Текст книги "Мастера детектива. Выпуск 5"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Рекс Стаут,Жорж Сименон,Джон Кризи,Сирил Хейр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 54 страниц)

– Вы там ни в чем не признались?

– Ни в чем.

– Даже не подтвердили, что ездили в Канаду?

– Нет. Я вообще не ответил ни на один вопрос.

– Удовлетворительно, – одобрил Вулф. – Вполне удовлетворительно. Такое развитие событий, мистер Лэдлоу, можно приветствовать. Мы, наконец…

– Приветствовать? – взвизгнул наш клиент. – Приветствовать?

– Конечно. Мы, наконец, понудили кого–то к действиям. Если еще могло существовать хотя бы слабое сомнение, что мисс Ашер убита, а не покончила с собой, теперь и оно окончательно исчезло. Все, с кем мы беседовали, категорически утверждали, что до этого злополучного приема не были знакомы с мисс Ашер, но теперь ясно, что один из них лгал и теперь вынужден начать действовать. Разумеется, пока еще нельзя полностью исключать, что виновным являетесь вы, но я полагаю, что это крайне маловероятно. Мне кажется более предпочтительным считать, что настоящий убийца решил предпринять шаги для отвлечения нашего внимания, и это весьма обнадеживающе.

– Боже мой! Но они же знают теперь обо мне!..

– Не больше того, что уже знали. Прокуратура ежедневно получает десятки анонимок, и там хорошо понимают, что большинство из них не стоит выеденного яйца. Ваш отказ отвечать на вопросы естественен, поскольку нельзя ожидать от человека вашего положения, чтобы он занял какую–либо позицию, не посоветовавшись предварительно с адвокатом. Обстановка ясна, очень ясна… Конечно, следствие предпримет все необходимые меры для того, чтобы найти факты, подтверждающие содержание письма, но вполне резонно предполагать, что ими располагает только отправитель письма, и если он попытается сообщить их – он в наших руках. Разумеется, нам придется повозиться с ним, но тем не менее он будет в наших руках. – Вулф посмотрел на настенные часы. – Само собой разумеется, что мы тоже не будем сидеть сложа руки, дожидаясь этого. У меня есть полчаса. В среду утром вы сказали мне, что абсолютно никто на земле не знал о вашем… романе с мисс Ашер, однако теперь известно, что вы были неправы. Мы должны проанализировать буквально каждую минуту, проведенную вами в ее обществе, кто вас мог видеть или слышать? В четыре часа я вас покину, но мистер Гудвин продолжит беседу. Начните с того дня, когда мисс Ашер впервые обратила на себя ваше внимание в цветочном магазине. Был ли там кто–нибудь из ваших знакомых?

Вулф, начиная подобный допрос и заставляя кого–то припоминать буквально все детали прошлого, – становился хуже самой придирчивой домохозяйки, стремящейся во что бы то ни стало найти пылинку, не замеченную служанкой. Однажды Вулф расспрашивал шофера о его поездке в Нью–Хейвен и обратно, которая имела место полгода назад, и просидел с ним целых восемь часов, с девяти вечера до рассвета. Правда, на этот раз он не был так придирчив, но тоже ничего не упускал. До четырех часов, когда настало время ему удалиться в оранжерею на свидание с орхидеями, он успел переговорить о первой встрече Лэдлоу с Фэйт Ашер, двух ужинах – в ресторане Вудбина в Вестчестере и у Хенке на Лонг–Айленде, а также о ленче у Джейдо на Шестьдесят девятой улице.

Я продолжал разговор в течение часа с лишним, следуя более или менее modus operandi [77]77
  Здесь – методу (лат.)


[Закрыть]Вулфа, но не сказал бы, чтобы это доставило мне удовольствие. Я все время думал, что с таким же успехом можно было ограничиться единственным вопросом: «За время, проведенное вами с мисс Ашер, включая Канаду, видели ли вы кого–нибудь или разговаривали с кем–нибудь, кто знал вас ранее?» Судя по ответам Лэдлоу, видеть их вместе могли многие, но он не знал об этом. Помимо ресторанов, она трижды ездила с ним на машине в дневное время по городу. Утром в день поездки в Канаду он оставлял мисс Ашер в машине перед своим клубом, куда заходил, чтобы дать там какое–то поручение.

Продолжая беседу, мы разбирали третий день их пребывания в Канаде, где–то в Квебеке, когда раздался звонок в дверь. Выйдя в прихожую и взглянув через одностороннее стекло, я обнаружил, что за дверью стоит инспектор Кремер из уголовной полиции.

Меня это не очень удивило, так как я знал, что у него были основания для визита, если Лэдлоу интересовал его достаточно серьезно. Так же подсознательно, как ранее это проделал Лэдлоу, я принял необходимое решение – взял с вешалки его шляпу и пальто, вернулся в кабинет и сообщил:

– Пришел инспектор Кремер, разыскивающий вас. Вам нужно уйти через эту дверь. Быстро и…

– Но как он мог…

– Не важно, как! – Снова послышался звонок. – Да шевелитесь, черт возьми!

Лэдлоу встал и прошел за мной на кухню. Фриц стоял у стола и возился с уткой.

– Мистер Лэдлоу намерен покинуть нас через черный ход и хочет сделать это как можно скорее. У меня нет времени провожать его на крыльце ждет Кремер. Проводи нашего клиента и помни, что ты не видел его.

Фриц и Лэдлоу направились к черному ходу. Как только за ними закрылась дверь, послышался новый звонок из парадного. Я не спеша подошел, набросил цепочку и только после этого чуточку приоткрыл.

– Вероятно, вам нужен я, не так ли? – вежливо поинтересовался я через щель. – Ведь вам известно, что с четырех до шести мистер Вулф занят.

– Откройте, Гудвин!

– Хорошо, но на некоторых условиях. Вы же хорошо знаете, что с четырех до шести я могу принимать посетителей, желающих видеть только меня.

– Да, знаю. Откройте.

Я решил, что он согласен с моими условиями. Кроме того, вовсе не исключалось, что какой–нибудь тип, например сержант Пэрли Стеббинс, уже находится на пути к нам с ордером на обыск, и тогда обстановка несколько смягчится, если я пущу Кремера в дом без ордера.

– Пожалуйста, если вы хотите видеть меня, – сказал я и, сняв цепочку, распахнул дверь

Кремер вошел, промаршировал через прихожую и направился в кабинет.

Я закрыл дверь, пошел за ним, но в кабинете его уже не оказалось…

– Где Лэдлоу? – рявкнул он, появляясь из двери в соседнюю комнату.

– Кто? – с оскорбленным видом переспросил я – Фамилия эта довольно распространенная, но здесь нет человека с такой фамилией. Очевидно, вы…

Кремер, не отвечая, бросился в прихожую. Я не стал тратить сил и кричать ему вслед, так как берег их для подъема по лестнице. Поднимался я сразу же позади него. Кремер был лишен чести и благовоспитанности, и меня не удивило бы, если бы он, свернув на первой площадке налево, ворвался в спальню Вулфа или влетел бы в мою комнату, однако он миновал их, следуя в оранжерею под крышей.

Не знаю, почему Кремер терпеть не может орхидей – потому ли, что их любит Вулф, или же он просто дальтоник, однако в тех немногих случаях, когда я видел его в оранжерее, он не обращал на орхидеи ни малейшего внимания.

Дверь из прихожей оранжереи в парники как обычно была закрыта. Как только Кремер распахнул ее, я обошел его и, повысив голос, громко объявил:

– Мистер Кремер сказал, что пришел переговорить со мной. Как только я впустил его в дом, он помчался в кабинет, затем в соседнюю комнату, после чего принялся орать: «Где Лэдлоу?», а после моего ответа, что никакого Лэдлоу у нас нет, бросился к лестнице. Очевидно, ему так нужен какой–то Лэдлоу, что в горячке он забыл о правилах приличия.

Теодор Хорстман, мывший цветочные горшки в ванне, обернулся, чтобы бросить взгляд на Кремера, но сразу же вернулся к своему занятию. Вулф, рассматривавший всходы орхидей в горшках на стеллажах, сердито посмотрел на меня и уставился на Кремера.

– Вы помешаны? – ледяным тоном справился он.

Кремер остановился и ответил Вулфу не менее раздражительным взглядом.

– Когда–нибудь… – начал он.

– Что когда–нибудь? Когда–нибудь к вам вернется рассудок?

– Вы опять суете нос в наше дело, – заявил Кремер, сделав два шага к Вулфу. – Гудвин ухитрился выдать самоубийство за убийство, и вы тоже тут как тут. Вчера вас посетили эти девицы, сегодня утром мужчины. Сегодня Лэдлоу был вызван в окружную прокуратуру, где ему кое–что предъявили и потребовали объяснений, но он отказался отвечать и прямо из прокуратуры направился к вам. Я знаю, что он побывал у вас. Вот поэтому я и приехал, чтобы…

– Не будь вы инспектором полиции, – вмешался я, – Мне пришлось бы сказать, что это ложь, а так я согласен назвать это ошибкой. Вы не знаете, что он побывал у нас.

– Я знаю, что он взял такси и дал таксисту ваш адрес. Обнаружив, что за ним наблюдают, он вышел из такси, позвонил по телефону–автомату и в другом такси подъехал к зданию, занимающему целый квартал с выходами на другие улицы. Он вошел через одну дверь и вышел на другую улицу. Совершенно ясно, куда он направился, ибо ничего другого я предполагать не могу.

– Вот и получается, что вы не знаете о его визите к нам, а только предполагаете.

– Хорошо, хорошо, пусть так! – Кремер сделал еще шаг к Вулфу. – Вы видели Эдвина Лэдлоу в течение последних трех часов?

– Нет, но это уже переходит всякие границы! – воскликнул Вулф. – Вы знаете, как строго я придерживаюсь своего расписания и как не терплю любые попытки помешать моему отдыху. И тем не менее вы проникаете обманом в мой дом, а затем врываетесь сюда с вопросом, задавать который, а тем более ожидать ответ на него у вас нет никакого права. Более того, в подобной обстановке и при сложившихся обстоятельствах я вообще не намерен разговаривать с вами о чем бы то ни было. – И Вулф, продемонстрировав Кремеру свою широченную спину, занялся цветами.

– Я полагаю, – сочувственно обратился я к Кремеру, – что единственный выход у вас – получить ордер на обыск и прислать сюда банду своих подручных для поисков доказательств пребывания Лэдлоу у нас, вроде пепла сигарет той марки, которую он обычно курит и так далее. Я знаю, почему вы так настроены против нас. Вы не можете забыть тот день, когда появились у нас с ордером и целой толпой шпиков в поисках женщины, по имени Клара Фокс, но тогда вам не удалось найти ее, а позднее вам стало известно, что она находилась вот в этой комнате в ящике, покрытом циновкой из папоротника, которую мистер Вулф поливал из лейки. Вот вы и думали, что если вы ворветесь сюда до того, как я подам сигнал тревоги, Лэдлоу окажется здесь, но так как его тут нет, вы попали впросак, и у вас нет оснований требовать от Вулфа ответа – обсуждал ли он здесь с Лэдлоу то, о чем Лэдлоу отказался разговаривать в прокуратуре… Кстати, следует снимать пальто, когда входишь в дом. Иначе, выйдя на улицу, вы можете простудиться. Я веду подобный разговор, чтобы дать вам возможность взять себя в руки. Да, конечно, Лэдлоу был здесь сегодня утром, вместе с другими, но вам, очевидно, известно об этом. Однако, вне зависимости от того, кто сообщил вам о его якобы вторичном визите, вы должны были бы…

Кремер резко повернулся и, сопровождаемый мною, направился к выходу.

11

В пять минут седьмого позвонил Сол Пензер. По заведенному порядку наши помощники, выполняя то или иное поручение, звонили нам в полдень и в начале седьмого, чтобы доложить о своих успехах и неудачах и получить новые указания. Сол сообщил, что звонит из телефона–автомата и баре на Бродвее около Восемьдесят шестой улицы. Вулф, только что спустившийся из оранжереи, оказал ему честь, протянув руку к трубке параллельного аппарата, стоявшего у неги на письменном столе.

– Пока что, – доложил Сол, – мы только разведываем. Марджори Бетц проживает вместе с миссис Элен Ашер по известному вам адресу на Восемьдесят седьмой улице. Миссис Ашер является квартирохозяйкой. Под одним из шаблонных предлогов мне удалось встретиться с Марджори Бетц, но ничего я от нее не узнал. Миссис Ашер уехала вечером в среду; Марджори Бетц неизвестно, где она сейчас и когда вернется. Мы разговаривали с двумя лифтерами, хозяином дома, пятью соседями, четырнадцатью продавцами из ближайших магазинов и лавок, с водителем такси, который часто возит миссис Ашер, а сейчас Орри пытается связаться со служанкой, ушедшей в половине шестого. Вам нужны приметы миссис Ашер?

Вулф сказал – нет, а я одновременно с ним – да.

– Ладно, – смилостивился Вулф, – сделайте ему одолжение.

– Ей около сорока лет, так как одни говорят, что ей года тридцать три, а другие – лет сорок пять. Рост примерно пять с половиной футов, вес – фунтов сто двадцать, голубые, близко расположенные глаза, овальное лицо с хорошим цветом кожи, два года назад волосы светло–каштановые, а теперь совсем светлые. Одевается хорошо, но несколько крикливо. Встает около полудня. Ненавидит давать на чай. Определенной работы не имеет, но нехватки денег никогда не испытывает. Часто встречается с различными мужчинами: есть ли у нее муж, никто не знает и никто его не видел. Шесть опрошенных знают ее дочь Фэйт и хорошо относятся к ней, но уже около четырех лет не видели ее, а миссис Ашер никогда о ней не упоминает.

– Несомненно, этого для Арчи достаточно, – проворчал Вулф.

– Слушаюсь сэр. Следует ли нам продолжать работу?

– Да.

– Ладно. Я подожду результатов разговора Орри со служанкой. Если он не узнает ничего полезного, я попробую реализовать некоторые из возникших у меня идей. Ну, например, мисс Бетц может отлучиться куда–нибудь вечером, а замок ее квартиры довольно прост.

– А как обстоит дело с водителем такси, который обычно обслуживает ее? – спросил я. – Он не возил ее куда–нибудь в среду вечером?

– Я с ним не разговаривал. Его видел Фред, которому он сообщил, что в среду никуда с ней не ездил. По мнению Фреда, он не лжет.

– Ну, а что, если замок окажется более сложным, чем вам кажется? – вмешался я. – Я мог бы подъехать с набором ключей и инструментов, мы посовещались бы и…

– Нет! – решительно прервал меня Вулф. – Ты будешь нужен здесь.

Вулф не нашел нужным разъяснить, для чего я буду нужен, а сразу же, после того, как мы положили трубки, спросил, как я отделался от Лэдлоу. Затем он потребовал, чтобы я подробно доложил ему, о чем мы беседовали в течение часа с четвертью. Результаты этого разговора полностью исчерпывались фразой, что это была пустая трата времени, однако Вулф расспрашивал меня до самого ужина.

После ужина, вернувшись в кабинет и уже было взявшись за книгу, Вулф решил все же немного потрудиться, возможно потому, что увидел выражение моего лица.

– Черт возьми! – заявил он, откладывая книгу. – Я хочу видеть миссис Ашер не только потому, что у нее были плохие отношения с дочерью. Не следует упускать из вида тот факт, что она исчезла.

– Да, да, сэр. Но я ведь ничего не сказал.

– Но судя по выражению твоего лица, ты что–то подумал. Я полагаю, ты размышлял над тем обстоятельством, что мы получили два расплывчатых намека об авторе анонимки в прокуратуру.

– Ни над чем я не размышлял, это ваш удел. О каких намеках вы говорите?

– Тебе хорошо известно. Ну, во–первых, Остин Бэйн сказал Лэдлоу, что видел Фэйт Ашер в «Приюте Грантэма». Правда, он не назвал ее, и Лэдлоу не считает, что в его тоне или в манере разговора содержался какой–либо намек, но все же иметь это в виду следует. Конечно, расспрашивать Бэйна нельзя, во всяком случае – пока, так как тем самым ты выдал бы нашего клиента.

– Хорошо, мы возьмем это на заметку, – кивая, ответил я. – Ну, а второй намек?

– Мисс Грантэм. Она отказалась выйти замуж за Лэдлоу под нелепым предлогом, что он плохо танцует. Правда, женщины постоянно объясняют те или иные свои поступки прямо–таки фантастическими причинами, не отдавая отчета, насколько они нелепы, но в этом случае мисс Грантэм понимала нелепость такого объяснения. Если подлинная причина отказа состояла просто в том, что он ей не нравился, безусловно, она придумала бы что–нибудь поубедительнее, если она, конечно, не презирает его. Она презирает или ненавидит его?

– Нет.

– Так зачем же оскорблять его? Это же оскорбление для мужчины, решившегося на полнейшую капитуляцию перед женщиной, отклонить предложенные им руку и сердце под таким несерьезным предлогом, но тем не менее она пошла на это полгода назад. Не резонно ли предположить, что в действительности она отказала ему, узнав об его связи с Фэйт Ашер? Похоже это на нее?

– Может быть.

– Следует повидаться с ней. Ты, очевидно, танцуешь неплохо и можешь, не раскрывая наших обязательств перед мистером Лэдлоу…

Зазвонил телефон, и я повернулся к аппарату, надеясь, что звонит Сол с просьбой о ключах, но ошибся. Сол никогда не обладал сопрано. Говорившая хотела немедленно видеть меня, и я ответил, что буду у нее через двадцать минут.

Я положил трубку и снова повернулся к Вулфу.

– Телепатия, – заметил я, – или вы договорились с ней, пока я занимался с Лэдлоу? Цецилия Грантэм хочет видеть меня, причем – немедленно, и, по всей вероятности, для того, чтобы объяснить, почему она отказала Лэдлоу, когда он сделал ей предложение. – Я поднялся. – Просто чудеса телепатии!

– Где? – проворчал Вулф.

– У нее дома. – Уже направляясь к двери, я обернулся и поправился. – Я хотел сказать, в доме ее матери. Номер телефона у вас имеется.

Можно было насчитать по меньшей мере двадцать возможных причин, исключая причины личного порядка, почему Цецилия внезапно пожелала встретиться со мной, но даже не намекнула, зачем именно. Хотя строить всякие догадки было бесполезно и нужно было только набраться терпения, я всю дорогу в такси только этим и занимался. К сожалению, нажимая кнопку звонка в вестибюле особняка на Пятой авеню, я успел перебрать в уме только половику возможных предлогов.

Одновременно я размышлял и над тем, как меня встретит Хакетт – как нанятого частного детектива или как гостя, однако мне не пришлось решать эту проблему. Цецилия, вышедшая мне навстречу, взяла у меня пальто, передала Хакетту, схватила меня под локоть, провела в одну из комнат и закрыла за собой дверь.

– Вас хочет видеть мать, – заявила она.

– Да? – удивился я. – А я думал, что вы…

– Так оно и есть, но к такой мысли я пришла только после того, как мать уговорила меня заманить вас к нам. Видите ли, сейчас у нас сидит сам начальник полиции Нью–Йорка, и, полагая, что вы можете отказаться приехать к нам, они попросили меня позвонить от своего имени. Выполнив их просьбу, я поняла, что тоже хочу видеть вас. Они оба находятся наверху в музыкальном зале, но прежде чем пойти к ним, я хочу задать вам вопрос. Что вы знаете об Эдвине Лэдлоу и этой Фэйт Ашер?

События принимали непредвиденный оборот. По мысли Вулфа, я должен был, по возможности, не раскрывая карт, выяснить, осведомлена ли она о тайне нашего клиента, а тут она заговорила первая, и я должен был изображать человека неосведомленного.

– Лэдлоу? – Я недоумевающе покачал головой. – Понятия не имею. А в чем дело?

– Вы ничего не знаете?

– Нет. А что я должен знать?

– Я думала, что вы должны знать все, раз являетесь виновником всех неприятностей. Видите ли, не исключено, что я все же когда–нибудь выйду замуж за Лэдлоу. Вы оказались подлецом, и я могу выйти за него замуж даже сейчас, если он попадет в неприятное положение. Мое мнение о вас складывается на не совсем еще проверенной информации, и я могу изменить его. Вы действительно подлец?

– Я подумаю и потом отвечу вам. Так что Лэдлоу и Фэйт?

– Я сама хочу знать. Полиция интересуется, известно ли кому–нибудь из нас, что Эдвин был знаком с ней. Конечно, он не знал ее. По–моему, они получили какую–то анонимку. Я думаю, что они хотят попечатать на каждой из наших пишущих машинок, которых у нас четыре… нет, пять – по одной у Хакетта, Сесиля и у меня и две в кабинете мамы. Вы действительно ничего не знаете?

– Ну, теперь–то знаю, вы же рассказали мне. – Я погладил ее по плечу. – А знаете, если вам придется туго и нужна будет работа – позвоните мне. У вас есть задатки дамы–детектива, так как вы сразу поняли, зачем полиции понадобились образцы шрифта всех ваших машинок. Они взяли их?

– Да. Можете представить себе, как это понравилось матери, но она все же разрешила им взять образцы.

Я снова погладил ее по плечу.

– Не позволяйте этому нарушить ваши брачные планы. Несомненно, полиция получила анонимку, но они приходят ежедневно дюжинами и не стоят ломаного гроша. Даже если в письме утверждается, например, что Лэдлоу – отец ее ребенка, это ничего еще не доказывает. Отправители анонимок никогда…

– Да, дело не в этом. Если он отец ее ребенка, это доказывает, что после выхода за него замуж у нас сразу же могла бы быть семья, которую я так хочу иметь. Меня беспокоит, что у него неприятности, а какой–либо помощи от вас ждать не приходится.

Миссис Ирвин, безусловно, правильно охарактеризовала ее. У нее был трезвый взгляд на вещи.

– Теперь вы можете поступать так, как найдете нужным, – продолжала Цецилия. – Если вы хотите уклониться, от встречи с мамой и начальником полиции – вам известно, где ваше пальто и шляпа. Мне не нравится, что меня использовали в качестве приманки, и я могу сказать им, что вы рассердились и ушли.

Мне предоставлялся выбор. Возможность поболтать с миссис Робильотти казалась мне довольно привлекательной, поскольку ее можно было довести до такого состояния, что она выболтает что–нибудь интересное, но там будет присутствовать начальник полиции Скиннер, по всей вероятности, разговор сведется к пустопорожней болтовне. И вместе с тем было бы полезно выяснить, почему они не постеснялись использовать Цецилию. Я сказал, что мне не хотелось бы разочаровывать ее мамашу, и мы вместе поднялись на следующий этаж. Она провела меня в ту самую гостиную, где во вторник вечером мы встретились с дамами, не дождавшись, что нам подадут коньяк.

Там оказалось в сборе все семейство – Сесиль стоял у окна, а мистер и миссис Робильотти с начальником полиции Скиннером сидели в дальнем конце с бокалами, конечно, уж не шампанского. Как только Цецилия и я подошли к ним, Робильотти и Скиннер встали, но не для того, чтобы пожать мне руку. Миссис Робильотти вздернула костлявый подбородок, но это не произвело того впечатления, на которое она явно рассчитывала. Нельзя сделать вид, что сидя ты смотришь свысока на человека, который стоит.

– Мистер Гудвин поднялся сюда по доброй воле, – заявила Цецилия. – Я предупредила его, что вы устроили ему засаду, но он все равно пришел. Познакомьтесь, мистер Скиннер, – мистер Гудвин.

– Мы знакомы, – заметил начальник полиции тоном, из которого следовало, что он вовсе не испытывает бурной радости, видя меня. После нашей последней встречи около года назад у него еще больше поседели виски и на лице прибавилось морщин.

– А я хочу сказать, – провозгласила миссис Робильотти, – что предпочла бы вообще больше никогда не видеть вас в своем доме.

– Луиза, Луиза, не нужно, – укоризненно покачал головой Скиннер и, переведя взгляд на меня, продолжал: – Гудвин, мы сейчас разговариваем совершенно неофициально. Альберт Грантэм был моим близким, дорогим другом. Я знаю, как болезненно он воспринял бы то, что произошло у него в доме, и считаю своим долгом перед ним…

– Но он так же, – прервала его Цецилия, – никогда не позволил бы, позвав кого–то к себе домой, не предложить ему стула.

– Верно, – согласился Робильотти. – Гудвин, присаживайтесь.

Я и не предполагал, что он обладает таким мужеством.

– Возможно, что на это даже не стоит тратить время, – ответил я и, взглянув сверху вниз на сидевшую миссис Робильотти, продолжал: – Ваша дочь сказала, что вы хотели меня видеть. Зачем? Для того, чтобы сказать, что не желаете больше видеть меня в своем доме?

– Три последних дня, – заявила миссис Робильотти, – были самыми тяжелыми в моей жизни, и виновны в этом вы. По опыту общения с вами и с человеком, у которого вы служите, я знаю, что не следовало приглашать вас сюда. Я уверена, что вы способны на шантаж и, по–моему, именно этим хотите заняться. Сразу же заявляю, что не поддамся никакому шантажу, и если вы попытаетесь…

– Довольно, мама! – остановил ее Сесиль. – Твои слова могут быть использованы для обвинения тебя в клевете.

– Да и кроме того, этот разговор бесполезен, – добавил Скиннер. – Как я уже упомянул, Гудвин, наша беседа является неофициальной и никто из моих коллег, включая прокурора, даже не знает, что я здесь. Давайте предположим кое–что… просто выскажем предположение. Ну, например, во вторник вечером, когда здесь произошло то, что вы обязались предотвратить, вы разволновались (а это вполне естественно), и в таком состоянии, не подумав как следует, заявили, что, по вашему мнению, Фэйт Ашер была убита. Позднее, после зрелого размышления вы обнаружили, что ошиблись, но решили, что теперь уже вам отступать нельзя, тем более, что ваше неосторожное утверждение стало известно не только прибывшим на место полицейским и чиновникам уголовной полиции, но инспектору Кремеру и окружному прокурору.

Скиннер улыбнулся. Я видел его улыбку раньше и знаю ей цену.

– Теперь еще одно предположение. Я повторяю – предположение. В ходе расследования, скорее всего в самом начале его, вам и Вулфу пришла в голову мысль, что некоторые богатые лица, занимающие видное положение в обществе и не желающие быть скомпрометированными причастностью к следствию по уголовному делу, могут попытаться воспользоваться услугами частного детектива. Теперь же вам и Вулфу должно быть ясно, что ваши умозаключения, а тем более ожидания – ошибочны. Никто из причастных к расследованию не пойдет на такую глупость, и, следовательно, никакого гонорара не ждите…

– Могу ли я сделать замечание? – спросил я. – Или же мне следует ожидать, пока вы закончите?

– Позвольте мне закончить. Я понимаю ваше положение. Я понимаю, сейчас вам будет очень трудно пойти к инспектору Кремеру или к окружному прокурору и заявить, что после дальнейшего обдумывания вы пришли к выводу о своей ошибке. В связи с этим хочу сделать предложение. Оно заключается в следующем. Скажем, что, желая быть абсолютно уверенным в своей правоте, вы решили еще раз проверить все на месте происшествия и сегодня вечером, явившись сюда с этой целью, застали здесь меня. После вторичного тщательного осмотра и перепроверки расстояний и местонахождения гостей и все такое вы обнаружили, что, видимо, несколько поспешили со своим выводом, хотя извиняться вам не за что. Вы согласны, что Фэйт Ашер могла сама отравить свой бокал шампанским, и, если, по заключению официальных органов, она покончила самоубийством, вы не будете больше оспаривать этого. Я со своей стороны берусь обеспечить, что никаких претензий к вам предъявляться не будет и вас оставят в покое. Можете не сомневаться, что свое обещание я выполню. Как я понимаю, перед тем как дать определенный ответ, вам нужно посоветоваться с Вулфом, но мне хотелось бы, чтобы вы ответили как можно скорее. Можете позвонить ему отсюда, или, если вам это удобнее, из телефона–автомата, или даже съездить к нему. Я подожду вас здесь, поскольку вся эта история слишком уж затянулась. Мне кажется, что мое предложение резонно и справедливо.

– Вы закончили? – спросил я.

– Да.

– Вы знаете, я тоже мог бы высказать кое–какие предположения, но не вижу смысла в этом. Кроме того, сейчас я нахожусь в невыгодном положении. Моя мама всегда советовала не оставаться там, где мое присутствие излишне, а вы все слыхали, что сказала миссис Робильотти. Возможно, что я слишком чувствителен, но оставаться больше здесь я не в состоянии.

Я повернулся и вышел. Вслед раздались голоса Скиннера, Цецилии и мистера Робильотти, однако я даже не остановился.