Текст книги "Невыдуманные приключения Свена Хедина"

Автор книги: Аксель Одельберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Такла-Макан,
1 мая 1895 года

Но утром первого мая Джолчи появился в лагере и заявил:

– Сегодня мы найдем воду.

Его утверждение было встречено без эмоций.

Верблюды, которые не пили и нормально не ели почти неделю, были в очень плохом состоянии. Хедин едва шел: он падал, поднимался, делал несколько шагов и падал опять. Только Ислам-бай еще сохранял какие-то силы. Вечером Хедин приказал зарезать последнего оставшегося барана – кто-то предположил, что можно будет напиться бараньей кровью. Но никто так и не смог заставиться себя выпить из сосуда, куда они собрали ее.

Милле Бруман.

Ислам-бай тем временем сделал коктейль из верблюжьей мочи, добавив уксуса, сахара и еще чего-то. Вытошнило его моментально.

Джолчи попробовал жевать бараньи легкие. Его руки и физиономия были красными от крови. Магомет-шах неподвижно лежал на песке.

Ислам-бай, Касим и Хедин решили идти дальше. Оставляемый лагерь выглядел как после налета разбойников. Палатка хлопала на вечернем ветру, везде были разбросаны вещи, куры, которых они выпустили из клеток, клевали останки барана. На песке остались лежать обессиленные Магомет-шах и Джолчи.

Стемнело. Они шли очень медленно: их задерживали верблюды, измотанные животные то и дело останавливались, хотя были почти без поклажи. В конце концов Хедин не выдержал:

– Мы оставим верблюдов и пойдем как можно быстрее на восток, нам надо воспользоваться ночной прохладой.

– Я не могу идти дальше, – прошептал Ислам-бай едва слышно.

Хедин и Касим взяли с собой самое необходимое: компасы, часы, лопату, нож, спички, немного еды, – то, что немного весит. Когда они отошли немного, Хедин обернулся. На песке лежали пять верблюдов, собака и Исламбай. Мягкий свет керосиновой лампы подсвечивал эту сцену. Хедин подумал, что Ислам-бай, наверное, скоро умрет.

Они шли до половины двенадцатого утра, потом разделись догола и закопались в песок с теневой стороны песчаного бархана, чтобы уберечься от полуденного зноя, и так пролежали до темноты. Затем снова пошли, пока усталость не свалили их с ног.

Проснулись они на рассвете. Было третье мая. Касим не пил третьи, а Хедин четвертые сутки. И тут вдруг появилась надежда на спасение: Касим высмотрел на горизонте зеленый тамариск.

Когда они дошли до куста, Хедин растер несколько веточек, вобрал в себя их свежий запах. Вдали они увидели одинокий тополь, дошли до него и, хотя очень устали, все-таки попробовали вырыть рядом с ним колодец. Но копать уже не было сил.

Четвертого мая они добрались до настоящего леса. Касима было трудно узнать: щеки провалились, губы синие, язык распухший и белый. Он бредил на ходу. Хедин решил сделать привал. После отдыха он попробовал помочь Касиму подняться, но тот покачал головой и махнул рукой, показывая, чтобы Хедин шел дальше один.

Хедин взял лопату и пошел через лес на восток. Через полчаса он увидел перед собой белый песок и широкую канаву. Ему потребовалось какое-то время для того, чтобы сообразить, что это и есть Хотан-дарья, или, наверное, правильнее сказать, то, что еще недавно было Хотан-дарьей, – русло реки было сухим.

Как обычно, считая свои шаги и записывая расстояние и направление, Хедин побрел по руслу реки, надеясь все-таки найти немного воды. Он прошел два с половиной километра. Дно реки оставалось таким же сухим. И тут неожиданно за поворотом все изменилось.

Зрелище, которое он увидел, было просто магическим: серебристый ломтик луны отражался в небольшом, около двадцати метров, водоеме. Он наклонился, чтобы напиться – в первый раз почти за неделю, но тут же сказал себе «нет». Ведь он был ученым.

Прежде чем начать пить, он должен сделать необходимые наблюдения о реакции человеческого организма на сильное обезвоживание. Он медленно положил пальцы правой руки на левое запястье, посмотрел на хронометр и сосчитал слабый пульс: сорок девять. Потом взял кружку и влил воду в сжавшееся горло. Вкус был божественный. Потом сделал еще глоток, и еще, и еще. Так он выпил почти три литра.

Иссохшая сморщившаяся кожа на руках медленно расправлялась по мере того, как жидкость пополняла кровь и попадала в вены. Он чувствовал, что сердце начинает биться сильнее и чаще, и опять измерил пульс: пятьдесят шесть ударов в минуту.

