Текст книги "Феникс императора (СИ)"

Автор книги: Агрипина Тумбочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

подоконник. Створки подались неожиданно легко, в лицо ударил ледяной ветер,

мгновенно выморозив остатки тепла. Я взглянула вниз, оценивая теряющуюся в

дымке высоту. Наверное от меня не останется даже пресловутого мокрого

пятна. Двум смертям не бывать, а одной не миновать? Глупости, их будет ровно

столько, сколько раз я попытаюсь спастись, убежать от нее. Только вот бежать

от смерти уже не хотелось, я звала ее. Если император искал во мне героя

стойкого и сильного волей, если рассчитывал, что показательное сожжение

укрепит меня... Он просчитался!

Один маленький шаг, пропасть стала ближе, радостно оскалилась темными

скалами, дохнув сухим колким воздухом.

Прыгай! – говорила она.

Я иду, – шепнула я, делая шаг в пустоту. Но кто-то самым варварским образом

ухватил мою руку. Жалобно хрустнул сустав, мышцы вспыхнули невыносимой

болью. Я дернулась, вырываясь из цепкой хватки, но этим еще больше усилила

боль в вывихнутом плече. Задрав голову вверх, я с ненавистью уставилась на

бледного до синевы принца.

– С ума сошла! – заорал он, затягивая меня обратно.

– Пусти! – он посмотрел на меня совершенно безумным взглядом, в котором

плескалось столько отчаянья.

– Не позволю, ты будешь жить, – сквозь зубы процедил принц.

В голове у меня творился бардак, я не желала возвращаться обратно, не желала

быть чей-либо пленницей. Хотелось лишь одного...

Ступни коснулись гладкого подоконника, я оглянулась вниз. Пустота манила,

обещая покой. Я упрямо уперлась ногами в край подоконника, тяня тело

обратно. Пальцы на руке медленно расцепились. Принц дернулся ко мне, но

было поздно, я летела вниз, ветер хлестал по обнаженной коже, рвал тонкую

ткань рубашки, трепал короткие пряди волос, а я заворожено считала секунды

оставшиеся до падения. Перед глазами мелькало серое небо, темная громада

замка на обрыве и мысль еще пара мгновений и все.

Все...

На краю...

Я верю в дружбу, верю в счастье, но не верю любви.

Каковой бы не была смерть, она определенно боится неприятностей, или тех,

кто ими живет.

Г.А.

Ад всегда казался мне чем-то гротескно-смешным. Огромные сковородки,

котлы, куча чистящих средств и конечно грешники, усердно скоблящие сию

кухонную утварь. А еще красномордые черти, попеременно щелкающие

плетками. И как человек небезгрешный понимала, что я там определенно

желанный гость, даже не гость, а новый жилец в этом "благословенном" краю.

Но мой ад определенно был другим.

Здесь пахло душистыми травами, солнечный свет ослеплял каждую клеточку

тела. Никогда в жизни я не чувствовала себя лучше, ощущения оказались

настолько сильными, что я разрыдалась. Я не замечала ничего вокруг, будто

есть только тело, поющее от восторга и ослепительно яркий прямоугольник

света. Слезы текли по лицу раскаленными ручейками лавы, стекая с лица

яркими алыми язычками света, вокруг головы полыхал костер, будто все краски

осени собрались вокруг меня станцевать безумный листопад, но, полыхнув на

меня почти обжигая кожу, погас. Солнечный прямоугольник исчез, погрузив

пространство вокруг меня в изумрудную тьму.

Почему-то именно сейчас вспомнилось падение в бездну, лицо принца, холод

по всему телу и ужасающий по силе удар. Но тогда я должна быть мертвой, и уж

точно не сходящей с ума от солнечного света. Я пошевелилась, осторожно

приподнялась на локтях, перед глазами все еще мелькала противная зелень, но

уже не мешала смотреть.

Гладкий деревянный стол, узкая скамья рядом. На полу стоит бадья с тряпьем

пропитанным кровью, валяется нож, покрытый уже подсохшим бурым налетом.

Окно перед столом, так вот откуда шел свет. Теперь солнечная полоска сползла

на пол, стелясь тонким белым лучиком. Позади низкая кровать со скомканным

одеялом, потухший камин чуть левее. Более чем спартанская обстановка.

