Текст книги "Покажи мне звезды (СИ)"
Автор книги: Агата Аргер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Нет-нет, но все равно делились. Терзаниями в выборе между любовницей или женой, проблемами с детьми, опрометчивым вливанием денег в бесперспективный старт-ап, заранее не просчитав риски и в итоге потеряв целое состояние… Все это лилось на Воронова со всех сторон.
Он умел отключаться от того, что ему не интересно. Но сидя за столом в клубе после долгих переговоров в офисе со штатом помощников и юристов с обеих сторон, обсуждая многомиллионный контракт с потенциальным партнером, нельзя просто взять и перебить изрядно захмелевшего собеседника, которому нужно выговориться. В то время, как Ивану просто хотелось тишины. Без этого лишнего, словесного «мусора».
А с воробышком все было по-другому. Иногда ему самому приходилось разговаривать ее, склоняя к беседе вопросами. Не оттого, что Ивану были любопытны подробности ее детства или личной жизни, а просто чтобы не молчала. Говорила.
С ней это было легко и приятно.
А еще она подталкивала к неприсущему мужчине занятию – размышлениям. Лежа ночью в кровати, в одних только пижамных штанах с голым торсом, забросив одну руку, согнутую в локте за голову, Иван часто прокручивал в голове их вечерние разговоры. Ставил на повтор ее фразы и думал, думал, думал…
Пытался раскусить, разбить плотную скорлупу, в которой она жила и заглянуть во внутрь. Там точно очень интересно. В этом Воронов не сомневался. Ее слова имели смысл… Они не были бездумными. Каждое четко выверено, взвешенно и оттого важно. Для нее точно… И для него.
Как оказалось…
Глава 5
Луна бледным светом ворвалась сквозь открывшуюся из-за порыва ветра штору. Иван повернул голову, перевел взгляд на серые стены… Его любимый цвет. Нейтральный, спокойный, скрывающий внутри себя силу – идеальная основа для цветовых всплесков. Если захочется…
Он поднялся, подошел к окну. Одним движением руки распахнул плотную ткань, скрывающую его крепость от посторонних взглядов.
Часы показывали пятнадцать минут третьего, когда они прощались. Он, как обычно, поднимался первым после ее неизменно настойчивого, но словно извиняющегося «думаю вам пора», а она скромно улыбалась и провожала его взглядом. Затем вставала и уходила в ночь. Иван видел это стоя у подъезда, не сдержавшись, оборачиваясь. Наблюдал за хрупкой, завернутой в черное фигурой, проводил раскрытой ладонью по волосам, усмехался и, открыв дверь, скрывался в подъезде.
С того момента прошло минут сорок.
Её любимые звезды зажглись еще ярче, луна – сегодня через-чур яркая – залила темную спальню светом. Иван открыл французское, уходящее в пол окно и вышел на небольшой балкон. Ступил к кованному ограждению, обхватил ладонями холодный металл и взглянул вниз. Аллея была пуста, – хотя в три часа ночи странно было бы видеть на улице людей – скамейки у подъезда тоже. И их «карман», утопая в зелени живого ограждения, был безлюден.
Промчавшись среди веток деревьев, ветер взлетел вверх и ударил волной свежести в лицо. Иван прикрыл глаза и вдохнул ночной воздух, раскрывая легкие на максимум. Медленно выдохнул, чувствуя, как прохлада ласкает горячее мужское тело. Едва касается широкой груди, убегает ниже к не перекачанному, но четко очерченному прессу, скрывается за спиной, трогая лопатки и поднимается вверх, касаясь волос на затылке.
Иван открыл глаза и поднял лицо к небу. В голове вспыхнула их недавняя беседа о звездах – она много о них знала и часто говорила.
* * *
– Звезды напоминают мне людей. Каждая индивидуальна, похожих нет.
– И какой же звездой был бы я, на ваш взгляд?
– Вы, Иван, похожи на Сириус.
– Созвездие Большого Пса? И почему именно она? – Иван вскинул бровь, не в возмущении. Скорее удивлено и заинтересованно. Еще больше хотелось услышать ответ, заметив тень улыбки на лице девушки. Которая подняла голову к небу, мечтательно прикрыла глаза и набрала в грудь воздуха.
– Это самая яркая звезда ночного неба. Яркая и большая. И вы такой же. Сильный, со скрытой мощной энергетикой, против которой не хочется идти… Только следом за ней. Сириус можно увидеть почти в каждом уголке земного шара. Он сопровождает людей и дает надежду… Где бы не был человек.
– Это не обо мне. Вы ведь знаете это. Я говорил, – Воронов выслушал и усмехнулся. Не смутился и брошенного на него колкого взгляда. С нотками недовольства.
– Вы не правы Иван. И именно это я знаю. Может быть вам и плевать на людей, как вы упрямо утверждаете, но они тянутся за вами. Поэтому уверена и радуются, когда попадают в круг, где центром являетесь вы. Их личным Сириусом, – взгляд стал мягче, а голос увереннее. Девушка обхватила ладонями край скамейки, склонила голову и чуть поддалась вперед. – Кстати, в Северном полушарии Сириус виден, как вершина Зимнего треугольника – это астеризм в экваториальной части неба. Вершина треугольника, понимаете? А еще, в китайской астрономии эту звезду называют «Небесным волком». Но главное думаю то, что у Сириуса есть собственное движение. Огромная звезда является одной из миллиардов таких же звезд на небе, но плюет на всех и движется так, как считает нужным. А главное может это сделать. Так и вы… Вы не просто личность. Вы тот, которому не важно мнение других, вы не подстраиваетесь под кого-то. Вы живете так, как считаете нужным и правильным. Вы – Сириус, Иван.
Девушка улыбнулась и взглянула на небо, не замечая, что мужчина напротив прожигает ее взглядом. Задумчивым, заинтересованным… Изучает скрытые в темноте черты лица, зачем-то впитывает, запоминает. Опускает глаза к ключицам, плечам, тонким пальцам, сжимающим дерево, сведенным вместе коленям… Отмирает, резко отводит взгляд, опустив голову, понимая, что она смутится, заметив его бесстыдное разглядывание.
– Это странно… Вы не находите?
– Может быть. Но вы спросили, а я просто ответила.
– Какой же звездой были бы вы? Солнцем? – снова ироничная усмешка, а в ответ покачивания головой.
– Нет. Солнце – оно огромно. А чем звезда больше, тем меньше срок ее жизни.
– Снова ваши размышления?
– Нет. Вполне себе известный факт.
– Значит вы хотите жить долго, будучи маленьким газовым шаром, а мне предсказываете короткую жизнь? Но зато считая себя Сириусом.
Девушка задумалась, снова грустно улыбнулась. Иван понял, что за несколько дней невзлюбил ее улыбку. Вот эту – через силу, когда уголки губ приподнимаются, пытаясь скрыть за собой печаль в голосе. Но потом не выдерживают и плывут вниз.
– Что вы выберете Иван: короткую, но яркую, насыщенную жизнь или долгую, но пресную. Такую, от которой хочется сбежать, а лучше скрыться навсегда? Проживая которую мечтаешь о том, чтобы она стала пусть и не яркой, но короткой.
Иван скользнул взглядом по лицу – от губ к глазам, которые девушка на этот раз не отвела. Смело смотрела на него, ожидая ответа. Смотрела так, что Воронову самому захотелось спрятать свой взгляд. Смотрела так, что тянуло сглотнуть скребущий горло ком.
– Вы хотели сбежать от своей жизни?
– Я говорила не о себе. Так что? – она парировала так быстро, что сразу стало понятно – сюда она не пустит. Слишком личное, слишком запретное. Скорее всего для всех. Для него так точно – чужого человека.
– Я не хочу выбирать. Единственное, чего я хочу – это самостоятельно решать, какой будет моя жизнь.
– Я тоже, Иван. Хочу. Но не всегда наши желания становятся реальностью, правда?
– У меня всегда.
Девушка сперва вздохнула, откинулась на спинку скамейки, а услышав ответ улыбнулась, теперь по-доброму, тепло.
– Я рада за вас, Иван. Если это так, то я действительно рада.
Взмах ресницами, очередной взгляд на темное небо…
Ком в горле наконец удалось протолкнуть вниз, сглотнув.
Но внутри чувствовалась горечь…
Глава 6
Воротник сдавливал горло…
Длинные пробки нервировали…
Тучи, нависшие над городом, с минуты на минуту угрожали вылиться дождем…
Всё раздражало.
День выдался сложным. И долгим. Бесконечные переговоры, не закончившиеся ничем, тяжелым грузом лежали на плечах. Ошибки, выявленные в сотню раз проверенных договорах, заставляли и без того шумевшую в ушах кровь разгоняться по венам еще быстрее. Хотелось встать и смахнуть рукой со стола все, что там было: бумаги, папки, ноутбуки… Все, чтобы остался лишь чистый стол и ничего более.
И никого…
Все это понимали. И настроение улавливали. Хотя Иван ни разу в жизни не позволил себе сорваться на сотрудников или в их присутствии. Его холодность и извечная собранность пугала подчиненных. И балансировала на тонкой грани между страхом и уважением. Он никогда не поступал опрометчиво, не шел на поводу у эмоций. Всегда только ясная голова, идеальная, проверенная годами выдержка и концентрация на деле.
И еще голос – ровный, безэмоциональной. Он звучал убедительнее любого крика. Так, что кровь стыла в жилах…
Вот и сегодня юристы – бледные, испуганные – не шелохнувшись сидели за столом. Молча, в ожидании приговора. А он должен был быть. Стоило только взглянуть на Ивана, медленно поднявшегося со своего стула, подошедшего к окну – в офисе, как и дома они были большими, даже скорее огромными – со спрятанными руками в карманах брюк, явно сложенными в кулаки и все сомнения отпадали.
Иван ошибок не прощал. Ни в жизни, ни тем более в бизнесе.
Они сидели долго, а он стоял… Также долго. Не оборачиваясь, мысленно успокаивая бурлящий внутри вулкан. Дожидаясь, пока горячая, уничтожающая всё на своем пути лава наконец иссякнет.
Можно было поступить очень просто. И легко… Уволить всех сидящих в зале переговоров. Одним кивком головы дать отмашку секретарю Нине подготовить заявления. Притом по-собственному. Он это понимал, и они, виновато склонившие головы к испорченным бумагам… тоже понимали.
День подходил к концу, когда Иван, остановившись у окна, смотрел на город с высоты птичьего полета. Солнце медленно склонялось к горизонту, бросая на дома, улицы, деревья лучи уходящего дня – красные, ярко оранжевые, расползающиеся на концах розовыми всплесками.
В голове было одновременно пусто и переполнено – по большей части мыслями о висящем на волоске много миллионном контракте… Иван перевел взгляд на небо, пока еще не заполненное звездами, и внезапно в мозгу вспыхнули слова воробышка. О круге и Сириусе…
И ведь она была права. В его фирму мечтали попасть. Попадая же, выкладывались по полной. Переработки, командировки, сложные проекты, завышенные требования руководства – все принималось без возражений. Его сотрудники не жалели ни сил, ни времени. И он ценил это. Хорошо платил, давал повышения, делился опытом.
Он действительно был центром их вселенной.
Личным Сириусом…
Иван усмехнулся. Внезапно, неожиданно даже для себя. А уж для сидящих в напряжении людей за столом, тем более. Покачал головой, обернулся, пробежался взглядом по сосредоточенным лицам…
Наказать должен. И сделает это. Но, рубить с плеча…
Приятнее быть центром…
___
Еще через пару часов, когда в офисе остался лишь он и верный секретарь, идущий за ним и в огонь, и в воду, Иван немного успокоился. Не бывает неразрешимых проблем. Со всем можно справиться. Долгий разбор ситуации с юристами натолкнул на решение. А значит выход есть, такой, который сможет закрыть сразу две важные задачи – не потерять слишком крупного клиента и не поступить в ущерб фирме.
Главное никогда не сдаваться.
В машину Иван садился уставшим, но не взвинченным. Знал, что еще немного и он будет дома, там, где тишина и спокойствие. Но обычно короткая, тридцатиминутная дорога заняла больше часа. Медленное движение по заторенным улицам снова разозлило. Только в машине уже можно было не держать себя в руках.
Вот и сейчас, простояв у перекрестка почти двадцать пять минут, Иван не устоял – ударил ладонью по рулю, выругался и, в очередной раз потянувшись к шее, дернул сжимающий горло, словно удавка, воротник. Пуговица сорвалась, отлетела и с громкий звуком в тишине машины ударилась сначала о стекло, а затем упала на пол. Иван чертыхнулся, а потом еще раз, когда нетерпеливый водитель, нацеленный повернуть налево, но не нашедший в себе силы ждать, перегородил дорогу, чем снова образовал затор.
Иван был предельно зол, когда подъехал к дому. Вышел, хлопнув дверью, дернул петлю галстука и, распустив, небрежно перебросил его вокруг шеи. По парковке шел размашисто, раз за разом проводил рукой по волосам. Это тоже взбесило – привычка, давно умершая в детстве, снова вернулась, внося в размеренную жизнь нотки бесконтрольности.
А все она – безымянный воробышек. Со своими вечно спрятанными под капюшоном волосами. И редкими прядками, выглядывающими из-под него. Отчего-то такими манящими…
Сегодня девушка сидела у подъезда. В привычной уже куртке и джинсах. Смотрела на небо – темное, с первыми, проступившими сквозь облака звездами.
– Вы снова здесь? Не надоело? Ошиваться у чужого дома?
Иван неожиданно сорвался на нее, вздрогнувшую, повернувшую в сторону голоса голову и непроизвольно вжавшую ее в плечи. Глянувшую на него своими огромными глазами. Отчего снова захотелось постучать по груди кулаком.
– И вам добрый вечер, Иван, – девушка ответила тихо, не разозлившись, не выпустив наружу иголки, хотя могла бы. Он бы точно не сдержался. И не смог в итоге…
– Черт, – выругался, окинул взглядом зажатые между ногами ладони, низко опущенную голову… Сорвал галстук, рванул на себя дверь и вошел в подъезд.
Дико злился. На бестолковый день в целом, на юристов, глупых водителей, не умеющих водить машину, на хрупких девушек, сидящих у подъездов…
И ведь не сделала ничего плохого. Просто встретилась в неподходящее время. Пусть бы любовалась своими чертовыми звездами у аллеи, в «кармане»! Тогда и не заметил бы… А так…
Иван впервые в жизни почувствовал себя виноватым. Действительно виноватым. И не знал, что с этим делать. Извиняться глупо, хоть Воронов и не видел в раскаянии ничего унизительного. Просто… это ведь не о них.
Он вошел в квартиру, встретившую его тишиной, бросил галстук на тумбу у двери, рядом поставил сумку. Снял обувь, прошел по коридору в спальню, на ходу расстёгивая пуговицы на рубашке и стягивая с плеч пиджак. Опустил его на кровать, дальше ремень, брюки.
Замер, стоя посреди комнаты, посмотрел на пол – можно было опуститься, упереться ладонями о холодный паркет и вывести злость из организма. Сегодня понадобилось бы отжиманий тридцать. Хотя может чуть больше… Иван вытянул руки, перевел взгляд уже на ладони, кисти, изрезанные паутинистым рисунком вен, и передумал…
Достал удобные штаны, толстовку – тоже с капюшоном, как у неё – вернулся в прихожую, натянул кроссовки и, захватив ключи, вышел.
Извиняться…
* * *
Иван вышел из подъезда, громко хлопнув дверью, взглянул на все еще сидящую на скамейке девушку, и в следующий миг прикрыл глаза, медленно выдыхая, заметив, как она вздрогнула. Испугал все-таки. Не специально, совсем не преднамеренно, но…
Он аккуратно прикрыл дверь, медленно, под наблюдающим за ним из-под опущенных ресниц взглядом, подошел к девушке. Остановился в нескольких шагах от нее, спрятал руки в карманы и поднял голову к небу. Она там все время что-то ищет. Может и он найдет… Хотя бы правильные слова.
– Если вы пришли извинятся, Иван, то не стоит, – искал он, а нашла она. Смело приняла встречный взгляд. – Вы простите, что сегодня я здесь, а не у аллеи. Разозлила, наверное, своей навязчивостью. Просто луна сегодня… и лучше видно отсюда… и звезды… – вздохнула. – Не обращайте внимания. Я скоро уйду. Так что…
– Вы не хотите прогуляться?
– Так что… Что? – Иван спросил так неожиданно, что воробышек сразу и не поняла произнесенных слов. Снова подняла свой взгляд. Только теперь испуганный и немного удивленный. Замолчала, моргая пушистыми ресницами, в свете фонарей ложащимися на острые скулы причудливыми рисунками теней.
– Прогуляться. Хотите?
– Дождь… И тучи… Дождь скоро начнется, – замялась.
– Надеюсь нет. Иначе этот день уверенно войдет в тройку лидеров в номинации «Самый худший день».
– Вы не любите дождь?
– Нет. А гулять люблю. Иногда… Так, что? Составите компанию? – девушка замолчала, рассматривая мужчину. А Иван почувствовал, что внезапно пришедшая в голову мысль действительно хорошая. Главное, чтобы согласилась…
– Если вы не против.
– Был бы против, не предложил, поверьте, – мужчина усмехнулся. Вынул руки из карманов, обернулся по сторонам, а потом вновь взглянул на девушку, задумчиво изучающую его лицо. – Поднимайтесь, не бойтесь, – удивленно раскрывшую свои огромные глаза, заметив на обычно серьезных губах улыбку.
Воробышек моргнула, взглянула на ночное небо, вздохнула как-то печально и поднялась.
Оказалось, она была действительно хрупкой – такой, какой показалась в их первую встречу. А еще невысокого роста. Едва-едва доставала своей макушкой Ивану до подбородка. Худенькой, с тонкими кистями, которые, поднявшись, спрятала в карманах куртки. Стояла рядом, выглядывая из-под капюшона и ждала. А Воронов вдруг почувствовал себя неловко – высокий, с широкими плечами – он был громадным, словно скала рядом с ней.
Иван прокашлялся, провел ладонью по волосам и шагнул в сторону аллеи. Девушка засеменила рядом по левую руку. Ему приходилось подстраивать свой уверенный, размашистый шаг под ее – мягкий и немного суетливый. Первые минуты они провели в тишине, оставляя после себя лишь приглушенные звуки касаний кроссовок к тротуарной плитке.
– А что вы еще любите? Кроме звезд. Это очевидно.
– Хм… Разное. Кофе с молоком, например, – девушка улыбнулась, выглянула из глубины ткани и словила скошенный смешливый взгляд сверху. – У вас был плохой день?
– Не плохой. Сложный.
– Есть различия?
– Сложностей могло бы и не быть. Если бы люди ответственнее отнеслись к своей работе.
– У всех бывают ошибки.
– Бывают. Но я их не привык прощать, – Иван запнулся и подтолкнул ногой лежащий на дороге камушек.
– Даже самому себе? Хотя, постойте. Дайте угадаю… – девушка подняла руку, приложила указательный палец к губам и прищурилась. – Вы ошибок не допускаете, поэтому и прощать себе нечего.
– Когда вы это говорите, звучит как-то слишком убого, – Иван усмехнулся, покачивая головой. – Но да, стараюсь не совершать того, о чем после буду жалеть. У меня другой подход. Ко всему. К бизнесу и жизни. Ведь можно все проверить, просчитать риски, проанализировать возможные варианты развития событий и подготовить пути решения проблем и только лишь потом делать что-то.
– Никогда не поступали, опираясь на эмоции?
– Нет. И не жалею об этом.
Неожиданный порыв ветра ударил в лицо. Иван вдохнул ночную свежесть, раскрыв легкие, а воробышек чуть качнулась. Сколько же она весит? Воронов наклонил голову, окинул взглядом худую фигуру. Улыбнулся, заметив, как тонкие пальцы старательно пытаются убрать закрывшие лицо пряди. Но еще одно легкое дуновение ветра – и они снова на губах, запутались в пышных ресницах…
– А я поступала, – девушка убрала волосы за ухо и подняла голову, пожала плечами. – И да, жалела потом. Но как бы странно это не звучало, в тоже время совсем не жалела.
– Это не странно. Это обычная особенность человеческой природы. «Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал», – Иван скептически хмыкнул.
– Сказали так, словно вы не являетесь частью человечества. Не один из миллиардов, живущих на этой земле. Особенный… – снова глаза в глаза и опять его рука тянется к груди.
– Да, нет. Я самый обычный, – Иван сглотнул, усмехнулся и подтолкнул ногой уже знакомый камешек. Они вышли на набережную освещенную неоновыми вывесками кофеен и небольших магазинчиков – сейчас уже закрытых. – Сегодня, например, разозлившись я вырвал пуговицу на рубашке. Лежит теперь где-то в машине.
– Забавно. Не подумала бы, что вам это присуще.
– Что? Злость? – он взглянул на девушку приподняв одну бровь.
– Нет. Человеческие эмоции в принципе.
– Вы жестоки, – а потом и вторую – удивившись, но не смутившись. Усмехнулся, покачав головой.
– Или же это вы, Иван, не хотите принимать правду, какой она есть.
Воронов хмыкнул, позволив губам растянуться в улыбке – чуть шире, чем должны были. Она смело бросала в лицо его же слова. Возвращала их, наблюдая за реакцией, впитывала его такие редкие эмоции.
Иван покрутил в кармане толстовки ключи от квартиры и поднял голову к небу. Странно, но здесь почти не было видно звезд. Раньше он не замечал этого. Небо, затянутое тучами, в проблесках было темным. Оно словно терялось среди подсветок домов, фонарей, освещающих ночной город, сигнальных маяков прикрепленных на шпилях высоток… Небо здесь и правда было другим.
Где-то рядом прозвучали голоса и звук колокольчика над дверью. Иван обернулся – в приглушенном свете фонарей горели окна небольшой кофейни.
– Сегодня я не принес кофе. Хотите, можем зайти куда-нибудь? – он повел головой, останавливаясь. – Кажется здесь еще открыто.
Девушка взглянула сперва на здание, потом на мужчину. Сглотнула отчего-то и опустила взгляд.
– Нет. Не стоит. И кофе не нужно. Не хочу. Правда, – отказалась. А потом еще раз. И еще… И внезапно вскинула голову, – Но если вы хотите, то… Вы идите. И поздно уже. Мне пора… Я думаю.
Только вот Иван думал иначе. Расставаться не хотел, да и кофе в принципе тоже. Смотрел на побледневшего воробышка и прокручивал в голове ее реакцию. Снова нахлынувшее чувство быть до́лжной? Ведь понятно, что и денег у неё явно нет и платить за себя она не позволит. Или внезапное смущение из-за одежды? Хотя ему было плевать, что на ней надето. А вот ей… Неизвестно.
Но Ивану показалось, что девушка не хочет заходить в кофейню совсем по другим причинам. Ее бегающий, опущенный к земле взгляд, внезапная бледность, – хотя куда уж сильнее – дурацкий капюшон наводили на мысли…
– Вы можете кое-что сделать для меня? – Иван спросил, не веря в положительный ответ, но отчаянно надеясь.
– Я не знаю…
– Пожалуйста, – они стояли друг напротив друга. Пытаясь найти ее глаза Иван склонил голову, а девушка наоборот – приподняла. Смотрела сначала в землю, а потом набралась смелости – ответила. И пусть из-под ресниц, но и этого было достаточно для его «пожалуйста».
– Подождите меня здесь. Всего минуту.
Воронов не отводил взгляд, пока не увидел ее неуверенный кивок головой. Подождал еще несколько секунд, молчанием ответил на ее тихое: «Иван», пропитанное надеждой, и отошел только лишь после того, как заметил искорки смирения в огромных глазах и тихий выдох сквозь сомкнутые губы.
У него не было привычки оборачиваться. Он всегда смотрел только вперед, куда бы ни шел. Но сейчас отступив всего на несколько метров от девушки, Ивану нестерпимо захотелось обернутся. А он привык: если чего-то хочется – делай. Поэтому…
Девушка стояла у кованного парапета лицом к воде. Снова рассматривала свои звезды, высоко подняв голову. В темноте ночи, на опустевшей улице, стоя вот так, в одиночестве, она и правда была похожа на воробья. Крошечного, пугающегося огромного внешнего мира, смотрящего в небо… Скорее всего мечтающего улететь. Как в детстве…
Иван провел ладонью по затылку, взглянул еще раз на девушку и быстрым шагом направился к зданию кофейни. Заказал, рассчитался и также быстро вышел, отмахиваясь от навязчивого, точащего словно червяк внутренности предчувствия. Открыл дверь, вскинул голову к набережной и выдохнул.
