355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алан Дин Фостер » Маори » Текст книги (страница 12)
Маори
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 19:56

Текст книги "Маори"


Автор книги: Алан Дин Фостер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 41 страниц)

Глава 3

– Роберт?

Поначалу он испугался, что ему опять снится один из тех беспокойных снов, которые мучили его годами. Постепенно, уловив несколько отдельных звуков, он понял, что это реальный мир. Холли была совсем рядом, он чувствовал мягкие складки ее ночного халата. Она трясла его за плечо и шептала:

– Роберт, проснись.

Он заворочался, все еще полусонный, не понимая в чем дело. Медленно приоткрыв глаза, он был готов встретить резкий удар солнечного света через окно спальни. Но его не было. Слегка розовеющее небо было видно сквозь импортное стекло. Он заморгал.

– Дорогая, еще ночь на дворе.

– Ты что, не слышишь, Роберт? Она сидела на кровати и смотрела в то же окно. Напряжение в ее голосе отражалось в ее позе.

– А что я должен слышать?

В следующее мгновение все его чувства разом вернулись к нему, когда он услышал шум снаружи, ставший ответом на его вопрос.

Смешанные голоса, возбужденная болтовня многих человек, говорящих одновременно. Не крик, но и не спокойный разговор. Он нащупал спички и зажег лампу. Его карманные часы лежали на столе. Он посмотрел на них. Два часа утра. Слишком поздно для пьяной пирушки и слишком рано для всяких мятежников.

Теперь он уже мог различить отдельные голоса на улице около дома. И было что-то еще, отдаленное, похожее на эхо: церковный колокол звонит. Нет, несколько церковных колоколов.

Пожар, инстинктивно подумал он. Наибольшая опасность для растущего поселения, которая выгоняет из постели каждого горожанина. Но когда он выкарабкался из простыней и прильнул к окну, то не заметил признаков растущего пламени ни в одной части города. В это время раздался стук в дверь, осторожный, но достаточно громкий для того, чтобы разбудить.

– Мистер Коффин, сэр! Мистер Коффин! Голос Сэмюэла. Шум во дворе, конечно же, прогнал чуткий сон старого слуги. Он направился к двери.

– Роберт, – Холли подавала ему тревожные знаки. Коффин посмотрел на себя и усмехнулся.

– Голый пакеа не отличается от голого маори, Холли. Она состроила гримасу и натянула одеяло до подбородка, пока он открывал дверь. Старик запыхался от быстрого подъема по лестнице.

– Снаружи люди, сэр. Много людей. Они хотят видеть вас. Извините за беспокойство, – он посмотрел мимо Коффина.

– Извините, миссис.

– Все хорошо, Сэмюэл.

Он кивнул, снова посмотрел на Коффина.

– Они говорят, чтобы вы спускались побыстрее, мистер Коффин, сэр.

– Но в чем дело, Сэмюэл? Что происходит?

– Я не знаю, сэр. Они мне не сказали. Они только сказали, ты иди и приведи скорее мистера Коффина! Я сказал им, мистер Коффин, что вы спите. Они сказали, что сегодня ночью никому не до сна. Мистер Мак-Кейд, это он так сказал.

– Мак-Кейд здесь?

– Да, сэр. И мистер Халуорси, и другие ваши друзья. Если бы был пожар, они бы так и сказали Сэмюэлу. Значит дело было не в этом. Он не мог себе представить, какой катаклизм мог заставить Джона Халуорси и ему подобных подняться в два часа утра.

– Скажи им, что я сейчас спущусь.

– Да, сэр, – Сэмюэл исчез в коридоре.

В два шага добравшись до огромного французского шкафа, занимавшего одну стену, Коффин распахнул дверцы и вытащил свое старое моряцкое снаряжение: тяжелые брюки, хлопчатую рубаху. Холли наблюдала из кровати.

– Ты ведь не собираешься в море, я надеюсь?

– Я не знаю, куда я собираюсь, Я не знаю, что происходит, – он натянул брюки.

– Я спущусь с тобой, – сказала она внезапно.

– Ну хорошо, только поторопись. Если Ангус сказал «скорее», это значит именно скорее.

Он уже наполовину был одет, когда она начала разбираться со своей одеждой. Он постоял минуту рядом с дверью Кристофера. Никаких признаков движения он не услышал. Мальчик крепко спал, значит, сутолока снаружи его еще не разбудила. Вниз по лестнице он промчался мимо европейских картин, украшавших стены и служивших ярким свидетельством как вкуса Холли Коффин, так и их возрастающего благосостояния.