За окном яркая зелень, птицы поют, тихо шепчет стоячая вода. Да нет,

показалось...

Осторожно слезла со стола, наступив в пятно солнечного света. Легкая

приятная дрожь прошла по телу. Опять почти без одежды, а это уже становится

традицией. Интересно кто меня спас, или точнее как я смогла выжить при

падении с такой высоты? Но тот, кто принес меня сюда, – я скосила глаза на

красноречиво выставленную на показ бадью, – определенно сотворил чудо.

Одернув заботливо надетую на меня рубашку, определенно с мужского плеча,

я пошла к радушно распахнутой двери. Дом находился прямо посреди леса,

даже полянки перед домом не было, лишь тонкая тропинка, убегающая куда-то

в чащу. Лес выглядел приветливо, щедро пропускал целебную энергию солнца,

поэтому я, не беспокоясь, ступила на тропу. Стоило мне пройти по колкой земле

десяток метров, как я увидела крошечное озеро идеально круглой формы. Я

замерла, не веря своим глазам, такое чудо посреди леса, хотя откуда я знаю

особенности этого мира, в котором я не видела ничего кроме столицы.

Подавив тяжелый вздох, я поспешила к манящей глянцевой глади. Тропинка

оборвалась в нескольких метрах от мелко галечного пляжа. Пятки обожгли

нагретые солнцем гладкие камешки, и это казалось пределом счастья, но только

до тех пор, пока чистая как слеза вода ласково коснулась кожи ступней.

Воровато оглядевшись по сторонам, я скинула рубашку. Вода в начале

показавшаяся теплой через несколько шагов обожгла холодом бьющего под

водой ключа. Не дожидаясь, пока ноги сведет от холода, я нырнула. Под водой

плавали мелкие серебристые рыбешки, на дне при желании можно было

пересчитать камешки, настолько прозрачной оказалась вода. Плыть в толще

воды стало утомительно, я вынырнула на поверхность. Со стороны пляжа

послышались чьи-то торопливые шаги, от страха заняли зубы. Я сделала вдох

поглубже и нырнула.

Под водой все также царило размеренное спокойствие, рыбки неторопливо

плавали у самого дна, чуть левее колыхались темно зеленые водоросли.

Внезапно подводные волосы разошлись, показалась уродливая рыбья морда с

внушительной пастью, из которой недвусмысленно торчали острые зубы.

Серебряными бликами метнулись врассыпную маленькие рыбки, я едва не

закричала, впрочем, успев нахлебаться воды. Когда до меня дошло, что пора бы

двигать конечностями.

Суматошность еще никого не доводила до добра, поэтому на галечный пляж я

выползла, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Почему-то

вместо мелких аккуратных камешков перед глазами оказались мужские черные

кожаные сапоги. Стало нехорошо, захотелось вернуться в воду к той милой

рыбке, да и рубашка как назло исчезла с того места, куда я ее бросила.

– Я бы не советовал плавать в этом озере, – посоветовал смутно знакомый

голос.

Я задрала голову и увидела насмешливо улыбающегося Джи, охранника

принцессы Мао.

– А я уже, – рассеяно отозвалась я, жадно взирая на висящую, на плече

мужчины рубашку.

– С каждой нашей встречей феникс, количество одежды резко сокращается, -

его зеленые глаза просто лучились смехом, а мне было совсем не смешно.

– Вы позволите, – я дрожащей рукой указала на злополучный предмет моего

вожделения.

– Конечно, – рубашка спланировала мне на спину.

– Отвернитесь, пожалуйста.

– Думаю, я уже успел рассмотреть все интересное, – хмыкнул он, но

отвернулся.

Мне хватило сил проглотить откровенное хамство и не сказать ничего в ответ.

Все же я обязана ему своим спасением. Рубашка нехотя натянулась на мокрое

тело, и тут же промокла, но другой одежды все равно нет, так пусть лучше так.

Поднявшись с теплых камушков, я заметила удаляющуюся фигуру Джи и

поспешила догнать.

– Джи, как ты меня нашел? – мужчина идущий на полшага впереди вздрогнул

и остановился.

– Ты мне на голову упала, – ответил он, а я чуть не упала, споткнувшись об

корень дерева.

– Упала? – взорвалась я, – да если б упала, ты меня с камней лопаткой

отскребал!

