Текст книги "Маори"
Автор книги: Алан Дин Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)
Глава 6
– Ну как?
Коффин откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Все съедобное было сметено со стола с той же скоростью, с какой из души пуританина сметаются все его обеты после первых же минут пребывания на Пляже.
– Как ты и обещала, это была самая лучшая еда, какую мне доводилось пробовать с того времени, когда я в последний раз был в Англии!
Она с удовлетворением улыбнулась.
Кристофер закончил обедать гораздо раньше отца и теперь уже возился за домом под чутким присмотром пожилого Сэмюэла, который на скорую руку осваивал новую для него роль няни.
Хозяин и хозяйка попросили, чтобы их оставили в доме одних.
– Особенно пудинг был хорош, – проговорил Коффин, все еще ощущая аромат еды.
Господи, ведь он почти начисто забыл, как пахнет йоркширский пудинг!…
– Благодарю тебя, Роберт, за похвалы. Прости мне убогость сервировки.
– Ничего, мы же не во дворце. Мне нет необходимости есть на серебре и на золоте. Вполне подходят простые тарелки. Еще раз напоминаю: это не Лондон, а Корорарека.
– Но вот увидишь – придет день, и у нас здесь будут первоклассные приборы. А еще я обязательно приобрету фарфор.
– Приобретешь. Это я тебе могу обещать. Серебряные приборы с Бонд-Стрит и лучший фарфор, какой только сможет предложить Китай! В Корорареку вообще-то заглядывают клиперы и довольно часто. По пути, конечно. Я знаком с несколькими капитанами. Это хорошие ребята. Мы обязательно передадим им твой заказ. Ее ответ удивил его.
– Нет. С посудой подождем. Это не срочно. Для начала нам нужно обустроить дом, купить мебель, – твердым голосом сказала она. – Фарфор от нас никуда не денется. Дорогая посуда требует достойного окружения. Ставить ее сюда сейчас было бы просто смешно, ты не находишь?
Он любовался ею, смотрел на нее с нескрываемым и искренним восторгом. Он сидел с ней за столом и все еще не верил своим глазам. «Неужели это я сейчас сижу здесь?! С ней? С полным желудком! Довольный, как какой-нибудь торговец с Хеймаркета. А через стол от меня сидит очаровательная, задумчивая жена, которая приготовила мне царский обед? Может, все это только сон?..»
Далекие мушкетные выстрелы разорвали установившуюся было тишину и вернули Коффина к реальности. Нет, это не сон. Веселье на Пляже, как всегда, в самом разгаре. Оно вечно. Несмотря на довольно громкое напоминание о себе, жизнь шумного Пляжа казалась сейчас Коффину бесконечно далекой от него, его дома и жены. Она не имела к нему и его семье никакого отношения.
Слабым эхом ружейного огня отозвался стук в дверь. Коффин нахмурился. Посетители в его доме были явлением достаточно редким. Он никого здесь не ждал. Деловые разговоры всегда велись в лавке.
Пока Холли торопливо убирала со стола, он поднялся и пошел посмотреть, кто это к нему пожаловал.
Пока у Холли все шло неплохо. Это он должен был признать. В ближайшие дни все могло измениться кардинально. Она еще совсем мало пробыла в Корорареке, чтобы по-настоящему узнать это место и… содрогнуться.
На крыльце его ждала целая компания. Кто-то был в рабочей одежде, на ком-то нескладно висел морской костюм, другие были одеты официально и строго.
Взгляд Коффина рассеянно блуждал по визитерам, переходя с одного на другого.
– Приветствую вас всех, джентльмены. Чем обязан удовольствию видеть вас у себя дома?
– Мы просим прощения за вторжение, Коффин, – вышел вперед полный мужчина. У него были совершенно белые бачки, которые контрастировали с сероватыми волосами на голове, совсем как у Коффина. Он заинтересованно потянул носом воздух, выходивший из дома молодого капитана.
– Надеюсь, мы не прервали вашу трапезу?
– Мы только что закончили, Уильям. Прошу вас, заходите.
