Текст книги "Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)"

Автор книги: Аду Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Нил Аду
Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка

Капитан Брингдаун и книга пророка

Часть первая.

Сколь ни грустно, но даже такие удачные рейсы, как мой полёт на Упернавик, рано или поздно заканчиваются. Пусть даже по самой уважительной из причин. Смешно сказать, старому пройдохе кэпу Брингдауну просто нечего больше продать здешним нуворишам. Они вымели трюмы «Медеи» подчистую. Коллекции модной одежды, записи развлекательных шоу, экзотические животные, семена растений, лицензии на последние технические новинки и даже чертежи прогулочных космических яхт – словом, весь арсенал космического торговца, сбыть который обычно стоит немалых трудов, на этот раз ушёл со свистом. Но в первую очередь, конечно же, антиквариат. Состоятельные жители Упернавика прямо-таки помешаны на древних книгах, картинах, предметах обихода, особенно тех, какими пользовались на Земле ещё до эпохи колонизации. И за любую безделушку коллекционеры на аукционах бьются насмерть. Едва ли не в буквальном смысле этого слова.

Нет, я, разумеется, немного преувеличиваю. Кое-что сюда завёз до меня Пропавший Эдамс. Именно от этого незадачливого торговца я и узнал историю про внезапно разбогатевшую планету. Историю, надо признать, довольно неправдоподобную, но с Эдамсом постоянно происходит что-нибудь выходящее за рамки здравого смысла. Однажды он со своим "Золотым каньоном" умудрился даже не найти дорогу с Окраин назад в Обитаемые миры.

Дело в том, что на его корабельном компьютере давно уже западали кнопки клавиатуры. Эдамс, понятное дело, собирался её заменить, но всё как-то руки не доходили. И вот однажды он вводил в компьютер время выхода из поля Хилла-Кокса, а кнопка опять запала. В результате расчетное время прыжка увеличилось в десять раз. Любой другой спейстрейдер без труда обнаружил бы ошибку. Но Эдамс плохо переносил прыжки в поле Хилла-Кокса и предпочитал пережидать их в анабиозной ванне. И проснулся он, когда корабль опять находился за пределами обжитого сектора Галактики, только уже с другой стороны – "Золотой каньон" успел проскочить его насквозь.

Но Эдамс не из тех парней, которые легко теряют веру в себя. Он тут же заложил в компьютер новую программу полёта. Только теперь вводил цифры очень осторожно, слегка касаясь пальцами клавиш. И один раз коснулся настолько легко, что не замкнул контакт. И компьютер послушно выполнил программу, закончив прыжок на порядок раньше, чем предполагалось. Эдамс, проснувшись, опять очень удивился и снова произвёл корректировку. С тем же успехом. И лишь после третьей неудачи он решился починить клавиатуру, что заняло гораздо меньше времени, чем ушло на возращение из неизведанных глубин космоса.

Собственно, за этот подвиг он и получил кличку "Пропавший Эдамс". А как звучит его настоящее имя, теперь помнит разве что многострадальный компьютер "Золотого каньона". Зато его же данные подтверждают правдивость рассказа хозяина. Однажды я сам его проверял, и всё совпало в точности. И теперь ни один торговец не отмахнётся от самого фантастического рассказа, если услышит фразу "Так говорит Пропавший Эдамс".

А на этот раз он рассказал следующее. "Золотой каньон" привёз на Упернавик уже третью партию переселенцев с Хота. Только этим ребятам, привыкшим жить в суровом климате, могла прийтись по душе вновь открытая планета. Остальным она, должно быть, показалась бы холодноватой. Слишком уж велико расстояние от неё до здешнего светила, названного заковыристым именем Иггдрасиль. Не иначе, систему открыл кто-то из потомков земных скандинавских народов. Таких среди спейстрейдеров наберётся с добрый десяток. И только суровые викинги могли додуматься до того, что на Упернавике может жить человек.

Год здесь длится приблизительно четыреста двадцать стандартных суток, и почти половину этого времени единственный обжитый материк покрыт толстым слоем снега, а температура воздуха порой опускается ниже минус тридцати градусов по шкале Цельсия. Да и оставшуюся часть года летом можно назвать весьма условно. О других материках Эдамс не упоминал, но если они есть, то жить там наверняка ещё сложнее. И никакие природные богатства не заставили бы теплолюбивых жителей Эндора, Кашиика, Камино или любого другого мира переселиться на эту негостеприимную планету. А обитателям Хота не привыкать – и дома жилось ничуть не лучше.

