Текст книги "Маори"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

Халл рубанул своим клинком по голове подвернувшегося под руку врага. Он увидел сначала выражение изумления на лице раненого, потом оно скорчилось в дикую гримасу боли. Дикарь схватился руками за глаза и повалился спиной на землю. Вдруг он увидел, что из непроницаемой дождевой пелены впереди появились сразу несколько маори, которые первым делом бросились к нему. «Около полдюжины», – мгновенно определил он. Возглавлял группу дикарей высокий воин, облаченный в прекрасный боевой наряд арики.

Дистанция между ними сокращалась. Наконец противники смогли заглянуть друг другу в глаза. Высокий воин тормознул, и, когда Халл увидел его лицо, ему показалось что у него сейчас выпрыгнет из груди сердце.

Слава Богу! Значит, Руи еще не успел добраться до каноэ внизу!

До него донесся шум и треск горящего дерева. Очевидно, запалили дома и амбары. Дождь не мог залить пожар, несмотря на всю свою мощь. Огонь упорно пробивался вверх, озлобленно шипя и треща.

Сражение было, можно считать, выиграно. Правда, главная дичь еще имела шанс скрыться.

Халл столкнулся с одним из телохранителей арики. Тот держал свою саблю в обеих руках и размахивал ею с такой силой, какую Халлу не приходилось видеть ни разу за последние лет двадцать. Вокруг царили хаос и неразбериха. На какое-то мгновение его поразила страшная мысль о том, что он далеко убежал от всех своих товарищей и оказался один перед всеми солдатами Руи.

Пока он разбирался с первым врагом, Руи, который еще минуту назад был всего в нескольких шагах от него, куда-то исчез. На секунду оглянувшись по сторонам, Халл заметил, как голова Руи исчезла за краем обрыва. Не успел капитан как следует выругаться, как увидел, что к обрыву бросился какой-то молодой офицер. Халл не узнал его. Он продолжал отбиваться от наседавших врагов и одновременно краем глаза следил за тем, как юноша изо всех сил рубит конец канатной лестницы своей саблей.

– Давай! Правильно, парень! Руби ее! – разгадав тут же замысел товарища по оружию, заорал Халл. Этим криком он подбадривал не только молодого офицера, но и самого себя.

Если лестницу удастся обрубить, Руи полетит вместе со своими молодчиками головой вниз на камни и скалы, выходящие на поверхность у самого берега.

Молодой офицер, который рубил лестницу, был так увлечен этим занятием, что не заметил, как к нему сзади подкрался кто-то из врагов.

Халл крикнул ему об опасности, хотя и понял в ту же секунду, что его предупредительный сигнал запоздал…

Вражеский воин был свыше шести футов роста и очень широк в плечах. Оттянув на мгновение руку, в которой он держал короткое копье, он в следующий миг с хрустом погрузил его в спину юного колониста-ополченца. Офицер вскрикнул от дикой боли, выгнулся дугой и тут же повалился на землю. Сабля, которой он пытался обрубить лестницу, выскользнула из его ослабевших рук.

Увидев это, Халл обезумел. Он издал страшный вопль и бросился бегом к убийце своего товарища, но тот проворно вытащил из обмякшего тела свое оружие и развернулся, чтобы лицом к лицу встретить новую угрозу.

Телохранители Руи перегруппировались. Уцелевшие маори в отчаянной попытке обеспечить побег своему вожаку присоединились к телохранителям.

Халл не обращал на них никакого внимания. Его неподвижный взгляд был замкнут исключительно на юноше, который, не шевелясь, лежал у самого края обрыва.

