Текст книги "Цикл Молокин 1-3 (ЛП)"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 54 страниц)

– Конечно! (Этан так и не уловил, доволен ли Трелл этим заявлением или нет.) Но учтите, что в любое время, если вы передумаете или захотите переключиться из варварства в цивилизацию, ваши номера будут ждать вас.

– Еще раз благодарим вас, – сказал Этан, закрывая за собой дверь.

Некоторое время Джобиус Трелл пристально смотрел на дверь, а затем снова занял свое место на диване. Мех защекотал ему затылок, и Треллу пришлось слегка изменить положение. Однако ум его занимало нечто весьма отличное от мыслей об убранстве комнаты. Наконец он тронул ближайшую панель управления я заговорил, обращаясь к пустой комнате:

“Примечание: обсудить психовербальную ориентацию посетителя с отделом компьюдекса. Сравнить по записи напряженность разговора с начальником порта Ксенаксисом. Запросить компьютерную программу подобных тенденций и действий – на основе имеющихся данных”.

Хотя бриз с берега был сравнительно легким, Этан почувствовал озноб даже сквозь искусственную кожу своего костюма для выживания. Несколько транов из числа местных жителей скользили параллельно им по ледяной дорожке. Никто не оборачивался поглядеть на них. Здесь, в АрзуДуне, жители привыкли видеть людей.

– Вот и все, Сква. Но надо отдать ему должное: его аргументы против предоставления Тран-ки-ки статуса члена Содружества были достаточно сильными.

– Верно, дружище. Например, он был прав, говоря, что у нас есть эмоциональная заинтересованность в этом деле. Он только не добавил, что он так же заинтересован в этом. И я готов поспорить, что не только эмоционально. У него и лицо, и модуль-ключи говорили об этом.

– Модуль-ключи?

– Дружище, каждое слово можно произнести тысячью способами. И каждый способ будет выражать определенный эмоциональный ключ. Кое-какие из них я могу узнать. И этого достаточно, чтобы сказать, что наш друг Трелл будет не очень-то разочарован, если обитатели Тран-ки-ки останутся такими же разобщенными и воюющими, как сейчас. – Он поднял маску своего комбинезона. Септемберу всегда нравилось подкрепить свои слова мимикой. Так он сейчас и поступил.

– Скажите мне, друг, кто получит большую прибыль от того, что Тран-ки-ки останется в таком же состоянии, как и сейчас, – отсталым и не представленным в Содружестве? Разве это не даст кое-кому возможность спокойно приглядывать за всеми видами межпланетной торговли, – так, чтобы она отвечала его личным интересам?

– Трелл вовсе не произвел на меня такого впечатления, Сква. – Этан поковырял ледяную дорожку, и несколько сверкающих льдинок взлетели в воздух. – Это серьезное обвинение, если оно выдвигается против постоянного комиссара.

– По поводу этик политических выдвиженцев, дружок, есть один неписаный закон. Чем меньше их пост, тем меньше их будут проверять, тем больше у них будет возможность обдуривать всех при помощи двойной бухгалтерии. – Он хлопнул Этана по плечу, чуть не сбив его с ног. – Сколько известно случаев, когда прекрасные манеры прикрывают вороватое сердце! – Он нахмурился. – Конечно, он прав по поводу всего этого феодального устройства. Нам придется что-то с этим сделать.

Этан остановился и снег закружился вокруг него, пытаясь найти лазейку в его комбинезоне.

– Что-то с этим сделать? Мы ничего с этим не можем поделать. О чем вы думаете?

– Я думаю, что у нас есть еще несколько дней, чтобы подумать над этим,

– Есть три вещи, которые невозможно сделать, – убежденно говорил сэр Гуннар Рыжебородый, оглядывая людей и транов, сидевших за длинным столом на камбузе “Сландескри”. – Невозможно убить ставанцера. Невозможно выстоять против северного рифса. И невозможно удержать транов, чтобы они не воевали между собой. – Он обратил свой кошачий взор на Этана. Голос его был так же уверен и холоден, как слабый шторм, бушевавший снаружи за стенами корабля, и заставлявший трещины между балками и обшивными досками издавать тонкий писк.