Коффин отошел от двери и сделал приглашающий жест. Визитеры гуськом прошли по коридору, завернули в гостиную и присели на длинную лавку.
– Итак, друзья, чем обязан?
– Мы пришли поговорить обо всех нас, Роберт, – заговорил Джонатан Халуорси. Он был высок, строен и любил носить высокие воротнички. – По-настоящему, эта беседа давно уже должна была состояться, но лучше поздно, чем никогда.
Его товарищи одобрительно закивали и замычали.
– Считая вас, мы шестеро представляем собой первых граждан Корорареки, которая в свою очередь является малым осколком обширной австралийской колонии.
– Скажите лучше, что у нас шестерых просто больше всего денег, Джон. Ведь вы имели в виду именно это? Некоторые рассмеялись, но не все. «Серьезная компания», – подумал Коффин. Он заметил, что гости смотрят куда-то ему через плечо.
Спохватившись, он обернулся и произнес:
– Прошу прощения, джентльмены. Позвольте мне представить вам мою жену Холли Коффин. Она недавно прибыла из Лондона на кантонском клипере. Холли, это мои коллеги, друзья и конкуренты.
– Он представил каждого. Когда он называл очередное имя, человек поднимался и почтительно наклонял голову:
– Это Титус Абельмар. Это Уильямс Лэнгетон. Джон Халуорси. Маршал Грон. Саффорд Перкинс. А бородатый господин в конце лавки – Ангус Мак-Кейд.
– Джентльмены, – проговорила с уважением Холли, приседая в реверансе.
Холли не заметила, что на лицах некоторых появились какие-то полуулыбочки. А если и заметила, то не придала им значения. Большинство из гостей знало, хотя бы в самых общих чертах, о взаимоотношениях Коффина и неистовой Мэри Киннегад. Каждый, разумеется, держал это глубоко в себе, чтобы не навлечь на себя гнева радушного хозяина.
Холли подходила к каждому гостю и обменивалась с ним сердечным рукопожатием. Они снова привставали и вежливо кивали ей головой. Рукопожатие, которым ее одарил Ангус Мак-Кейд, было особенно теплым. Дело в том, что его молодая жена Шарлин вконец достала его хныканьем о том, что у нее нет здесь ни одной подруги-сверстницы, с которой можно было бы перекинуться словцом. Мак-Кейд был самым молодым из шестерки «первых граждан Корорареки». Он остро чувствовал это и обижался, хотя понимал, что тут уж ничего не поделаешь. После Роберта Коффина он был вторым самым трудолюбивым работягой во всем городе.
– Вы сказали, что здесь присутствуют все первые граждане нашей колонии, – проговорил Коффин после того, как жена закончила приветствовать гостей и удалилась из гостиной. – Но я не вижу среди вас Тобиаса Халла.
Гости стали неуверенно переглядываться.
– Мы уже разговаривали по этому поводу с Тобиасом, – объявил Абельмар. – Что же касается того, что вы его не видите среди нас, то мы сразу предполагали, – а потом это подтвердилось, – что он откажется пойти вместе с нами в ваш дом.
– Ну, неважно, – тут же махнул рукой Коффин, избавляя пришедших от дальнейших неловких объяснений. – Мы с Тобиасом, что и говорить, не самые лучшие друзья.
После этой реплики только у Ангуса Мак-Кейда хватило наглости, – а, может быть, смелости? – рассмеяться. Остальные остались сидеть с каменными лицами.
– Неважно. Если признаться честно, то я не хочу его видеть в своем доме нисколько не меньше, чем он не хочет ко мне идти.
Гости закашлялись и закивали, показывая, что пора закончить эту тему.
– А теперь, джентльмены, все же объясните, что привело вас ко мне в такое время, которое было бы лучше уделить делам? Джон, вы сказали, что у нас должна состояться какая-то беседа. О чем?
– Хорошо, Роберт, что к вам приехала ваша жена. Теперь вы, возможно, быстрее склонитесь к тому мнению, которое мы все уже давно и прочно разделяем. Как вам известно, у всех у нас есть жены, за исключением нашего друга Перкинса. Владелец салуна коротко крякнул.