То, что Свен сумел выйти прямо на воду, было невероятной удачей.

Хедин вспомнил о Касиме: тот умирал от жажды в трех часах хода.

Хотан-дарья,
6 мая 1895 года

Свен сидел и размышлял. Касим слишком плох и сам не сможет дойти до воды; следовательно, Хедин должен отнести ему воду. Но в чем нести? Кружка слишком мала…

Но он сообразил: сапоги! Его крепко сшитые, не пропускающие воду кожаные сапоги! Свен стащил сапоги, наполнил водой до краев, нанизал ушками на рукоятку лопаты и понес, как коромысло.

Его застигла темнота, и пришлось дожидаться рассвета, чтобы не заблудиться. Когда посветлело, он быстро нашел Касима.

– Я умираю, господин, – простонал тот.

– Не хочешь немного воды, Касим? – спросил Свен, но вместо ответа услышал только вздох. Касим, разумеется, не подозревал о содержимом сапог и думал, что Хедин шутит. Свен снял сапоги с лопаты. Касим остолбенел от изумления и начал пить жадными глотками.

История о том, как белый исследователь спас своего слугу, принеся ему воду в сапогах, постепенно разошлась по всему миру. Она рассказывалась и пересказывалась десятками и сотнями газет и принесла Хедину мировую известность.

Ислам-бай тоже выкарабкался. Он не только спасся сам, но и ухитрился привести одного из верблюдов с поклажей-записями Хедина и кассой. Но Магомет-шах и Джолчи погибли в пустыне. Позже Хедин выплатил вдове Магомет-шаха внушительную сумму.

Камеры, пластинки, анероиды и другие научные инструменты, без которых бессмысленно было продолжать экспедицию, пропали. Свен вернулся в Кашгар и заказал новое оборудование из Швеции. Дожидаясь, пока его доставят, он еще раз съездил на Памир, где в это время работала большая русско-английская комиссия по проведению пограничной линии.

Он увидел Два палаточных города – русский и английский, в каждом пара сотен жителей. Под любопытными взглядами кочевников русские и англичане собрались в дикой и практически ненаселенной местности, чтобы провести границу между двумя империями.

Русскую делегацию возглавлял старый знакомый и благодетель Хедина генерал Повало-Швейковский, английскую – генерал Джерард, известный в Индии как один из самых отчаянных охотников на тигров. Генерал собственноручно убил двести шестнадцать тигров. Стараниями Джерарда и ему подобных тигры теперь стали редкостью. В английской делегации Хедин обнаружил и своего старого друга Маккартни.

Они встречались за две недели до этого у приграничного укрепления Ташкурган. Китайский комендант пригласил обоих на опиум. Хедин сделал несколько затяжек из опиумной трубки, но не позволил себе увлечься.

Он при комиссии, решавшей вопросы границы, на четыре недели. Каждый день собирался уехать, но его постоянно уговаривали побыть еще несколько дней. Житье было и удобным, и приятным: общение, события, хорошие ужины с шампанским, французское вино и паштет из гусиной печенки.

Свен был представителем нейтрального государства и как бы сам по себе. На практике это означало, что обе стороны охотно приглашали его на вечера и ужины.

Четырнадцатого сентября 1895 года русские и британцы пришли к соглашению. Работа комиссии была завершена, и все могли возвращаться по домам. Генерал Джерард пригласил Свена ехать с ним в Индию, а генерал Повало-Швейковский – в Маргелан.

Но Хедин поблагодарил и сказал «нет». Его ждала пустыня Такла-Макан.

Хотан,
14 января 1896 года

Четырнадцатого января 1896 года из Хотана, расположенного у южной оконечности пустыни Такла-Макан, вышел маленький караван: три верблюда, два мула и пять человек. Один – в высоких сапогах, потрепанной европейской одежде, лицо с резкими чертами, орлиный нос и ухоженные усы – ехал на верблюде. Остальные, туркестанцы, шли пешком. Хедин всегда одевался по-европейски. Это внушало уважение.

Кроме Ислам-бая, со Свеном отправились Керим-Джан из русского Туркестана и два охотника, Ахмед-Мерген и Касим-ахун – отец и сын, которые здорово помогли Хедину при встрече на Хотан-дарье после его смертельного марша через пустыню.