Воин, который поразил молодого офицера, испустил дикий крик, прыгнул навстречу Халлу и сделал длинный выпад своим окровавленным копьем, не выпуская его из рук. Халлу удалось увернуться от удара. В дождевой пелене блеснул клинок его сабли. Она чуть согнулась, уперевшись острием в грудную клетку врага. В следующее мгновение, – Халл надавил сильнее, – она резко выпрямилась, войдя в тело, словно в масло, и поразила сердце. Схватившись свободной рукой за грудь, кингит отступил на шаг назад. Затем он взмахнул копьем, словно хотел нанести еще один удар. Халл замер на месте, с ненавистью глядя на врага. Воин около пяти секунд балансировал на самом краю обрыва, а потом неожиданно исчез. Халл знал, что в таком шуме не расслышит всплеска воды или глухого стука о камни…

Халл упал на колени у края обрыва, смахнул капли пота и дождя с лица и глянул вниз. Лестница все еще не была перерублена. За нее цеплялось много сподвижников Руи, а сам предводитель преодолел уже больше половины спуска. Халл вскочил на ноги и стал неистово молотить своей саблей по канатам. Отличный итальянский клинок никак не был приспособлен для такой работы.

Молодой офицер, который умирал рядом, почти перерубил один из двух канатов лестницы. Халл в несколько ударов перебил его и с радостью увидел, как закачалась лестница. Снизу послышались вопли ужаса спускавшихся по ней бандитов. Теперь Халл хорошо рассмотрел большое каноэ, покачивающееся на волнах возле самого берега. Он также заметил и то, как заторопился Руи и его сообщники. Дождь был союзником Халла и его товарищей. Лестница от него стала скользкой и опасной.

Когда второй канат был наполовину перерублен, Халл выпрямился, занес саблю над головой, собрался с силами и изо всех сил ударил. Снизу вновь послышались отчаянные вопли, Однако, на этот раз они быстро слабели и почти сразу же прекратились совсем. Бросившись животом на землю, Халл подполз к самому краю обрыва и заглянул вниз. Множество маленьких фигурок, размахивая руками и ногами, летели вниз, потеряв опору. Перебитая у основания лестница вилась вслед за ними, словно змея. Прошло несколько мгновений. Затем раздался дробный, глухой стук. Бандиты разбились об острые скалы, которые выступали на поверхность у основания утеса.

«Прощай, вонючий ублюдок», – сказал про себя Халл. Он подставил лицо ветру и дождю и глубоко вздохнул. «Да примет тебя и всех твоих дружков преисподняя!» Не обращая внимания на бой, продолжающийся вокруг него, он взглянул направо от себя, уловив краем глаза какое-то еле заметное движение. Молодой офицер все еще был жив. Он безуспешно пытался дотянуться рукой до Халла, желая, видимо, привлечь его внимание. Халл наклонился над юношей и перевернул его на спину. У него было узкое, гладкое лицо. Невинные, почти детские глаза, не мигая смотрели на капитана. Короткий осмотр показал, что рана очень серьезна. Халл не был врачом, поэтому не мог сказать, какой из жизненно важных органов был задет. Крови было не очень много.

Положив свою саблю на землю, Халл обеими руками обхватил юношу в подмышках и подтянул к себе. Бедняга был заметно выше Халла, но едва ли тяжелее. Он лежал в луже грязи, размытой дождем. Торговец попытался вытащить его на более или менее твердое место.

– Спокойно, парень. Спокойно. Мы отнесем тебя к врачу. Все будет нормально, вот увидишь. Раненый не отвечал.

Вдруг кто-то крикнул, назвав Халла по имени. Похоже, это был Маркер, но капитан не был уверен. Только он стал поворачиваться на этот зов, как вдруг что-то сильно ударило его в спину. Халл содрогнулся всем телом. Боли он не почувствовал, но зато почувствовал, как вслед за этим ударом силы вдруг стали стремительно оставлять его. Они вытекали из него, словно вода из расколотого кувшина. Он все еще держал молодого офицера. Но теперь силы оставили его и Халл рухнул вместе со своей ношей на колени. Он стал часто-часто моргать, но туман перед глазами становился все плотнее…

Устал. Так устал!

Он слишком устал даже для того, чтобы попытаться понять, что же его ударило в спину. Вместо этого Халл продолжал смотреть на человека, которого хотел спасти. Теперь врач понадобится уже обоим. Ничего, все будет нормально. Тут он впервые за все время сражения ощутил, что его спину и шею заливает дождь. Ему стало зябко на промозглом ночном воздухе.

– Прости… – пробормотал он потерянно.

