на Тран-ки-ки каждое живое существо, плавающее, летающее или ползающее, имеет две разновидности: для холодного и для жаркого периодов. Вот это существо там, на стене, разве это не ставанцер?

– Нет, – возразил стоящий рядом Гуннар. – Эти странные штуки у него спереди…

– Жабры! – воскликнул Этан. – Ставанцер действительно напоминает выброшенного на берег кита. Скрытые в нем жабры не проявляют себя, пока океаны не становятся водой.

– Я уверен, – добавил Вильямс, – что это животное может быть амфибией столько времени, сколько надо, чтобы полностью завершился переход к водному существованию.

– Мне очень хочется увидеть эти штуки, которые вы называете “жабры”, – Гуннар вытащил из-за пояса нож и рукояткой вперед подал его Вильямсу, – пойдите и убейте ставанцера, а я помогу вам изучить его внутренности! – Смех людей и транов раскатился по залу, перемешав и соединив звуки веселья.

Неделю спустя “Сландескри” был набит грузами необычными и разнообразными. Это были сотни килограммов резных изделий, хозяйственной утвари, фрагментов мозаики и стен. В общем, там было достаточное количество свидетельств непростой истории Тран-ки-ки, как социальных, так и климатологических, чтобы убедить упрямейших бюрократов и Совет Содружества.

Септембер и Этан в который раз обсуждали будущее транов и их историю, когда последние грузы были хорошо закреплены в межпалубном пространстве.

– Похоже, приятель, что все траны жили, как и сайя, на нескольких континентах, – сказал гигант, – они создавали новую цивилизацию, пока холод не сметал ее с лица земли и не заставлял их расселиться по островам, лишь бы выжить. Чем жестче климат, тем больше обычно требуется территории для жизнеобеспечения.

– Теперь, когда мы можем доказать, что они жили вместе и сотрудничали друг с другом, легче будет уговорить их сделать это снова. – И он подкрепил свои выводы самодовольным рывком.

Когда много дней спустя, вернувшись в жаркие влажные земли, они представили свои доказательства, жители Золотой Сайи приняли неопровержимые факты с типичной для них внешней сдержанностью. Но их речи показывали, насколько в действительности это их взволновало. Перед ними наконец-то появились доказательства правдивости большинства легенд, подкрепленные сведениями, о которых никто ранее не подозревал. Слушая легенды, Вильямс и Ээр-Меезах смогли заполнить пробелы в истории, о которых не в состоянии были рассказать камни и стены.

Их обратный путь резко отличался от трудного подъема по каньону. Надо было только поддерживать курс корабля в заданном направлении. С движущей силой тоже было все в порядке, потому что ветер с плато дул все время им в спину. Достигнув кромки льда, капитан остановил корабль, и Гуннар с небольшой группой моряков отправился в Молокин. Они должны были вернуться с лебедками, кранами и другими инструментами, необходимыми для снятия осей и колес и быстрой установки пяти массивных дюраллоевых полозьев.

Их прибытие в этот шумный город кораблестроителей вызвало большое удивление. Ни леди К’ферр, ни хранитель ворот Мирмиб – никто из тех, кто знал, куда отправился “Сландескри” не ожидали увидеть снова его экипаж. Они были уверены, что души мертвых, живущие в великой горной пустыне, заберут себе здоровье моряков, чтобы вселиться в них и снова бродить по свету.

Сэр Гуннар торопился, и его не очень внятные объяснения только добавляли сумятицу в мозгах, ничего толком не проясняя. В конце концов, он перестал даже пытаться разъяснять то, что и сам не очень-то понимал.

На следующий день он возвратился к стоящему на якоре кораблю в сопровождении большого отряда умелых работников с городских верфей. Ээр-Меезах сумел лучше объяснить им потрясающие открытия. Успокоенные старыми друзьями в своем новом будущем, мастера взялись за работу, переоборудуя корабль вновь для передвижения по льду.

– А как обстоят дела с пойолавомаарским флотом? – нерешительно прервал Этан руководителя молокинской группы рабочих.

Коренастый тран предоставил своим подчиненным окончательную установку дюраллоевого полоза.