Ближайшей целью каравана была горная область возле Хотан-дарьи, примерно в 250 километрах от Хотана. Так же как и гора к северу от Такла-Макан, откуда Свен начал поход через пустыню, она называлась Мазартаг. Видимо, это и стало причиной ошибки Пржевальского. Мазартаг не был единой горной системой, протянувшейся через всю пустыню, как считал Пржевальский, а двумя разными, разделенными пустыней горными массивами с одинаковым у туземцев названием.

От Мазартага Свен намеревался отправиться на восток, к реке Керия-дарья, и выйти в пустыню на поиски древнего города, о котором он слышал в Хотане.

Основываясь на прошлом опыте, Свен взял с собой минимум багажа, чтобы не утомлять верблюдов. Большую часть вещей и кассу он оставил у русского торгового агента в Хотане.

Хедин приехал в Хотан, оазис в 500 километрах к юго-востоку от Кашгара, девятью днями ранее. На дорогу ушло почти три недели – много, принимая во внимание не слишком большое расстояние. Причина была в том, что Свен решил уточнить географические данные, полученные прежде европейцами. Он нанес на карту более пятисот географических названий, расспрашивая местных жителей. Кроме того, он картографировал триста деревень оазиса и их положение в системе оросительных каналов.

Методика Свена Хедина включала тщательный и интенсивный сбор фактов. Приезжая в новое место, он задавал одни и те же вопросы в одинаковом порядке. Количество людей, род занятий и продукция, могилы святых, мечети, легенды, характер земледелия, дороги, расстояния, количество воды в реках, замерзание льда, таяние льда, ветры, бури, дожди и многое другое.

Расспросы могли занимать до трех часов. Все тщательно записывалось. У Хедина был помощник, секретарь из Кашгара. На эту работу уходила куча времени.

Но теперь эта кропотливая работа была позади. Его ждала увлекательная охота за руинами легендарного города. После четырех дней пути вдоль замерзшей реки Хотан караван добрался до деревни, где Хедин нанял двух проводников, которым доводилось находить в пустыне следы затерянного города.

Открытие погребенного в песках города стало бы археологической сенсацией. 19 января караван отправился на восток через дюны Такла-Макан.

Они ехали не более пяти-шести часов в день, чтобы не утомлять верблюдов. Потом разбивали лагерь, и двое начинали копать колодец. Это была тяжелая работа. Сначала надо было пробить двадцатисантиметровый слой мерзлого песка, а потом копать до глубины в полтора-два с половиной метра, чтобы добраться до грунтовых вод. Еще двое тем временем собирали сухие ветки тамариска для костра. Температура по ночам опускалась до двадцати градусов мороза и ниже, и они все, включая Хедина, спали на песке под открытым небом, завернувшись в меха. Палатку и складную кровать Свен тоже оставил в Хотане, чтобы максимально облегчить ношу верблюдов.

Керим-джан ухаживал за верблюдами, Ислам-бай готовил ужин, а Хедин сидел на ковре, в меховой одежде и мягких теплых сапогах, и делал зарисовки местности, фиксировал высоту барханов, их угол и направление движения. На четвертый день пути барханы подросли до пятнадцати метров.

В конце концов они вышли к мертвому лесу и обнаружили на его восточной оконечности руины города. Из песка торчали деревянные балки, остатки стен из плетеного тростника, обмазанного глиной. Стены одного из домов сохранились лучше остальных, и была видна роспись: легко одетые женщины на коленях с простертыми в молитве руками, бородатые мужчины индоевропейского типа, одетые как современные священники, собаки, лошади, корабль на бурных волнах.

Хедин жалел, что лишился фотоаппаратов. Пришлось находки зарисовать; он обозначил цвета, чтобы потом обстоятельно воспроизвести все в красках. Судя по характеру рисунков, когда-то здесь был буддистский храм.

В ходе дальнейших раскопок они нашли в песке множество гипсовых фигурок Будды. Обнаружили также фризы, резной деревянный лист, колонну, деревянный винт, жернов и фрагмент свитка с надписью. Все описывалось и складывалось в ящики для отправки в Стокгольм. Среди руин просматривалось нечто вроде парка с когда-то тенистыми тополями. Город занимал площадь диаметром в три-четыре километра.

Хедин был счастлив, как ребенок в Рождество. Вот оно, эпохальное открытие. Он нашел Помпею пустыни. Он чувствовал себя сказочным принцем в пробуждавшемся заколдованном лесу.

Находки указывали на то, что город населяли буддисты. Хедин сделал вывод, что город был оставлен 1200 лет назад еще до завоевания мусульманами Центральной Азии. Основываясь на наблюдениях о скорости продвижения песчаных барханов, он вычислил, что город был населен по меньшей мере 1500 лет назад; тогда в здешних фруктовых садах созревали абрикосы.

