Текст книги "Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)"

Автор книги: Аду Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Здравствуйте, меня зовут Брингдаун.

Я постарался изобразить улыбку, но потом решил, что и чересчур любезным быть не обязательно.

– Капитан Брингдаун, – уточнил я. – Я мне ужасно надоело болтаться в подвешенном состоянии. Прошу разрешения на посадку.

Второй вариант неожиданно быстро принёс результат. Что-то не слишком твёрдое, а скорее, упругое, бережно поддело меня под коленки, потом подхватило под локти и зафиксировало во вполне комфортном сидячем положении. То есть, я по-прежнему висел неизвестно где и как, но при этом чувствовал себя, словно в мягком домашнем кресле. Вот это другое дело! И не говорите теперь, будто бы звание или официальная должность, произнесённые вслух, не меняют отношения к тебе окружающих.

– Спасибо, – снисходительно кивнул я и решил взять инициативу в свои руки. – Слушаю вас.

Действительно, раз уж за мной кто-то наблюдает и даже реагирует на мои слова, пора бы ему уже переходить к делу. Объяснить, куда я попал и что должен, по его мнению, дальше делать. Своё мнение я выскажу позже.

И опять мои слова возымели какое-то действие. В белом тумане образовались тёмные сгустки, между ними заискрили слабые электрические разряды, и, в конце концов, всё это безобразие приняло форму человеческой головы. Правда, безобразие тоже никуда не делось. Голова производила отталкивающее впечатление.

В цивилизованном мире голографические изображения принято транслировать в полный рост или по пояс, в уменьшенном виде, либо в натуральную величину. А когда на тебя смотрит одна голова, без плеч, шеи и каких-либо других приличествующих атрибутов, да ещё и размерами она приближается к древним идолам с острова Пасхи, то невольно начинаешь ощущать дискомфорт. В общем-то, я не привык навязывать свои привычки и порядки окружающим и не стал бы акцентировать внимание на неприятных, но мелких деталях, как, например, грязь в ушных раковинах или волосы в носу. Но при таких гигантских размерах изображения они сами бросаются в глаза и не прибавляют обаяния собеседнику. Который, кстати, и без того напоминает того самого моряка из древних легенд, что потерпел кораблекрушение и десять лет провёл на необитаемом острове, без мыла, шампуня, горячей воды и приличного парикмахера.

Редкие чёрные с сединой волосы незнакомца, если когда и причёсывались, то исключительно пятернёй хозяина. Щёк и подбородка давно не касалась бритва, и они не покрылись щетиной лишь потому, что от природы зарастали крайне неохотно, либо когда-то были обработаны обезбороживающим составом. Но опять же очень давно, так что действие препарата уже заканчивалось, и кое-где начали уже пробивались одинокие и оттого ещё более заметные чёрные волоски. Услугами биоскульпоторов владелец головы тоже пренебрегал, и его изначально асимметричное лицо окончательно портила кривая улыбка тонких, бледных губ.

А круглые, навыкате, серо-голубые глаза незнакомца лихорадочно блестели и никак не хотели останавливаться в каком-то одном положении. Да и всё лицо демонстрировало необычайную и раздражающую подвижность. Примерно так должен выглядеть ваш старый школьный друг, не видевшийся с вами много-много лет, а теперь ужасно обрадовавшийся встрече и горящий желанием непременно поговорить по душам, сразу после того, как вернётся из туалета.

Однако в данном случае жажда общения взяла верх над другими потребностями организма, и человек заговорил таким же дёрганым, срывающимся на взвизгивание и пришепётывание дискантом:

– Здравствуй, дорогой неведомый друг! Моё имя – профессор Хьюберт Твишел, и я счастлив видеть тебя здесь. Ты находишься в изолированном от гравитационных, электромагнитных и биополей монохронном коконе, создаваемом аппаратом, который я сам разработал, и которому дал имя Гудвин, в честь волшебника из моей любимой детской сказки. Это и в самом деле волшебное устройство. С его помощью ты сможешь исполнить своё самое заветное желание. А оно у тебя есть. Иначе ты не пришёл бы сюда и не отыскал мою чудесную машину. Сейчас твои мечты сбудутся. Но сначала я бы хотел рассказать о себе, о том, как и для чего я сконструировал Гудвина.