– После вашего отъезда в землю золотых Сайя, сэр Этан, они оставались еще десять дней, а потом сами отбыли. С тех пор в Молокине останавливалось лишь несколько кораблей. Никто не сообщил о том, что видел их. Хотя двое упоминали, что видели много следов от полозьев, идущих в северо-восточном направлении.

– К Пойолавомаару, – уточнил Этан, который никак не мог убедить себя, что обезумевший Ракосса и Ре-Виджар из Арзудуна так легко отступились, несмотря на свидетельства как будто противного.

– Это так. И ин одно из вернувшихся судов не видело даже признаков их присутствия. Хотя два корабля еще продолжают искать их подальше, чтобы точно убедиться, что они оставили нас в покое. Полагаю, можно уверенно сказать, что, не найдя вас здесь, они отправились куда-то еще.

– Сомневаюсь, – Этан огляделся, чтобы посмотреть, кто еще с ним согласен. Тиильям Хох наблюдала за установкой кормового полоза, но ее мысли, однако, не были слишком поглощены тонкостями операции.

– Тонкс Ракосса, если он жив, меня не оставит в покое. Пока я на свободе, он ни о чем другом не будет думать.

– Может быть, они поспорили с Ре-Виджаром, – полушутливо предположил Этан, – и он проиграл?

– Надеюсь, что нет.

– Что? Но ведь ты говорила…

Она уставилась на него холодными кошачьими глазами, темными, как морская вода подо льдом.

– Если он будет убит неизвестно кем, далеко отсюда, если он погибнет до того, как мы с ним встретимся снова, я лишусь сладкой возможности убить его своей рукой, – она сказала это спокойно, как нечто очень простое, самое обыденное, что только и бывает в обычной жизни.

– Конечно, я должен был это сообразить…

Она продолжала, склонив голову набок, смотреть на него.

– Ты воображаешь, сэр Этан, что знаешь нас. Так ведь?

– Знаю вас? – Этан был рад, что на нем очки и маска, через которую нельзя было разобрать выражение его лица. – Тиильям, я живу среди вас уже больше года.

– Значит, ты, действительно, считаешь, что знаешь нас. Я поняла это по твоим жестам, по тому, как ты разговариваешь со своими спутниками из этой далекой страны Софолд. Но ты не понимаешь нас. Когда я заговорила об убийстве, это проявилось в том, как ты переменился, как стал выговаривать слова.

Ты… – она замолчала и слегка улыбнулась, – слишком цивилизован в том смысле, в котором, по-моему, вы употребляете это слово. Несмотря на все то, что ты пережил вместе с великолепным сэром Гуннаром и моей доброй подругой Эльфой, они не стали частью вас, а вы их. Они – часть меня и часть этого мира. Вам никогда не изменить этого. – В ее голосе звучали гордость и высокомерие.

– Может быть, и нет, – он понимал, что с этой взволнованной особой лучше не спорить. – Я ведь могу только попытаться помочь в меру моих сил друзьям, к которым так сильно привязался.

Тиильям проворчала что-то невразумительное и удалилась. Этан не мог понять, выразила ли она свое глубокое убеждение, или этот вызов и ее резкость были навязаны ей воспоминаниями о Ракоссе. Из-за него она могла чувствовать недовольство всеми, кто выглядел благополучным или проявил оптимизм. Или, возможно, просто был мужчиной.

Но все-таки он стал обдумывать ее слова, отвлекшись от бурных эмоций, сопровождавших их. Насколько глубоко знал он любого из транов? Он считал Эльфу, Гуннара и многих других своими друзьями, но должен был признать, что бывали случаи, когда он не знал, как разгадать их логику, а у них были такие же проблемы с ним. Может быть, они были обречены психологически существовать всегда, как друзья по переписке: можно общаться, но только на расстоянии, только будучи умственно чуждыми друг другу, разделенными безграничным морем непонимания? Так что, пожалуй, действительно он не знал их так хорошо, как ему казалось. А что касается того, что он никогда их не узнает, это, надо надеяться, было всего лишь поверхностным суждением той, которая привыкла к крайностям.

