Текст книги "Мужей много не бывает"

Автор книги: Адель Паркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Ты кому-нибудь говорил о нас? – спрашиваю я, заставляя себя вернуться к основному вопросу сегодняшней встречи.

– Нет.

От облегчения во мне все размякает. Стиви откидывает назад голову и выпускает дым изо рта.

– Э… точнее, да, говорил. Одному человеку.

Тут же меня опять стискивает напряжение – жесткие мышцы, прямая спина.

– Кому? Господи боже, кому?

– Я уже не помню, как ее зовут. Хелен, или Эллен, или Элла. Что-то подобное. – Он пожимает плечами, спокойно сбрасывая со счетов женщину, которая владеет главной тайной моей жизни. – Мы познакомились в Таиланде, на пляже. Покурили травки. Она в шутку спросила, женюсь ли я на ней, и я сказал, что нет. Она очень расстроилась.

– Ну конечно, она расстроилась – после всего, что вы вместе пережили! – Черт возьми, я ревную его к какой-то пляжной шлюшке, с которой он курил травку.

– Я не хотел ее обижать, поэтому объяснил, что уже женат.

– Ты рассказал какой-то потаскушке, что мы женаты! А что, если я бы ее встретила? Или Филип? – со злостью восклицаю я.

– Она носила косички и «вареную» мини-юбку. Вряд ли у нее был шанс попасть на один из твоих званых ужинов.

– Как ты мог совершить такую… – Я хочу сказать «глупость», но вижу, что он этого ждет, поэтому обрываю себя.

– Белинда, ты полегче со мной. Ведь не я же еще раз вступил в брак.

Тут он, безусловно, прав. Мне ничего не остается, кроме как глубоко вздохнуть.

– Успокойся. Она все равно мне не поверила. Даже когда я показал ей твою фотографию.

– Ты носишь с собой мою фотографию?

– Всегда. – Стиви кашляет в кулак, отворачивается, пряча глаза, и добавляет: – Это просто привычка.

Я не верю ему – хуже того, я и не хочу верить ему.

– Мне она часто была нужна, когда я искал тебя.

Я подпираю голову руками. Вся трагичность ситуации постепенно открывается моему взору. Последние несколько недель я была настолько поглощена тем, как мне выбраться из нее так, чтобы не изменились мои отношения с Филипом, что только теперь начинаю понимать, какую душевную боль я причинила этому человеку – человеку, который любил меня и был любим мною.

– Расскажи мне о Филипе, – говорит Стиви, глядя в свой стакан.

– Ты же не хочешь этого слышать.

– Хочу. Я хочу понять. Хочу понять тебя.

Когда-то мы со Стиви были так близки, что нам казалось, будто наши души были вырезаны из одного куска небосвода. Это его слова. А теперь у нас, похоже, не осталось ничего общего. Я думаю, что он чувствует то же, что и я, и поэтому пытается опять хоть немного узнать меня. Мне это не нравится, но я нахожусь не в том положении, чтобы ставить условия.

– Мы женаты уже…

– Вы не женаты, – обрывает меня Стиви.

– Ну, ты же понимаешь, о чем я. Не придирайся. Мы женаты шесть месяцев.

– Но ведь это же совсем не срок.

В его голосе слышны ехидные нотки. Он не воспринимает наш с Филипом брак всерьез. Но он ошибается. Комедией была как раз свадьба со Стиви.

– Я собираюсь дожить с ним до рубиновой свадьбы, – шиплю я. Меня охватывает раздражение. Я понимаю, что я хожу по тонкому льду. Шесть месяцев – это и правда не срок. Если Филип узнает, что у меня два мужа, он просто решит, что наша совместная жизнь была досадной ошибкой, – и тогда до свидания.

– Перед тем как пожениться, мы два года встречались. Все наши друзья думают, что мы идеальная пара. Когда мы объявили о помолвке, единственным их вопросом было, почему мы так долго с этим тянули.

– Ты могла бы объяснить ему, Белинда. Могла бы сказать, что ты находишься не в том положении, чтобы связывать себя обязательствами, – с насмешкой в голосе говорит Стиви.

Я нервно ерзаю на стуле.

– Все считали, что Филип – такая завидная партия для меня, что я после первого же любовного акта вцеплюсь в него мертвой хваткой и потащу в бюро регистрации браков. В Лондоне достойные неженатые мужчины на дороге не валяются. Мне было двадцать восемь лет. Я ощущала себя подростком, но все чаще слышала, как незнакомцы называют меня «мадам». Филип вот-вот должен был попасть в список самых богатых людей Великобритании по версии газеты «Таймс». И он был очень внимателен ко мне.

