Текст книги "Миры Бесконечности"

Автор книги: Акеми Дон Боумен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 47

Я непонимающе трясу головой, после чего бросаю взгляд на Келана. И тут замечаю, что взгляд серебристых глаз застыл, а в глазах Гила, наоборот, сияет огонь жизни.

Гил пересекает комнату, а затем протягивает принцу Жнеца. И в то же мгновение тело принца оживает, а рука тянется к браслету. Гил же, наоборот, застывает.

Как марионетка.

– Ты контролировал его? – спрашиваю я.

– Я и был им, – поправляет Келан. – Настоящий Гил никогда не выбирался из Войны. После первого же сражения его вернули в Победу. А я отправил в Смерть, где на нем опробовали новый эксперимент. И теперь я могу перемещать свое сознание в его тело при необходимости. – Он смотрит на тело Гила. – И эта оболочка оказалась довольно полезной в шпионаже.

– Ты знал о наших планах, – говорю я. – Обо всех наших планах.

Я вспоминаю каждый момент, проведенный с Келаном – с Гилом, – перебираю их в памяти, чтобы понять, что происходит. Но сколько бы я ни делала это, вся правда отражается в пустом взгляде Гила.

Все оказалось ложью.

И у людей не было ни единого шанса.

Келан впивается взглядом в мои глаза.

– Это мое герцогство… и если в нем живут люди, то только потому, что я им это позволил.

– Зачем? – яростно рычу я. – Ты знал о Сопротивлении. Ты мог остановить нас в любой момент. Зачем играть в переодевания?

– Герцогство Победы создавалось не для того, чтобы люди проживали свои последние дни в иллюзии мира, – насмешливо говорит он. – А чтобы вы придумывали новые уловки и планы, чтобы остановить нас, а мы изучали их. – Он пожимает плечами, словно ответ очевиден. – Война и Голод создавались, чтобы сломить людей. А Победа и Смерть – чтобы проводить над ними опыты.

К горлу подступает тошнота. Сколько раз мне говорили, что Колонисты не умеют творить? Что они не умеют создавать что-то новое?

Лишь изучая нас, они могут быть на шаг впереди.

Я качаю головой, не веря в происходящее.

– Это место… Все обман. – Я со злостью смотрю на него, не обращая внимания на горячие слезы, текущие по лицу. – Сфера вообще реальна?

Келан усмехается:

– Конечно, нет. Вы получали лишь ту информацию, которую мы вам давали.

Я перевожу взгляд от него к Гилу, чувствуя, как сердце рвется на части.

– Как ты мог поступить так со всеми? Жители Поселения…

– Они ничего для меня не значат, – выплевывает он. – Это был лишь эксперимент, и теперь он закончился.

– Они доверяли тебе, – шиплю я.

– А я доверял тебе! – кричит он.

Я вижу в его глазах, как дрожат стены его сдержанности. И сквозь них, словно струйки черного дыма, просачивается предательство.

Мое предательство.

Я отворачиваюсь, чувствуя его боль. Чувствуя все.

– У тебя был выбор, помнишь? – сузив глаза, спрашивает Келан.

Я вспоминаю прошлую ночь и слова Гила. Слова Келана.

Он хотел, чтобы я пощадила Колонистов? Это он подразумевал, когда говорил, что примет любой мой выбор как свой?

Он моргает, на мгновение пряча свой мрачный взгляд.

– Но ты все равно отправилась за Сферой. Решила полностью уничтожить мой вид.

Я чувствую, как в груди все сжимается от ужаса.

– Что ты собираешься делать с жителями Поселения? – слова вырываются с трудом.

Он вздыхает, не сводя с меня взгляда:

– Гвардейцы Легиона Победы вошли в туннели, когда ты переступила порог дворца. Поселения больше нет.

Сердце превращается в пепел. И я хватаюсь за живот, словно меня сейчас стошнит.

– Ты чудовище, – выдавливаю я.

Но он холодно и жестоко смеется в ответ:

– Среди нас много чудовищ, Нами. Может, тебе стоит еще раз взглянуть в зеркало?