– То, что ты предлагаешь, друг Этан, и представить-то себе невозможно, не говоря уже о том, чтобы сделать это. Союз островов, конфедерация государств? Совет ландграфов? – Его треугольные уши нервно задергались. – Скорее уж вода потечет по океанам без всяких препятствий.

– Это должно быть сделано, Гуннар. – Этан почти умолял собравшихся рыцарей. – Неужели вы не понимаете, как сейчас обстоят дела? Народ Арзудуна и, что гораздо важнее, его лидеры, захватили монополию на всю межпланетную торговлю и информацию. Они получают громадные, но несправедливые прибыли. А прибыль должна быть поровну поделена между всеми транами.

– Ну да, металл, – проворчал грубый голос. Глаза повернулись в его сторону.

Балавер Лонгакс был самым уважаемым из воинов Софолда, остававшихся в живых. Это был более старый и крепче сбитый вариант Гуннара, его серый мех местами начинал белеть, и он приказывал замолчать только в тех редких случаях, когда собирался говорить сам. Хотя он и был менее возбужден, чем его соплеменники, слова Балавера прозвучали куда весомее.

– Металл. Я никогда не видел столько металла, сколько его у жителей Арзудуна. Не слишком ли много для таких, как они! – Это вызвало сердитые возгласы остальных членов команды. – И не только оружие, друзья мои! Даже убранство их домов, сосуды для воды, и все другое – из чистого металла.

Этан с воодушевлением кивнул.

– И все-таки я думаю, что их обманывают. Сталамика дешевле дюраллоя.

Септембер отодвинул свой стул назад, и половицы затрещали.

– Гуннар, если траны проливают кровь за металл, отчего ты так чертовски уверен, что они не захотят сотрудничать, чтобы добыть этот металл?

– Считается унизительным и недостойным сотрудничать с людьми менее благородного сословия, – ответил рыцарь, словно этим-то все и объяснялось. – Помнишь, как орда Саганак обрушилась на Уонном? Племя этой дьяволицы угрожало всем государствам – и что же, помогли они нам? Что-нибудь предприняли, чтобы сообща отбиться от общего врага? – Он сел на место и проговорил уже тише: – Слишком много накопилось ненависти и подозрений, чтобы их забыть ради прибыли. Взять хотя бы вашу штуку, это ваше Содружество. Да в нашем языке и словато такого нет. Самым близким по значению будет только семья.

– Вот и надо вам начать думать обо всех транах, как об одной большой семье, – возбужденно перебил его Этан. – Вы – одна большая семья. Нравится вам это или нет, но Тран-ки-ки суждено занять свое место в Содружестве. Вы не сможете вернуться домой в Уонном и смотреть по ночам на звездное небо, не думая о том, что теперь вы – часть чего-то гораздо большего, чем просто Софолд. Бы могли бы приобрести то, что по праву принадлежит вам уже сейчас. – Немного задохнувшись, смущенный силой такой неожиданной речи, Этан снова занял свое место.

– И эти приобретения должны по праву принадлежать всем транам, – спокойнее, но так же убедительно добавил Септембер.

– Мои добрые друзья, с которыми я делю мое тепло! Я признаю справедливость ваших слов, – Гуннар, похоже, пал духом. – Но как убедить транов сплотиться? Ведь они не признают слов. Они спорят только с ножами в руках.

– Значит вы должны добиться того же самого результата с ножами в руках, – в комнату вошла Колетта дю Кане. Она грациозно скользнула к дальнему концу стола, оперлась на него обеими руками и наклонилась вперед. – Если убеждения и логики недостаточно для того, чтобы сцементировать эту вашу конфедерацию, которую надо создать, тогда сколотите ее с ножами в руках. Игра стоит свеч! – И она презрительно посмотрела на Этана и Септембера.