– У некоторых из нас есть также и дети, которые родились уже здесь, либо были привезены из Англии. Мы полагаем, что представляем интересы большинства постоянных поселенцев, независимо от их социального положения и авторитета в нашем небольшом сообществе. Мы уже говорили, – по группам и индивидуально, – с торговцами и ремесленниками. Корорарека для них, как и для нас, является чем-то большим, чем просто место, где временно можно остановиться и немного пожить. У некоторых есть мысли насчет того, чтобы сколотить здесь капитал и вернуться в Англию или Сидней, но таких мало. Большинство думают жить здесь до конца своих дней и пустить здесь прочные корни. Эти настроения вам хорошо известны, Роберт, и мы надеемся, что вы их разделяете.
– В том, что вы сейчас сказали, Джон, для меня нет ничего нового.
Следующим заговорил Абельмар. Он был самым старшим из гостей и его солидность сосредоточивалась отнюдь не в одном только солидном животе.
– Коффин, мы пришли к выводу, что для семейных людей Корорарека совершенно не подходит. Несмотря на все наши меры предосторожности и родительский надзор, мы не можем уже оградить наших детей от, скажем помягче, нежелательного влияния. Для восприимчивого, впечатлительного подростка общение, – под предлогом романтических рассказов о море, – с безответственными, грубыми, но говорливыми моряками действуют отравляюще. У меня у самого уже растут два внука. Я вижу, с каким блеском в глазах они смотрят на корабли, стоящие на якоре в заливе. Я знаю совершенно точно, что они удирают с уроков под различными предлогами и направляются в самые грязные и подозрительные таверны Пляжа, чтобы вкусить там очередную ядовитую дозу всяких бредней от в стельку пьяных пустобрехов. Ни я, однако, ни их родители не хотим, чтобы ребят поглотила пучина Тихого океана.
– Китобои зарабатывают неплохие деньги, – пожав плечами, заговорил Коффин. – Если ребята видят в этом свою судьбу…
– Какая там судьба! – взорвался Абельмар. Его бачки задрожали. – Пьянство и разврат в притонах, которыми кишат Сидней и Макао – это вовсе не та жизнь, к которой мы готовим их, надеясь, что они станут достойными гражданами. Я бы еще понял, если бы они вертелись возле морских офицеров. У них еще можно кое-чему поучиться, но что полезного можно узнать при посещении кабаков, где валяются между столами пьяные вдрызг китобои?! Не думаю, что ты пожелал бы такой судьбы своим детям, Коффин.
Абельмар весь побагровел и вынужден был опуститься обратно на лавку, чтобы остыть. Его место занял Маршал Грон.
– Только на прошлой неделе к моей жене Хелен приставали на главной улице нашего города. И заметьте, не на Пляже, куда она, разумеется, не ходит, а здесь, в нашем районе, где всегда обстановка считалась относительно мирной и спокойной. Мне, к сожалению, не удалось выяснить имена мерзавцев, а то я, несомненно, устроил бы им сладкую жизнь. Теперь Хелен наотрез отказывается выходить из дома без сопровождения. Что это такое в конце концов, Роберт?! Так жить нельзя.
– Судя по всему, вы этот вопрос очень хорошо продумали, – задумчиво проговорил Коффин. – Что же вы предлагаете?
Халуорси отставил в сторону стул, возле которого стоял, и ответил:
– Лично я вообще-то не против существования самого Пляжа как такового, Роберт…
– Еще бы, ведь вы зарабатываете там неплохие денежки. По размерам вложений капитала в деятельность пивных и игровых заведений Пляжа Халуорси обгонял лишь Перкинса.
– Не стану разыгрывать перед вами лицемерные сцены, джентльмены. По-моему, пусть Пляж действительно остается таким, каков он есть. Мы все равно ничего в его порядках изменить не в силах. Но мы тоже живем в Корорареке, в непосредственной близости от этого гадюшника. И Титус был совершенно прав, когда говорил, что это место не подходит для женщин и детей. Мы пришли к соглашению о том, что нам нужно подыскать другое место для основания города. Где-нибудь на приличном удалении от Пляжа и того пагубного влияния, которое оттуда распространяется. Мы должны подыскать себе такое место, где бы честные люди могли спокойно жить и трудиться, не опасаясь выходить на улицу. Мы должны найти такое место, где бы богобоязненные граждане спокойно могли ходить по воскресеньям в церковь, не опасаясь того, что служба может быть в любую минуту прервана криками или пальбой со стороны безбожников, пьяниц и язычников.