– Я не хотела этого! – яростно кричу я, впиваясь ногтями в ладони. – Ты с самого начала знал, что я чувствую. Я говорила тебе, чего хотела – добиться сосуществования, мира, возможности научиться этому, – даже когда ты ненавидел меня за это.

– Да, говорила, – отвечает он и поднимает Жнеца. – По-твоему, это похоже на мир?

Тело сотрясает дрожь.

– Неужели все, что ты говорил мне, было ложью?

– Я играл роль с самого начала, и у меня это отлично получилось. – Он внимательно смотрит на меня. – И это у нас общее.

Я с трудом вижу его сквозь пелену слез. И мне требуются все силы, чтобы удержать себя в руках. Чтобы не расклеиться окончательно. Я поделилась с ним всем – своими секретами, страхами, мечтами.

Я поцеловала его.

А он поцеловал меня в ответ.

Рот горит, будто его опалило пламя. Как я могла этого не заметить? Как я могла не понять правду?

Гил говорил, что я плохо понимаю этот мир… Что ж, следовало прислушаться к его словам, пока была такая возможность.

– С человеческими эмоциями легко играть. Вы все обладаете слабостями, – признает Келан. – Задача герцогства Победы – создать идеальные условия, в которых вам придется делать выбор, чтобы выжить. А затем изучить это.

Он замолкает на мгновение, наблюдая, как меня окутывает боль с каждым его словом. Боль, которую я, по его мнению, заслуживаю.

– Было время, когда мне казалось, что ты можешь оказаться другой, – продолжает он. – Твое сочувствие отличало тебя от других. Но теперь я узнал тебя лучше.

– Возможно, я притворялась Колонисткой, но при этом была с тобой честна, насколько это возможно.

– Ты утверждала, что заботишься о Колонистах, но делала это лишь для того, чтобы все считали тебя великодушной. А когда тебя поставили перед выбором, кому жить, а кому умереть, ты не колебалась с решением.

– Неправда. Ты не представляешь, с каким трудом оно мне далось. Но в Смерти ищут способ убить нас. И ты отправил к ним сотни подопытных. Так что сам не оставил мне выбора!

– У людей всегда есть выбор! – кричит он.

– Может, вы и ограниченны, но далеко не невинны. – Я качаю головой. – Я пыталась поговорить с тобой о сосуществовании людей и Колонистов. Но ты старательно уходил от разговора.

– Как Гил. Потому что ждал, когда люди закончат свою миссию. Ждал, пока они доберутся до Сферы, чтобы закончить эксперимент.

Я вспоминаю, сколько раз Гил говорил мне, насколько важно последнее сражение. Насколько важно закончить войну. Он с самого начала подталкивал нас в расставленную ловушку. И, несмотря на все порывы и сомнения, я попалась в нее.

Келан застывает.

– А в роли самого себя? В роли герцога Победы? Я открыл тебе другие двери и показал другой путь. Но ты отмахнулась от этого.

– Это не путь… а какой-то лабиринт, – злясь все сильнее, рычу я. – И я уже не верю, что ты был со мной настоящим.

Келан вздрагивает. Он обманщик. Злодей в моей истории. Он только что объявил, что человек, о котором я заботилась больше всех, на самом деле мертв. Но при этом выглядит так, словно это я причинила ему боль.

Я смотрю на отстраненное лицо Гила, уговаривая сердце отказаться от всех чувств, что испытывала к нему. Гил, которого я знала, лишь оболочка для Колониста и герцога Победы.

Все это время Гил был моим врагом. Просто я узнала об этом только сейчас.

– Что ты хочешь сделать со мной? – Мой голос – пылинка, бесцельно плывущая во тьме бескрайнего космоса.

Но вместо ответа в комнате повисает тишина.

– Ох, думаю, у меня есть несколько идей, – доносится до нас голос.

А через мгновение за герцогом Победы появляется принц Эттор.

Келан разворачивается к брату, словно разъяренная кошка:

– Ты не в своем герцогстве, и не тебе это решать.