– А ты сама-то его любила?

– Любила. И сейчас люблю. – Я запинаюсь. – Очень. Я же не слепая. Я понимала, что Фил – это идеальная для меня кандидатура. Он умный, физически привлекательный и реализовавшийся в жизни человек, – но поначалу я не собиралась выходить за него замуж. Я старалась не влюбиться в него.

Я смотрю на Стиви, ожидая его реакции. Он фыркает – и это не та реакция, на которую я надеялась. «Черт возьми, а на что ты рассчитывала? Что он поймет и простит?»

Я не ожидала, что Филип сделает мне предложение. Я очень хорошо понимала, что в том положении, в котором нахожусь, я не могу принять его. Поэтому собиралась рассказать ему о Стиви. Или, по крайней мере, отыскать Стиви и развестись с ним прежде, чем затевать что-либо с Филипом. Как-то я даже зашла на сайт Friends Reunited, но Стиви там не был зарегистрирован. Я бы не согласилась выйти за Филипа, если бы он сделал предложение в любой другой день, а не в тот, когда погиб Бен. Я не говорю, что вообще не хотела выходить за него замуж. Я хотела – когда-нибудь.

Ничего из этого я толком не могу объяснить, поэтому мямлю:

– Выйти замуж за мужчину, который тебя боготворит, – не преступление.

– Нет, преступление – в том случае, если ты уже замужем, – уточняет Стиви.

– Ну… да, – улыбнувшись, неохотно признаю я. Удивительно, что я вообще еще способна улыбаться. – Но если бы я не была уже замужем, тогда в этом не было бы ничего страшного. – Я надавливаю пальцами на виски. Я совсем выдохлась. – Послушай, Стиви, я просто купаюсь в тепле, которым окружил меня любящий мужчина, – и я не собираюсь за это извиняться. Я вышла за Филипа не из-за его денег, а из-за его надежности.

Я не знаю, поймет ли это Стиви. Я искала и нашла надежную опору в жизни. Стиви должен понять это, ведь он знает меня лучше, чем кто бы то ни было, – или, по крайней мере, знал. Он знал, откуда я пришла, но, к сожалению, не понимал, куда я хочу идти.

– Филип большой, сильный и…

– Седой? – говорит Стиви, разделываясь с созданным мной романтическим мыльным пузырем, внутри которого он по-прежнему понимал меня.

– Да, он седеет, но мне это нравится.

– Чем старше мужчина, тем он, как правило, богаче.

– Возможно. И еще – серьезнее и умнее, – раздраженно отрезаю я. Стиви выглядит обиженным, и я этому рада. – Я не обязана объяснять тебе, почему я люблю Филипа. Я не обязана объяснять, почему я вышла за него замуж. Он хороший муж. И даже больше – отличный. – Я вглядываюсь в лицо Стиви. Кажется, я снова обидела его. Я сжимаю его руку. – Я знаю, ты тоже любил меня, но мы… – Я хочу сказать, что мы были слишком молоды, но Стиви перебивает меня:

– Мы были никуда не годной парой. Я знаю, ты мне говорила.

Мы оба на некоторое время умолкаем – что бы я ни говорила, от этого становится только хуже. Мы допиваем наши напитки, Стиви тушит окурок и оставляет его в пепельнице. Только на пути к выходу из паба я решаюсь спросить:

– Стиви, ты мне поможешь? – Я беру его за руку. Кожа у него нежная, теплая и приятная на ощупь.

Стиви приостанавливается, смотрит на меня целую вечность и кивает:

– Да, Белинда, я помогу тебе, – потому что некоторые вещи никогда не меняются.

Охватившее меня облегчение не описать словами. Оно омывает меня, словно теплая волна, хотя я знаю, что никогда уже не буду кристально чистой.

– Стиви, еще одно.

– Что?

– Моя фотография. У тебя в бумажнике. Выбрось ее. Стиви кивает:

– Она все равно хреновая. У тебя там тушь цвета электрик.

24. ВСЕ ПУТЕМ, МАМА

Лаура

В дверь громко стучат.

– Стиви! Стиви! Стиви! Стиви! – в восторге вопит Эдди, прыгая на диване перед телевизором. Я открываю дверь и улыбаюсь:

– Привет. Мы с Эдди не рассчитывали, что увидим тебя сегодня.

– Если хочешь, могу уйти, – говорит Стиви и поворачивается, чтобы уйти.

– Ну нет. Теперь ты попался, и я тебя никуда не пущу. – Притворившись, что не заметила его слегка обиженного вида, я тащу его в квартиру.

– Ты принес гитару? Будешь нам петь? – требовательно спрашивает Эдди.

Стиви опускается на корточки, чтобы оказаться одной высоты с Эдди, и говорит:

– Прости, дружище. Я помню, что обещал принести с собой гитару, когда зайду в следующий раз. Но я ведь не планировал сегодня приходить – я как-то неожиданно собрался. У меня это вылетело из головы.

Похоже, Стиви расстроился, что подвел Эдди. Эдди же, напротив, ничуть не расстроен и уже задает следующий вопрос:

– Тебе нравится «Лего»?

Они садятся собирать машинки из конструктора, а я вновь берусь за утюг. Мы решили не встречаться сегодня, потому что три ночи подряд почти не спали, и я решила, что моя квартира требует уборки, а тело – отдыха. Это чисто рассудочное решение было принято утром, когда мы разговаривали по телефону. Однако я рада его неожиданному появлению, несмотря на то что он застал меня во всей неприукрашенной красе. Но с другой стороны, он видел мою неприукрашенную красу во всех положениях, так что в общем-то глупо беспокоиться об отсутствии макияжа.

– У тебя все хорошо? – спрашиваю я, хотя и так вижу, что нет. Это явно не один из тех визитов, когда твой новый парень появляется у тебя на пороге, потому что ему не терпится сорвать с тебя одежду. Он выглядит усталым и расстроенным. Он пришел в мою квартиру в поисках покоя. Я польщена. Ну то есть мне, конечно, жаль, что он устал и расстроен, но в то же время я рада, что он пришел ко мне в надежде на ласку и заботу. – Что, дети опять все нервы вымотали? – улыбаясь, спрашиваю я.

Он хлопает по дивану ладонью:

– Лаура, пожалуйста, сядь и обними меня.

Я охотно бросаю утюг и делаю, как он сказал.

– Трудный день?

– Да.

– Дети? Родители? Бумаги? Старикан, который постоянно ест в учительской шоколадное печенье?

– Нет, дело не в этом, – говорит Стиви и надолго замолкает.

Я уже и не думаю, что расскажет мне, в чем дело, когда он говорит:

– Ни Джон, ни Дэйв не смогут полететь в Лас-Вегас.

– Ты шутишь?!

– Нет. Джон не смог отпроситься с работы, а у Дэйва в те выходные, когда мы уезжаем, семейное торжество.

– Ну, у тебя же есть еще друзья. Коллеги, с которыми ты работаешь в школе.

– Они не относятся к тому типу людей, которых я пригласил бы болеть за меня, пока я покоряю мир в качестве двойника Элвиса. Так что два билета и ключи от гостиничного номера просто пропадают, – говорит Стиви.

Я понимаю, в каком затруднительном положении он оказался. Если бы я выиграла бесплатную поездку в Лас-Вегас на трех человек, я бы взяла с собой Беллу и Амели. Если бы они но каким-либо причинам не смогли поехать, я не знала бы, что мне делать. Я нахожусь не в столь близких отношениях с Салли или врачами, работающими у нас, чтобы, нарядившись в костюм с блестками, разливаться перед ними соловьем – ну если бы я обладала талантами Стиви.

Я виню во всем телевидение. Мы обитаем в гиперреальности. Телевизор стал для нас более реальным, чем окружающий мир. Мы все думаем, что должны жить как Моника, Рейчел или Росс. А в заэкранной жизни принято иметь стильных друзей, которые с утра до ночи сидят в дорогих кафе и ресторанах. У моих подруг нет возможности проводить много времени в кафе и ресторанах – ну, строго говоря, у Беллы с недавних пор такая возможность появилась, но ведь она не всегда так жила. Если бы все было как в телевизоре (а мы верим, что так оно и есть), то друзья, которые были бы готовы отдать тебе свою почку, толпами собирались бы возле твоего порога. В реальном мире все не так. Настоящих друзей очень трудно найти. Я хотела бы сказать Стиви, что мы замечательно слетаем в Лас-Вегас и вдвоем, но боюсь показаться бестактной или неискренней.

Потому что, по правде говоря, я не совсем уверена в том, что все будет хорошо, если мы поедем одни. Надеюсь, что так, но у нас со Стиви все развивается как-то уж очень быстро – слишком быстро. И я никак не могу решить, то ли это лучшее, что случалось со мной в жизни, то ли наоборот.

Я потихоньку влюбляюсь в Стиви.

Знаю-знаю, глупо говорить такие громкие слова, когда мы и встречались-то всего ничего, но как еще объяснить тот факт, что сегодня в метро я вдруг поймала себя на том, что пою в голос. Я почти боюсь того, что со мной происходит. Какая-то часть меня просто кричит о том, что я должна немедленно и любыми способами оказаться подальше от этого. Временами я хочу усадить Стиви в кресло и доходчиво объяснить ему, что с этой стороны я закрыта. Я больше не доверяю мужчинам. Я считаю, что все они сволочи. Может быть, кое-кто из них способен некоторое время успешно скрывать свою сущность, заставляя тебя думать, что он отличается от особей остального истекающего тестостероном стада, – но по большому счету все они одинаковые, и все сволочи. В этом уверена каждая рациональная косточка в моем теле, потому что факты говорят сами за себя. Разве нет?

Но я, ко всему прочему, еще и последний великий романтик.

Мои иррациональные составляющие – сердце и душа – не отстают, нудят, нашептывают, что не все мужчины сволочи. Мой отец – очень хороший человек. Эдди пока еще выше всяких похвал. И Стиви… Стиви тоже славный.

– Эдди уже почти уснул, – говорит Стиви. – Давай ты уложишь его в постель, а я пошарю в холодильнике и сварганю что-нибудь, что смогло бы сойти за ужин?

– Идет, – улыбаюсь я.

Поужинав яичницей на тосте в сопровождении бутылки вина, мы со Стиви, захватив по банке пива, возвращаемся в гостиную.

– Мне нравится твоя квартира, Лаура. Я здесь счастлив.

– Правда? – Я особенно падка на комплименты такого рода, потому что Генрик уже достал меня своими глубокомысленными рассуждениями по поводу того, что у меня была бы вполне приличная квартира, если сделать в ней капитальный ремонт. В последнее время я даже перестала замечать, что вообще-то у меня хорошо.

– Мне нравятся цвета.

Да, это уж точно. У меня все ярко. Почти каждая стена выкрашена в свой цвет. Частично это было сделано из творческих соображений, частично – из экономических. Я часто покупаю банки с краской, которые стоят на полках для распродажи. Это, как правило, краска, которую продавцы уже смешали для покупателей, а те потом не стали ее покупать из-за того, что она вышла кричащей или вульгарной.

– Очень живо, – тактично добавляет Стиви.

– Мне повезло. Белла отдала мне всю краску, оставшуюся у нее после ремонта. Я выкрасила некоторые стены в спокойный синий цвет, а другие – в приглушенный серый. Это улучшило общую атмосферу. Сделало ее чуть мягче.

– Мне больше всего нравятся яркие цвета, – говорит Стиви. – И еще картинки и гирлянды.

Картинки всех сортов у меня рассыпаны по всему дому. Купленные в магазинах или выставках плакаты и открытки, выглядывающие из-за каждого настенного украшения, книги, стоящей на полке кружки; я в жизни не выбросила ни одной присланной мне открытки. Фотографии – в основном на них Эдди, но на нескольких – моя семья, Белла и другие друзья. Как-то я прочитала в книге по фэн-шуй, что фотографии любимых людей притягивают хорошую ци. А что тут такого? Бывает так, что нам требуется вся поддержка, какую мы только можем найти.

Я развесила повсюду рождественские гирлянды. Они такие красивые, держать их в коробках до Рождества – просто кощунство. Я украсила ими дверные и оконные проемы, книжные полки, декоративные вазы, рамки картин. Я не люблю расставаться с вещами. Мне очень трудно просто так выбросить что-нибудь, даже если оно уродливое и бесполезное (вспомните Оскара). Я понимаю, что это не очень хорошо для ци. Согласно восточной философии, все предметы, находящиеся в доме, должны быть либо красивы, либо полезны – если только это не фарфоровая жаба.

Я признаю, что в целом моя квартира выглядит так, будто в ней давно не делали уборку, – и Оскар никогда не упускал случая подчеркнуть это. Генрик, по-видимому, тоже не одобряет моих эстетических предпочтений, хотя он и ограничивает свою критику шаркающими по полу дверями и образовавшимися от сырости пятнами на стенах. Несомненно, моя квартира не такая уютная и ухоженная, как дом Амели, и не такая роскошная и стильная, как дом Беллы. Но к ней хорошо подошел бы эпитет «богемный», а после проливающих бальзам на душу слов Стиви я склонна считать ее еще и хорошо обжитой.

– Когда Оскар ушел, я решила остаться в этой квартире – в основном потому, что мысль о переезде приводила меня в ужас, – говорю я. В разговорах со Стиви я старалась не упоминать Оскара. Я легко выхожу из себя от одного воспоминания о нем, а мужчины предпочитают ощущать горечь в пиве, а не в своих женщинах.

– Почему?

– Боюсь юридических документов, не говоря уже об оценщиках – у них какой-то особый язык, не такой, как у нас. Я не могла представить, как буду в поисках подходящего жилья для нас с Эдди заходить в дома к незнакомым людям.

Стиви молчит, но мне и не нужно другого ответа.

– В прошлом я уже искала себе жилье, и владельцы всегда из кожи вон лезли, чтобы показать, какой у них замечательный дом и какие они приличные люди.

– Что ты имеешь в виду?

– Они варят бразильский кофе, пекут хлеб. Лишний раз нажимают на кнопку освежителя воздуха. Расставляют повсюду вазы со свежими цветами. Женщины слишком много суетятся и улыбаются. Мужчины натужно стараются проявить вежливость и остроумие. Я не решилась пройти через это еще раз.

Я едва удержалась от того, чтобы добавить, что без Оскара мы с Эдди не очень были похожи на семью. Я просто не вынесла бы запаха свежеиспеченного хлеба и лицезрения семейной идиллии.

– Я взяла в банке ссуду и выкупила у Оскара его долю квартиры. Затем мы разделили наши более чем скромные сбережения – и в общем-то все.

– У тебя был хороший адвокат?

– Вообще не было. Я хотела осуществить процедуру развода как можно скорее и сохранить при этом максимум самоуважения.

Перед разводом я заявила Оскару, что мне не нужен адвокат, что мне все равно – пусть забирает все деньги, какие сможет. Через полгода я поняла, что только очень богатые люди могут вот так разбрасываться средствами к существованию. Даже если не хочешь и думать о деньгах, тебя заставят вспомнить о них счета за газ, воду и электричество, а также муниципальный налог и кредитная карточка. Может, счастье за деньги и не купишь – но зато приобретешь достойные его заменители. Но я не собираюсь докучать этими своими соображениями Стиви. Вместо этого я говорю:

– Слава богу, что у меня была Белла.

– Почему «слава богу»?

– Она здорово мне помогла. Она помогла мне привести в порядок денежные дела. Она выяснила, сколько у меня долгов и какой доход, а затем нашла мне работу, которая покрывала бы разницу, но в то же время позволяла бы растить Эдди. Она и сама очень часто сидела с ним, когда я была занята.

– Она сидела с Эдди?

– Да. Почему ты так удивляешься?

– Просто, глядя на нее, и не подумаешь, что она любит детей.

– Ой, что ты, очень любит. Она так ладит с ними. Эдди ее обожает.

Я хочу, чтобы Стиви понял, что я тоже очень ее люблю. Да и все, кто только ее знает. И Стиви полюбит, как только познакомится с ней получше.

– Знаешь, в субботу она показала себя не с лучшей стороны. Словами не выразить, какая она замечательная.

Стиви отводит взгляд. Несмотря на то что он обещал дать Белле еще один шанс, мне кажется, что я не до конца его убедила. Вдруг мне в голову приходит совершенно изумительная мысль:

– Давай попросим Беллу и Филю поехать с нами в Лас-Вегас.

– Что?

– Ты же сам сказал, что билеты и номер в отеле просто пропадают, – а мне бы так хотелось сделать Белле что-нибудь приятное. Она всегда покупает Эдди дорогие подарки и часто платит за меня в ресторанах.

– Судя по всему, она может себе это позволить.

– Но она была невероятно щедра ко мне еще до того, как стала женой Филипа. И не только в отношении денег – она тратила на меня очень много своего времени. У меня никогда нет ни средств, ни возможностей ее отблагодарить. А тут такой случай!

Меня так захватывает этот, с моей точки зрения, идеальный план, что я даже почти не задумываюсь о том, имею ли я право просить Стиви отдать свой приз моим друзьям. Я мгновенно успокаиваю себя тем, что скоро они станут и его друзьями, – и еще скорее, если мы вместе поедем в Лас-Вегас и хорошенько повеселимся. Это все мой гостеприимный австралийский дух. Временами он так завладевает мной, что я могу проявлять щедрость даже за счет других людей.

– К тому же – и это важнее всего – у тебя появится шанс узнать их получше, – рассуждаю я.

– Я не знаю, – задумчиво говорит Стиви.

– Можешь назвать хоть одну причину, почему ты не можешь это сделать?

Стиви смотрит на меня смущенным, почти испуганным взглядом. Во имя всего святого, ничего страшного в моих друзьях нет! И он ничего не отвечает. Я принимаю его молчание за знак согласия с моим планом, притягиваю его к себе и крепко целую в губы.

Хватит на сегодня разговоров.