Почтенный профессор забыл поинтересоваться, хочется ли мне его послушать, но я за последнее время с такой невнимательностью и нечуткостью пообвыкся. Да и нет у возможности отказаться, разве что вздремнуть, пока он витийствует. День-то выдался напряжённый, полный событий и впечатлений. Не всегда приятных, следует признать. Так что я вроде как слушаю.

– Сейчас ты увидишь перед собой панель управления, – радостно продолжал взлохмаченный Твишел. – С помощью её клавиатуры можно самостоятельно задать последовательность подачи материала и даже пропустить какие-то разделы, тебе уже известные или, допустим, сложные для понимания. Хотя я постараюсь изложить всё доступным языком, не вдаваясь в технические подробности, научное обоснование и философские концепции. Но общее понимание проблемы необходимо для успешного использования моей машины. Итак, дорогой друг, выбор за тобой.

И тут к моему удовольствию, изображение свернулось и исчезло. Я ожидал, что теперь откуда-нибудь из-под невидимого кресла действительно выплывет некий пульт с кнопками, на которые можно будет надавить изо всех сил, чтобы хоть таким образом снять раздражение. Но кнопки оказались такими же виртуально-голографическими, как и сама голова профессора Твишела. Надписи на них были мелкими, к тому же слабо мерцали, и мне пришлось напрячь зрение, чтобы разобрать текст.

Так, "краткую биографию и основные научные труды профессора Хьюберта Твишела" я, пожалуй, пропущу. Дальше идёт "история развития физики временных полей и возникновение дискретной теории времени". Тоже как-нибудь обойдусь. "Революционные открытия проф. Х. Твишела в области физики времени". Тем более переживу. Только что ж это он всё про время, да про время? Оно-то здесь причём?

Ладно, посмотрим, что там дальше. "Первые опыты Х.Твишела по созданию машины времени". Ах, вот оно что! Ну, как же без неё, голубушки? Похоже, уважаемый профессор в детстве слишком много сказок прочитал. Нет, бывает же такое невезение – еле избавились от одного сумасшедшего доктора, как появляется новый чокнутый профессор. То-то мне его физиономия сразу не понравилась!

Прочитать, что ли, надписи на других кнопках, или и так всё понятно? Ну, хорошо, ещё одну. Ага, "принцип работы аппарата Гудвин". Что ж, включаем.

Твишел не заставил себя долго ждать. Тут же материализовался, и заголосил:

– В упрощённом виде аппарат можно представить состоящим из пяти отдельных блоков: собственно темпорального редуктора, в просторечии – машины времени, экранирующего устройства, дистанционного психозонда, источника питания и управляющего компьютера. В основу действия темпорального редуктора положена теория хронального поля, подробно рассмотренная в предыдущих разделах доклада. И здесь мы лишь в общих чертах коснём...

Тут я разглядел кнопку "пропустить" и нажал на неё из простого любопытства – посмотреть, что получится. Получилось очень забавно. Профессор подавился последним словом, заморгал синхронно с аппаратом, транслирующим его изображение и, как ни в чём не бывало включился в разговор с другого места:

– ... доказанным, что любое физическое тело обладает определённым хрональным потенциалом, который излучается в пространство дискретными порциями – так называемыми темпонами...

Я усмехнулся почти так же криво, как и почтенный профессор, и снова приставил палец к клавише "пропустить". И не убирал до тех пор, пока изображение окончательно не погасло. Практически одновременно исчезло и невидимое кресло, в котором я так удобно расположился. Причём, расположение моё при этом ничуть не изменилось. Я всё так же полулежал в невесомости, немного покачиваясь с боку на бок. Нет, я ни на что не жалуюсь, но можно было бы и предупредить.