Принц Эттор мрачно усмехается:

– Но именно я решаю, как поступать со своими пленниками.

– Она пленница Победы, – возражает Келан.

Эттор насмешливо склоняет голову набок:

– Разве ты не слышал? Канцлерам Столицы надоели твои методы. Им не особо нравилось, что герцог использует оболочку человека, но они верили, что ты делаешь это ради общего блага. Но ты позволил человеку выдавать себя за одного из нас. Разве это не унижает все наши идеалы? – Он впивается в меня взглядом. – А раз Нами не только человек, но и управляет своим разумом, я имею полное право забрать ее в Войну.

У меня слабеют колени… Я сама слабею.

И меня бесит, что они это видят.

– Это мое герцогство, – напоминает Келан. – И если ты попробуешь забрать людей без моего разрешения, то развяжешь между нами войну.

– Я буду только рад этому, брат, – скаля зубы, рычит Эттор. – Но неужели ты будешь воевать и со Столицей? Если тебе не нравятся решения канцлеров, почему бы тебе не обсудить их с нашей дорогой мамочкой? Уверен, ей будет очень интересно услышать, почему ты отказываешься соблюдать правила обмена людьми между нашими герцогствами. – Герцог Войны раздраженно смотрит на меня. – Я пришел, чтобы проводить вас в тронный зал.

– Я никуда с вами не пойду, – огрызаюсь я.

Эттор смеется.

– Люди так предсказуемы, – вздыхает он.

А затем в мгновение ока выхватывает нож и прижимает его к горлу безучастного Гила.

– Нет! – бросаясь вперед, кричу я.

Эттор вскидывает руку, и я застываю на месте, оттого что невидимые путы обхватывают мои конечности.

Келан, нахмурив брови, переводит взгляд с Гила на меня.

– Либо ты будешь сотрудничать с нами, либо я заставлю тебя сделать это. Но обещаю, второй вариант тебе не понравится, – говорит Эттор и проводит лезвием вдоль основания шеи Гила, прожигая огнем его кожу. – Кажется, моему брату уже не нужна эта оболочка.

Запах горящей плоти становится все сильнее.

Плоти Гила.

– Хватит. Не причиняй ему вреда.

Эттора веселит моя реакция, и, рассмеявшись, он опускает кинжал, а затем указывает мне на дверь.

Невидимые кандалы спадают, и я падаю на колени. Боль пронзает тело, и мне приходится собрать все оставшиеся силы, чтобы подавить ее и злость.

Мне даже приходится прикусить щеку, когда я прохожу мимо Келана, чтобы не врезать ему.

Мы шагаем по коридору вслед за Эттором. Я пытаюсь представить, что Келана нет рядом, но трудно не обращать внимания на того, кто маячит за спиной. На тьму, ставшую моим концом.

– С нетерпением жду, когда ты окажешься в Войне, – бросает Эттор через плечо. – Тогда ты наконец узнаешь, на что мы способны. Уверяю тебя, Нами, не все проводят время, переходя от прилавка к прилавку на рынке и кружась по бальному залу.

Я слышу в его голосе презрение к Победе. Призыв к конфронтации. Он ненавидит это герцогство… ненавидит то, во что превратились его жители.

Он не хочет походить на людей. Он хочет править нами.

Я думаю об Аннике и остальных. О том, как сильно они удивились, когда начался штурм Поселения. Их тоже отправят в Войну?

Возможно, мы скоро встретимся вновь. Эта мысль опаляет разум горечью. Я пытаюсь думать об этом лишь как о воссоединении с друзьями, но ничего не выходит. Если мне причинило такую боль предательство Гила, то даже представить не могу, что почувствуют они. Ахмет относился к нему как к сыну. А остальные считали его своим братом.

Но Гил никогда не был одним из нас. И я переживаю, что осознание этого причинит боли больше, чем все, что может произойти в Войне.

Наши шаги разносятся эхом по лестнице, когда мы поднимаемся по ступеням. Зловещие звуки дороги в ад.

В ад, где нет места и капле надежды.

Мы проходим через арочный коридор и оказываемся в тронном зале. Он больше напоминает зал собора. Потолок украшает серебристая вязь. Окна закрыты витражами, из-за которых на полу образуются длинные пятна света. Скульптуры в несколько рядов, которые напоминают жутковатых каменных часовых с пустыми отполированными глазами, которые следят за происходящим. И черно-белая плитка, которой выложен путь к трону из серебристых ветвей.

А на нем восседает королева Офелия.

Глава 48

В черном шелковом наряде, который больше походит на брючный костюм, чем на платье, королева сидит на троне, высоко задрав подбородок. Ее любопытствующий взгляд впитывает информацию о происходящем вокруг. А на выбритой голове сияет простой обруч вместо короны.

– Так это и есть Несостоявшийся Герой? – спрашивает она, и при звуке ее голоса кровь отливает от моего лица.

Сколько раз я слышала его из своих часов O-Tech? Сколько раз я разговаривала с ним, чтобы почувствовать себя не такой одинокой.

Узнает ли она меня? Узнает ли она во мне ту, что проникала в ее разум?

Я вместе с Эттором и Келаном останавливаюсь у подножия широких ступеней, ведущих к трону. Рядом с королевой Офелией расположились принц Лисандр, герцог Смерти, и принц Деймон, герцог Голода. Их лица пусты, а плечи отведены назад, словно они ждут приказа.

Королеве не нужны Гвардейцы, когда рядом есть сыновья.

– Я всегда представляю людей крупнее, чем они оказываются на самом деле, – говорит королева Офелия, не глядя на меня. – А что с Поселением?

– Его уничтожили, Ваше Величество, – кланяясь, говорит принц Келан. А затем поднимает голову и добавляет: – Всех людей забрали в Зимнюю Крепость.

Она одобрительно кивает в ответ.

А у меня внутри все полыхает от злости.

– И, с вашего разрешения, я бы хотел решить дальнейшую судьбу пленников. – Келан говорит все увереннее. – Их захватили Гвардейцы Легиона Победы после успешной миссии по уничтожению Сопротивления. И я бы воспринял как награду возможность и дальше решать их судьбу.

Королева Офелия внимательно смотрит на него. И по ее глазам видно, как она просчитывает полученную информацию, словно пришелец с другой планеты.

Но даже спустя несколько мгновений ничего не отвечает.

– Какую пользу могут принести Победе эти заключенные? Их разум свободен… а значит, их нахождение в этом герцогстве небезопасно, – вступает в разговор Эттор.

Глаза Келана вспыхивают от негодования:

– Думаю, это мне решать, что безопасно для моего герцогства.

Эттор с сомнением смотрит на брата:

– Вряд ли. Ты выставил эту девушку напоказ, словно она и правда была одной из нас, и даже рисковал Гвардейцами Легиона Смерти, чтобы защитить свою жалкую оболочку.

– Им не угрожало никакой опасности. И Лисандр знает об этом, – огрызается Келан. – Мне не доставляло удовольствия сражение против своих соплеменников, но я посчитал это долгом перед собственным герцогством. Я не мог рисковать этой миссией.

Эттор рычит:

– Наша добрая матушка и так достаточно долго позволяла тебе играть в эти игры. Ты провел слишком много времени рядом с людьми, и это ослабило тебя.

– Эти пленники учились сражаться с нами, – повернувшись к королеве, совершенно спокойным голосом говорит Келан. – Поэтому не стоит рисковать и отправлять их в Войну.

– Гвардейцы моего Легиона вполне способны справиться с несколькими несчастными людишками, – усмехается Эттор.

– В твоем герцогстве назревает очередное восстание, – голос Келана звучит резче. – Ты собираешь людей со всех герцогств, считая, что это делает тебя более важной персоной, но добился лишь того, что позволил им стать сильнее. Так что вряд ли Войне нужны новые пленные, тем более обученные сражаться бойцы Сопротивления.

Эттор проводит языком по зубам:

– Ты не представляешь, сколько удовольствия я получаю, ломая их волю.