В одном, правда, он был уверен. Несмотря на все уверения Тиильям, контакт с Содружеством и членство в нем изменят транов и весь их мир. Это уже случалось с другими отставшими в развитии народами. Некоторые из них уже достигли положения, равного с людьми, вступили в Содружество с правом решающего голоса. Другие упорно к этому стремились. Настойчивость в сочетании с доброжелательным патронажем Содружества и Объединенной Церкви помогут любому не слишком развитому обществу приблизиться к открытой цивилизации с технологиями и путешествиями по Вселенной, с наименьшим риском и трудностями существования. А то, что сомнения в необходимости всего этого у него были, отрицать глупо. Но эти переживания исчезнут, как только они вернутся в “Медную обезьяну” и свои открытия, выводы и рекомендации передадут администрации. И сделать это гораздо важнее, чем ездить по планете, надеясь присоединить как можно больше новых государств к транской конфедерации. Он не сомневался, что они могут далеко обойти острова Пойолавомаара и мирно вернуться в Арзудун. Септембер полагал именно так, но твердой уверенности у них не было.

Этан вдруг понял, что упустил звено в логической цепочке. Что они смогут сделать, что они должны будут сделать, достигнув отдаленного аванпоста землян? Кому смогут они доложить? Он все еще не знал, чем собственно были связаны Джобиус Трелл и Колоннин Ре-Виджар? Была вероятность того, что Трелл взаимодействовал непосредственно с ландграфом Арзудуна. Септембер тоже так думал, но твердых доказательств у них не было. Не то, чтобы он был склонен отмахиваться от мнения гиганта. Септембер неоднократно намекал, что привык иметь дело с более высокими представителями власти, чем Этан, и что анализировать мотивы и действия управляющей элиты для него не ново.

Надо принять во внимание то, что Трелл был резидентом землян и полностью был в курсе всех аспектов деятельности аванпоста. На “Медной обезьяне” было несколько миротворцев-психологов, направленных туда больше для защиты туземцев от землян, чем наоборот. Сотрудничали ли они с Треллом или непосредственно с Ре-Виджаром? И что за личности, занимающиеся таможней, имеющие дела с начальником порта Ксенаксисом, не говоря уже о доступе к базе данных и передающим компьютерам? Кому из небольшого числа сотрудников аванпоста можно доверить столь важные открытия? Кто возьмется не только оформить всю информацию, возможно, против желания враждебно-настроенных чиновников, но и передать эти сведения неподкупным в Центре Содружества, где они мгновенно разойдутся так широко, что ни Трелл, ни кто другой не смогут их скрыть?

С этим вопросом он пришел к Септемберу. Гигант сидел на замерзшем берегу, его белые волосы сливались с общим фоном моря и суши. Он сидел, не двигаясь, просто глядел на припорошенные снегом выступы, идущие по стенам каньона. Видеть его погруженным в размышления, было необычно.

– Все еще на подходе. – Это присловье транов давно вошло в расширяющийся запас межпланетных поговорок.

– Ммм? А, привет, дружище (“Он какой-то странно тихий”, – подумал Этан, когда Септембер снова уставился на лед). – Уже нет.

– О чем тогда вы думаете?

– О моем брате. По крайней мере о человеке, который когда-то был моим братом.

– Вы сказали: “Однажды у меня был брат”. Я не понял, что вы имели в виду, говоря “однажды”.

Губы Септембера дрогнули в улыбке. Он наблюдал за играми мохнатых существ размером с жука. Они исполняли что-то вроде балета на льду, изящно скользя там, где берег переходил в замерзшую реку.

– Полагаю, что формально мы все еще остаемся братьями. Раз уж имели одних родителей, полагаю, от этого никуда не деться. Но не видел его уже лет двадцать или двадцать пять. Я с тек пор сильно вырос. Иногда думаю, а вырос ли он, и сомневаюсь.

– Если вы не виделись с ним, откуда же вам знать, вырос он, как вы говорите, или нет.

– Не понимаете, Этан. Соубилл родился негодником. – Шли долгие минуты молчания. Септембер поднял глаза от жуков к мчащимся наверху облакам. – Слишком рано ввязался в гнилое дело. И это было началом дальнейшего.