– Можно было бы и повежливей, – поддержал моё возмущение чей-то незнакомый, то есть, не принадлежащий Твишелу, нормальный человеческий голос. – Это всё-таки мой Создатель.

Ах, вот как! Он, оказывается, вовсе не соглашается со мной, а наоборот, меня же и упрекает. Заступается за создателя. Значит, это и есть тот самый Гудвин?

– А кто ж ещё? – отозвался по-прежнему недовольный голос. – Папа римский, что ли?

Нет, полагаю, понтифик понравился бы мне ещё меньше, чем профессор. Лучше уж с компьютером поговорить.

– Вот все вы, люди такие, – проворчал Гудвин. – С машиной вам общаться проще, чем с себе подобными. И мой создатель к несчастью – не исключение.

До меня только теперь дошло, что вслух я ничего не произносил, и машина просто читает мои мысли. Ах, да, Твишел же предупреждал – в состав аппарата входит дистанционный психозонд. М-да, надо как-то потише думать, поосторожней. И вообще, получается, что он с самого начала знал, о чём я думаю и зачем пришёл.

– Так чего ж ты, волшебник, придуривался? – напрямик спросил я. – Представление устроил с лекцией, понимаете ли.

– Такова воля профессора, – объяснил он. – Создатель, увы, не лишён тщеславия.

Мне показалось, будто машина и в самом деле чувствует неловкость. Хотя, конечно же, это просто фокусы голосового модулятора. Совсем как у моей взбесившейся "Медеи". Но у неё-то просто произошёл сбой, а здесь, судя по всему, Твишел сам так составил программу. Пожалуй, он действительно заслужил право немного покрасоваться перед публикой. Нестандартная личность, что и говорить!

– А то, что вас приходится по всяким дурацким книжкам выискивать – это тоже воля профессора?

Компьютер демонстративно вздохнул, но его новая выходка меня уже не удивила.

– Видишь ли, в чём дело, – промямлил Гудвин. – Работы профессора в области физики времени не получили одобрения в научном мире. Ни на одной из более десятка планет, где он подавал заявку на изобретение машины времени, её не признали. Каких только слов не пришлось услышать Создателю – антинаучное, безответственное, опасное для человечества изобретение выжившего из ума маньяка. На Татуине, Транторе и Корусанте ему даже запретили заниматься научными исследованиями. В конце концов, профессор вынужден был оборудовать лабораторию на ещё не освоенной планете и там завершить работы по созданию меня.

Ага, стало быть, моё предположение о жизни Твишела на необитаемом острове было не так уж далеко от истины. Я попытался скрыть улыбку и даже мысль об улыбке. Но, во-первых, от психозонда не скроешься. А во-вторых, я даже не знаю, откуда он за мной наблюдает.

– Слушай, Гудвин, – попросил я по-дружески. – Хватит прятаться, покажись!

– Зачем? – удивился он. – Ты же сам понимаешь, что скрывать от меня свои мысли бесполезно.

– Ну, мне так проще общаться будет, – соврал я. – И вообще...

Но психозонд, конечно же, разгадал мою хитрость.

– Да шар я, шар, не беспокойся! Правда, не всегда золотой. Могу быть и серебряным, и незапятнанно белым, и абсолютно чёрным. В зависимости от легенды, которую мы с профессором подкидываем клиентам.

Теперь настала моя очередь спрашивать, зачем.

– Ну, как ты не понимаешь?! – повысил голос он. – Создателю запретили постройку машины времени. И если кто-нибудь узнает о нашей работе, ему не миновать неприятностей. Поэтому нам нужны добровольцы. Причём такие, которым долго объяснять не нужно, которые сами обо всём догадаются. И лучше всего народ ловится на исполнение желаний. Для таких вот мечтателей мы и рассылаем по всей Галактике кодированные пси-сообщения. Эти люди, как правило, обладают наивысшей ментальной чувствительностью.

