Текст книги "Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)"

Автор книги: Аду Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Мы дружно рванули к ней. Только Марвин чуть задержался, ведь ему сначала нужно было подняться на ноги. Но он немного потерял. Ничего интересного в нише не обнаружилось. Ни сундука с сокровищами, ни потайной двери ведущей к этому сундуку, ни, на худой конец, карты, показывающей местонахождение такой двери. Только громоздкий металлический, скорее всего, чугунный рычаг, причудливой формы. Формы, напоминающей сам обелиск.

Мы не стали обсуждать, что это может означать, и что нам дальше делать. Раз есть рычаг, его необходимо повернуть, а там посмотрим, что получится. И раз уж нам удалось сдвинуть с места большой обелиск, с его уменьшенной копией мы тоже как-нибудь справимся.

Однако "как-нибудь" вовсе не означало "легко". Сначала я одной рукой дёрнул за верхнюю часть рычага, потом ухватился двумя, затем повис всем телом. Ни намёка на движение.

– Марвин, помоги! – признал поражение я.

Он уцепился рядом, несколько стесняя мои движения, зато увеличивая общее усилие раза этак в два с половиной. Всё-таки наш друг не зря соблюдает режим – здоровья у него хватило бы на десяток пожилых спейстрейдеров, чередующих занятия в тренажёрном зале с не всегда строго контролируемым потреблением алкогольных напитков.

Рычаг обиженно пискнул и медленно, неохотно пошевелился. Марвин ещё поднажал, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда, и кусок металла уступил напору человека, резко рванувшись вниз. Никто особо даже не удивился, когда пол под нашими ногами задрожал, и там внизу что-то загрохотало. Всего на мгновение ослабив хватку, мы снова налегли на рычаг, и скорее почувствовали, чем действительно увидели, как каменные плиты в центральной части нефа стали неторопливо и величественно, если не принимать во внимание жуткого скрежета, раздвигаться в стороны.

Напрягая теперь уже, в основном, волевые усилия, мы с Марвином довершили начатое дело, опустили рычаг до горизонтального положения и только затем присоединились к Эллен, давно уже стоящей на краю пропасти.

Ну, может, и не пропасти, но дна у открывшегося нам каменного колодца сверху разглядеть не удалось. Виднелось только несколько выступающих из стены металлических скоб, по которым нас, вероятно, приглашали спуститься вниз. И лично я, например, не нашёл в себе сил отказаться от приглашения. И спустился первым. Потом Эллен, а вслед за ней и Марвин. Вариант с оставлением кого-то дежурить наверху даже не обсуждался. И без слов понятно было, что добровольно ни один из нас не согласится пропустить самое интересное.

По такому же молчаливому соглашению мы не высказывали предположений о том, что увидим в конце тоннеля, находившегося на дне колодца. Просто шли вперёд, внимательно осматривая пол, стены и потолок, как будто на самом деле смогли бы вовремя обнаружить подстерегающую нас ловушку. То есть, мы подсознательно ожидали таких ловушек, опасались их, и железная леди Эллен не постеснялась судорожно ухватиться за мою руку, когда тоннель задумал вдруг резко повернуть вправо.

Но и за поворотом ничего страшного не произошло. Стены коридора расширились, и мы очутились в большом, погружённом в торжественный мрак зале. Я бы даже сказал "громадном", если бы только смог разглядеть противоположную стену. И не только противоположную, но и боковые.

Впрочем, этой проблемой мы легко разобрались. Разделились, и каждый пошёл со своим факелом в свою сторону. Я – вперёд, Эллен – налево, а Марвин – направо. На ходу мы негромко переговаривались, рассказывая, что видим перед собой. Правда, даже этого "негромко" оказалось достаточно, чтобы по залу заметались отголоски наших слов, сливаясь и перебивая друг друга, и понимать смысл сказанного мы приноровились далеко не сразу.