Ожидающие его столпились у наружной двери. Свет проникал снаружи от фонарей и факелов. В воздухе витал запах лошадей, густо смешанный с запахом горящего масла и дерева. Через несколько мгновений он выделил из толпы Ангуса Мак-Кейда, единственного человека, от которого он мог рассчитывать получить ясные, исчерпывающие ответы на свои вопросы.

– Торопись, Роберт! Мы потратили много времени, заезжая за каждым из нас, и ты последний, кого нам не хватало.

– Но куда вы собираетесь? Что вообще происходит, Ангус?

– Сперва проверь свое оружие, Роберт.

Коффин нахмурился. Мак-Кейд был слишком серьезен. Это было совсем не похоже на розыгрыш. Он обернулся к Сэмюэлу.

– Принеси хорошее ружье и мои пистолеты из кабинета.

– Да, сэр! – изумленный туземец побежал выполнять приказание.

– Это Корорарека, Роберт, – объяснил Ангус. – Она атакована, пока мы здесь с тобой разговариваем.

– Атакована? – Коффин тряхнул головой. Может быть, он ослышался. Может еще не совсем проснулся. – Это безумие! У нас же есть договор с маори.

– Мало надежды на договор с варварами!

Эти слова отозвались одобрительными криками в толпе собравшихся людей.

Явно уставший, Мак-Кейд нашел все же время, чтобы объяснить.

– Один человек прискакал в город около часа назад. Он и его лошадь были загнаны чуть не до смерти. Он пересек весь остров, чтобы принести нам плохие новости.

Джон Халуорси выступил вперед.

– Он сейчас в моем доме, отдыхает и при нем доктор. Это один из моих людей в Корорареке, Джонас Купер. Он едва мог говорить, но все же сумел сказать достаточно, чтобы представить, что случилось. Он советовал мне поднять всех боеспособных мужчин, взять ружья, какие только есть в Окленде, и выступать так скоро, как только можем, потому что маори собираются сравнять город с землей. И если мы не поспешим со скоростью ветра, там будет страшная резня.

– Резня? – Коффин старался понять невозможное. – Но ведь никакой резни не может быть, даже если слова Купера верны. Люди всегда могут бежать на корабли в гавани.

– Если у них будет время и если маори их не отрежут от моря, – мрачно заметил Халуорси.

Сэмюэл вернулся бегом с пистолетами Коффина.

– Хорошо, Сэмюэл. А теперь проверь мою лошадь.

Слуга кивнул и исчез за лестницей.

– Я не могу в это поверить. Договор был составлен тщательно и по закону. Я сам лично могу поручиться за половину вождей, которые поставили под ним свои имена.

Халуорси презрительно фыркнул.

– А как насчет другой половины? Мы с тобой спорили на эту тему много раз, Роберт. Ты не знаешь маори. И ты заблуждаешься, если думаешь наоборот. Это только тешит твое тщеславие.

Коффин рассердился, и Мак-Кейд поспешил вмешаться.

– Может статься так, что те, кто атакуют Корорареку, не подписывали этот проклятый договор. Мы не можем ничего говорить наверняка, пока не попадем туда сами.

– Да покарает небо тех арики, которые подписали договор для того, чтобы тут же его нарушить, – решительно пробормотал Коффин. В памяти всплыло загадочное послание, побудившее его продать свою собственность в Корорареке несколько месяцев назад.

Мак-Кейд положил руку на плечо Коффину.

– Пойдем, Роберт. Если этот Купер не прав, я собственноручно сверну ему шею. Но если он прав хотя бы наполовину, то нам нельзя терять ни минуты!

Глава 4

– Мама, я боюсь.

Мэри Киннегад крепче обняла свою дочь, сидя с ней вместе на металлической кровати.

– Я тоже, дитя мое.

– Не волнуйтесь, мама, Сэлли, все будет хорошо.

Юный Флинн Киннегад держал заряженный пистолет обеими руками. Он с трудом смог поднять его от пола, а когда наконец поднял, то нацелил его прямо на входную дверь.

До сих пор пожар, бушевавший в Корорареке, обходил их стороной. Но Мэри была убеждена, что это только вопрос времени, пока маори найдут маленький дом на склоне холма. Местные лавиной спустились с холмов, крича и дико жестикулируя. Не было никаких переговоров и ультиматумов. Было ясно, что они собираются разрушить все до основания. На этот раз огонь, осветивший город, пришел не из котлов китобойных кораблей, а из самих домов.