Меньше всего Халл рассчитывал на ответ. Но раненый молодой офицер чуть повернул голову в его сторону, сморгнул каплю дождя с ресниц и слабо проговорил:

– Н-ничего… все нормально. – Он попытался улыбнуться, но Халл не увидел этого, так как все лицо бедняги было покрыто толстым слоем грязи. – Известите моих, что…

Глаза его закрылись.

Халл хотел сказать, что ему очень жаль, что все так получилось. Что он, по-видимому, не сможет уже известить не только семью молодого офицера, но и свою собственную.

Даже в эту минуту он не вспомнил о своей дочери Розе. Впервые за долгое время он подумал о своей некогда любимой, давно покинувшей его супруге Флоре. Это было само по себе необычно. Были времена, когда он считал, что и дня не сможет прожить без мысли о ней.

Похоже, они не свидятся… Она направилась в один мир, а он, – у него насчет этого не оставалось никаких сомнений, – совсем в другой.

Разве что Бог учтет его заслуги в сегодняшнем сражении и предоставит хоть кратковременную отсрочку…

– Почему?! – прошептал он.

То же самое он шептал и двадцать лет назад, стоя у смертного одра своей жены. Через секунду он бессильно повалился на спину, прямо в грязь.

Халл лежал рядом с тем молодым человеком, которого хотел спасти. Глаза его были широко открыты, но он уже не смаргивал с ресниц капли дождя.

Юноша, которого проткнули копьем, не шевелился. Глаза его по-прежнему были закрыты. Но он шептал! Шептал, не зная о том, что его несостоявшийся спаситель уже не слышит его:

– Все хорошо… Со мной все будет в порядке. Только… Знаете, если мне все-таки не удастся выжить… Вы сообщите, пожалуйста, моей семье, а?

Он судорожно сглотнул. Даже это небольшое усилие далось ему с превеликим трудом и лишило остатков сил.

Наконец, солдаты полка Маркера сломили последние очаги сопротивления маори и стали сходиться недалеко от края обрыва на отдых. Кто-то дико вскрикнул:

– Капитан Халл! Сюда, сюда! Быстрее! Здесь капитан Халл!! !

Молодой офицер не слышал этого крика. Он открыл глаза и попытался сконцентрироваться на лице сержанта, склонившегося над ним.

– Как тебя зовут, сынок? – спрашивал этот человек с добрым лицом.

А в это время еще двое солдат тащили юношу из грязи.

– Коффин. Крис… Кристофер Коффин…

На войне обычное дело, когда умирающий человек произносит в качестве своих последних те слова, которые были в его жизни одними из первых.

Глава 7

На душе у Коффина был праздник, когда он выехал на улицу, которая вела к великолепному дому, возвышавшемуся над всеми прочими в этом районе городка.

«Настоящий долгострой, – подумал он. – Сколько лет понадобилось, чтобы он принял столь величественный внешний облик? Сколько я настроил дополнительных башенок и помещений? Железный забор! А территория вокруг дома? Это же настоящий европейский сад! Таким домом можно по праву гордиться…»

Солнце светило очень ярко и городок, казалось, ширился под его лучами. Вести о смерти Александра Руи и всей его банды достигли Окленда всего несколько дней назад. Стоило горожанам узнать о том, что самый страшный повстанческий лидер наконец нашел свой бесславный конец, как тут же ром и виски полились рекой. Это, конечно, еще не означало, что мятеж задохнулся окончательно. Однако, гибель вожака бандитов давала возможность таким людям, как Коффин, наконец навестить свои дома и вернуться к бизнесу.

Неторопливо приближаясь к дому, не понукая своего коня, он решил, что с Элиасом увидится сегодня же, но позже. Сначала Холли. Она будет восторженно слушать его военные истории, они позавтракают на крыльце дома, а вечером он наконец-то сможет растянуться на своей кровати!.. Это выглядело самой лучшей наградой, какую только можно было придумать, за месяцы маршей и боев, ливней и грязи.

Война, конечно, продлится еще какое-то время. Количество и частота бандитских нападений, несомненно, уменьшатся, однако, не прекратятся совсем. Гарантией окончания войны не могла служить даже смерть Руи. Кингиты повергнуты в шок, но не сломлены до конца.