– В какое дело?

Септембер почти никогда не говорил о себе, а если говорил, то шуточки. Застать его в таком разговорчивом настроении, да еще когда он вспоминал прошлое, было настолько необычно, что Этан забыл, зачем он его разыскивал.

– Он слишком глубоко нырнул в пучину, короче говоря, он научился быть эмоманом.

Этан знал о существовании мужчин, женщин и транссексуалов, которые предавали эмоции. Их деятельность была вне закона, но то, что они продавали, лучше было бы оставлять в самой далекой и темной палате психушки. Закон Содружества, гарантирующий свободу личности, защищал их от репрессий, хотя не мог предотвратить убийства то одного, то другого из них, – тех, которые становились слишком смелыми или долго оставались на одном месте. Побочные социальные эффекты их профессии были так опасны, что лишь немногие посвящали этому всю свою жизнь. Эмоманы, мужчины или женщины, редко становились богатыми. Однако в этой профессии были свои достоинства, из-за которых некоторые продолжали ей заниматься. Это и послужило причиной поговорки, что самый подходящий объект для торговли – сам эмоман.

– Была там одна девушка, – продолжал Септембер, быстро выговаривая слова, как будто стараясь от них избавиться. – Всегда ведь бывает девушка, – он рассмеялся горьким и неприятным смехом. – Я ею интересовался, даже слишком. Я был тогда очень молод. Соубилл тоже интересовался ей, но как клиенткой, и вообще. Мы спорили, ругались, дрались. Я думал… в общем Соубилл продал ей нечто такое, что не должен был предавать. Она этого хотела. У нас свободная галактика. Но он не должен был этою делать. Она была… сильно закомплексована, да, пожалуй, что лучше всего так выразиться. То, что продал ей Соубилл, сделало ее раскрепощенной. Во всяком случае она перебрала дозу. Она… – лицо его ужасно исказилось, – она стала чем-то… меньше, чем человек – полумертвец. Добровольно опустилась так низко, ниже всякого порока, она… – Он замолчал не в силах продолжать дальше.

Этан не знал, можно ли ему осмелиться сказать хоть слово. В конце концов мягко, как мог, он проговорил:

– Может быть, ее можно теперь разыскать? Она могла измениться, вырваться из того, что ее захватило, и вы, Сква…

– Дружище, я же сказал, она перебрала дозу. Она не стала следовать инструкция. Это часто случается с теми, кто пользуется товарами эмоманов – в его голосе звучала безграничная печаль. – Когда Соубилл, наконец, перестал снабжать ее, она стала домогаться других, кто бы дал ей это. Я не могу найти ее, приятель, потому что теперь ее уже нет. Во всяком случае для меня и всего мира. Она была как бы пожрана изнутри. Не болезнью. Тело как раз осталось в порядке. Потом сгорело, конечно. Но к тому времени, разум ее уже давно угас… – Он снова уставился на лед. – Я надеюсь, Этан, что она умерла. Я оказал бы ей благодеяние, если бы убил ее сам. Я не смог, но, как я тебе говорю, я тогда был очень молод. А все, что сделал Соубилл, было вполне законно. Он всегда тщательно следил, чтобы не переступить закон. И до сих пор, наверное, следит, чем бы ни занимался.

– Но разве не могли вы остановить его, все равно законно или незаконно? Этот человек был вашим братом. Разве не видел он, что делает с этой девушкой?

– Дружище, у эмоманов свои законы и своя мораль. По его мнению, он ей ничего плохого не сделал. Она сама себе это сделала. Законы Содружества на его стороне. Не доказано, что к наркотикам эмоманов привыкают, как к тем, которыми колются. Они очень блюдут закон. Но не мораль.

– Как это блюсти закон, но не мораль? – удивился Этан.

Септембер рассмеялся и с жалостью посмотрел на своего молодого друга.

– Парнишка, вы, видно, не многого знаете о правительстве. Так ведь? И о законах.

– Правительство… Вы мне напомнили вот о чем… – Этан поторопился сменить тему. Он так глубоко заглянул в чужую душу, что пожалел об этом. – Каким образом мы познакомим с нашими открытиями руководителей Содружества, чтобы нам не помешали в Арзудуне?