– Пока упоминались только прибыли и прочие материальные векш. Членство в Содружестве заставит вас стать более зрелыми личностями. Скоро вам уже не будут нужны ножи, чтобы вести полемику. Но, если вас постигнет неудача, – она сделала паузу для большего эффекта, – вы так и замерзнете в своем развитии, так и застынете, так и останетесь невежественными фермерами и вояками, – вы и ваши дети, которые вырастут без всякой надежды на лучшую участь!

Ветер настойчиво рвался в двери и иллюминаторы, и лишь его завывание нарушало тишину комнаты.

Гуннар заговорил, осторожно подбирая слова.

– Женщина, то, что ты сейчас сказала, могло бы быть оскорблением. Но я верю, что ты не хотела нас оскорбить, что ты хочешь нам добра. Да, то, что ты говоришь, правда. – Несколько высокородных искоса посмотрели на Гуннара и затем переглянулись между собой. Прозвучало несколько обиженных слов и несколько угрожающих взглядов обратились к Колетте.

– Послушайте-ка вы, все, – за спиной Колетты возник силуэт.

Эльфа Курдаг-Влата казалась усатой амазонкой в плаще и легкой одежде. Ее полупрозрачные перепонки блеснули в свете масляных ламп и загорелись оранжевым огнем, когда она подняла руки.

– Каждым своим шагом, вы подтверждаете все, что говорит о вас земная женщина. Вас называют невежественными, а вы угрожающе рычите, как неразумные дети, пойманные на воровстве овощей.

– Мы согласны с тем, что ее слова справедливы, – проворчал один из высокородных на другом конце стола. – Но она говорила это в такой форме… – Этан заметил, что, хотя Эльфа была наследницей титула ландграфа, высокородный никак не обратился к ней. Такая неформальность между теми, кто управлял, и теми, кем управляли, была одной из самых интересных особенностей транов.

– Да и согласится ли с этим Фулос-Терво или любой другой из наших пограничных правителей? – неуклюже закончил высокородный. Сидевшие вокруг стола одобрительно зашумели.

– Возможно, и нет, – Эльфа уступила охотно. – Фулос-Терво с подозрением отнесется ко всему, с чем согласен мой отец. Но правда от этого не перестанет быть правдой, которую нам втолковывают друзья. – И она указала по очереди на каждого из людей, сидевших за столом. – Вот наши друзья из другого мира – сама вежливость, сама культура – наглядное доказательство той правды, в которой мы постараемся убедить других. Да они и сами своим присутствием в нашем мире убедят других в том, в чем убедили нас.

– Это возможно, – согласился гордый рыцарь по имени Хезо-Иди. – Но только в случае, если они отправятся с нами. – Он выжидающе посмотрел на Этана.

– О, я остаюсь, – Миликен Вильямс был удивлен, что могли возникнуть какие-то другие варианты.

Престарелый маг, сидевший рядом с ним, заговорил в густую белую бороду:

– Сэру Вильямсу и мне надо слишком о многом переговорить. Он не может уехать прямо сейчас.

– Конечно, не могу. – Неприкрытый энтузиазм Вильямса явно приободрил собравшихся транов, которых он оглядывал, прищурив глаза. – Вы намного интереснее, чем мои прежние ученики, и я сам с вами могу научиться куда большему, чем прежде. Я просто не могу уехать.

– Вы должны понять, что, сделав свой выбор и предлагая нам поступить так же, сэр Вильямс не покушается на права каждого из нас. – Септембер говорил со всей возможной торжественностью. – Но уверяю вас, что последовать за гражданином Вильямсом будет нелегко каждому из обитателей Содружества.

– А как ты сам, дружище, Септембер? – поинтересовался сэр Гуннар.

– Думаю, что ненадолго еще останусь тут. – Он поковырял зубы треугольной вилкой, оставшейся на столе от последней трапезы. – Ничего не могу сказать о вашем климате, но еда тут хорошая, выпивка – первый класс, да и компания приятная. Я не могу просить ничего большего. Кроме того никто не задает мне слишком много вопросов. – Он повернулся направо. – А вы как же, мой юный приятель?

Этан обнаружил, что неожиданно для самого себя стал объектом пристального внимания всех, кто находился в каюте, и понял, что самому ему хочется сейчас оказаться под столом, а не за ним. Он уставился на свое колено, подбирая подходящие слова.

