Текст книги "Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ)"

Автор книги: Адам Хлебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

УАЗ ныряет в этот тоннель, и вдруг…

Что-то тяжёлое бьёт по крыше. Это оторвавшаяся бельевая верёвка с мокрыми простынями. Они накрывают лобовое, и на секунду мир становится белым.

Верёвка натягивается и вместе с простынями летит назад. В зеркале – мои преследователи на «Волге» полностью скрыты белой пеленой, их водитель слепо вылетает в сторону, чуть не снеся столб.

Хорошо, что во дворах пусто. Жара.

Вылетаю из спасительного дворового пространства.

Впереди всеми огнями мигает и пульсирует семафор – железнодорожные пути. Шлагбаум только начинает опускаться.

Мозг автоматически просчитывает параметры: скорость, высота шлагбаума. Теоретически – проскочу. Практически…

Двигатель орёт на пределе. Я пригибаюсь инстинктивно, хотя знаю, что это бессмысленно.

Дуремар проносится под перекладиной. В ушах – звенящий сигнал, запрещающий движение.

Оглядываюсь: «Волга» не тормозит, разносит шлагбаум в щепки и проскакивает через пути за мной следом.

Из будки стрелочника выскакивает женщина в железнодорожной форме, машет красным флажком и грозит кулаком, наверняка кричит что-то неприятное.

Вырываюсь на открытую дорогу, но знаю – это только начало.

Двигатель УАЗа воет, как зверь, когда я вылетаю на мост.

Задние колёса теряют сцепление на стыке бетонных плит, машину кидает влево – я ловлю рулём, чувствуя, что вот-вот долбанусь задними колёсами о бордюр.

В зеркале – белая «Волга» уже влетает на мост, её фары слепят сквозь треснувшее стекло.

Они снова догоняют меня по встречке. На пассажирском сиденье, в полуметре от меня, сидит старик в папахе.

Беспристрастный взгляд. Его ладони спокойно держат трость. Но глаза, два чёрных угля – прожигают меня насквозь.

Отрываюсь от взгляда, смотрю на дорогу с каменным лицом. Показываю, что не боюсь его. Ни мускула на лице не дрогнуло, когда УАЗ подбрасывает на кочке.

Стрелка спидометра у 90 км/ч – для УАЗа это почти предел. Руль бьётся в ладонях, передавая каждую неровность.

Хлопок! Стекло сзади покрывается паутиной трещин. Ещё один – и зеркало отлетает, разбиваясь об асфальт.

Выстрелы. Суки!

Я хочу инстинктивно пригнуться, но вспоминаю, что на меня смотрит старик.

Даю резко влево, им приходится тормозить. Теперь они сзади, мост скоро кончится.

«Волга» сзади подбирается вплотную. Видимо хочет меня развернуть ударом. Никто в их машине не пристёгнут. Прекрасно!

Резко бью по тормозам – и их капот должен нырнуть под мой задний бампер, но они чудом избегают удара.

Слышу скрежет, искры сыплются на мост. «Волгу» разворачивает, она бьётся об отбойник и замирает поперёк полосы правым бортом ко мне.

Мост кончается. Впереди – развилка: направо автовокзал, там люди и пробка.

Налево – промзона и разбитая дорога.

Старик поворачивает голову. Впервые за всю погоню.

Он разгадывает мой манёвр. Я иду в сторону промзоны, чтобы потом вырваться в горы.

Там у них нет шансов против меня.

«Волга» снова двигается. Теперь их машина изрядно потрёпана.

А я уже лечу по разбитой дороге мимо предприятий, бетонных заборов, ржавых цистерн. Тут целая стена из таких бочек.

«Волга» уже не может меня нагнать, её подвеска не предназначена для таких нагрузок.

На дороге то тут, то там пробоины в асфальте глубиной до двадцати сантиметров. В большинстве – вода, в которой отражается голубое осетинское небо.

Для УАЗа эти лужи – лёгкая разминка. Едет как проказливый школьник, чапает, разбрызгивая по округе мириады капель.

