Текст книги "Феникс императора (СИ)"

Автор книги: Агрипина Тумбочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

хорошо. Головокружение ушло, мысли прояснились и вернулись к

происшествию вчерашнего вечера, мир вокруг наполнился красками, звуками,

таинственными шорохами. Картинки, до того мелькавшие в голове сложились в

чудную картинку, которая вызвала приступ нервного смеха.

Похоже, по прибытию в Курам-Илор меня ждет много интересных вещей. Вот

это я колданула, а еще удивлялась, почему меня приняли за труп! Ха! Мало мне

их надежд, так после сотворенного, мною же...

Да Оли от меня не отвяжется. А уж она-то знает, какого рожна я вчера

натворила. Ой, дура, я дура!

Вослав положил мне голову на плечо, и ласково поинтересовался:

– Чего веселимся?

– Слушай, а вчера я точно ничего не натворила? Может, Оли что-то говорила?

– поинтересовалась я.

– Как тебе сказать, – промурлыкал Вослав, игриво коснувшись губами кончика

уха.

– Вослав! – возмутилась я, отодвигаясь, – будь мужчиной, держи себя в руках.

– А что мне за это будет?

– Я не сдам тебя Оли, – твердо заявила я, все еще ожидая ответа на свой

вопрос.

– Не надо! – хохотнул Вослав, хлопнув меня по колену, – Оли, сказала, что ты

сделала первый шаг, но что она имела в виду, не объяснила.

– Прекрасно! – на самом деле хорошего было мало и теперь я это совершенно

точно знала.

Первая кровь.

В нашей жизни не столько важно положение, в каком мы находимся, сколько

направление, в каком мы движемся. Холмз.

Иногда из страха люди становятся храбрыми. Овидий.

Они напала неожиданно. Четверо здоровых вихрастых полумедвевей

полуволков. Они крались, низко пригнувшись к земле. Это были горги, а кто-то

не будем показывать пальцем кто, сейчас сидит позади меня, говорил мне, что

эти милые во всех отношениях собачки, ну кушают людей. Первым правильно

оценил ситуацию Вортон, спрыгнув со своего Рекса, он обнажил клинок,

атаковав ощерившегося зверя.

Рант не последовал примеру собрата, вместо этого он одним неуловимо-легким

движением отправил в полет с десяток, блеснувших металлом, звездочек. Горг

взвизгнул, вставая на задние лапы, а передними заскреб по морде, в тщетных

попытках избавиться от глубоко засевших лезвий.

И так получилось, что, несмотря на стремление мужчин защитить свои жизни,

противник оказался сильнее, а главное хитрее.

Третий горг кружил вокруг Шторма. Он скалился, пытался вцепиться рексу в

горло, но все его попытки показались мне некой игрой. И в очередной раз он

рванулся, целясь на этот раз в сидящего позади меня Вослава. Мужчина успел

выставить впереди себя острие меча, но сила выпада зверя оказалась слишком

сильной. Вослава сбила мохнатая туша, а меня просто смело из седла вслед за

ним.

Упала я не слишком удачно, больно ударившись копчиком об подвернувшийся

камень. Но сейчас не время раскисать из-за пары ушибов. Я перекатилась на

живот, и замерла в неудобной позе. Поскольку ужас от увиденного зрелища

заставил проглотить все возмущения. Вослав лежал на спине, а из его горла

хлестала кровь, рядом бесформенной кучей валялся горг, из живота которого

торчал меч Вослава.

Стало очень страшно. Я подползла к Вославу, вглядываясь в посеревшее лицо

и лихорадочно блестящие глаза.

– Господи, что же делать? Как же? Да что же это?

Смотреть, как жизнь быстро покидает тело, я не могла, как и не знала, что

сделать, чтобы остановить кровь. Руки тряслись, от запаха крови ощутимо

мутило, но пока мужчины были заняты, отбиваясь от последнего зверя, я

должна была как-то помочь, ну хотя бы попытаться. И не давая себе ни минуты

на раздумья, сомкнула руки на ужасной рваной ране. Кровь теперь билась об

мои ладони, а я, кажется, была на грани безобразной истерики. Я ведь не спасу

его так, а придушу.

– Вортон! Рант! Ну, хоть кто-нибудь, помогите, – голос совсем не хотел

слушаться, и вместо крика получился жалобный стон.