Придется задействовать еще множество солдат и огневых средств, чтобы окончательно подавить остававшиеся еще мятежные па. Потребуется еще, наверное, год для прекращения боевых действий. Господи, как долго! Какая затяжная война!

Он подъехал с заднего крыльца, рассчитывая приятно удивить Холли. Навстречу ему вышел домашний конюх, который решил посмотреть, что это за нахал въезжает к ним через задние ворота. Стоило ему узнать гостя, как его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Господин Коффин, сэр! Как хорошо, что вы вернулись!

– Спасибо за приветствие, Джек, – ответил Коффин. Он спрыгнул с коня и передал поводья конюху.

– Как дома?

– Помаленьку, сэр, помаленьку.

– А госпожа Коффин?

– Здравствуют! Сегодня утром она куда-то уходила, но теперь уже, похоже, вернулась. Я провожал госпожу Коффин, когда за ней приехала коляска миссис Эбигейл. Когда она вернулась, я не видел, но зато слышал стук колес со стороны главного крыльца. Не так давно. Вы хорошо выглядите, сэр.

Коффин ответил на комплимент кивком головы. Он смотрел на дом и думал о том, как же он зверски устал. Эта мысль пришла к нему только сейчас. Годы разъездов вдоль и поперек всего Северного Острова все же не приучили его комфортно чувствовать себя в седле. Он больше предпочитал качающуюся палубу хорошего корабля.

– Вас ожидает один джентльмен, сэр. Он уже давно здесь сидит. Заходил и вчера, но я сказал ему, что вас ждем не раньше сегодняшнего дня. «Я вернусь», – сказал он и сдержал слово.

Друг семьи? Наверно, весть о возвращении Коффина опередила самого Коффина.

– Кто он?

– Он сказал, что назовет свое имя только вам, сэр. Мне это показалось странным, но я не любопытный человек и не стал пытать его. Не хочет говорить, как его зовут, ну и пускай себе. Мне-то что, правда? Я лично его не знаю. Он передал, что у него к вам очень важное дело.

Коффин задумчиво кивнул, отрешенно разглядывая своего конюха. Это был высокий, сухой, как щепка, голландец. Он служил у Коффинов вот уже на протяжении нескольких лет. С людьми он не особенно-то ладил, зато компенсировал это отношением к лошадям, как к своим детям. Коффин не сомневался, что его усталый конь попал в надежные руки и быстро оправится от тягот перенесенной дороги.

– Он ждет в кладовой, сэр. Я предлагал ему пройти в дом, но он отказался. Настаивал на том, чтобы ждать вас там. Ну и ладно. Я не стал его отговаривать.

– Хорошо, Джек. Я встречусь с ним.

Коффин очень рассчитывал на то, что эта встреча, которая раздражала его сама по себе, продлится очень недолго. Наверно, что-нибудь важное для этого посетителя. Надо будет поскорее от него избавиться.

Впрочем, оказалось, что его гость совсем не похож на мелкого предпринимателя. Он был высок ростом, крепок в теле, с буйной шевелюрой темных волос. Больше смахивал на кузнеца. Он сидел молча, мрачно сдвинув брови, на лавке в кладовой. Когда Коффин вошел туда, посетитель листал какую-то книгу. Это удивило хозяина дома. Книга как-то не вязалась с внешним обликом гостя и окружающей обстановкой. Увидев Коффина, посетитель отложил книгу в сторону, не показывая ее названия.

– Роберт Коффин? – спросил он как-то неуверенно. Голос у него был сочный и густой.

– Он самый, – таким же голосом ответил Коффин.

– Я должен был сам догадаться, сэр, хотя мы с вами никогда прежде не встречались. Меня зовут Альфред Кобб. В последнее время я привык к обращению «сержант Кобб». – При этих словах гость слабо улыбнулся, словно извиняясь за что-то. – Я из ополчения Нью-Плимута.

Коффин кивнул. Он знал Нью-Плимут. Этот городок находился на западном побережье Северного Острова. Он был очень удален от Окленда, впрочем, как и другие местные поселения.