А вот и съезд, который я видел с моста. Речушка.Вылетаю на берег, притормаживаю, выбираю место для форсирования вброд.

Вижу в зеркале, что преследователи не сдаются.

«Волга» тащится и подпрыгивает, попадая в ямы, её водитель явно не рассчитывал на такое бездорожье.

– Ну-ну.

Направляю машину в воду, останавливаюсь на противоположном берегу.

Старик жестом приказывает ехать за мной. Водитель опасливо кивает, но выполняет указание. Вижу, как в первой же промоине «Волга», клюнув вниз капотом, застревает.

Река заливает салон преследователей.

Водила уже выскочил, мечется, пытаясь открыть переднюю пассажирскую дверь, но старик даже не шевелится.

Он сидит, словно высеченный из камня, и смотрит на меня. Спокойно.

Ему всё равно, что он по пояс в воде.

Я невольно зауважал такую выдержку.

Его водила что-то кричит, просит старика выйти. Но старик – сталь.

Он даже не взглянул на того. Человек, у которого я увел кинжал сщуривает веки, словно хочет запомнить получше этот миг.

Я отворачиваюсь, включаю первую передачу и трогаюсь.

– Этот раунд – за мной.

Глава 24

Несмотря на ранний час, гонщики в машинах выглядели бодро.

В предрассветной синеве города Орджоникидзе двигатели приятно урчали, словно ленивые мурлыкающие коты.

Технический осмотр перед стартом начинался в 5:30 утра.

Мы стояли на площади с четырёх утра, но не были первыми в очереди. Кто-то занимал место с полночи.

В отличие от слегка потрёпанного «Дуремара», машины, выстроившиеся в ряд, выглядели отлично – ни одной потёртости, ни одной вмятины.

Мы с Ленёй успели заменить разбитые: зеркало, стёкла, фары, но с жестянкой ничего не поделаешь.

Наш УАЗ теперь стоял третьим в шеренге, и пока Лёня проверял крепление запаски, к нам подошёл старый знакомый из оргкомитета, тот что приезжал с Джанаевым в прошлый раз в лагерь археологов.

Он постучал костяшками по капоту, оставив на пыли следы, и прищурился:

– Ну что, орлы, шеф спрашивает, помните ли вы уговор?

– Какой ещё уговор? Вы кто такой? – я нарочно сделал непонимающее выражение лица.

Он усмехнулся, достал из кармана фляжку, отпил из неё.

– Можете прийти предпоследними. На этом этапе – от меня вам ящик «Жигулёвского» в подарок. А если не послушаете…

Он не договорил, только хлопнул по крылу и пошёл дальше, оставляя за собой шлейф бензиново-спиртового амбре.

Я перевёл взгляд на стартовую черту. Экипажи впереди уже прошли осмотр и получили допуск.

А вот Заура, моего нового друга и щедрого поставщика, пока нигде не было видно.

– Где этот твой знаменитый Заур? Его что-то не видно? – пробормотал Лёня, вглядываясь в толпу механиков и зрителей.

– Сложно сказать. Не думаю, что проспал, – я осмотрел все экипажи на площадке. – Наверно, вершит важные колхозные дела, у них ведь звонок как…

В воздухе запахло настоящими гонками. Бензином, машинным маслом, разогретой резиной.

Подошла наша очередь. Похоже, что нас персонально «обслуживал» подошедший с блокнотом и актами глава оргкомитета ралли.

Как назло, Каца нигде не было видно.

– Уговор?

Джанаев достал из кармана купюры. Когда он сунул мне двадцать пять рублей – прямо при всех, не стесняясь, – я резко отстранился:

– После ралли.

Его веки дрогнули. Он почуял, что я не собираюсь играть в его грязные игры.

Лицо председателя начало багроветь, как перегретый радиатор, и я уже видел, как его рука тянется к стартовому протоколу, чтобы вычеркнуть нас жирной чертой.

Но тут Лёня, с видом обнаглевшего сержанта перед дембелем, ловко выхватил у него деньги:

– Не беспокойся, начальник. Всё будет в лучшем виде!