Совершенно не понимая, что делаю, я провалилась в себя, туда, где должны

ярко тлеть угли. Но средоточие силы едва светилось, и казалось умирающим,

ведь накануне я умудрилась исчерпать себя до самого дна.

Я ничего не смогу сделать...ничего! Крик сорвался с губ, смешивая с рыком

раненного зверя, я распахнула глаза и совершенно опустошенно посмотрела на

бледного мужчину, отняла окровавленные руки от шеи. Словно пьяная я

поднялась, ступая прочь, ото всех ужасов.

– Куда-то собралась?

Я с трудом сфокусировала взгляд на говорившем. Мужчина был высок, статен,

высокомерен. Но что-то в нем притягивало...

Меня, словно зачарованную толкало к нему, а он улыбался такой открытой,

умиротворяющей улыбкой, которая обещала утешение и покой. Где не будет

крови, боли и невыполнимых задач. Он протянул ко мне руку.

– Пойдем со мной, Феникс.

Я посмотрела в его сияющие золотом глаза, чувствуя, как эти омуты

неумолимо затягивают, лишая последней воли. У меня хватило сил оглянуться

назад, прежде чем чьи-то руки сомкнулись на моей талии, оттаскивая назад.

Норды стояли, замерев, Рант пребывал в каком-то задумчивом состоянии, явно

анализируя сложившуюся ситуацию, а вот Вортон... Мне захотелось закричать,

что я жертва, что хотела помочь, но не смогла. И если Вослав умрет, то никто не

поверит в мою невиновность.

Глаза Вортона горели такой злобой, что я почти не сомневалась, кому она

предназначена. Кем бы не являлся этот мужчина, но он рассчитал все верно.

Сейчас стоя с обнимающим меня незнакомцем, с окровавленными руками, и

блаженной улыбкой на лице, я смотрелась настоящей предательницей (читай

идиоткой). И самое страшное не могла сказать ни слова.

– Прошу прощения за моих маленьких друзей, – бархатным голосом сказал он,

намекая на горгов, – но эта милая госпожа, так отчаянно призывала меня, что я

не смог устоять перед искушением...повидаться с Фениксом. Вы, я смотрю

совсем не против, если я похищу эту огненную птичку.

Я против! Я не хочу! Вортон, Рант, ну что же вы? – я задергалась в руках

незнакомца, но было поздно. Свет померк, исчезла печально выглядящая

поляна, а вместе с ней и незнакомец.

Теперь меня окружал полумрак помещения. Большая мрачная комната,

почерневшее дерево стен, пола, потолка и подозрительная чистота. Завешенное

темной тканью окно, сквозь которую пробивается яркое полуденное солнце.

Позади меня широкая деревянная лестница ведущая вверх и вниз. И тишина...ни

шороха, ни звуков леса, как в гробнице.

Я покрутилась на месте, не решаясь осмотреть помещения наверху, а тем более

внизу. Но стоять и ничего не делать, оказалось выше моих сил, я решила

подняться наверх и развеять свои страхи, ну или быть ими битой.

Два пролета лестницы привели меня к двум дверям, одна из которых оказалась

безнадежно заперта, а другая с натужным скрипом распахнулась. Здесь темнота

подсвечивалась бледным светом, который исходил от единственного украшения

– мраморного барельефа, который находился на дальней стене. Он был

неуместен на голых, черных досках стен. Я подошла ближе, внимательно

вглядываясь в тонкие черты лица, будто бы замершего на секунду молодого

мужчину. В пустых глазах застыла скорбь, руки сжаты в кулаки, голова

опущена вниз, а волосы рассыпались по плечам. Поза покоренного человека – у

которого отобрали все...

Рядом с ним хотелось сесть и потосковать, вспомнить всех оставленных

позади: друзей, врагов, просто мир, ставший чужим, и быть может

зарождавшееся чувство чистой любви. Но как бы там ни было, пусть лучше

рано, чем поздно. Сейчас еще можно забыть, решить, что это приснилось, и

словно дурной сон прогнать прочь, за кромку света.

Я подошла вплотную к странному, но такому совершенному произведению

искусства, и осторожно прикоснулась к мраморному лицу. Камень показался

мне слегка теплым, и я положила ладонь ему на грудь, послышался тихий вздох.