– А, наконец-то ты стал, как и я, подозревать Трелла?

– Почти так.

– Неплохо. Никогда не доверяй чиновнику, который все время улыбается.

– Он знает все, что происходит в “Медной обезьяне”? Нам нужен кто-то, обладающий закрытым каналом межпланетной связи.

– Такого нет, – проворчал Септембер. Казалось, эта проблема его целиком заняла, и он забыл о недавнем мрачном разговоре. – Подожди-ка. – Он поднялся и навис над Этаном. – Должна тут быть одна контора, которая может рассылать закрытые сообщения.

– Не заставляйте меня гадать, Сква. Трелл – комиссар и все может…

– Подумайте секунду, приятель. “Медная обезьяна” ведь достаточно большая станция, и ей полагается священник.

Поскольку Этан посещал церковь лишь изредка и был гораздо менее религиозным, чем другие, ему не пришло в голову вспомнить о местном представителе Объединенной Церкви. А ведь верно, никто, и меньше всех такой относительно мелкий чиновник, как Трелл, не осмелится вскрыть запечатанные церковные сообщения.

– Теперь, когда мы одолели это маленькое препятствие, давайте вернемся и посмотрим, не можем ли мы чем-то помочь в ремонте нашего корабля, а, дружище?

Они сошли с берега и направились к ледоходу. Там устанавливали на корме пятый, и последний, дюраллоевый каток. Этан глянул исподтишка на своего спутника. Выражение несокрушимой уверенности снова вернулось к нему, лишь в слегка помятом виде. Сква Септембер оказался таким же уязвимым, как любой другой. Мощь его фигуры просто помогала ему казаться недоступным для страстей.

Свойственная молокинцам нелюбовь к официальности выразилась в том, что возвращение “Сландескри” не сопровождалось шумными демонстрациями. Горожане занимались повседневными делами, а работники верфи, помогавшие заменять колеса на полозья-катки, вернулись к себе на работу. Единственной данью торжественности было присутствие в доках хранителя Ворот.

– Леди К’ферр Шри-Вем, правительница Молокина, снова приветствует вас в нашем городе, друзья. Наше дыхание – ваше тепло. Сегодня состоится пир, чтобы отпраздновать ваше неожиданное, но от того не менее желанное возвращение. Там вы сможете рассказать об удивительной истории транов, которую вы сумели реконструировать.

– Удивительная – не совсем подходящее слово, – обратился к министру Этан. – Значительная, будет точнее. Теперь становится ясно, что ваша конфедерация не будет чем-то искусственным чего мы, признаться, побаивались. Ведь когда-то все траны были объединены в гораздо более тесный союз.

– Союз, вновь и вновь разрушаемый сменой климата? В это трудно поверить, не обижайтесь. Если только до меня дошли верные слухи.

Пир, который начался этим вечером, растянулся на несколько дней, и все это время экипаж наслаждался гостеприимством Молокина. Рассказы вернувшихся путешественников порождали среди горожан бурные обсуждения и споры. Некоторые из этих рассказов хорошо сочетались с местной религией, которая от этого наполнилась силой, потому что многие верования подтвердились, и ослабла, лишившись тайны.

Когда же наконец наступило назначенное время, и “Сландескри” должен был наконец отправиться в Арзудун, молокинцы вдруг отбросили свою привычную сдержанность. Они бросили свои занятия и столпились в гавани у причала, громогласно и с чувством желая своим новым друзьям и союзникам счастливого и спокойного пути и доброго ветра. Последние крики охраны, патрулировавшей внешние ворота, слились с завыванием ветра в каньоне, и ледоход привычно полетел по замерзшему морю.

Вместо того, чтобы идти вдоль скал, Та-ходинг взял курс резко на север. Они должны будут пересечь бесконечную гряду спрессованного льда в другой точке и тем самым избегнуть встречи с пойолавомаарским флотом, если корабли их еще поджидают.

Этан стоял на мостике и провожал взглядом каньон, скрывший оставленный ими Молокин. Та-ходинг, счастливый как щенок, оживленно топтался около штурвала. Рулевые тоже выглядели довольными.