– Как разворачиваются события в вашем регионе?

– Нормально. Вы уже слышали о том, как наши схлестнулись с Александром Руи?

– Еще бы не слышал! Значит, вы были вместе с Маркером? Поздравляю. Вы снискали себе славу!

– Спасибо.

– В последнее время дела везде идут успешно. Мое подразделение тоже отличилось парура, но, конечно, не так, как полк Маркера, раздавивший гадюшник Руи. Чем могу служить, господин Кобб?

– Видите ли, сэр… – Пальцы гостя стали беспорядочно бегать по переплету книги. – Кажется, пора объяснить, с какой целью я, собственно, здесь появился. Я, знаете ли, в последнее время исполняю обязанности курьера. Просто хорошо знаю эту страну со всеми ее дорогами и поселениями. Без труда могу добраться в любое место. Поэтому разные командиры и предпочитают со мной посылать свои сообщения.

– Вам, наверное, долго пришлось пробираться из Нью-Плимута?

– Да, но у меня было много поручений, которые я должен был исполнить здесь. И вот пришел черед последнего из них. – Он кивнул на дом Коффина. – Ваш конюх сказал, что вы вот-вот прибудете, поэтому я решил дождаться именно вас и именно вам передать извещение-Выражение лица Коффина изменилось. Дело начинало принимать интересный оборот. Оборот, которого он никак не ждал.

– Какое извещение? И почему именно мне, а не жене? Его гость рыскал взглядом по всему помещению, но старательно избегал смотреть прямо Коффину в глаза. Он продолжал трепать в руках свою книгу.

– Господин Коффин, сэр, я не очень дипломатичен… э-э… Много раз пытался научиться этому, но так ничего и не вышло. Так что уж вы извините меня за прямоту… э-э…

– На что вы намекаете, друг мой? – раздраженно спросил Коффин.

Он вовсе не для того многие месяцы скучал по дому, вовсе не для того так спешил сюда, чтобы теперь тратить драгоценное время на невразумительность незнакомца, который все никак не может начать говорить о деле.

– Это связано с боем, в котором был уничтожен Руи, сэр.

– Мм… Значит, это хорошие новости, что бы это ни было. Все, что связано с гибелью этого недоноска, является для меня хорошей новостью. Бедняги маори! Они наконец-то избавились от него, хоть пока и не понимают всей меры своего счастья.

– Да, сэр. Каждый с вами согласится. Вы слышали о том, как была захвачена его последняя па?

– Только в общем плане. Я слышал, что в результате этой победы молодому капитану Маркеру было присвоено звание майора. Вот такие солдаты, я считаю, нам и нужны сейчас. А вовсе не те разукрашенные в пух и прах хлыщи, которые добывают себе продвижение по службе при помощи политических связей.

– Совершенно с вами согласен, сэр. Что вам сказать? Это был нелегкий бой. Все мы, кто был там, не верили в то, что Руи быстро сдастся. Он и не сдавался. Чем больше мы их теснили, тем ожесточеннее они дрались. А будучи загнанными в угол, и вовсе озверели. Мы все равно их победили, конечно. Только вот… – Кобб запнулся. Закрыв на секунду глаза, он собрался с духом и проговорил, выдыхая: – Боюсь, сэр, ваш сын после сражения числился в списках убитых. Такие вот дела…

На какое-то мгновение лицо Коффина онемело. Создавалось такое впечатление, что его мозг утерял возможность контролировать лицевые мышцы. Затем он все-таки попытался улыбнуться. Эта улыбка, правда, более походила на кривую гримасу.

– Кристофер?

Кобб медленно кивнул.

– Да, мне сказали, что его звали именно так, сэр. Кристофер Коффин. Ведь он был вашим сыном?

«Был вашим сыном. Был».

Почувствовав внутреннюю дрожь, Коффин бессильно привалился к краю большой раковины.

– Не может быть, – хрипло произнес он, судорожно вздохнул и уже более громко повторил: – Этого просто не может быть. Мой сын здесь, в Окленде. Он работает вместо меня, ведет дела. Он не солдат. Его не зачисляли даже в списки резерва.