Чуть было не вскрикнув, я отпрянула от барельефа, чувствуя, как сердце

медленно опускается куда-то вниз. Оглядевшись и выглянув за дверь, поняла,

что этот вздох нарисовало мое больное воображение, а вокруг, как и прежде ни

одной живой души.

Нужно просто сесть и подумать для чего я здесь и кем является тот

незнакомец, так элегантно подставивший меня перед нордами. Но сидеть не

хотелось, думать нормально не получалось, а взгляд постоянно замирал на

странном каменном мужчине. Я подошла и опустилась на колени у его ног,

снизу было лучше видно его лицо, которое не давало моему воображению

покоя. На языке вертелся глупый вопрос, который и задавать-то оказалось

некому.

Кто ты? И почему, мне все время кажется, что я тебя знаю? – стремительно

поднявшись, я обе руки положила ему на лицо. Жест бы показался слишком

интимным, если бы на месте скульптуры находился живой мужчина. И снова

тихий вздох, и дрогнувшие губы на мраморном лице. Страх растекся по телу

моментально, примораживая ноги к полу, и не давая сделать и шага.

Камень под ладонями ощутимо потеплел, став мягким, будто кожа. Я до боли

закусила губу, и, собрав остатки воли, заглянула в приоткрывшиеся глаза

каменного мужчины. Вопль ужаса огласил пустую комнату, заметался у

высокого потолка, вырвался за приоткрытую дверь и заскакал по этажам,

создавая мне аккомпанемент многоголосым эхо.

Это был Ним, околдованный чьей-то чужой волей, превращенный в камень, но

все еще живой. Ему сейчас было очень больно от бессилия и он безумно

страдал. Я бессильно опустилась на пол, глаза наполнились слезами.

– Что мне делать...Ним? – размазывая по лицу бегущие слезы, спросила я

вслух, будто могла получить ответ. Сил во мне не осталось, а солнца...я

вспомнила окно этажом ниже. Конечно, как же я сразу не догадалась.

Перепрыгивая сразу через несколько ступеней я бежала вниз, чтобы несколько

секунд спустя сдернуть темную тряпку с окна. Солнечный свет, словно

освежающий душ, хлынул на меня. От прилива сил я блаженно прикрыла глаза,

впитывая каждый лучик света. Провалившись внутрь, я радостно отметила, как

угли медленно разгораются, перекидывая искры на еще не разгоревшиеся серые

клубочки. Так хорошо, мне не было очень давно. Солнечный свет, словно

живительное пламя выжигал во мне всю боль, злость и отчаянье, что успело

скопиться, шепча при этом слова утешения. Потерпи, будь сильный, бы с тобой,

мы не бросим, только верь...

И я верила, совершенно бескорыстно выполняя желание мира, а мир требовал

жертв, принесенных добровольно, через боль и слезы, через горе и пролитую

кровь. Мир знал цену своей помощи, и не хотел отдавать ее слишком дешево.

Мир надо заслужить.

Эти мысли, составляли некий негласный кодекс, жестокий на первый взгляд,

но совершенно беспощадный при рассмотрении ближе. Принять дар, и

использовать в своих целях, нет, сказки – это невозможно, можно пропустишь

тот момент, когда плата окажется смертельной, без права на возвращение.

Я вынырнула неожиданно, меня просто выдернули. Столп света исчез, а

темнота ослепляла. Лишь несколько томительных мгновений спустя, я смогла

увидеть круг из зажженных свечей, кольцом замыкающийся вокруг меня. За

неясным кругом света, лежала пухлыми пучками трава с мясистыми алыми

листочками, а прямо под моими ногами был начертан странный рисунок,

вписанный в двойную окружность. Я подняла глаза, вглядываясь в чернильную

темноту, а она будто того и ждала, чтобы выпустить из себя печально знакомого

незнакомца.

– Как чувствует себя мой милый Феникс? – все тем же тягуче-бархатным

голосом спросил он.

– Спасибо, неплохо, – тихо и как-то совсем обреченно ответила я.

– Я рад, что доставил тебе несколько счастливых минут. Ведь тебе было

хорошо? – "восхитительно", – подумала я, но вслух ничего не сказала, – ты, наверное, уже догадалась, для чего здесь?

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой. На что мужчина

печально улыбнулся, будто в этой комнате он жертва, а я беспощадный палач.

– Ты отдашь мне Феникса.

Я чуть не зарычала от ярости, услышав его слова, но вовремя остановилась.

– Ты сумасшедший! Нас нельзя разделить, мы единое целое! – закричала я,

делая шаг вперед.

Что мне какие-то круги, да травки! Да я его сейчас голыми руками порву, чтоб

не нес ересь! Но я ошиблась, круг пропустил лишь чуть, ног коснулась трава.

Вверх полыхнуло мертвенно синее пламя, заставляя отступить, закрывая лицо

руками.

Вот значит как? Что ж...

– Что ты хочешь от меня?

Он будто только и ждал моих слов. В метре от меня зажглись свечи,

образовывая почти такой же круг, но внутри него лежала алая бархатная ткань.

Я не поверила своим глазам, он действительно верил, что сможет разделить

единое целое.

– Ты готова? – он внимательно всматривался в мое лицо, выискивая что-то

важное одному ему.

– У меня есть два условия, – с вызовом произнесла я, на что мужчина

вопросительно вскинул брови, а затем рассмеялся.

– Ты смеешь просить?

– Думаю, ты бы не спрашивал меня, о моей готовности, если бы того не

требовал ритуал, – конечно, я блефовала, но сейчас перед смертью шла ва-банк.

– Каюсь, есть такой нюанс, – улыбаясь, признался он, – чего ты хочешь?

– Освободи принца.

– Невозможно!

Мне торопиться было некуда, я сложила руки на груди и упрямо уставилась на

мужчину.

– Хорошо, – сквозь зубы прошипел, разом сбрасывая лживый налет

доброжелательности.

Воздух рядом с ним засветился, и сквозь него стали проступать очертания тела.

Принц все еще находился без сознания, но краски уже вернулись к нему.

– Верни его во дворец в Даркасе.

Мужчина сверкнул на меня недобрым взглядом, но все же выполнил просьбу,

и спустя секунду мы вновь остались наедине.

– Ты довольна душа моя? – промурлыкал он, – я слушаю второе твое желание.

– Просьбу, – машинально поправила я.

– Ну, конечно, – он так и сочился приторным ядом, изгибая тонкие губы в

победной улыбке.

– Я хочу знать твое имя, – казалось бы, просьба вернуть принца была верхом

наглости, но я ошибалась.

Мужчина поменялся в лице, и я уже решила прощаться с жизнью безо всякого

обряда, только он держал себя в руках лучше, чем мне подумалось.

– Ты не знаешь чего просишь чужачка! – бросил он мне, срываясь с места.

Он прошелся от одной стены до другой, сцепив руки в замок, а после метнул в

мою сторону полный злобы взгляд. Около моих ног, прямо из воздуха

появилось ведро с водой и полотенце.

– Вымой руки, на них не должно быть чужой крови.

Пожав плечами, я опустилась на колени и с удовольствием стала оттирать

засохшую корку, получалось плохо.

– Меня зовут Мирезэ Дахуна – я дракон.

Новость оказалась, шокирующей. Если Мейджин и Ним – полукровки, но это

понятно у них матери были женщинами, а этот...

– Но почему ты выглядишь также, как и полукровка?

Дракон уже взял себя в руки, и теперь со спокойной уверенностью смотрел мне

в глаза, то ли осуждающе, то ли презирая мою полною несостоятельность в

расовых вопросах.

– Видишь ли, сейчас меня нет. Я изгнанник, а для людей незнающих демон, -

он выделил интонацией последнее слово.

– Демон? Так рабство Содзи, ваших рук дело? – вот теперь до меня дошел весь

ужас сложившейся ситуации, – но ради чего?

– Содзи, Маруша, Арант... они все ступени во имя моего возвращения в мир

живых. Я разделю тебя с фениксом, и с ее помощью смогу вернуться. И ты,

даже зная все, не сможешь мне помешать, – мужчина заметил, что руки я уже

отмыла и ведро исчезло.

– А знаете, возможно, вы правы, – заявила я, отчего глаза дракона засветились

интересом, – я никогда не нуждалась ни в силе, ни в бессмертии. Мне не хочется

геройствовать и лезть на амбразуру. Что вам еще нужно?

