Текст книги "Маори"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

– Я не верю в это. Я не могу в это поверить. Это просто история, которую ты выдумал, для того, чтобы снять с себя вину. Даже если это правда, то как же тогда насчет нас? Сэлли и меня? Мы же не порывали с тобой отношений. Скажи, ты хоть когда-нибудь думал о нас, отец? О том, что может с нами происходить? Мама нас очень любила, но она никогда не могла нас обеспечить, упокой Господь ее бедную, скорбную душу. Думал ли ты о положении своих детей?

– Что же я мог сделать? – серьезно сказал Коффин. – Даже если бы я нашел вас, что я мог сделать? Украсть вас у вашей матери? Это было бы во много раз хуже.

– Для кого хуже? – горько спросил Флинн. – Для нас или для тебя?

Коффин поглядел в огонь.

– Я не собираюсь брать на себя всю вину за то, что произошло столько лет назад. Это было решение Мэри, черт возьми! И я не хочу из-за него страдать.

– О! Но тебе придется. Завтра я отдаю приказ моим банкирам начать сложную серию продаж и приобретений. Я планировал их все последние десять лет. Когда все будет сделано, «Дом Коффина» станет не более, чем воспоминанием, сноской в экономической истории этой страны. И ты, отец, станешь тогда таким же раздавленным и обездоленным, какими были мы, когда мать умерла в нашей грязной маленькой лачуге. Другие, разумеется, тоже пострадают. Это печально, но неизбежно. В финансовой панике невозможно выделить и уничтожить какую-то одну конкретную компанию.

Долгие время Коффин хранил молчание. Затем наконец он повернулся от огня, и голос его прозвучал как обычно.

– Ты действительно собираешься это сделать? Разрушить всю страну только для того, чтобы добраться до меня? Киннегад был непреклонен.

– Я разрушу весь мир, если потребуется. У маори есть для этого слово, отец. Уту. Месть. Ты должен это понять. Коффин печально покачал головой.

– Сколько напрасно потраченных лет! Сколько ненависти скопилось в тебе! Какая жалость!

– Вовсе нет, если есть для чего жить, отец. Для чего-то очень значительного.

– Твоя мать не одобрила бы этого. Она была совсем не такой.

– Почему ты так думаешь? Она ненавидела тебя до самого последнего дня. О нет, она не говорила об этом, но это лишь свидетельствовало о глубине ее ненависти.

– Это не важно. Все это не важно. Ты переоцениваешь свои силы. «Дом Коффина» слишком значителен в финансовом отношении, слишком стабилен, чтобы потерпеть урон от того, что ты в состоянии сделать.

– Ты так думаешь? Ну что ж, посмотрим.

–»Дом Коффина» можно пошатнуть, но упасть он не упадет. Я слишком надежно построил эту компанию.

– Может быть, но для чего были все эти старания? Чтобы другой твой ублюдок мог что-нибудь унаследовать? Голос Коффина опасно понизился.

– Не впутывай сюда Эндрю. Он ничего не знает о моей прежней жизни, не знает ни о тебе, ни о твоей матери. Он чистый юноша. Я не допущу, чтобы кто-нибудь вроде тебя испортил его.

– Испортил? – Киннегад засмеялся, откинув голову. – Как я могу его испортить, когда ты даже не удосужился жениться на его матери? Кстати тут ты должен поблагодарить меня за невмешательство.

Безумный огонек блеснул в глазах Флинна, и Коффин из предосторожности шагнул к журнальному столику.

– Благодарить тебя? Ты бредишь. Почему я должен благодарить тебя?

– Потому что я дал тебе возможность быть с Меритой. Знаешь, я хотел ее всю для себя одного. Тут мы сходимся. Как-нибудь я должен показать тебе наш дом.

– Что за чушь?

– Разве? Брось, отец, ведь мы оба знаем, какая живая, энергичная, восхитительная женщина Мерита. Она всегда была такой. Неужели ты думаешь, что являешься единственным мужчиной на Северном Острове, который с ней спит?

Коффин уставился на него и прошептал в конце концов:

– Ты паршивый ублюдок… Какое же чудовище я породил!

– Чудовище? Это не я довел до смерти Мэри Киннегад. Это не я жил с женщиной, которой всю жизнь страстно лгал, что люблю только ее, – тут острота в его голосе пропала. – Я не хотел, чтобы она умерла от моих новостей.