– Мне очень жаль, сэр, поверьте. Ваш сын проходил службу в Третьем Северном Ополчении. Это он. Тут ошибки быть не может.

Коффин отвернулся от своего гостя и устремил взгляд в пустоту.

– У нас был с ним разговор на эту тему. Был серьезный разговор. Он согласился со мной. Он обещал, что не будет участвовать в боевых действиях.

Именно эти слова произнес сейчас Коффин. Думал же он совсем иначе. Он вспомнил тот их последний разговор с Кристофером в палатке. Да, он обещал, но что было у него на уме на самом деле? Черт возьми! Уже тогда Коффин чувствовал, что тут что-то не так. Ведь Кристофер объяснял ему, что не желает уклоняться от исполнения своего гражданского долга. На словах он согласился с отцом, а на деле?.. На деле не согласился. Ни с одним словом, произнесенным отцом. Но тогда Коффин не задумывался над этим. Он полагал, что сын станет делать то, что он ему сказал. Коффин привык к тому, что люди делают то, что он им говорит, а не наоборот.

– Прошу прощения, сэр. Мне очень жаль. Я думал, вы знаете о том, что он воюет… Значит, молодой человек решил включиться в войну по собственной инициативе?..

Коффин в эту минуту не мог ничего говорить. Он только кивнул. Поначалу он отказывался верить своим ушам, но постепенно неверие это стало вытесняться из его сознания пониманием, осознанием горькой истины.

Он понял, почему командиры используют таких людей, как Кобб. От него не отмахнешься. Он просто стоит перед тобой, сожалеет, скорбит вместе с тобой, соболезнует… Он реален и крепок, как скала. Его не развеешь, как мираж. Этому человеку невозможно было не поверить.

Вся радость, все счастье и восторг, которые испытывал Коффин, преодолевая последнюю милю в сторону своего дома, испарились без следа. Утро превратилось в ночь. Свет померк у него перед глазами. И только черная пустота стала овладевать его душой, его сознанием, его мыслями. Черная, давящая на мозг пустота.

Кобб еще что-то говорил. Неужели он никогда не замолчит?..

– Насколько мне говорили, он дрался просто бесподобно, сэр.

Вдруг он спохватился и торопливо стал рыскать у себя по карманам, словно только что вспомнил о чем-то важном. Наконец, он достал небольшой пакет, перевязанный грязным шнурком, и протянул его Коффину.

– Вот. Мне было приказано передать это вам в руки, сэр. Коффин машинально взял сверток, даже не глядя на него.

– Спа… Спасибо, сержант Кобб… Спасибо. Вы проделали сюда долгий и опасный путь. Вы, наверно, торопитесь домой?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Кобб, направляясь к двери. В последний момент он обернулся. Коффин все еще стоял, привалившись к раковине. Он не шевелился и опустошенно смотрел в стену. – Сэр, мне уже не раз приходилось выполнять такие поручения. Я даже думаю, что слишком много раз. Меня все время просят. Именно меня. Мне это все не очень-то нравится, как вы сами понимаете, но что поделаешь? Не отказываться же? Он был… Он был вашим единственным сыном?

– Да, единственным… сыном… – тихо ответил Коффин. Теперь он уже до конца осознал то, что ему сообщил Кобб. Любая вещь осознается рано или поздно. Только нужно время. – Это был славный юноша.

Кобб понимающе кивнул.

– Охотно верю, сэр. Ведь я читал донесение. Жаль, что вам ничего не известно о том времени, что он провел на войне. Тогда все было бы проще. Сейчас такое время… Никогда не знаешь, когда с тобой случится самое худшее… С каждым из нас, сэр. – Он поправил свою шляпу, надвинув ее сильнее на лоб. – Больше не смею задерживать вас, сэр. Знайте, что он по крайней мере погиб не за просто так. Его не подстрелил снайпер во время обеда. Если бы не он, неизвестно еще, покончили бы мы с Руи или нет.

– Да, конечно…

Коффин наконец оторвался от края раковины и тяжело опустился на скамью, продолжая автоматически сжимать в руках сверток, на который до сих пор даже не взглянул.