– Мы должны построить хорошую школу для своих детей и найти пастбища для наших овец и крупного скота. Мы должны быть уверены, отпуская свои стада пастись, в том, что наших овец не зарежут среди бела дня и не уволокут в кладовые тех кораблей, у команд которых не хватает денег на закупку провизии!
– Я что-то не пойму, чего вы боитесь больше: что зарежут ваших овец или ваших детей?
– Шутки здесь неуместны, Роберт, прошу это понять. Надеюсь, вам не надо напоминать судьбу лучших кобылиц Уильяма, которая привела их к гибели в прошлом месяце?
В самом деле, Коффину пришлось внутренне признаться в том, что пошутил он неудачно. От лошадей остались жалкие останки. То и дело хозяева находили на дорогах и лугах лишь головы, копыта и кости от своих животных, которые служили печальными знаками постигшей их участи. У самого Коффина лошади и прочий скот паслись под надежной охраной в удаленном месте.
Все же он едва ли чувствовал себя морально вправе упрекать злоумышленников. Когда человеку нечего есть, он добывает себе пропитание любым способом. Впрочем, он искренне сочувствовал бедняге Лэнгстону.
– Есть только один выход из сложившейся неблагоприятной ситуации, Коффин, – проворчал Абельмар. – Мы должны найти себе новое место для жительства. Подальше от этих китобоев и им подобных. Не в этой местности, разумеется. Если мы переселимся чуть дальше по берегу этого залива, то через несколько месяцев столкнемся с теми же проблемами, выход из которых ищем сейчас. И тогда все наши старания пойдут прахом. Разумеется, наш новый город должен обладать хорошей гаванью. Для нас это, конечно, довольно рискованно, но я не думаю, что стоит сразу драматизировать это обстоятельство. Корорарека имеет уже известный и хорошо устроенный порт. Не думаю, что китобои бросят знакомые им причалы и последуют за нами.
Коффину не нужно было долго раздумывать.
– Рад сообщить вам, джентльмены, что я готов присоединиться к вам.
Лица его посетителей сразу расслабились. Кое-кто шумно и явно с облегчением вздохнул.
– Однако как же мы собираемся осуществить эти благородные и достойные намерения? Каким образом все это планируется сделать? Осознать проблему – это еще не значит найти из нее практический выход. Всем нам хорошо известно, что маори контролируют всю эту землю и не продают нам ее, сколько мы их об этом ни просим.
– А дикари не такие уж простаки, – заметил Грон. – Они прекрасно понимают, что если предоставить в наше распоряжение богатую почву, они потеряют свою продовольственную монополию. Мы уже не будем нуждаться ни в их овощах, ни в льне. А пока что мы полностью зависим от них и должны это признать.
– Мы должны уйти далеко, – твердым голосом заявил Халуорси. – Так далеко, чтобы нас не местные аборигены, которые, имея с нами дела, развили в себе беспримерную жадность и изощренность в обмане.
Коффин имел серьезные основания полагать, что маори поднаторели в делах коммерции задолго до того, как стали иметь дело с Джоном Халуорси и его коллегами, но он посчитал невежливым в данной обстановке делать такие замечания.
– Хорошо, но мы не можем поселиться в центральной части Северного Острова! Титус ведь говорил, что наше новое место должно иметь хорошую гавань. Она нужна будет нам нисколько не меньше, чем богатая почва.
– Я все еще боюсь, что китобои увяжутся за нами и тогда – все пропало, – заунывно протянул Мак-Кейд.