На мгновение дыхание Коффина остановилось. Он вспомнил тот день много лет назад. Таинственное послание, содержавшее фотографии. И письмо. Когда он заговорил снова, его голос был так тих, что с трудом перекрывал треск камина.

– Холли – это тоже из-за тебя? Ты послал те фотографии?

– Я потряс тебя, отец? Я на это надеялся. Ты никогда не мог смотреть правде в лицо. В мое намерение входило лишь открыть Холли Коффин, что на самом деле представляет из себя ее муж. Я не хотел ее смерти.

– Она плохо себя чувствовала одно время, – пробормотал Коффин. – Эти новости сломили ее. Я так и не узнал тогда, кто послал эти фотографии или письмо. И здесь, даже здесь – ты.

– Даже здесь, да. Но если бы не от меня, она все равно узнала бы об этом от кого-нибудь другого, – Киннегад и не думал отступать. – Неужели ты собирался вечно скрывать свою неверность? По крайней мере, тебя должно утешать, что она узнала правду от члена семьи.

– Чудовище, – это все, что мог выговорить Коффин.

– Я только то, что я есть, а именно сын своего отца.

– Ты довел до смерти хорошую, ни в чем не повинную женщину, которая не причинила тебе никакого зла.

– Я же сказал, что это не входило в мои намерения.

– Намерения не имеют никакого значения. Значение имеет только результат. Ты убил Холли этими фотографиями также верно, как если бы ты использовал нож.

Ответ Киннегада был полон презрения.

– Посмотри на себя, Коффин. Ты тут стоишь и лепечешь о своей невиновности. Даже сейчас ты отказываешься сознаться в своей лжи.

– Ты отправишься прямо в ад.

На этот раз смех Киннегада был похож на лай.

– Когда придет время, я воспользуюсь моим шансом, но почему ты так уверен, что сам попадешь на Небо, отец? Можно подумать, что ты вел удивительно непорочную жизнь!

Неожиданно Коффин почувствовал, что он слишком слаб для того, чтобы стоять, и снова опустился в кресло.

– Я всего лишь старался быть справедливым, – бормотал он. – Я лишь старался быть справедливым.

– Справедливым? – голос Флинна возвысился до крика. – Ты никогда в своей жизни ни к кому не был справедлив, отец. Кроме самого себя.

Глава 7

Мерита отложила последние бумаги. Они не были нужны ей, чтобы представить свадьбу. Будет только одна, решила она. Это будет уникальное сочетание лучших традиций англиканской церкви и маорийских обычаев. Отличное время. Исцеляющее время, когда и маори и пакеа могут соединиться для радости и праздника. Маори всегда отмечала конец войны. Теперь, когда борьба была окончена, свадьба ее сына и дочери Опотики могла бы стать символом возрождения страны.

Так много нужно сделать! Приготовить развлечения, доставить продовольствие: она едва ли знала, что нужно делать в первую очередь. Разумеется, отец Спенсер захочет провести церемонию. Живя многие годы среди маорийцев, он из несколько упрямого миссионера превратился в более жизнерадостного и практичного джентльмена. Она могла представить себе, как он стоит рядом с маорийскими тоунга, на что другой церковник не вряд ли бы отважился.

Они совершат обряд в «Террейсис», а потом будет прием в «Мак-Рэ». Таким образом, ни одна из местных гостиниц не почувствует себя ущемленной. Это потребует сотрудничества их обеих, чтобы успешно проделать такое важное мероприятие.

Открыв, что она связана с Валери родственными узами, она только еще больше стала ощущать себя ее защитницей. Действительно, девушка была гораздо моложе Эндрю, но это не мешало здоровым отношениям, как ей было хорошо известно на собственном опыте. Раздался стук в дверь.

– Мисс Мерита?

– Не сейчас, Эдвард.

– Пожалуйста, мэм, – дверь отворилась внутрь. – Вы должны простить меня. К мистеру Коффину пришел посетитель и… ну, у меня такое впечатление, что они дерутся.

– Дерутся? – она задвинула ящик стола, полный бумаг и повернулась в кресле. – Что ты хочешь сказать, Эдвард? Мистер Коффин не дерется со своими гостями.

– Возможно, они не дерутся, тогда… но они, но они кричат друг на друга, и я беспокоюсь. Я думал, вам следует знать. Мерита усмехнулась.