Кобб уже взялся за ручку двери, когда Коффин вдруг вскинул голову и сказал кратко:

– Я хочу получить его тело.

Кобб вынужден был опять остановиться и обернуться.

– Недалеко от места боя, сэр, устроили солдатской кладбище. Вы сами знаете, что такое война, сэр. У нас нет возможности транспортировать трупы погибших товарищей по домам. С живыми-то еле управляемся. Я уверен, что его могила как-то помечена. Если вы решите выкопать его тело и перевезти его в Окленд, то я бы посоветовал вам взять с собой в дорогу хорошего гробовщика.

– Я знаю. Вы хотите сказать что-то еще, господин Кобб?

– Да ничего особенного, сэр, просто… Когда вашего сына ранили, один из старших офицеров, – тоже ополченец, – бросился ему на выручку. И его самого убили в результате. Поэтому его похоронили рядом с вашим сыном. Поскольку он был старше по званию, чем ваш сын, его могила несколько выделяется. Это может помочь вам при поиске захоронения вашего…

– Вы сказали: «Бросился к нему на выручку»? Как звали этого старшего офицера?

– Одну минуточку, если позволите, сэр.

Кобб открыл книгу, которую все это время сжимал в руках. Он стал листать ее и остановился только на середине, когда нашел то, что искал.

– Так, так, так… Вот. Капитан ополчения. Тоже из Окленда, насколько я понял. Тобиас… Подождите… Ага, правильно. Тобиас Халл.

– Халл?! – вскричал Коффин, вскакивая со скамьи, как ужаленный.

Кобб даже отшатнулся.

– Что вы сказали?

– Я рассказал вам содержание донесения о сражении. Сам я всего этого не видел, но вижу, как написано черным по белому. Здесь говорится о том, что когда ваш сын получил; ранение, капитан Халл бросился ему на выручку и сам в процессе оказания ему помощи был убит. Он проявил настоящее благородство, которое, впрочем, довольно часто встречается на войне.

Коффин смотрел опять мимо своего гостя, куда-то в пустоту.

– Этого не может быть… – повторял он. – Просто не может быть.

– Они что, были знакомы, сэр? Капитан Халл и ваш сын?

– Нет! – почти истерично вскричал Коффин. Заметив реакцию сержанта на свое неадекватное проявление чувств, Коффин взял себя в руки и потом говорил уже тише. – Нет, господин Кобб, они были незнакомы. Я в этом уверен. Значит, вы утверждаете, что он погиб, пытаясь спасти Кристофера?

Кобб кивнул.

– По крайней мере так написано в донесении, сэр. Такое, как я уже говорил, случается на войне. Если подумать, то это не такая уж и редкость. Кроме того, нет ничего удивительного в том, что ваш сын повстречался во время боя с земляком. Многие колонисты, принимавшие участие в том штурме, были из этих мест. – Он искоса глянул на хозяина дома. – С вами все в порядке, сэр? Может, послать за вашим слугой?

– Нет, благодарю вас, не стоит. Со мной все хорошо…

– Я повторюсь: мне не нравится та миссия, с которой я к вам прибыл. Но ведь, рассудите сами, кто-то же должен этим заниматься? Посылают обычно меня. Кстати, семью господина Халла я уже посетил, если это вам, конечно, интересно…

– Что?

– Я говорю, что уже известил домашних господина Халла о его гибели. Вас не было, и я пошел туда. Кажется, это была его дочь, леди, которая меня встретила.

– Да, да, точно. Ее зовут Роза. Больше у Халла никого из родственников не было. Рискну предположить, что к вашему сообщению она отнеслась спокойно.

Кобб был положительно удивлен.

– Именно спокойно, сэр! Откуда вам это известно? То есть, я хотел сказать, как вы догадались?

– Я ее хорошо знаю. Достаточно для того, чтобы предугадать ее реакцию на подобное известие. Такая уж девчонка…

– Да, она восприняла все удивительно ровно, сэр, – сказал Кобб, уже открыв дверь кладовой и готовясь покинуть ее. – Только я бы не назвал ее девчонкой…

– Да, вы правы, – проговорил Коффин машинально и сдвинул брови. – Теперь ей уже больше двадцати. Как я Кристоферу… было.