– Нет, – покачал головой Коффин. – Я так не думаю, Ангус. Да и Титус тоже. Если пивные и бордели останутся здесь, – а нам такое добро не нужно, – то останутся и китобои. Это совершенно точно. Но меня сейчас заботит другое. Я уже долго размышляю над этим, но до сих пор все-таки не собрался поделиться с вами.
А между тем проблема очень серьезна. Наверное, эта мысль и к вам тоже порой заглядывала. Господь у нас, конечно, всещедр, но я очень сомневаюсь, что он поселил в океане достаточно китов для того, чтобы вечно освещать улицы и дома Лондона и Парижа.
Кое-кто решил возражать, но Коффин поднял вверх руку.
– В нашей гавани постоянно толчется несколько десятков китобойных судов. А ведь Корорарека – это всего лишь один порт из множества. Я разговаривал с капитанами, и многие из них жалуются, что теперь охота, которая раньше отнимала какие-то жалкие месяцы, требует уже годы. Им приходится забираться в незнакомые воды, так как все вокруг уже пусто – китов нет. С каждым новым сезоном работать становится все труднее. Боюсь, джентльмены, лет через десять мы с вами станем свидетелями гибели самого процветающего сейчас морского бизнеса, на который все мы очень много поставили. Китобойная индустрия зачахнет на корню.
Послышалось неодобрительное покашливание и выражение несогласия с этой точкой зрения посредством малоприятного бурчания под нос. Лэнгстон встал и сказал за всех:
– Чем же нам тогда надо заниматься? На чем зарабатывать деньги?
– Бизнес – вещь многоликая, – с улыбкой ответил Коффин. – Далеко не все те корабли, которые бороздят сейчас воды Тихого океана, охотятся за китами. Суда терпят аварии, получают многочисленные неисправности. Судам нужно менять мачты, рангоут, оснастку. Конечно, в разные времена этот бизнес тоже может приходить в упадок, но он, по крайней мере, не исчезнет, в чем мы можем быть уверенными. Мы будем снабжать суда запасными частями, деревом, пенькой, а пока искать новое поприще для приложения своих трудов и капиталов. Таково мое мнение. В данный момент все наше процветание зиждется исключительно на китах, прошу прощения за каламбур. Это очень и очень ненадежно, джентльмены, в свете того, о чем я вам сообщил. Мы должны осмотреться вокруг, заметить новое и поставить это новое себе на службу.
Все внимание Коффина было обращено на двух гостей:
Лэнгстона и Халуорси. Это были упрямые люди.
– Вы говорили, что сейчас полностью зависим от маори в смысле продовольствия. Вы правы. Но мы можем изменит положение вещей в этой области. Мы должны научиться добывать пищу собственными руками. Земля здесь богатая, плодородная. Маори оставляют обширные поля распаханными. Мы можем воспользоваться этим и создать на этом неплохой рынок, который будет приносить нам стабильный доход. Новый Южный Уэльс и районы Австралии пополняются день ото дня новыми поселенцами. Все эти люди хотят кушать. Мы сможем накормить их, за что они нам хорошо заплатят. Абельмар колебался.
– Вы рассуждаете о больших сельскохозяйственных поместьях, Коффин, но у нас нет даже той земли, на которой мы могли бы без тесноты пасти наших коров и лошадей.
– А вы загляните смелее в будущее, Титус. Мы получим земли, в которых нуждаемся. Мы должны получить земли, в которых нуждаемся. Иначе нам останется только упаковать чемоданы и возвращаться в Англию законченными неудачниками.
– Нам нужна не только земля, – вмешался Лэнгстон. – Земля и урожай абсолютно бесполезны, если они каждый год будут вытаптываться людьми, которым мирная жизнь еще больше не по вкусу, чем коренным жителям окрестностей колонии Мыса Доброй Надежды.
– Хорошо сказано, Уильям. Метко. Ну, разумеется, я предполагал, что мы должны заключить нечто вроде договора с маори. Не только с теми, у которых мы купим землю, но и вообще со всеми племенами, с которыми только сможем установить контакты. Мы должны заинтересовать их, вовлечь в коммерческие взаимоотношения. В этой сфере необходима осмотрительность, внимание, предупредительность, если хотите, и что важнее всего: постепенность. Когда они увидят наши зерновые мельницы, им захочется обзавестись такими же. Отлично. Мы построим дамбу – они попросят построить и для них. – Он не мог уже говорить спокойно, будучи полностью захвачен открывавшейся перспективой. – Мы не имеем права недооценивать маори, джентльмены, запомните это! Они не похоже ни на негров колонии Мыса Доброй Надежды, ни на краснокожих Америки.