Неудивительно, что поселенцам на Упернавике требовалось большое количество самой разнообразной техники, чтобы выжить в новом мире. Кроме трёх тысяч колонистов, Эдамс прихватил с собой транспортные, строительные и сельскохозяйственные машины, оборудование для рудников, перерабатывающих заводов, медицинские приборы и прочие жизненно необходимые вещи. И был крайне удивлён, когда его первым делом спросили, не найдётся ли на корабле каких-нибудь предметов роскоши.

Оказалось, что за какие-то триста лет колонизации на планете успела образоваться финансовая элита, так называемые "мастеры" и "грандмастеры", для которых выживание и продление рода перестали быть важнейшими проблемами. И теперь эти люди охвачены страстью коллекционирования. Собирают они всё, что попадётся под руку, но самые богатые из них интересуются предметами старины.

Эдамс, разумеется, не был готов к такому повороту дела, но кое-что из антиквариата он хранил для себя, что-то не сумел распродать в предыдущих рейсах. А здесь у него весь неликвид оторвали с руками, да по такой цене, что спейстрейдер без сожаления расстался и с собственной коллекцией якобы китайского фарфора.

С тех пор Эдамс успел сделать ещё один рейс на Упернавик, а теперь направлялся поближе к Старым мирам, чтобы набрать новый запас антиквариата, но по дороге мы успели обменяться с ним короткими сообщениями. И можно сказать, что я поверил его рассказу. Не то чтобы совсем, но в достаточной мере, чтобы самому всё проверить. Не зря ведь сказано: Carpe angelum!* Умение использовать информацию – одно из главных деловых качеств настоящего космического торговца.

Однако такого триумфа я всё равно не ожидал. За каждую книгу, картину, вазу или золотое украшение разгоралась настоящая битва между самыми влиятельными грандмастерами планеты. Хвала всем богам, что таковых насчитывалось всего несколько десятков, а то бы не избежать Упернавику новой гражданской войны.

А первая произошла около двухсот лет назад, и право слово, заслуживает отдельного разговора, пусть даже и короткого. Хотя бы потому, что объясняет феномен возникновения этих самых грандмастеров.

Поначалу жизнь на Упернавике ничем не отличалась от жизни на десятках других осваиваемых планет. Разве что климат здесь был менее благоприятный. Поэтому большинство первопоселенцев обосновались в базовом лагере либо его окрестностях. И лишь немногие смельчаки отважились отправиться в глубь материка и обустроиться там небольшими посёлками, по десять-двадцать домов в каждом.

Как раз на границе двух таких поселений – Форсайта и Гьюдельсона – и произошло событие, коренным образом изменившее историю планеты. В один

прекрасный, как потом выяснилось день, на горный хребет, разделявший земельные угодья двух посёлков упал метеорит. Точнее, болид – огромный камень, диаметром чуть больше ста метров и массой почти в два миллиона тонн. И поначалу этот день никому из поселян не показался прекрасным.

Нетрудно представить себе разрушительные последствия такой катастрофы. Землетрясения, гигантские цунами, резкое изменение климата. Всё это могло, и не раз уже приводило к гибели цивилизации. Но в том-то и заключается ирония судьбы, что цивилизации как таковой на Упернавике ещё не было. Первопоселенцы ещё не привыкли рассчитывать на чью-то помощь и всё необходимое для жизни изготовляли собственными руками. Даже роботами, практически никто из них обзавестись не успел. За исключением, разумеется, медицинской аппаратуры. Так что колонисты имели гораздо больше шансов выжить, чем обитатели старых, благоустроенных миров.

Кроме того, им повезло и с выбором места. В геологическом смысле посёлки располагались в самом центре большого континентального щита, а сдвиги коры планеты, извержения вулканов и выход на поверхность потоков лавы, неизбежные при столкновении с таким крупным небесным телом, произошли в основном по краям тектонической платформы. Там действительно творился кошмар, но наблюдать его было некому. Даже базовый лагерь, с которого началось освоение планеты, и тот находился в глубине материка. Побережье не слишком притягивало колонистов. Температура воды даже в летние месяцы редко превышала десять-пятнадцать градусов по Цельсию. Устраивать здесь пляжи и морские курорты никому и в голову не пришло. А плавать к другим материкам пока было просто рановато. На своём бы месте устроиться. Таким образом, и цунами тоже не причинили колонистам большого вреда.