– Я не знаю, Сква… Гуннар. – Во рту было такое ощущение, словно вместо слюны у него стал выделяться клей. – У меня другие интересы, другие обязательства. У меня же работа по контракту…

– Понятно, друг Этан, – Гуннар улыбнулся простой улыбкой транов, не обнажавшей зубы.

Неизвестно почему, но эта простодушная сочувствующая улыбка заставила Этана почувствовать себя еще хуже. Ну почему ему надо оправдываться? Почему ему, не хватает убедительности?

– Даже согласись я пойти с вами, я бы только задерживала вас, – Колетта дю Кане оглянулась на дверной проем. – Мой отец сейчас у себя в закутке, он спит. Я не могу допустить, чтобы он сам стал заниматься семейными делами. Он уже в таком возрасте, когда на все реагируешь не так быстро, как раньше. Слишком многие постарались бы использовать это обстоятельство. Кому-то надлежит заботиться и о бизнесе. Вот что ложится на мои плечи, а вы ведь знаете – плечи у меня как раз подходящие.

Даже траны оценили шутку, хотя ширина плеч Колетты не превышала ширины плеч обычного аборигена.

– И могут быть еще и другие обязанности.

Этан не поднимал глаз, но он прекрасно знал, куда она смотрит, говоря эти слова.

– Вот что я всем вам скажу. Если вы все в здравом уме и у вас хватит сил организовать это правительство, необходимо для вступления в содружество, тогда “Дом дю Кане” немедленно обоснуется на Тран-ки-ки и будет справедливо поступать со всеми, кто будет справедлив с нами.

Эльфа глубоко вздохнула, выражая согласие и восхищение. Женщины нередко ссорились до этого, и в Уонноме, и на корабле, но они были способны – сейчас они так и поступили – отбросить в сторону различия между собой и личные чувства, если этого требовала логика. Этан подумал: могут ли мужчины из тек, кто был в комнате, поступить так же?

– Тогда решено. – Гуннар принял позу, выражающую одновременно решительность и вызов. – Мы попытаемся, – сказал он Этану, – потому, что мы верим в тебя и в то, что ты сказал, друг Этан. Ты никогда не лгал нам в прошлом. Я не могу поверить, что ты обманываешь нас сейчас.

Послышалось движение, словно подземный транспорт пронесся внизу, – это стулья отодвигались от столов, и высокородные рыцари и оруженосцы расходились для обсуждения небольшими группами. Некоторые оживленно и громко переговаривались, тогда как другие предпочитали говорить приглушенно. Время от времени один или два из участников дискуссии выходили через дверь на палубу, словно приглашая присоединиться к обсуждению вечного участника всех разговоров – ветер.

Этан ушел рано, торопясь в одиночество своего закутка-каюты. Через несколько дней он сменит плохо обогреваемую каюту, которую он теперь делил с Септембером, на прекрасно оборудованную кабину звездного корабля с замкнутым циклом обогрева. Было странно, что такая перспектива уже не увлекала его так, как в тот день, когда “Сландескри” впервые подошел к берегу Арзудуна.

Что-то, так похожее на горячий летний бриз, коснулось его плеча, когда он вышел в коридор, и в пронзительно-холодном воздухе это показалось ему на удивление спокойным и теплым. Повернувшись, он уставился вниз, на Колетту дю Кане. Оставшиеся позади него голоса спорящих транов, неповторимый басок Септембера, мягкое, но настойчивое журчание голоса Вильямса – все растаяло и стерлось, образуя один только неясный гул. В глаза его неподвижно смотрели сияющие кристаллы изумруда, похожие на зеленые кратеры на этом луноподобном лице, несмотря на маску спецкомбинезона, ее нежно-розовая кожа приобрела янтарный оттенок, благодаря редким выходам под жестокое арктическое солнце Тран-ки-ки.

На какое-то мгновение ему показалось, что он поймал образ самой изменчивой красоты, ее утонченную сущность, которая проявляется в этом мире только через человеческие глаза.