– Но… – начал Абельмар.
Коффин нетерпеливо взмахнул рукой и добавил:
– У нас будет земля и у нас будет мир. Я полагаю, что этого добра на всех хватит.
– Как быть с теми из поселенцев, кто не согласится с такой перспективой и посчитает, что наше будущее все-таки непосредственно связано с китобоями? Лично я еще не готов к тому, чтобы зарываться головой в грязь и становится фермером.
– Я тоже не готов, Саффорд, – заверил говорившего Коффин. – В настоящий момент мой бизнес также зависит от китобойного промысла, как и ваш. Но нам надо думать об этом заранее. Потом времени просто не будет.
– Я согласен, – торжественно объявил Абельмар, сложил руки на животе и важно оглядел своих товарищей. – Торопиться с этим, конечно, не следует. Пока мы еще не готовы уехать из Корорареки. Пока мы будем вести дела, которые вели до сих пор, но одновременно с этим начнем пробовать и нечто новое.
Эти мудрые слова, сказанные мудрым тоном, успокоили тяжелого на подъем, подозрительного ко всему новому Перкинса, но оказались недостаточными для Лэнгстона.
– Тут есть еще одна проблема. Поговаривают, будто французы хотят основать на Южном Острове свою колонию. Запомните, джентльмены, мы британской колонией не являемся. Мы пока лишь осколок Нового Южного Уэльса. Если французы задумают поднять у нас свой флаг, как они сделали это в других районах Тихого океана, я очень сомневаюсь в том, что Англия станет рисковать быть втянутой в войну из-за такого жалкого и далекого клочка земли, как этот. Если мы рассчитываем на поддержку короны, то должны превратить эту землю в нечто такое, чтобы у Парламента появилось желание ее защищать. Это означает, что мы должны создать здесь настоящую колонию-поселение для добропорядочных англичан. А пока что это ни больше ни меньше, как одна из временных стоянок для моряков-пьяниц.
– Да! Хорошо сказано, Уильям! Давайте попробуем! – вразнобой воскликнули сразу несколько гостей.
– С чего нам следует начать осуществление этого грандиозного предприятия? – вслух подумал Мак-Кейд.
– Похоже, с этим все просто, – отозвался Грон, усаживаясь поудобнее и скрещивая руки на груди. – Для завязывания прочных отношений и заключения сделок с аборигенами нам нужно подключить Фицроя.
Это предложение вызвало у Саффорда Перкинса дикий кашель, который перерос в презрительный хохот.
– Фицроя? – переспросил он, пытаясь успокоиться. – Эту напыщенную задницу? Для него аборигены всего мира одинаковы! Он до сих пор думает, что маори можно задобрить несколькими нитями стеклянных бус, как он задабривал других дикарей в других частях мира. Он их ни во что не ставит, считает детьми малыми, невинными овечками. Маори платят ему той же монетой, прозвав его между собой безвольным дураком. Ну, что, джентльмены, разве я не прав?
Перкинс обвел своих коллег взглядом, рассчитывая найти в них поддержку своему мнению. Однако поддержка была далеко не единодушной. Перкинс как бы со стороны взглянул на произнесенную им смелую речь и ему стало неловко.
– Не подумайте только, джентльмены, что у меня какая-то личная неприязнь к господину Фицрою. Он хороший, добропорядочный англичанин. Достойный человек, хотя и немного формалист. Проблема заключается в том, что он считает себя знатоком во всех сферах и областях без разбору. Он все хочет делать по первому классу, а этого никому Господь не дал. Он жалеет маори за их «невинность», а они в это время вытворяют с ним, что хотят. Он этого не видит, потому что не желает видеть реальность и ставит их на одну планку с собой.