– И давно вы этим балуетесь?

Осознав бесполезность сопротивления, я приноровился думать вслух. Так разговор получается динамичнее.

– Первое сообщение было послано восемьсот двадцать девять лет назад, – опять со вздохом ответил Гудвин. – Но пока удалось провести всего четыре опыта. Слишком много времени отнимают у людей путешествия между мирами. А потом ещё после каждой удачной акции приходится менять точку базирования и легенду. Для конспирации.

– Понятно, – вздохнул и я за компанию. – Непонятно только, зачем вы Марвина убили?

– А вот это ты зря, – обиделся компьютер. – Мы с профессором здесь ни при чём. Джонс сам выследил вас и не меньше, чем вы, хотел найти меня. В такие дела я не вмешиваюсь, да и не положено.

– А последняя ловушка? – Меня давно уже перестала заботить неестественность моего положения в пространстве. Появились гораздо более важные темы для обсуждения. – Она ведь действительно существует?

– Существует, но в твоём случае не понадобилась.

– А если бы Джонс с Марвином не погибли, она бы сработала?

– Да, сработала бы.

– Зачем?

Вспоминать о смерти Марвина больно, но никуда не денешься. Всё равно этот вопрос всплывёт ещё не раз и не два, а вот спросить потом будет уже не с кого.

– Затем, что законы природы не обманешь, – печально ответил Гудвин. – Кто-то должен был умереть.

– Какие ещё законы? – завёлся я. – Чтобы кому-то стало хорошо, нужно, чтобы кому-то другому было плохо. Так, что ли?

– А ты хотел получить исполнение желаний даром, ничего за это не заплатив, – зло рассмеялся компьютер. – Так не бывает, дорогой мой!

– А как бывает? – Я совсем позабыл, что говорю с машиной, а эти вопросы следовало бы задать богу. – Я согласен платить по своим счетам. Но мне не нравится, когда за меня расплачиваются другие. Это несправедливо.

– Ты бы лучше профессора дослушал, – огрызнулся в ответ шар. – Тогда бы и не болтал всякие глупости про какую-то там справедливость.

– Ну, хорошо, я не прав, – сдался я. Глупо, в конце концов, ругаться с компьютером, пусть даже имитирующим человеческие эмоции. – Но объясни ещё раз, почему нельзя было обойтись без трупов.

– Понимаешь, друг, какое дело... – растягивая слова, начал он.

Ха-ха – друг. Ну, и выдумщик же этот Твишел! А сначала он показался мне ещё одним самовлюблённым и ограниченным книжным червём. Но нет, не всё так просто. До меня вдруг дошло, что профессор вовсе не из прихоти придал ему такой выразительный голос. Бедняге Твишелу элементарно не с кем было поговорить на своей необитаемой планете. И он спрограммировал идеального собеседника – умного, внимательного, сочувствующего. К тому же, не сомневающегося в твоей гениальности. Правда, потом им пришлось расстаться. Ведь не будет же профессор веками сидеть в этом бункере. Хотя, может быть, он и находится где-то поблизости. И время от времени навещает своего единственного друга. Наверное, им хорошо вдвоём.

– Я ведь на самом деле не волшебник, – продолжал Гудвин, – а всего лишь обыкновенная машина времени. И я не могу исполнить твою мечту. В моих силах только перенести тебя в ту точку времени и пространства, где ты сам будешь иметь возможность её осуществить. Но все мои чудеса укладываются в рамки основных законов природы, например, закона сохранения темпонного потенциала.