Даже климат планеты оказался на редкость устойчивым. Разумеется, раскалившийся от соприкосновения с атмосферой болид своим падением заставил испариться огромные массы снега и льда. Окрестные леса запылали пожарами, и опять же лишь по счастливой случайности посёлки, построенные на возвышенной и безлесной местности, не пострадали. Но затем облака пара начали остывать и вернулись на поверхность планеты многодневными проливными дождями, заодно потушившими и все лесные пожары. После чего влага благополучно замёрзла, и уже через пару недель всё вернулось к своему первоначальному виду. За исключением самого болида.

Восстановив повреждённые постройки и убедившись, что непосредственная опасность никому больше не угрожает, любознательные поселяне отправились, наконец, посмотреть, что за кара небесная обрушилась на их головы.

И тут выяснилось, что на них свалилось немыслимое, не укладывающееся в головах богатство. Поскольку подарок небес состоял практически из чистого золота. Наверное, каждый человек хоть раз в жизни слышал легенду о Золотом Шаре, приносящем счастье. И вот это старинное предание вдруг оказалось реальностью. Даже с учётом маленьких детей, на каждого поселянина приходилось без малого по двести тонн золота. Вряд ли вся планета стоила такую кучу денег. Но планета у них была лишь одна, и камень – один, а посёлков – два. Жители каждого из посёлков решили, что нахлебники им ни к чему, и тут же возникла стычка за право владения золотым болидом. Только чудом никто не погиб, хотя с десятку особо ретивых бойцов пришлось потом подолгу пролежать в саркофаге автоматического реаниматора. Нет, пожалуй, это всё-таки был не шар из легенды. Какое уж тут счастье, если из-за него вчерашние добрые соседи готовы перебить друг друга.

После схватки жители обоих посёлков установили дежурство возле камня, чтобы конкуренты тайком не урвали кусок чужого богатства. И вполне возможно, всё кончилось бы новой, ещё более кровопролитной стычкой, если бы через пару дней к месту падения болида не заявился чиновник из города, выросшего на месте базового лагеря. Горожанам тоже удалось справиться с потрясениями и в свою очередь захотелось выяснить, чем они были вызваны. И чиновник, едва взглянув на причину катастрофы, сходу заявил, что согласно временным законам планеты, упавший с неба объект является собственностью центральной администрации. В ближайшее время он будет перевезён в город, а вопрос о вознаграждении нашедших сокровище будет рассмотрен на следующем заседании городского совета.

Надо ли говорить, что такой поворот дела не устраивал обе враждующие стороны? Старосты посёлков тут же помирились и сообщили городскому гостю, куда ему следует направиться со своими временными законами. Камень принадлежит тем, кто его нашёл, то есть жителям Форсайта и Гьюдельсона. Чиновнику пришлось подчиниться, но он пообещал вернуться со всем личным составом городской полиции и продолжить разговор.

И пусть не всю имевшуюся в наличии сотню, но два десятка полицейских администрация ему выделила. Только никто из государственных мужей не вспомнил древнюю мудрость – praemonitus praemunitus*. К визиту гостей в посёлках хорошо подготовились. Конечно же, охотничьи электрошоковые разрядники не шли ни в какое сравнение с армейскими бластерами, но эффективность оружия определяется не только и не столько его боевыми характеристиками. Гораздо важнее умение и готовность его применить. А большинству полицейских до сих пор не приходилось по-настоящему рисковать жизнью. Да и в этот раз совсем не хотелось. Они просто старались честно выполнить свою работу.

Зато поселенцы точно знали, за что сражаются. Всего несколько дней назад они из-за этой глыбы золота едва не отправили к праотцам своих добрых соседей, и теперь не испытывали ни малейших угрызений совести, наводя прицел на чужаков, намеревавшихся лишить их надежды на обеспеченное будущее. И пока полицейские поняли, что попали в переделку, пока решились перевести регулятор на стрельбу боевыми, шестеро из них уже были серьёзно ранены. Правда, потом досталось и поселенцам. Четырёх человек не смогли вернуть к жизни даже реаниматоры – хорошие, надёжные приборы, но всё же не такие всемогущие, как воскресители. А ранения получил, наверное, каждый второй из повстанцев.