Она знала, что чуть ли не в первый раз в жизни ей повезло, и она была не на работе в таверне, когда напали маори. Она смотрела, как Флинн решительно целится в дверь, и гадала, будет ли старый пистолет стрелять.

В окно она могла видеть, что огнем было охвачено уже больше половины города. Атака приостановилась, когда маори вломились в таверны, начиная с самых крупных, таких как «Пятерка и барабан» или «Разбитый якорь». Теперь они буйствовали на руинах и их вопли и боевые кличи смешивались со звоном бьющихся зеркал и бутылок, пока они угощались городскими ликерными запасами. На этот раз они не хотели довольствоваться дешевым вином и разбавленным ромом, которые обычно доставались им после продажи льна и зерна.

Зарево взрыва разлилось по небу. Желтый столб огня, взметнувшийся словно из ада, осветил низкие облака. Сэлли еще крепче прижалась к материнской груди, а Флинн, вздрогнув от страшного звука, все же не выронил свой пистолет.

Они придут через дверь, она это знала. Она закрыла глаза, укачивая на руках всхлипывающую Сэлли. Молитва никогда не была частью ее жизни, но сейчас она пыталась молиться. Мясной нож, который она взяла с кухни, холодно касался ее бедра. Если возникнет необходимость, она убьет им себя и дочь.

Раздался стук в дверь, осторожный, но настойчивый. Дрожь почувствовалась в голосе Флинна, когда он поднял пистолет чуть выше и сказал:

– Стойте там или я буду стрелять! Я правда буду!

Стук повторился. Мальчик закрыл глаза, отвернул голову слегка в сторону и нажал на спусковой курок двумя пальцами.

Громовое «бум» сотрясло комнату. Отдача повалила одиннадцатилетнего мальчика на пол, а приклад ударил его в нос, откуда немедленно потекла кровь. Стук снаружи прекратился. Через мгновение Мэри осмелилась дышать снова.

Затем она услышала треск ломаемого дерева и дверь была вышиблена. Она закричала и уткнулась лицом в волосы Сэлли.

Высокая фигура стояла в сломанном дверном проеме, очерчиваясь силуэтом на фоне зарева пылающего города. Его глаза были дикими, а лицо измазано кровью из двух параллельных ножевых ран на щеке. Зазубренная боевая дубинка маори разорвала его рубашку и плечо. Когда он, шатаясь, вошел в комнату, Мэри поднялась с кровати.

– Шон Коннот! Я не верю своим глазам! Он пытался улыбнуться, но его лицо его перекосилось и он схватился за бок. Крови там не было.

– Дубинка, – пробормотал он. – Эти ублюдки сильны и проворны. Но тот, что шарахнул меня, никого больше не потревожит этой ночью, – он слегка махнул старой абордажной саблей, которую сжимал в одной руке. Она была красной от острия до половины. – Как ты тут с малышами, Мэри?

– Не так уж плохо. Правда, когда ты стал колотить в нашу дверь, я подумала, что это конец.

– Это было почти что так. Выстрел прошел в дюйме от меня. Ты всегда умела позаботиться о себе.

– Это была не я. Это мой мальчик, – она указала на Флинна, который поднимался на ноги, и кровь текла у него по лицу.

Она осторожно усадила Сэлли рядом и оторвала кусок простыни.

– Вот так, малыш, – она прижала комок ткани к его носу и запрокинула ему голову. Он понимающе кивнул и положил свою руку на тампон.

Тем временем Коннот ходил от окна к двери и обратно.

– Мы должны отсюда уйти. Они разоряют каждое здание, прежде чем поджечь.

– Уйти? Но куда, Шон? Маори повсюду.

– Эх, не думал я, что в стране так много варваров, и, кажется, все они собрались здесь в эту ночь.

– Но где же остальные мужчины? Почему они не сражаются с ними?

– Мужчины, – Коннот фыркнул. – В Корорареке нет мужчин, Мэри. Одна рыбная наживка! Они были горазды убивать китов, а как сражаться, так у них оказалась кишка тонка. Некоторые охраняют свои дома, те, кто не слишком пьян для этого.

– Ну-ка, дай мне посмотреть, – она отняла ткань от лица Флинна и велела ему наклониться вперед. Кровотечение почти прекратилось.