– Ты остаешься или едешь? – ни намека на кокетство, никаких опущенных в притворном смущении ресниц. У личности, главным содержанием которой была откровенность, на это просто не было места. Хотя дверь на наружную палубу была закрыта, ему показалось, будто что-то закружилось вокруг него, и кровь медленнее побежала в его жилах, и холод охватил его.

– Ну, мы ведь так хорошо ладили эти последние недели…

– Я знаю, Колетта. – Для такой проницательной женщины, это был уже достаточный ответ. Она заговорила, тем не менее, торопливо произнося слова, словно спеша избавиться от них как можно скорее.

– Я же просила тебя жениться на мне. Ты собираешься сделать это? Или остаешься здесь?

– Я… я не знаю, Колетта. Полагаю, мне нужно больше времени на то, чтобы подумать. Я не обманываю тебя, Колетта, я говорю тебе правду.

Она насмешливо фыркнула:

– Каждый мужчина из тех, что я знала, начинал в последнюю минуту нести что-то вроде этого.

– Обещаю, что скажу перед тем, как улететь. – Он схватил ее за плечи, удержав ровно столько, сколько посмел. От нее исходило поразительное тепло.

– Если это должно произойти…

Он отпустил ее.

– …то произойдет.

Она выдавила слабую улыбку.

– Думаю, это лучше, чем прямой отказ. Увидимся. – Она повернулась и выскочила через дверь. Порыв ветра подхватил и забросил в каюту несколько ледяных хлопьев, и они закружились и растаяли, касаясь его лица.

За ней вышли два трана-рыцаря, продолжая легко разговаривать, полностью игнорируя жестокий холод. По мнению местных жителей, раз они стояли на защищенном берегу, то могли прогуливаться на улице чуть ли не нагишом. Этану же и другим людям приходилось спешить назад, в каюту, пока незащищенная кожа не замерзала до того, что начинала хрустеть и крошиться, как медовые соты.

3

Можно было бы считать, что местные жители вполне привыкли к проявлениям передовой технологии человечества: они не уставились с благоговением вверх, когда взревели тормозные моторы шаттла и он уютно устроился на своей площадке, словно улитка, возвращающаяся в свою раковину.

Когда рев моторов замер, внутренние элементы суперохлаждения, встроенные в покрытие дельтакрылого атмосферного летательного аппарата, принялись за работы. Скоро и корпус, и сами моторы остыли до того, что их можно было потрогать рукой.

С пролетов ожидающего моста протянулись фалы. Трясущийся от холода пилот корабля и посадочная команда обменялись короткими деловыми репликами. Пакеты и корзины стали поступать из скрытого склада в шаттл, тогда как в обмен маленький кораблик-челнок порождал из своих недр множество посылок меньшего размера, но с печатями.

Изделия местных промыслов обменивали на ножи, лампы и оружие из сталамики. Куски все еще бесценного зеленого осмидина, пусть даже и неважного качества, обменивались на радио, триоды и другие средства связи. Этан вспомнил об огромном вулкане, который местные траны называли Места-Где-Кипит-Кровь-Земли, и о пещере, наполненной осмидином, обнаруженной ими внутри. Он подумал о том, что бы сделал тот самый некто, кто контролировал местную торговлю, узнай он об этом хранилище сверхценного поделочного камня, от размеров которого перехватывало дыхание.

Неподалеку Геллеспонт дю Кане начал оживленно болтать с врачом, которого предусмотрительно выслал на шаттле капитан звездного корабля, едва только узнал о своем неожиданном и знаменитом пассажире. Колетта стояла рядом, отрывисто отвечая на ворчливые и несколько непристойные прощания Септембера и более вежливые и почтительные заверения Вильямса.

Когда оказалось, что больше не с кем говорить и больше нечего делать, Этан вдруг понял, что он движется ей навстречу. Она тоже направилась к нему.

Несколько мгновений прошли в молчании. Возможно, мысль, что теперь он решился, помогла ему более стойко встретить ее взгляд.

– Как ваш отец? – наконец поинтересовался он.