– Мы должны принять самое оптимальное решение, которое позволит нам добиться верного успеха, – быстро заговорил Коффин, предотвращая уже назревавшую ссору между защитниками и обвинителями личности отсутствующего господина Фицроя.
– У меня на этот счет есть кое-какие свои мысли. Вам я тоже советую очень хорошо подумать. Каждому. Потом мы узнаем мнения друг друга и, возможно, придем к общему знаменателю. Я очень рад, джентльмены, что вы пришли ко мне поделиться своей насущной тревогой. Мне также приятно, что по основной проблеме у нас с вами имеется более или менее общее мнение.
С этими словами Коффин обернулся к входной двери, чем дал понять своим посетителям, что время разговора подошло к концу и самая пора расходиться.
Гости сразу стали подниматься с лавки, надевать шляпы, поправлять и одергивать куртки. По мере выхода каждый крепко пожимал руку хозяину дома.
– Итак, мы пришли к согласию, – важно проговорил Лэнгстон.
– Все? – с улыбкой произнес Коффин, глядя на своего коллегу. – Как насчет отсутствующего Тобиаса Халла? Каково его отношение к проблеме?
– То же, что и у нас всех. Он даже не стал спорить.
– Надо же! А я уж, грешным делом, думал, что нам с Халлом в этой жизни вообще не суждено сойтись хоть в чем-либо.
Увидев, что его шутка повергла гостей в смущение и неловкость, Коффин поспешил добавить:
– А ведь мы с вами, джентльмены, чересчур редко встречаемся все вместе. Только уж когда совсем припрет!
Он весело рассмеялся, стараясь этим заглушить остатки напряжения, вызванного его репликой по адресу своего злейшего противника. Подбежав к входной двери, он захлопнул ее перед носом Мак-Кейда, который хотел выходить первым.
– А ну-ка, снимайте свои шляпы, джентльмены, и посидите еще немного у меня! – предложил Коффин. – Хватит говорить о делах и о будущем!
С этими словами он подошел к грубо сколоченному шкафу и раскрыл настежь двустворчатые двери его верхнего отделения, обнажив содержимое.
– По-моему, нам сейчас не помешают сигары и несколько стаканчиков бренди, джентльмены. Мы просто должны как-то отметить начало нашего большого совместного дела.
– Вот это мне нравится! – воскликнул Саффорд Перкинс, скинул свой мундир, схватил бутылку, сел у окна и тут же погрузился в обсуждение достоинств этого сорта коньяка.
«Первые граждане Корорареки» провели дома у Роберта Коффина несколько часов, наслаждаясь отдыхом, болтовней о погоде, о необходимости углубляться еще дальше от берега в поисках новых густых насаждений каури, об азартных играх, лошадях и достоинствах женщин маори. Под конец Коффин глянул в окно на начавшее уже темнеть небо.
– Джентльмены, по-моему, мы неплохо с вами провели время. А теперь… Я полагаю, у каждого из нас есть немало мелких дел, которые хочется завершить до отхода ко сну, а?
– Верно сказано, Коффин! Верно, – кряхтя и поднимаясь со стула, проговорил Абельмар.
Остальные гости последовали его примеру. В дверях Коффин прощался с каждым по отдельности, чувствуя, что коньяк привел всех в хорошее расположение духа.
Когда дверь за ними закрылась, из глубины дома неслышно появилась Холли Коффин. Она успела скинуть еще до прихода гостей свое тяжелое, с многочисленными складками и оборками дорожное платье и теперь была в легкой, тонкой юбке и блузке. Новая одежда еще четче подчеркивала соблазнительные контуры ее фигуры. Она была стройна и современна, как «Решительный».
– Ну, как ваша беседа, милый? Прошла хорошо?
– Отлично. Нам о многом нужно было поговорить. Главная тема, думаю, очень заинтересовала бы и тебя.
– Какая же это?
– Нет смысла сейчас распространяться об этом, так как не принято еще окончательного решения.
Он ее явно поддразнивал. Она надула губки. Внезапно он понял, что ему страшно нравится этот маленький, семейный «тет-а-тет». Он глянул ей через плечо.