Он даже взял под козырёк – в своём потрёпанном шлеме это выглядело настолько похабно, что даже механики «Терека» фыркнули.

Джанаев замер, его глаза сузились в щёлочки. Потом он наклонился и прошипел так, чтобы слышали только мы:

– Уговор дороже денег. Если нарушите – пеняйте на себя.

Когда он отошёл, я хмуро посмотрел на Лёню. Тот невозмутимо сунул купюру в карман:

– Это нам на осетинское пиво. После финиша.

– Ты вообще понимаешь, что мы теперь у него в долгу?

Лёня лишь усмехнулся, поправил шлем и пнул колесо нашего УАЗа:

– Долг – это когда ты должен. А мы просто взяли деньги. Как приз. Если ты захочешь – я верну. Когда доедем до финиша. Вдруг и вправду последними придём.

В его голосе звучала та же наглость, с которой он обычно рассказывал о своих подвигах.

– Типун тебе на язык! Ты что, в нас не веришь?

– Верю, но человек предполагает, а Бог располагает. Лишний четвертак никогда не помешает!

Я хотел возражать, но тут заревел мотор соседнего УАЗа. Старт через пять минут.

– Ладно, – проворчал я. – Но если он начнёт кошмарить нас на трассе…

– Не бзди, сам же говорил про Каца. Напомним ему про три любовницы, списанный бензин и зимние покрышки, – Лёня хлопнул меня по плечу, – а теперь заводи мотор, герой. Мы тут не для того, чтобы дрожать перед жуликами. Нас ждёт гонка по улицам прекрасного города Орджоникидзе.

Стартуем. Отъезжаем метров триста. Милицейское оцепление, блокирующее доступ к участникам ралли, заканчивается.

Вижу, как за нами сразу трогается несколько машин.

Присвистываю.

Лёня резко разворачивается, впиваясь взглядом в зеркало. Его глаза расширяются – он тоже их видит.

– Вся эта кавалькада за нами? – его голос становится чуть выше.

Я лишь киваю, сжимая руль так, что костяшки белеют.

– Почему пять? – Лёня бросает взгляд на карту, потом снова в зеркало, будто проверяет, не привиделось ли.

– Видимо, хотят перекрыть все выходы из города. В горы они за нами не сунутся.

Понимаю, что старик сделал выводы из вчерашнего.

В этот момент первая «копейка» резко прибавляет ходу, подрезая нас перед перекрёстком.

Я выкручиваю руль влево, «Дуремар» кренится на двух колёсах, едва не задевая стену дома. Из-под колёс вылетает гравий, звонко бьющий по жестяным заборам.

Они действуют слаженно, как стая – одна машина заходит слева, другая прижимает нас к обочине, третья перекрывает переулок впереди.

Белая «Волга» идёт позади, словно пастух, подгоняющий овец. Её тоже немного подлатали после вчерашнего.

– Помогай на поворотах, я один не справлюсь.

Лёня кивает и хватается за «ручник», готовый в любой момент дёрнуть его:

– Тупик впереди!

Я уже вижу – дорога заканчивается высоким забором и грудой ящиков. В последний момент бросаю взгляд направо – узкий проход между домами, едва заметный.

– Держись!

«Дуремар» срывается в юз, разворачивается почти на месте и прёт вперёд, сминая плетёный забор. Доски трещат, одна из них влетает в лобовое «Жигулей», оставляя трещину.

Но мы уже вырываемся на следующую улицу.

– Чёрт! – Лёня оборачивается. – Они всё ещё на хвосте!

Белая «Волга» выныривает из-за угла, её фары светят в зеркале. Водила крутит пальцем у виска. Остальные – где-то рядом, мы слышим рёв их моторов, но не видим.

– Сейчас узнаем, кто из нас сумасшедший, – я вдавливаю педаль в пол.

«Дуремар» рычит, прыгая по кочкам. Какую ещё они хрень готовы выдумать?

Городские стены смыкаются вокруг нас, как капкан. Впереди – грузовик, внезапно выкатившийся с переулка, перекрывает дорогу полностью.

Его кузов перечёркивает путь.

– Блин! – Лёня вжимается в сиденье.

Я не думаю – действую. Резко бью по тормозам, одновременно выкручивая руль до упора.

«Дуремар» снова срывается в занос, задние колёса скользят по дороге, выписывая дугу.

На мгновение кажется, что мы вот-вот перевернёмся – машина встаёт почти боком, но затем с рычанием выравнивается.

Мы проскакиваем в узкий проход между домами, едва не задевая зеркалами кирпичные стены.

– Ты как там? Жив? – кричу я, одной рукой пытаясь счистить ткань, другой – удерживая руль.

– Жив, жив, – бухтит наш штурман.

Позади – визг тормозов. Грузовик, который должен был нас остановить, теперь мешает самим преследователям. Одна из «копеек» резко тормозит, её заносит – она бьётся крылом о стену.

Но белая «Волга» – всё ещё с нами. Она протискивается за нами в переулок, её длинный капот кажется сейчас хищной пастью.

– Он не отстанет, у-у-у, гад! – Лёня сжимает кулаки.

Я уже вижу выход – впереди мост через Терек.

– Держись крепче!

«Дуремар» ревёт, прыгая по разбитой дороге.

Ещё один поворот – и мы вылетаем на мост. Но «Волга» – всё ещё там, в двух корпусах позади.

Преследование продолжается.

Мост позади, вылетаем на узкую улочку, где дома стоят так близко, что кажется, будто они дышат на нас горячим известковым дыханием.

– Чёрт! Они нас загоняют! – Лёня вцепляется в приборную панель.

– Где мы⁈ – Лёня лихорадочно перебирает карты, но они бесполезны – мы уже далеко от маршрута.

Я чувствую, как противник ведёт нас, как стая волков добычу. Ещё один поворот – и мы выскакиваем на пустырь, где уже ждёт третья машина, перекрывая единственный выход.

– Да они просто уроды!.. – Лёня хрипло гневается. – Нас просто развели.

Но вдруг – слева.

Вижу узкий проход между сараями, едва заметный. Последний шанс.

– Держись, Леонид!

Мы вылетаем с другой стороны – кажется, вот она, свобода: перед нами открытая дорога, ведущая к горам.

Но в следующую секунду понимаю, что ошибаюсь. Нас именно сюда загоняли.

Хитро у них вышло. Впереди Т-образный перекрёсток. Поворот направо перегородил белый ВАЗ-2101.

Дверь «копейки» распахнулась. Из машины вышел широкоплечий мужчина в выцветшей футболке, двигаясь с обманчивой неторопливостью. Один из вчерашних громил.

Его массивные ладони привычным движением вскинули двустволку – стволы нацелились прямо в наше лобовое стекло.

Металл блеснул в утреннем свете. Лёня замер, его дыхание стало частым и поверхностным. Я почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.

Ударил по тормозам. Наш «Дуремар» застыл и дрожал на холостых, будто чувствуя опасность.

Впереди – перекрытая дорога.

Слева – узкий проулок, ведущий к белой «Волге», у которой неподвижно стоял тот самый старик в папахе.

Его руки были спокойно сложены на груди, а в глазах читалось холодное ожидание.

В заднее зеркало вижу две другие машины из их банды, медленно отрезающие путь к отступлению.

Дробовик перед нами покачивался в такт шагам своего хозяина, который приближался с некоторой небрежностью.

Лёня выдохнул:

– Вариантов нет. Давай отдадим этот чёртов кинжал старику.

Я почувствовал, как пересохло во рту. Громила остановился. Двустволка теперь смотрела прямо мне в лицо через лобовое стекло. Человек за ней не торопился – он знал, что мы никуда не денемся.

Старик у «Волги» сделал едва заметное движение рукой, будто давая указание подъёхать к нему.

В этот момент я понял – мы оказались в ловушке, расставленной куда более грамотно, чем мы могли предположить.

Где-то вдали закаркала ворона, и этот звук странным образом выделялся на фоне напряжённой тишины.

А потом в следующее мгновение раздался жуткий рёв двигателя, а потом грохот и скрежет металла.

Справа, со стороны переулка, чёрный УАЗ вылетел как призрак.

Он снёс «Жигули» с дороги, превратив кузов в подобие смятой фольги.

Стёкла посыпались на асфальт, двери раскрылись от удара, болтаясь на петлях.

Заур не тормозил.

Его машина, с небольшими вмятинами на бампере, пронеслась мимо, едва не задев отскочившего амбала с дробовиком.

Тот инстинктивно отпрыгнул.

– Валим! Валим! – Лёня впился пальцами в моё плечо.

Нога сама ударила по педали газа.

«Дуремар» рванул вперёд, протискиваясь между разбитыми «Жигулями» и стеной. Край бампера зацепил крыло, неприятный скрежет металла моментально вызвал мурашки.

В зеркале – старик в папахе. Его спокойствие испарилось. Он оттолкнулся от «Волги», его кулаки сжались, а лицо исказила ярость.

Амбал поднимал ружьё, целясь в нас, но чёрный УАЗ Заура дал задний ход, столкнув того с асфальта на газон.

– Он нас… прикрыл? – Лёня обернулся, не веря глазам.

Мы встретились глазами с другом в чёрном УАЗе.

Заур улыбнулся, сидя за рулём, и сделал д’Артаньянское «па» рукой, будто снял шляпу.

Мол, дорога свободна, сударь, горы ждут вас.

«Спасибо, Заур, мы в неоплатном долгу перед тобой».

«Дуремар» снова мчался вперёд!

– У них же вроде было пять машин, – Лёня весело стучал по дверце, – как мы их сделали, а? Молодец, твой друбан! Откуда он только появился.

Мы стремительно покинули город, как пуля, оставляя за собой шлейф пыли.

Двигатель ревел, выжимая последние силы, словно понимал – теперь у нас не просто гонка, а схватка не на жизнь, а на смерть.

Я не особо разделял Лёнины восторги, на секунду оторвавшись от дороги, мельком вглянул в зеркало:

– Мне кажется, на пятой едут ребята пострашнее. И они… совсем из другой команды.

– Пострашнее⁈ – Лёня повернулся ко мне, его глаза буквально полезли на лоб. – Что значит пострашнее? Куда уж страшнее, а? Ты видел того урода с двустволкой?

Я крепче сжал руль. В памяти всплыли те двое, с которыми я дрался в подъезде.

– Лёнь, нужно быть внимательнее. Ты не заметил, – сказал я, – но пятая машина вообще не участвовала в облаве. Она ехала как бы в сторонке. И когда начался бардак, просто… исчезла.

– Ну извините. Когда в тебя целятся из ружья, знаете ли, не до наблюдательности.

Лёня обиженно замолчал, а потом спросил:

– А кто эти страшные ребята? – он показал страшилку скрюченными пальцами, обращёнными ко мне.

– Эти те двое, из-за которых к нам приезжал КГБшник.

– Бандиты, менты?

– Нет, брат, тот, кто в пятой машине, не из числа местных бандитов или продажных ментов. Такие люди едят ментов и бандитов на завтрак. Поверь, я знаю об этом не понаслышке.

– О ком ты говоришь? Я чего-то не знаю? – Лёня спросил с беспокойством, его пальцы нервно постукивали по приборной панели.

– Это турки.

– Турки⁈ Какие турки⁈ – его голос сорвался от удивления.

– Братья Кундузовы. Приехали за кинжалом.

– А им-то он зачем?

– Не знаю, но судя по всему, он им очень нужен.

– Ой, да какие турки, как они узнали?

– Видимо, им кто-то из Академии наук шепнул. Ты же знаешь этих учёных. Чуть что – сразу орут на весь мир «открытие века, открытие века»!

– Это точно.

Лёня замолчал. На его лице медленно проступало понимание.

– Е-моё… так эти турки тоже могут нас того?

Он показал жест от уха до уха.

– Могут, но мы не дадим.

– Вот бляха-муха, – он шлёпнул ладонью по лбу, – лучше бы я в Архонке остался. Сидел бы у Маруськи дома, водку пил и за сиську обнимал.

– У тебя всё впереди.

Я постарался подбодрить товарища.

– Не успокаивай, лучше назад посмотри.

Я бросил взгляд в боковое зеркало – и там, в искажённом отражении, словно из-под земли вырастали знакомые фары.

Я успел разглядеть лицо водителя – узкое, с хищными скулами и тёмными очками, прикрывающими глаза.

Импортные, с зеркальными каплевидными линзами, как у пилотов.

«Жигули» братьев Кундузовых неслись сзади по дороге, стремительно сокращая дистанцию.

Лёня всмотрелся в зеркало и словно прозрел:

– Чёрт, да это же те самые мужики, которые нам оборудование на трассе впарили? Точно они!

Пассажир на переднем сиденье что-то выговаривал брату, его губы беззвучно шевелились, а брови постоянно хмурились.

Наверно, молился или сыпал проклятия, видя меня.

Я вспомнил, что по словам Джапаридзе у него перелом трёх рёбер.

Само собой, этот перелом нам только на руку во всех смыслах.

– Вроде те же «Жигули», – скрипнул Лёня зубами. – «Пятёрка». Бляха-муха, у «Дуремара» тяги не хватит оторваться. Что будем делать? – Лёня взял себя в руки и уже нахмурил брови.

– Как что? Расслабься, штурман! Будем побеждать в ралли! – прокричал я ему сквозь рёв двигателя с улыбкой, – доставай карту и стенограмму, штурман! Нам нужно попасть на маршрут!

Впереди мелькнул знак – серпантин начинался через километр.

– Вот тебе и ориентир. – Я кивнул в сторону дорожного указателя на населённый пункт Хаталдон.

– Ага!

– Держись, – я резко рванул руль вправо, отправляя нас на узкую грунтовку, которую не сразу заметишь с дороги. – Сейчас проверим, насколько он готов рискнуть рёбрами своего братца.

Мой манёвр оказался удачным. Водитель преследовавшей нас машины не успел отреагировать и проскочил поворот.

«Жигули» пронеслись мимо по асфальтированной трассе, но почти сразу раздался визг тормозов. Загорелись задние стоп-сигналы.

«Пятёрка» опустила нос и, почертив две чёрные полосы тормозного пути, остановилась. Тут же вспыхнули белые огни заднего хода, машина резво понеслась назад к повороту.

Они вернулись к развилке.

«Дуремар», уходящий от погони, бесновался на ухабах, как дикий мустанг, впервые почувствовавший седло.

Каждый прыжок швырял нас то влево, то вправо. На злобных кочках УАЗ подбрасывало так, что колёса отрывались от земли полностью.

Лёню болтало по салону, как теннисный мяч.

Дважды его шлем с глухим звуком «бддыщ!» врезался в потолок, но он, стиснув зубы, продолжал изучать карту, лишь изредка цедя сквозь них:

– … Чёр-то-вы… кол-до-би-и-и-ны… мать их!

– Через триста – направо! – выдавил он, едва мы приземлились после очередного «полёта». – Потом сквозь село. А т-а-а-а-а-м м-м-мост… За мостом грунтовка, котор-а-а-а-я приведёт нас к первому КП с другой стороны.

Я гнал «Дуремара» по этой раздолбанной грунтовке, назвать её дорогой не поворачивался язык.

Представляя, как хреново пассажиру в «пятёрке» с его сломанными рёбрами.

На его месте любой уже пожалел бы, что вообще родился на этот свет.

– Они отстают! Машину жалеют! – возбуждённо кричал Лёня.

– Их тормозит не машина, – хрипло усмехнулся я, выкручивая руль перед глубокой канавой.

– А что?

– Переломанные рёбра пассажира. Я их ему пересчитал.

Нас подбросило на ухабе.

– Саня, смотри на дорогу. Если мы перевернёмся, то рёбра посчитают нам… Вот чёрт…

Лёня смотрел на дорогу, шедшую прямо через мост. По мосту неспешно двигалось стадо коров, занимая всю его ширину. Дороги нет ни вперёд, ни назад. «Жигули» уже совсем близко сзади.'