Текст книги "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы"
Автор книги: Ада Сванидзе
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 71 страниц)
Правители, а они, как правило, были викингами, принимали христианство от миссионеров, но нередко и там, где воспитывались или стремились обосноваться, либо имели политические интересы и где христианство уже в той или иной мере утвердилось, – в Англии, Франции, германских землях, Византии и на Руси[965] 965
В Англии, например, воспитывался король Хакон Добрый (ум. ок. 960), почему его называли Воспитанник Адальстейна (Этельстана), в Дании – норвежский конунг Харальд Серая Шкура (см.: Сага о Хаконе Добром // КЗ. С. 67, 72), на Руси (в «Гардах») – Олав Трюггвасон. Зримые следы православной (греческой) веры на Готланде оставлены там, как считают, благодаря связям с Русью, в частности торговым. См., например: Jansson I, 2005.
[Закрыть]. Обычно вместе с королем (а если он был женат, то и с его семьей) крестилась дружина – основа ранней служилой знати. Кроме них крестились лишь некоторые представители родовой знати и крупные бонды, купцы и викинги. Последние (в этом перечне их не всегда можно разделить), как уже говорилось, часто принимали новую веру в своих путешествиях.
Что касается рабов, то миссионеры, начиная с Ансгария, и епископы старались освобождать рабов не только из христианского милосердия, но и стремясь таким образом увеличить число свободных сторонников новой веры. Об одном из епископов Адам пишет, что, уезжая из Швеции, тот выкупил 300 рабов на деньги, которые ему пожаловал король (сх. 135).
Но в массе народ держался за старых богов и в смене верований видел покушение на свою свободу. Поэтому миссионеры, священники и их сторонники для убеждения язычников применяли особую тактику. Поначалу они как бы не требовали отказа от старых богов, а только предлагали «не отказываться от собственной выгоды», но согласиться получать дополнительную защиту с помощью «также» и нового бога. Практичные скандинавы понимали это буквально, и из текстов миссионеров видно, что после крещения масса людей впадала в двоебожие. Не случайно Адам Бременский писал, что свеонов можно склонить к христианской вере «нехитрыми речами, если только дурные учителя (курсив мой. – А.С.), ищущие своего [барыша], не своротят с дороги тех, кто может спастись» (IV:20). Еще он возмущается «алчностью священников» (IV:30), которая не могла не отвращать прихожан.
Христианизация в сагах: миссионеры и королиТеперь к сочинениям миссионеров присоединим саги.
Саги, как и другие старинные фольклорные произведения скандинавов, родились и длительное время бытовали в языческой среде. Но записывали и обрабатывали их христиане. Сохраняя ткань этих самобытных повествований, они не могли остаться равнодушными к царившему в них варварскому началу и считали своим долгом оценить его, найти ему объяснение и даже извинение. Как указывалось выше (см. часть 1), саги, рассказывающие преимущественно о языческих временах, записывались, а более поздние и создавались христианами в XIII–XIV столетиях, при этом нередко монахами. Так что христианские реплики-вставки, объясняющие состояние веры в «эпоху саг», весьма характерны для саг. Например: «Страна была тогда языческой и жертвоприношения в обычае» (при конунге Хаконе Добром, середина X в.). Или: «Хакон ярл был очень щедр. Но этому могущественному правителю очень не повезло в день его смерти. И причиной этого было в основном то, что настали времена, когда стали осуждать язычество и язычников, и святая вера и правильные нравы заступили их место». Или: «Древняя вера была еще не изжита, хотя все люди были уже крещены и считались христианами». Встречаются и такие пояснения: «Христианство в этой стране было еще молодым, поэтому…» Или: отпевать покойников не стали, поскольку «в те времена вблизи Заводи не было никаких церквей»[966] 966
КЗ. С. 132; ИС II:2. С. 103 и др.
[Закрыть].