А потом улыбнулся – глупо, как подросток – потому что она ждала его.
– Вы не поверите, но у них закончилось молоко, – Иван остановился у парапета, опершись бедром о кованное ограждение. – Странно, если учесть, что это кофейня, – сам не понял почему начал оправдываться. Запнулся и протянул девушке бумажный стакан. – Поэтому я еще взял вам мороженное.
Девушка перевела пристальный взгляд с мужчины на его руки. Нахмурилась, свела брови в переносице… Иван видел, что она хотела отказать, буквально слышал ее тихое «нет».
– Хотите правду? – поэтому опередил рвущиеся наружу слова своими. Воробышек выглянула из капюшона, просканировала сосредоточенное лицо, моргнула, но кивнула. – Мне приятно угощать вас кофе. Вы улыбаетесь, когда пьете его и закрываете глаза от удовольствия… Впервые в жизни я хочу делать что-то, не ожидая ничего взамен.
– Я не знаю, что на это ответить… – прошептала, обескураженная его словами.
– Ничего. Просто возьмите.
И она взяла. Протянула руки, коснулась холодными пальцами его – горячих – и забрала оба стаканчика. Иван улыбнулся, выдохнул внезапно скопившийся в легких воздух и развернулся лицом к воде. Они пили кофе, чуть слышно разговаривали, наблюдали за неспешно бьющимися о бетонные ограждения волнами…
Внезапно Иван понял, что вся накопленная за день злость… отступает. Схлынывает с напряженного тела, как вода, унося с собой негодование и тянущее душу разочарование в людях. Даже в зал идти не хотелось. Да и не нужно уже.
Сейчас было хорошо…
Вот так, ночью, на набережной рядом с молчаливым воробышком, глотая остывающий кофе из бумажного стакана.
И ей кажется тоже.
– Здесь очень красиво, – Иван повернул голову и посмотрел на девушку. Кивнул, соглашаясь с ее словами.
– Я люблю это место. Оно странным образом притягивает к себе. Здесь красиво в любое время года, не только сейчас, когда вокруг цветут цветы, а деревья утопают в зелени.
– А зимой вода замерзает?
– Вы никогда не гуляли здесь зимой?
– А сколько лет этому району?
Вопрос был странным. Иван повернул голову, взглянул на девушку и замолчал. Казалось, просто размышлял, вспоминая. И на самом деле думал. Только не о возрасте высоток у воды.
– Четыре года. Река здесь и раньше была. А вот жилой комплекс и вся инфраструктура по обеим сторонам появилась относительно недавно. Это по сути окраина, но она существует, как полноценный город в городе.
– Поэтому вы и выбрали квартиру в этом микрорайоне?
– Отчасти. Я люблю уединенность. А здесь не глядя на то, что ты живешь в мегаполисе ощущаешь себя словно в своем собственном маленьком мире.
Девушка кивнула и снова посмотрела на воду. Подняла руку и лизнула языком мороженное. Иван опустил локти на парапет и вытянул ладони вперед, удерживая пальцами кофе.
– Вы родились здесь?
– Да.
– Были в отъезде?
– Можно и так сказать, – девушка усмехнулась и убрала упавшую на лицо прядку. – Меня долго не было. И я не видела всего этого, – указала подбородком на дома, стоящие по ту сторону. – Но зато сейчас вижу. Мне нравится.
– Да. Мне тоже, – Иван нехотя отвел взгляд. Сделал глоток, вдохнул ночной воздух. – Я много путешествовал. Есть очень красивые места, страны и города, поражающие своей грандиозностью, уникальностью, самобытностью и современностью… Но где бы я ни был, всегда возвращался и не жалел. Хотя есть возможность жить где-то далеко отсюда. Где захочется, в принципе… Но я люблю этот город. Со всеми его плюсами и минусами.
– Вы видели статую Христа?
– В Рио-де-Жанейро. Да, видел.
– Колизей в Риме?
– Да.
– Пе́тра? Великая Китайская стена? Пирамиды?