– А чем, по-твоему, я занимался почти две недели? – он опустился на

деревянные ступени крыльца, а я застыла перед ним как громом пораженная.

– Две недели? Но как?

– Ручками, – он продемонстрировал мне обнаженные до локтя руки, – вот

этими самыми. Вытягивал тебя из-за черты, чуть сам не ушел! Ладно, пойдем в

дом, а ты не хватало мне еще с соплями мучаться.

Я шмыгнула носом и покорно поплелась за мужчиной. Там мне выдали одеяло

и усадили перед камином, в котором медленно, словно нехотя разгорался огонь.

Крошечные язычки уже проглотили мелкие щепы, но до крупных веток

добраться не могли. Улыбаясь, я протянула ладонь к робким золотистым

лепесткам, а они будто живые потянулись к моей руке. Лепестки через

мгновение разрослись буйным цветом, весело похрустывая поленьями.

– Не балуйся, – одернул меня Джи, – а то потом он и за дом примется.

– Извини, – я отдернула руку, спрятав ее под одеялом.

Сидеть на не пойми, откуда взявшемся кресле было очень удобно, Джи что-то

колдовал на столе, я думала о том, что будет со мной, но умных мыслей в голове

не возникало, поэтому я решила переложить свои проблемы с воображением на

одного отдельно взятого мужчину.

– Джи, скажи мне, зачем Ним Дракону нужно мое похищение? И вообще, что у

них с братом за отношения, раз намечается война? – ну про войну я, положим,

загнула, но, в общем, суть не менялась.

– Во-первых, не принцу, а Содзи.

– А феникс тут причем? – Джи оторвался от сосредоточенного помешивание

чего-то в котелке, сверкнул на меня глазами, которые сейчас казались почти

черными.

– Причем...очень сильно причем! Она любовница принца, именно из-за нее

недавно ставшей Дэ-Фо может разгореться гражданская война, – он отвернулся,

из заплетенных в косу волос половина уже свободно свисала вдоль лица. Я

задумчиво кусала губы. Что ты за человек такой Джи? Возвращаешь мертвую,

ушедшую добровольно, к жизни. Знаешь все ответы на мои вопросы, и без

лишней мысли готов убить принца ради освобождения меня.

– Что значит Дэ-Фо? – рассеянно спросила я, не отрывая взгляда от лица

мужчины.

– "Покоренная огнем" или "Поглощенная огнем", Содзи слишком увлеклась

покорением силы феникса, она больше не способна хранить мир. Поэтому

император призвал тебя, – он замолчал, давай мне время усвоить полученную

информацию.

– Джи скажи, почему меня вот так взяли и сожгли, будто вещь? – я обхватила

колени руками. Джи молчал, а я вдруг подумала, что выхода у меня все равно не

было. Не знаю, сколько я вот так просидела, пустым взглядом смотря на

пляшущий огонь, как передо мной оказалась чашка.

– Что это? – скривившись, спросила я, Джи терпеливо ждал, когда я приму

питье, пахло омерзительно.

– Сегодня ты изрядно накачалась энергией солнца, но она не держится долго, а

этот отвар поможет сохранить ее. Пей!

– Оно ужасно пахнет, – прячась под одеяло, прошуршала я.

– А на вкус еще хуже! – с каким-то садистским наслаждением протянул он, – но

если ты не хочешь, то я могу помочь...

– Ээээ, нет, – я взяла кружку, принюхалась, пахло помойкой. Сердито

посмотрела на Джи, он улыбался.

– Пей-пей тебе полезно.

Зажав нос пальцами я залпом проглотила содержимое чашки. Про вкус Джи

соврал, оно оказалось абсолютно безвкусное, зато действие я ощутила

практически сразу. Меня потянуло в сон, тело расслабилось и стало невесомым.

Глаза закрылись сами. Да отдохнуть мне не помешает.

***

... мама помоги...

... мама я здесь...

Везде огонь, везде люди, мечущиеся в предсмертной агонии.

... мама...

Маленького мальчика прижала полыхающая балка, а мать давно мертва.

Под городом, некогда светлым и величественным полыхает зарево, темный

столп дыма тянется в небо, закрывая медный диск солнца.

... ма...

Стон срывается из прожженного горла.