– Так хорошо, как это можно было ожидать. – Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить с обычной для нее откровенностью. – Я пытаюсь убедить его согласиться и поменять физическое тело… а он отказывается от дополнительных стимуляторов и операции. Он не желает этого. Не думаю, чтобы это было желание умереть. Психогностики говорят, что это не так. Но он не желает даже омолаживаться, причем действует вполне осознанно. Главное его желание сейчас – чтобы я все взяла в свои руки, – он, мол, уже и так долго этим занимался.

– Вы готовы заняться этим, Колетта? – Этан говорил мягко, но без воодушевления. Было очень трудно заставить Колетту поверить в себя. – Я знаю, как работают торговые семьи. Я сам работаю на такую семью.

– Готова я или нет, но мне приходится это делать. – Ответ ее был таким мягким, что трудно было поверить, что это она так говорит. – А что вам надо делать, Этан?

Он улыбнулся. Это было нелегко.

– Извините, Колетта. Мне правда очень жаль.

– Ох уж эти торгаши, сначала говорят, что продают самое лучшее, а потом заявляют, что им очень жаль.

– Колетта… – Этан подыскивал слова. – Я не тот, кто приказывает, а тот, кому приказывают. Вы воспитаны и обучены так, чтобы отдавать приказания. Я взрослел, приучаясь выполнять их. Я могу предложить только совет, но никогда не смогу командовать. Не думаю, чтобы это у меня хорошо получалось. Я запутаюсь на любом ответственном посту, который вы сможете предложить мне, и вам придется прикрывать меня. Вам придется объяснять, кто я, моим коллегам, настоящим квалифицированным специалистам и компьюсивам. – Он печально покачал головой. – Я не смогу справиться с насмешками, объектом которых я непременно стану. И не хочу становиться бесполезным паразитом.

– У вас уникальное представление о том, что значит жить вместе с кем-то. – Голос ее прозвучал почти отчаянно, но непохоже было, что она упрашивала его. – Вы могли бы делать все, что захотели бы… Что угодно – путешествия, хобби… Это даже не обязательно должно было бы быть вместе со мной. – Она слегка опустила глаза. – Вы могли бы… даже заводить женщин на стороне, если бы только пожелали. Я устроила бы все так, чтобы вы смогли позволить себе все самое лучшее. – Она снова посмотрела вверх. – Вы же хороший человек. Вы могли бы делать все, что хотите… если бы только вы… – она поколебалась, – опять возвращались ко мне.

– Нет, Колетта. Здесь у меня есть дело, которым мне предстоит заняться.

Что-то вспыхнуло в ее глазах на долю секунды.

– Это тот мускулистый медвежонок, так?

– Нет. – Этан произнес это с силой, которая сквозила в честности и откровенном удивлении ее словам. – Эльфа ничего не значит. Не знаю, что она нашла во мне, но она представитель иного мира.

– В прошлом это людей не останавливало, – напомнила ему Колетта.

– Это останавливает меня. Во всем, что касается Эльфы Курдаг-Влата, любой интерес, кроме антропологического – строго односторонний. И причем с ее стороны. Я уже объяснил тебе подлинную причину. Я никогда не мог быть профессиональным студентом, профессиональным путешественником, профессиональным хоббистом. Или профессиональным мужем.

Казалось, она уже готова уйти, но вдруг она обхватила его так внезапно и так крепко, что ему пришлось силой удерживать равновесие. Она начала молить его, говоря так тихо, что никто, кроме Этана, не смог бы ее услышать. Он моментально поддался гипнозу этих зеленых глаз с металлическим блеском.

– Ты – первый из встреченных мною мужчин, кто обошелся со мной, как с человеком. Ты был добр ко мне, и ты был честным со мной. Я знаю, что я безобразна.

– Нет, Колетта, вы – что угодно, только не это.

Ее улыбка выдавала внутреннюю боль.