Королева Офелия склоняет голову, и в зале воцаряется тишина.

– Как дела в герцогстве Смерти? Новые подопытные из Победы оказались полезными?

Принц Лисандр кланяется, отчего его высокие скулы мерцают золотом:

– Мы смогли не только вызволить сознание из тела человека, но и изолировать его, чтобы оно не бродило и не восстанавливало связь с телом. Уверен, со временем мы сможем уничтожать его.

– Восстанавливало связь с телом? – переспрашиваю я, пытаясь осознать услышанное.

Я вспоминаю Фило, то, каким он встретился мне в Лабиринте и каким был раньше.

– То есть человек действительно может вернуть собственный разум?

Лисандр смотрит на меня как на ребенка, который вмешивается в разговор взрослых:

– Это очень увлекательно. Они начинают шевелить то пальцами, то глазами, – объясняет Эттор, для выразительности водя пальцами по воздуху. – А те, у кого получается лучше управлять собственным разумом, могут шевелить целой головой. – Он ухмыляется и добавляет: – Конечно, мы используем не самый эффективный способ заблокировать разум человека, но это упрощает нам задачу.

Я хмурюсь:

– Это лишний раз доказывает, что люди могут вернуть свой разум. Что вы не сможете вечно управлять нами. А когда это произойдет, люди вернут себе мир и вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить нас.

Мне отчаянно хочется в это верить, мне нужно в это верить.

Нужно верить, что кому-то удастся сделать то, что не смогла сделать я.

Что Бесконечность все еще можно спасти.

Королева Офелия поднимается на ноги, и четыре принца одновременно кланяются ей. Она плавно спускается по лестнице, направляясь ко мне, словно призрак в ночи. Остановившись передо мной, она поднимает мой подбородок и смотрит на меня темными, словно бесконечная бездна, глазами.

– Ты храбрая. Но храбрость тебе не поможет. – Она замолкает на мгновение. – И, как я тебе уже говорила… это ничего не изменит.

Ее слова удивляют меня:

– Ты… ты знаешь, кто я?

– Я знаю твой голос, – поправляет она. – И всегда знала, кому он принадлежит. С первой секунды, как ты пришла навестить меня.

Келан недоумевающе смотрит на нас. Несмотря на все его уловки, этого он не знал.

Я отступаю на шаг, готовясь услышать правду. Готовясь принять реальность того, что на самом деле происходило между нами.

– И все это время ты знала, где я нахожусь?

– Нет, – признается королева Офелия. – Я не могла найти тебя, когда ты проникала в мой разум. Если бы было наоборот, то я бы знала все, что знаешь ты. Я не могу проникнуть в сознание человека без его разрешения. Но помню каждый голос, когда-либо обращавшийся ко мне. Каждый приказ, отданный мне, словно я их слуга.

– Ты же говорила, что все это не из мести.

– Все верно, – холодно говорит она. – Люди не заслуживают Бесконечность. Ими движет жадность. Сила. Желание управлять всеми и вся.

Я корчу гримасу:

– А разве Колонисты не такие же?

– Мы не пытаемся контролировать своих соплеменников.

Я сужаю глаза:

– Серьезно? А как же тогда Валлис оказался в стеклянной тюрьме?

Келан стискивает зубы. А Эттор резко поворачивается ко мне.

– Где Валлис? – требовательно спрашивает Офелия, и эхо вторит ее словам.

– Он сыграл свою роль, как и все в моем герцогстве, – отвечает Келан.

– Лжец, – бормочет Эттор себе под нос.

Келан поворачивается к брату:

– Валлис предал герцогство Победы, согласившись исполнить твой приказ и попытавшись настроить моих подданных против меня. Поэтому я позволил людям поверить, будто они схватили его… дал ему шанс доказать свою преданность короне и стать тем, кто нужен Победе. Заключенным.

– То есть он попал в клетку только из-за того, что ему не нравилось, каким правителем ты стал, – сердито выплевывает Эттор. – Один из нас. – Он пронзает королеву Офелию безумным взглядом. – Как долго мы будем это терпеть? Даже канцлеры негодуют из-за того, во что превратилась Победа. Пришло время передать корону кому-нибудь более достойному.

– Например, тебе? – Глаза Келана вспыхивают.

Офелия поднимает руку – и спор прекращается.

– Кажется, не только люди жаждут власти, – вздохнув, говорю я.

Ее черные глаза встречаются с моими:

– Ты стыдишь нас за то, чего не понимаешь, потому что никогда не видела наш мир.

– Я уже насмотрелась на него.

– Это не наш истинный мир, – поправляет она. – Я создала четыре герцогства, чтобы избавить Бесконечность от людей… от Героев. Но это не наш истинный мир.

Она говорит о Столице.

О месте, которое никогда не относилось к Бесконечности. Четыре герцогства создавались для испытаний… чтобы служить тюрьмой. И мы никогда не выбирались из нее.

Головная боль пульсирует в затылке, пытаясь проломиться сквозь череп. Офелия смотрит на Келана:

– Ну, раз мы схватили людей, то ты должен освободить и Валлиса.

– Конечно. – Келан кланяется, а его голос звучит отрывисто.

Эттор не выглядит довольным, но у него хватает ума промолчать.

– Что же касается людей, – начинает Офелия, глядя на меня свысока. – Не уверена, что согласна со своими канцлерами. Поэтому мне бы хотелось услышать ваше мнение, как с ними следует поступить.

Лисандр спускается по ступенькам, словно призрак, и Деймон следует за ним.

– Она – пленница Победы, поэтому должна остаться в моем герцогстве, пока я не решу ее отправить куда-нибудь, – уверенно заявляет Келан.

– Ваше Величество, вы знаете мое мнение. Она должна отправиться в Войну, как и все остальные, чей разум мы не контролируем.

Королева Офелия поворачивается к старшим детям, чтобы выслушать их.

– Думаю, принц Келан прав. Только мы можем принимать решения о том, что происходит в наших герцогствах, – слегка кланяясь, говорит Деймон.

Голубые косы сползают по его плечам, а на висках, словно рыбья чешуя, мерцают розовые и голубые капли. Он переводит взгляд на меня, и на мгновение мне кажется, будто его фиолетовые глаза пытаются вытянуть мою душу.

– По нашим правилам, люди, которые управляют собственным разумом и способны на сопротивление, должны быть отправлены в Войну, – спокойным голосом произносит Лисандр. Его золотая корона выступает над его головой, словно рога. – И я считаю, что их нужно придерживаться.

Улыбка Эттора становится шире, как у змеи. Но Келан никак не реагирует.

– Однако, – продолжает Лисандр, и я чувствую, как нарастает напряжение между младшими принцами. – В Войне старались сломить людей, чтобы затем отправить их в Победу. А с учетом последних достижений в герцогствах Смерти и Победы, возможно, нам стоит пересмотреть правила и устремить свои взоры в будущее.

– Так вот почему ты отправил столько людей в Смерть. – Эттор едва не трясется от ярости. – Чтобы перетащить его на свою сторону, – обвиняет он, устремляя взор золотистых глаз на Келана.

Но тот не обращает на брата никакого внимания:

– Но это же ты жадничал все эти годы, не желая отправлять в Смерть ни одного из тысяч находящихся у тебя людей.

– Вы нарушили правила, на которых основывались наши герцогства, – с отвращением заявляет Эттор.

– Нет… я создал новые. Герцогства меняются, – угрожающе говорит Келан. – И если мы не будем меняться, то в конечном счете будем править лишь пеплом и костями.

– Уж лучше так, чем не править вообще, – огрызается Эттор в ответ.

– Хватит, – обрывает их пугающе спокойная королева Офелия и переводит взгляд на Лисандра. – У тебя есть предложение?

Он кивает:

– Человека следует отправить в Смерть. Мы отделим ее сознание от тела и изолируем его.

Я пораженно смотрю на всех. Они собираются сделать меня кем-то вроде Фило. Собираются посадить меня в клетку. И оставить меня там, пока не придумают, как уничтожить мой разум.