Когда он попросил капитана объяснить, почему у него такое блаженство на лице, тот ответил:

– Друг Этан, почему же нам не быть счастливыми? Мы плывем и под нами ровный чистый лед, а не камни и земля. Я знаю, что если я сейчас прикажу рулевому и мачтовым взять курс влево, “Сландескри” точно повернет влево, – и он длинной рукой описал в воздухе полукруг. – Нам не надо больше гадать, к чему приведут эти маневры. И я больше не должен…

– Эй, на палубе! – раздался с главной мачты крик впередсмотрящего. – Пять куджатов влево – парус!

– Должно быть, какой-то торговый корабль направляется в город. – Та-ходинг старался разглядеть что-нибудь в указанном направлении. Но горизонт был чист.

– Внизу на палубе! – в крике впередсмотрящего зазвучала такая безотлагательная настойчивость, что все свободные моряки кинулись к борту. – Еще четыре паруса рядом с первым… Нет, пять! И еще!

– Ты не думаешь, друг Этан… – озабоченный Та-ходинг не закончил фразу. Его радостное настроение пропало.

Широко расправив один дан, на мостик по ледяной дорожке ворвался Гуннар. Он опустил вниз руку, и дан закрылся, затем нетерпеливо подкатился к капитану и Этану.

– Поворачивай, капитан, – мрачно проговорил он, – конечно, это может оказаться караваном торговых кораблей, идущих вместе для большей безопасности, но нам лучше не рисковать.

Как бы подтверждая их худшие подозрения, снова раздался голос впередсмотрящего:

– Восемь, девять… я насчитал по меньшей мере пятнадцать парусов, а может, и больше!

– Это, должно быть, флот Пойолавомаара. Значит, они не бросили нас. Все это время только и ждали, когда решим возвратиться. Проклятые! Тиильям была права… – Гуннар уставился на горизонт. – Кто может лучше знать, чего хочет безумец, как не та, которую он преследует? Поворачивай назад, капитан.

Но Та-ходинг уже отдавал приказания всем, кто только мог его слышать. Закончив, он отвернулся и стал смотреть в ту же сторону, что Гуннар и Этан.

– Трудно предсказать, что может произойти. – Толстенный капитан выглядел озабоченным, – мы не можем повернуть направо, потому что это вынесет нас на скалы. Чтобы идти вперед, против ветра каньона, надо, чтобы в спину дул западный ветер. И они уже сами построились так, чтобы его использовать. У нас нет другого выхода, как двинуться на них, поймать правым бортом западный ветер и развернуться обратно к Молокину, – он поднял глаза на Гуннара. – Может получится, что до того, как мы развернемся снова к западу, мы врежемся в них.

– Позаботься о своем корабле, друг капитан. А я позабочусь об остальном. – Гуннар поднял руку и соскользнул снова на главную палубу, уже проигрывая в уме, как отразить попытку абордажа.

Свободная от вахты команда высыпала на палубу. Некоторые пристегивали мечи, надевали другое вооружение, помаргивая двойными веками, чтобы прогнать сон.

Этан продолжал смотреть вперед. Нос ледохода начал поворачиваться и, наконец, нацелился прямо на мчащийся к ним корабль Пойо. К этому времени противник приблизился к ним настолько, что впередсмотрящие могли различить цвета и знамена. Слабая надежда, что эти суда могли составлять часть какого-то большого торгового каравана, исчезла. Морщинистый коренастый тран взобрался на мостик и стал рядом с Этаном. Лонгакс, самый уважаемый старший воин Софолда, показал когтистым пальцем налево. Коготь был тусклым изъеденным, как истертый кусочек полевого шпата, насаженный на конец серого сучка.

– Пехота, – проворчал он. – Медленнее, чем плоты, но зато маневреннее. Они хотят отрезать нас до того, как нам в спину задует ветер. – Он поиграл пальцами по рукоятке меча у пояса – меч был не моложе его самого – и, обернувшись, крикнул, обращаясь к главной палубе: – Берегитесь лучников! Держитесь за щитами, мужчины и женщины Софолда!

