Текст книги "Маори"
Автор книги: Алан Дин Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)
Глава 6
– Он вернулся! Вогель вернулся!
Коффин поднял глаза от бумаг, разложенных у него на рабочем столе, когда Голдмэн, словно ураган, ворвался к нему в кабинет. Прежде чем Элиас успел закрыть за собой дверь, Коффин расслышал возбужденный гул голосов сотрудников своего предприятия, занятых своей работой. По мере того, как «легкое», россыпное золото стало исчезать в жилах Отаго, его клерки и бухгалтеры стали постепенно возвращаться восвояси, на место прежней работы. Коффин позабыл все обиды и с радостью принимал их. Однако, ситуация изменилась в связи с кризисом, постигшим колонию. Многие «старатели» вынуждены были эмигрировать на историческую родину или куда еще, другие, скрепя сердце, согласились исполнять работу за меньшую плату, чем та, которая была у них до того, как их поразила золотая лихорадка. Лишь немногим ценным работникам Коффин мог назначить ту же зарплату.
Все сегодняшнее утро он провел в мучительных раздумьях относительно судьбы своей фермы «Реджис». Ему предлагали ее продать, а он не хотел. Продажа земли – это было для него все равно, что продажа собственной крови. Впрочем, предложение было очень выгодным и на удивление честным, учитывая те низкие цены, по которым в то время шла основная продукция фермы – овечья шерсть. Предложение о продаже поступило к нему от одной из посреднических фирм, за спиной которой легко угадывалась тень Розы Халл. Если она всерьез рассчитывала обмануть его при помощи столь примитивной уловки, то ей это не удалось.
Впрочем, это было неважно. Ему нужны были деньги, остро необходимы. Вместе с тем сама мысль о возможности продажи сотен акров первоклассной земли «Дому Халла» была мучительной.
Он был благодарен Элиасу за то, что тот оторвал его от тяжких раздумий. Да еще с такими новостями!..
– Где он? – воскликнул Коффин, вскакивая из-за стола и подбегая к Голдмэну. – Что он тебе сказал?! Получилось? Голдмэн кивнул на дверь.
– Я его еще не видел. Ко мне прибежал посыльный. Сказал, что Вогель направляется сюда. Я знал, что он сначала посетит именно наше предприятие, ведь это вы первым оказали ему поддержку.
– Нет, не я, – проговорил ласково Коффин и положил свою руку Голдмэну на плечо. Раньше он себе не позволял таких телячьих нежностей, поэтому Элиас был потрясен и застигнут врасплох. А Коффин тем временем добавил: – Это ты первым оказал ему поддержку, Элиас. Поэтому-то он и направился сначала к нам.
– Но главное, сэр, заключается в том, что он вообще вернулся, – придя в себя от потрясения, проговорил Голдмэн и улыбнулся.
– Это да, но с какими новостями? Вот вопрос!
– Боюсь загадывать, сэр, но думаю, что новости будут хорошими. На это указывает уже сам факт его возвращения. Мы-то знаем с вами, что если бы у него ничего не получилось, он бы и не появился больше здесь, – осторожно сказал Голдмэн.
– О, не накаркай, Элиас! Ладно, пошли же! Встретим его. С этими словами Коффин торопливо вышел из кабинета и стал спускаться по лестнице на первый этаж. На них поднялось сразу несколько десятков голов сотрудников фирмы, которые прервали свои дела, чтобы посмотреть. В последнее время они ни разу не видели своего босса в столь возбужденном состоянии.
Вогель уже ждал их. Он стоял в холле, словно волшебный эльф, выпятив грудь и горделиво оглядываясь по сторонам. Сотрудники «Дома Коффина» тщетно пытались делать вид, что не обращают на него внимания. Многие знали Вогеля и быстро распространили все необходимые сведения о нем по кабинетам и рабочим комнатам. Глаза Вогеля широко раскрылись, по лицу расплылась широкая улыбка, как только он заметил спускающихся к нему Коффина и Голдмэна.
– Коффин! Элиас! – вскричал он со свойственной ему бесцеремонностью.