И в этот критический момент старосте посёлка Форсайт некоему Зефирену Ксирдалю пришла в голову поистине гениальная мысль. Он вызвал начальника полицейского отряда на переговоры и предложил ему перейти на сторону повстанцев. Не бескорыстно, разумеется. Бравый полицейский сопоставил размер своего жалования с суммой, обещанной ему старостой, и понял, что подставляет голову под пули практически задаром. Соблазн был слишком велик, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как присяга и честь офицера. Новообращённый тут же собрал подчинённых, сообщил о своём решении и посоветовал последовать его примеру. Большинство полицейских с энтузиазмом поддержало идею начальника и сами убедили немногих колеблющихся. И на переговоры с новым отрядом, присланным из города, вместе с Ксирдалем отправился бывший офицер полиции. Конечно же, переговоры прошли не менее успешно.

Теперь повстанцы превосходили в численности вооружённые силы администрации планеты. Не говоря уже о том, что мотивированы были гораздо сильнее. И правительству пришлось самому просить о перемирии. В результате длительных переговоров, в полной мере проявивших дипломатический талант и твёрдость духа Зефирена Ксирдаля, администрация согласилась признать право жителей посёлка распоряжаться золотым болидом по собственному усмотрению в обмен на долю в двадцать процентов сокровища.

Эта унизительная по сути сделка, тем не менее принесла правительству доход, в десятки раз превышающий годовой бюджет планеты. А доля каждого поселенца хоть и заметно уменьшилась, но всё равно осталась сказочным богатством. Именно эти люди и стали со временем именоваться грандмастерами, владельцами великого состояния. А остальное, не принимавшее участия в конфликте население планеты – просто мастерами. Поскольку и им для пущей справедливости отрезали по крохотному кусочку пирога. Но только первопроходцам. Вторая и тем более третья волны переселенцев в расчёт уже не брались.

Таким образом, все остались довольны. Счастье – не счастье, но по крайней мере обитатели Упернавика зажили в достатке и покое. Администрация планеты развернула масштабное строительство добывающих и перерабатывающих предприятий, а также дешевого жилья для рабочих-мигрантов. Поговаривают даже, что проводились какие-то мероприятия по смягчению климата. А состоятельные жители, обеспечив себе более-менее комфортные условия в виде особняков, загородных вилл и прочих излишеств, принялись развлекаться, кто во что горазд. Одни подались в большую политику, другие с головой ушли в бизнес, третьи увлеклись разнообразными религиозными и философскими учениями. А многие просто занялись коллекционированием.

Однако наиболее деятельные и богатые грандмастеры умудрялись совмещать все эти занятия, являясь одновременно очень влиятельными политиками, крупными бизнесменами, видными учёными и завзятыми коллекционерами. А самым-самым среди них по праву считался всё тот же Зефирен Ксирдаль, в загородную резиденцию которого я сейчас и направлялся. Господин Ксирдаль хотел обсудить со мной некий перспективный и взаимовыгодный проект, а на такие темы капитан Брингдаун готов беседовать в любое время и в любом месте.

Подлетая к городу, (его, не мудрствуя лукаво, также именовали Упернавиком), я в который уже раз удивлялся той дьявольской мешанине, в какую его превратила беспорядочная застройка. Возвышающаяся над старыми корпусами базового лагеря башня административного корпуса, суперсовременный космодром в обрамлении картофельных полей, только что смонтированные автоматические заводы рядом с примитивными кустарными мастерскими, жмущиеся к ним вплотную безликие кварталы стандартных домов из бетонопластика и брезгливо отодвинувшиеся поближе к лесу особняки грандмастеров, стилизованные под земной барокко.

Стремясь отгородить себя от суеты внешнего мира, хозяева некоторых дворцов даже установили над своими владениями пластиковые купола, не пропускающие ни шум, ни осадки, не загрязнённый промышленностью воздух. Нечего и думать пролететь над одной из таких крепостей на моём посадочном катере. Оскорблённый в лучших чувствах грандмастер может запросто подать в суд, и придётся заплатить немалый штраф, чтобы замять конфликт. К счастью, на космодроме меня поджидает личный флайер господина Ксирдаля, пилот которого наверняка сумеет выбрать оптимальный маршрут.

Интересно, что имеет предложить мне почтенный грандмастер? По предыдущим беседам он показался мне птицей высокого полёта и, следовательно, подходящим партнёром. Статный кареглазый и черноволосый красавец (здесь явно не обошлось без услуг биоскульптора), энергичный, улыбчивый, далеко не глупый. Немного сноб, как и подобает всякому нуворишу. Но к старому кэпу Брингдауну он обращался с надлежащим почтением, не лишённым, по-видимому, корыстного интереса. Так что же он задумал?