Мне хотелось заткнуть себе рот, и рассказать совершенно о других вещах. О

том, каково это сгибаться под грузом ответственности, знать, что на тебя

рассчитывают и верят, смотрят в глаза с надеждой. А что я? Подвиг? Да раз

плюнуть, пошел, увидел, послал всех к такой-то матери, шарахнул огоньком и

вся недолга. Подвиг...помоги, разберись, разгреби, конечно, не вопрос! Я тут

можно сказать мастер, до разного рода загадок, и головоломок.

И на самом деле...просто женщина, которая еще мало что знает, но очень хочет

верить в себя. Верить и знать, что завтра злая воля отступит.

Мужчина криво усмехнулся.

– Сейчас я дам тебе кинжал и чашу. Делай и повторяй то, что я тебе скажу, -

его лицо стало сосредоточенным.

Передо мной появился кинжал и простая глиняная чаша.

– Сделай надрез на ладони, – скомандовал он.

Мне не нравилась идея с кровопусканием, но сейчас я была полностью во

власти дракона. Зажмурившись, я полоснула по руке, сжала ладонь, так чтоб

капли крови падали в чашу.

– Отрежь прядь волос и брось в чашу, а теперь повторяй за мной! – он

проследил взглядом за упавшей в кровь прядью волос, – Я отдаю кровь свою.

– Я отдаю кровь свою, – эхом отозвалась я.

– Я отдаю плоть свою...

– ...я отдаю плоть свою...

– Я отдаю силу свою.

Подняв взгляд от чаши, на напряженно ожидающего ответа дракона, я лишь

жестко усмехнулась, показывая этим улыбкой все свое отношение к ритуалу.

– Я отдаю силу свою.

– По доброй воле, – продолжил он.

– ...по доброй воле...

– Да будет так! – поставил точку дракон.

Чаша и кинжал исчезли, а вместе с ними исчезла я, погрузившись в уже

знакомую темноту. Ни боли, ни страхов потерять свою пламенную половинку,

лишь неспешное течение, которое медленно и уверенно уносило меня прочь. А

позади меня остались ярко пламенеющие уголья. Впереди же маячило нечто

серое, безликое, бесстрастное...

Резкий металлический стук выдернул меня из странного состояния. Открыв

глаза, я увидела грязный потолок, часть стены сложенной из грубо подогнанных

камней и железная решетка. Я повернула голову на бок, стараясь не тревожить

все остальное тело, потому как ощущение было, будто меня разрезали и

вытащили все, до чего дотянулись, заменив отобранное на тяжелые острые

камни.

За решеткой, привалившись плечом к стене, стоял Мирезэ Дахуна, дракон

собственной персоной. И теперь я видела разницу, сейчас бы только слепой мог

спутать его с полукровкой. Овал лица покрывала почти прозрачная золотистая

чешуя, над бровями повторяя их изгибы, находились небольшие роговые

наросты, ушная раковина отсутствовала, вместо них были аккуратные

отверстия. Лишь глаза светились тем же жидким золотом.

– Рад видеть тебя живой, – он улыбался, но от этой улыбки бросало в дрожь.

– Не могу сказать того же, – бесцветным голосом ответила я.

– Но я приложил все усилия, чтобы сохранить тебе жизнь, ведь ты две недели

ходила по грани, – вкрадчиво произнес он, – разделение произошло не совсем

равное, ты, наверное, уже ощутила его последствия. Я не знаю, что осталось

тебе, но Феникс получил гораздо больше, чем планировалось в начале.

– Вам виднее, – спокойно ответила я, пытаясь сесть. Тело протестующе

заныло, одаривая меня глухой болью в каждой клеточке, – но к чему такая

забота?

Дракон воодушевленно улыбнулся, казалось сейчас он достанет мешок и

вытащит из него подарок, который принять противно, а деться некуда.

– Тут все просто! Я хочу, чтобы ты насладилась моей местью!

Мне, наконец, удалось сесть, проигнорировав при этом тошноту,

головокружение и тяжесть собственного тела. Месть – звучит пафосно, но не

впечатляет.

– Ну? И? – холодно отозвалась я, а дракон явно опешил от моей нулевой

реакции.

– Ах да, раз ты у нас все еще остаешься посланницей на тебе висит долг.

