Текст книги "Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)"

Автор книги: Аду Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Трясущаяся от смеха Эллен не удержалась на камне и повалилась на землю. Я бросился поднимать её, но вместо того, чтобы протянуть руку, сам повалился рядом и захохотал так, что даже митингующие дикари возмущённо обернулись. Кто это, мол, осмеливается прерывать речь вождя. Но высказывать претензии дочери Неба никто не решился, и вся группа благоразумно переместилась на другой край деревни.

Такая деликатность только прибавила нам веселья. Эллен в истерике каталась по земле, и если бы её выходное платье изготовили не из кристаллошёлка, вряд ли его когда-либо удалось привести в порядок. А за комбинезон можно не волноваться – он за последние двое суток и не в таких переделках побывал. Так что и я повалялся вволю.

– Послушай, Эллен, – сказал я, когда снова обрёл способность произнести подряд несколько слов. – Так получается, что ты зря меня спасала? Мне ведь ничего не угрожало и вообще...

Я не стал конкретизировать, что означает это "вообще".

– Ничего подобного! – возмутилась она. – Я ничего не делаю зря. Во-первых, мне уже давно очень хотелось тебя от чего-нибудь спасти, а тут такой случай. А во-вторых, ну, узнал бы слова Фасимбы, и на этом наши успехи закончились бы. А теперь наш общий друг в лепёшку разобьётся, но добудет для дочери Неба и слова Чаки, и слова других вождей. Только бы раньше времени не расшибся.

Фасимба не только отпустил меня, но и дал двух проводников – подростков, которых к мужским забавам ещё не подпускали. И насколько я понял, они обрадовались такому поручению. Всё-таки сопровождать слугу самой дочери Неба намного интересней, чем безвылазно торчать в деревне. А я всю дорогу беззастенчиво пользовался их хорошим настроением, расспрашивая о жизни и быте племени. Мне даже показалось, что эти мальчишки сообразительней взрослых соплеменников. То есть, с речью у них была такая же беда, зато с помощью жестов, выразительных гримас и даже каких-то пантомим они умудрялись передать то, что не умели выразить своим нищенским запасом слов. Да и учились довольно быстро. К тому моменту, когда мы добрались до покинутой деревни, парни щеголяли друг перед другом двумя-тремя десятками новых слов. В общем, я остался доволен попутчиками.

Особенно охотно отвечали они на настоящие мужские вопросы – об охоте, оружии, взаимоотношениях с соседями. И я с удивлением узнал, что уже знакомые мне косы – практически единственное вооружение, используемое племенем. За исключением коротких ножей и совсем уже банальных дубинок и заострённых кольев. Предположим, классический топор туземцам и не нужен. Вполне можно обойтись косами-алебардами. Копья они худо-бедно тоже способны заменить. Ну, а как же метательные дротики и лук со стрелами? Без них-то на охоте не обойдёшься.

Объяснение этому феномену пришлось искать самому. Не могли же ребята объяснить мне, почему не пользуются оружием, о котором никогда не слышали. Но их охотничьи истории натолкнули меня на интересную мысль: туземцам просто некого поражать издали. Парни смогли с горем пополам описать три вида крупных животных – условно говоря, прыгун, ползун и прилипун.

Самый опасный и хищный зверь – прыгун. Скорее всего, он относится к классу земноводных. В воде – практически неуязвим, а на суше – неуклюж и сравнительно безобиден. С мелководья может атаковать стоящего на берегу человека стремительным, далёким прыжком, схватить за ногу или руку и утащить обратно в воду. Но после неудачного прыжка очень долго отдыхает, и убежать от него не составляет большого труда. Но и справиться с этим хищником не просто. Тело его покрыто прочными роговыми щитками, и только на их стыках можно добраться до мягких тканей. Но всё-таки можно, и лезвия так полюбившихся мне кос как раз и представляют собой наджаберные щитки этого земноводного.

А ползун – зверь очень большой, но зато травоядный. И от него вообще не было бы никакого вреда, не ползай он где попало, включая и деревни туземцев. И если не успел убраться с его дороги – раздавит и даже не заметит. Ползает он крайне медленно, но при этом заставить его свернуть в сторону – безнадёжное дело. За исключением рта и глаз всё его тело покрыто твёрдой, непробиваемой чешуёй. Для чего ему нужна такая мощная защита, я как-то не понял. Судя по всему, достойных врагов у него на суше нет. Возможно, ползун тоже земноводный, и как раз в воде ему чешуя крайне необходима. А на землю он выползает по каким-то своим надобностям – на время линьки, к примеру. Ребята рассказывают, что иногда ползун сбрасывает старые чешуйки и на несколько дней, пока не окрепнут новые, превращается в любимую добычу охотников. А из чешуек делают лезвия для ножей.

Самый забавный из зверей – третий, прилипун. Передвигается он весьма оригинальным способом – выбрасывает в нужном направлении один из своих щупальцев, покрытых особым клейким веществом, прилепляется им к какому-нибудь камню, стволу дерева или другому предмету и подтягивает своё тяжёлое тело, спрятанное в раковине спиралевидной формы. Разумеется, происходит это всё крайне медленно, так что неожиданной атаки прилипуна не стоит опасаться. Но если уж зазевался, не заметил хищника – жди неприятностей. Охотится он с помощью того же органа – длинных, далеко выстреливающих щупальцев. А потом затягивает добычу к себе в раковину. И тут отбиться можно только одним способом – вовремя перерубить щупальце косой. Очень удобное в этом смысле оружие – острое и для самого пользователя безопасное. При такой длинной рукояти меньше шансов полоснуть впопыхах себе по ноге. И слава богу, а то я уже начал подозревать, что туземцы косы для красоты носят. А ещё для того, чтобы пугать не в меру впечатлительных путешественников.

Вот, собственно и все представители крупной фауны Кассилии. Возможно, ребята про кого-то забыли. Или даже не знали, ведь все эти сведения они сами получили из рассказов старших охотников. Но если бы здесь водились более опасные хищники, наверняка про них и рассказывали бы чаще, чем про других. И ребятам бы они обязательно запомнились.

Любопытно, что про воздушных животных они мне так ничего и не сообщили. Даже на мои пояснительные жесты, имитирующие взмахи крыльев, никак не прореагировали. Стало быть, до воздушной стихии эволюция здесь ещё не добралась. А раз так, я и про флайер ничего ребятам объяснять не стану. Не поймут, а если поймут, то неправильно, что ещё хуже. Потом ещё и другим неправильно перескажут. Пусть уж лучше мой аппарат останется для туземцев неразгаданной тайной и стимулирует их абстрактное мышление.

А сам я из рассказов подростков сделал вывод, что поражать стрелами им попросту некого. Разве что иноплеменников. Но крупные стычки между племенами если и случались, то настолько редко, что ребята мне ничего про них сообщить не смогли. Мелкие потасовки из-за территории, добычи и женщин случались, но в длительные конфликты не перерастали. Пойманного в родном лесу чужака вполне могли взять в плен и либо потребовать выкуп, либо оставить у себя в услужении, как собирались поступить со мной. Но набегов на соседские поселения, насколько я понял, здесь раньше не практиковали.

Эх, Эллен, во что же мы с тобой втягиваем этих наивных детей природы?!

Но раз уж так вышло, нужно сделать всё возможное для мирного объединения племён. И в багажном отсеке флайера есть кое-какие забавные игрушки, которые помогут убедить туземных вождей подчиниться Фасимбе. Сложные электронные приборы я вряд ли смогу восстановить. Но не беда. Всевозможные непредвиденные случайности, коих на моём веку приключилось немало, приучили меня не отказываться и от примитивных дедовских средств. Сигнальные ракеты, уже в годы моей юности применявшиеся крайне редко, здесь окажутся кстати. Яркое, шумное, впечатляющее зрелище, особенно, если разорвутся у тебя перед носом. Как раз сгодится, чтобы поразить воображение дикарей.

Или, скажем, пневматический пистолет, стреляющий ампулами с отпугивающим газом. Абсолютно безопасная вещь. Уже на следующий день поражённый ими организм приходит в норму. Но за этот день можно решить исход войны с племенем Чаки. Только бы они не повредились при посадке. Впрочем, если что, у меня и другие гостинцы найдутся. Вот только найдётся ли сам флайер?..

Я стоял на берегу реки и растерянно озирался вокруг. Это же то самое место! Я даже узнал раздвоенное дерево, к которому пришвартовал свой летучий, временно ставший плавучим, корабль. На совесть привязал, кстати говоря, потому что трос по-прежнему обмотан вокруг ствола. А самого флайера нет. Куда же он пропал? Ведь не улетел же? На всей планете найдётся всего лишь три человека, способных поднять флайер в воздух. В том случае, если бы он был исправен. Так что же здесь произошло?

Ответ обнаружил один из мальчишек. Наверное, из него выйдет хороший охотник, если с годами не отупеет от последствий гнева Неба. Парень дёрнул меня за руку и показал на широкую ровную борозду, наискось пересекающую русло ручья и уходящее в джунгли. Уже знакомое волнообразное движение рукой подсказало мне, что это след ползуна. И... да, пожалуй, парнишка прав – животное проползло как раз там, где я оставил флайер. И что же, ползун унёс его с собой? Нет, это уже не смешно.

Кто-то из парнишек, кажется, тот же самый, прошёлся по следу ползуна и отыскал мой транспорт. Вернее – то, что от него осталось. Оказывается, зверь честно попытался проползти мимо, но зацепился за аппарат и какое-то время толкал его перед собой. А потом просто переполз через него. Видимо, по рассказам моих спутников я не совсем верно представил себе размеры животного. То есть, я понимал, что оно очень крупное, хотя и не думал, что настолько. Но не учёл того, что оно ещё и очень тяжёлое.

Сталепластовый фюзеляж флайера просто сплющился под исполинским весом чудовища, превратился в блин. И уже совершенно неважно, что хранилось в багажном отсеке, всё равно добраться до него нет никакой возможности. А самое печальное – заметно уменьшились наши шансы быстро и безболезненно покинуть эту гостеприимную планету. Глупо надеяться на то, что флайер Шэррика уцелел, и совсем уж маловероятно, что сам Марвин прилетит на нём к нам. Наоборот, я предполагал, что это нам придётся его разыскивать. На моём флайере. А теперь...

Теперь остаётся лишь надеяться, что он догадается вернуться к катеру и поджидать нас там. Будет разумно, если и я туда отправлюсь. Прямо сейчас. Во-первых, это единственная возможность отыскать нашего адмирала. Во-вторых, в катере тоже может найтись что-нибудь стратегически полезное. И, в-третьих, не лишним будет подготовить его к отлёту с Кассилии. По-моему, причин достаточно.

Только ребят я с собой не поведу. Пусть назад поворачивают. Так мне за них спокойнее будет. И за себя тоже. Что-то мне подсказывает, что не нужно выдавать туземцам местоположения нашей последней надежды вернуться на "Медею". Мало ли как там дальше у Эллен с Фасимбой отношения сложатся.

– Вот что, парни, идите-ка вы домой, – приказал я своим спутникам. – А я ещё немного погуляю. Расскажите дочери Неба о том, что видели, о том, что случилось с её небесным домом. И ещё скажите, что попытаюсь отыскать другой дом. Запомнили?

– Запомнили, – хором ответили ребята, гордые новым поручением.

Ну-ну, надеюсь, Эллен поймёт, что я ей хотел сообщить. Если, конечно, эти Небом ушибленные ничего не перепутают.

Ещё на подходе к деревне я понял, что без меня не скучали. Или я уже забыл, как всё здесь раньше выглядело, или расчищенная от леса территория стала вдвое больше. Но не сказал бы, что свободного места прибавилось. Повсюду виднелись группы туземцев, увлечённых какими-то сложными перемещениями, в которых после некоторого раздумья я опознал строевые упражнения. Вот шеренга вооружённых косами охотников учится одновременно поворачивать направо-налево. А рядом колонна из двух десятков туземцев с короткими кольями на плечах по команде старшего резко остановилась, образовала круг и выставила оружие перед собой. Круговая оборона, и очень даже грамотно выстроенная. А ещё дальше... Бывает же! Я ведь только недавно установил, что дротиками местные жители не пользуются, и вот – на тебе! Пользуются, и с большим энтузиазмом. Упражняются в метании, целясь в грубое чучело, сплетённое из листьев. И сомневаюсь, что это мои информаторы ошиблись. Чует моё сердце, что без Эллен тут не обошлось.

Вот, значит, как она поняла мою просьбу избежать ненужных жертв! Вместо того чтобы начать мирные переговоры, решила обучить туземцев военному искусству. В принципе, логично – обученного солдата убить трудней, но каково же теперь придётся людям Чаки, которым про тактику и стратегию никто не рассказывал? Нечестно это как-то, неправильно.

Впрочем, кажется, за Чаку уже переживать поздно. Народу на плацу явно больше, чем насчитывалось в племени до моей отлучки. А это, во-первых, означает, что в учениях принимают участие мужчины из соседней деревни, во-вторых, что её глава, Чака или кто-то другой, добровольно или нет, но подчинился Фасимбе, и, в-третьих, что, по-видимому, дело всё же обошлось без большого кровопролития. Ура? Нет, не будем спешить с выводами. Сначала нужно переговорить с Эллен.

А вот и она. Прямо Эллен-хан какой-то, или Напоэллен. На ходу делает замечания упражняющимся, одновременно беседуя с Фасимбой, а вокруг суетятся ещё несколько туземцев. Генеральный штаб, не иначе. Но за всеми государственными делами умудрилась как-то заметить меня:

– Грэм! У тебя совесть есть? Мало мне пропажи Марвина, так ещё и ты потеряться вздумал.

В её голосе, помимо раздражения, мне послышалась искренняя тревога. И к чему скрывать, это было приятно.

– А разве тебе ребята ничего не объясняли?

– Объясняли, но не объяснили, – усмехнулась она. – Сам же знаешь, как удобно с ними общаться. Я поняла только, что твой флайер сломан, а сам ты отправился что-то искать. Уж не катер ли?

Я приложил палец к губам, предлагая не обсуждать эту тему при посторонних. Она недоумённо пожала плечами, не разделяя моей тяги к конспирации. Но генералов своих всё-таки отослала.

– Ну, рассказывай! – Я физически почувствовал, как её взгляд ввинчивается в мой мозг в поисках ответа на ещё невысказанные вопросы. – Нашёл катер? В каком он состоянии? Взлететь сможем?

– Один раз – сможем, – коротко ответил я. – И до "Медеи", надеюсь, долетим. А дальше – увидим.

– Понятно, – нахмурилась Эллен.

Да ничего тебе не понятно! Я сам не до конца понимаю, как мне удалось привести катер в близкое к рабочему состояние. На самом деле все мои старания могли закончиться ещё возле шлюза. Если магнитно-вакуумный замок на двери не работает, это ещё не означает, что её можно открыть. Ну, предположим, при наличии хорошего рычага – можно. Но потом её ещё нужно закрыть за собой. Иначе, как в любом уважающем себя шлюзе, не откроется внутренняя дверь. Спасибо конструкторам за то, что механический замок работает независимо от магнитного, каковое обстоятельство и позволило мне проникнуть внутрь, но ничуть не помешает потом выставить счёт фирме-изготовителю. Они-то уверяли, что чужой в катер пробраться не сможет. И неважно, что я свой. Значит, и чужой смог бы.

Так, по принципу "невозможное возможно", я восстановил все жизненно важные системы катера. Кое-где просто заменил микросхемы, а местами переключил механизмы на ручное управление. Вот только произвести пробный запуск не решился, потому что во второй раз моя кустарная схема может уже и не сработать. Причём, в ход пошло всё, что удалось найти в багажном отсеке катера, а на фокусы для туземцев ничего не осталось. Даже роботов, само собой, тоже пришедших в негодность, пришлось пустить на запчасти. И я вернулся в деревню с пустыми руками.

На всё про всё у меня ушло приблизительно четверо суток, и недовольство Эллен в общем-то можно понять. Но не мог же я каждый вечер являться к ней с докладом, а потом возвращаться обратно. Иначе ремонт затянулся бы, как минимум, на неделю. Да и она мне о своих начинаниях тоже не сообщала. А успела-то, как я погляжу, немало.

– Ладно, Эллен, об отлёте поговорим позже, когда действительно улетать соберёмся. Объясни лучше, что у тебя тут происходит?

– А что тут происходит? – удивилась Эллен. – Племя Фасимбы готовится к священной войне. Разве я могу им чем-то помешать?

Как же ей, однако, идёт невинное выражение лица! Я бы и сам поверил, если бы не видел, как она только что командовала учениями.

– Да, но ты могла бы им хотя бы не помогать!

– Грэм, ты же сам хотел обойтись без потерь!

– Без потерь с обеих сторон, – уточнил я. – А теперь Фасимба перебьёт соседние племена, практически не ослабив собственного.

– И что же в этом плохого? – спросила Эллен.

Похоже, она действительно не понимает.

– Плохо, что мы навязываем туземцам не свойственные им формы организации. Здешняя цивилизация ещё не доросла до государств и армий. У того же Фасимбы нет каких-то излишков, каких-либо материальных благ, чтобы охранять их от менее богатых соседей. Здесь нет даже крупных хищников, от которых нужно защищаться всем племенем. Ни к чему туземцам военная наука.

– Но ведь нам же нужно как можно быстрее собрать фрагменты книги! Разве не так? Или ты уже никуда не торопишься?

Опять она пытается объяснить свои действия необходимостью! Но ведь "нам надо" – это не то же самое, что "им надо".

– И чего ты добьёшься в итоге? – насмешливо спросил я. Может, хоть это её проймёт. – Построишь империю "от моря и до моря"? Так ведь она долго не продержится. Основанные на штыках государства обычно непрочны. Мы отсюда рано или поздно улетим, и со смертью Фасимбы всё вернётся к естественному порядку. Если не раньше. Уже после следующего гнева Неба туземцы могут позабыть все твои уроки. С природой тяжело бороться, Эллен!

– Слушай, Грэм, в твоём роду проповедников случайно не было? – раздражённо ответила она. – Ты с таким уверенным видом несёшь полную чушь, что мне даже завидно стало. Какой естественный порядок? Какая-такая здешняя цивилизация? Ты, видимо, забыл, что их предки были цивилизованными людьми, не хуже нас с тобой. А потом под влиянием бурь регрессировали, опустились до первобытного уровня. И без какого-то толчка никогда уже не поднимутся. Ты же сам признаёшь, что у них нет естественных врагов, стимулов к развитию, так? Или ты считаешь, что им и не следует развиваться?

– И в качестве толчка к развитию ты предлагаешь перебить большую часть взрослого населения? – возмутился я. – А потом, после нашего отлёта, порабощённые народы отомстят племени Фасимбы, и людей на Кассилии почти совсем не останется. Это ты называешь развитием?

Меня начало бесить её упрямство. Ведь должна же она понимать, что не права. Что силой туземцев думать не заставишь. А самим им это и вовсе ни к чему.

– Да лучше уж так, чем оставаться дикарями! – Эллен не захотела прислушиваться к доводам разума. – Пусть у них появится естественный враг – завоеватели. Чем больше племя Фасимбы станет притеснять других, тем лучше. Тут-то они и начнут думать, учиться у врага военному искусству. А может, и ещё чему-нибудь. Вот подожди, я ещё подговорю Фасимбу выбить священные слова на какой-нибудь скале. Или хотя бы на том камне, который он использует вместо трона. И пусть все туземцы смотрят на эту надпись, когда Фасимба станет читать молитву. Они будут знать, что эти чёрточки означают слова, и кто-нибудь наверняка захочет запомнить их значение. Пусть всего несколько человек, всего несколько букв. Главное – столкнуть их с мёртвой точки. И я не уверена, что туземцы после бури забудут всё, чему научились. Мы-то с тобой, не забыли. И Фасимба тоже. Было бы только что помнить!

Нет, бесполезно! Спорить с ней можно до тех пор, пока звёзды не остынут, но переубедить и тогда не удастся. А попутно ещё и выяснится, что она старается на благо человечества, а сам ты – зануда и мизантроп.

– Я вижу, ты уже начала подталкивать аборигенов в сторону прогресса, – язвительно заметил я. – И сколько же народу осталось в племени Чаки после этого толчка? Половина? Треть? Четверть?

Какое-то время Эллен непонимающе смотрела на меня. Потом до неё дошёл смысл сказанного, и она... честное слово, она покраснела. Но не от стыда, как простодушно предположил я поначалу, а от гнева.

– Ах, вот ты о чём! – Её ледяные слова со звоном разбивались об меня, как сосульки об плитку тюремного двора в Упернавике. – Что ж, Грэм, ты, конечно, имеешь право не доверять мне. Но на будущее запомни – я не нарушаю своих обещаний без крайней необходимости. Если мы договорились не начинать войну до твоего возвращения, то должно случиться какое-то экстраординарное событие, чтобы я изменила своё решение.

– И что же это было? – со спокойной усмешкой поинтересовался я.

Очень занятно наблюдать за её артистическими упражнениями, но не более того. Благородным негодованием меня теперь не обманешь.

– Просто позавчера в деревню пришёл Чака и попросил у Фасимбы помощи...

– Что-о-о? Чака? Сам пришёл?

– Грэм, у тебя что, появились проблемы с английским? – Теперь уже наступил её черёд иронизировать. – Кажется, я вполне связно объясняю. А если ты чего-то не понял, дождись, пожалуйста, конца фразы.

– Извини, Эллен, – смущённо пробормотал я. – Продолжай. Я тебя слушаю.

– Хорошо, повторяю специально для спейстрейдеров: Чака. Пришёл. В деревню. Сам. И попросил помощи в борьбе с Ночным Врагом.

– Это ещё кто такой? – пропустив насмешку мимо ушей, я сосредоточился на главном.

– Если честно, то я сама не очень поняла, – призналась Эллен. – Сам знаешь, как тяжело с ними общаться. Даже с вождями. Но в общих чертах дело было так: жило себе племя Чаки, поживало, ни о чём, кроме небесного гнева, не печалилось, как вдруг из деревни стали исчезать люди.

– Как, насовсем исчезать?

– Нет, гораздо хуже! Всех их потом находили мёртвыми с абсолютно одинаково перегрызенным горлом. Причём, нападали почему-то только на взрослых, детей не трогали. Но жителей деревни это не очень успокоило, и вскоре Чаке пришлось установить круглосуточное патрулирование вокруг деревни. Но и оно ни к чему хорошему не привело, разве что теперь стали пропадать и патрульные. Когда число жертв перевалило за десяток, вождь вынужден был идти на поклон к соседям.

– Понятно, – несколько погрешил против истины я. – Но почему Чака решил, что это именно один враг?

– Вот тут ты попал в точку, Грэм! Никто этого врага не видел, только его следы, да и то нечёткие. И вот что интересно – таких следов не оставляет ни один известный туземцам зверь. И от этого они ещё сильнее пугаются.

Да уж, неведомое страшит больше, чем уже известная опасность. Но прежде чем расспрашивать дальше, я должен проверить одну версию.

– Эллен, признайся честно, – строго сказал я, – это случайно не ты пугаешь суеверных туземцев?

К моему огорчению, она не удивилась вопросу. Неужели мои укусы настолько предсказуемы?

– Нет, дорогой! – Если бы ядовитые змеи умели улыбаться, то уверен, что их улыбка копировала бы мимику Эллен. – Я показала свои туфли Чаке, и он след не опознал. И, пожалуй, стоит продемонстрировать ему и твои ботинки.

– Спасибо, что предупредила. – Я тоже постарался оскалиться как можно ядовитей. – Пойду, почищу их, что ли? Неудобно как-то перед вождём союзного племени.

– Да уж, сделай одолжение, – поддержала она мою идею. – Не позорь свою хозяйку. У дочери Неба не может быть слуг с немытыми ногами. И лицом, раз уж на то пошло.

Вот и неправда! Я сегодня умывался. Хотя, конечно, давненько это было. И марш-бросок через джунгли вряд ли добавил мне опрятности.

– Не нравится слуга – найди себе другого! – Теперь уже я изобразил оскорблённую добродетель. – Только сначала расскажи, о чём вожди договорились?

– Любопытство – твоя единственная положительная черта, Грэм, – похвалила меня Эллен. – Ладно, слушай. Первым делом Чака попросил Фасимбу на время приютить племя в своей деревне. Переселение закончили к вечеру. А сегодня с утра все воины Чаки начали проходить курс молодого бойца. И у них уже кое-что получается. Если так пойдёт и дальше, послезавтра можно устраивать облаву на зверя. А завтра я планирую отправиться к деревне Чаки и там, на месте обдумать план операции. Пойдёшь со мной?

– Я вообще-то не понял, что там можно обдумывать, если об этом ночном враге толком ничего не известно – ни как он выглядит, ни где живёт...

– Неважно, – оборвала меня Эллен. – На самом деле я и не рассчитываю быстро его отыскать. Но необходимо показать Чаке, что его племя теперь под надёжной защитой, что он не прогадал, подчинившись Фасимбе.

Значит, всё-таки подчинившись. А разве могло быть иначе? Фасимба с помощью Эллен наверняка извлёк максимум выгоды из несчастья соседа.

– А мы-то не прогадали? У Чаки были Священные слова?

– А как же! Хочешь послушать?

– Не то чтобы сгораю от нетерпения, но ты же сама признала, что

любознательность – моё самое уязвимое место.

– Я сказала: любопытство, Грэм, – поправила меня Эллен. – Но как бы то ни было, ты заслужил маленький подарок. Внимай. И трепещи.

Она достала пьезоблокнот из кармана комбинезона... Вот это уже никуда не годится – я даже не обратил внимание на то, что у неё сегодня другой костюм. Наверное, всё-таки сильно устал, продираясь сквозь джунгли. Да и над двигателем катера я вчера бился до победного конца, то есть, до глубокой ночи. Благо, в машинном отсеке не чувствуешь разницы, вечер сейчас снаружи или утро – факел всегда светит одинаково. Вот уж поистине ты вернулся в тёмные века, капитан Брингдаун...

А Эллен тем временем начала читать, изо всех сил стараясь сохранять серьёзное выражение лица. Должен признать, что моё лицо ей в этом мало помогало.

"Со всего мира в дом Синса-Пи приходили бездельники и мудрецы, чтобы посмотреть на эту полосу. Полосу Раса. Сала не спеша посмотрел на полосу, идущую по полу справа от него, и подумал, что она не подходит к устройству дома. Она как бы разрезала главное место и была похожа на безобразный шрам, уродующий красивое лицо. Полоса разделяла стол, весь дом и заканчивалась в углу, рядом с нижним краем вещи, которую Сала не ожидал здесь. Большого старого каменного столба. Здесь блестящая полоса поворачивала, проходила по столбу, поднималась высоко к его вершине и там, наконец, пропадала. Полоса Раса, подумал Сала. Братья спрятали главный камень у полосы Раса"

Внезапно мне расхотелось смеяться. Я подумал о том, что из-за бессмысленных, непонятно кому и зачем понадобившихся слов только по счастливой случайности не погибли десятки людей. Да и счастливого в этой случайности не много, потому что люди всё равно погибли, хотя и в меньшем количестве. Сколько ещё последует за ними, пока мы с Эллен не соберём все фрагменты книги? А когда весь этот абсурд закончится, мне вернут мой корабль. Но стоит ли "Медея" стольких жизней? Ответа у меня не было.

А бессмыслица всё не заканчивалась.

"На хлобе полосу Раса называли также длинной дорогой – это была дорога, проходящая от ночи к полудню. И полос Раса было очень много, потому что из любого места хлобы можно нарисовать длинную дорогу от ночи к полудню. Старейшины спорили, какую из них нужно называть полосой Раса, иначе говоря, никакой дорогой, чтобы от неё проводить другие дороги. Сейчас никакая дорога находится в Лонде и Ринви. Но так было не всегда. До того, как взяли никакую дорогу в Ринви, она проходила через Аришу, точно через дом Синса-Пи. И жёлтая полоса на полу напоминала, что давно здесь проходила главная дорога. И хотя Ринви давно отобрал славу у Ариши, самая первая полоса Раса сохранилась. Значит, сказка не врёт, сказал учитель Сале. Правду говорят, что главный камень лежит под полосой Раса. Не поднимаясь с колен, Сала посмотрел на дом, послушал. Он подумал, что наверху что-то шумит. Посмотрел туда ещё раз. Никого. Я один. Он поднялся и стоя лицом к важному месту сделал три святых знака. Потом повернул налево и пошёл рядом с полосой к столбу".

М-да, всё это очень забавно, но у нас, похоже, совсем другая картина. С дальнего конца деревни послышались испуганные крики, и не один, а с десяток вооружённых мужчин, не пошли, а галопом помчались в нашем направлении. Они тоже на бегу пытались что-то сообщить. И, в конце концов, в их беспорядочных воплях мне удалось различить два слова: "ночной враг".

Паника – вещь заразительная, и мы с Эллен тоже начали тревожно озираться по сторонам. Никакого врага поблизости не наблюдалось. Зато неизвестно откуда появился Фасимба с адъютантами. И тут же принялся восстанавливать порядок. При звуках его не очень-то мощного, но властного голоса воины тут же успокоились настолько, что один из них сумел внятно объяснить, с чего вдруг поднялся такой переполох. И выяснилось, что дело тут вовсе не в разыгравшемся воображении перепуганных соплеменников Чаки. Тревога не была ложной. На окраине деревни действительно видели следы ночного врага. Очень чёткие, недавние следы.

Фасимба задал несколько уточняющих вопросов и уже открыл рот, чтобы отдать приказание, когда докладчик его опередил. Он заорал так, будто бы враг только что подкрался к нему сзади и укусил в самое беззащитное место. Фасимба раздражённо обернулся к паникёру, но тот продолжал напрягать голосовые связки, скосив глаза куда-то себе под ноги.

– След! – надрывался он. – След врага! Здесь!

– Да где же, олух царя небесного?! – не выдержала Эллен. – Пальцем покажи!

Туземец отчаянно затряс головой, предпочитая, видимо, быструю и лёгкую смерть от руки дочери Неба неизвестной опасности. И только когда Фасимба повторил приказ, он зажмурил глаза, быстро наклонился и прикоснулся рукой к какой-то выемке в земле. В этой ямке без труда угадывался отпечаток ботинка. Моего ботинка, разумеется. Откуда здесь другие?

Вероятно, не только меня осенила эта гениальная мысль. Фасимба с некоторой опаской подошёл ко мне и, глядя снизу вверх, прошуршал севшим от волнения голосом:

– Наступи ногой. Сюда.

Я выполнил указание, потом шагнул в сторону и по нависшей над поляной тишине сразу догадался о результате. А если бы и не понял, плотное кольцо направленных на меня кос объясняло ситуацию красноречивей любых слов. Туземцы поймали ночного врага даже раньше, чем планировала Эллен.

Однако она не пожелала упускать инициативу из своих рук и властным тоном, не позволявшим усомниться, кто теперь на самом деле командует племенем, распорядилась:

– Свяжите ему руки!

Внутренне я всегда был готов к её предательству, но чтобы вот так запросто отдать меня в лапы дикарей. Нет, такого я не ожидал.

– Эллен, да ты в своём уме? Ты что, веришь, будто бы я всё это время...

– Молчи и не сопротивляйся! – рявкнула она не меня, как на настоящего слугу. – Пока ты на свободе, они вообще не захотят слушать моих объяснений. – И увидев, что окрик не возымел действия, трагически возвела глаза к небу. – Грэм, старый упрямец, когда ты, наконец, научишься доверять мне?!