– Кричат? Вероятно, это просто деловой разговор. Я много раз слышала, как кричит мистер Коффин, когда дело касалось бизнеса. Я думаю, именно это он называет своими приемами. Дела пакеа часто устраиваются с помощью криков.

Дворецкий настаивал.

– Это звучит не как бизнес, мэм. Это похоже на что-то личное.

– Странно, – со вздохом она поднялась с места. – Думаю, мне следует посмотреть, что происходит. Кроме того, уже слишком поздно, чтобы приходить с деловыми вопросами. Может быть, мистер Коффин кричит как раз из-за этого.

Эдвард придержал дверь для нее, но остался позади. По мере того, как Мерита спускалась по передней лестнице, шум из кабинета становился все громче. Дворецкий был прав, это было не похоже на деловой спор, хотя с Робертом иногда это было трудно определить. Она ясно слышала два голоса, но они так заглушали друг друга, что нельзя было отличить один от другого.

– Ну-ну, – сказала она отрывисто, открывая дверь перед собой, – что здесь происходит?

– Мерита. – Флинн Киннегад выдавил кривую улыбку. – Мы не знали, что ты еще не спишь.

– Сейчас не так уж поздно, – ответила она без колебаний и без раздумий.

Это было достаточное подтверждение. Взгляд Коффина скользнул с Мериты на сына, потом опять на нее.

– Тогда это тоже правда?

– Что правда? – сердце Мериты учащенно билось.

– На что это похоже, отец? – в голосе Киннегада слышался яд. – Когда рога тебе наставляет собственный сын?

У Коффина уже не осталось гнева. В этот раз он только печально покачал головой.

– Как же ты должен меня ненавидеть… Мерита механически закрыла за собой двери, потом с недоверием уставилась на молодого человека.

– Флинн, это не так.

– Ему это было совсем не важно. – Коффин рассматривал ее печальными глазами. – Это правда, разве не так? Ты спала с ним?

Мерита никогда не колебалась. Теперь она выпрямилась, насколько могла.

– Да. Это обычная вещь среди маори.

– Но ты не просто маори. Ты хозяйка земель Коффина.

– Это так. И все-таки я остаюсь Меритой, дочерью Те Охине, внучкой…

– Не надо про генеалогию, – резко оборвал ее Коффин. – С тобой мы поговорим позже. – Он снова посмотрел на Киннегада. – Как долго это продолжалось?

Флинн пожал плечами, как будто это не имело никакого значения.

– Порядочно, отец. Дольше, чем тебе показалось бы возможным. Ирония, не правда ли? Ты навещал это место, чтобы обманывать свою жену, а пока ты был в Окленде с ней, здесь я обманывал тебя с твоей любовницей. Можно подумать, что у нас целая династия, основанная на обмане.

– Жалко, что я не знал. – Коффин уставился на камин.

– Не знал о чем? Обо мне и Мерите?

– Нет. Жалко, что я не знал, что случилось с тобой после Корорареки. Всего этого можно было бы избежать. Всей этой боли и обиды.

Киннегад кивал.

– Здесь ты прав. Многого можно было бы избежать. У тебя такой опыт по избеганию разных вещей, так ведь, отец? Скажи мне: что бы ты сделал, если бы мать была жива? Держал бы двух любовниц? Твоя маорийская женщина здесь и ирландская Мэри в Нэйпире, или, может быть, в Нью-Плимуте? Это не осложнило бы твои путешествия?

Голос Мериты теперь был смущенным.

– Роберт, в чем дело? О ком это он говорит? Коффину пришлось заставить себя отвечать.

– Мерита, у меня было не два сына, Кристофер и Эндрю.

У меня было три.

Она беспомощно уставилась на него, затем повернулась к Киннегаду.

– Моя мать, – объяснил Флинн с ледяным спокойствием, – была ирландской шлюхой. С добрейшей душой, но совершенно без здравого смысла. Твой «благодетель» спал с ней, используя ее несколько лет, а потом выбросил. Это случилось довольно давно.

– Я не выбросил ее! – крикнул Коффин.

– Да, да, так ты говоришь. – Киннегаду, как будто, было скучно. – Это все было по ее вине, а ты не несешь никакой ответственности. Ты невиновен и чист, как снег.