– Многие месяцы я была единственной женщиной в округе. Я наслаждалась этой изоляцией. Я достаточно хорошо знакома с физиопсихологией, чтобы прочитать, что в твоих глазах каждый месяц этой изоляции я теряла по пять килограммов. Как только мы добрались до какого-то форпоста цивилизации, ты сразу увидел, какая я на самом деле, ведь этого не сможет исправить ни один врач. Так и случилось здесь, на этом форпосте. Я страдаю ожирением, я саркастична и упряма до разочарования.

– Два последние качества вам нужны, чтобы удержаться на том месте, которое ожидает вас, – заверил ее Этан. – Что же касается первого, так это просто образ, который вы сами себе создали. – Он подумал о том, что сказал ему Септембер. – Психическая форма и привлекательность не имеют друг с другом почти ничего общего. В темноте все человечество похоже друг на друга. Нет причины, по которым я не могу жениться, связаны с нашим умственным устройством, а не с физиологическим.

Она отпустила его. Его руки, должно быть, покраснели в тех местах, где она удерживала его.

– У “Дома дю Кане” есть филиалы и отрасли в большинстве населенных миров и многих колониях. Если вы когда-нибудь передумаете, Этан Фром Форчун, то сможете связаться со мной. – Она широко ухмыльнулась. – Двадцать-два Р-два, Этан совершит чудо.

– Вы найдете еще кого-нибудь.

– С моей-то привлекательностью? Я могу только предложить баланс моего картометра и моего положения. А на это не купишь то, чего я так хочу. Я уже просила и упрашивала, Этан. Я не буду молить вас.

– Я знаю. Попрошайничество – не ваша фамильная черта, Колетта.

Из салона, куда только что был переведен ее отец, выглянул стюард и жестами подзывал ее. Слабый голос назвал ее по имени. Он прозвучал из глотки мощного гуманоида.

– Пора уходить. До свидания, Этан. Вспомните обо мне, если передумаете. Помните обо мне, если и не передумаете.

Она избавила его от необходимости раздумывать, целовать ли ее или нет, повернувшись и решительно зашагав к своему отцу, к людям и машинам, помогавшим ему остаться в живых. Он наблюдал, как она быстро направилась вверх по сходням в приемную тубу шаттла. Снег запорошил окошко, через которое он смотрел.

Прошло пятнадцать минут. Затем прекратился обмен картонками и пакетами. Приглушенный звук химического бурления донесся через окно из толстого стеклосплава. Ярко-оранжевые полосы, словно потеки масляной краски, вырвались из сопел шаттла. Он быстро поднимался, пока не стал размеров не больше одного из десятков тысяч ярких снежных хлопьев, кружащихся в холодной-холодной атмосфере Тран-ки-ки.

Этан потер правую руку – там, где она дотронулась до нее – и задумался.

4

Септембер позволил ему стоять на месте почти час, но потом присоединился к нему.

– Нелегко, дружище?

– Нет, Сква, нелегко.

– В любом случае, так-то лучше, – бодро сказал гигант. – Деньги – это еще не все. С годами она становилась бы только жестче, а не покладистее. Вселенная полна мотыльков, которые только и ждут, чтобы размять крылышки, и они уж куда приятнее.

– Сква.

– Что такое, приятель?

– Заткнитесь. – Он пошел прочь вниз по коридорам порта, глубоко засунув руки в карманы. Пожав плечами, Септембер последовал за ним, строго соблюдая дистанцию, как бы представляя Этану побыть в одиночестве.

Сэр Гуннар и два его оруженосца терпеливо ждали их снаружи здания шаттл-порта. Септембер пытался спорить, заставляя их зайти внутрь и проследить отлет шаттла с более близкого расстояния. Но траны предпочли отказаться от такого удовольствия, раз оно означало подвергать себя воздействию губительно высокой температуры внутри.

– Мы видели, как они взлетели, прямо отсюда, Этан, – сказал транский рыцарь. – Он больше, чем небесная лодка, в которой вы прибыли к нам. – Нотка детского удивления прозвучала в его голосе. – Неужели эта штука присоединится к еще большему кораблю?

– Он гораздо больше, Гуннар. – Любопытный и открытый взгляд трана напомнил Этану о причине, по которой он остался тут.

– Давайте найдем местечко в городе и выльем по кружке ридли. – По крайней мере, этот суперпсевдомед поможет ему облегчить мучения болевшего горла, если не смятенной совести.

Таверна, которую они разыскали, приткнулась между двух-и трехэтажными домами респектабельного вида на узкой улочке. Меда там не подавали, но зато они нашли широкий выбор нетоксичных интоксикантов. Большинство из них получали из различных видов растущей повсюду пика-пины или же из пика-педан, и только несколько – из других видов растительной жизни. Все они наполняли стана одинаковым ровным теплом.

– Как же мы сформируем это правительство или конфедерацию, друг Этан? – голос Сваксуса Даль-Джаггера прозвучал обескураженно, а ведь их экспедиция еще и не начиналась. – Мы ничего не знаем об этой стране. Никто из Уоннома или из Софолда в жизни не бывал так далеко от дома.

– Их отделяет отсюда столько сатчей, – пробормотал его компаньон Буджир.

– Это может оказаться нам на руку. – Септембер наклонился над столом. – Другие государства, которые мы посетим, тоже ничего не знают о Софолде, но, возможно, что они услышат или уже слышали об Арзудуне, и, соответственно, о станции, основанной здесь человечеством.

– Мы уже получили доказательства того, что слишком много продуктов, произведенных на этой планете, идут на экспорт – слишком много, чтобы быть произведенными только в Арзудуне. Это означает, что жители Арзудуна ведут обмен и торговлю с окружающими его государствами. Что еще заставляет их выглядеть такими важными и значительными, как не заявления о том, что небесные волшебники – мы, то есть, – их союзники?

– Тогда как же они отреагируют, когда мы покажемся и скажем им, что лучше было бы для них самих поскорее объединиться в конфедерацию?

Этан опустил на стол высокую кружку с напитком и воспользовался огромной ложкой своего запястья, чтобы зачерпнуть еще немного сильно приправленного супа, стоявшего перед ним. Он осторожно отхлебнул, так как кончик ложки был слишком широк для его человеческого рта. Ему никогда не нравился суп. Он всегда предпочитал что-нибудь более солидное и твердое. Но климат Тран-ки-ки делал любого большим любителем горячей еды в любом виде.

– А вот я бы, – старательно продолжил Гуннар, подумав над словами Септембера, – начал по соседству с Софолдом. – Он откинулся на стуле, балансируя на двух задник ножках. Этан знал, что рыцарь не свалится. Он никогда не встречал людей с таким совершенным, врожденным чувством равновесия.

– Нет. Я думаю, Гуннар, что мы скорее преуспеем тут, где мы – незнакомцы для тек, кого хотим обратить в свою веру, и где сомнительная репутация человечества, уже, возможно, опередила нас.

– Та-ходинг тоже должен принять участие в обсуждении. – Буджир замолвил словечко за капитана “Сландескри”. – Это ведь на него ляжет значительная ответственность за то, чтобы благополучно доставить нас через ледяные пространства, еще не нанесенные на карту, и за то, чтобы спасать нас маневрами в тех случаях, когда будет угрожать опасность.

– Это неизбежно, – бодро согласился Септембер. – Я согласен, что старина Та-ходинг тоже заслуживает свой кусочек, но гораздо важнее, чтобы мы…

– Я чую здесь странный запах, Бафтем!

Разговор за столом прекратился.

Говоривший оказался очень богато разодетым траном, который стоял почти рядом с их кабинетом. Шипы на его одежде блестели хромом и отливали розовым, и он почти задыхался под невероятно тяжелым и густым мехом какого-то зверя с белыми полосками и черными пятнами на шкуре. Рядом с ним стоял один из самых крупных транов, которых Этан когда-либо видел, этот колосс был примерно метра на полтора выше и шире в плечах, чем любой другой из транов. Одна из его лап легко покоилась на рукоятке какого-то неизвестного оружия, пристегнутого к левой ноге. Она была тускло белого с серым цвета и выглядела, словно бедро какого-то ходячего зверя из тех, что водились на Тран-ки-ки. Дубинку покрывал затейливый узор. Нижний ее конец был заострен в нескольких местах.