Сержант задумался о чем-то, потом проговорил тихо:

– Даже не моргнула, когда я рассказал ей о гибели отца, уж не говорю о слезах. Это очень сильная, волевая девушка, господин Коффин. Ладно, я, пожалуй, пойду? Знаете, что я вам скажу на прощанье, сэр? Я сам потерял на этой вонючей войне одного из своих ребят, так что… Я понимаю ваше состояние. Очень хорошо понимаю. И действительно скорблю вместе с вами.

Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Коффин остался стоять на месте. Он словно врос в землю. Только спустя несколько минут он осознал, что смотрит прямо на груду старой кожи, изношенных уздечек и постромок, которую Джек свалил в углу. Это была грязная куча, в которой все перемешалось. Кожа почернела от возраста и конского пота. Он смотрел на эту кучу и медленно качал головой. Он совсем забыл о том, что посыльный уже ушел и что он стоит теперь в темной кладовой один. В этом помещении, которое вдруг в одночасье стало для него олицетворением всего мрачного и темного на свете, не было места для надежды или радости.

Почему Кристофер не послушался его? А если уж он был настроен столь решительно, почему не попросился в подразделение к отцу? Коффин бы присматривал за ним, защищал бы его, охранял бы от риска и опасностей… Впрочем, именно поэтому Кристофер и не пошел в солдаты к отцу. Однажды он уже поступил подобным образом, но Коффин приказал ему возвращаться в Окленд, обратно в помощники Элиасу Голдмэну. Кристофер слишком хорошо знал нрав своего отца, чтобы пытаться снова поехать к нему. Поэтому он, даже не спросив его разрешения, записался в другой полк.

Мать, наверно, тоже ничего не знает?

Коффин подошел к единственному в кладовой окну и взглянул на свой дом, который, словно корона, увенчивал собой ровный холм. Знает ли что-нибудь Холли? Он очень сомневался в этом. Очевидно, Кристофер сообщил ей, что уезжает по делам. Коффин прекрасно знал трепетное отношение Холли к сыну. Она тряслась над любой царапиной Кристофера. О какой же войне тут можно говорить? Нет, он ничего ей не сказал. Ее отказ прозвучал бы еще категоричнее, чем отказ отца.

Выйдя из кладовой, он прошел мимо конюха.

– Сэр? Что с вами? Вы неважно выглядите.

Коффин не ответил конюху. Даже не обернулся в его сторону.

Внезапно он почувствовал, что дико устал от всего. Никогда еще на него не наваливалась такая усталость.

Дом состоял из главного особняка и ряда пристроек. Коффин направился к особняку и стал медленно подниматься по каменным ступенькам заднего крыльца. Вдруг ему показалось, что сбоку мелькнула какая-то фигура в льняной юбке, рубашке и с длинной деревянной клюкой. Однако, когда он глянул в сторону того дерева, где ему померещилось это видение, там не было ничего, кроме аккуратно подстриженных кустов и цветочных клумб.

Дверь была не заперта. Он вошел в пустую кухню. Утро уже заканчивалось. Кук был, очевидно, занят где-то в другом месте.

Коффина увидела служанка.

– Господин Коффин! Как мы рады… – она запнулась, когда он прошел мимо нее, словно мимо пустого места. Зажав рот рукой, она бросилась вверх по служебной лестнице. Он слышал, как она кричала: – Миссис Коффин, миссис Коффин!

Он не знал, куда идти и что делать, поэтому, оказавшись в библиотеке, он просто опустился на маленький диванчик. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи. На полках было много книг. В основном это были тяжелые фолианты в обложках, обтянутых кожей. Коффин не имел времени на то, чтобы читать эти книги, однако он все равно продолжал покупать их, ибо в библиотеке джентльмена именно они и должны были находиться. Комната носила в своей обстановке явные признаки богатства и роскоши. Прекрасно сделанная мебель, персидские ковры, итальянский хрусталь и искусно раскрашенные лампы ручной работы. Во всем этом было что-то от хвастовства, показухи, но Коффин этого не замечал.