Думаю, мне не стоит пояснять какой. Хотя, нет, – развеселился он, – пожалуй,

доставлю себе удовольствие. Феникс, как ты успела узнать, является лишь

силой с некой долей воли, читай кодекса, заложенного Миром. Как

самостоятельная личность, существовать не может, ибо является неуправляемой

стихией, а подселенный в избранного человека является его отрицательной

полярность. Он твой минус Лиля, ты была его плюсом, как результат ваше

плодотворной сотрудничество. Но ты слишком наивна, надо лучше определять

свои желания... Просчиталась один раз? Да-аааа...

Хотела подарить всем счастье, и что же? Феникс вмешался, решив, что твое

желание пустая трата сил. Теперь ты подарила надежду всем рожденным с

двумя ипостасями. Несколько сотен, свирепых хищников: горги – люди с двумя

ипостасями, ледяные ирбисы у нордов, которые с твоей подачи могут

кратковременно и частично вернуть себе человеческий облик. А это больно, и

очень страшно!

– Страшно?

– А как ты думаешь, выглядит горг во время частично незавершенной

трансформации?!

– Что будет, если я не смогу им помочь? – лишенным всяких эмоций голосом

спросила я.

– Времени у тебя мало Половинка, до рождения новой луны. Плата? Мне ли

тебе напоминать? – лукаво ответил он, буквально светясь изнутри

самодовольством.

– Но ведь это ты забрал их жизненную энергию.

– Каюсь, но это не меняет положения вещей. И кстати она все еще у меня! – у

него на ладони появилась прозрачная сфера, в которой подобно светлячкам

суматошно метались серебряные искорки.

– Что ты хочешь за нее? – неожиданно для себя самой спросила я.

Смех дракона сотряс каменные своды подземелья.

– У тебя ничего нет, кроме долга! Ты даже смеяться не сможешь, как и

плакать! Твои эмоции остались у нее, – дракон подошел к решетке, распахивая

незапертую дверь. Он опустился рядом со мной на колени, обдавая

непередаваемым шлейфом запахов, от которого голова пошла кругом, путая

мысли. Подцепив пальцами мой подбородок, он внимательно изучил мое лицо,

и что-то ему не понравилось. Я буквально кожей ощутила окутавшее меня

облако колючей силы.

– Как странно... – протянул он, отстраняясь, – впрочем, так интереснее, не

люблю простых решений.

На мой взгляд, сказанное им казалось полнейшей чушью, абракадаброй, игрой

слов без определенного смысла.

– Не удивляйся, глаза же зеркало души. Души у тебя только половина, и

зеркало разбито, но... – прорычал он, оставляя саму суть сказанного при себе, – я

хочу показать тебе Феникса, ты увидишь, как может быть прекрасна сила в

чистом виде.

Затаив дыхание я смотрела как камень на стене становится прозрачным, будто

стекло, а за ним... Если меня и лишили эмоций, то это гораздо больше их, не

чувство, а словно бы отзвук неравнодушного сознания.

На меня смотрела прекрасная незнакомка, с таким знакомым лицом, в глазах

которой играл какой-то детский восторг. Она перебирала длинные огненно-алые

пряди волос, изучая их, улыбаясь чему-то наивной улыбкой ребенка.

– Невероятно, – прошептала я, – она как дитя.

– Она и есть дитя! Мое дитя! Чистый лист, на котором я напишу свою волю.

– Она так не похожа на меня, вы ведь не обидите ее? – единственное, на что

откликнулись остатки эмоций – на нее, мою отобранную половинку.

Но дракон молчал, изучая меня. О чем он думал, я могла только гадать.

– Я хочу тебе сделать подарок, – после долгого молчания, сказал он, а я

отрицательно покачала головой.

– Не стоит, я никогда не приму от вас ничего, – устало отмахнулась я, но

дракон видимо имел на этот счет свои мысли. Он схватил меня за запястье и

крепко сжал.

Во мне непонятно откуда взялась злость, какого черта он творит! Плевать я

хотела, на его желания.

– Отпусти, – процедила я, чувствуя как под кожу проникает, что-то обжигающе

холодное, ворочаясь и шевелясь. Боли почти не было, лишь далекий отголосок,

который не может причинить настоящий страданий.