– Я так не говорил. – Коффин немного уступил. – Я не думаю, что кто-нибудь в этой истории мог остаться совершенно невинным. Но я не намеревался прекращать наши отношения, как ты думаешь. Я никогда не хотел, чтобы мы расстались, особенно так, как это произошло.

– Как ты можешь ожидать, что кто-нибудь, особенно я, поверит твоим словам? Ты был таким же неискренним в своих личных отношениях, как и в деловых. – Киннегад посмотрел направо. – Он умный малый, не так ли, милая Мерита? Тебе бы следовало знать это в первую очередь. Я надеюсь, ты находишь все это скорее захватывающим, познакомившись так близко с обоими поколениями. Если б я только мог сделать тебя беременной…

Роберт Коффин заревел, как раненый лев. Хотя и ослабевший с годами, он все еще был чрезвычайно сильным. Он ударил ошарашенного Киннегада, и они вдвоем повалились на кушетку. Коффин крепко сжал руки вокруг горла своего сына.

– Прекратите! – закричала Мерита. – Прекратите, вы оба!

Раздался громкий треск, когда двое мужчин упали на столик вишневого дерева, разбив на кусочки хрусталь и тонкий фарфор прежде, чем оказались на полу. Киннегад оказался сверху, на его красивом лице было выражение извращенного удовольствия, отражение кульминации долго вынашиваемых планов.

Старший Коффин нанес ему хороший удар, на который только был способен, разбив в кровь нос противника. Они боролись с целеустремленной настойчивостью и в пугающем молчании, было слышно лишь их тяжелое дыхание и удары тел о мебель или сжатых кулаков о плоть.

По щекам Мериты текли слезы.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – двое мужчин не обратили внимание на ее мольбы, занятые своей схваткой.

Она побежала в библиотеку и выдвинула ящик. Схватив один из пистолетов, она крепко зажала его в обеих руках и наставила на них.

– Хватит! Перестаньте! Перестаньте, или я клянусь, что пристрелю вас обоих!

Когда они опять не ответили, она подняла дуло к потолку и спустила курок. Она сделала это, не закрывая глаз. Роберт научил ее пользоваться огнестрельным оружием. Кроме того, она была маорийкой и если бы испугалась чего, то не оружия.

Единственный выстрел справился с тем, чего не могли сделать мольбы и слезы. Мужчины остановились. Киннегад сидел наверху, кровь ручьем текла из его носа, один кулак поднят для удара. Он тупо уставился на женщину с револьвером.

– Слезь с него, – сказала она, ее голос был угрожающе низок.

– Дорогая Мерита, – он улыбнулся, шмыгнул носом и вытер кровь рукавом прежде чистого пиджака. – Ты же не выстрелишь в старину Флинна?

– Я пристрелю вас обоих, если вы дадите мне хотя бы малейший предлог. Ну, слезай с него.

– Хорошо. Разумеется. – Киннегад поднял обе руки, одарил Коффина последним взглядом откровенной ненависти и медленно поднялся на ноги. Коффин сел, тряся головой, его серебристо-седые волосы были совершенно растрепаны. Ко лбу прилипли мокрые от пота пряди. Он откинул их и усмехнулся, глядя на Мериту.

– Спасибо, Мерита. Я бы до этого не додумался.

– Не благодари меня. Не смей благодарить меня! – она по-прежнему плакала. – Почему ты никогда не рассказывал мне об этой женщине? Я бы поняла. Но ты скрыл это от меня, Роберт. Почему? Были еще и другие? Я бы простила тебе женщин, но не тайны и ложь.

Его улыбка исчезла.

– Нет. Других не было.

Он поднялся на ноги и сделал шаг в ее сторону.

– Стой! – она направила на него револьвер. Коффин подчинился, лицо его исказилось болью.

– Мерита, что с тобой?

Он сердито посмотрел направо, когда Киннегад непроизвольно расхохотался.

– Это чудесно! Лучше, чем я планировал, лучше, чем я мог себе представить.

– И ты! – Мерита повернула дуло, направив его на Киннегада. – Столько лет ты был для меня желанным гостем. И все это только для того, чтобы сохранить твой гнев и обиду. Ты никогда не намекал, ни словом не обмолвился, что не меня ты по-настоящему хотел. Все это время ты просто меня использовал. Вы оба меня использовали, – слезы продолжали течь ручьем, но не достаточно, чтобы помешать ей видеть цель.