Привести ещё одну партию рабов на свои плантации? – Мелко. И для него, и тем более для меня. Заказать новую коллекцию антиквариата прямо со старушки-Земли? Я и так в лепёшку расшибусь, но достану что-нибудь сногсшибательное. Предложить мне эксклюзивные права торговли с Упернавиком? Что ж, возможно. И где-то даже заманчиво. Но Ксирдаль, при всём своём влиянии, вряд ли может принимать решения за целую планету. Скорее уж, он хочет заключить контракт на оптовые поставки предметов старины лично ему, чтобы, отобрав лучшее, перепродать остатки менее ловким конкурентам. Тоже неплохая идея – для самого Ксирдаля. Но ещё не факт, что она подходит для меня. Во времени я, несомненно, выиграю – не нужно устраивать все эти презентации, аукционы. Видимо, удастся избежать и некоторых накладных расходов. Но зато уж точно проиграю в цене и, боюсь, больше, чем сэкономлю на мелочах. И господин грандмастер не может не понимать, что я это понимаю.

Нет, он должен предложить нечто неожиданное, рискованное, но сулящее баснословные прибыли. Или я не разбираюсь в людях вообще и в бизнесменах в частности. Не случайно же могущественный грандмастер так настаивал на конфиденциальной встрече, стараясь не дать конкурентам ни единой возможности разнюхать свои планы.

Впрочем, к чему гадать? Часа через два я обо всём узнаю. Катер уже заходил на посадочную полосу космодрома, причём, без какой-либо помощи с моей стороны. За последнее время он проделал этот маршрут не менее тридцати раз, и последовательность действий глубоко въелась в электронные мозги бортового компьютера. Если когда и можно целиком положиться на автопилот, то именно в данном случае. Лёгкий толчок, смягчённый амортизатором кресла, затем тело резко бросает вперёд, но магнитное устройство безопасности не позволяет даже пошевелиться. Вот и все, прилетели.

Коллеги иногда посмеиваются надо мной из-за привычки ночевать на корабле, даже в тех случаях, когда гостишь в самых фешенебельных, благополучных и безопасных мирах. Сознаюсь, грешен. Но нигде я не чувствую себя так спокойно и уверенно, никогда мысли не текут так плавно и последовательно, как в моей собственной каюте на "Медее". Ради этого ощущения человека на своём месте можно позволить себе и небольшой перерасход горючего. Тем более что достаётся оно практически задаром. Возле любой уважающей себя звезды обязательно найдётся пара газовых планет, удалённых достаточно далеко для того, чтобы атмосфера замёрзла и превратилась в лёд. Да и вывоз льда с самого Упернавика пока не облагается таможенной пошлиной. Лучшего топлива для ионных двигателей ещё не придумали, и по опыту нескольких тысячелетий можно смело предположить, что уже и не придумают.

Должен заметить, что за это время вообще появилось не так уж много оригинальных идей. С тех пор, как человечество вступило в космическую эру, его прогресс ощутимо замедлился. В самом деле, какие эпохальные открытия случились за последние десять тысяч лет? Ну, эффект Хилла-Кокса. Ещё, вне всякого сомнения, клеточная регенерация. Изобретение дубликатора массы наделало много шума. А кроме этого? Так сразу и не вспомнишь. Усовершенствований и модификаций – миллионы, а выдающихся открытий – раз, два и обчёлся. Даже смешно сравнить с легендарными временами технической революции. Нет, человечество определённо топчется на одном месте.

И я готов сходу назвать причину такого застоя, (наверное, только я и могу, потому как только у меня есть с чем сравнивать), и причина эта – уже упомянутая КР. Люди получили возможность жить бесконечно долго, и при этом избавились от постоянного прессинга времени. Пропала боязнь не успеть сделать самое главное в жизни. Зачем торопиться, рвать жилы, если можно спокойно завершить работу завтра, через месяц, через сто лет. Да и нужно ли так мучиться, если ещё неизвестно, будет ли результат? Жизнь прекрасна, и не стоит её кардинально менять. Вот, разве что, усовершенствовать ещё парочку приборов. И лучшие умы человечества постепенно переключились с глобальных проектов, на насущные нужды. Вот теперь и приходится пожинать плоды.