– Темпон, – пояснил он, не дожидаясь моих вопросов, – это особая элементарная частица, несущая в себе хрональный заряд, который и определяет длительность всех происходящих в мире процессов. В том числе, и человеческой жизни. Перемещая тебя в прошлое, я, в некотором смысле, сокращаю длительность твоей жизни, то есть, твой возраст. Но на самом деле всё ещё сложнее. Ты сегодняшний, фактически перестаёшь существовать и излучаешь в пространство все свои темпоны. Колоссальный заряд, потенциально способный привести к катастрофе, хрональному разрыву, если он не окажется нейтрализован равным зарядом противоположной полярности. Как говорят хронофизики – с отрицательным тварком. И такой отрицательно тваркованный заряд образуется при переносе какого-либо существа в будущее на соответствующий временной отрезок. Мертвого существа, поскольку перемещение в будущее всё же отличается от возвращение в прошлое. Ничто живое не выдержало бы подобной перегрузки. Таким образом, согласно второму закону Твишела, при возвращении тебя в прошлое, в будущем появится труп одного из наших общих знакомых – Джонса или Марвина.

И он ещё упрекал меня за непочтительное отношение к лекциям профессора. А я и в его, Гудвина, куда более доступном изложении ничегошеньки не понял.

– А как он сохранится, этот труп? – задал я первый пришедший в голову вопрос, просто чтобы показать, что на этот раз слушал внимательно. – В холодильнике?

– Можно и так, – не отреагировал на мою иронию компьютер. – Но это искусственный способ. А Создатель – мой создатель – пошёл по более простому пути. "Уравновешивающий" человек просто умрёт в нужной точке пространственно-временного континуума.

– Ты хочешь сказать, что до нового момента своей смерти он будет живым, в смысле, оживёт?

– Не хочу, а так и говорю, – хихикнул Гудвин.

Нет, это всё-таки не укладывается в моей голове. Ведь Марвина даже воскреситель уже не поможет.

– Воскреситель – всего лишь частный случай использования хронального обмена, – пародируя голос Твишела, объяснил компьютер. – В этом случае достаточно небольшого компенсирующего заряда, чтобы остановить процесс излучения темпонов. Ты, наверное, обратил внимание, что воскресителю требуется запас донорской крови? Как ты думаешь, для чего?

Извини, приятель, но я никак не думаю. Я думаю о другом. О Марвине. Если один из трупов можно оживить, то пусть это будет Марвин, договорились? Для тебя ведь разницы никакой, правда?

– Никакой, – согласился Гудвин. – Но дело в том, что я не могу просчитать, какой именно труп окажется вовлечённым в процесс хронального обмена. Мы с профессором никогда раньше не сталкивались с такой проблемой.

– Так уберите лишний труп – и все дела, – подсказал я.

– Поздно, – с лёгким сожалением произнёс компьютер. – Оба они сейчас находятся в таком же монохронном коконе, как и ты. И процесс уже не остановить.

Эх, чего ж он раньше-то не сказал. Я бы не поленился и сам оттащил этого мерзавца Джонса куда-нибудь подальше, чтобы он не мешал чистоте эксперимента. А теперь мне, наверное, из кокона и не выбраться. Процесс-то уже пошёл.

Как "пошёл"? Куда пошёл?

– Подожди, Гудвин! – забеспокоился я. – Значит, я уже...

– Ты – ещё нет, – перебил меня компьютер. – Но темпоральный редуктор уже активирован и постепенно набирает необходимую мощность. Ещё немного, и всё будет готово к твоему отправлению.

– А ты уже знаешь, куда меня отправлять? – удивился я.

– А зачем, по-твоему, я с тобой так долго беседовал? – ехидно поинтересовался компьютер. – Психозонд проверил все твои желания. Ты хотел увидеться с дочкой, оставшейся на Земле, когда капитан Брингдаун впервые улетел в космос. Но, уж извини, друг, это желание очень старое и со временем потерявшее прежнюю остроту. Как и стремление исправить несправедливость по отношению к нескольким женщинам, занимавшим когда-то значительную часть твоих мыслей. Но теперь их всех вытеснила Эллен, и ты жалеешь, что она в прошлом была мужчиной. Тебе очень хочется изменить её биографию, но всё-таки это не самое сильное твоё желание. Да и побаиваешься ты её, дружище, откровенно говоря. Так что и она отпадает. И оживление Марвина тоже.

Что ж, с психозондом не поспоришь. Я действительно желал бы и того, и другого, но больше всего... Да, Гудвин прав – я знаю, чего хочу. Вот только.

– Подожди, приятель! Про Эллен-то мы совсем забыли. А она ведь тоже имеет право на исполнение желания, так?

– Так.

– Значит, ты и её куда-нибудь отправишь, и тогда тебе потребуется второй труп. Получается, что Марвин всё равно оживёт. Не при моём перемещении, так при отправке Эллен.

– Нет, не получается, – признался компьютер. – Я не буду её никуда отправлять.

– Это почему же? – возмутился я. – Чем она хуже меня? Это ведь Эллен узнала про Золотой Шар, мечтала его найти, изменила ради этого всю свою жизнь. И теперь друг такая несправедливость!

– Опять ты про справедливость заговорил! – холодно ответил Гудвин. – Я понятия не имею ни о какой справедливости, у меня есть только программа. И в ней чётко расписаны мои действия – исполнять самое сильное желание. А твоя Эллен больше всего хочет, чтобы все узнали, как она нашла Золотой Шар. Чего хочет, то и получит. – Он снова хихикнул. – Завтра она вернётся сюда с репортёрами, чтобы показать находку. Только рассказать о ней сможет немного, мы с профессором не собираемся выдавать свои тайны. Я, конечно, покажусь гостям, позволю себя потрогать, сделать несколько голографических снимков, а потом торжественно исчезну. Чтобы снова появиться в другом месте и, возможно, в другом виде.

– И это, по-твоему, спра... – Я осёкся, вспомнив, что Гудвин не признаёт это слова. – И тебе не жалко Эллен?

Вместо ответа он снова включил яркий золотой свет, заставив меня на секунду зажмуриться, и только затем произнёс:

– Если бы я умел жалеть, то пожалел бы скорее тебя. У Эллен ещё всё впереди. Её ждёт либо слава первооткрывателя, либо репутация обманщицы. Но в любом случае о ней будут долго говорить. А вот твоё приключение уже почти закончилось.

Очень не понравились мне его слова, да и тон, будь он хоть трижды синтезированным. Как будто этот шарик, которого я, между прочим, так и не увидел, действительно сочувствовал мне.

– Как это "закончилось"? Почему?

– Да потому что сейчас ты окажешься в совсем другом времени, быстренько разберёшься со всеми проблемами и заживёшь в своё удовольствие. Скучно так заживёшь, капитан Брингдаун!

Можно подумать, что до этого я жил весело. Хотя...

– А может, у меня начнётся новое приключение, – возразил я, просто потому что хотелось возразить. – Об этом ты не подумал?

– У тебя? – В голосе компьютера не было и капли сомнения. И, похоже, вовсе не из-за дефекта в программировании. – Вряд ли. Или мне пора сдавать психозонд на профилактику. Но ты не огорчайся, капитан – у каждого своя жизнь, свои заветные желания.

– Подожди, – продолжал упираться, даже понимая всю бесполезность этого занятия. – Чем тебе не нравятся мои желания?

– Не нравятся? – Вот теперь он всё-таки засомневался. – Не совсем так. Желания, как желания. Просто они расшифровываются с первого сканирования. Я знаю, ты хотел бы поговорить о них, но уже не успеешь, к сожалению. Удачи тебе, капитан Брингдаун!

И прежде чем я успел что-то ответить, снова вспыхнул яркий золотистый свет. Вокруг и внутри меня. И этот свет не позволял ни пошевелиться, ни зажмурить глаза, ни даже подумать о чём-либо...

Эпилог.

Я стоял в рубке своего корабля и рассеянно наблюдал за мерцающими огнями в левом нижнем углу обзорного экрана. «Медея», живая и здоровая, выполняющая мои команды «Медея» увеличила изображение в сто пятьдесят раз, и я без труда узнал очертания «Золотого каньона». Каждый спейстрейдерский корабль индивидуален, как отпечатки пальцев или рисунок роговицы глаза. И мне не нужно справляться в каталоге, чтобы отличить его от других подобных.

Впрочем, не нужно и смотреть на него. Я и так знал, что это корабль Пропавшего Эдамса. Идёт с ускорением в полтора "же", скорость вот-вот приблизится к прыжковому порогу. Пересечёт мой курс почти по траверсу минуты через две, на расстоянии примерно в три с половиной астроединицы. И я уже успел достаточно притормозить, чтобы не думать о возможности догнать его и поговорить в реале. Остаётся, разве что, переброситься сообщениями, не меняя скорости и направления полёта. И он уже наверняка отсылает мне кодированный радиосигнал.

– Капитан, пришло сообщение от мистера Эдамса, – подтвердила мои подозрения "Медея".

Всё точно так же, как в прошлый раз.

Нет, квазар меня раздери! Это ведь и есть прошлый раз. Сейчас я прочитаю письмо, узнаю, как удачно отторговал Эдамс на сказочно богатой планете Упернавик, и захочу немного поправить собственные дела. Потом попаду в ловушку коварного грандмастера Ксирдаля и лишусь права распоряжаться собственным кораблём. Нет! Не хочу! Не буду!

Правильно, не буду. Ничего этого ведь ещё не случилось. "Медея" пока принадлежит мне, и если я не стану читать письмо, не стану разворачивать корабль к новой цели, то всё со мной будет в полном порядке. Да, Эллен так и говорила – мне не нужно счастья, мне достаточно, чтобы всё было в порядке. Предположим, так оно и есть. Ну, так и что в этом плохого? Может быть, лучше мотаться по Галактике по приказу какого-нибудь богатенького дядюшки? Решено, я не стану даже заглядывать в это письмо, и всё кончится хорошо.

Кончится? Тот глупый компьютер тоже говорил, что всё кончится. Скучно, видите ли, живёт капитан Брингдаун. А собственно, почему? Неужели я не могу по своему желанию отправиться в какое-нибудь увлекательное, полное приключений путешествие? Конечно, могу. Нужно только придумать, в какое именно.

Да и придумывать не обязательно. Я ведь знаю, что написал мне Эдамс. Знаю, что на Упернавике меня сначала ожидает невероятно прибыльный бизнес, а потом – куча неприятностей. А что если бизнес оставить, а от неприятностей как-нибудь отвертеться? Тем более что и замыслы Ксирдаля мне уже известны. И увидеть Эллен ещё раз я бы не отказался. Ведь можно же? Или нельзя? А как поступить, если нельзя, но очень хочется?

– Будете читать сообщение Эдамса, капитан? – прервала мои размышления "Медея".

– Нет, как-нибудь потом, – ответил я, так и не придя к окончательному решению. – Отправь ему ответ: "Спасибо за информацию, старина! Жаль, что не удалось зайти в гости. В следующий раз так быстро не разгоняйся. Удачи! Брингдаун". И знаешь что, рассчитай-ка на всякий случай параметры прыжка к Упернавику.

* Лови ангела – лат.

* Кто предупреждён, тот вооружён – лат.

* Доброе имя больше богатства – лат.

* Rudbeckia laciniata – многолетнее декоративное растение с золотисто-жёлтыми цветками, "золотой шар".

** Вода точит камень – лат.

** Мститель явится – лат.

* Горе побеждённым – лат.

* Неписанный закон – лат.

* По отношению к врагу всё позволяется – лат.

** Этой надеждой живу – лат.

*** Моя вина – лат.

* Ничего не имею – лат.

* Какой великий артист погибает – лат.

* Закон суров, но это закон – лат.

** Сытое брюхо к учению глухо – лат.

*** Почему в лесу темно – нем.

**** Хочешь мира – готовься к войне – лат.

***** Через тернии к звёздам – лат.

* Книга пророка Дэна – англ.

1