Еще секунда, и все трое взволнованных мужчин стали обмениваться горячими рукопожатиями. Затем улыбки на лицах Коффина и Голдмэна сменились выражениями озабоченного ожидания. Голдмэн старался говорить небрежным тоном, но у него не очень получалось:
– Хорошо выглядишь, Юлиус. Надеюсь, Лондон принял тебя с благосклонностью.
– Ах, да, – ловко проигнорировав довольно прозрачный намек содержавшийся во фразе Элиаса, ответил беззаботный Вогель. – Все прошло на уровне. Театры, концерты, парады. Все ослепительно и прелестно. Но я все равно скучал по Новой Зеландии.
– Не томите же! – воскликнул торопливо Коффин. – О своих светских выездах расскажете потом. Как насчет займа? Вам повезло в этом деле?
Вогель стал внимательно изучать ногти на своих руках.
– Самую малость. Они там оказались, знаете ли, большими-пребольшими скептиками. Мы здесь с вами даже не ожидали, что они проявят такое упрямство. Вы меня предупреждали, но я, честно говоря, был склонен их недооценивать. В конце концов Английский Банк это совсем не то, что Новозеландский Банк.
– Как они вас приняли? – спросил Коффин.
– С еле скрываемым презрением. Несмотря на это, мне удалось выбить из них кое-какие небольшие кредиты для колонии. – Когда он поднял на своих собеседников глаза, в них играли хитрые искорки. – Я подробно описал им наше отчаянное положение. Убедил в том, что мы балансируем на самом краю пропасти.
Коффин нахмурился.
– Странный способ убеждения банкиров в необходимости новых инвестиций…
Вогель покачал головой и улыбнулся.
– Вы так и не удосужились полистать последние экономические журналы, как я погляжу, господин Коффин, не так ли?
Это было в его стиле. Он был столь же тактичен, как и акула. Правда, и столь же проворен. Коффин ощутил, как внутри него начинает подниматься волна злости и раздражения против этого нахала.
Между тем он понимал, что упрек Вогеля попал в самую точку.
– Не успел, если честно, дорогой друг. Может, вы будете так любезны объяснить мне все это в доступных терминах и простых словах? Чтобы даже такой человек, как я, смог уловить суть?
– Разумеется. Видите ли… – возбужденно заговорил он, – самое главное заключалось в том, чтобы они поверили в то, что наша колония находится сейчас не только в эпицентре депрессии, но на самом краю бездны. Что катастрофа уже кусает нас за пятки. После этого все остальное оставалось делом техники. Нужно было просто дать им понять, что если они срочно не предоставят нам дополнительные займы, мы никогда не сможем вернуть им то, что уже должны. Таким образом, они потеряют не только интерес к нам, но и солидные капиталы, которые в свое время ухнули сюда. Передо мной стояла простая задача – припугнуть этих ребят. И надо отдать мне должное, я справился с поставленной целью.
После этого первого натиска я смог убедить их в том, что если нашей колонии сейчас подать руку помощи, наш бизнес расправит плечи и они получат назад все свои денежки, над которыми так трясутся. Я популярно рассказал им, что все наши нынешние неудачи объясняются прежде всего недостатком доверия к нам, что выливается в недостаток кредитов, а вовсе не органично присущей нашей колонии ущербностью и бесперспективностью. Больше того, я сказал им, что заем подстегнет цены на шерсть и зерновые, что явится для нас дополнительной подпоркой и предпосылкой делового успеха.
– Все это очень хорошо и интересно, – борясь со своим нетерпением и раздражением, проговорил Коффин. – Но скажите же наконец: они дали вам денег или нет?!
– Я уже говорил, что дали чуть-чуть… – пробурчал себе под нос Вогель и стал рыться в своем портфеле. Вытащив из него целую стопку каких-то бумаг, он сунул портфель к себе подмышку и стал листать документы.
Коффин и Голдмэн просто пожирали эту стопку глазами. Наконец, Вогель отделил от прочих пачку в сорок документов. Коффин заметил, что все листы выполнены отличной печатью. Вогель быстро просмотрел бумаги. Наткнувшись на один лист в самой середине пачки, он что-то удовлетворенно пробормотал, затем передал всю стопку Коффину.