– Да, да и да. Главные мировые достопримечательности были первыми в списке того, что я хотел увидеть, когда появилась такая возможность. Но мне понравились не только они. Вересковые пустоши в Шотландии, красная земля у Гранд Каньона… Красоту можно увидеть во всем. Не только в том, что признано обществом.
– А как же пляжи на Мальдивах или Бали? – ирония в вопросе и усмешка в ответ.
– Это тоже было, не скрою, – Иван обернулся и чуть поддался в сторону девушки, склонив голову. – А вы знали, что в городе Убуд в музее искусств Агунг Раи можно увидеть картины не только мастеров с Бали и других индонезийских регионов, но и работы иностранных художников, созданные на этом острове. Они уникальны, уж поверьте. У каждого свой стиль, техника, но все работы пропитаны духом Индонезии. От которой не скрыться… Она поглощает тебя, насыщает изнутри и ты словно дышишь другим воздухом… А рисовые террасы Джатилуви построены в форме ступенек лестницы. Местные жители по-прежнему вспахивают землю буйволами, представляете? Это потрясающе!
Иван не ожидал, что обычное желание рассказать воробышку немного о том, что он видел, захватит его настолько сильно, что пришлось переводить дыхание, вбирая в легкие воздух. Он действительно много в жизни видел, еще больше знал. Но ему не было с кем поделиться всем этим. Эмоциями, знаниями, чувствами…
Коллеги задавали стандартные вопросы по возвращению из очередной поездки: «как отдохнул?», «обслуживание стоило тех денег, что заплатил?»… Чаще и вовсе ничего не спрашивали. А Ивану… Желания поговорить с кем-то не возникало. Но с ней отчего-то хотелось разделить. И эмоции, и чувства…
Воронов усмехнулся своим мыслям, допил кофе и отвернулся, став лицом к воде.
– Вы очень интересно рассказываете, Иван. Это здорово, что вы видели все это… Чувствовали… Прикасались к другому миру.
– А вы были где-нибудь?
– Нет. Не пришлось. И вряд ли получится, – она качнула головой из стороны в сторону и грустно улыбнулась. Покрутила в руках стаканчик с остатками мороженного на дне.
– А если бы была возможность, что вы хотели увидеть? – вскинула взгляд, услышав вопрос, и задумалась.
– Аврору, – заметила вопросительно приподнятую бровь и улыбнулась. – Северное сияние, Иван. Я хотела бы увидеть его.
– В Канаде или на Аляске? – Воронов хмыкнул, скрывая удивление. Редкая девушка выбрала бы холодную зиму вместо солнечных пляжей.
– Скорее в Исландии.
– Почему именно там?
– Климат мягче и зима не настолько суровая, как в Финляндии, например.
Язвить не хотелось. Воробышек говорила искренне, открывалась ему… Колоть в ответ было бы неправильно, смущать ее… Хотя наблюдать за тем, как бледные щеки покрываются румянцем было забавно. Иван раньше и подумать не мог, что смущение может быть милым.
Он улыбнулся своим мыслям, покачал головой, боковым зрением заметил, что девушка обернулась на звук. Посмотрела на него непонимающе. Пришлось объяснить, повернув голову и спрятав улыбку. Развернувшись, стать к парапету боком, положить один локоть на кованное ограждение, чуть склонить голову, прищурившись.
– Вы удивляете. Каждый день… И это неожиданно. Для меня. Странно, удивительно и… неожиданно.
– Словно ручной домашний зверек, который научился грызть корм, придерживая его лапками? – воробышек засмеялась, но через секунду смех оборвался, когда Иван продолжил.
– Нет. Скорее, как необработанный драгоценный камень, который хочется разглядывать каждый день, открывая всё новые и новые грани.
Они замолчали, вглядываясь в глаза друг друга. А после затянувшейся паузы отвернулись, каждый думая о своем. Девушка, скорее всего, снова о звездах, приподняв голову к небу. А Воронов… О том, что жизнь умеет подбрасывать задачки. Иногда и такие непонятные. Но важные.
Он это чувствовал.
На раскрытую ладонь внезапно упала капля. Иван поднял голову, увидел застлавшие небо тучи, огорчился, понимая, что нужно расставаться. Повернулся, опустил взгляд на девушку…