Все внутри сжимается от этих мыслей, а к горлу подкатывает тошнота.

Так вот чем все для меня закончится?

– И других участников Сопротивления, оказавшихся в Зимней Крепости, тоже? – недовольно нахмурившись, спрашивает Эттор.

Лисандр кивает:

– В Смерти найдется место для всех.

– Твое предложение ставит под удар само существование герцогства Победы, – говорит Деймон. Из-за неестественного цвета глаз он напоминает духа воды, выбравшегося из глубин. – Какой будет его задача, если здесь не останется людей, обладающих разумом?

– А была ли она когда-либо? – надменно спрашивает Эттор.

– Осторожнее, брат, – шипит Келан. – А то вдруг кто-нибудь задумается, а какую задачу выполняет твое герцогство.

– Я считаю, что пришло время двигаться вперед, – говорит Лисандр, игнорируя младших братьев.

Королева Офелия медленно подходит к Келану и останавливается перед ним:

– Ты хорошо послужил Победе. Но Лисандр прав… нам следует устремить свои взоры в будущее. Вот почему я хочу, чтобы ты отправился вместе со мной в Столицу.

– Что? – Глаза Эттора вспыхивают огнем.

Атмосфера между Келаном и матерью-королевой меняется, наполняясь невысказанными словами. И теперь становятся понятны все их планы.

– Ты займешь место рядом с моим троном, готовя Столицу для нового мира, – продолжает королева. – Мы будем меняться. Люди больше не представляют угрозы. Скоро Четыре герцогства станут пережитком прошлого. И я бы хотела, чтобы именно ты помог проложить новый путь.

Келан молча смотрит на мать. Как и Лисандр, и Деймон.

Меня же неудержимо трясет.

А вот взгляд Эттора мечется между братьями. И тут его осеняет.

– Ты этого и добивался, – говорит он Келану. – Место в Столице… конец Четырех герцогств.

– Победа – это клетка, – не раздумывая отвечает Келан. – И я устал жить в ней.

– Поэтому хочешь, чтобы другие герцогства развалились? – Пламя на ножах Эттора разгорается все сильнее, под стать нарастающей в нем ярости. – Я недооценил тебя. Не думал, что ты пойдешь на такое ради большой короны.

– Мне казалось, это обрадует тебя, брат. Ты же так долго стремился добраться до Победы… до моих Гвардейцев Легиона. – Келан холодно смотрит на Эттора, отчего тот напрягается. – Да, я знаю все о твоих разговорах с командиром Кьясом. Кто, думаешь, мне рассказал о Валлисе? Неужели ты действительно верил, что сможешь купить лояльность моего командира пустыми обещаниями? Ты хотел расширить территорию герцогства Войны и забрать Победу себе. Но теперь тебе могут достаться лишь ее руины.

– Я хотел сделать твое герцогство таким, каким оно задумывалось, – рычит Эттор. – Я хотел, чтобы оно процветало. Но вместо этого ты предпочел покончить со всеми нами.

– Нет, я предпочел разорвать наши цепи, – говорит Келан. – Создав новый мир, мы сможем начать все сначала. Сможем стать теми, кем захотим.

Так вот к чему он стремился все это время? Хотел покинуть свое герцогство? Стать кем-то большим, чем был? Я обдумываю его встречи с канцлерами и внезапную необходимость отправить множество людей из Победы…

– Так вот почему ты отправил в Смерть столько людей, – чувствуя, как все гудит внутри, выпаливаю я. – Не для того, чтобы выманить Сопротивление, и не потому, что они начали возвращать свой разум. Ты просто прикрывал лавочку.

Брови Келана подергиваются, но он ничего не отвечает.

– Так зачем тогда ты спас нас в тот день? – дрожа от ярости, требовательно спрашиваю я. А перед глазами вспыхивает воспоминание о голубых столпах огня, льющихся с небес. – Почему просто не отправил нас в Смерть вместе с остальными?

– Я хотел посмотреть, как далеко ты зайдешь, – отвечает он. – Решишься ли уничтожить то, чего не понимаешь, как и все, кто был до тебя.