Коннот говорил без перерыва.

– Несколько парней с американского корабля пытались было сражаться, но когда они увидели маори, бегущих на них и махающих кровавыми дубинками, вращая глазами и высовывая языки, большинство из них разбежалось. Вместо сражения все побежали в лес, как перепуганные кролики, позволяя маори красть их имущество и поджигать их дома.

– Но это их не спасет, – сказала она ему. – Местные будут охотиться на них.

– Может и нет, Мэри. Я видел, что они не обращают внимания на горожан, пробегая мимо них и направляясь вместо этого в магазины и пивные. Кажется, они больше настроены грабить, чем убивать. Они, конечно, прирежут тебя, если ты встанешь у них на пути, но если ты пойдешь своей дорогой, они побегут своей. Возможно они и шли сюда, планируя убивать каждого, но я думаю, что их планы изменились. Я думаю, что те, кто пришли последними, опасаются, что пришедшие первыми заберут все ценное раньше них.

Удовлетворенный виденным снаружи, он взял ее руку.

– Пойдем. Китобойные суда ждут у пристани. Там легко защищаться. Мы выйдем в море, а там и ты, и малыши будут в безопасности.

Она помогла Сэлли слезть с кровати. Флинну не требовалось брать ее за руку, он держался поближе к Конноту. Она остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на дом, но Коннот уже подталкивал ее к разбитому дверному проему.

– Нет времени, Мэри. Оставь все. Возможно, они минуют это маленькое строение, и ты сможешь вернуться за своими вещами, когда все уже будет кончено.

– Нет, – сказала она вдруг с неожиданной решимостью, – я никогда больше не вернусь в этот дом. Я уже давно должна была оставить его.

Маленькая ручка Сэлли лежала в ее правой руке, левой она взяла за руку Флинна и, глядя в его серьезные голубые глаза, она наклонилась к нему.

– Помни эту ночь, Флинн. Помни всегда. Помни из-за кого мы были здесь, когда это произошло. Помни всегда, кто ответственен за твое положение.

Сознавая, что причинила ему боль, она ослабила свое пожатие и выпрямилась. Мальчик кивнул, не говоря ни слова, но глаза его были испуганными.

Огонь окружал их со всех сторон. Маори бегали повсюду, крича, подпрыгивая и размахивая своими страшными боевыми дубинками. Озаренные светом пылающих зданий, их татуированные лица были ужасны. С воем они скакали вперед, а склады и магазины на их пути рушились, поднимая фонтаны угольков и искр, наполняя ночной воздух, подобно горящим снежным хлопьям. Коннот вел их в другом направлении. Прокладывая дорогу к докам, он в то же время старался быть как можно дальше от Отмели.

На полпути к берегу им встретилась пара воинов, но они не представляли угрозы: оба были не в силах стоять, не то чтобы сражаться. Бутылки, наворованные в таверне, кучей лежали поблизости, сверкая в свете горящих зданий. Дальше им повстречался маори, не такой пьяный, как первые два. Он потребовал с них деньги за безопасный проход. Вместо этого он получил по лбу тупым концом сабли Коннота.

– Теперь поторопимся, прежде чем кто-нибудь еще из этих варваров успеет выследить нас.

Он схватил Мэри за руку и потащил за собой. Теперь он заметно хромал и все чаще прижимал к боку свободную руку.

– Я думаю, ребро сломано, – ответил он на тревожный вопрос Мэри. – Может, два. Не волнуйся, девушка, я переживу.

– Благослови тебя Бог, Шон! Я должна была выйти за тебя замуж еще много лет назад.

Он поблагодарил ее со смущенной улыбкой.

– Нет, Ирландка-Мэри. Мы с тобой не из тех кто женится, хотя, будь я проклят, если пару раз не был близок к тому, чтобы попросить твоей руки. Я считаю, что лучше всех знаю тебя и детей, но я не могу простить себе, что я однажды подумал о тебе.

– Не казни себя так из-за мыслей, Шон Коннот, – сказала она, задыхаясь. Запасы пороха взлетели на воздух слева от них. Они инстинктивно пригнулись, хотя взрыв произошел слишком далеко, чтобы повредить.

– Я не невинный цветок и никогда им не была.