Роберт Коффин был грамотным человеком, однако, ему трудно было что-либо быстро понять в тех бумагах, которые ему отдал Вогель. Поэтому он нетерпеливо сунул всю пачку Голдмэну, который как профессионал в финансах мог все сделать гораздо быстрее.
– Ну, о чем там сказано? – взволнованно спросил его Коффин.
Голдмэн нацепил очки, вытащил из пачки одну бумагу и стал читать вслух:
– Дать согласие на выделение Новозеландской Колонии нового кредита в размере… – Он судорожно сглотнул и продолжил: – в размере… десяти миллионов фунтов стерлингов!
Эта фраза тут же привлекла внимание всех, кто работал поблизости от того места, где стояли Голдмэн, Коффин и Вогель.
– Что?! Дай посмотреть! – вскричал Коффин, отбирая у Элиаса заветную бумагу.
Прочитав последнюю строчку собственными глазами, он поднял взгляд на Вогеля, который небрежно опирался на свою трость и весело улыбался.
– Это так. Для начала. – Он взял бумаги из онемевших рук Коффина и положил их обратно в свой портфель. – Когда мы истратим эту сумму, я собираюсь отправиться в Англию за другими десятью миллионами.
Кто-то из работников фирмы не удержал в руке стакана. Раздался звон разбитого стекла. Этот звук переполнил чашу молчания и напряженного оцепенения. Все тут же бросились к Вогелю, разом заговорили, зааплодировали. В. одну секунду Вогель был окружен восторженной толпой людей. Блудный сын не отказывался от рукопожатий, обрушившихся на него нескончаемым потоком. Похвалы в свой адрес он принимал с максимальной скромностью, на которую был способен. Скромности ему, правда, явно не хватало, однако, ни у кого по этому поводу, кажется, не возникало возражений.
Ко всеобщему изумлению и радости, бизнес Новой Зеландии и впрямь очень быстро расправил плечи и стряхнул с себя дремоту. Даже в самых смелых грезах Коффину не являлась такая радужная картина. Как, впрочем, и Мак-Кейду, и Уоллингфорду и остальным предпринимателям. Даже Раштон нанес персональный визит Вогелю, чтобы поздравить его с успехом.
Создавалось такое впечатление, что экономика колонии вдруг остановилась в своем падении, – словно повозка, на всем ходу вырулившая из-за поворота, – и ни с того ни с сего начала стремительное движение вверх. Внезапно те люди, которые еще совсем недавно, скрепя сердце, готовы были продать свои земельные владения за одну десятую их настоящей стоимости, стали активно увеличивать свою собственность. Новые кредиты придали уверенности не только старожилам колонии, но и инвесторам в Австралии и в других местах, где Новую Зеландию в последнее время, мягко говоря, не жаловали. Никто не ждал, какой дождь денег польется на колонию вслед за выделением дополнительного займа. Откуда ни возьмись, появились толпы людей, желающих вложить свои капиталы в развитие колонии. Они были и раньше, только держались в сторонке, ожидая благоприятного знака, каким явился заем из Англии. Новые деньги породили настоящий бум на расширение собственности и покупку всего, что только можно было купить в Новой Зеландии.
Теперь проблема была уже не в недостаточности кредитов, а в их изобилии. Бум в деловой жизни постепенно улегся и превратился в устойчивый, спокойный процесс роста. Крупные землевладельцы и торговцы, наподобие Коффина и его друзей, только радовались жизни и наконец-то стали строить планы на будущее. «Железнодорожный» бум не содержал в себе той остроты, что «золотой», но зато в нем не было и предпосылок неожиданного сползания в катастрофу и отчаянной рискованности.
Те, кто сумел продержаться в лихую годину кризиса, теперь пожинали плоды своей стойкости. Впервые за несколько последних лет колонисты получили возможность спокойно думать о будущем, имея все основания надеяться на то, что оно будет благополучным.
Как и предполагал спаситель колонии Вогель, вскоре началось устойчивое повышение цен на шерсть на английских рынках и биржах. В Новой Зеландии тут же стали возникать новые поселения, призванные своими трудами удовлетворить все возраставший спрос на традиционную для этих мест продукцию.