Город остыл, от него остались лишь черные остовы домом. Город умер. И

лишь маленькая женская фигурка одиноко бредет по толстому слою пепла. Ее

глаза пусты от выплаканных слез, она тоже мертва.

Она? Я?

***

Я проснулась от собственного крика, захлебываясь слезами. Хотелось

сорваться и бежать, спасая никогда не виденный город, его жителей.

– За что? – сорванным голосом прошептала я.

Теплые руки сгребли меня в охапку, прижали к себе.

– Джи, – всхлипнула я утыкаясь его в плечо, – я видела...видела...

– Тише, не надо, не рассказывай мне. Феникс должен принимать видения

будущего, но говорить значит выполнить предсказание.

– Так страшно, я боюсь, – сквозь слезы и давящие горло рыдания произнесла я.

– Не бойся, – он гладил меня по голове и шептал что-то успокаивающее. От

него исходила какая-то удивительная энергия, она баюкала меня, навевая

сказочные добрые видения. Я успокоилась, слезы высохли, и сон уже

подобрался, но пока балансировал на грани сладкой дремы.

Джи разжал руки, укутал в одеяло и встал, но я успела поймать его за рукав,

прошептав сквозь сон:

– Останься...

Он остался, и даже во сне теперь спокойном глубоком, я четко ощущала

незримую тень его присутствия.

Обо всем.

Умение скрывать – наука королей. Ришелье.

Успокоить сердце труднее, нежели его взволновать. Шатобриан.

Проснулась я поздно, в доме стояла тишина, огонь в камине давно погас. На

столе стоял кувшин, накрытый полотенцем, пахло свежим хлебом. Я только

сейчас вспомнила, что давно ничего не ела, впрочем, голод не ощущался. Джи

ушел куда-то еще рано утром, но видимо вернулся, иначе, откуда еда? Как-то

сразу вспомнился ночной кошмар, который Джи принял за видение будущего, а

оно действительно казалось почти реальным.

Чем заниматься в этом уединенном месте, я даже представить не могла.

Прогулка же по лесу могла закончиться для аборигена вроде меня трагично. Кто

знает, что за зверье водится в здешней флоре, с фауной же я успела

познакомиться.

Валяться на кровати и смотреть в потолок было скучно, есть не хотелось,

неожиданная передышка оказалась совсем не нужной, более того она тяготила.

А еще я жутко стеснялась проявленной ночью слабости. Мне совсем не хотелось

тяготить незнакомого мужчину собственными страхами.

Промаявшись на кровати еще некоторое время, меня вновь потянуло в сон.

Никогда не замечала за собой такой любви ко сну, но, тем не менее, объяснить

поведение своего организма, я не могла. Глаза закрывались сами собой,

солнечные пятна и серые тени в углах слились в одно смутное видение.

Дыхание замедлялось, сердце уже не выбивало привычный ритм, замерзли

пальцы на руках, на губах казалось, застыла ледяная корка. И с каждой секундой

спать хотелось все больше и больше. В сером тумане мелькнула тень, рукам

стало горячо, и губы стали теплеть, но тяжелые веки никак не хотели

открываться.

– Не спи Лили!

Я не сплю! Хотелось крикнуть мне, но язык не желал мне подчиняться, я

словно бы стала пленницей своего тела.

– Не спи! Не смей спать! Лили! – что-то обожгло щеки, но боль не дошла до

спящего тела, а сознание было бы радо, если что-то смогло поколебать сонную

оболочку. Хотелось выбраться из образовавшегося кокона, но я только больше

увязала в паутине. Попыталась представить сияющие угли, мерцающие ручейки

вен, но я их больше не видела и не чувствовала.

– Лили, если слышишь меня, знай, сейчас будет очень больно, – голос был

напряженным, но в конце фразы сорвался на нервный смешок.

Больно? Да! Да! Пусть, я хочу жить! – и пришла боль, она не трогала тело, она

рвала то, что называлось душой. Меня будто привязали к позорному столбу,

вывихнули руки вверх, и раскаленным хлыстом лента за лентой сдирали кожу,

мышцы, рвали сухожилия, а когда бить стало нечего, облили костяк кислотой.

Но как нестранно вдыхала я уже своими легкими, и сердце заходилось в

запоздавшей панике. Я безумно смотрела в потолок, хрипло дышала.

– Жива.