Хедин предположил, что изначально город был построен на берегу реки Керия-дарья, но со временем река отступила от города. В итоге расстояние между городом и рекой оказалось настолько большим, что его пришлось оставить. Сейчас Керия-дарья протекала на востоке, в нескольких днях пути от этого места.

Проводники Свена называли город по имени пустыни Такла-Макан. Сегодня эта находка известна как Дандан Ойлик.

Через неделю после открытия Дандан Ойлик Хедин нашел в пустыне остатки еще одного города. Он располагался в дне пути от Керии-дарьи и назывался Карадун – Черный холм. Хедин услышал о развалинах города от случайно встреченных местных пастухов.

Карадун оказался меньше, чем Дандан Ойлик, и, судя по всему, относился к тому же времени. Использовались те же строительные материалы, архитектура и роспись. По дороге они нашли высохшее русло. Это подкрепляло теорию о том, что раньше Керия-дарья протекала много западнее.

Второго и третьего февраля Хедин провел археологическую разведку Карадуна. Археолог из него был никакой, и Свен это хорошо понимал. Но после него в этих местах работали настоящие археологи, европейские и китайские.

Первым из них стал Аурель Штейн, венгерский еврей-выкрест, принявший английское подданство. Пользуясь картами Хедина, Штейн добирался до мест археологических находок и исследовал их. Свена это ничуть не беспокоило. Напротив, Хедин с легкой душой оставлял подробные исследования на долю экспертов. Когда Штейн втыкал лопату в песок, Свен был уже далеко, заполнял оставшиеся на карте белые пятна.

Это разделение ролей спасло репутацию Свена Хедина в современном Китае. К Штейну прочно приклеился ярлык грабителя – из-за того, что многие археологические ценности он отправил в Британский музей в Лондоне. Хедина же очень высоко ценят в Китае за его вклад в исследования китайской истории, геологии и географии. Археологические находки Свена, экспонирующиеся в Этнографическом музее в Стокгольме, китайская сторона считает законными.

Керия-дарья,
8 февраля 1896 года

После Карадуна Хедин вернулся к Керии-дарье и двинулся на север вдоль русла реки. 8 февраля он отдыхал возле леса в доме старика, всю свою жизнь прожившего в безлюдье с женой и детьми. О том, что происходит за горизонтом, старик имел весьма туманные представления.

Он рассказал о великом событии: три года назад сюда забрел тигр и задрал корову. Хедин оживился:

– Наверное, тигр пришел из лесов у реки Тарим, там их много.

Появление в этих местах тигра вроде бы указывало на то, что, продвигаясь на север, можно сравнительно легко добраться до Тарима, однако старик в сомнении покачал головой:

– Если и есть река под названием Тарим, то до нее несколько месяцев пути.

Он также сказал, что Керия-дарья заканчивается менее чем в двух днях пути на север, а дальше, до самого конца мира, по представлениям старика, простиралась пустыня.

На следующий день Хедин и его люди поехали дальше. Как и говорил старик, на второй день они добрались до конца реки, которая исчезала в пустыне. Они разбили лагерь возле высохшего русла, выкопали колодец. Вода появилась на двухметровой глубине. Было 10 февраля 1896 года.

Вдоль высохшего русла рос тополиный лес, и ветер посвистывал в увядших ветвях. Маленький островок жизни на берегу бескрайнего моря песка. Во второй раз менее чем за год Хедин собирался пересечь пустыню, в которой до него никто не бывал.

Согласно первоначальному плану Свен должен был уже возвратиться в Хотан. Но искушение пройти по девственным, совершенно не исследованным местам было слишком велико.

На десятый день пути Хедину выпал шанс увидеть то, о чем он и не мечтал, – диких верблюдов. Согласно представлениям европейских ученых, дикие верблюды жили в пустыне Кумтаг в двух тысячах километрах к востоку и в нескольких других местах, но никак не в районе Кериидарьи. [13]13
  13 В апреле 2008 года китайские ученые сообщили о найденных ими следах диких верблюдов в районе Кериидарьи как об открытии.


[Закрыть]Хедин раньше только один раз видел дикого верблюда в виде чучела в коллекции Пржевальского, находящейся в музее Санкт-Петербурга.

Было 11 февраля. Охотник Касим ехал впереди. Неожиданно Касим остановился и сделал знак остальным. Хедин огляделся, чтобы понять, в чем дело. Метрах в ста пятидесяти он увидел стадо верблюдов. Свен поднес к глазам бинокль и смотрел, как Касим со своим примитивным кремневым ружьем подкрадывается к животным. За ним полз Исламбай с современной русской винтовкой, подаренной Хедином.