Искажение первоначального текста за счет ламентаций, осуждений и назиданий христианского толка теми, кто сагу записывал, имело место и в других произведениях, в том числе более ранних, созданных в языческий период или автором-язычником. Это обстоятельство иллюстрирует и поэма о Беовульфе. Отчетливо языческая по сюжету, персонажам (включая дракона) и деталям, эта поэма под пером англосаксонского писца-христианина обрела вставки. Эти вставки полны осуждения язычества («молились идолам… не чтили Всевышнего») и порожденных им чудищ («порождения Каина» и «нечисть из бездны», т. е. ада, в том числе Грендель, «враг нечестивый»). И там же находим прославление Господа: «Бог – заступник, он ткач удачи», он «правит участью рода людского», он всесилен и «от щедрот своих наделяет людей властью и мудростью». Или назидание: «…род человеческий ходит под Господом, поэтому лучшее в людях – мудрость, души прозорливость, ибо немало и зла, и радостей здесь уготовано любому смертному в дни его жизни»[967] 967
Беовульф. Ст. 175, 560, 690, 810–820, 1050–1060, 1721 и др.
[Закрыть].
Но если в поэме о Беовульфе реплики-вставки очевидны, то в сагах они так искусно вплетены в ткань повествования, что их не всегда можно обнаружить.
Как мне представляется, скандинавская церковь не запрещала писать о старых временах, столь чтимых народом, но строго преследовала соблюдение языческих обычаев. И, описывая их, творцы письменного текста саг старались за счет всяческих оговорок дистанцироваться от этих обычаев, хотя признавали их живучесть после принятия христианства и, судя по всему, сохраняли известную объективность при описании «старой веры». Именно благодаря такому историческому подходу составителей текстов саг к прошлому мы и узнаем как о скандинавском язычестве, так и о процессе христианизации и церковного устроения в Скандинавских странах эпохи викингов, а также времени сразу после нее, конечно, в том виде, в каком все это запечатлелось в культурной традиции и исторической памяти северных народов.
Хотя о миссионерах в сагах тоже идет речь, но основное внимание при рассказах о крещении там уже отводится деятельности королей. И из них видно, что X и, особенно, XI столетия были временем жестокого внедрения королями новой веры и, одновременно, противоречивого, а зачастую крайне враждебного отношения к ней народа. Особенно подробно саги говорят о процессах христианизации в Норвегии и Исландии.
Как пишет Снорри, конунг Вестфольда Хакон Харальдсон Добрый, или «Воспитанник Адальстейна»[968] 968
Этот король, как уже упоминалось, был воспитан при дворе уэссекского короля Этельстана.
[Закрыть] (о котором уже шла речь выше), был очень умным человеком. При нем в Норвегии царили мир и спокойствие, он уделял большое внимание законам; учредил, в частности, законы народных собраний «четвертей» страны, из которых сегодня известны два – Гулатинга и Фростатинга. Кроме того, «Хакон конунг был хорошим христианином, когда он приехал в Норвегию (из Англии, где был крещен. – А.С.). Но так как вся страна была тогда языческой, и жертвоприношения – в обычае», король нуждался в поддержке влиятельных людей и бондов, так что «он решил скрывать свое христианство. Однако он соблюдал воскресенья и постился по пятницам». Он приурочил йоль к христианскому Рождеству. По его повелению каждый должен был тогда варить определенное количество пива («под страхом денежного взыскания») и «праздновать, пока хватит пива», которое было основным напитком при возлияниях богам у язычников-скандинавов. Надеясь впредь подчинить себе всю страну и уже тогда утвердить в ней новую веру, Хакон пока «склонял к христианству тех, кто был ему всего ближе», и из «дружбы к нему» некоторые знатные люди, хотя не все, принимали новую веру. Заручившись определенной поддержкой, он «послал в Англию за епископом и другими учителями христианства, и когда они приехали… объявил, что хочет ввести христианство во всей стране». Опорой его в этой деятельности был Тронхейм, где он «освятил несколько церквей и поставил в них священников» («Сага о Хаконе Добром», гл. XXVIII). Но остальные области сопротивлялись и решили перенести этот «трудный вопрос» на Фростатинг.
На тинг собралось множество бондов. «Хакон конунг стал держать речь и начал с того, что он обращается с просьбой к бондам и [всем] свободным хозяевам, могущественным и немогущественным, и вообще ко всему народу, к молодым и старым, богатым и бедным, женам и мужьям, чтобы они все крестились и верили в одного бога, Христа, сына Марии, и отступились от всех жертвоприношений и языческих богов, соблюдали святость седьмого дня и в него не совершали никакой работы и каждый седьмой день постились». Ответом на эту речь был всеобщий ропот. Бонды утверждали, что все это затруднит их хозяйствование, а рабы и батраки говорили, что голодными они вообще не смогут работать; и все обвинили Хакона и его родню в том, что они «скупы на еду, хотя и щедры на золото» (?).
Выступивший с ответной речью хозяин Асбьёрн («из Медальхуса в Гаулардале») так возразил конунгу: «Теперь мы не знаем, что и думать: получили мы от тебя свою свободу или ты намереваешься превратить нас снова в рабов (?), делая нам странное предложение – оставить веру, которой придерживались до нас наши отцы и все наши предки еще в век сожжения и потом в век курганов… и нам эта вера была до сих пор впрок». Он сказал затем, что все они будут поддерживать конунга при условии, что он будет «соблюдать меру» и не требовать от них невыполнимого. В противном случае «мы, бонды, [возьмем себе] другого правителя, который позволит нам держаться той веры, какой мы хотим» (курсив мой. – А.С.). Конунгу пришлось отступить.
Вскоре король был вынужден даже притвориться, что участвует в жертвенном пире. Бонды, между тем, убили в Мере трех священников и сожгли три церкви. Так, то ссорясь с подданными, то (чаще) уступая им, побеждая викингов и пришельцев, Хакон правил два десятка лет, пока не был тяжело ранен в одной из битв. Умирая, он сказал тем, кто был с ним, что если останется жить, то уедет в христианские страны искупать свои прегрешения перед Богом. А если умрет «здесь, в языческой стране, то похороните меня, как вам нравится». Многие о нем очень скорбели[969] 969
Сага о Хаконе Добром. Гл. X–XVIII // КЗ. С. 72–77.
[Закрыть]. Поэт короля Хакона Доброго Эйвинд Финнссон Погубитель Скальдов сочинил длинную песнь о его последней битве, смерти «и о том, как его встретили в Вальхалле», в палатах Одина[970] 970
Там же. С. 86–87.
[Закрыть]; очевидно, что Хакона хоронили по языческому обряду. Подтверждение тому – стихи того самого скальда Эйвинда (гл. XXXII):
«Мир тебе здесь будет, В добрую пору
Забудутся битвы, Сей князь родился,
Испей с богами пива! Коли столько снискал
Тебя здесь встретят Милостей, и будет
Восемь братьев», – Ему вовеки
Рек ему Браги. Великая Слава.
«Оружия нашего, – Скорее выскочит
Рек богатырь, – Фенрир Волк
И тут не оставим. Злобный из логова,
Добро, коли латы Нежели придет
И меч и шелом Князь столь же славный
Есть у конунга под рукой». На пустой престол.
Тут и стало ясно, Гибнут родичи,
Сколь богатырь сей Добро идет прахом,
Почитал святыни, И страна пустынею стала.
Когда ему все боги Со язычески боги Хакон
Доброго здравия Сгинул, и с той поры премного
В палатах пожелали. Страждет народ[971] 971
Эйвинд Погубитель Скальдов. Речи Хакона // Поэзия скальдов. С. 34–39.
[Закрыть].
Эти длинные цитаты великолепно передают настроения и поведение людей, которым предлагали креститься. Судя по сагам «Круга Земного», крестителям нередко приходилось сквозь пальцы смотреть на то, что бонды и после крещения совершают языческие обряды, отмечают старинные праздники и т. п. Правда, когда крестителями выступали местные правители, ярлы или малые короли, им подчас удавалось распространить новую веру более спокойно, опираясь на свои давние связи с местным населением. Так, в XI в. некто Аустрмадр, видимо, местный хёвдинг, «крестил весь Емтланд» (см. выше), тогда зависевший от Норвегии, и «построил мост» в качестве богоугодного дела.
Некий персонаж «Саги о Названых Братьях», уже христианин (XI в.), рассуждает следующим образом: «А поскольку все хорошие вещи сделаны Богом, то и бесстрашие сделано Богом и вкладывается в грудь храбрым мужам, а вместе с ним – свобода решать, чего они хотят – добра или зла, ибо Христос сделал христиан своими сыновьями, а не своими рабами, и он наделит этим каждого, кто того заслуживает»[972] 972
ИС II:1. С. 126.
[Закрыть].
Очевидно, что сильных духом исландцев, да и всех скандинавов было очень трудно сломить. Но не все короли-миссионеры были столь покладисты, как Хакон. Так, сыновья Гуннхильд приняли христианство в Англии. Придя к власти в Норвегии, они стремились всех обратить в христианство и где могли разрушали капища и мешали жертвоприношениям, чем вызывали всеобщую неприязнь[973] 973
Сага о Харальде Серая шкура. Гл. II // КЗ. С. 89.
[Закрыть].
В сагах описаны некоторые «воспитательные» приемы, которые применяли убежденные христиане для того, чтобы другие люди приняли новую веру. Так, принятию христианства в Исландии способствовали миссионеры из Англии, Саксонии и других стран. Они начали появляться на острове в последней четверти X в., результатом чего было возведение там в течение этого столетия нескольких церквей. Действовали они, как и по всей Скандинавии, убеждением, проповедуя и совершая «чудеса», подкупая подарками, обещаниями терпимости и благ, но в то же время разрушая идолов и капища, убивая и грабя язычников. Миссионерам нередко отвечали хулительными стихами-нидами, обвиняя в том числе в «женоподобии». По некоторым сведениям, языческие родичи христиан даже прибегали к суду, обвиняя последних в нанесении «позора семье» и добиваясь объявления их вне закона, что, конечно, имело не только религиозную подоплеку. Это была суровая борьба двух культур, в которой обе стороны прибегали к самым крайним мерам, даже к убийству.
Ближе к концу X в. напор миссионеров стал сильнее. Крещение проповедовал и совершал также христианин – герой «Пряди о Тидранди и Торхалле», вошедшей в состав «Саги об Олаве сыне Трюггви» (ее письменный текст датирован рубежом XIII–XIV вв.). Сюжет этого произведения предваряет прибытие в Исландию миссионера из Гамбург-Бременской епархии Тангбранда (995/996), который был послан туда норвежским конунгом Олавом Трюггвасоном: «Ибо много искр язычества было под ним, и ложные обычаи (собирательное обозначение язычества. – А.С.) были в ходу». Его сопровождали некоторые крещеные исландцы, в частности Гудлейв, один из троих сыновей Ари сына Мара. Считается, что именно он подготовил окончательное крещение страны, в течение двух лет разъезжая с проповедями и обратив в новую веру немало людей, особенно зажиточных – хёвдингов и принадлежавших к верхушке бондов. Легенды о том, как Тангбранд действовал в Исландии, содержатся в «Саге о Ньяле»[974] 974
Ряд мест о Тангбранде и крещении Исландии в «Саге о Ньяле» находит параллели в «Саге о Названых Братьях».
[Закрыть]; некоторые из них заслуживают того, чтобы в этом очерке о них было рассказано.
Тангбранд и его люди были приглашены на пир неким Гестом сыном Оддлейва, мудрым человеком, который к тому же «мог предсказывать судьбу». Гест был христианином и высоко ценил Тангбранда, о чем свидетельствуют такие его слова, обращенные к миссионеру: «Твоя заслуга велика, если даже другим выпадет жребий сделать новую веру законом. Говорят ведь, что дерево не от первого удара падает». Во время застолья Тангбранд предложил многочисленным гостям принять новую веру, и, поскольку «все язычники отказались», он придумал, как испытать, какая вера лучше. Все присутствующие согласились. Разложили три костра. Язычники освятили один из них, Тангбранд – другой, а третий оставили неосвященным. Было решено посмотреть, какого костра испугается пришлый берсерк-разбойник, который не боялся, по рассказам людей, ни огня, ни меча. И вот вооруженный берсерк вбегает в дом. Он проходит сквозь огонь, освященный язычниками, но не может преодолеть огонь, освященный миссионером. Крича, «что весь горит», и замахнувшись мечом на людей, он попадает в поперечную балку. «Тангбранд ударяет его крестом по руке, и происходит великое чудо: меч упадает у берсерка из руки». В результате берсерка убили. Потрясенные домочадцы Геста «и еще много народу крестились» здесь и в других местах, куда направился миссионер, сопровождаемый слухами о чуде[975] 975
ИС I. С. 621–622.
[Закрыть].
В «Саге о Ньяле» о Тангбранде говорится во многих местах: то он пошел в бой с распятием вместо щита и победил, то он крестит людей, обещая им архангела Михаила в качестве ангела-хранителя, и т. д. С покровительством архангела Михаила в саге связана вполне правдоподобная история. Однажды, когда Тангбранд служил торжественную обедню в сооруженной им «палатке», некто Халль спросил его:
«– В честь кого сегодня праздник?
– Ангела Михаила, – отвечает тот.
– Какой он, этот ангел? – спрашивает Халль.
– Очень хорош, – отвечает Тангбранд. – Он взвешивает все, что ты делаешь доброго, и так милостив, что засчитывает за большее то из твоих поступков, что ему больше нравится.
Халль говорит:
– Я бы хотел иметь его своим другом.
– Это возможно, – отвечает Тангбранд. – Обратись сегодня к нему и к богу.
– Но я бы хотел поставить условие (!), – говорит Халль, – чтобы ты пообещал мне от его имени, что он станет тогда моим ангелом-хранителем.
– Это я обещаю, – говорит Тангбранд.
Тогда Халль крестился со всеми своими домочадцами».
В мифологических сагах эта же история выглядит еще занимательнее. Там говорится, что, когда Олав Трюггвасон направил Тангбранда на корабле в Исландию вместе со спутниками-христианами для оказания миссионеру помощи, они по прибытии туда остановились у некоего Халля, который им помогал обустроиться. Осенним вечером накануне мессы св. Михаила (29 сентября) Халль начал расспрашивать Тангбранда об архангеле Михаиле. Тангбранд ответил, что Михаил – не человек, но хёвдинг над ангелами, которых Бог направил, чтобы бороться против дьявола и его злых посланцев и защищать честной народ. И что Михаил имеет от Бога особую власть над крещеными людьми, полон любви к ним и т. д. И что на том свете крещеные люди не ведают болезней, бедности и смерти, а вечная жизнь исполнена красоты и радости. На Халля это объяснение произвело сильное впечатление, и когда он со своими домашними ложился спать, то решил пойти наутро к мессе. Свечи, колокольный звон, церковные одежды служителей и свет утреннего солнца еще больше расположили Халля к христианству. Тангбранд рассказывал ему о Троице, народ внимательно слушал, надеясь укрепить свое здоровье и продлить жизнь с помощью этих новых богов. Короче, Халль крестился вместе со всеми своими людьми. И когда Тангбранд летом направился на решающий альтинг[976] 976
Сага об Ингваре Путешественнике. С. 415–416 и др.
[Закрыть], его сопровождали и дружественное семейство Халля, и другие обращенные люди[977] 977
IMS. P. 123–126.
[Закрыть].
В сагах есть примеры того, как уже после принятия христианства похожим образом людей уговаривали строить церкви. Так, известный и влиятельный в Исландии Снорри Годи (963–1031), который очень радел о принятии христианства на альтинге (см. ниже), распорядился возвести церковь, а его зять Стюр – другую. «Люди усиленно строили церкви, ибо наставники обещали каждому, что он проведет в царство небесное столько людей, сколько может вместить построенная им церковь». Но службы там не велись, поскольку «священников в Исландии того времени почти не было»[978] 978
ИC II:2. С. 100.
[Закрыть].
Однако тому же хитроумному Тангбранду было нелегко бороться с языческими колдунами. Одному такому человеку по имени Хедин Колдун язычники заплатили, чтобы он погубил миссионера и его спутников. Тот совершил большое жертвоприношение, после чего, проследив путь Тангбранда, неожиданно разверз землю перед его конем[979] 979
В вулканической Исландии, которая расположена на разломе плит коры Земли, такого рода происшествия случались нередко.
[Закрыть]. Тангбранд еле успел взобраться на другой край трещины, а коня с ношей поглотила земля. Миссионер возблагодарил Господа, а один из его последователей в конце концов настиг и убил колдуна[980] 980
ИС I. С. 618.
[Закрыть]. Эта легенда (или позднейшая вставка), несомненно, должна была убедить людей в превосходстве новой веры, «правильного бога», что и спустя столетия после формального крещения народа все еще было актуально.
В целом метод Тангбранда и других умных, подготовленных миссионеров заключался в том, чтобы, во-первых, убедить людей поддержать новую веру, ибо она будет усиливать их защиту от злых сил и вообще неприятностей, чем, как очевидно, выгодно отличается от старой; во-вторых, призвать их к единству в отношении веры и законов; в-третьих, опираться на влиятельных представителей данного общества.
В этой связи интересно описание обстоятельств официального принятия христианства в Исландии на общеисландском тинге-альтинге в 999 или 1000 г., о чем повествуется в «Саге о Ньяле» (гл. C–CV). Согласно преданию, на Поле Тинга явились и христиане, и язычники, раскинули свои палатки и, собравшись у Скалы Закона, затеяли шумный спор; в результате «все нашли, что дело принимает очень плохой оборот». Получилось так, что быть законоговорителем поручили авторитетному человеку, который был годи, т. е. местным главой капища и судьей, – Торгейру, «язычнику» (ум. 1001). Торгейр «пролежал весь день, накрыв голову плащом, так что никто не мог заговорить с ним». Все это время Торгейр думал. Приняв решение, он подошел к Скале Законов и объявил, что все исландцы «должны быть христианами и верить в единого бога – отца, сына и святого духа… оставить всякое идолопоклонство, не бросать детей и не есть конины», и все это – под страхом трехгодичного изгнания. «Потом он сказал о соблюдении воскресений и постов, рождества и пасхи и всех других великих праздников. Язычникам казалось, что их сильно обманули (!), но новая вера была введена законом, и все люди в Исландии [были поэтому] обращены в христианство. И народ разъехался с тинга по домам»[981] 981
ИС I. С. 19 и сл. Курсив мой. – А.С.
[Закрыть].
С каким настроением люди приехали домой и как они соблюдали принятый закон – об этом несколько ниже. Здесь же интересно не только как бы самостоятельное решение Торгейра стать христианином и ввести новую веру в стране, но и его неплохая осведомленность о христианском вероучении, например, о троичности божества и христианских праздниках.
В сагах эпохи викингов обычно говорится об «Иисусе, сыне Марии», и просто «христианском боге». В шведских областных законах Троица упоминается только в Старшей редакции Вестгёталага (кодекса западных гётов, 20‐е гг. XIII в.) и только единожды – в связи с крещением младенца: «во имя Отца и Сына и Святого Духа». Что касается исландской «Саги о Ньяле», в которой описаны восемь поколений рода, в IХ – ХI вв. жившего на южном побережье Исландии, вблизи Поля Тинга, то эта сага в ее сохранившемся виде записана в конце XIII в., т. е. позднее других родовых саг и позднее Старшей редакции Вестгёталага. Поэтому в ней много элементов, принадлежащих к завершающемуся XIII столетию[982] 982
См. справедливое примечание в кн.: ИС. С. 771.
[Закрыть]. Скорее всего, образованный человек, вероятно клирик, составивший этот текст, придумал речь Торгейра или, по крайней мере, сделал в нее содержательные вставки. Вместе с тем очевидно, что Торгейр на тинге имел поддержку: ведь среди присутствующих уже были христиане. В их число входила часть переселенцев в Исландию (та же сага, гл. CI)[983] 983
Ср. данные «Книги об исландцах» Ари Торгильссона Мудрого. – Ari Thorgilsson. The book of the Iselanders (Íslendingabók) / Ed. and transl. with introduct., essay and notes by Halldor Hermannsson. N.Y.; L., 1930.
[Закрыть], которые уже приняли крещение на родине[984] 984
По некоторым сведениям, в Исландию переезжали также люди из Ирландии, окрещенной, как известно, гораздо раньше.
[Закрыть].
В других случаях люди решали вопрос о переходе в христианство путем жребия, которому, естественно, сопутствовало жертвоприношение старым богам[985] 985
Адам. С. 68.
[Закрыть].
В Исландии трудились два епископа: Ислейв и Гицур. Но позднее там, как и в соседних странах Севера, происходила епископская чехарда, несмотря на официальное общескандинавское подчинение архиепископству в Лунде. Епископат по-настоящему упрочился лишь после 1154 г., когда исландская церковь перешла в подчинение вновь основанному норвежскому архиепископству в Нидаросе. Впрочем, местная аристократия восприняла это как очередной шаг на пути подчинения Исландии Норвегией, в чем и не ошиблась.
Иначе вели себя крестители-короли. Снорри Стурлусон в ряде королевских саг своего «Круга Земного» особенно выразительно описывает главным образом насильственные методы, которые применяли в разной мере фанатичные и жестокие конунги для христианизации населения Норвегии, т. е. в первую очередь бондов и местной родовой знати.
Сведения Снорри подтверждают творения скальдов, в частности висы Арнора Скальда Ярлов и Тормода Скальда Чернобровой[986] 986
Сага об Олаве Святом (КЗ). Гл. CXXI, CCV.
[Закрыть].
Так, будущий креститель Норвегии, король Олав сын Трюггви (род. 968/969, король 995–999/1000), прямой потомок основателя династии Харальда Прекрасноволосого, крестившийся вместе со своими спутниками в 993 г. (на Руси, в Англии или Дании)[987] 987
Сага об Олаве, сыне Трюггви. Гл. XXXI. КЗ. С. 116.
[Закрыть], «подготавливал» народ к новой вере путем грубого насилия. Еще принцем, из-за политических сложностей на родине, Олав после смерти отца был переправлен в Швецию, а оттуда на Русь, где провел детство. Подросши, он много плавал с викингами, побывал на Британских островах, вернулся в Норвегию в конце 80-х гг., снова много воевал за рубежами страны, а затем и в Норвегии, отвоевывая верховную власть[988] 988
О юности короля см. подробно в кн.: Джаксон, 200.
[Закрыть]. Став королем, он правил недолго, а в отношении христианизации подданных не все его попытки завершались успехом. Многие знатные исландцы, прибывшие в Норвегию со своими кораблями, отказывались креститься[989] 989
ИС I. С. 344, 347.
[Закрыть]. Именно тогда и именно Олав сын Трюггви послал в Исландию миссионера Тангбранда, «своего священника», прибывшего из «страны саксов»[990] 990
См.: Там же. С. 351 (Сага о людях из Лососьей Долины. Гл. XLI).
[Закрыть], который, по мнению Адама, преуспел среди исландцев и о котором подробно говорилось выше.
В «Саге об Олаве сыне Трюггви» (гл. LXIV) Снорри описывает беседу Олава с богом Одином, который «не сумел перехитрить» короля, т. е. Христос на данный момент уже более авторитетен, нежели Один. Но, судя по той же посвященной конунгу Олаву саге Снорри, попытки этого короля ввести новую веру неоднократно встречали ожесточенное сопротивление со стороны бондов. Они вооружились и настолько преисполнились решимости сражаться, защищая свои капища[991] 991
КЗ. С. 135.