И снова Коффин получил возможность сконцентрировать все свое внимание на «Доме Халла», который, по его мнению, безоговорочно подлежал переходу под контроль «Дома Коффина». Ферма «Реджис» и другие были спасены от продажи. Вместе с тем «Дом Халла» продолжал активно расширяться, приобретая все новые и новые земли и фермы. Никто не ждал от Розы Халл такой прыти, такого удивительного роста. Нужно было отдать ей должное: она до сих пор с успехом преодолевала все препятствия, – и коммерческие, и социальные, – которые постоянно воздвигались на ее пути.
Реакция на все это Коффина была, к его же собственному изумлению, достаточно противоречивой. С одной стороны, он не забыл о данном ей обещании «поглотить» ее фирму, присоединив ее к своей растущей империи, которая уже в течение нескольких лет была самой крупной во всей стране. Но в последнее время у него появилось одно чувство, которое он старался тщательнее всего остального скрывать от окружающих, чувство это было восхищением теми успехами, которых ей удалось добиться в таких страшных условиях, в которых ломались многие испытанные мужчины-бизнесмены.
Он не говорил о своих чувствах никому, но при этом был отнюдь не единственным человеком, который их испытывал. Взять, к примеру, Голдмэна, который в последнее время упоминал о деятельности «Дома Халл» по поводу и без повода.
– Похоже, мы во всем этом деле занимаем немного неверную позицию, – говаривал он, покачивая головой.
– В каком деле, Элиас? – переспросил Коффин своего бессменного заместителя.
Они гуляли по главному бульвару Окленда, . приветствуя кивками проходящих знакомых.
– В деле нашего отношения к женщинам.
– Чем тебе не нравится наше отношение к женщинам? Голдмэн, наверно, уловил нотку недовольства этим разговором в тоне своего босса, однако решил продолжить тему:
– Возьмем, к примеру, нашу знакомую Розу Халл. Кто осмелится оспаривать, что она управляет «Домом Халла» ничуть не хуже любого закаленного мужчины-бизнесмена?
– Я осмелюсь оспаривать это очень сомнительное утверждение. Просто она проводит умелую кадровую политику и нанимает себе способных людей, вот и все. Способные работники – вот, в чем секрет ее успеха.
– Само умение проводить добротную кадровую политику уже предполагает серьезную компетентность в вопросах бизнеса и администрирования, – настойчиво заметил Голдмэн. – Мир незаметно меняется вокруг нас, сэр, и переходит в новое качество. Все идет в основном к лучшему, я бы сказал. Мы должны идти в ногу с этими изменениями.
– Согласен с этим, Элиас. Но куда ты клонишь? Они завернули за угол.
– В последнее время все чаще и чаще говорят о новых подходах, выдвигают новые идеи. В конце концов мы живем не в Старом Свете, сэр, и можем позволить себе отказаться от некоторых закоснелых норм. Словом, идет разговор о том, чтобы предоставить женщинам право голоса на выборах.
Коффин едва не споткнулся на ровном месте. Остановившись на самой середине улицы, он пораженно уставился на своего заместителя.
– Право голоса?! Да ты что, Элиас, шутки шутишь?! Голдмэн выдержал на себе тяжелый взгляд босса. Возможно, ему в этом помогли его толстые очки.
– Нет, сэр. Я говорю совершенно серьезно. Именно об этом и идут сейчас усиленные разговоры в светских кругах.
– Люди, которые слишком много вращаются в светских кругах, порой испытывают головокружение, которое пагубным образом сказывается на их мышлении, – возобновив прогулку, ответил Коффин с усмешкой. – В тот день, когда женщины приобретут право голоса на выборах, у тебя на голове вновь начнут расти волосы.
Голдмэн весело рассмеялся. У него под шляпой был совершенно гладкий череп, отполированный солнцем как мрамор. Реденькие щеточки седых волос кустились только по бокам.