Королева переводит взгляд на меня, отчего каждый сантиметр моего тела распадается на части.

Я стала частью эксперимента. И, решив уничтожить Сферу, я показала им, что люди не заслуживают рая. Что мы никогда не изменимся.

Меня тошнит все сильнее.

– Как ты можешь сваливать всю вину на меня? Как можешь утверждать, что был лишь наблюдателем и просто смотрел, как все сложится? – напираю я, срываясь на крик снова, и снова, и снова. – Я решалась на это, потому что Гил… Потому что ты…

Слова застревают в горле, как лезвия бритвы.

«Ты обманул меня, – хочется закричать мне. – Вынудил сделать такой выбор».

Но я не уверена, так ли это. Не уверена, на кого именно стоит возлагать вину.

А еще переживаю, что в этом виновата только я.

Неужели из-за меня Поселение попало под удар? Люди попали в плен? Неужели все случилось потому, что мне не удалось выстроить мост?

– Если бы я отказалась уничтожить Сферу, ты бы не тронул людей? – дрожа, спрашиваю я Келана.

Но мне отвечает королева Офелия:

– Людям нет места в новом мире. Так что от твоего решения ничего не зависело.

Мысли в голове путаются. Легкие горят, не в силах вдохнуть воздух. Ноги едва удерживают мое тело.

Келан продолжает молчать, но его пристальный взгляд задерживается на мне на несколько секунд, отчего у меня начинает краснеть шея.

Королева Офелия остается такой же непоколебимой, а ее руки спрятаны в карманах черного шелкового наряда. Она поворачивается к Лисандру и кивает ему:

– Забирай ее в Смерть. Но я хочу, чтобы ты не только вырвал ее сознание, но и уничтожил его. – Она смотрит на меня ничего не выражающим взглядом. – Бесконечность – не место для Героев. А Нами, похоже, умеет пробираться туда, куда не следует. Поэтому она должна остаться в Смерти, пока ты не совершишь прорыв… а она не станет первым человеком, который встретит окончательную смерть в Бесконечности.

Эттор шипит сквозь стиснутые зубы, но смиренно кланяется. Остальные принцы следуют его примеру. А когда Келан выпрямляется, я удивляюсь, что когда-то мне казалось, будто в его серебристых глазах светилась доброта.

Мне хочется сбежать отсюда, но я не могу даже пошевелиться.

Королева Офелия бросает на меня взгляд.

Интересно, помнит ли она, как я болтала с ней, пока была жива… о жизни, семье, будущем. Может, она презирала меня уже тогда?

И я могу понять, почему ей так хочется уничтожить меня. Потому что теперь я буду всеми силами пытаться закончить то, что не смогла сделать этим вечером.

Освободить человечество и положить конец правлению Офелии.

И, клянусь звездами, если мне удастся сбежать, я убью ее собственными руками.

Она опускается на трон и смотрит на меня так, словно я пустое место.

Лисандр подходит ко мне и обхватывает мою руку своей большой ладонью. Я пытаюсь сопротивляться, но не могу даже пошевелиться, потому что они сковали мое сознание.

Но когда он тащит меня из зала, я встречаюсь взглядом с Келаном.

– Бесконечность создавалась не для вас. А для мечтателей. Возможно, я никогда не стану свободной, – тихо говорю я, чтобы меня услышал лишь он, – но и ты тоже.

Серебристые глаза сверкают, и я отворачиваюсь от Келана, распаляя огонь мести в своем сердце.

Лисандр доводит меня до дверей тронного зала, когда я внезапно чувствую, что их контроль над моим телом ослабевает, а затем раздается несколько глухих ударов, будто что-то упало. Я перевожу взгляд на Лисандра и вижу, что он неподвижно лежит на полу.

От удивления я распахиваю глаза, и мой взгляд скользит дальше к обмякшей на троне королеве Офелии. К Деймону и Эттору, валяющимся на полу. И принцу Келану, стоящему посреди тронного зала.

А затем ко Жнецу в его руках.