– Если мой нос не врет мне, то ты опять творишь какие-то чудеса на кухне, а?
– Сэмюэл оказался способным учеником. Я и не думала, что он сможет так быстро запомнить все мои инструкции. Он кивнул на дверь.
– Похоже, тебе тоже придется напомнить, как и моим друзьям, о том, что никогда не следует недооценивать маори. Всякое дело они умеют делать хорошо, будь то война, торговля или приготовление английских блюд.
Она рассмеялась.
– Я постараюсь навсегда запомнить это, чтобы больше тебя не злить. Пока еще не стемнело окончательно, я хочу, чтобы ты мне показал остальную часть дома и сад.
Он с изумлением взглянул на нее, а лотом они оба прыснули со смеху.
Успокоившись, он с улыбкой проговорил:
– Дорогая! Дом ты весь уже видела, он не такой большой, как лондонский. Что же касается сада, то ничего подобного у меня нет и в помине.
Она тоже улыбнулась, но было видно, что разочарована.
– Ты хочешь сказать, что тот клочок земли, на котором построена эта хибара, – все, что мы имеем?
– В Корорареке – да. Я купил небольшой участок земли в глубине острова, рассчитывая на то, что однажды смогу пасти там свой скот. Но это место слишком удалено от города, а у меня слишком мало свободного времени, чтобы возиться с ним. «Дом Коффина» отнимает у меня все светлое время дня, а я пока еще не решил расстаться с этим образом жизни ради пастушечьего ремесла, дорогая.
– Я и представить тебя пастухом не могу, – проговорила она, взяла его за руку и отвела к дивану. – Ну, хорошо, пусть будет так. По крайней мере, расскажи мне о наших ближайших соседях и о месторасположении тех лавок, где я должна буду приобретать все необходимое для поддержания домашнего хозяйства.
Коффин и вспомнить уже не мог, когда в последний раз он целый час разговаривал с женщиной. Это всегда приносило ему радость. Радость, которую он почти забыл. В добавление к своей красоте его жена была еще предприимчивой, умной и любопытной. Ее интересы далеко выходили за рамки шитья, кулинарии и искусства ведения домашнего хозяйства. Во многих вопросах она была очень сильна, с азартом вела споры с мужем, пользовалась убедительными и яркими аргументами в пользу той или иной своей точки зрения. Коффин частенько вынужден был сдаваться.
Пока они разговаривали, мальчик то и дело вертелся у них под ногами. Он уже привык к новой обстановке и чувствовал здесь себя, как дома. Так всегда бывает с детьми.
Сэмюэла очень растрогало присутствие в доме ребенка, хотя он и с болью смотрел на его худобу. Дети маори очень походили физически на своих родителей: были крепкими, здоровыми, ширококостными и склонными к полноте.
Ужин явился для Коффина еще одним маленьким чудом, устроенным женой. Свечи, доставленные в свое время из Бостона, впервые после их покупки были выставлены на стол. Холли удалось из каких-то лоскутов сделать вполне приличные салфетки, а скатертью служила льняная тряпка, которую мог постелить на стол лишь человек, обладающий богатым воображением. Слава богу, этого добра Холли хватало с избытком. Садясь за стол, Коффин был почти уверен, что ошибся домом и попал во владения какого-нибудь европейского баронета.
– Холли, ты настоящая кудесница!
– Спасибо тебе, милый.
Словно эхом на ее слова отозвался мощный гром выстрела, раздавшегося не так далеко от их дома.
– Что это? – вздрогнув, прошептала Холли.
Коффин спокойно налил себе в стакан вина и небрежно обронил:
– Не волнуйся, дорогая. Ничего особенного. Видимо, опять кого-то убили.
– Прошу тебя, Роберт, не надо при сыне!
– Ничего, пусть знает, куда приехал жить, – беззаботно отозвался Коффин, глянув на мальчика. Тот не обращал внимания на родителей и был полностью поглощен десертом. – Пусть получше узнает о жизни дома. Тогда не станет особенно удивляться, когда вплотную столкнется с ней на улице.