Хотелось ощупать спину на предмет ее наличия, но претворить в жизнь

желание мне не дали.

– Лежи спокойно, – послышался тихий голос Джи, – и глаза не закрывай.

– Джи? – я повернула голову на звук голоса.

Он сидел за столом, уронив голову на сложенные руки.

– Джи, что это было? – мужчина поднялся, его лицо покрывала нездоровая

бледность из-за чего глаза неестественно яркими. Он на секунду прикрыл глаза,

то ли собираясь с мыслями, то ли справляясь с накатившей дурнотой и

слабостью.

– Когда феникс не видит смысла в своем существовании, – Джи говорил мягко,

спокойно, как сообщают скорбную весть, – когда он не чувствует себя

нужным...ни любви, ни поддержки. Только боль и тоска, а еще неясное будущее.

Сегодняшний враг завтра станет союзником, а друг предаст. Правда сказанная с

честным лицом, укусит за руку, впрыскивая яд... Ты чуть не впала в спячку.

– Вот оно что...

– Послушай, я знаю в это сложно поверить, но ты нужна этому миру, ты нужна

людям, – я слушала, но его слова не находили отклика внутри меня.

– Люди, мир – это слишком пафосно звучит, слишком безлико. Я не знаю ни

тех людей, о которых ты говоришь, ни мир, в котором я нахожусь. Ничто не

держит меня здесь. Я узнала и почувствовала то, чего никогда бы не захотела.

Так ответь мне, кому я нужна? – слезть с кровати оказалось не так просто.

Голова отозвалась колокольным звоном, во рту ощущалась противная сухость.

Несколько неуверенных шагов и вожделенная жидкость льется в горло, мутные

капельки стекают по губам вниз на мятую рубаху.

– Ты нужна мне, – я отрывалась от кувшина, бровь от удивления поползла

вверх.

– Паяц, – отмахнулась я, и, развернувшись, побрела к распахнутой двери.

– Я еще не все сказал! – "Джи после моей реанимации какой-то слишком

странный. Надо же брякнуть такое, нужна! Он бы еще кнутом щелкнул говоря:

"Хочу, мое!""

– Слушаю и повинуюсь! – в шутку сказала я, склоняясь в насмешливом

поклоне.

Джи только усмехнулся.

– Я был в городе, достал тебе одежды, – он красноречиво прошелся взглядом

по моим голым ногам, – и поскольку нам предстоит бок о бок прожить еще

некоторое время, я решил найти тебе занятие. А то кто-то дуреть начинает от

безделья!

– Ого, и что же это?

– Твое лечение исчерпало весь мой запас трав, – в подтверждение слов он

тряхнул почти пустой сумкой, – ты его восстановишь.

– Каким же образом? – Джи сощурился, размышляя о том, стоит ли со мной

вообще связываться.

– Завтра мы выйдем в лес, и я покажу то, что мне нужно.

– Я заблужусь!

– Ах, ерунда! Вот! – он поставил на стол корзину и вытащил из нее моток

тонкой веревки.

– Ясно... – тоскливо отозвалась я, присаживаясь на лавку.

– Тут длины шагов на сто, дальше заходить не стоит.

– А как же местные обитатели?

– Зверью ты не интересна, а те, что покрупнее постесняются нападать на

феникса, – я притворно кивнула.

– Ну конечно, они решат, что бурчащий от голода желудок это просто звуки

леса, а я невкусная морковка, – кисло пошутила я.

– Так и есть, – Джи даже заулыбался.

– Что-то еще? – механически спросила я, заглядывая в корзину.

– Да, тут одежда, ленты для... эээ твоих волос, гребень, – я удивленно

округлила глаза.

– Может, ты еще и косы заплетать умеешь? – он серьезно кивнул.

– Можешь не верить, но у меня все-таки есть младшая сестра.

Гребень из корзины перекочевал в мои руки.

– И ты что? Заплетал ей косички? – гребень впился в спутавшиеся кудри.

– Да, и был ей вместо матери и отца, – я застыла с окончательно застрявшим в

волосах гребнем.

– Без родителей тяжело, – вздохнула я, осторожно выдергивая пряди.

– Тебе помочь? – бой с гребнем, я кажется, проиграла.

– Ага, ты только распутай, а я потом сама.

Я покорно сложила руки на коленях, ожидая пока всемогущий Джи расколдует

запутавшийся колтун на голове. По волосам прошелся легкий ветерок, тяжесть

гребня пропала, а через мгновение он лежал на столе. Но руки Джи уже

уверенно разбирали пряди.

– Эй! – я возмущенно засопела, – я не маленькая, могла и сама справиться.

– Ленту подай, – потребовал Джи, – и не крутись, иначе будешь ждать пока я

все не переплету. Я фыркнула, но вытянула ярко-алую узкую ленту.

– Джи, расскажи мне о вашем мире, я ведь совсем ничего не знаю.

Руки мужчины, порхавшие по моим волосам, замерли.

– А что тебя интересует?

– Как что? Как называется ваш мир, кто соседи Морны, есть ли здесь горы, как

называется то озеро, и лес в котором мы находимся.

– Наш мир называется Деми-Фо или "в мире с огнем". Морна занимает земли

от Лунного океана и до начала гор Трош. Дальше идет полоса ничейных земель.

– Ничейных? – переспросила я.

– Там живут изгои и вся разбойничья братия, – Джи закончил с моими

волосами и сел рядом со мной, – за ничейными землями начинается земля Оши,

у которой с одной стороны границы горы Трош, а с другой широкая река Молла.

Морскую границу с нами делит Чарша – небольшое государство моряков и

рыболовов. Тебе еще интересно? – несколько раздраженно спросил Джи.

Что ж его недовольство можно было понять, но мне так хотелось рассмотреть

свои волосы, а зеркал, увы, не было.

– Извини, – покаянно ответила я, успокаиваясь, – а что за горами?

– Там живет один очень странный народ, они называют себя Норды.

– Почему же странный?

– Они не совсем люди, точнее совсем не люди. Белая кожа, белые волосы,

ярко-синие глаза, высокий рост. Они по-своему красивы, у нас их называют

ледяные люди, – Лицо Джи стало задумчивым, как если бы он вспоминал

путешествие по их землям.

– Ты был у них?

– Нет, к сожалению, – и он, правда, сожалел, но мгновение спустя выражение

лица сменилось на шутливо-издевательское. – Я знал одного! Его звали Карун.

Он красил волосы в черный цвет, загорал до черноты и принципиально не

заплетал волосы в косички, как принято у их мужчин. И насколько я знаю с тех

пор у Нордов матриархат, а Карун стал их последним королем.

– Он что? Сбежал? – рассмеялась я, а Джи поддержал меня заговорщицкой

улыбкой.

– Хуже!

– Да что может быть хуже?!

– Карун в тайне ото всех занимался алхимией, но, увы, горе-экспериментатор

был самоучкой. В итоге он разнес половину дворца и, побросав в сумку свои

книги, удрал в ничейные земли. Ох, не зря он так торопился, когда его сестра

вернулась из очередного похода, придворные думали что оставшаяся половина

точно не уцелеет, – я восхищенно взирала на вошедшего в раж Джи и понимала,

что, наверное, именно таким я хотела бы видеть своего мужчину.

– Уцелел?

– Да. Оли, быстро сообразила, что место на троне освободилось. С тех пор, а

прошло уже лет двести, власть находится исключительно в нежных женских

руках, – закончил он, и притворно вздохнул.

– А король? – нетерпеливо спросила я.

– Король? Король основал на территории Оши школу алхимии, чем и

занимается, по сей день.

– Забавно, – тихо заметила я.

– Уверен ему такая жизнь больше по душе, – мне показалось, но в голосе Джи

проскользнула горечь.

– Никогда не сомневалась, что люди власть имущие по-своему несчастны.

Всегда на виду, куча обязанностей, ответственность за всех и вся, а если что,

то... – я запнулась, глядя на Джи, который с невозмутимым видом достает из-под

полотенца хлеб.

– Ты меня не слушаешь? – взвилась я, но вместе с тем еле сдержала рвущийся

смех, – хоть бы сделал вид, что тебе интересно!

– Да сыт я разговорами о политике, – честно ответил он.

Достав из ножен кинжал, он отрезал солидный кусок. Запахло какими-то

душистыми ягодами, внутри хлеба оказалась начинка. Меня воодушевило его

поведение и я, не задумываясь, выхватила румяную горбушку. Кто же знал, что

так делать не рекомендуется?

Джи возмущенный моим бесцеремонным поступком, сделал молниеносный

выпад в мою сторону, я, пытаясь уклониться, подалась назад. Как же я могла

забыть, что сидим мы отнюдь не на диване, а на лавке без спинки. Секунда ушла

на немую пантомиму между нами, он был зол и раздосадован, я обрадована,

беспечно улыбалась падающему на меня Джи. На полу образовалась визжащая и

копошащаяся куча. Я искала свои руки, Джи пытался их от себя отцепить, хлеб

оказался где-то между нами, а на моей рубахе сияло живописное пятно от

ягодной начинки.

– Вот же неугомонная женщина! – выговаривал мне Джи, когда все конечности

были найдены, а хлеб торжественно вручен законному владельцу.

– И вовсе нет, – почему-то обиделась я, подхватила корзину с одеждой и

направилась к двери.

– Куда?

– На озеро. Отмою от себя ягоды, переоденусь в нормальную одежду,

подумаю, наконец! – почти кричала я, – а ты... Джи, подумай, стоит ли

возвращать меня во дворец.

Джи напряженно всматривался в мое лицо, но я старалась не замечать его

внимания.

– Почему ты так боишься вернуться туда? – я замерла на пороге.

– Я боюсь Джи, боюсь, что мне причинят боль и разобьют сердце, – глаза

наполнились злыми слезами, – не надо считать меня дурой, я видела его взгляд,

почти услышала его мысли, ничего и никогда он не желал больше!

Голос срывался от напряжения, я смотрела сквозь Джи, и не видела ничего, так

сильна, оказалась моя ненависть.

– Видеть и не бояться глупо Джи... он не такой как ты, потому что он, прежде

всего Император... – я затихла, смаргивая соленую пелену слез, – пойду я...

Я потерянно брела по едва заметной тропинке, внутри глухо плескалась

пустота.

Камешки зашуршали под ногами, от них исходило ласковое тепло,

опустившись, я подобрала к груди ноги и замерла. Как же тяжело понимать

свою беспомощность, но и смиряться с ней не хотелось.

Я смотрела на гладкую поверхность озера, сзади послышались шаги, а я

обреченно вздохнула. Не за чем мне было поддаваться эмоциям, наговорила

лишнего, теперь ведь замучает вопросами.

Руки опустились на мои плечи, я почувствовала тепло идущее от его тела, но

даже не шелохнулась. Джи тоже не торопился задавать вопросы, а просто сидел

позади меня безмолвным напоминанием моего будущего.

Ты?

Только сердцем мы видим ясно. Сент-Экзюпери.

Как и обещал мне Джи, последующие дни я не вылезала из лесу раньше, чем

солнце касалось горизонта. Начиналось все с ранней побудки, Джи заставлял

меня съесть хоть что-нибудь, а я не понимала, зачем есть если можно посидеть

на солнышке, получив при этом ни с чем не сравнимое наслаждение. Но,

получив мой очередной отказ, разразился гневной речью:

– Как ты не поймешь! Солнце не будет светить вечно, придет зима и небо

затянет тучами, так может продолжаться ни одну неделю! А пища будет

поддерживать твой организм! Так что ешь, и хватит вести себя как неразумный

ребенок!

Только тогда я поняла, сколько подводных камней оказалось на моем пути. Без

цели усну, без солнца погибну – не жизнь, а одни условности. Джи сообщил мне,

что через несколько дней мы вернемся Даркас, что повергло меня в глухое

отчаянье. Он видел мое состояние, но в душу не лез, лишь иногда я ловила на

себе его неодобрительные взгляды.

Итак, каждое утро мы выходили в лес, я привязывала начало веревки к дереву

около дома, разматывая по мере продвижения вглубь. Когда Джи находил

нужную травку, цветок, стебелек или ягоду, он срывал, показывая, как она

выглядит, после чего уходил. Никогда не думала, что это так сложно – собирать

травы. Но, поди, отличи их, вроде бы, кажется да вот она такая же! Но на деле

при вечернем разборе моего урожая, Джи критично оглядывал подозрительную

травку, и довольно едко сообщал, что же за гадость я при сборе намешала с

нужным растением. И так три дня подряд.