Допустим, изобрели в своё время роботов, но думать их так и не научили. И приходится механическим монстрам выполнять роль дополнительной руки хозяина, работать носильщиками, уборщиками, официантами. Неужели это предел их возможностей?

Да, есть ещё андроиды, но с ними другая беда. Как только учёным удаётся добиться независимого абстрактного мышления у андроида, он тут же выходит из подчинения, перестаёт выполнять команды создателей, и в итоге приходится его уничтожать. Наверное, есть здесь какая-то закономерность, не принимаемая во внимание учёными, но факт остаётся фактом. Человек так и не научился создавать разумных помощников, остановившись на выпуске механических игрушек.

Вот, к примеру, направляется сейчас к моему катеру какой-то местный чиновник. И его сопровождают четверо роботов. Спрашивается, зачем такие сложности? Незамысловатую процедуру таможенной проверки они бы могли провести и без помощи человека. Тем более что я прилетаю на космодром практически ежедневно на протяжении трёх последних месяцев. Что это, если не проявление недоверия к собственным созданиям, признание их ущербности, неполноценности, неспособности к самостоятельной работе?

Да и чиновник-то слишком высокого ранга для такой простой миссии. Кажется, он вообще не с таможни, а скорее представитель департамента правопорядка. Интересно, с какого перепугу он здесь оказался? И почему это роботы вооружены бластерами? Чёрт подери, да здесь что-то не так!

Пока я постигал необычность ситуации, чиновник подошёл к отрытому боковому шлюзу катера, сунул мне под нос пластиковую идентификационную карточку с многозначным кодом (забавно – как, по его мнению, я должен проверить подлинность документа?) и представился:

– Марвин Шэррик, старший инспектор криминальной полиции. Я имею удовольствие говорить с мистером Грэмом Брингдауном, космическим торговцем с корабля "Медея"?

Мне ничего не оставалось, кроме как подтвердить:

– Да, это я,

– Очень приятно, капитан Брингдаун, – бодро отчеканил полицейский и приложил правую руку к фуражке. Потом почему-то замялся и продолжил уже как-то сконфуженно, – Точнее говоря, мне очень жаль, но я вынужден арестовать вас.

Сказать, что меня удивили его слова – это всё равно, что назвать меня одним из старейших спейстрейдеров. Нет, я не "один из", а самый старейший. И сейчас я был не просто удивлён, я был поражён, ошеломлён, ошарашен.

– На каком основании, позвольте вас спросить?

– По обвинению в мошенничестве.

Вот это новости! Всякое случалось со мной за долгие тысячелетия скитания в космосе. Приходилось отбиваться от своры мародёров, привыкших за время гражданской войны брать без спроса всё, что попадается на пути. Случалось сталкиваться и с организованными бандами на планетах развитой демократии. Доводилось разгонять беснующуюся толпу, натравленную религиозными фанатиками. Но никогда ещё мне не предъявляли обвинений в нечестной торговле. Старина Брингдаун всё это время придерживался твёрдого правила – fama pluris quam opes*.

– Здесь произошла какая-то ошибка, – сказал я полицейскому, пытаясь удержать улыбку на лице. – Вероятно, вы меня с кем-то перепутали.

Хотя, с кем? Кроме меня и Эдамса, никто из торговцев на Упренавике ещё не был. Но, может быть, это он успел здесь напакостить?

– Сожалею, мистер Брингдаун, но никакой ошибки нет, – покачал головой инспектор. – Вот ордер на ваш арест. И убедительно прошу вас, не оказывать сопротивления. Мне разрешено применить любые средства для вашего задержания. И если у меня самого не поднимется рука на звёздного торговца, то роботы выполнят приказ без рассуждений.

Тут он был, безусловно, прав. Хоть я давеча и ругал их создателей, с простой работой эти железки справляются идеально. А что может быть проще, чем поразить семифутовую, и к тому же малоподвижную мишень?

Да уж, презанятно заканчивается мой самый удачный за последнюю тысячу лет рейс!

Я надеялся, что недоразумение быстро разрешится. В крайнем случае, придётся провести в камере денёк-другой. Ну что ж, это даже небезынтересно в смысле разнообразия впечатлений. Как-то не доводилось мне раньше попробовать свои силы в амплуа подследственного. Впрочем, это всё, конечно, бравада, а на самом деле я был встревожен, выведен из равновесия и даже оскорблён в лучших чувствах. В цивилизованных мирах не принято так обращаться со звёздными торговцами. И пусть эти сумасброды не надеются, что я умолчу при случае о том, как меня здесь приняли.