Касим прицелился и выстрелил. Верблюды всполошились и побежали на север. Но один был ранен, бежал с трудом, медленно и вскоре упал. Свен с любопытством наблюдал за охотой. Сам он не мог заставить себя убивать животных.

Верблюда разделали, его горбы были больше и крепче, чем у одомашненных собратьев, и буквально переполнены жиром. Выкопали колодец, но безуспешно.

Впрочем, настырный Касим продолжал копать колодец и все же нашел воду на глубине четырех метров. Через четыре дня, отдыхая в оазисе, они заметили следы пантеры. Можно было предположить, что караван уже недалеко от реки Тарим.

Они переночевали у одинокого тополя, между барханов. Хедин ликовал: «Я первый европеец в этих диких краях. Я как король-завоеватель и подчинил себе эту землю. Она принадлежит мне».

Они не копали колодец этим вечером, пользовались водой из запаса, предполагая на следующий день выйти из пустыни. Но через два дня вокруг по-прежнему был лишь песок, а влага в выкопанном колодце так и не показалась. Пришлось выпить оставшуюся воду.

Свен решил идти на север еще один день и, если не удастся пополнить запас воды, возвращаться, хотя отступать ему очень не хотелось.

Двадцатого февраля, после десяти дней в пустыне, караван Свена Хедина вышел к лесу у реки Тарим. Они вернулись в обитаемые места.

Абдал,
19 апреля 1896 года

Все население деревни Абдал собралось на берегу реки и с любопытством рассматривало медленно приближавшуюся лодку. Восемь дней Хедин и два гребца плавали по системе озер в нижнем течении реки Тарим, между пустынями Такла-Макан и Лоб.

Главным образом Свена интересовало озеро Лобнор, куда впадала река Тарим, прежде чем исчезнуть. Вечером 19 апреля, проплыв за день шестьдесят километров, Хедин ступил на берег и тут же заметил в толпе людей знакомое лицо.

– Неужели я вижу Кунчикан-бека!

Все изумленно ахнули. Белый человек был здесь в первый раз, но каким-то чудом знал старосту деревни.

Чудо объяснялось вполне естественным образом и было связано с Пржевальским.

Пржевальский побывал в Абдале в 1885 году, почти двенадцать лет назад, и Хедин узнал Кунчикан-бека по портрету в книге Пржевальского. Староста, которому теперь перевалило за восемьдесят, повел Свена в свой дом из тростника и показал портрет и другие подарки от русского исследователя.

Следующие несколько дней Хедин плавал по Лобнору. Озеро очень интересовало географов и исследователей девятнадцатого века. Причина была в том, что на старых китайских картах Лобнор обозначался севернее другого озера – Каракошун. Объясняли это по-разному.

Одна теория утверждала, что китайские картографы просто ошиблись, а на самом деле Лобнор и Каракошун одно и то же озеро. Это объяснение поддерживали Пржевальский, его ученик Петр Козлов и Русское географическое общество.

Профессор Рихтгофен и его ученик Свен Хедин считали Лобнор и Каракошун разными озерами. В этом случае на месте, указанном на китайских картах, должно быть озеро или следы озера. Хедин надеялся найти подтверждение теории своего учителя.

Из Абдала до Хотана была тысяча километров. На обратном пути Хедин попал в затруднительное положение из-за того, что у него не было китайского паспорта. Губернатор Чакалыка не разрешил ему ехать в Хотан через Черчен без паспорта и предложил возвращаться в Хотан через пустыню.

Такая перспектива Хедина не радовала: надо было делать огромный крюк и, кроме того, пересекать пустыню в летнюю жару. Но больше всего его расстраивало то, что придется возвращаться уже пройденным и положенным на карту путем.

Положение спас командир китайского гарнизона, с которым Хедин сумел подружиться.

– Губернатор не сможет вас задержать, если я не отдам приказ моим солдатам остановить вас, – констатировал новый поклонник Хедина и пояснил, что такого приказа отдавать не собирается.

И Хедин без проблем отправился в Хотан.

Губернатор Хотана, в отличие от своего коллеги в Чакалыке, проявил заботу о Свене и приготовил ему удобное жилье в тенистом парке. Там Хедин мог заниматься своими картами и записями последних месяцев, писать письма и готовиться к экспедиции через Тибет. Верный Ислам-бай прислуживал ему.