Текст книги "Хлеб великанов"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

1

В городе А в Голландии, неподалеку от германской границы, есть неприметная гостиница. Сюда в один из вечеров девятьсот семнадцатого года вошел молодой человек с изможденным лицом и на ломаном голландском языке попросил комнату на ночь. Он тяжело дышал, и глаза у него беспокойно бегали. Анна Шлидер, толстая хозяйка гостиницы, прежде чем ответить, с присущей ей осторожностью внимательно оглядела его с головы до ног, затем сказала, что комнату он получит. Дочь Фреда проводила его наверх, а когда вернулась, мать лаконично объяснила: «Англичанин, сбежал из плена».

Фреда кивнула, но ничего не сказала. Ее глаза фарфоровой голубизны были нежными и сентиментальными. У нее были собственные причины интересоваться англичанином. Она снова поднялась по лестнице и постучала. Войдя, поняла, что молодой человек не слышал стука. В полном изнеможении он совершенно отключился от действительности, и посторонние звуки его не достигали. Дни, недели он был на грани между жизнью и смертью, не раз чудом избегал опасности, спал урывками, не давал себе расслабиться, чтобы не поймали. Теперь наступила реакция. Он как свалился на кровать, так и лежал. Фреда стояла, смотрела, наконец сказала:

– Я принесла горячую воду.

– О! – Он подскочил. – Извините. Я вас не слышал.

Медленно и раздельно она сказала на его родном языке:

– Вы англичанин?

– Да. Да, это… – Он замолчал. Надо быть осторожным. Но опасность миновала – он уже не в Германии… В голове шумело. Диета из сырой картошки, выкопанной на полях, не способствовала умственной деятельности. Он помнил только, что надо быть осторожным. Это так трудно. Он испытывал странное желание – говорить, говорить, теперь, когда долгое, полное страха напряжение спало.

Голландская девушка кивнула – серьезно и понимающе.

– Я знаю, вы пришли оттуда. – Она махнула рукой в сторону границы.

Он все еще был в нерешительности.

– Вы сбежали. У нас был один такой, как вы.

Неуверенность прошла; это хорошая девушка. Ноги у него подкосились, и он снова рухнул на кровать.

– Есть хотите? Да, вижу. Пойду что-нибудь принесу.

Хочет ли он есть? Наверное. Когда он ел последний раз? День, два назад? Он не помнил. Под конец он шел как в бреду – слепо шел и шел. У него были карта и компас, он знал, в каком месте надо перейти линию фронта, там было больше шансов. По нему стреляли, но не попали. Или все это было во сне? Он плыл по реке… да, плыл. Нет, все было не так. Он не будет об этом думать. Он убежал, и это замечательно.

Фреда принесла поднос с едой и большой кружкой пива. Он ел, пил, а она стояла и смотрела. Эффект был магический – в голове прояснилось. Только теперь он понял, как же у него шумело в голове. Он улыбнулся Фриде.

– Замечательно, – сказал он. – Очень благодарен.

Ободренная его улыбкой, она села на стул.

– Вы знаете город Лондон?

– Да, знаю. – Он чуть улыбнулся, она так забавно спросила.

Но Фреда не улыбнулась. Она была очень серьезна.

– Вы знаете там одного солдата? Капрала Грина?

Он покачал головой. Он был тронут.

– Боюсь, что нет, – сказал он мягко. – В каком он полку?

– В Лондонском. Лондонские фузилеры [24]24
  Фузилеры – стрелки, вооруженные легкими мушкетами. Это название до сих пор сохранилось за некоторыми британскими военными подразделениями.


[Закрыть]. – Другой информации у нее не было.

Он ласково сказал:

– Когда я буду в Лондоне, я попытаюсь его найти. Если хочешь, дай мне письмо.

Она посмотрела на него с сомнением, но надежда все же победила, и она сказала:

– Да, я напишу.

Она встала, чтобы уйти, и на ходу бросила:

– У нас есть английская газета… две английские газеты. Кузен принес. Хотите посмотреть?

Он поблагодарил, и она принесла и с какой-то гордостью вручила ему «Ив» и «Скетч» [25]25
  «Ив» – «Ивнинг ньюс», ежедневная лондонская вечерняя газета. «Скетч» – «Дейли скетч», ежедневная малоформатная газета.


[Закрыть].

Когда она опять ушла, он разложил рядом с собой газеты и закурил сигарету – последнюю! Что бы он делал без сигарет! Может, Фреда еще принесет, деньги у него есть. Добрая девочка Фреда, хотя лодыжки толстые и внешность непритязательная.

Он вынул из кармана записную книжку с чистыми листами и записал: «Капрал Грин. Лондонские фузилеры». Он сделает, что сможет. Интересно, что за история за этим скрывается? Что делал капрал Грин в голландском городе А? Бедная Фреда! Обычная история.

Грин – это напомнило ему детство. Мистер Грин. Восхитительный, всемогущий мистер Грин, товарищ по играм и заступник. Смешные вещи выдумывают дети. Он не рассказывал Нелл о мистере Грине. Наверное, у нее был свой мистер Грин. Наверное, у всех детей есть.

При слове «Нелл» у него замерло сердце. Теперь уже скоро. Бедняжка, как она страдала, зная, что он в плену в Германии! Но теперь все позади. Скоро они будут вместе…

Он взял «Скетч» и лениво полистал. Кажется, много новых спектаклей; забавно будет снова сходить в театр. Фотографии генералов – какие свирепые и воинственные! Фотографии вступающих в брак – красивая толпа! А вот это… как…

Неправда, не может быть. Это сон, ночной кошмар!

«Миссис Вернон Дейр выходит замуж за мистера Джорджа Четвинда. Первый муж миссис Дейр погиб в сражении более года назад. Мистер Джордж Четвинд – американец, он много сделал для организации помощи в Сербии».

Погиб в сражении – да, такое бывает. Несмотря на все старания, подобные ошибки случаются. Вернон знал одного человека, про которого сообщили, что он убит. Шанс – один на тысячу, но так случается. Естественно, Нелл поверила и, естественно, снова вышла замуж.

Что за чепуха! Нелл – снова вышла замуж! Так скоро? За Джорджа, Джорджа с его седыми волосами?

Его пронзила острая боль. Он отчетливо представил Джорджа. Чертов Джордж. Чтоб ему трижды лопнуть!

Но это неправда, это неправда!

Он будто видел себя со стороны – как он стоял покачиваясь, словно пьяный. Он спокоен. Да, он совершенно спокоен. Главное – не верить. Не думать, отбросить – просто отбросить. Это неправда, этого не может быть. Если признать, что это может быть правдой, тебе конец.

Он вышел из комнаты и спустился вниз. Прошел мимо Фреды, которая смотрела во все глаза, и спокойно сказал (просто замечательно, до чего он спокоен):

– Пойду прогуляюсь.

Он вышел, спиной чувствуя взгляд Анны Шлидер.

Фреда ей сказала:

– Он прошел мимо меня, как… как… Что с ним такое?

Анна многозначительно постучала пальцем по лбу. Ее ничем не удивишь.

Вернон шел вдоль дороги, очень быстро шел. Надо уйти, уйти от того, что его преследует. Если он оглянется, если будет о нем думать – но он не будет.

Все в порядке, все нормально.

Только не надо думать. То странное и темное, что идет за ним… идет за ним… Если не думать, то все будет хорошо.

Нелл. Нелл с золотыми волосами и нежной улыбкой. Его Нелл. Нелл и Джордж… Нет, нет, нет! Этого не было. Он успеет.

И вдруг его пронзила мысль: газета полугодовой давности. Они женаты уже пять месяцев.

Он покачнулся. Подумал: «Я этого не перенесу. Нет, не перенесу. Что-нибудь случится». Он тупо повторял: «Что-нибудь случится».

Кто-нибудь ему поможет. Мистер Грин. Что это такое ужасное, что преследует его? Чудовище. Конечно, Чудовище.

Он слышит его шаги. Он бросил короткий панический взгляд через плечо. Он уже вышел из города и шел по дороге между двумя кюветами. Чудовище шумно шло за ним огромными шагами, пыхтя и громыхая.

Чудовище… О, если бы вернуться назад, к тому Чудовищу и мистеру Грину, к детским страхам, детскому уюту! Они не так ранили, как теперешние – Нелл и Джордж Четвинд. Джордж… Нелл принадлежит Джорджу.

Нет! Нет, неправда, не может быть. Больше он не может об этом думать. Только не это.

Есть лишь один способ уйти от всего этого и обрести мир – только один. Вернон Дейр запутался в своей жизни. Лучше уйти.

Последняя мучительная вспышка пронизала его мозг. Нелл – Джордж., нет! Он отогнал их последним усилием. Мистер Грин, добрый мистер Грин…

Он шагнул на дорогу прямо перед мчащимся грузовиком, который попытался его объехать, но было поздно – он сбил его, швырнув навзничь.

Страшная, жгучая боль. Слава богу, это смерть.

Книга пятая
Джордж Грин

Глава 1

1

Во дворе отеля в Уилтсбери два шофера возились с машинами. Джордж Грин закончил ковыряться в брюхе большого «даймлера», вытер руки промасленной тряпкой и с удовлетворением распрямился. Парень он был жизнерадостный и сейчас улыбался тому, что нашел и исправил поломку. Он зашагал туда, где его приятель мыл «минерву» [26]26
  «Минерва» – марка легкового автомобиля.


[Закрыть].

Тот поднял голову.

– Привет, Джордж. Закончил? Твой босс, кажется, янки? Ну и как он?

– Нормально. Только очень суетится. Не дает набирать выше сорока.

– Еще скажи спасибо, что ты возишь не женщину, – сказал второй. Его звали Эванс. – Вечно меняет решения, понятия не имеет, сколько времени займет дорога. Даст перекусить – все равно что не ел: вареное яичко и листик салата.

Грин присел на бочку.

– Что же ты не бросишь ее?

– В наше время нелегко найти новую работу.

– Да, это правда. – Грин выглядел задумчивым.

– А у меня жена и двое детей. Что за вздор они говорили – что страна не оставит своих героев? Нет, в двадцатом, уж если есть у тебя работа, то и держись за нее мертвой хваткой.

Он помолчал и продолжил:

– Забавное дело – война. Я дважды был ранен, шрапнелью. От этого недолго и умом тронуться. Моя хозяйка говорит, что я иногда пугаю ее – начинаю куролесить. Среди ночи с криком просыпаюсь и не знаю, где я.

– У меня то же самое, – сказал Грин. – Когда хозяин подобрал меня – это было в Голландии, – я ничего про себя не помнил, только имя.

– Когда это было? После войны?

– Через полгода после перемирия. Я там в гараже работал. Как-то несколько пьяных парней на грузовике ночью наехали на меня. От ужаса протрезвели. Подобрали меня – я получил сильный удар по голове, – выходили и дали работу. Хорошие были ребята. Я проработал у них два года, и тут появился мистер Блейбнер. Он пару раз брал у нас машину, я возил его. Он со мной много разговаривал и под конец взял к себе шофером.

– Хочешь сказать, что до этого ты не собирался возвращаться домой?

– Да, я никого не помнил, и было такое ощущение, что здесь у меня стряслась беда.

– Дружище, я не могу это соединить: ты – и беда, – засмеялся Эванс.

Джордж Грин тоже засмеялся. Он и в самом деле был веселый малый, всегда готовый улыбнуться, – красивый молодой человек, высокий, широкоплечий, темноволосый.

– Меня никогда ничто не беспокоило, – похвастался он. – Я родился под счастливой звездой.

Он отошел улыбаясь. Несколько минут спустя он докладывал хозяину, что «даймлер» готов в дорогу.

Мистер Блейбнер был высокий худосочный американец с правильной речью.

– Очень хорошо. Грин, я собираюсь к лорду Датчету на ланч. Аббатство Эбингуорт, в шести милях отсюда.

– Да, сэр.

– Потом я заеду в местечко под названием Эбботс-Пьюисентс. Деревня Эбботсфорд. Знаете?

– Что-то слышал, сэр, но точно не знаю. Я посмотрю по карте.

– Да, пожалуйста. Думаю, это не дальше, чем в двадцати милях в сторону Рингвуда.

– Хорошо, сэр.

Грин притронулся к фуражке и отошел.

Нелл Четвинд, открыв стеклянную дверь гостиной, вышла на террасу Эбботс-Пьюисентс.

Был один из тех дней ранней осени, когда все замирает, кажется, что сама природа погрузилась в забытье: небо бледно-голубое, неяркое, в воздухе легкая дымка.

Прислонившись к каменной урне, Нелл смотрела в тихую даль. Все было так красиво и очень по-английски. Сады в прекрасном состоянии, дом продуманно и тщательно отремонтирован. Обычно не слишком эмоциональная, Нелл посмотрела на розовато-красные стены, и сердце ее сжалось. Вот бы Вернон видел это!

Четыре года замужества благотворно сказались на Нелл, она изменилась. Ничего похожего на нимфу… Из очаровательной девушки она превратилась в красивую женщину, уравновешенную, уверенную. Ее красота была того типа, что не подвержена изменениям, движения стали более сдержанными, она слегка поправилась. Она была как роза в полном цвету.

Из дома донесся голос:

– Нелл!

– Я здесь, Джордж, на террасе!

– Сейчас приду.

Какая прелесть Джордж. Легкая улыбка тронула ее губы. Идеальный муж! Наверное, потому что американец. Она слышала, что американцы – хорошие мужья. Джордж таков. Брак ее оказался исключительно удачным. Правда, она не испытывает к Джорджу тех чувств, что к Вернону, но она нехотя признала, что это и хорошо. Бурные чувства изматывают, они не могут длиться долго. Каждый день находишь этому подтверждения.

Забылся и ее бунт – она больше не вопрошала Бога, почему он отнял у нее Вернона. Богу лучше знать. Сколько ни бунтуй, потом понимаешь, что все к лучшему.

С Верноном она узнала исключительное счастье, и этого никто не испортит, не отнимет. Оно навеки с ней, как спрятанное сокровище. Она вспоминает его без сожаления и тоски. Они любили друг друга, они рискнули всем, чтобы быть вместе. Затем была боль расставания, и затем покой.

Да, главное в ее нынешней жизни – покой. Его дал ей Джордж. Он окружил ее комфортом, роскошью, нежностью. Хочется думать, что из нее вышла хорошая жена, хотя она не любит его так, как Вернона. Но все равно любит! Спокойная, тихая привязанность – самое безопасное чувство, с которым можно идти по жизни.

Хорошо бы, Вернон это знал. Он бы порадовался за нее.

Подошел Джордж Четвинд. На нем был английский загородный костюм, и он очень походил на деревенского сквайра. Он не только не постарел, но стал моложе. В руках он держал письма.

– Я согласился поохотиться вместе с Драммондом. Думаю, будет весело.

– Я очень рада.

– Надо подумать, кого пригласить.

– Поговорим об этом вечером. Я рада, что супруги Хей не придут к обеду. Хорошо будет провести вечер вдвоем.

– Я боялся, что ты задержишься в городе, Нелл.

– Там и правда пришлось покрутиться. Иногда это тоже полезно, хотя для меня самое прекрасное место – здесь.

– Здесь замечательно. – Джордж с удовольствием осмотрел ландшафт. – Эбботс-Пьюисентс – лучшее место в Англии. В нем есть атмосфера.

Нелл кивнула.

– Я тебя понимаю.

– С ужасом думаю, что оно могло попасть в чужие руки – например, кому-нибудь вроде Левиных.

– Да, было бы жаль. Хотя Себастьян такой милый и у него отличный вкус.

– Он хорошо знает вкусы публики, – сухо сказал Джордж. – Один успех за другим, причем порой succes d’estime [27]27
  Зд.: посредственный успех (фр.).


[Закрыть], как будто он хочет показать, что не просто зашибает деньги. Он стал… не то чтобы толстый, но гладкий. А манеры! В «Панче» на него была карикатура. Очень удачная.

– На Себастьяна легко рисовать карикатуры, – улыбнулась Нелл. – Огромные уши, высокие скулы. Внешность у него выдающаяся.

– Как странно думать, что в детстве вы играли вместе. Кстати, у меня сюрприз. Сегодня на ланч приедет подруга, которую ты давно не видела.

– Джозефина?

– Нет. Джейн Хардинг.

– Джейн Хардинг? Но как…

– Я вчера наткнулся на нее в Уилтсбери. Она разъезжает с каким-то театром.

– Джейн! Я не знала, что вы знакомы.

– Мы познакомились в Сербии. Мы там часто виделись. Я писал тебе.

– Да? Не помню.

Что-то в ее тоне насторожило его, и он спросил:

– Дорогая, все в порядке? Я думал, тебе будет приятно. Я считал вас подругами. Но в любую минуту я могу позвонить и…

– Нет-нет. Конечно, я так рада, что увижу ее. Я просто удивилась.

Джордж успокоился.

– Ну и ладно. Кстати, она сказала, что Блейбнер, мой знакомый из Нью-Йорка, тоже в Уилтсбери. Я хотел бы показать ему руины аббатства. Он знаток таких вещей. Не возражаешь?

– Нет, конечно. Пригласи его, обязательно!

– Попробую позвонить ему. Хотел это сделать вчера, но забыл.

Он ушел, и Нелл осталась на террасе, хмуря брови.

Джордж правильно почувствовал. Она не хотела, чтобы Джейн приезжала к ним на ланч. Она определенно не хочет ее видеть. Даже упоминание имени Джейн нарушило безмятежность утра. «Так все было мирно, и вот теперь…» Да, появилась досада. Она, как всегда, боялась Джейн. С ней никогда не чувствуешь себя уверенно. Она раздражает – как другие это выносят? – а Нелл не хотела, чтобы ее раздражали. Появилась нелепая мысль: и зачем только Джордж с ней в Сербии познакомился?

Но ведь бояться Джейн глупо. Она не может причинить ей вреда – теперь. Бедная Джейн, плохи ее дела, если она работает в передвижном театре.

Надо быть внимательной к старым друзьям, а Джейн – старый друг. Она увидит, как Нелл внимательна. Подбадривая себя, Нелл поднялась наверх и переоделась, надела платье из голубого жоржета, к нему прекрасно подходил жемчуг, который Джордж подарил ей на последнюю годовщину свадьбы. Сегодня она особенно тщательно занималась своим туалетом, движимая смутным женским инстинктом.

«Будет какой-то Блейбнер, это упростит положение», – подумала она.

Хотя она не смогла бы объяснить, почему положение должно быть сложным.

Когда она закончила пудриться, за ней зашел Джордж.

– Приехала Джейн, – сказал он. – Она в гостиной.

– А Блейбнер?

– Его, к сожалению, уже пригласили другие. Но он придет позже.

– О!

Она стала медленно спускаться. Что за глупые предчувствия! Бедная Джейн, надо быть с ней любезной. Ей ужасно не повезло, она потеряла голос и докатилась до такого положения.

Джейн, однако, нисколько не была похожа на неудачницу. Она с беззаботным видом откинулась на диване и разглядывала комнату.

– Хэлло, Нелл, – сказала она. – Кажется, ты недурно устроилась.

Вот так замечание. Нелл напряглась. На мгновение она лишилась дара речи. Она встретила взгляд Джейн, полный насмешливой враждебности. Они пожали руки, и Нелл сказала:

– Не пойму, о чем ты.

Джейн снова опустилась на диван.

– Обо всем вот этом. Житье во дворце, вышколенные лакеи, дорогостоящая повариха, неслышные слуги, вероятно, горничная-француженка, особые ванны с последними новинками, пять-шесть садовников, шикарный лимузин, дорогие наряды и, как я понимаю, натуральный жемчуг! Ты этим упиваешься, да? Я уверена.

– Расскажи лучше о себе, – сказала Нелл, усаживаясь рядом на диван.

Глаза Джейн сощурились.

– Неглупый ответ. И я его заслужила. Извини, Нелл, я чудовище. Но ты стала такая снисходительная, а снисходительность меня всегда бесила.

Она встала и стала расхаживать по комнате.

– Вот, значит, дом Вернона, – мягко сказала она. – Я здесь никогда не была, только слышала его рассказы. – Она резко спросила: – Вы много изменили?

Нелл объяснила, что по возможности оставили все как было. Обновили портьеры, ковры, обивку – они совсем обветшали. И добавили два-три предмета ценной мебели. Если Джордж натыкался на что-нибудь подходящее, то покупал.

Во время этого объяснения Джейн упорно разглядывала Нелл, и той было неуютно, она не понимала, что выражает ее взгляд.

Джордж вошел, когда она кончала свой рассказ, и все пошли за стол.

Разговор шел сначала о Сербии, об общих знакомых, потом перешли на дела Джейн. Джордж деликатно посочувствовал ей по поводу потери голоса, сказал, что все об этом сожалеют. Джейн беспечно отмахнулась.

– Я сама виновата. Я пела такую музыку, которая не предназначена для моего голоса.

Себастьян Левин, продолжала она, – верный друг. Он хотел бы выпустить ее в главной роли в своем лондонском театре, но ей надо бы сначала овладеть мастерством. Петь в опере – это тоже значит играть. Но есть многое, чему еще надо учиться, например сценическому голосу, отработать различные эффекты – они должны быть более тонкими, неуловимыми. В следующем сезоне она выступит в Лондоне в драматической постановке «Тоски» [28]28
  Имеется в виду пьеса французского драматурга Виктора Сарду (1831–1908), которая легла в основу одноименной оперы итальянского композитора Джакомо Пуччини (1858–1924).


[Закрыть].

Затем она заговорила об Эбботс-Пьюисентс. Заставила Джорджа рассказывать о своих планах, его идеях насчет имения. Пришлось ему выступить в роли настоящего деревенского сквайра.

В глазах Джейн не было насмешки, но Нелл чувствовала себя очень неловко. Хоть бы Джордж замолчал. Он был немного смешон, говорил так, словно и он, и его предки веками жили в Эбботс-Пьюисентс.

После кофе они вышли на террасу. Джорджа позвали к телефону, и он, извинившись, вышел. Нелл предложила прогуляться по саду, и Джейн охотно откликнулась:

– Я с удовольствием все посмотрю.

«Она хочет осмотреть дом Вернона, только потому и приехала. Но он никогда не был для нее тем, чем он был для меня!» – думала Нелл.

У нее было страстное желание оправдаться, пусть Джейн увидит… Увидит что? Она и сама не знала, но чувствовала, что Джейн ее осуждает – и даже выносит приговор.

Внезапно она остановилась.

– Джейн. Я хотела сказать тебе… объяснить…

Она собиралась с духом. Джейн вопросительно смотрела.

– Ты, наверное, думаешь, что я поступила ужасно – так скоро вышла замуж.

– Ничуть, – сказала Джейн. – Это было очень разумно.

Нет. Совсем не то.

– Я обожала Вернона – обожала. Когда его убили, у меня чуть сердце не разорвалось. Но я знаю, что он не хотел бы, чтобы я вечно горевала. Мертвые не хотят, чтобы мы горевали…

– Да ну?

Нелл в изумлении уставилась на нее.

– О, я понимаю, ты выражаешь расхожее мнение, – сказала Джейн. – Мертвые хотят, чтобы мы были храбрыми, все вынесли, они не хотят, чтобы мы были несчастны без них. Все так говорят – но я что-то не вижу оснований для этой бодрой веры. Я думаю, ее изобрели, чтобы облегчить себе жизнь. Как живые хотят разного, так, я думаю, и мертвые. Среди мертвых есть много эгоистов. Какими они были при жизни, такими остались и в смерти – если они вообще остались. Не могут все они быть преисполнены прекрасных чувств. Мне смешно, когда неутешный вдовец на следующее утро после похорон уминает свой завтрак и торжественно говорит: «Мэри не хотела бы, чтобы я горевал!» Откуда он знает? Может, Мэри скрежещет зубами (я имею в виду, астральными зубами), видя, что он ведет себя так, будто ее никогда и не было. При жизни эта женщина скандалила с ним – почему после смерти она должна измениться?

Нелл молчала, собираясь с мыслями.

– Я не говорю, что Вернон был таким, – продолжала Джейн. – Он мог желать, чтобы ты не горевала. Тебе лучше знать, ведь никто не знал его лучше, чем ты.

– Да, – горячо сказала Нелл. – Это так. Я знаю, он хотел бы, чтобы я была счастлива. И хотел, чтобы у меня был Эбботс-Пьюисентс. Я знаю, ему очень нравилась мысль, что я буду здесь жить.

– Он хотел жить здесь с тобой. Это не одно и то же.

– Нет, но это не значит, что с Джорджем я здесь живу так, как жила бы с Верноном. О! Джейн, я хочу, чтобы ты поняла. Джордж замечательный, но он… он никогда не будет для меня тем, чем был Вернон.

Наступила долгая пауза. Потом Джейн сказала:

– Повезло тебе, Нелл.

– Думаешь, я люблю роскошь? Ради Вернона я бросила бы ее в минуту!

– Сомневаюсь.

– Джейн! Ты…

– Ты веришь, что бросила бы, а я сомневаюсь.

– Я это уже сделала однажды.

– Нет – ты отказалась только от перспективы ее получения. Это другое. Она не въелась в тебя, как теперь.

– Джейн!

Глаза Нелл были полны слез. Она отвернулась.

– Дорогая, я чудовище. От того, что ты сделала, никому нет вреда. Я думаю, ты права – Вернон бы это одобрил. Тебе нужна защита – и все же изнеженная жизнь въедается в человека, позже ты поймешь. Кстати, боюсь, ты могла неправильно понять мои слова, что тебе повезло. Я имела в виду, что ты получила лучшее от обоих миров. Если бы ты сразу вышла за Джорджа, ты бы втайне жалела о Верноне, чувствуя, что из трусости продешевила. А если бы Вернон остался жив, вы бы развивались по-разному, стали бы ссориться, возненавидели друг друга. Но, отдав себя в жертву, ты получила Вернона. Он твой, и никто его у тебя не отнимет. Для тебя жизнь будет всегда прекрасной. Ты получила и многое другое. Все вот это!

Она широким жестом обвела вокруг.

Последнюю часть ее речи Нелл будто и не слышала. Глаза ее светились нежностью и смирением.

– Я знаю, все к лучшему. Так нам говорят в детстве, а когда мы вырастаем, убеждаемся в этом сами. На все Божья воля.

– Что ты знаешь о Боге, Нелл Четвинд?

Вопрос был задан так сурово, что Нелл в удивлении широко раскрыла глаза. Джейн смотрела на нее враждебно, с осуждением. Ничего не осталось от ее минутной мягкости.

– Божья воля! А что, если Божья воля не совпадает с комфортом, Нелл Четвинд? Ты ничего не знаешь о Боге, иначе ты не говорила бы так, будто легонько похлопываешь Бога по спине, чтобы он сделал твою жизнь легкой и удобной. Знаешь, какая фраза из Библии меня всегда пугала? «Этой ночью душа твоя будет призвана от тебя». Когда Бог потребует твою душу, надо, чтобы эта душа у тебя была!

Она помолчала и спокойно продолжила:

– Я пойду. Мне не следовало приходить, но мне хотелось увидеть дом Вернона. Прошу прощения за то, что я наговорила, но ты такая самодовольная. Для тебя жизнь – это ты. А как же Вернон? Что было бы лучше для него? Неужели ты думаешь, что он хотел умереть, когда то, что он по-настоящему любил, только-только начиналось?

Нелл с вызовом вскинула голову.

– Я сделала его счастливым.

– Я говорю не о его счастье. Я говорю о его музыке. Ты и Эбботс-Пьюисентс – какое вы имеете значение? Вернон был гениален. Быть гениальным тяжело; он принадлежал своему гению, а гений – суровый владыка, он требует в жертву все. Твое жалкое счастье прошло бы, продержись оно подольше. Гению нужно служить. Музыка звала Вернона, а он умер. Ты с этим никогда не считалась, и я знаю почему – потому что ты боялась его гения, Нелл. Он не дает ни покоя, ни счастья, ни безопасности, ему нужно служить.

Она вдруг расслабилась, и в глазах появилось то насмешливое выражение, которое Нелл так ненавидела.

– Ты не волнуйся, Нелл. Все равно ты сильнее всех нас. Всегда сумеешь укрыться от жизни! Я давно сказала это Себастьяну, и я оказалась права. Мы погибнем, а ты будешь жить. Прощай. Сожалею, что вела себя так беспардонно, но так уж я устроена.

Нелл глядела вслед удаляющейся фигуре и, стиснув руки, повторяла:

– Ненавижу. Ненавижу.

3

День начинался так мирно, а она все испортила. Слезы навернулись Нелл на глаза. Почему люди не оставят ее в покое? Джейн с ее насмешками – просто чудовище, жуткое чудовище. Знает, куда больнее ударить. Ведь даже Джо сказала, что Нелл права! Джо все поняла. Нелл было больно и обидно. И почему Джейн говорит такие ужасные вещи о мертвых – это противно религии. Всем известно: мертвые хотят, чтобы мы были бодрые и мужественные.

А с какой наглостью Джейн швыряла ей в лицо свои слова! И кто – Джейн, которая живет с кем попало и совершает кучу аморальных поступков. Нелл ощутила прилив законной гордости. Что бы ни болтали нынче, есть два сорта женщин, она принадлежит к одному, Джейн – к другому. Джейн привлекательна – женщины такого сорта всегда привлекательны. Вот почему раньше она ее боялась. Джейн имеет над мужчинами странную власть – она насквозь дурная женщина. Насквозь!

Погруженная в свои мысли, Нелл расхаживала взад-вперед по террасе. Нет, надо вернуться в дом, тут ей больше нечего делать. Надо написать несколько писем – нет, не сейчас, прямо сейчас она не сможет этим заняться.

Нелл совсем забыла об американском друге мужа и ужасно удивилась, когда к ней подошли Джордж и мистер Блейбнер. Американец был высок и худ. Он наговорил ей комплиментов по поводу дома и объяснил, что они собираются осматривать руины аббатства. Джордж пригласил и ее.

– Вы идите, я догоню, – сказала Нелл. – Мне нужно надеть шляпу, солнце такое жаркое.

– Дорогая, давай я принесу?

– Нет, спасибо. Вы с мистером Блейбнером идите, вам есть о чем поговорить.

– Вы совершенно правы, миссис Четвинд. Как я понял, у вашего мужа есть идея реставрировать аббатство. Это очень интересно.

– Это один из наших многочисленных проектов, мистер Блейбнер.

– Вам повезло – владеть таким местом! Кстати, я надеюсь, вы не станете возражать, я сказал своему шоферу (с позволения вашего мужа, разумеется), что он может походить вокруг. Он очень умный молодой человек, высший класс.

– Конечно. Если он захочет, позже дворецкий может показать ему и дом.

– Вы очень любезны. Красота должна быть доступна всем классам общества. Идея сплотиться вокруг Лиги наций…

Нелл вдруг почувствовала, что не в силах слушать о Лиге наций, это будет длинно и напыщенно. Сославшись на жаркое солнце, она ушла.

Некоторые американцы – просто зануды. Хорошо, что Джордж не такой! Дорогой Джордж, он почти совершенство. Она снова ощутила прилив теплого чувства, с которого начинался день. Глупо расстраиваться из-за Джейн. Джейн! Какая разница, что она говорит или думает? Никакой, конечно… однако же Джейн… она умеет вывести из себя…

Но все позади. Снова торжествует уверенность и покой. Эбботс-Пьюисентс, Джордж, нежная память о Верноне. Все отлично.

Со шляпой в руке она сбежала вниз по ступеням, задержалась возле зеркала. Она пойдет к ним в аббатство, она очарует Блейбнера.

Она спустилась с террасы в сад и пошла по дорожке. Оказывается, уже поздно, солнце садится – прекрасный закат, пурпурное небо.

Возле пруда с золотыми рыбками спиной к ней стоял молодой человек в шоферской ливрее. При ее приближении он обернулся и притронулся рукой к козырьку.

Нелл замерла, словно споткнувшись, и уставилась на него, а рука сама схватилась за сердце.

4

Джордж Грин тоже уставился на нее.

Про себя он воскликнул: «Что за чертовщина!»

По прибытии хозяин сказал ему: «Грин, это одно из старейших и интереснейших мест в Англии. Я здесь пробуду около часа; я спрошу мистера Четвинда, можно ли вам походить вокруг».

Славный старик, снисходительно подумал Грин, только помешан на всем, так сказать, «возвышенном». Ничего не пропустит. И еще у него американское преувеличенное почтение ко всему старинному.

Вообще-то симпатичное местечко. Он огляделся. Он был уверен, что где-то видел его на картине. Он не прочь походить тут, как ему разрешили.

Сад ухожен. Кому это принадлежит, какому-нибудь американцу? Американцы богатые. Интересно, кто изначально был владельцем. Кто бы он ни был, ему, должно быть, тошно было лишиться такого имения.

Жаль, что я не родился богачом. Я бы не прочь владеть имением вроде этого, с грустью подумал он.

Он прошел дальше в сад. На некотором расстоянии заметил какие-то развалины и рядом две фигуры, в одной из которых узнал своего хозяина. Старый чудак, вечно возится с руинами.

Солнце садилось, небо было зловеще прекрасным, и аббатство стояло во всей своей красе. Как забавно – иногда бывает такое чувство, что это уже было с тобой! Он мог бы поклясться, что однажды он здесь вот так стоял, и солнце садилось, и он чувствовал ту же боль, сжимавшую сердце. Но должна быть еще женщина с волосами огненно-рыжими, как закат.

Сзади послышались шаги, он оглянулся. Его кольнуло разочарование: перед ним стояла изящная молодая женщина, и из-под шляпы у нее вились волосы – золотые, а не огненные.

Он почтительно притронулся к козырьку.

Странная леди, подумал он. Уставилась на него, краска постепенно отливает от щек Похоже, она в ужасе.

Потом, вдруг всхлипнув, она повернулась и почти побежала назад.

Тут он и воскликнул: «Что за чертовщина!»

Наверно, дама с причудами, решил он. И продолжил свою бесцельную прогулку.