Жар от горящих магазинов был так силен, что они были вынуждены свернуть с пылающего тоннеля, который некогда был Маркет Стрит. Воин-маори вышел, шатаясь, из одного из горящих магазинов. Его руки оттягивались под тяжестью наворованных товаров, в то время как его товарищи спорили из-за бутылки дорогого шерри.

Если учесть размеры и свирепость набега, Мэри была удивлена, как мало трупов они встретили во время своего отчаянного побега. Большинство маори, которые валялись на улицах, были пьяны, а не мертвы. Человек, которого она знала, как Калеба, прекрасного парусного мастера, был однако не пьян. Его затылок был проломлен боевой дубинкой. Он лежал в жидкой луже, гораздо более густой, чем ликер.

Маори были слишком заняты грабежом, чтобы обращать внимание на своих мертвых и раненых.

– Они как змеи: опасны пока не подохнут, – голос Шона прозвучал угрожающе. – С Божьей помощью, мы однажды еще вернемся сюда с настоящей армией, и очистим этот кровавый остров от одного конца до другого!

– Разве не то же самое они пытаются сделать с нами, Шон?

Он резко посмотрел на нее, но ничего не сказал. Ему нужны были остатки сил, чтобы продолжаться двигаться. Его ребра были как в огне.

Теперь они уже могли видеть сквозь дым первые постройки гавани. Доки оставались нетронутыми, или хорошо охранялись. Китобойные суда, загруженные беженцами, сразу можно было отличить в ряду кораблей, стоящих на якорях.

Два пирса все еще охранялись. Четверо мужчин стояли на конце одного и пятеро на конце другого. Все держали наготове мушкеты. «Веллингтон» не смог бы гордиться такой защитой, но пробелы в военных познаниях китобои заполняли крайней решительностью. Маори собирались кучками на безопасном расстоянии от дул мушкетов. Время от времени какой-нибудь воин внезапно подбегал поближе, разворачивался, наклонялся, корчил рожу и смотрел на противника между ног. Среди местных этот жест означал практически то же самое, что и среди европейцев. Затем воин быстро возвращался к своим товарищам, вызывая взрыв веселья. Так маори демонстрировали свое превосходство над противником, который, скрипя зубами, не двигался с места.

– Вон они, на дальнем конце причала, – взволнованно сказала Мэри, – мы доберемся туда. Шон!

– Да, – сказал он слабо. Он готов был упасть, если бы она не поддержала его. – Будь проклято это ребро! Мы доберемся туда и попробуем организовать отряд моряков, чтобы вернуться сюда с приличным оружием.

Мэри решительно покачала головой.

– Тебе этого никогда не удастся, Шон. Ты и я, мы здесь живем. Те люди на пирсах выполняют свой человеческий долг, но их интересы лежат не дальше дерева, на котором они стоят. Их дома на их кораблях и за океаном, но не здесь. Они не будут рисковать своими жизнями из-за того, что находится здесь, сам увидишь.

– Поглядим.

Это были последние слова, которые он произнес.

Что-то щелкнуло несколько громче, чем сломанное дерево. Это было слишком мимолетно, слишком незначительно, чтобы повалить такого человека, как Шон Коннот, затем невдалеке раздался взрыв. Коннот упал на колени, прополз несколько дюймов вперед, затем остановился и упал вниз лицом в двадцати ярдах от защитников пирсов.

Мэри рухнула рядом с ним и принялась яростно трясти его за плечи, пытаясь вернуть его дух, бывший уже на пути в лучший мир. Она пыталась плакать, но не могла. Она потеряла способность плакать много лет назад. Зато с этим не было проблем у Сэлли. Она стояла и рыдала поблизости. Флинн вцепившись руками в платье матери, неистово дергал его. Татуированные лица были ясно видны сквозь дым. Не все причалы были заняты моряками, защищавшими пирсы.

– Мама, мама, пожалуйста, пойдем! Мы не можем здесь оставаться. Мы же должны добраться до кораблей, мама.

Позже она не могла понять, сама ли она встала или Флинн оттащил ее. Все, что она помнила, был Коннот, ничком лежащий на песке.

Позднее ей показалось, что она видит высокого, долговязого маори, стоящего около горящего сарая и спокойно перезаряжающего новый мушкет. Что было реальностью, а что сном, она уже никогда не смогла бы узнать, хотя она была абсолютна уверена, что не все из увиденного было игрой воображения.