Но первым делом мне предложили ответить на вопросы следствия. И я немного удивился, увидев, что допрос будет вести всё тот же инспектор Шэррик. Я, разумеется, не специалист, но во всех книгах и видеофильмах с криминальным сюжетом преступников арестовывают и допрашивают разные люди. Вероятно, в Упернавике до сих пор нехватка полицейских, если им приходится совмещать столь несхожие обязанности.

– Проходите, капитан Брингдаун, присаживайтесь, – нимало не смущаясь, поприветствовал меня Шэррик. – Не желаете воспользоваться услугами адвоката?

– Нет, это излишне, – самоуверенно ответил я. – Полагаю, мы и сами всё легко уладим. И давайте сразу перейдём к делу. Могу я поинтересоваться, в чём конкретно меня обвиняют?

Инспектор с пониманием отнёсся к моему нетерпению, но всё равно действовал слишком медленно. Достал из верхнего ящика стола, выполненного в классическом земном стиле, но, совершенно очевидно, местными умельцами, тонкую ярко-оранжевую папку, раскрыл её, откашлялся, поправил форменный галстук и только потом начал читать:

"В управление правопорядка Упернавика поступила жалоба от грандмастера Робера Лекера. Господин Лекер утверждает, что приобрёл на аукционе, проводимом космическим торговцем Грэмом Брингдауном, старинную книгу под названием "Бластер из мезолита" за авторством некоего Уиланда по цене один килограмм восемьсот восемьдесят грамм золота. Вышеупомянутый Брингдаун заверил Лекера, что книга изготовлена на Старой Земле в ХХI-м веке по старому исчислению. Однако, вернувшись домой, истец обнаружил, что книга напечатана на синтетической бумаге, каковую изобрели по меньшей мере на пятьсот лет позже. Таким образом, налицо попытка обмана покупателя с целью сбыть товар по заведомо завышенной цене. На основании вышеизложенного, грандмастер Лекер требует наказания нечестного торговца и возмещения материального и морального ущерба на общую сумму в пятьдесят килограммов золота. Дело поручено вести старшему инспектору криминальной полиции Марвину Шэррику".

Во время чтения инспектор периодически отрывался от документа и посматривал на меня. Карие, чуть прищуренные глаза были холодны и непроницаемы. Крылья длинного с небольшой горбинкой носа чуть подёргивались, словно охотничья собака, уже взявшая след, но ещё не спущенная с привязи. Тонкие бледные губы плотно сжаты, как будто сидели в засаде. Нет, не понравилось мне настроение инспектора.

А он тем временем закончил оглашение документа и с подчёркнутым равнодушием спросил:

– Что вы можете сказать в своё оправдание, мистер Брингдаун?

А что тут сказать? Я помнил эту книжонку. Ничего примечательного, кроме года выпуска в ней не было. Обычное развлекательное чтиво, каким в пору моей молодости были завалены все книжные магазины. Но я абсолютно уверен, что напечатана она на самой настоящей бумаге, и именно в то время, какое указано на форзаце. Слава богу, я не первую тысячу лет торгую книгами и просто не могу так грубо ошибиться.

Или я спутал её с какой-то другой, схожей по названию?

– Инспектор, а нельзя ли взглянуть на эту книгу?

Похоже, мой вопрос не застал Шэррика врасплох. Он снова склонился к ящику стола, немного повозился там и достал томик со скучной желтоватой обложкой.

– Пожалуйста, мистер Брингдаун. Вот она.

Достаточно было просто коснуться рукой корешка книги, чтобы убедиться в её юном возрасте. Отличить на ощупь настоящую бумагу, пусть даже пропитанную специальным сохраняющим составом, от синтетической для специалиста не труднее, чем на вкус определить, где апельсиновый сок, а где – томатный. Несомненно, это современное переиздание старинной книги. Хотя, следует признать, что выполнено оно достаточно качественно, с точной имитацией особенностей полиграфии XXI века. Но так же не вызывает сомнений и то, что я продал этому... да, Лекеру, другую книгу. Внешне как две капли воды похожую на эту, но другую

О чём я тут же и сообщил инспектору:

– Что ж, инспектор Шэррик, как я и предполагал, произошла ошибка. Эта книга не с моего аукциона.