– Учти, я никогда не делаю подарки просто так! – прорычал он, сильнее

стискивая запястье. Холод ушел, а вместе с ним дракон убрал свою руку. Я

уставилась на собственную руку. Там, раздвигая в сторону вены, находился

металлический предмет, по форме похожий на коготь.

– Что это?

– Когда закончится твое время, – он вздернул меня за шиворот, ставя меня на

ноги, – мирт почернеет, а сейчас... – он толкнул меня в спину, я, не удержав

тяжелого тела, медленно падала.

Темнота окружила меня, а в след мне несся рычащий смех дракона. На секунду

мне показалось, что я ослепла, но тьма расступилась, чтобы с размаху встретить

меня со стволом дерева. Слепая боль, но все же боль, легко коснулась лица.

– Козел! – прошипела я, падая на землю, сплошь усеянную ржаво-желтой

листвой. От собственного бессилия хотелось разрыдаться, но это желание было

всего лишь привычкой эмоционального человека, а мои как оказалось теперь

принадлежат другой.

Оперевшись на ладони, я села. Волосы свесились на лицо спутанной серой

паутиной.

"Что за?" – я ухватила отросшую прядку челки.

– Седая... – уже вслух произнесла я, задумчиво рассматривая волосы.

Сейчас это обстоятельство волновало мало, ведь этот чертов псих закинул меня

в какую-то лесную глушь. И вокруг, насколько хватало взгляда, плотной стеной

стояли деревья. Как мило с его стороны забросить меня непонятно куда, хотя

здесь для меня любое место незнакомое. А еще лес – глухой, темный, страшный?

Нет, страха я не чувствовала, лишь легкое раздражение и досаду от ситуации в

который я оказалась беспомощнее котенка. Оставалось только выбрать

направление и двигаться вперед, в надежде набрести на какое-нибудь

поселение, чтобы как-то определить свое месторасположение. Но прежде чем

куда-то идти, нужно провести ревизию.

Сумка, как нестранно, все также болталась через плечо, что наводило на

некоторое мысли о наложенных на нее чарах. Содержимое сумки осталось

прежним, а сверху лежал скомканный лист бумаги – записка оставленная мне

Оли, но так и не прочитанная, по причине моего незнания грамоты. Я

разгладила листок и удивленно вгляделась в буквы, теперь они стали ясны,

складываясь в слова, а слова в предложения.

"Лиля, я пишу тебе, потому что сейчас покидаю вас. Срочность и серьезность

вестника правителя Оши, стала для меня загадкой, возможно, случилась беда. С

тобой я оставляю своих самых верных людей, береги их. И еще, я знаю, в пути

может произойти всякое, на этот случай я оставляю тебе маячок, он в коробке с

мылом, под потайным дном. Все что нужно для его активации капелька силы.

Оли"

Дочитав записку до конца, я скривила губы в усмешке. Где бы еще эту каплю

силы взять, если теперь ее нет вовсе. Скомкав записку, я запихала ее на самое

дно сумки, достала гребень. Расчесав волосы, я подумала, что было бы неплохо

спрятать это серое грязное недоразумение, но платка или шарфа в оставленных

Оли вещах не нашлось. Зато коробочка со злосчастным мылом, то и дело

попадалась в руки, я решила не искушать судьбу, посмотрев на обещанный

маячок.

Им оказалось колечко – простой серебряный ободок, на внутренней

поверхности которого, будто по ошибке, нанесли затейливый орнамент.

Покрутив его в руках, я надела колечко на безымянный палец правой руки. Все

равно оно бесполезно, так пусть напоминает о своей обаятельной дарительнице.

Больше ничего нужного в сумке не нашлось, а было бы неплохо обнаружить

там еду или воду. Ну, ничего найду ручей, наполню флягу из-под настоя. На

месте сидеть не имело смысла, тем более ветер, гоняющий по небу свинцовые

тучи, не способствовал согреву тела, а сидение на земле сулило неприятности в

виде банальной простуды или чего похуже. В какую сторону двигаться мне в

принципе было все равно, поэтому выбрала направление, полагаясь на

счастливый случай.

От необходимости идти тело протестующе ныло, и тяжелая усталость вопила о

несправедливом обращении с больным организмом. Но упрямство гнало вперед,

игнорируя все робкие намеки собственного тела.