– Вы оба использовали меня, а я вам позволяла. А хуже всего то, что я до сих пор люблю вас обоих, – она прибавила еще что-то жалобное на маорийском языке.

Киннегад сел на стул и прижал носовой платок к носу.

– Конечно, мы тебя использовали. Не так ли, отец? – он без юмора улыбнулся пожилому человеку. – Так уж у нас, Коффинов, выходит. Мы всегда честны и благородны и справедливы – за исключением тех случаев, когда не удобнее действовать наоборот. Тогда мы устанавливаем свои собственные правила и шкалу ценностей.

– Нет, – Коффин свирепо посмотрел на него. – Это не так. Я бы никогда не мог сделать того, что ты сделал с Меритой, а еще меньше то, что ты сделал с собой.

– Как мудро! – Киннегад повернулся на стуле. – Я полагаю, пришло время, милая Мерита. Теперь тебе придется сделать выбор между двумя любовниками. Ну же, который из нас? Или ты пристрелишь нас обоих?

– Я… я не знаю, что мне делать.

– Мерита… – Коффин шагнул к ней. Немедленно пистолет направился на него. Он увидел, как дрожит ее палец на курке.

– Не надо, Роберт. Не подталкивай меня. Не сейчас, не сейчас.

– Отлично, – она готова была сорваться, он видел. За гневом в ее глазах и мукой в голосе угадывалась начинавшаяся истерика. Он осторожно отступил и проговорил тоном, который казался ему успокаивающим. – Но что ты собираешься делать?

– Да, что ты собираешься делать? – Киннегад от души наслаждался. – Оставайся со мной. Выбрось эту фальшивку, которую он дает тебе вместо жизни. Я сразу же женюсь на тебе, дам тебе свое имя. Гордое имя, Киннегад. Мы ровесники, Мерита. Как ты можешь думать о том, чтобы остаться с этим лживым стариком, который обманывал тебя всю жизнь?

– Слушай, маленький ублюдок, когда все это кончится, я…

– Что ты сделаешь, отец? – вызывающе осведомился Киннегад. – Не думай, что так просто меня испугаешь. Я знаю, кто я такой, благодаря тебе. – Он снова посмотрел на Мериту. – Выбирай. Кто из нас?

– Я не могу выбирать. Я люблю вас обоих. И всегда любила.

– Тогда я должен сказать, – вздохнул Киннегад, – что ты плохо разбираешься в мужчинах. Может быть, ты никого из нас не выберешь, – он посмотрел на отца. – Что ты тогда сделаешь, Коффин? Сам по себе будешь жить в этом большом пустом доме? Нет, я думаю, тебе скоро удастся найти еще одну половину. У тебя к этому способности, я полагаю. Ты знаешь, она выберет меня.

– У нас… у нас есть семья, – пробормотал Коффин.

– Ах да, очаровательный метис Эндрю. Я встречал его, хотя он представления не имеет, кто я такой. Похоже, он славный парень, совсем не Коффин. Не такой, как ты и я.. Я понимаю, что через несколько дней он собирается жениться. Какая жалость, что свадьбы не будет.

Коффин думал, что он совсем без сил. Но понял, что ошибся.

– Еще одно слово об этом, и ты – покойник, Флинн. Покойник, ты понял? Никто не узнает, кто это сделал, и не найдет твоего тела.

Киннегад пожал плечами.

– Кажется, меня пристрелят в любом случае. Он поднялся со стула и подошел к кушетке. Он не отрывал глаз от отца, пока говорил с Меритой.

– Конечно, ты не могла знать. Вот как это должно произойти. В то самое время, когда мы разговариваем, бандиты, которых нанял твой замечательный, милый Роберт, готовятся к тому, чтобы похитить невесту твоего сына и увезти ее в Батавию. Ненадолго, конечно. Пока они не забудут друг друга.

– Будь ты проклят, – сказал Коффин сквозь сжатые зубы, – будь ты проклят, адово отродье!

– Ты не можешь проклясть то, что проклято, отец, – Киннегад оскалился.

Мерита беспомощно уставилась на Коффина.

– Какие бандиты? Какое похищение? Роберт…

– Он все это выдумал, – быстро ответил Коффин. – Это все его попытки настроить тебя против меня, отравить то, что было между нами. Разве ты не видишь, что он использовал тебя все время, чтобы только добраться до меня?