Единственное утешение, весьма слабое, что и рассказывать поначалу было не о чем. Во всяком случае, мне. Каких-либо достопримечательностей, за исключением ромбического рисунка на пыльном полу, я на своём пути не встретил. Пока не дошёл до стены. Собственно, и не до стены даже. Скорее это походило на стеллажи, на каких в древних библиотеках хранились книги. Ряд полок, высотой в полтора человеческих роста, уходящих вправо и влево настолько, насколько позволял проследить радиус действия факела, и вероятно, тянущийся дальше за пределы видимости. И на полках действительно стояли книги.

Я взял наугад первую попавшуюся и сначала подумал, что полумрак сыграл со мной злую шутку. "Book of Dan the Propher*" – прочитал я на обложке. Протёр глаза, ущипнул себя за руку, едва не выронив при этом факел, и снова взглянул на название книги. Оно осталось прежним. Нет, это всё-таки галлюцинация.

Я взял другую книгу с другой полки. Язык в ней тоже оказался другой – французский. Но название – то же. Третья, на русском языке, была озаглавлена иначе – "Код да Винчи" Дэна Брауна. Прочитать её я бы вряд ли сумел, но этого и не требовалось. Я ведь уже вспомнил, что именно так назывались первые издания книги пророка. Четвёртым просмотренным мной томом оказался некий путеводитель всё по тому же произведению. А на восьмом я сдался.

Невероятно! Целая библиотека, заполненная различными вариантами одной и той же книги. Причём, именно той, которую мы так долго и не слишком удачно искали, и ни единого экземпляра которой, по официальным данным, не сохранилось во всей Галактике.

– Поглядите, что я нашёл! – позвал я своих спутников.

– Что? – откликнулось голосом Эллен дальнее пятно света и стало стремительно приближаться ко мне.

– Что? – повторила она ещё раз, оказавшись рядом со мной.

– Вот!

Я с гордым видом протянул ей книгу.

– Ах, кни-и-ига! – протянула Эллен в ответ.

Выражение её лица разглядеть не удалось, но интонация была явно разочарованной.

– Да ты посмотри, что это за книга! – возмутился я.

– Спасибо, я уже у своей стены насмотрелась, – даже не равнодушно, а чуть ли не раздражённо ответила она. – Кому они теперь нужны, эти откровения пророка Дэна?

– Извини, Эллен, – не согласился я, – но именно за ними посылал меня на Кассилию грандмастер Ксирдаль. Во всяком случае, официально. И как раз за эту книгу он обещал выплатить премиальные.

– Не говори глупости, Грэм! – отрезала она. – Зефирена, как и нас всех, интересует только Золотой Шар. И посылали нас только за ним.

– Но ведь шар мы пока не нашли! А книга – вот она.

– Ты так ничего и не понял? – в голосе Эллен мне послышались нотки сострадания. – Книг миллионы, если не миллиарды, но почему-то именно здесь нам попалась именно та самая, по которой мы искали дорогу к Золотому Шару. Таких совпадений просто не бывает. Это не случайность, это знак, что мы на верном пути. Наша цель где-то рядом, и хватит уже терять время на разглядывание никому не нужных бумажек. Ищите!

Что ж, может, она и права, но не вижу причин, почему бы мне не подстраховаться. Даже гоняясь за журавлём в небе, не следует выпускать из рук синицу. Пусть Ксирдалю и в самом деле теперь не до книги, но разве он единственный любитель-букинист в Галактике?

Я молча спрятал книгу под полой камзола и вновь направился вдоль рядов этой странной библиотеки. Но далеко уйти не успел.

– Нашёл! – пролетел по залу и повторился десятками разных голосов ликующий крик Марвина. – Эллен! Капитан! Я, кажется, нашёл.

– Что ты нашёл, Марвин? – В ласковых, почти родительских интонациях Эллен с большим трудом можно было различить примесь сарказма. – Ещё одну книжечку? Молодец! А теперь ищи шарик.

Я покачал головой. Как раз теперь, когда наш приятель изменился в лучшую сторону, он вовсе не заслуживал таких насмешек. Впрочем, сам Марвин, если и почувствовал подвох, то пропустил его мимо ушей.

– Нет, здесь дверь. Идите скорее сюда!

Повторного приглашения не требовалось. Я помчался изо всех сил, но всё-таки Эллен оказалась на месте раньше меня. Пожалуй, это действительно была дверь. Массивная каменная плита, прикрывающая выступ в стене. И в левой части плиты на уровне груди – уже знакомый нам рычаг в форме обелиска.

– Это он! – восторженно крикнула Эллен. – Я уверена, это он! Я всё-таки нашла его!... Мы нашли, – тут же поправилась она. – Марвин, открывай скорее и заходи первым.

– А почему он?

Не то чтобы я сам претендовал на роль первооткрывателя, просто меня удивила скромность Эллен. На неё как-то совсем не похоже.

– Ну, ведь это Марвин у нас представитель заказчика, – Ему и проверять выполнение заказа.

Эти слова не понравились мне ещё больше. Что-то здесь было не так. Не просто так. Эллен просто так ничего не делает.

И тут я вспомнил. В книге тех самых русских братьев, рассказавших миру о Золотом Шаре, исполняющем желания, есть один любопытный эпизод. Человек, собравшийся идти к шару, специально берёт с собой попутчика. Потому что последняя ловушка на пути к цели убивает того, кто идёт первым. И этот приём срабатывает. Ничего не подозревающий простак гибнет, а его хитрый приятель преспокойно загадывает желание. Такая вот справедливость.

Но если об этом помню я, то и Эллен тоже может знать. Поэтому и пропустила вперёд Марвина. И сейчас он...

– Марвин, стой! Не вздумай ничего трогать!

– Это почему же? – зашипела на меня Эллен.

Знает. Всё она знает. И заранее просчитала все ходы в этой партии. Помнится, ещё на по дороге на Землю она призналась мне, что не хочет отдавать шар Ксирдалю. И выразила надежду, что вдвоём мы придумаем, как перехитрить его верного слугу. Я тогда отказался ей помогать, но она и сама справилась. Ловко придумано! Жестоко, но дьявольски умно.

– Потому что я не хочу, чтобы это делал он, – уклончиво ответил я.

– Кто же тогда? – глаза её злобно сверкнули. – Может, ты?

– Нет, я тоже не хочу.

Марвин растерянно посмотрел на Эллен. А она напряжённо смотрела на меня. Наверное, уже поняла, что я обо всём догадался, и теперь просчитывает новые варианты. Пытается понять, что я задумал. А я просто не собираюсь ей помогать. Мешать не стану, но и хладнокровно убить Марвина тоже не позволю.

– Я вижу, у вас затруднения господа! – прозвучал вдруг откуда-то сзади смутно знакомый, но искажённый эхом голос. – Тогда разрешите мне. Это будет в высшей степени справедливо, если величайшее археологическое открытие эпохи совершит специалист, а не случайные люди.

Мы разом обернулись, но в это же мгновение зажёгся фонарь и на время ослепил нас. Впрочем, я и так догадался, что это за специалист.

– Доктор Джонс!

– Если угодно, можете называть меня так, мистер Саймон, – хихикнул учёный. – Раз уж вы не хотите называть своё настоящее имя, то и я не буду. С той лишь разницей, что ваше я знаю, а вы моё – нет.

– Откуда вы...

Я хотел спросить, откуда ему известно моё имя, но Эллен перебила меня.

– Да какая разница, Грэм! Пусть лучше объяснит, как он здесь очутился.

Доктор Джонс, или правильнее будет сказать лже-Джонс, самодовольно оскалился. И осветил по очереди каждого из нас. Только теперь я сообразил, что это вовсе не луч от фонаря, а подсветка армейского бластера. Новость, что и говорить, не из приятных.

– А вот это хороший вопрос, мисс Брукс! – лекторским тоном произнёс наш незваный гость. – И я с удовольствием на него отвечу. Знаете, не так уж часто выпадает случай похвастаться. То нечем, то просто нельзя. А ведь в данном случае у меня есть основания гордиться собой. И нет никаких причин для спешки.

С этими словами он повернулся и осветил стоящего чуть позади робота-охранника. Весьма примитивная модель – ходовая часть и цилиндрический корпус со встроенными сенсорами, детектором команд и ещё одним бластером, только более мощным. Впрочем, громоздкий человекоподобный охранник в это подземелье и не пробрался бы.

– Хочу вас предупредить, господа, – продолжил излишне серьёзно экипированный археолог. – Во время моего рассказа не следует совершать резких движений. Робот настроен на стрельбу без предупреждения.

Спасибо, я уже и сам догадался. Хорошо бы ещё узнать, что на уме у самого лже-Джонса. Или лучше не надо? В многочисленных древних детективах преступник, (а за кого же ещё его принимать), раскрывает свои планы лишь в одном случае – когда уверен, что собеседник уже никому ничего не расскажет.

– Так вот, господа, – продолжал разглагольствовать общительный мужчина с бластером. – Что бы вы обо мне ни думали, но я и в самом деле доктор археологии. Не одну сотню лет я посвятил этой науке, провёл множество раскопок и даже нашёл кое-что интересное для кучки специалистов. Но широкой публике моё имя по-прежнему ничего не говорит. А я мечтал о всемирной славе. Знаете, есть такая печальная закономерность в нашей профессии – настоящим, серьёзным учёным редко выпадает возможность прославиться. Удача обычно улыбается выскочкам-дилетантам, а то и ловким мошенникам, вроде пресловутого Шлимана. Вы, должно быть, слышали, что он нашёл античную Трою и откопал там сказочные сокровища? Но вряд ли вам известно, что никаких доказательств того, что это действительно Троя, он не предоставил. Более того, некоторые учёные ещё тогда предполагали, что и сам "клад царя Приама" был фальшивым, изготовленным специально для Шлимана парижскими ювелирами.

Не знаю, кто дёрнул меня за язык, но я ответил. Просто хотелось дать понять этому напыщенному болвану, что не он один читает научно-популярную литературу.

– Вы, наверное, удивитесь, доктор, но мы и об этом слышали. А кое-что из учёных тех времён даже считал, что и Трои-то этой никогда не существовало.

Пожалуй, я всё-таки рисковал. В руках у моего оппонента имелся достаточно веский довод, способный прекратить любой спор. Однако настроен доктор Джонс был при этом на редкость дружелюбно.

– Вот видите, какая тёмная история! – согласился он с какими-то собственными мыслями, потому что я-то как раз хотел сказать, что нужно сначала во всём разобраться, а потом уже обвинять кого-либо. – Тем не менее, имя Генриха Шлимана известно всему миру. И было бы дело в нём одном! – Доктор патетически вознёс руки к небесам. – Большинство прославленных археологов – недоучившиеся авантюристы.

– И вы тоже решили стать авантюристом? – поинтересовался я, избавившись, наконец, от факела. Просунул его между книгами ближайшего стеллажа. Так что зря Эллен назвала их бесполезными.

– О, нет, мистер Саймон, – рассмеялся он. – Я всего лишь решил обмануть судьбу, отобрать удачу у дилетантов. Это ведь на самом деле так просто! Нужно только внимательно присматриваться к посетителям собора, в котором я работаю. Кстати, моя должность так и называется – смотритель.

Он снова хихикнул. Меня также начал забавлять этот идиотский разговор.

– И что же, вы ко всем так присматриваетесь?

– Зачем же? Люди, увлечённые какой-то идеей, сами привлекут к себе внимание. Как вы, например. Это ведь вы меня позвали, а не я к вам подошёл, не так ли? А мне остаётся лишь не упустить свой шанс.

– А нельзя ли покороче, доктор? – Кажется, Эллен слегка нервничала, иначе выразилась бы не так грубо. – Я спросила, как вы здесь очутились.

– Потерпите немного, мисс! – Лже-Джонса оказалось не так уж и просто вывести из себя. – Мне ведь тоже пришлось дожидаться встречи с вами. Долгое время мне не везло – то попадётся такой же неудачник, как я сам, то сумасброд, вчера мечтавший об одном, а сегодня так же неистово жаждущий совсем другого, а то и ловкач, ухитрившийся ускользнуть от меня. Но зато на них я усовершенствовал схему наблюдений, и когда появились вы, у меня всё было наготове.

– "Всё" – это что?

– А вы до сих пор не догадались? – вроде как даже разочарованно спросил он. – Разумеется, визитка, которую капитан... простите, мистер Саймон до сих пор носит в бумажнике. Весьма любезно с его стороны. Ничего особенного в ней нет, за исключением миниатюрного подслушивающего устройства с такими же крошечным источником питания. Причём, купить всё это можно в любом магазине, а вот поместить между двумя пластиковыми карточками я, кажется, первым додумался. Жаль только, что батареек хватает, максимум, дня на три. Но вы, господа, оказались настолько деятельными и общительными натурами, что уже к утру я знал, что и где вы собираетесь искать. Правда, не вполне представлял себе как. Но тут я целиком положился на вашу удачу и, как видите, не ошибся. Позвольте от всей души поблагодарить вас за проделанную работу. Возможно, я даже скажу о вас пару слов в своей будущей книге.

– Пару слов сожаления? – Эллен задала вопрос, который меня тоже сильно волновал.

– Совсем не обязательно, мисс, – успокоил нас будущий писатель. – Понимаете, если там, за дверью действительно находится Золотой Шар, то такая мелочь, как три свидетеля, уже не будет меня беспокоить. А вот если вы ошиблись, и ничего интересного я не найду, тогда мне придётся ещё раз подумать, как поступить с вами. Но сейчас не хочется омрачать себе праздник грустными мыслями. С вашего позволения я всё-таки загляну в соседнюю комнату. Очень уж любопытно, что там спрятано. А вы, будьте так любезны, подождите здесь с полчасика, и потом мы, возможно, продолжим разговор.

Мы не возражали. Если бы он и робота прихватил с собой, было бы вообще замечательно. Но охранник продолжал светить прожектором нам в глаза, и бластер по-прежнему оставался направленным в нашу сторону.

И тут вдруг заговорил Марвин. То ли он только теперь понял, что здесь происходит, то ли надеялся, что мы с Эллен как-нибудь помешаем неожиданному конкуренту, и поэтому до последнего момента не вмешивался – трудно сказать. Меня ведь никогда по-настоящему не заботило, о чём он думает, мечтает, чего хочет добиться в жизни. Марвин всегда казался мне лишь верным слугой, неукоснительно исполняющим волю хозяина. Даже сейчас он в первую очередь заботился о благе грандмастера.

– Доктор-р Джонс, – произнёс он, непроизвольно растягивая звук "р", – вы не можете пр-рисвоить ар-ртефакт, пр-ринадлежащий мистер-ру Ксир-рдалю.

Археолог-халявщик остановился на полпути к двери. Видимо, он был сильно недоволен тем, что ему сорвали торжественное шествие к славе.

– Ах, молодой человек, если бы вы отстаивали своё право на сокровище, я бы ещё мог понять и простить вашу дерзость. Но кто такой ваш Ксирдаль? – учёный пренебрежительно усмехнулся. – Чем он заслужил такую честь? Я, например, бросил все свои дела и прилетел из Лондона в Париж. А он? Даже с места не сдвинулся, пальцем не пошевелил. Давайте уж тогда и графа Челси позовём, и других богатых бездельников. Нет уж, только один человек в мире достоин Золотого Шара. И этот человек – я.

– Нет! Непр-равильно! Нер-р-рьзя!

Речь Марвина на глазах теряла стройность и осмысленность. На месте археолога я бы насторожился, услышав это рычание. Но откуда ему было знать, как страшен в гневе наш добряк и любитель цветов. Да, возможно, Джонс слышал звуки схватки с работниками парка. Только по радио невозможно передать хищный блеск в глазах и звериный оскал на человеческом лице. Да и слишком он был доволен собой, чтобы почувствовать опасность.

Внезапно Марвин с короткого размаха запустил горящий факел в узурпатора и сам бросился следом.

Их разделяло не больше десяти метров, но робот-охранник успел среагировать и выпустил по бегущей мишени три коротких залпа. Поток раскалённой плазмы лишь обдал жаром наши лица, бесполезно разбившись об стену. Может быть, Марвин соображал чересчур медленно, но действовал удивительно быстро. А как он владел своим телом – это и передать невозможно. Только тот, кто видел в замедленном изображении собаку, змейкой пробегающую между часто расставленными столбами, может хотя бы теоретически представить, как Марвин увернулся от выстрела. Электронные сенсоры оказались бессильны против природной ловкости.

Ничем подобным я похвастаться не мог, и поэтому уже после второго залпа предпочёл рухнуть на пол. Эллен последовала моему примеру, и мы получили шанс уцелеть в этом пиротехническом аду, но сильно затруднили себе обзор. И я могу лишь в общих чертах восстановить картину боя.

Третий выстрел помог не больше, чем предыдущие, и Марвину удалось добраться до врага. Доктор Джонс, вероятно, сумел защититься от факела, но к следующей атаке оказался не готов. Это легко объяснимо, ведь он был каким-никаким, а учёным, больше привыкшим утруждать мозги, чем мускулы. И человек-собака своим коронным приёмом вцепился зубами противнику в горло.

Археолог завизжал от боли и страха, повалился на пол и чисто инстинктивно нажал на спусковой крючок бластера. Пучки смертоносной плазмы заметались по залу. По счастью, на почтительном расстоянии от нас с Эллен.

Робот-охранник, определив, что расстояние между объектом охраны и целью приблизилось к нулевому, прекратил стрельбу. И теперь уже ничто не могло уберечь Джонса от острых зубов Марвина. Лишь указательный палец его правой руки продолжал истерически жать на спуск. На мгновение доктору удалось освободить шею и срывающимся голосом крикнуть:

– Да стреляй же в него, идиот железный!

Нет, идиотом робот не был, просто эта модель выпускалась в упрощённой комплектации. Детектор команд правильно расшифровал сигнал, а примитивный процессор не предназначался для избирательных действий в соответствии с иерархией задач. То обстоятельство, что выполнение новой команды ставило под угрозу исполнение старой – обеспечения безопасности объекта – его ничуть не взволновало. Поступил приказ возобновить огонь, а никаких указаний по уменьшению мощности заряда получено не было. И робот выстрелил точно в цель.

Нестерпимо яркие сгустки плазмы, выпущенные из обоих бластеров, едва не столкнулись в полёте. Однако выстрел Джонса прошёл чуть выше и угодил в стеллаж, стоявший в нескольких метрах позади охранника. Металлическая конструкция покачнулась и медленно завалилась вперёд, зацепив верхним краем цилиндрический корпус робота. Он тоже потерял равновесие и упал на бок. Процессор попытался, не прекращая стрельбы, восстановить нужное направление атаки и поворачивал корпус до тех пор, пока ствол бластера не упёрся в пол. Последовала ещё одна вспышка, и всё кончилось. Груда оплавленного металла уже не могла никому ничем навредить.

Затихла и борьба в другом конце зала. Убедившись, что выстрелов больше не последует, мы с Эллен бросились к Марвину и Джонсу. То есть, я бросился, а Эллен просто подошла. Впрочем, она оказалась права – спешить было некуда. Одного лишь страшного запаха горелого мяса достаточно, чтобы понять – наша помощь уже не понадобится. И не только наша. После прямого попадания из бластера среднего калибра никакие воскресители не смогут ничего исправить.

Археолог пострадал меньше, если только в данном случае имеет смысл какое-то сравнение. Скорее всего, он умер от болевого шока, вызванного сильнейшим ожогом. И не исключено, что его ещё можно было спасти, но... Пусть люди или боги определят мне наказание, но я и пальцем не собирался шевелить ради этого маньяка. Он сам выбрал такой конец, и не мне отменять его решение. Собаке – собачья смерть...

Собаке...

В тишине тихо потрескивал факел в моей дрожащей руке. А я молчал. Слов не было. Долго время не возникало даже ни единой мысли, кроме немого крика «За что?». От тошнотворного запаха к горлу подступал комок. Ослеплённые вспышками плазмы глаза до сих пор слезились. А я и не пытался вытереть слёзы.

Как ни крути, во всём виноват только я. Я привёл Марвина сюда. Если бы не моя гениальная догадка, он бы сейчас уже возвращался домой на Упернавик, разочарованный, но живой. Потом я спровоцировал бессмысленную стычку с работниками парка. Если бы не моя несдержанность, мы бы справились со всеми своими делами до появления Джонса. Которого я же вывел на наш след. Ведь догадался же выбросить кнопку вызова помощи, а про то, что и визитка может оказаться таким же маяком, даже и не подумал. И, наконец, я – снова я – не решился раскрыть Марвину жестокий замысел Эллен. Если бы он знал, что нашедшего Золотой Шар ожидает верная смерть, то может быть, и не стал бы мешать археологу. Глупо, ой, как глупо всё получилось!

За спиной тихо вздохнула Эллен. Конечно, ей тоже его жалко. Да, она частенько подтрунивала над Марвином, иногда слишком зло, но ведь и я вёл себя не лучше. А он просто и в человеческом теле до конца сохранял собачью преданность хозяину. Разве над этим можно смеяться?

– И что нам теперь делать, справедливый ты наш? – спросила Эллен дрогнувшим голосом.

– А что нам остаётся? – виновато опустил глаза я. – Разве что попросить Золотой Шар воскресить Марвина. Но мы ведь ещё до него не добрались.

– Вот и я о том же! – она сделала несколько шагов вперёд, повернулась и посмотрела на меня как-то очень уж неприязненно. – Как мы теперь будем открывать эту проклятую дверь? Кому-то из этих двоих следовало бы остаться в живых.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Вот, оказывается, из-за чего она переживает! А я-то думал... Я чуть было не решил, что она и в самом деле женщина. Нет, она не способна ни на любовь, ни на сострадание, ни даже на обыкновенную жалость. Бездушный автомат, бульдозер, упорно пробивающийся к своей цели, готовый по дороге свернуть горы или спихнуть на обочину некстати подвернувшийся труп.

– Да ты... Да я...

Я хотел высказать ей всё, что думаю об её жестоком, каменном сердце, но передумал. Бесполезно. Если её не тронула смерть Марвина, что смогут изменить мои слова?

– Что "я"? Что "ты"? – буквально с кулаками набросилась на меня Эллен, вбивая каждое слово в мою грудь. – Ты вот всех готов пожалеть, посочувствовать, а обо мне хоть раз подумал? Я всю жизнь карабкалась к своей цели, и когда до неё остался всего один шаг, ты испортил мой тщательно продуманный план. – Она выдохлась, отошла назад и продолжала упрекать меня уже с дистанции. – Нравственный человек, понимаете ли! Если так, почему же ты сразу ему всё не рассказал? Боялся окончательно разругаться со мной? Напрасно, дорогой мой, я тебя насквозь вижу. Ты такой же, как я, только боишься признаться в этом даже себе. В твоих принципах всегда находятся оговорки. Нельзя развязывать большую войну, но если пострадают всего несколько человек, тогда ещё терпимо. Нельзя бросать доверившихся тебе, но если у тебя из-за этого начнутся неприятности, то лучше всё-таки сбежать. Или скажешь, что ты только за здоровье Марвина беспокоился? А по-моему, ты больше боялся навсегда потерять корабль. Можешь поклясться, что и сейчас не из-за этого расстроился?

Нет, вот здесь она не права. Возможно, кое-что из того, что было сказано – правда. Наверняка, правда. Но ведь не всё же! Во всяком случае, не последнее обвинение. Как раз сейчас, пусть даже и в самом деле в первый раз за всё наше путешествие, я о своей выгоде не думал. И ничего мне уже ни от кого не нужно. Ни исполнения желаний, ни обещанного Ксирдалем вознаграждения, ни...

Нет, я все-таки не отказался бы получить назад свой корабль. Но унижаться, хитрить ради этого больше не намерен. У меня осталось только одно желание – чтобы всё это поскорей закончилось. Как-нибудь. Ведь не может же всё и всегда быть плохо. Должна же существовать некая высшая справедливость. Или не должна?

Вот сейчас и проверим. Если справедливость существует, то ничего страшного, более страшного, со мной уже не случится. А если её нет...

– Грэм, ты куда? – заволновалась за спиной Эллен. – Ты что это задумал?

Я ничего не ответил. Слова всё ещё не нужны. Нужно просто сделать то, что кроме меня сделать некому. Открыть дверь, и будь что будет.

– Подожди, Грэм! Нельзя же так. Мы что-нибудь придумаем. Мы ведь всегда что-то придумывали.

В том-то и дело, что не хочу я больше придумывать. И не нужно меня останавливать. Я уже всё решил.

Рычаг, наверное, совсем проржавел. Если им и пользовались, то очень давно. Придётся тянуть из всех сил, а я так устал за этот день. Но на одно, последнее усилие меня хватит.

Я повис на рычаге всем телом, он дрогнул и внезапно резко пошёл вниз. От неожиданности я разжал пальцы, потерял равновесие и кубарем покатился по полу в сторону от двери. А сама дверь – тяжёлая каменная плита – без какого-либо звукового предупреждения упала на то место, где я только что стоял. И тут уже грохнуло основательно. Если бы я так удачно не оступился, меня раздавило бы всмятку. И даже на похороны тратиться не пришлось бы. Надгробная плита и так уже есть.

Шутки шутками, а я ведь только чудом остался в живых. Так, может, это и есть та самая последняя ловушка? Нет, вряд ли. Слишком уж просто. В неё мог попасться только такой увалень, как капитан Брингдаун. А бедняга Марвин за то время, пока падала плита, успел бы вокруг всего зала обежать. Или ловушка для каждого своя?

Эллен что-то ещё кричала, но я не расслышал. Поднялся на ноги, отряхнул свои нелепые панталоны и камзол и заглянул в дверной проём. Там оказалась ещё одна дверь. На этот раз простая, деревянная, с самой обычной ручкой. Что-то меня за ней ждёт?

Я прислушался к себе – страха не было. Всё, что угодно, только не страх. И я открыл дверь.

За дверью не оказалось ничего – ни Золотого Шара, ни серебряного куба, ни даже каменной стены. Нет, что-то там всё-таки было, но определить это нечто словами у меня не получилось. Не в том состоянии я находился, чтобы определять. Какое-то белое матовое свечение, или сияние, или просто туман. Большого желания погружаться в него я не испытывал, но и поворачивать назад не имело смысла. И я шагнул в светящую дымку.

Первая половина этого нехитрого действия у меня получилась неплохо – я приподнял ногу и сместил центр тяжести вперёд. Но дальше начались проблемы. Центр остался, а вот тяжесть исчезла. Я так и завис в тумане. В довольно-таки неловком положении – не вертикальном и не горизонтальном, а под углом примерно в шестьдесят градусов. И как ни старался изменить своё расположение в пространстве, ничего из этой затеи не вышло. Хотя, казалось бы, опыта нахождения в невесомости у меня достаточно. Но сейчас он не пригодился. Это было нечто иное, чем просто отсутствие тяжести. Отказали все привычные ощущения, кроме чувства неловкости. Впрочем, для человека, в которого только палили из бластера, это уже мелочи. Досадные, но не более того.

– Ну, и долго я буду так висеть? – раздражённо спросил я.

Не то чтобы я всерьёз ожидал ответа, но нужно же было дать понять тому, кто всё это устроил, что мышь уже забралась в мышеловку. И можно запирать клетку, или доставать сыр, или выпускать кота – словом, можно уже что-то начинать делать. Например, за неимением более интересных идей, поставить меня на землю. Должна же где-то здесь находиться земля, хоть с большой, хоть с маленькой буквы. Впрочем, на названии я не настаиваю, просто хочется уже на чём-нибудь постоять.

Однако моё положение ничуть не изменилось, и я подумал, что имеет смысл повторить свои рассуждения вслух. Или даже вначале стоит представиться. Вежливость ещё никому не мешала. Хотя и помогала лично мне тоже нечасто.