Идти по лесу было намного сложнее, чем передвигаться на мягко бегущем

Рексе. Дело осложнял лежащий на земле валежник и плотно растущий подлесок,

поэтому постоянно приходилось буквально продираться вперед. Сколько я

прошла не знаю, но казалось, что шагаю вечность. Постепенно лес начал редеть,

переходя в чахлую рощицу, густо заросшую травой. Она цеплялась за уставшие

ноги, заставляя быть внимательней.

Когда какой-то особо цепкий вьюнок обмотался вокруг моей ноги, я нагнулась,

безжалостно раздирая, сухие стебли. Где-то сбоку послышался треск, я

оглянулась.

За густыми зарослями кустов, но все же не достаточно густыми, чтобы скрыть

такую тушу, сидел человек. Мне даже стало как-то неудобно перед ним, он

понимаешь, прятался от меня, а я... нет мне пощады!

– Эй, чудак-человек, выходи! – крикнула я ему, наблюдая, как поднимается

сначала маленькая голова, а за ней косая сажень в плечах.

Копошилось, конечно, во мне предчувствие, что ждать хорошего, от сидящего

в засаде субъекта не придется, но другого выхода, по сути, не было. А вот

дожидаться пока этот самый субчик вылезет из своего укрытия, неожиданно

приласкав меня своим кулаком.... Тем временем эта гора мышц приближалась,

сминая на своем пути кусты и маленькие деревца.

Поравнявшись со мной, он остановился, состроив гримасу долженствующую

стать устрашающей, а на деле вызывающую недоумение. Помимо выдающихся

габаритов и лица явно не обезображенного интеллектом, мужик явно

пренебрегал всяческими водными процедурами, иначе как объяснить блестящий

от жира черный хохолок волос, и руки с обломанными и грязными ногтями, про

непередаваемое амбре, можно вообще не говорить. Я отступила назад, морщась

от ударившего в нос запаха.

– Ты это, цацки сымай! И это кошелек сюды давай, авось отпущу, я седни

добрый! – и он загоготал, демонстрирую черные от кариеса зубы. Не стошнило

меня только потому, что тошнить оказалось нечем.

– Нету у меня цацок, любезный, – спокойно ответила я, – и денег нет, так что

вы не по адресу.

– Чего? – тупо отозвался великовозрастный обалдуй, поправляя перевязь на

грудь.

– Иди, говорю куда шел, – пояснила я, складывая руки на груди.

Тут мужик, нервно икнул, поскреб черную от грязи шею, выдав при этом что-

то нечленораздельное.

– Ну так я пошла? – спросила я, делая шаг в сторону, прикидывая, смогу ли

убежать от этого бугая.

Но тут по закону подлости из тех же кустов вылез еще один не менее

колоритный персонаж. Низенький, с острым похожим на крысиное лицом, и

живыми черными глазками бусинками.

– Не так быстро, дамочка! – сказал он низким прокуренным голосом, окидывая

меня оценивающим взглядом. – Деньги гони, да побыстрей!

– Нет у меня денег, – я развела руками.

– Тогда покажи что в кашелке! – скомандовал он.

– Вот прям счас, – и я больше не тратя на этих полудурков времени, побежала

прочь. Конечно, это глупо, но как я могла справиться с ними? Оставалось

только надеяться, что ноги не подведут, а у мужиков не будет желания бегать за

мной по окрестным буеракам. Но в последнем я жестоко просчиталась.

В след мне неслись разнообразные проклятия, пополам с нецензурной

лексикой, но надолго их не хватило, а я почувствовала, как в плечо ударилось

что-то тяжелое. Я упала. Сзади послышались ликующие крики.

– Вот же прицепились, хуже репьев, – процедила я, поднимаясь с земли и

отряхиваясь от налипших листьев. Плечо как-то странно тянуло, будто там что-

то мешалось.

Мужики замерли в нескольких метрах от меня, с вытянувшимися от удивления

лицами.

– Чего уставились? – раздражение накатывало легкими волнами, – мужики, да

поймите же, нет у меня ничего ценного, хоть самой на большую дорогу иди!

Тут случилось совсем уж странная вещь. Косая сажень резко побледнел в лице,

и, закатив глаза, рухнул как подкошенный. Я уж было хотела вежливо спросить,