– Нет! – резко сказал Киннегад таким тоном, что даже Коффин обернулся к нему. Его голос смягчился, когда он обратился к Мерите. – Нет. Я признаю, что сперва у меня были такие намерения, но потом все изменилось. Ты изменила все это. Я не хотел любить тебя, но так случилось. Я все так же люблю тебя, Мерита. Я думал, что предусмотрел каждую мелочь, но ошибся. Я влюбился в тебя, несмотря на свою ненависть. Ты испортила эту часть моего плана, Мерита, и я счастлив, что так получилось. А что касается того, что я сказал, то спроси у него, – он презрительно кивнул на Коффина, – ну, же спроси его, правда это или нет. Ты можешь прочесть это по его лицу.

Коффин был готов снова все отрицать, пока не увидел, что Мерита уже поверила.

– Как ты узнал? Никто не знал об этом, кроме меня и еще двух человек.

– За деньги можно купить почти все, отец, как ты и учил меня. Твой человек Халифакс не сказал мне время, но его сообщники оказались менее принципиальны.

– Роберт, – дуло пистолета опустилось вместе с силами, оставляющими Мериту. Кровь воинов, которая поддерживала ее так долго, оставила ее.

– Продолжай, отец. Что-то не так? Что тебя останавливает? Соври ей еще что-нибудь. Коффин мучительно дышал.

– Я делаю это ради нашего сына. Ради Эндрю. Разве ты не понимаешь, Мерита, он не может жениться на этой девушке. Однажды он станет главой «Дома Коффина». Рядом с ним должна быть женщина, которая сможет вращаться в высшем обществе, которая будет знать, что говорить и как вести себя, а не полудикий ребенок из Охине-муту.

– Как я, Роберт? – сказала она тихо. – Дикая маорийская девушка, как я? Он отвернулся от нее.

– Я говорил тебе раньше и снова повторю, Мерита, вы разные. Я искал чего-то подобного в этой девушке, поверь мне, я искал, но она не похожа на тебя. Никто не похож. Она не подходит для Эндрю. Ты увидишь. – Он попытался выдавить улыбку, повернувшись к ней. – Через несколько месяцев он совершенно о ней забудет. Как только он найдет что-нибудь более подходящее, я верну девушку назад, к ее семье. Это никому не принесет вреда. Она получит хорошую компенсацию за свой вынужденный отпуск.

– Вынужденный отпуск! – Киннегад снова засмеялся. – Ты всегда потрясающе обходился со словами, отец.

– Я не могу поверить. Я не могу… – Мерита медленно подняла револьвер, хотя теперь ее рука тряслась.

– Так или иначе, Мерита, но ты должна поверить, что я делаю это для Эндрю, – не дрогнув, Коффин смотрел на нее.

Она могла бы сделать это, она могла бы застрелить его в тот миг. Но Флинн Киннегад, упиваясь происходящим, был слишком пылок, слишком уж сильно он этого хотел.

– Давай, убей его! Пристрели его сейчас же! Дуло дрогнуло. Коффин спокойно смотрел на нее, приготовившись ко всему, чтобы ни случилось.

Вместо того, чтобы нажать курок, она посмотрела на младшего из двоих мужчин.

– Вот чего ты хочешь, не правда ли? Это было бы твоим главным достижением. Заставить меня убить для тебя Роберта. Видишь, я понимаю, что у тебя на уме, дорогой Флинн.

– Чего ты колеблешься? Застрели его, застрели его! – лицо Киннегада дергалось, голос был похож на пронзительный крик банши, предвестника смерти. – Убей его, черт возьми!

Ее голос был спокойным.

– Вот почему ты рассказал мне эту историю.

– Это не история, – взвыл он.

– Я знаю, это правда. Все правда, – больше она не плакала. Голос, глаза, выражение лица – вое было холодно, как лет. – По крайней мере, в конце он сказал правду. – Ее глаза, эти совершенно темные глаза, бросались от одного мужчины к другому, оценивая, меряя каждого последней мерой. – Я любила вас обоих. Я все еще люблю вас обоих. Пусть боги сжалятся над вами.

Она тщательно прицелилась.

Глаза Коффина расширились. Он раскрыл рот, чтобы закричать.

– Мерита – нет!

Он сорвался с места, но между ними было полкомнаты. Слишком далеко. В последний раз, слишком далеко. Она направила дуло себе в рот и нажала курок.