Она так и не узнала имени отважного моряка, который оставил группу защитников ближайшего пирса, чтобы поддержать ее за талию и проводить вместе с детьми в безопасное место. Печаль и скорбь переполняли ее настолько, что ей даже не пришло в голову поблагодарить его. Но она знала, что до конца своих дней будет помнить его лицо. Это было лицо человека, у которого есть жена и дети где-то далеко отсюда, в цивилизованном Бостоне или Ливерпуле.

Защищенная линией китобоев с мушкетами, она вскоре оказалась сидящей в шлюпке в компании еще нескольких беженцев. У одного мужчины была перевязана голова. Молодая женщина сидела отрешенно, не обращая внимания на свою порванную блузку и юбку, и отсутствующим взглядом глядела перед собой. Она казалась невредимой, но Мэри знала, что есть много ран, которые не видны с первого взгляда.

Буквы на китобойном судне сложились в слова «Джон Б. Адамс» и она стала размышлять, кем бы мог быть этот Джон Адаме. Лишь бы не видеть больше образ мертвого Шона Кон-нота, лежащего на песке! Молчаливый мужчина оттолкнул их шлюпку от пирса. Шлюпка поплыла по холодным и темным водам залива, оставляя позади постепенно затихавший шум пьяных оргий и горящих зданий. Она крепко держала Сэлли, укачивая ее на руках, пытаясь сгладить ужас этой ночи в ее впечатлительном детском сознании. Она бы хотела сделать тоже самое и для Флинна, но его не было рядом. Он сидел на корме шлюпки рядом с рулевым, неотрывно глядя назад на горящий берег.

Хорошо, со злостью подумала она, пусть смотрит. Пусть помнит.

Матросы, которые налегали на весла, были изнурены, покрыты сажей, угрюмы. Вопли и крики торжествующих маори замерли, поглощенные ночью.

Ее втащили на борт китобойного судна. Люди, которые подхватили ее за руки и за талию, обращались с нею гораздо более учтиво и уважительно, чем делали бы это на суше. Но она не обращала на них внимания, как не обращала внимания и на все еще хорошо видимое опустошение, царившее на берегу. Это теперь не важно. И потеря их жалкого личного имущества тоже не важна. Все, что было теперь важно, это Флинн и маленькая Сэлли.

Только тогда, когда дети были отправлены вниз, чтобы получить горячего супа и одеяла, она попыталась поговорить с кем-нибудь из своих товарищей по несчастью. Никого не интересовало, куда направляется это китобойное судно. Это было не важно. Куда бы оно ни шло, это все равно будет лучше, чем то, что они оставляли. Мэри заметила, что корабль загружен маслом. Вряд ли он мог плыть далеко, нагруженный до отказа, да еще с полной палубой беженцев. Он выполнял свой долг, и теперь чем скорее высадит своих бесприютных пассажиров на берег, тем будет для него лучше.

Возможно, если бы они пораньше собрали все свои силы, то смогли бы контрударом отбросить маори назад, но она не могла обвинять в чем-либо совершенно незнакомых ей людей. Они могли быть смелыми матросами, но в солдаты не нанимались. Они пришли в Корорареку пить, развлекаться и хорошо проводить время. Их корни и обязанности были в другом месте.

Она облокотилась на борт и выглянула в ночь над морем, оглядываясь на тлеющие угли, бывшие самым диким городом на всем Тихом океане. Отмель была похожа на кузнечный горн. Торжество маори было полным. На стороне противника царили паника и разрушение.

Может быть, если бы с маори обходились по другому, с большим уважением, возможно, этой ночи и не было бы. Многие из туземцев жили только ради войны.

Мэри видела маленькую церковь, возвышающуюся на дальнем конце города и охваченную пламенем. Ей показалось, что она слышит колокол, звонящий на пылающей колокольне, но, скорее всего, это был звук металлических котлов, стучащих один о другой под палубой. Корабль пропах топленым жиром, лаком, китовым маслом и людским потом. Среди подобного зловония запах крови был почти неощутим.

Тем временем некоторые из беженцев уже начали говорить о жизни, которая им предстояла. Строили планы. Что до нее самой, то ей теперь некому сказать то, что она сказала бы бедному, отважному Шону Конноту: что бы теперь не случилось, она никогда больше не вернется в это место. Пускай владельцы гостиниц и магазинов потрясают кулаками и выкрикивают проклятия на горящем берегу. Это жесты побежденных, старающихся побороть всепоглощающее чувство тщетности.

Корорарека умерла, Шон Коннот умер и часть ее самой погибла с ними обоими.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю