Текст книги "Феникс императора (СИ)"

Автор книги: Агрипина Тумбочкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

подобрала непострадавшую (а как хотелось!) корзину, подхватила оброненный

клубок веревки и пошла к дому.

Джи еще не вернулся, а значит, еще несколько часов придется провести в

одиночестве, держа накопившийся страх при себе. Хотелось высказать, все, что

думаю об одном самоуверенном мужчине, что так беспечно отпускал меня в

кишащий опасностями лес. А еще поплакать в жилетку и успокоиться от

размеренного покачивания на коленях. Хотелось побыть слабой. Просто

женщиной.

Корзина с ягодами стояла на столе, что с ними делать дальше я все равно не

знала, но придет Джи и примется язвительно распекать мою наблюдательность.

Я об этом моменте страстно мечтала, забившись в угол кровати. Где-то в лесу

раздался тоскливый волчий вой, у меня сжалось сердце. Мне так страшно не

было никогда, и это чувство уже не держалось в хрупкой оболочке тела, оно

выплескивалось уродливыми волнами, окутывая все вокруг, совсем как тогда в

замке принца. От понимания своей беспомощности по отношению к

собственной силе, стало еще хуже. Я закуталась в одеяло с головой и закрыла

глаза, тем самым, делая попытку отгородиться от собственного страха.

– Что же ты творишь? – услышала я знакомый голос, слезы брызнули из глаз.

Он вернулся.

– Я видела... а ты... ты! А он...бросился, а я... – сквозь рыдания сжимающие

горло, я пыталась рассказать о сегодняшнем происшествии.

– Успокойся, – и такие желанные объятия окутали меня, – что тебя так

испугало?

– Я видела зверя...он хотел напасть, то есть напал бы, – я высунула голову из-

под одеяла, хотелось увидеть его лицо, удостовериться в его присутствии. Он

напряженно вслушивался в мои слова. Неужели не ожидал, не предвидел

такого?

– Что за зверь? – мягко спросил Джи, крепче прижимая к себе, его волосы

обычно аккуратно собранные в хвост, растрепались и беспорядочно лежали на

плечах.

– Огромный, похож на волка и медведя, желтые глаза, – я вытащила руку и

ухватилась за блестящую прядку, Джи не заметил моего движения.

– Горг... – задумчиво произнес он, – как ты его отпугнула?

– Я не знаю, как-то само получилось. Сначала в руках огонь полыхнул, а

потом, – я растеряно заглянула ему в глаза, сердце в груди забилось чаще, -

огненный цветок поплыл к зверю.

– Цветок? – переспросил Джи, не сводя с меня потемневших глаз.

– Да, бледно-розовый. Зверь будто понял, что он опасен, завыл и убежал в лес,

– добавила я, Джи дернулся, порываясь скинуть меня с рук, но я вцепилась в

него.

– Куда? – новая волна страха чуть не поднялась.

– Лес! Ты убьешь весь лес! – руки сами отпустили его рубаху, стало обидно и

горько. Я хотела сказать, что ничего не случилось, что цветок погас, даже

опалив траву, но он уже выбежал из дома.

Его не было около часа, дойти до того места, где я встретила зверя минут

пятнадцать, а шагом Джи и того меньше, совсем бегом минут пять. Где он

провел целый час, я даже подумать не могла. Плевать! Он обидел своим

недоверием.

Джи вошел со странным выражением на лице, но подходить ко мне не стал,

остановившись на пороге. Он молчал, а я не понимала, как он может молчать?

– Я не монстр, – прошептала я, ладонью вытирая льющиеся слезы.

– Прости, я не должен был сомневаться, – он подошел к столу и устало

опустился на лавку.

– Когда зверь убежал, цветок осыпался лепестками и погас. Я даже подумать

не могла о том, чтобы причинить вред лесу, – я села на кровати, поплотнее

запахнула одеяло, зябко передергивая плечами, – и мне было очень страшно.

– Я почувствовал, точнее почувствовали все и не известно как далеко

докатилась твоя волна, – мне сложно было не отвести глаза, но я не ощущала

вины за собой.

– Я не воин Джи, – горько усмехнулась я, смахивая последние слезы, – мне

было страшно, и я боялась. Мир, в котором я жила опасен, но опасности в нем

знакомы каждому. Здесь же, я хожу по минному полю с завязанными глазами.

– Прости, – еще раз сказал Джи, я кивнула.

– Ты не знал, никто не знал, он мог прийти сюда из другого места. Я не верю в

твою легкомысленность, если ты без страха оставлял меня одну в лесу, значит,

он был безопасен.

– Спасибо, – он грустно улыбнулся и поднялся, – я сварю тебе

восстанавливающий отвар, мы хочешь спать? – Меня действительно клонило в

сон, – потерпи.

– Хорошо, – я откинулась на спинку кровати.

Джи сходил за водой, развел огонь в очаге и подвесил котелок с водой, когда

она закипела, бросил туда горсть травок из мешочка. Когда Джи закончил

возиться с отваром, я едва справлялась с собственными глазами.

– Пей, – передо мной оказалась чашка с дурно пахнущим отваром.

Минуту спустя мне полегчало, больше не тянуло пристроить голову на

подушку. Я непонимающе уставилась на спокойно сидящего рядом Джи.

– Опять? – он молча кивнул.

Да и что тут скажешь? Я готова бороться с хандрой, но как? Ответа я не знала.

– Почему это снова происходит? – Джи протянул ко мне руку, откинул в

сторону свесившиеся на лицо пряди волос. Он смотрел на меня с непонятной

для меня нежной грустью. Я подалась навстречу ему. Джи не двигался, я

заметила, как засветились его глаза, но как он ошибался в своих мыслях. Его

дыхание коснулось лица, а уголки губ дрогнули, обозначая улыбку. Как ты

скован в своих эмоциях Джи.

– Почему? – я вложила в свой вопрос столько спокойствия и холодности,

сколько нашла в себе.

– Я расскажу, – Джи улыбнулся так, что во рту пересохло, – но только

пообещай что выслушаешь.

– Обещаю.

Его теплые объятия укутали меня, губы коснулись моих губ бережно и

настойчиво.

Выслушай! – прозвучало у меня в голове, когда костер внутри начал тихо петь,

разбрасывая яркие искры.

Выслушай! – словно колокольный звон, и губы от поцелуев горят огнем, а тело

льнет к другому гибкому и желанному.

Выслушай! – нас уже двое: одна стонет, извиваясь в объятьях мужчины, а

другая раскрывает огненные крылья-руки в бесконечной попытке объять весь

мир своим счастьем. Теперь мы принадлежим миру, теперь мы не чужие, не

гостьи, теперь все будет как должно!

Когда я перестала быть огнем, я стала собой. Ощутила настойчивые движения,

от которых кружилась голова, и не хотелось открывать глаза, чтобы понять,

сейчас я и Джи одно целое. Но страстный поцелуй вернул мне уверенность, я

распахнула глаза, встретившись с потемневшими до черноты глазами Джи.

– Я слушаю тебя, – прошептала я охрипшим голосом, в кратком промежутке

между поцелуями. Его губы заскользили по шее медленно, как если бы

старались причинить максимально острое наслаждение. Он знал, что делает со

мной, и твердо вел в этом танце. Мне лишь оставалось подхватывать темп его

движений, идти вместе изгиб к изгибу, с переплетенными пальцами, сбитым

рваным дыханием. Идти, крича, и глотая слезы счастья, чтобы в последнее

мгновение раствориться друг в друге, сжечь все преграды, тайны и косые

взгляды. Я чувствовала новое такое же горящее сердце, чувствовала что-то

другое, то, что было скрыто за занавесов упавших прядей, неверных теней и

длинных ресниц, но сейчас самым важным был он, а остальное потом...

Он заставил открыть глаза, до боли прикусив губу, я увидела, как он едва

сдерживается. Я лишь сильнее подалась на встречу, улыбнувшись той улыбкой,

которую можно подарить только на пороге наслаждения, когда тебя уже

подхватывают острые до сладкой боли волны наслаждения. Сильные руки

оторвали меня от кровати, секундное головокружение, и я сижу сверху,

понимая, что сейчас он решил подарить мне то большее, чем мог позволить

себе. Я запрокинула голову, крик сам собой вырвался из горла, по телу

прокатилась дрожь, передаваясь тому, что так страстно вглядывался в мое лицо.

Он держал меня взглядом, хотел показать, как хорошо быть вместе, знать о том,

как желает близости не только телесной, но и духовной. Мы как единое целое,

пылали огнем, разливая вокруг себя волны страсти.

Мне долго не удавалось вернуть себе реальное восприятие, я будто

существовала сразу в двух плоскостях, здесь рядом с обнимающим меня Джи, и

там: высоко над землей, над всем миром, растворенная в лучах солнца,

отраженная от волн быстрых рек и бушующего океана.

– Лиля, – тихий голос Джи помог собрать себя воедино.

– Ты чувствуешь это? – "странно было спрашивать, вдруг я сошла с ума?"

– Да, феникс. Теперь ты мир, а мир в тебе, – "как глупо, но я счастлива!"

– Я не чувствую Содзи... – рука Джи на моей талии напряглась.

– Она не смогла слиться, слишком много в ней корысти, – в его голосе

засквозила насмешка.

– Мне жаль ее, – сонно пробормотала я, а Джи рассмеялся.

– Спи, у нас будет еще время все обсудить, – моего плеча коснулись его губы, а

на месте прикосновения вспыхнул маленький костер. Я захотела развернуться,

но Джи только теснее прижал меня в себе. Сон тот час же напомнил о себе, веки

сомкнулись, и я сонно пробормотала:

– У тебя такое же пылающее сердце...

Открыть глаза.

Нельзя шутить с огнем,

Коль стал писать стихи.

Аргези.

Циник – человек, который, вдыхая аромат цветов, озирается вокруг, ища гроб

с мертвецом.

Менкен.

Из сна меня вытолкнуло совершенно ирреальное чувство страха. Когда я

открыла глаза, в домике царили серые предрассветные сумерки, камин уже

догорал, но еще не погас, освещая небольшой кусочек пола.

Руки Джи все также крепко обнимали, а тихое размеренное дыхание шевелило

волосы на макушке. Мне захотелось увидеть его лицо, понять, что он чувствует,

я осторожно перевернулась, боясь потревожить его сон неуклюжим движением.

Его лицо скрывала тонкая занавесь из упавших прядей, я осторожно, едва

касаясь кончиками пальцев, откинула их в сторону, замерев на вдохе, рука

задрожала. Пришло трусливое желание забиться в истерике, оттолкнуться от его

рук, ставших вдруг такими горячими. Лицо Джи, нет не Джи... раньше покрытое

золотистым загаром, теперь почти светилось в темноте белым, некогда мягкие

черты лица стали резче.

Только сейчас я поняла всю глубину обмана, прониклась, насколько тонко

меня обыграли. В голове крутились совершенно безумные мысли, но

неожиданно распахнувшиеся глаза мужчины, заставили меня замереть.

– Нет, – беззвучно, одними губами сказала я.

На меня смотрели глаза цвета горького шоколада, те, что тогда во дворце

вызвали панику, почти физически ощутимый страх. На меня смотрел Император

Мейджин.

Джи...ты даже не пытался обмануть. Чуть темнее кожа, чуть мягче черты лица,

чуть сглажены стрелки бровей, менее выразительные бледно-зеленые глаза. Я

же все это видела, но оставалась слепа.

– Лиля, – тихо, словно боясь спугнуть, позвал он.

Я дернулась в его руках, от неожиданности он отпустил.

Джи... Мейджин все еще не понимал, почему я дичусь, отчего в глазах блестят

злые слезы. Он не спускал с меня глаз, а я судорожно соображала, что делать

дальше. Кричать и выяснять отношения, нет лучше бежать... Куда? А не важно,

лишь бы не здесь, и не с ним.

Скатившись с кровати, подхватила лежащую на полу рубашку, прикрывая

обнаженное тело. Мейджин, не Джи, поднялся и сел на кровати, наблюдая за

моими судорожными попытками прикрыться.

– Что случилось?

Боже мой, даже голос изменился, а воздух наполнился бархатными

переливами. Меня затрясло, как в лихорадке, но вместо того чтобы заплакать, я

расхохоталась, дико и неудержимо.

– Мейджин! – то единственно возможное слово-имя, которое требовалось в

данной ситуации.

Он все понял, его лицо исказилось, можно было подумать, что ему больно.

Нет, это мне больно, а он, он гад! Старый расчетливый ящер! Ненавижу!

– Лиля, успокойся, – он протянул ко мне руки, отчего я шарахнулась в

сторону.

– Не подходи ко мне! – я отчаянно замотала головой.

– Ты обещала выслушать меня.

– Я обещала Джи, а не тому, кто сжег меня... – голос звучал зло, но слезы все

равно капали из глаз.

– Меня там не было, – его слова прошли сквозь меня. Я заткнула уши руками

и закричала.

– О чем ты говоришь!!! Маска, платье, манера держаться... Мне не нравится

когда из меня делают дуру!

– Меня там не было, – четко повторил он, – я с посольством уезжал в Оши.

– Я тебе не верю. – Простонала я, зябко обнимая себя руками. – Знаешь, каково

это – сгореть заживо? Чувствовать, как кожа медленно плавится, вдыхать запах

горелой плоти и не иметь возможности ничего сделать? – его лицо застыло, -

тебе нечего ответить?

– Меня предал мой собственный брат.

– Брат... – это слово отозвалось в сердце тупой болью.

– Поверь мне!

Глаза не видели ничего, ноги стали слабыми и больше не держали тяжелого

тела, а я все твердила и твердила:

– Не верю, не верю, не верю... – холодный пол обжег, но сейчас это

подействовало отрезвляюще. Мейджин дернулся подойти ко мне, но я

остановила его взмахом руки.

Мне нужно было время обдумать, осмыслить. Пусть говорит...

– Расскажи. – Кажется, он не поверил своим ушам, медленно встал с кровати.

Не сейчас, – подумалось мне, и я отвернулась, чтобы не видеть

соблазнительно-обнаженного тела. Решив также воспользоваться моментом,

натянула на себя рубашку. С пола пришлось встать, потому что холод

становился слишком опасным. Переместившись в кресло, я первым делом

вытерла слезы, подбросила в огонь несколько поленьев, чтобы стало хоть

немного теплее. Мейджин успел одеться, но подходить не спешил, замерев на

границе света.

Сейчас, когда он не пытался скрыть свой истинный облик, я не ощущала

ничего, кроме злости и раздражения. Не было тех вызывающих отвращение

невидимых рук, ни желания преклонить колени, рабски растягиваясь на полу. Я

даже начала сомневаться, а то ли видели мои глаза во дворце?

– Ты не похож на императора, – слова раскололи тишину.

– А так? – казалось, ничего не поменялось, он стоял в той же позе, но что-то

изменилось, почти неуловимо. Воздух сгустился, пламя в камине полыхнуло,

припадая к самим углям.

Появилось желание...появилось: – "Приклони колено, признай меня выше

себя!"

Лишь нескольких секунд мне хватило, чтобы поверить в очередной раз, вновь

поджигая огонь ненависти.

– Да, – голос прозвучал жалко.

– В тот вечер тебя встретил Ним, – меня передернуло.

– И Содзи...

– На самом деле все должно происходить совсем не так. А ты... – его лицо

окаменело, – ты прошла путь первого феникса. Наши знахари готовят

специальную мазь и отвар, которые помогают почти безболезненно пройти

посвящение огнем. Когда я прибыл в Даркас, тебя уже увели, и тогда Мао

решила познакомиться с тобой под видом служанки. Моя сестрица не так

проста, как может показаться на первый взгляд. Приди она к тебе как принцесса,

ты бы не стала с ней разговаривать, а так... – он бросил на меня взгляд, полный

вины.

– Она молодец, – Мейджин кивнул.

– Дальше ты знаешь. Побег состоялся только благодаря помощи моего братца

и Содзи. Иначе, я давно бы вернул тебя обратно, – по его темным глазам

невозможно было понять, насколько искренен Мейджин.

– Хорошо. Но как вы отыскали меня, и заманили в свой мир? На моем месте

могла оказаться простая девушка...

– Не могла, – холодно отрезал он, – переход рассчитан только на людей с

каплей магической сущности, а тот, в который ты прошла, и вовсе

индивидуально для феникса. Мы не имели права на ошибку.

– Вот как, – а это значит, что выбора у меня все равно не было.

Мейджин жестко усмехнулся, будто прочитал мои мысли. Он подошел к очагу

и сел в кресло напротив меня. От его откровенно раздевающего взгляда

мгновенно вспыхнули щеки, и сладко заныло внизу живота. Взяв себя в руки, я

послала ему столь же вызывающий взгляд и ослепительно улыбнулась. На него

это подействовало странным образом.

– Моя мать тоже была фениксом, – я удивленно приподняла бровь, – она

родилась в ничейных землях, а в пятнадцать встретила моего отца.

– Это намек? – поинтересовалась я, видя, как на его лицо выползает довольная

улыбка.

– Нет, – беззаботно ответил он.

– Тогда в чем подвох?

– Не ищи того, чего нет, – мягко заметил Мейджин, – моя мать мне когда-то

предсказала, что я встречу своего феникса.

– Содзи.

– Увы, Содзи давно перестала быть фениксом, но лучше держать врага при

себе, – как-то незаметно разговор перешел в спокойное русло, ненависть

растворилась, будто ее никогда не было.

– Врага?

– Врага. Она давно испытывает мое терпение. Пока у нее хватало ума не

делать серьезных выпадов, но вся это история... – да уж, история паршивее не

придумаешь, и как идеально подгадали время, рассчитали мою реакцию, а

главное реакцию дракона. Или все что произошло сегодняшней ночью лишь

игра? Очередная запутанная многоходовка?

– Сколько тебе лет?

Дракон молчал, видимо размышляя, каким образом я додумалась до такого

вопроса. А мне хотелось знать позволяет ли ему возраст быть настолько умным

и расчетливым.

– Триста сорок, – угу, мог, как-то уж совсем обреченно подумала я.

– Как ты спас меня? Такая высота не оставляет шанса на спасение.

– Ты не долетела до ущелья, – я скептически повела бровью, – но довольно

неудачно упала на мой гребень, ребра пришлось собирать по всем легким.

– На твой что? – не поняла я.

– На мой гребень, или ты думала, что Дракон это высокопарная приставка к

моему титулу? – я пожала плечами.

В сущности, я знала не так много, чтобы предполагать такие вещи.

– Что ты там делал?

– Шпионил, – с легкой улыбкой ответил Мейджин.

– Зря ты не дал мне уйти.

– Какая же ты все-таки эгоистка! – я не выдержала и рассмеялась.

– Вот уже...

– Думаешь, ты здесь только для красоты? – зло бросил он, – уж поверь, если

бы не крайняя нужда государства в твоем присутствии, я бы никогда... -

Мейждин закрыл глаза, его руки сжались в кулаки.

– Никогда, – мне стоило больших усилий, чтобы подавить в себе волну злости.

– Никогда и никому не позволил сжигать, жертвовать мирной жизнью других

людей. Вырывать их из привычной реальности, и заставлять защищать то, чего

они никогда не поймут. Наш мир другой... ты другая, тебе никогда не будет

просто. Жизнь станет борьбой.

– Жизнь для меня всегда была борьбой, но я в ней не сильно преуспела, – я

перевела взгляд на огонь, – зачем я вам всем нужна?

Самое замечательное крылось в этом отнюдь небанальном вопросе, он словно

золотой ключик – дорог, недосягаем, и оберегаем всеми.

– Сейчас одно лишь присутствие феникса меняет мир. Пришло время

перемен, но наш мир уподобился болоту. Ты поможешь высушить и вывести эту

заразу.

Практически все страны находятся в изоляции, как культурной, так и

политической. Пока мои слова не производят на тебя должного впечатления, но

если ты попадешь на территорию Оши или Чарши, поймешь насколько сильно

влияние предков и истории. Народы не смешиваются, все меньше рождается

ученых, талантливых художников, маги становятся слабыми – мы вырождаемся.

Насколько же долгой была изоляция? Почему для решения этой проблемы

нужна я? Вот вроде и ответил на вопрос, а информационная

неудовлетворенность осталась прежней.

– А как же ничейные земли? – Мейждин усмехнулся.

– Нравы их обитателей сложно назвать цивилизованными. Где-то процветает

каннибализм, где-то практикуются человеческие жертвоприношения. Не все так

просто.

– Так в чем проблема? Откройте границы, благословите своих подданных на

смешанные браки, – сложно представить, как я справлюсь с такой неординарной

задачей.

– Да уж! Гениальное решение! Поверь мне, ее никто не закрывал! Дело в

людях, в застарелой вражде, в недоверии, в их каменных сердцах. Многие давно

не знают что такое любовь, дружба...другое дело власть, деньги, удовольствия.

Замуж выходят только для поддержания рода, получения племенного

наследника и это все в порядке вещей. Именно поэтому фениксу очень важно

быть в первую очередь человеком, иначе эмоциям негде будет жить.

А каста неприкосновенных?! Это те люди, которые против потребительского

отношения к жизни, семье, отношениям между мужчиной и женщиной. Тора

умная женщина, дальновидная, но тебе не стать неприкосновенной.

– Почему?

– Тебе незачем носить черную маску отрицания, если тебя любят. Зачем

черный шелк траура по жизни, если ты огонь? – его слова затронули в душе что-

то очень важное.

– Любят? Или заставляют любить? – наши взгляды скрестились.

Недоверие против непоколебимой уверенности. Мне, наверное, нужно было

что-то ответить, но как можно довериться? Как переменить свое отношение так

быстро? Я устала, от меня ждут каких-то решений, а мне не хочется ничего.

– Что меня ждет во дворце? – Мейджин нахмурился. Правильно я не ответила,

и не отвечу. Не готова.

– Уважение, поклонение... зависть, ложь, все что ты захочешь, и даже больше.

Но я буду рядом, помогу устоять, – он плавно переместился ко мне, садясь около

моих ног. Теперь он смотрел снизу вверх, нежно, так, как смотрят на любимую.

Слишком близко, – подумала я, пытаясь отстраниться.

– А если я не соглашусь, что тогда? – перчатка брошена.

Мейджин не стал грозить неведомыми карами, а просто стащил с кресла,

усаживая к себе на колени. Прикосновение к его обнаженной коже принесло

воспоминания сегодняшней ночи, я зажмурилась.

– Буду ждать, – он шумно выдохнул, я вздрогнула, а он расхохотался, сильнее

прижимая меня к себе, – эгоистка!

– Да, прости, – ладонь легла ему на грудь, – я поеду с тобой, не могу сказать,

что мне это нравится... и я не обещаю ничего.

– Хорошо, – он легко поднялся, все так же держа меня на руках.

– Что ты хочешь сделать? – он выразительно изогнул бровь, на губах заиграла

самодовольная улыбка.

– Хочу повторить.

– Мейджин! – щеки заполыхали от смущения.

– Джи, но только для тебя, – возразил он.

Назад.

Когда огонь, и боль, и поражение, и радость...

Г.А.

"... Я поеду с тобой.

– Она убьет тебя, – он опустил глаза не в силах смотреть на мое лицо.

– Ты уже оплакиваешь меня? – я приблизилась к его лицу, – ты похоронил

меня? Сдался?! – последнее слово я почти прошипела, – но я еще здесь, с тобой,

живая и теплая. Пусть там дальше мне придется больно и тяжело, но я хочу

жить! Ты дал мне смысл, и теперь не имеешь права отбирать!

Он поднял на меня темные от боли глаза, положил руки поверх моих ладоней и

прошептал:

– Я так долго тебя ждал..."

Всего лишь сон, – подумала я, подскакивая на постели.

***

Когда-то один замечательный мальчик сказал мне: – "Никогда не позволяй

управлять собой, ты же большая и умная!" Тогда я собрала вещи и покинула

родной город. Сейчас я не могла, не стала. Покорилась, уподобившись

молчаливой наблюдательнице.

Лошадь ступала неспешно, я мягко покачивалась в такт ее шагу, не делая

попыток ни ускорить медленный шаг, ни остановить. Поводья лежали на луке

седла, зачем их трогать, если понятия не имеешь, что с ними делать, а впереди

ехал дракон.

Мейджин с самого утра был задумчив и молчалив, на мои робкие попытки

узнать, в чем дело отмахивался. А потом исчез.

Я промаялась в доме около часа, потом не выдержала и пошла к озеру. Первое

что увидела на подходе к озеру – двух оседланных лошадей темно-гнедой масти.

Они мирно паслись в стороне от тропинки, а на пляже сидел Мейджин. Мне

нужно было уйти, не тревожить мужчину, но он заметил меня, едва я сделала

шаг назад.

Мейджин был необычайно бледен, глаза лихорадочно сияли. Чтобы он мне

сейчас не сказал, хорошего ждать не приходилось, да и лошади красноречиво

говорили о его намереньях.

– Мы уезжаем? – ответила я на его молчание.

– Да.

– К чему такая спешка?

– Нимери пропал.

– Нимери...Ним? – я несколько растерялась, услышав полное имя принца.

– Да.

– Но он же предал тебя! – Мейджин молниеносно оказался рядом со мной, его

руки больно сжались на моих запястьях.

– Ним мой старший брат, он заменил мне отца, – зло процедил он, – пусть он

пошел против меня, но я никогда не прощу себе, если он пострадает из-за меня!

– Ним старший? Но тогда почему не он стал правителем? – пальцы еще

сильнее впились в кожу. Я знала, что испытываю его терпение, но все равно

спрашивала.

– Он брат мне только по отцу, его мать была навязана родственниками в жены,

нелюбимая. Не знаю, что произошло между отцом и братом... в итоге

наследником признали меня, а Нима выслали из страны. Ты довольна? – он

встряхнул меня, словно куклу.

– Нет. Почему ты защищаешь его? – лицо Мейджина потемнело.

– Когда отец тихо угас от загадочной болезни, а мать бесследно исчезла,

оставив меня один на один с целой страной, появился Ним. Он мог убить меня и

захватить трон, но не сделал этого. Сейчас же его поведение слишком

неоднозначно, – я поняла, что спорить бесполезно.

– Значит, мы едим в Даркас, – утвердительно сказала я.

Дракон больше не проронил ни слова, отвел к стоящим лошадям и без

видимых усилий поднял меня в седло.

Мы ехали уже довольно долго, а лес все не кончался. Зелень, зелень... острые

ветки норовящие оцарапать лицо и выдернуть прядь волос. Птички, поющие

где-то в ветвях, замолчали, стало совсем грустно. Я успела заскучать, когда из

густых зарослей какого-то кустарника вылез горг. Лошадь Мейджина встала на

дыбы, и не будь мужчина отличным наездником, все могло выглядеть куда

трагичней. Горг пригнулся на передних лапах, шерсть встала дыбом, а из

оскаленной пасти закапала пена. Мейджин обернулся, в глазах мелькнула

знакомая зелень.

– Убирайся отсюда! – крикнул он.

Моя лошадь остановилась, попятившись назад. Я поняла, что стоять и смотреть

как ее едят, она не будет. Повод я взять так и не успела, лошадь рванула

прямиком в кусты. Нервно вцепившись в луку седла, я крепко сжала коленями

лошадиные бока. Что произошло на тропинке, я так и не увидела. Кричать не

было никакой возможность, потому что испуганная скотина неслась, не

разбирая дороги, а мне пришлось переключить все свое внимание на свое

шаткое положение в седле. Единственное что я могла это молить всех богов о

том, чтобы с Мейджином ничего не случилось. Бешеная скачка не

прекращалась, я буквально вжалась в седло, опустив голову к шее лошади, но

неожиданно для нас двоих лес кончился. Лошадь резко затормозила, вспарывая

задними копытами рыхлую землю, и сделала свечку. Руки оторвались от седла,

и я полетела на землю. Удар пришелся на спину, воздух из легких куда-то исчез,

а в глазах заплясали разноцветные пятна. Я потеряла сознанье.

Кажется, сначала вернулась боль, а потом осознание случившегося. Я открыла

глаза, попытавшись встать, спина отозвалась ноющей болью. Сесть мне все же

удалось, возможно, мне повезло, и я ничего не сломала, а уж с синяками жить

можно. Оглядевшись я увидела мирно пасущуюся лошадь. Далеко впереди

расстилалось поле, а чуть левее величественно возвышались стены Даркаса.

Замерев, я зачарованно наблюдала, каким прекрасным был этот город издалека,

когда кажется, что он сможет уместиться на раскрытой ладони.

От города, разрывая зеленые луга на две части, ползла серая лента дороги. Она

то поднималась вверх на холм, то терялась за тенистой рощей, а затем

неожиданно выныривала совсем недалеко от леса. Легкая пыльная дымка

клубилась над дорогой. Звуки леса, ветра, невидимых насекомых, крики птиц -

было ощущение, что я только научилась слышать, настолько яркое и объемное,

мягко и пронзительно обволакивающее.

Проблемы отошли на второй план, будто не было бешеной скачки, дикого

зверя и опасности для того, кто словно ураган ворвался в мою жизнь, круша все

и вся на своем пути. Я сидела, отупев от яркого, пьянящего дня, яркого солнца,

не замечая ничего вокруг себя.

Видимо поэтому я не заметила, как на дороге появился всадник на лошади. Она

легко и быстро приближалась к лесу, а когда расстояние сократилось

максимально, я смогла различить хрупкую фигуру всадницы, яркий огонь одежд

и светло-золотые волосы, развивающиеся на легком ветру.

Под ложечкой неприятно заныло, таких совпадений здесь просто не может, не

имеет места быть! Ни у кого из здешних барышень нет таких волос, а значит,

сама Содзи торопится по важному делу. Но девушка вдруг осадила скачущую

лошадь, повернула голову в мою сторону, посмотрев прямо в глаза. Меня

передернуло. Именно сейчас вспомнился позабытый утренний сон. Значит, она

пришла за мной, ну что ж...

Поднявшись с земли, я отряхнула штаны, пригладила растрепавшиеся волосы,

заранее плюнув на встрепанный вид и испуганные глаза. Всадница не стала

нервировать меня своей нерешимостью, направив коня в мою сторону.

Наверное, это смотрелось дико прекрасным, нереально восхитительным, если

бы смотрел простой человек, но я видела, как внутри нее ревет безумный огонь,

а глаза полыхают неземной яростью. Неужели я вызываю у нее такие сильные

чувства, больше походящие на одержимость?

Лошадь приближалась быстро, легко перепрыгивая, через маленькие овражки.

Расстояние стремительно сокращалось, а в нескольких метрах от меня Содзи

резко натянула поводья, и легко соскользнула с лошади.

Она выглядела ослепительно. Сейчас я не чувствовала зависти, просто

смотрела на нее как на произведение искусства: дорогое, но бездушное. Стало

грустно. Я склонила голову на бок, устало, улыбнувшись девушке.

– Здравствуй феникс! – насмешливо поприветствовала Содзи, обходя меня по

широкой дуге. Неужели рассчитывала напугать?

– Рада видеть тебя, – спокойно ответила я, чувствуя, как раздражение вскипает

в девушке подобно готовящемуся взорваться гейзеру.

– Где император? – я пожала плечами, – Он все-таки бросил тебя!

– Чего ты хочешь? – прямо спросила я.

Девушка правдоподобно удивилась, изогнув тонкие брови.

– Ты мне мешаешь... – Содзи походила на разозленную кошку, – с самого

первого дня!

– Содзи, ты могла не допустить моего появления.

– Мне не дали шанса! – взбешенно крикнула она.

– Разве я в этом виновата?

– Нет, не ты. Но я знаю того, кому будет очень плохо без тебя, – довольно

сообщила она, выныривая из-за спины.

А я с грустью подумала, что никто уже не сможет переживать за меня. Мысль о

смерти из рук Содзи, казалась еще более малопривлекательной, чем жизнь во

дворце. К сожалению именно сейчас выбора у меня не было. Хотелось уже,

наконец, определиться со стороной жизни: либо здесь, либо за чертой. До

смешного обидно болтаться в зоне постоянной неопределенности.

– Убей меня, – тихо произнесла я, но внутри шевельнулось недовольство, а

вместе с ним полыхнули золотом угли на месте сердца.

– Ты! – пораженно воззрилась на меня Содзи, – ты просишь меня о том, о чем я

так мечтала с самой первой минуты твоего появления в нашем мире! Почему?

Ты испугалась трудностей? Устала бороться?!

– И что? За это ты меня отпустишь на все четыре стороны? – насмешливо

произнесла я.

– Нет, но ты меня разочаровала. Я думала ты борец...

– Ты ошиблась! – жестко отрезала я.

– Трусливая тварь! – зашипела Содзи, изящным жестом откидывая волосы

назад, которые настырный ветер бросал ей в глаза.

Ее оскорбление больно резануло по огненным нитям пламени, что текли по

телу, словно вены. Все мое огненное существо противилось решению сдаться,

но воля не уступала подобно упрямой скотине упершейся рогами в пресловутые

ворота.

– Мне жаль, – моя покорность настолько сбила ее с толка, что она никак не

могла решиться совершить задуманное.