– Боюсь, сэр, это нечто большее, чем просто разговоры. Вам лучше заранее к этому приготовиться. Событие это может произойти, несмотря на все то, что мы по этому поводу можем думать.
– Все это твои грезы, Элиас. Тебе лучше поактивнее применять свое воображение в работе.
– Да, сэр. Постараюсь, сэр. Однако я вас предупредил.
Разговор перетек на более прозаические темы. Коффину не составило никакого труда выбросить абсурдную идею, высказанную Элиасом, из головы. В последнее время Голдмэн что-то уж больно часто стал высказывать плоды своих буйных, фантастических размышлений. Дать женщинам право голоса?! Коффин покачал головой. Может, дать право голоса еще и маори?.. Коффин не удивился бы, если бы Элиас предложил на рассмотрение и эту мысль.
Впрочем, сейчас он мог себе позволить легко сносить подобную чепуху. Дела шли прекрасно. Было уже ясно, что колония выживет и, возможно, скоро станет даже процветающей. Холли продолжала медленно, но верно выздоравливать. Рецидивы убийственной меланхолии еще порой случались с нею. В такие дни она снова просиживала с утра до вечера на своем чертовом стуле и бессмысленно смотрела в окно на одно и то же место. Но таких дней становилось все меньше и меньше. Основное же время она была прежней Холли, решительной, энергичной и веселой. И всякий, кому случалось быть возле нее, заражался ее хорошим настроением и бодростью.
На следующей неделе он должен будет отправиться на ежемесячную инспекцию своих удаленных от побережья владений. А это означало, что он проведет от недели до десяти дней «на даче». От недели до десяти дней в обществе Мериты, которую, казалось, никак не брали годы.
К тому времени, как он с Элиасом зашел в лучший городской ресторан, настроение у него уже окончательно поднялось.
Глава 7
– Эндрю! Кыш оттуда, маленький апуто!
При звуке материнского голоса мальчик перестал копаться в огороде и обернулся к Мерите.
– Ну, мам…
– Что это ты там делаешь?
– Ловлю ящериц…
– Отлично! Делай это где угодно, только не в моих овощах!
Она не повышала голос на сына и только укоризненно качала головой. Она его слишком любила, чтобы по-настоящему и долго сердиться. К тому же среди маори это не было принято.
– Посмотри на себя, грязнуля! Чтоб через пять минут был чистый!
– Хорошо, мам.
Видя, что мать не сердится, он улыбнулся ей и, разбежавшись, перемахнул через невысокий заборчик, поставленный вокруг огорода от воришек-цыплят.
Глядя ему вслед, она с улыбкой думала о том, что он будет очень высоким, когда вырастет. Вон какие ноги уже сейчас, а что будет потом? Вытянется, пожалуй, выше отца.
Она вытерла руки о передник и уже повернулась, чтобы войти обратно в дом, как вдруг ее внимание привлек какой-то звук. Кто-то приближался к дому по дороге, повторяющей изгибы берега озера. В этом не было ничего удивительного. За невысокими кремниевыми образованиями, получившими название Розовых и Белых Террас и тянувшимися по ту сторону Тараверы, в последнее время раскинулось многолюдное поселение.
По звуку она догадалась, что это очень хороший экипаж, хотя и не туристический. Она вбежала на крыльцо, чтобы закрыть дверь и тем самым не дать пыли из-под колес ворваться в дом. Потом она заметила и сам экипаж, который явно замедлял свой ход. Какой-нибудь богатый турист-пакеа, выехавший на осмотр местных природных достопримечательностей, или путник, желающий узнать у нее дорогу…
Да, экипаж остановился прямо перед калиткой. Из него показался высокий джентльмен в великолепном костюме и высокой шляпе. И только когда он отворил калитку, вошел внутрь двора и поднял голову, она узнала его. Ее лицо вытянулось от изумления, а путник зашагал к ней быстрой, знакомой походкой.
– Флинн?! Господи, Флинн!
Она сделала шаг навстречу ему, но вовремя остереглась и остановилась. Дом на озере стоял особняком, но все же и здесь нужно вести себя так сказать «в рамках». Мало ли чего? В любую минуту по дороге может кто-нибудь пройти или проехать. Это может быть даже отец Спенсер. Лучше, чтобы никто – даже кучер экипажа, – не видел, что экономка этого дома страстно обнимается с красивым визитером.