Арбалетчики заняли позиции на мачтах и снастях “Сландескри”. Они держали арбалеты, сконструированные Миликеном Вильямсом год назад, для защиты Софолда от нападения Саганак-Смерти и ее Орды.

Балавер внимательно вглядывался в нападающую пехоту, которая теперь слегка повернулась в сторону плота.

– Даже если нам придется пройти сквозь них, они нас не остановят. – Он оглянулся на Этана и неожиданно ухмыльнулся. – Друг мой, их лучники направят весь свой огонь сюда, и постараются отстрелять наших штурвальных. Лучше-ка спуститесь вниз.

– Если не возражаете, я котел бы остаться здесь, – Этан сам удивился своей уверенности. Немногим больше года, проведенные в этом суровом мире сильно изменили его. Контакты с Содружеством, наверняка, изменят и транов. Контакты с транами уже изменили по крайней мере одного человека. Он похлопал по висящему сбоку мечу. Такое привычное, можно сказать, уютное ощущение. Но поднял и проверил он все-таки ручной излучатель.

– Заряд почти кончился, – сообщил он Балаверу, щурясь, чтобы прочесть крохотные цифры через маску и ледяные защитные очки. – Думаю, что у Сква и Миликена заряды тоще на исходе. Но первый же лучник, который подойдет слишком близко, получит хорошую дозу современной технологии.

– Я и забыл о ваших ножах, которые воюют длинным светом, – сказал генерал. – Хорошо. Тогда оставайтесь и помогите нам защититься, – и он отошел переговорить с Та-ходингом.

– Меня не очень беспокоят их стрелы, – услышал Этан обращенные к капитану слова генерала. – Они могут сделать нечто худшее, если этому Ракоссе дадут умный совет. Сам он, по-моему, неспособен на тактические хитрости. Их плоты движутся дисциплинированно, так что держитесь ветра и постарайтесь не оторваться слишком быстро. Они могут попытаться заклинить направляющий полоз канатами.

– Благодарю вас, ведь я не знаю, что такое сражение, – ирония Та-ходинга была понятна – как бы ни был он обеспокоен и взволнован, он не мог позволять Балаверу, или кому бы то ни было еще, советовать ему, как управлять кораблем. – Постарайтесь держать всякие канаты подальше от нашей кормы, и я благополучно доставляю вас в гавань, – и он тихонько выругался по-трански себе под нос. – Если бы у нас было на несколько часов больше, мы могли бы их обогнать. Только…

Его слова прервал крик с мачты:

– Десять кораблей, восемь куджатов влево!

К этому времени ледоход развернулся настолько, что западный ветер начал наполнять его паруса. Он набирал скорость, но на палубах главного корабля Пойо показались матросы. Новая угроза.

– Значит они нас отрезали, – заметил Балавер.

– Еще нет, – Та-ходинг снова отдал несколько распоряжений.

Над ними раздались болезненные поскрипывания, и Этан с беспокойством посмотрел вверх. Управляющие снасти были туго завернуты, чтобы держать паруса параллельно килевой линии плота.

– Думаете они выдержат эту нагрузку? – Балавер тоще уставился вверх на паутину поющих снастей. Фок-мачта застонала и, казалось, несколько отклонилась от вертикального положения.

– Если бы я так не считал, то не отдал бы такого приказа, – ответил Та-ходинг. – Если мы этого не попробуем, мы точно, влепимся прямо в эти десять новеньких плотов.

Продолжая разгоняться, “Сландескри” резко повернул назад к каньону. Когда и пехоте на льду и десяти боковым плотам стало ясно, что их добыча ускользает, лучники выпустили по ледоходу дождь стрел. Одна из них прочно застряла в щите их шкуры хессавара, который дали Этану. Мгновение он рассматривал ее, а потом нырнул под защиту борта, как раз когда над его головой просвистела другая стрела.

Небольшой группе пехотинцев-пойос удалось несколько обогнать других, и теперь они двигались параллельно ледоходу. Некоторые даже смогли поднырнуть под его корпус, где их не было видно. Как и предполагал Балавер, толстые канаты из пика-пины перекинуты через плечо у некоторых нападающих.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю