Текст книги "Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)"

Автор книги: Аду Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ты, – продолжил я, словно об этом и собирался говорить с самого начала, – его Священные Слова слышала?

– Слышала.

– И поняла?

– Да уж не глупее тебя!

– И что будешь делать?

Она как-то странно посмотрела на меня и ехидно поинтересовалась:

– Тебе всё в подробностях рассказать?

Нет, в подробностях, пожалуй, не надо. Но я тоже имею право знать, как она собирается вытягивать из вождя его священную историю про Дадинчу. Потому что меня она тоже касается. Ещё как!

– Извини, Грэм, сейчас правда нет времени объяснять, – добавила Эллен совсем другим тоном. – Но я тебе обещаю, что Фасимба расскажет мне всё, что знает. И даже то, что давно забыл. А я тебе потом перескажу. А вы чего стоите? – обернулась она к тем ребятам, что освобождали меня от кляпа. – Ну-ка быстро отвязывайте его! Фасимба приказал!

Волшебное слово подействовало, и через минуту я уже растирал затёкшие руки. Но Эллен и на этом не успокоилась.

– Накормите его и отведите спать! – распорядилась она по-хозяйски. – И чтобы мой слуга остался доволен! Пока, Грэм!

И танцующей походкой направилась к томящемуся в ожидании вождю. А я пошёл к туземцам и простым, доступным языком продублировал приказ:

– Я есть. Потом спать. Нет, сначала спать. Где?

Возможно, мои слова прозвучали несколько грубовато и несдержанно. Но я предпочёл объяснить своё дурное настроение пережитыми за последние сутки неприятностями. Иначе пришлось бы признаться, что я просто ревную. Ревную женщину, которая на самом деле мужчина. Ревную к вождю дикарей.

До вечера настроение у меня успело улучшиться, снова испортиться, еще несколько раз попрыгать вверх-вниз и, наконец, возвратиться в норму. Каковая в последнее время обозначалось словами «так себе».

Сначала я выспался. В углу дома, который ради меня освободили от постоянных жильцов, временно подселив их к соседям, мне устроили вполне сносное ложе из остро пахнущих, но зато мягких и прохладных листьев. Ко всему прочему, как я понял, их запах ещё и отпугивал тех ползучих тварей, которые всю ночь не позволяли мне спокойно дожидаться казни. А летающих тварей здесь, похоже, и вовсе не было. И я опять поверил, что жизнь не такая уж плохая штука.

Потом наступил ужин. Не то чтобы спрятанный, но я долго не мог понять, что тут можно съесть. Одному из приставленных ко мне парней пришлось показать мне пример, и выяснилось, что трава, разложенная на большом листе подорожника, вполне даже съедобная и сочная, хотя и безвкусная. Из шишек, наваленных рядом, можно извлечь сладковатые семена, а обугленные маленькие палочки, разбросанные по другому листу – это вовсе не мусор, оставшийся от прежних хозяев, а мясная закуска. Правда, путём долгого перекрёстного допроса свидетелей, я узнал также, из чего приготовлены эти палочки. И чуть было не выплюнул их обратно. Потому как это оказались всё те же червяки и слизни, основательно пропечённые в костре. Брезгливая половина моего организма наотрез отказалась принимать такую пищу. Но другая, более голодная и настойчивая, всё же победила, предложив расценивать всё это как маленький акт мести надоедливым тварям. В книгах мне часто попадалось такое словосочетание – сладкая месть. Но я и не подозревал, что она бывает ещё и вкусной.

А после ужина ко мне заглянула Эллен и предложила прогуляться. И я бы согласился с радостью, если бы не вспомнил кое-какие подробности сегодняшнего утра. И мне пришлось просто согласиться, без радости.

– Ну вот, теперь можно и поговорить. – Эллен непринуждённо устроилась на всё ещё застеленном шкурами камне в центре деревни. Вряд ли кому-то, кроме Фасимбы, позволялось сидеть на нём, но дочь Неба не интересовали такие подробности. Я же на всякий случай остался стоять. – Рассказывай, капитан, как тебя угораздило чуть не стать жертвенным агнцем?

Мы не стали тратить время на формальное заключение перемирия. И так понятно, что здесь, в гостях у радушных жителей Кассилии, нам волей-неволей придётся поддерживать друг друга, работать в команде. К тому же, как ни крути, а Эллен сегодня утром спасла меня от смерти. И в знак благодарности я просто обязан хотя бы на время забыть о наших прежних недоразумениях. В общем, я всё ей рассказал. Не утаив даже тот странный факт, что последнее время пребывал в подозрительно приподнятом расположении духа, умудряясь находить что-то смешное даже в том, как меня усаживают на электрический стул. Эллен, как ни странно, отнеслась к моим наблюдениям весьма серьёзно.

– Да, пока я слушала почтенного Фасимбу, меня тоже всё время тянуло расхохотаться, – призналась она. – Вероятно, это последствия произошедшего вчера катаклизма.

– Если не позавчера, – уточнил я, в остальном соглашаясь с её выводами. – А как ты всё-таки очутилась в деревне? Да ещё настолько вовремя.

– Да, знаешь, тоже особо похвастаться нечем, – Эллен изобразила кислую мину. – Флайер я угробила. Во время вынужденной посадки. Я услышала твоё сообщение и решила перелететь поближе к тебе. Всё равно мне самой ничего интересного по дороге не попадалось. И как раз успела добраться до леса, когда разом отказали все приборы. А потом и голова, – по мгновенно образовавшейся складке на лбу и плотно сжавшимся губам я догадался, что и ей в тот момент пришлось несладко. – Так что флайер падал без моего участия и согласия. Хорошо ещё, что деревья смягчили удар. Хотя я и так уже отключилась.

Я представил себе состояние флайера после падения в джунгли с высоты, как минимум в тридцать метров. Пожалуй, теперь не имеет смысла его разыскивать.

– Однако в моём положении нашлись и свои преимущества, – продолжала Эллен. – Прежде всего, пока я оставалась в кабине, никто не мог напасть на меня. А желающие, конечно же, нашлись. Один парень долго крутился вокруг машины. Но уж больно он осторожный был. Подойдёт к крылу, потрогает, постучит палкой и опять в кусты. Пришлось его поторопить – якобы случайно приоткрыть дверь в кабину. Бедняга не смог справиться с любопытством и полез внутрь. И тут я чуть всё не испортила, – она вдруг смущённо хихикнула. – Решила оглушить его контейнером с запчастями.

Я тоже не удержался от улыбки. Да уж, голова у туземцев явно не самое уязвимое место.

– Нет, Грэм, ну откуда я могла знать, что они здесь голову вместо кулаков используют? – пожаловалась сквозь смех дочь Неба. – К счастью, руками парень дрался гораздо хуже и ничего не смог противопоставить благородному искусству кан-киро.

Надо же! Она, оказывается, ещё и драться умеет. Не удивлюсь, если у неё найдётся ещё несколько скрытых, в смысле, тщательно скрываемых талантов.

– Надеюсь, ты не убила его? – попытался пошутить я и по глазам Эллен понял, что неудачно.

– Я не хотела, Грэм, – произнесла она с не очень убедительным раскаянием. – Но кому он здесь такой был бы нужен – с переломанными руками и ногами? Лечить людей без помощи медицинской аппаратуры я не умею, а вот избавить от дальнейших мучений – это пожалуйста. Сразу после того, как он рассказал мне всё, что сумел выразить словами.

Мне стоило большого труда не показать, насколько я поражён и огорчён её жестокостью. Пусть даже она несколько приукрасила свой рассказ. Хотя, как знать? Но меньше всего мне сейчас нужна новая ссора. Конечно, я вряд ли когда-нибудь забуду эту историю, но сейчас лучше промолчать.

– Так что, когда я под утро появилась в деревне, то уже примерно представляла, что здесь увижу. Правда, даже не надеялась встретиться с тобой так быстро.

– Подожди! – с готовностью уцепился я за новую тему разговора. – Так значит, ты уже давно наблюдала за церемонией? И появилась только в последний момент. Какого же чёрта ты ждала, Эллен? Меня ведь в самом деле могли убить!

– Ещё раз извини, Грэм, – спокойно возразила она, – но если бы я вмешалась раньше, то просто составила бы тебе компанию. Нет, тут необходим точный расчёт. Я вышла именно тогда, когда Фасимба обратился к Небу. И он поверил, что Небо откликнулось на его призыв. Согласись, Грэм, что я использовала своё появление с максимальной пользой.

Она замолчала, ожидая новых вопросов. Но я не спешил их задавать. Не опускаться же до пошло любопытствующего "Ну, и как?" Впрочем, она и без слов поняла, как всегда меня понимала.

– О, не переживай, дорогой! – рассмеялась она. – Как мужчина Фасимба тебе и в подмётки не годится. Много эмоций, мало толку и никакой фантазии. Дикарь, одним словом. Да и жёсткий он весь какой-то, шершавый

Спокойно, старина Брингдаун! Дыши глубже и выдыхай медленней. Мне нет до неё никакого дела. Эта женщина остаётся для меня важным деловым партнёром, но никогда уже не станет сексуальным.

– Давай всё-таки ближе к делу, – предложил я. Надеюсь, что бесстрастно. – Что тебе удалось узнать?

Она поудобней устроилась на шкурах и достала откуда-то из складок роскошного платья пачку сигарет и зажигалку. (Да, теперь верю, что у неё было время подготовиться к выходу). Предложила и мне. После секундного колебания, я тоже решил закурить.

– Как тебе сказать, Грэм, – она глубоко затянулась и медленно выпустила дым. – У меня для тебя две новости – хорошая и плохая. С которой начать?

– Начни для разнообразия с хорошей.

– Тогда так: Священные слова Фасимбы я запомнила и даже уже записала. Лично у меня нет никаких сомнений, что это и есть текст "Книги пророка Дэна".

– У меня тоже, – кивнул я. – А что за плохая новость?

– Дело в том, – ещё одна глубокая затяжка, – что, кроме уже нами услышанного, он больше ничего не знает.

– Как? Ведь не может же книга быть такой короткой?

Получается, что я рисковал жизнью из-за нескольких бессмысленных фраз? Ну, может, и не совсем бессмысленных, но бесполезных без остального текста. Вряд ли Ксирдаль, ознакомившись с результатами экспедиции, сочтёт её удавшейся. Но даже если он и вернёт мне корабль в обмен на рассказ о спрятанном ужине, в чём я весьма сомневаюсь, всё равно как-то обидно. Мы ведь почти нашли книгу, и вдруг такое разочарование.

– Не может, – согласилась Эллен. – Но Фасимба только повторил ранее сказанное.

– Ты не ошиблась?

– Исключено, Грэм, – она раздражённо выбросила недокуренную сигарету. – Я сказала ему, что пришла проверить, хорошо ли он помнит Священные слова Неба. И вождь напряг все свои извилины. Да и я, будь уверен, не слезла с него до тех пор, пока он не выложил всё, что знает.

Я предпочёл не заметить двусмысленности в словах Эллен. Какую гадость всё-таки она курит! Помнится, в дни моей юности шла активная борьба против курения. Потом, с открытием клеточной регенерации она сама собой прекратилась. Глупо убеждать человека не вредить своему организму, если этот организм можно в любой момент обновить. Но сейчас у нас нет при себе аппарата КР, и вдыхать в себя эту отраву по меньшей мере неблагоразумно. Моя сигарета полетела следом за первой.

– И что нам теперь делать?

– Думать, Грэм, думать! Я чувствую, что разгадка где-то близко, но никак не могу сосредоточиться. Слушай, что я поняла из рассказов Фасимбы: во-первых, эти слова, якобы, укрощают гнев Неба. Я думаю, туземцы так называют тот катаклизм, что лишил нас с тобой сознания.

– Магнитную бурю, – подсказал я.

– Что? – не расслышала она. – А-а! Да, наверное. Стало быть, эта буря периодически повторяется. Иначе откуда бы Фасимба узнал, что его слова справляются с небесным гневом? И мы уже знаем, что буря выводит из строя всю электронику и крайне неприятно действует на мозг. Так?

Я молча слушал. Вряд ли эти выводы нуждались в подтверждении.

– Теперь попробуем восстановить картину катастрофы, произошедшей с "Исааком Ньютоном" десять тысяч лет назад. Допустим, в момент высадки на Кассилию случилась именно такая буря. Аппаратура корабля, посадочные катера, роботы и все прочие приборы тут же отказали. Для нас пока не имеет значения, куда делся сам корабль, важно лишь, что с такими повреждениями он не мог вернуться на Землю. Не принципиально также, все ли колонисты успели высадиться на Кассилию. Предположим, не все. Предположим, как раз те, кто лучше всего разбирался в технике, погибли при падении одного из катеров. И что тогда получается? Кучка переселенцев, в основном – религиозные фанатики, оказываются одни на необитаемой планете, без всякой технической поддержки. Пусть даже им удалось починить несколько простейших устройств, использовав запасные части. Через какое-то время буря повторилась, и даже это немногое окончательно отказало. И у людей осталась только их вера. Что ты молчишь, Грэм? – вдруг спохватилась она. – Неужели ты со всем согласен? Не похоже на тебя.

– Нет, пока всё складно получается. Продолжай.

– Ну, смотри, не вздумай потом надо мной насмехаться! – Она шутливо погрозила мне пальцем, но я после её рассказов уже по-другому относился к таким шуткам и готов был заранее со всем согласиться. – Итак, во время бури один из верующих... Я даже рискну предположить, что это был какой-то русский по фамилии, например, Хасимов или Азимов. Это ведь у русских, если не ошибаюсь, были такие смешные фамилии? Так вот, этот парень, более устойчивый к воздействию бури, остался в сознании. Он видит упавших замертво собратьев, сам корчится от боли и ужаса. И к кому он может обратиться за помощью? Разумеется, к Священной книге. Русский начинает по памяти читать отрывок из книги, и через какое-то время буря стихает. И люди потихоньку начинают приходить в себя. А наш герой, как человек верующий, естественно, делает вывод, что от смерти всех спасла его молитва. И рассказывает братьям о случившемся чуде. Пусть даже не все поверили ему с первого раза, хотя, как ты сам убедился, после бури мозги ещё долго не встают на место. Но по результатам второго чудесного спасения, ни у кого уже не возникает сомнений в чудотворной силе молитвы. И поскольку никто другой, кроме этого русского, не способен читать её во время небесного гнева, он становится жрецом, вождём племени, первым Фасимбой. Так?

– Так, так, не отвлекайся! Что дальше?

– Дальше? Дальше проходит время. Фасимба стареет и ищет себе замену. Выбирает смышлёного паренька с хорошей памятью, опять же меньше других поддающегося гневу Неба, и заставляет выучить текст Священной книги. Разумеется, ту часть, которую сам ещё помнит. Тот, состарившись, в свою очередь, подготавливает следующего Фасимбу и передаёт ему тайные знания в ещё меньшем объёме. Ведь постоянные бури всё-таки влияют на память туземцев. Достаточно послушать, как они говорят. Их словарный запас крайне мал. И, в конце концов, через десять тысяч лет от огромной книги остаётся только тот куцый фрагментик, который мы слышали от нашего Фасимбы. А всё остальное, увы, пропало безвозвратно. Ну как, всё верно?

– Да вроде бы и верно, только верить не хочется, – натужно скаламбурил я, пытаясь одновременно найти какую-нибудь нестыковку в её рассказе. – А почему никто из Фасимб так и не записал священный текст?

– Вот у них и спроси! – отшутилась Эллен, даже не улыбнувшись. – Грэм, я же не ясновидящая. Во всяком случае, не в этот раз. Предположим... А мы ведь только и делаем, что предполагаем, правда? Предположим, что сначала все были потрясены обрушившимися на них несчастьями. Им пришлось долго обживаться, строить дома, налаживать хоть какое-то хозяйство. И до записи священного текста просто руки не доходили. А потом случилась новая буря, и они все забыли, как пишутся буквы. Могло так быть?

– Не знаю, – признался я. – Ещё недавно я бы сказал, что это за пределами вероятного. Но ведь мы же своими глазами видели дикарей, и своими ушами слышали, как они читают вместо молитвы отрывок из книги. Какая уж тут вероятность?!

Она как-то обречённо кивнула.

– Грэм, неужели мы напрасно сюда летели? Неужели видение меня обмануло?

– Ты сама-то в это веришь?

– Я тоже не хочу верить, – призналась Эллен и беспомощно развела руками. – Но ничего другого придумать не могу.

Ну, нет, капитан Брингдаун не привык проигрывать без боя! Тем более два раза подряд. Пусть не веру, но хотя бы надежду необходимо вернуть. Должно отыскаться какое-то слабое звено в рассуждениях Эллен. Должна быть в мире высшая справедливость! Те люди, как их там звали? – магдалиниты, преодолели расстояние в десятки световых лет и сохранили самое важное, что у них было – слова Священной книги. И только затем, чтобы здесь всё потерять? Просто потому, что у их потомков оказалась слабая память? Несправедливо это, неправильно, и значит, не может такого быть. Ведь тот первый Фасимба наверняка был неглупым парнем, неужели он не чувствовал, что начинает забывать некоторые слова? Неужели не понимал, что его преемник забудет ещё больше? А если понимал, то почему не попытался спасти знания?

А что он мог сделать? Что бы я сделал на его месте? Ну, наверное, я бы разделил текст на части и велел заучить его нескольким подросткам. Логично?

Да, логично. Но нужно ещё, чтобы все они оказались крепкими ребятами, не поддающимися буре. А таких не могло быть много. Я, например, отключился почти мгновенно. И Эллен, видимо, тоже. На самом деле большая удача, что каждый раз находился хотя бы одни такой человек. Значит, Эллен права – книга для нас потеряна?

Нет, не значит! С чего я взял, что первый Фасимба был один? Что он знал наизусть всю книгу? Если большую часть переселенцев составляли члены одной секты, одного братства, то они всё должны были делать сообща. И зачем взваливать на одного брата непосильный труд запомнить всю книгу? Раз уж нельзя взять её с собой, пусть каждый запомнит по несколько строк, а потом, на корабле, или уже на самой планете, можно её вновь записать. Предположим, записать не успели, но в памяти-то слова сохранились! Допустим, один из ста поселенцев не забыл свой текст после первой бури. Уже получается двести Фасимб! А двести, или даже двадцать вождей – это слишком много для одной секты. Вокруг каждого из них должна по идее образоваться группа сторонников, своя маленькая секта. И рано или поздно возникнет вопрос, чей Фасимба главнее. А разве может восьмая глава книги быть важнее четвёртой? Вряд ли. Да и четвёртая ничем, кроме порядкового номера не лучше восьмой. И совсем уж невероятно, что кто-то из вождей сам признается, что он не такой великий, как другие. А значит, споры ни к чему не приведут. Нужно либо доказывать свою правоту силой, либо окончательно отделиться от секты. Отойти куда-нибудь в сторонку и устроить новое поселение. А потом, на старости лет определить наследника и передать ему Священные слова. И если я прав, то...

– Эллен! – Боже, как давно я не произносил это имя вслух! – Послушай! Ведь никто из людей Фасимбы не удивился, увидев меня. Я для них был обыкновенным чужаком, правильно?

– Да, наверное, – рассеянно согласилась она. – И что из этого?

Я не стал лишать её удовольствия самостоятельно додуматься до ответа.

– Ты хочешь сказать... ты думаешь... что есть другие племена, да?

– Умница! – на радостях я чуть было не поцеловал её, но, слава богу, сдержался и ограничился одним похлопыванием по плечу. – И в каждом из этих племён есть...

– Свой Фасимба! – закончила за меня Эллен, – Со своими Священными словами. Так?

– Может, и не так, но как-то очень похоже.

Она взвизгнула, бросилась мне на шею и, прежде чем я успел как-то выразить свой протест, расслюнявила мне всё лицо:

– Грэм, я всё-таки в тебе не ошиблась!

Я не совсем понял, что она имела в виду, но решил на этот раз согласиться. Может быть, в этом случае она быстрее успокоится и вернётся с моей широкой груди на землю.

– Пошли скорей к Фасимбе! – сказала она, исполнив мою мысленную просьбу. – Узнаем, где тут водятся другие племена.

Мне, конечно, тоже хотелось это знать, но не настолько, чтобы вытерпеть разговор с вождём. Улыбаться этому тупому дикарю, который недавно чуть не прирезал меня, а потом переспал с моей... ну, в общем, с моей спутницей. Нет уж, увольте!

– Иди одна, Эллен, – я постарался передать свои возражения в более нейтральной форме. – Без меня у вас лучше получится.

Не могу сказать, лучше или нет, но громче беседа точно получилось. О впечатлении, которое рассказ Эллен произвел на Фасимбу, я узнал задолго до того, как сама она вышла из жилища вождя. Вот уж никогда бы не подумал, что тщедушный туземец способен взреветь, словно матёрый шабн в брачный период. В одно мгновение тихая, отходящая ко сну деревня переполошилась, забурлила и теперь напоминала торговую площадь большого города. Мужчины, женщины и дети группами и поодиночке метались между домами, кричали и размахивали руками.

Через некоторое время потоки стабилизировались. Мужчины собрались в центре деревни, вокруг дома вождя. Дети упорно пытались пробраться туда же, а женщины старались их отогнать. Только теперь я смог приблизительно оценить численность племени. Вчера вечером и, тем более, сегодня утром меня волновали несколько иные проблемы. И вот теперь, в спокойной, по крайней мере, лично мне не угрожающей обстановке, я насчитал около ста взрослых мужчин. Сгрудившись вокруг Фасимбы, они дружно и громко выкрикивали имя вождя после каждой его фразы. А говорил он достаточно долго.

– Они так шумят, как будто на войну собрались, – улыбнулся я подходящей ко мне Эллен.

– Угадал, Грэм. – Ответная улыбка получилась какой-то усталой. – Фасимба собирается напасть на соседнее племя. Ты бы видел, в какую ярость он пришёл, узнав, что помимо его собственных, существуют и другие Священные слова.

Эллен присела на уже знакомый камень и продолжила.

– Фасимба поклялся, что собственноручно вырвет язык у Чаки – так зовут вождя соседнего племени. Пришлось объяснить ему, что в этом случае пропадут чакины слова, и Небо может разгневаться. Но наш вояка не растерялся и заявил, что сначала выучит их, а потому уже вырвет его язык. И лишь когда я спросила, сколько времени у него ушло, чтобы запомнить свой текст, Фасимба немного поостыл и решил просто захватить конкурента в плен.

Та-а-ак, чего-то подобного я и опасался. Разумеется, в примитивном мозгу вождя и не могло возникнуть мысли, что всегда можно договориться мирным путём. Раз мне что-то нужно, я это возьму. Если мне кто-то захочет помешать, я его убью. – А если он тебя убьёт? – Ха, а меня-то за что? С точки зрения дикаря всё логично. Но почему же Эллен не подсказала Фасимбе другой выход?

– Ты так спокойно рассказываешь мне, что развязала войну между племенами. И тебя не мучает совесть?

– А что я могла сделать, Грэм? – В голосе Эллен раскаяния не чувствовалось. – Я просто расспросила его про соседнее племя. И поинтересовалась, не слышал ли Фасимба что-нибудь про их Священные слова. А дальше наш вождь уже сам себя накрутил.

– Ну так скажи ему, что ты пошутила.

– И что изменится? Он всё равно не успокоится, пока не убедится, что эти слова существуют. Но тогда уже нам будет трудней их из него выбить. Доверие долго завоевывается, но очень легко теряется.

– Но ведь мы могли бы сами прийти к Чаке и попросить его прочитать свою молитву.

Эллен посмотрела на меня с тем же выражением жалости и снисхождения, с каким только что рассказывала про вождя дикарей.

– И ты полагаешь, что Фасимба нас отпустит? Особенно теперь, когда знает, что нам нужно. И даже если нам удастся убежать, где гарантия, что Чака нас встретит более радушно? – Глаза её вспыхнули насмешкой. – Может быть, ты хочешь ещё раз просидеть всю ночь в ожидании казни? Или предлагаешь мне переспать со всеми туземными вождями?

Нет, спасибо, как-нибудь обойдёмся. И без первого, и без второго. Но ведь это ещё не повод, чтобы устраивать бойню. Хотя, сама Эллен, по-видимому, так не считает. Что ж, попробуем подойти к проблеме с другой стороны.

– Ладно, предположим, Фасимба победит, хотя я не на сто процентов в этом уверен. Скорее всего, племена примерно равны по силам. Значит, схватка будет упорной и кровопролитной. И победитель, пусть даже им окажется Фасимба, уже не сможет объявить войну следующему племени. Просто потому, что бойцов у него уже не останется. Тогда нам всё равно придётся начинать с начала. Так не лучше ли сейчас попробовать договориться по-хорошему, пока у нас за спиной есть Фасимба с его воинами?

Всё-таки с цивилизованными людьми спорить интересней. Эллен не стала в ответ реветь шабном, а просто задумалась над моими словами.

– А ведь ты прав, о, миролюбивый торговец! – Собственно, я и не рассчитывал, что она сдастся, не попытавшись укусить меня напоследок. – Хотя бы первую победу необходимо одержать с минимальными потерями, а лучше – и вовсе без кровопролития. Хорошо, я поговорю с Фасимбой, но не сейчас, разумеется. Пусть остынет немного. Может, что-нибудь и придумаем.

– Послушай, Эллен! – вдруг вспомнил я. – У многих древних народов существовал обычай решать споры в поединке. И здесь, похоже, та же история. Я ведь тебе рассказывал, как вождь заставил двух моих потенциальных хозяев биться лбами. Мол, у кого голова крепче, тот и прав. Может, попробуем и наш вопрос решить в поединке?

– Нет, Грэм, ты сегодня определённо в ударе, – на этот раз в насмешке чувствовалась изрядная доля восхищения. – Немного адреналина и лёгкая встряска серого вещества явно пошли тебе на пользу. Думаю, Фасимба не станет долго упорствовать и согласится с твоей идеей. А у меня возникла ещё одна. Ты ведь помнишь, где оставил свой флайер? И сможешь его отыскать?

– Надеюсь, что смогу, – сказал я без особой уверенности.

– Тогда отправляйся-ка ты завтра к флайеру, и попробуй отыскать там что-нибудь такое, что произведёт впечатление на туземцев. Какое-нибудь божественное чудо. Убедительнее всего тут бы выглядел бластер, но вряд ли тебе удастся его восстановить. Ну, хоть что-нибудь. Нехитрое, но яркое представление, после которого племя Чаки не захочет с нами связываться. Сумеешь?

– Постараюсь.

– И заодно, Грэм, – добавила она шёпотом, хотя никто нас не подслушивал, да и я сам с трудом различил её слова из-за криков Фасимбы и его воинов, – попробуй починить двигатель флайера. Пока я улетать с этой планетки не собираюсь, но хотелось бы знать, что с транспортом у нас всё в порядке.

А вот теперь настала моя очередь восхищаться. Очень мудрая и своевременная мысль. Я всегда считал, что главное в профессии торговца – вовремя откланяться. И подготовкой к этому волшебному моменту я займусь, можно сказать, с удовольствием.

– А меня Фасимба отпустит? – почти дословно повторил я её недавний вопрос.

– Насчёт этого можешь не беспокоиться, – заверила меня Эллен, хищно оскалившись. – Одного – отпустит. Вождя я беру на себя.

Кто бы сомневался! И, пожалуй, мне действительно лучше уйти отсюда куда-нибудь подальше. От греха.

– Хорошо, Эллен, – согласился я. – Было бы неплохо хоть на время покинуть эту деревню. У меня с ней, видишь ли, связаны некоторые неприятные воспоминания. Как вспомню – волосы на голове дыбом встают.

Эллен как-то неопределённо хмыкнула и отвернулась. Я не стал беспокоить её вопросами. Мало ли что, вдруг она тоже переживала из-за меня?

– А знаешь, что хотел тогда сделать с тобой Фасимба? – спросила она, не оборачиваясь. – Я сама только что узнала.

– Вообще-то подробности не обязательны.

– Напрасно отказываешься, Грэм, напрасно! – Эллен всё же решилась посмотреть на меня, и в глазах у неё сверкнули знакомые ведьмины искры. – Тебя ожидало великое будущее. Фасимба собирался сделать тебя своим учеником. Подарить тебя, то есть, посвятить твою жизнь служению Небу.

– То есть как? В каком смысле?

– В прямом. Помнишь, он спросил, есть ли у тебя имя?

– Ну, да, помню. Он ещё очень удивился, когда я сказал, что есть.

– Конечно, удивился. Ведь в его племени ни у кого, кроме самого Фасимбы, имён и в помине не было. Уже много веков. Люди после каждого гнева Неба забывали имена соседей, да и свои порой не вспоминали. В конце концов, и вовсе решили обходиться без них. А ты вдруг говоришь, что знаешь своё имя.

– Да, так оно и было, – признал я. – Но потом Фасимба спросил, не вождь ли я случайно. И когда узнал, что нет, сразу потерял ко мне всякий интерес.

– А вот здесь ты ошибаешься, дорогой, – не совсем к месту рассмеялась Эллен. – На самом деле он уже убедился, что принял верное решение. Видишь ли, у Фасимбы до сих пор нет преемника. Никто в его деревне не в состоянии запомнить Священные слова. А сам Фасимба не молод. Ему срочно был нужен ученик. И тут появляешься ты, знающий своё имя. Да он просто не мог пройти мимо такого подарка судьбы. Но если бы ты оказался вождём, то, конечно, ни о каком ученичестве не могло быть и речи. Фасимба не хотел, чтобы его племя попало в зависимость к чужому.

– Так ведь и я не молод, – обиженно возразил я.

– Да, и Фасимба это понял. Но вероятно, он решил подстраховаться, обучить тебя на всякий случай. А если потом отыщется ученик помоложе, то от тебя и избавиться можно.

Вот с этим спорить трудно. Это у них быстро решается. Если бы Эллен тогда не вмешалась...

– Подожди, а как же коса? Он ведь хотел зарезать меня.

Но она сегодня была готова оспаривать совершенно очевидные вещи.

– Ты уверен?

– А ты разве сама не видела?

– Я видела, как он взял косу и подошёл к тебе, – медленно и чётко произнесла Эллен. – А что он собирался делать дальше, я не знаю. Тогда не знала.

– Ну и что же он собирался сделать? – скептически усмехнулся я. – Нет, мне просто интересно, что можно сделать с человеком при помощи косы.

– Подстричь тебя – вот что он собирался! – Эллен уже откровенно хохотала и сквозь смех пыталась ещё что-то сказать. – Ты и без того мало похож на жителей деревни, а с волосами вообще казался каким-то иным существом. Такого волосатика племя никогда бы не признало за своего, вот Фасимба и решил исправить положение.

Я смотрел на Эллен и не знал, что ответить. Вроде бы её объяснения звучали логично. Но в то же время казались абсурдными. Я ведь чувствовал, что Фасимба собирается меня зарезать. Я знал это. Но откуда я знал? Может, он сам сказал? Кажется, нет. Но тогда с чего я решил, что меня принесут в жертву? Неужели?..

Да, видимо, так. Я подсознательно ожидал от дикарей какой-нибудь дикости. Каннибализма, жертвоприношений и тому подобного. И как только ситуация показалась мне подходящей, сразу приписал Фасимбе кровожадные намерения.

– А зачем же меня к этому пню привязали? – ухватился я за последний довод.

– Ну, извини, Грэм, – всхлипывая, ответила Эллен. – Такой уж у них обычай. Когда чужака принимают в племя, то оставляют на всю ночь на этом стуле. И хотя Фасимба не понял, что ты не догадываешься об его намерениях, зато сразу определил, что ты обязательно попытаешься убежать. Вот тебя и привязали, чтобы не сторожить всю ночь.

– Да они... Да я... – У меня все слова разбежались от возмущения. – Да знала бы ты, как меня там червяки и пиявки замучили! Я ж всю ночь уснуть не мог! А теперь оказывается, что это мне из лучших побуждений такое удовольствие предоставили!