Она огляделась вокруг, но Эндрю нигде не было видно. Очевидно, счищает со своей одежды огородную землю, как ему и было сказано.
Флинн остановился прямо перед ней в двух шагах.
– Здравствуй, Мерита.
– Заходи в дом.
Еще не успев как следует затворить за собой дверь, он развернул ее к себе лицом и крепко прижал к своей груди. Она вдохнула незнакомые тонкие запахи, исходящие от его нового костюма. Кожу ее лица ласкал нежный шелк и полотняная ткань. Наконец, она смогла отклониться назад и еще раз, не веря своим глазам, оглядеть его.
– Боже, где ты достал такой роскошный костюм?!
– Он тебе нравится?
Его лицо расплылось в широкой улыбке. Он стал медленно поворачиваться перед ней, как манекенщик. Хитро подмигнув ей, он лихо сдвинул шляпу на лоб, как настоящий денди. Одну ногу он произвольно и элегантно упер носком в пол и оперся обеими руками о легкую трость, в набалдашник которой были вкраплены аметист и бриллиант.
– Это просто какое-то чудо! Он великолепен, но я тебя никогда не видела таким разодетым! С каких это пор ты стал позволять себе такие богатые наряды?
Он, все еще улыбаясь, горделиво выпрямил перед ней спину.
– Как ты думаешь, Мерита, где я провожу время помимо отдыха с тобой?
– Да как-то не думала об этом… Ты всегда говорил мне, что идешь на работу. В Роторуа, как я думала. Или в Таупо?.. Он отрицательно покачал головой.
– Я там работал в то время, когда только начал к тебе ходить. Потом в Отаго нашли золото. Ты когда-нибудь бывала на Южном Острове?
Она всплеснула руками. Ей было уже тридцать шесть, но она все еще умела изумляться и радоваться, как маленькая девочка.
– Нет, никогда, но я так хотела бы побывать там! Старые вожди часто рассказывали об этом.
– Придет день и я свожу тебя туда. Я провел очень много времени на Южном Острове, Мерита. Поначалу я был совсем один, но меня это как раз устраивало. В таком деле чем меньше людей, тем лучше.
– Ну?
– Потом я познакомился с несколькими молодыми ребятами. Они знали о том, как нужно мыть золото, еще меньше, чем я. Но мы приглядывали за опытными старателями и учились у них. И работали, работали, работали! В Отаго очень холодно, Мерита! Ты даже представить себе не можешь, как там холодно. Но это не останавливало нас. Чем больше мы работали, тем больше приобретали опыта. Мы рисковали тогда, когда никто не хотел рисковать.
– Рассказывай дальше!
– Однажды мы решили попробовать намыть золото вверх по речке. Там, где никто до нас не пробовал. Старые старатели подняли нас на смех. Они говорили, что раз золота нет ниже по реке, значит, его и подавно не может быть выше. И знаешь, что мы отыскали?
Она отрицательно покачала головой, совсем как маленький ребенок. Глаза ее были широко раскрыты. Она вся была захвачена увлекательным рассказом Флинна. А тот тем временем продолжал:
– Выше по реке мы вдруг обнаружили резкий изгиб, в которой в течение сильно замедлялось. В середине этого изгиба были крупные песчаные наносы, а в песке было столько золота, Мерита, что его даже не нужно было вымывать!.. Песок можно было просеивать сквозь пальцы рук и между ними застревали самородки! В течение миллиона лет, наверно, это золото вымывалось из горы, неслось по течению, а когда река делала поворот и течение замедлялось, золото вместе с песком оседало на дно и там накапливалось сотни и сотни лет! Там было достаточно золота для того, чтобы даже у самых богатых людей мира при виде его затряслись руки!
Прихлопнув в ладоши, Мерита умоляющим взглядом попросила его довести рассказ до конца.
– Мы осторожно собрали первую порцию золота и смешали его с пиритом, чтобы ввести в заблуждение излишне любопытных. Затем один из нас отправился с этим золотом в Новый Южный Уэльс и положил его там в банк. А остальные продолжали работать. Мы все делали очень осторожно и потихоньку. Уже три раза наше золото отправлялось в Новый Южный Уэльс, но до сих пор никто из старателей ни о чем не пронюхал! Над нами до сего дня продолжают смеяться, а нам остается только прикусывать губы, чтобы не улыбнуться.
– И вы разбогатели?
– Чарли Байглоу забрал свою долю и вернулся в Америку. Он планирует подкупить в Вирджинии землицы и основать фермерское хозяйство. Хо Тик сейчас уже, наверно, в Гонконге. Он может теперь жить как настоящий мандарин! А я… Я все еще здесь, как видишь. Остался.
– Ты никогда прежде на это даже не намекал, Флинн. А я и не догадывалась о чем-нибудь таком… Ты вел себя, как обычно… И одежда всегда была простая…
– Мне было трудно молчать, Мерита. Так же трудно, как и работать в южных снегах. Но я ждал того дня, когда смогу преподнести тебе сюрприз.
– И ты его преподнес!
Какой-то неясный звук заставил ее обернуться. Флинн тоже глянул ей за спину. Хлопнула дверь заднего крыльца, и по ступенькам застучали чьи-то быстрые шажки. Детские.
– Как мальчик?
– Растет, словно папоротник, – с гордостью в голосе проговорила она. – Он очень похож на своего отца.
– Да… На своего отца… – задумчиво повторил Флинн, глядя куда-то в пустоту. Потом он очнулся и весело глянул на нее, сказав: – По-моему, он похож на тебя.
– На нас обоих, точнее.
– Что ты ему говоришь о наших отношениях?
– То, что ты «подставной» дядя. Друг из Роторуа. Как отец Спенсер или «тетя» Леола.
Флинн кивнул.
– Сколько ему сейчас уже? Кажется, восемь?
– Все девять, – поправила она его.
– По-моему, ему в конце концов все же придется как-то объяснить мои визиты к тебе. Выдавать меня за «друга» – это недостаточно для парня его возраста. Он уже слишком взрослый для таких игр.
– Когда-нибудь я ему, конечно, все расскажу, но не сейчас.
– Оставляю это на твою ответственность, – сказал он, притянув ее к себе за плечи. – Мерита, я хочу отвезти тебя в одно место.
– Сейчас? Но я не могу. Через неделю приедет Роберт.
– Неделя! Куча времени! Я хочу взять тебя с собой всего на пару-тройку дней.
Она внимательно взглянула на него, прищурив глаза.
– Ты хочешь увезти меня с Тараверы? Для чего? А что мне делать с Эндрю?
– Отошли его к Спенсерам, как ты всегда делаешь, когда я остаюсь у тебя на ночь. Или в какую-нибудь семью его друзей. Я хочу кое-что показать тебе. Для нас обоих это очень важно.
– Опять сюрприз? Я люблю сюрпризы! Сегодня какой-то день сюрпризов! Милый Флинн, вот за это-то я тебя и люблю! Никогда не знаешь, что ты выкинешь в следующую минуту. – Она завела руки за спину, чтобы развязать передник. – Я поеду с тобой! Эндрю поживет пока у Трапнеллов. Он давно дружит с их сыновьями. И вообще эта семья для него – второй дом.
– Отлично. У меня в городке небольшое дело. Я пока съезжу, а потом сразу же вернусь за тобой. Мы поедем в моем экипаже.
– Что же за сюрприз ты мне приготовил? Что мне надеть? – возбужденно спросила она.
– Надень что-нибудь удобное для поездки.
– Ладно, – сказала она и уже стала было поворачиваться, чтобы идти в комнату, как вдруг остановилась и резко обернулась к нему. – Подожди-ка… – Она бросила взгляд в окно на экипаж, который стоял за калиткой. – Ты сказал, что это твое?! Это твой собственный экипаж?!
– Мой собственный, верно. Равно как и те четыре лошади, что запряжены в него. И кучер. Все это, дорогая Мерита, принадлежит мне. Ты, кажется, меня не совсем поняла… Я же говорю: в том речном изгибе было очень много золота!
– О… я начинаю верить в твой рассказ… Он повернулся и стал открывать дверь.
– Приготовься сама и приготовь парня. Через час я заеду за тобой.
– Куда мы поедем? В Роторуа? Куда?
– Увидишь.
Поездка заняла больше времени, чем она предполагала. Последние полчаса они ехали где-то вблизи океана. Шум прибоя, как и всегда, воодушевлял ее и наполнял внутренним восторгом.
Ведь именно с помощью океана маори добрались до Аотеароа в Длинных Каноэ со своей загадочной прародины, которая называлась в преданиях Райатеа. Океан для маори был связующей нитью с их прошлым, с их предками.
Сначала они ехали вдоль берега реки Кайтуна, затем перебрались на противоположную сторону и дальше поехали на север. Когда они проезжали в тени горы Маунгануи, Флинн придвинулся к ней ближе и взял ее под локоть.
– Почти на месте, – сказал он, положив другую руку ей на колено.
Когда она почувствовала, как его рука стала забираться к ней под юбку, она зашипела:
– Прекрати! Не здесь же этим заниматься!
– Почему бы и не здесь? – озорным голосом спросил он и кивнул в сторону кучера. – Он смотрит исключительно на дорогу. Кроме того, от колес такой шум, что он все равно ничего не услышит.
– Если ты для этого вез меня все это время по тряской дороге, то считай, что твой сюрприз не удался. Это я видела и раньше.
– Ты хочешь сказать, что тебя не стоило везти все это время по тряской дороге из-за любви?
Она прикрыла глаза, улыбнулась на него и полушепотом проговорила:
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответила тебе на этот вопрос?
Он убрал свою руку и тоже улыбнулся.
– Ладно. Я привез тебя сюда для того, чтобы показать кое-что посущественнее.
Он выглянул за окно и крикнул кучеру, чтобы тот остановил лошадей.
Экипаж замедлил ход и наконец замер на месте. В первый раз за последние несколько часов. Флинн первым соскочил на землю, обошел экипаж кругом, открыл дверцу со стороны Мериты и помог ей выйти.
То, что она увидела перед собой, просто потрясло ее. Она не могла первую минуту не то что говорить, но даже пошевельнуться.
Это было одно из самых красивых мест, которые ей только доводилось видеть в жизни. Слева поднималась в небо махина горы Маунгануи. Справа в южном направлении тянулся девственный пляж, уходивший в спокойные воды моря.
Прямо перед ней, на великолепной песчаной равнине, ограниченной со всех сторон скалами, подмытыми за сотни лет морскими волнами, стояло нечто, что, казалось, было снято с верхушки свадебного пирога. Столько было башенок, куполов, резных украшений на ярком белом крыльце, что создавалось впечатление, что все это – произведение рук умелого кондитера с богатой фантазией.
– Какой восхитительный дом!..
– Тебе нравится?
– Нравится?! Кому же не понравится такое чудо? Просто сказка какая-то! Я такое видела только в книжках для детей-пакеа!
Он обнял ее за плечи.
– Хочешь взглянуть на него изнутри?
– А как же хозяин? Он разрешит?
– Еще как разрешит. Это мой хороший друг. На дорожке, которая вела к дому, их поджидали двое пожилых маори. Мужчина и женщина. Оба вежливо поклонились.
– Это Напуто и Анане, – представил их Флинн. – Твои слуги.
Мерита нахмурилась, перевела растерянный взгляд со стариков на Флинна, который широко улыбался ей.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это мои слуги? – Она вновь повернулась к дому. – А где хозяин?
– Здесь. Перед тобой. Впрочем, нет… Это твой дом, Мерита. Правда, твой. Я построил его для тебя.
Она еще раз взглянула зачарованным взглядом на сооружение, подобного которому еще не знал юг Тихого океана. Она сделала пару неуверенных шагов навстречу ослепительно-белому роскошному крыльцу. Но вдруг, словно спохватившись, развернулась и подбежала к нему. В ее голосе он безошибочно уловил боль и тревогу.