За эти адских три дня, я готова была придушить Джи, надеть ему на голову

чертову корзину и собственноручно накормить его отбракованной травой,

которая зачастую оказывалась ядовитой. Иногда в голову закрадывалось

подозрение, что такое занятие Джи придумал мне только чтобы занять меня во

время своих отлучек.

Сегодня день был такой же, как и все прошлые. Раннее утро, веревочка,

тянущаяся вслед за мной, осторожная и грациозная поступь идущего чуть

впереди Джи, и новое задание.

– Мне нужны ягоды аркиса, а вот и они, – он сорвал с низкого, по пояс мне,

куста несколько черных ягодок. Ну, наконец-то я отдохну, подумалось мне, но

насмешливый взгляд и легкая улыбка на губах Джи дружно сулили явный

подвох.

– Аркиса значит, – сказала я вслух, когда Джи скрылся в зарослях кустарника.

Маленькие кустики, тоненькие веточки, листьев уже почти нет, одни ягоды и

те, что остались на нем, легко умещались в раскрытой ладони. Ягодки размером

с нашу черную смородину, только твердые, как орех. Благо такие кустики

встречались на каждом шагу, где-то они казались более разросшимися и там

ягод висело больше, а выглядели они покрупнее. Собирать их оказалось легко и

приятно, клубок размотался лишь наполовину, когда моя корзинка наполнилась

до краев. Место, где я решила немного отдохнуть, попадалось мне не впервые, а

запомнилось благодаря поваленному дереву. Оно еще не потеряло свою листу, и

медленно погибало.

Подбираясь к поваленному стволу, чтобы с комфортом посидеть, я обходила

длинные ветки, когда позади меня что-то тихо треснуло. Вообще ходя по лесу в

одиночестве, я поняла одно – невозможно все время шарахаться от любого

шороха, иначе просто сляжешь под ближайшим деревом с разрывом сердца.

Сколько раз уже мне встречались местные лесные жители, то заяц выскочит под

ноги, да так перепугается, что можно его ухватить за уши и немножко

потискать. А вчера полянку, которую я облюбовала под место отдыха, посетили

олени. Самец гордо прошествовал мимо меня на расстоянии пары метров, самка

хотела подойти ко мне ближе, но малыш олененок опередил мать. Без страха

подошел ко мне и обнюхал волосы, смешно фыркнул в ухо и даже дал себя

погладить.

Но сегодня мне было не по себе. С самого утра меня преследовало плохое

предчувствие, а сейчас оно противным комком стянулось в груди и толкнуло

под колени. Я обернулась.

Метрах в десяти от меня, наполовину скрытый густым кустарником стоял

зверь. Бурая густая шерсть, морда похожая на волчью, только более вытянутая,

яркие желтые глаза. Но вот тело по размерам более всего походило на медвежье.

Передние лапы: одна согнута, другая тянется длинными когтями в мою сторону.

Почему-то вспомнились слова Джи:

– Зверью ты не интересна, а те, что покрупнее постесняются нападать на

феникса.

А по мне так у этого ходячего недоразумения все мысли о том, с какой

стороны лучше откусить. Нос на морде жадно втягивает воздух. Может, ему не

понравился мой запах? Пасть медленно приоткрылась, мелькнул длинный

язык...на листья закапала слюна. Ага, не понравился, а чего он тогда

облизывается? Одного вида острый клыков хватило, чтобы раз и навсегда

попрощаться с жизней. Ноги подогнулись, я упала на колени и уже с этой точки

наблюдала, как стремительно приближается зверь. Когда он уже почти

подобрался ко мне, я инстинктивно выставила руки вперед. Неожиданно

полыхнуло золотом, с кончиков пальцев сорвался нежно розовый бутон огня и

медленно поплыл на встречу оскалившемуся зверю.

Первоначально мне показалось, что этого зверя вело лишь слепое чувство

голода, но когда он увидел неспешно плывущий огненный цветок, заскулил,

одновременно прыгая в сторону, и с диким воем скрылся в чаще леса. Я

потрясла головой, чтобы лишиться последней иллюзии о правдивости

происшедшего, а цветок, лишившись агрессивно настроенной цели, просто опал

на землю тонкими лепестками и погас, так и не тронув огнем ни одну травинку.

– Кажется, с меня на сегодня хватит, – нервно рассмеялась я, механически