[Закрыть], что Олав со своей «большой ратью» не один раз был вынужден отступать. Иногда он шел на соглашение с бондами: они выставляли свои требования и заявляли, что, если король их выполнит, они примут христианство, но если он захочет принудить их к этому «пытками или насилием», то они будут сопротивляться «изо всех сил». Но в той же главе описывается, как король сбрасывал статуи языческих богов с их пьедесталов или с возвышений, на которых они стояли, уничтожал капища и требовал: либо бонды примут новую веру, либо он со своими сторонниками будет жестоко биться с ними. Король брал заложников, «чтобы заставить их (бондов. – А.С.) держаться христианства. Так был крещен весь народ в Трёндалёге».
Однажды конунг пригласил на роскошный пир всех известных ведунов и колдунов округи, напоил их и сжег в пиршественном доме. В другой раз он собрал вождей и других могущественных людей в Хладире, на реке Нид, неподалеку от которой, в Мере, было большое капище, и там готовились к очередному жертвоприношению. Король заявил присутствующим, что примет в нем участие и даже принесет человеческие жертвы «за урожайный год и мир». Но выберет для этого не рабов и злодеев, которых, судя по этим словам, обычно приносили в жертву язычники, а знатнейших людей. Он назвал поименно 12 человек и тут же повелел схватить их. Бонды пообещали держаться новой веры, но конунг не отпустил задержанных людей до тех пор, пока не забрал у них «сыновей или братьев или других близких родичей в качестве заложников»[992] 992
Сага об Олаве сыне Трюггви. Гл. LV–LXXIII и др. // КЗ. С. 142 и сл.
[Закрыть]. Бонды так и не смогли справиться с этим королем, пока он не погиб в битве[993] 993
Олав Трюггвасон погиб в битве у Свольдера в проливе Эресунн, побежденный силами шведского короля Улофа Шётконунга и датского – Свейна Твескэгга.
[Закрыть].
Но какие-то люди крестились, притом вполне добровольно, например Лейв, сын Эйрика Рыжего, первого гренландца[994] 994
Там же. Гл. LXXXI.
[Закрыть] (это имя, как известно, связано с самой ранней высадкой европейцев на побережье Северной Америки, в месте, названном ими «Винланд»).
Уже после официального введения крещения, путем жестокого насилия язычество норвежцев подавлял другой креститель, конунг Олав Харальдссон, также прямой потомок Харальда Прекрасноволосого (995–1030; король 1014–1028), позднее прославленный как святой в Норвегии и в Швеции. Его деятельность в этом направлении подробно описана Снорри в «Саге об Олаве Святом». Многие бонды снова выступили против крещения (гл. СХII, CXXI и др.). Но король, передвигаясь с сильной дружиной от поселения к поселению, устраивал собрания полноправных местных жителей и требовал, чтобы здешние бонды уничтожили свои капища и крестились, угрожая, что в противном случае он заберет их имущество, перережет скот и лошадей, а дворы предаст огню. При несогласии бондов он приводил свои угрозы в исполнение, отнимая скот и другое имущество, подчас убивая и самих непокорных жителей, а также применяя пытки. Зная о последствиях отказа, многие бонды соглашались креститься и позволяли конунгу построить и освятить в их поселении церковь. Но наученный опытом Олав, не без оснований опасаясь рецидивов язычества в данном поселении после своего отъезда, на всякий случай казнил наиболее влиятельных местных жителей и брал в заложники сыновей бондов.
В саге рассказывается, как однажды осенью конунгу донесли, что «во внутреннем Трандхейме» бонды устраивают пиры, режут скот и лошадей, окропляют алтари кровью и совершают жертвоприношения ради будущего урожайного года. Олав отправился туда, допросил бондов, в том числе «могущественных», и выяснилось, что все они «язычники по вере, хотя и крещены». Тогда он собрал тинг «и все вынуждены были подчиниться». Еще он построил и освятил там церковь, добро бондов забрал, при этом многих убил или искалечил[995] 995
Там же. Гл. CVI, CXI, CLXXIV, CCXXIV, CCXXVIII и др.
[Закрыть]. Перед битвами Олав всегда служил молебны, в своей усадьбе в городе Нидаросе построил церковь[996] 996
Там же. Гл. LI, LII.
[Закрыть].
Арнор Скальд Ярлов оставил свидетельство жестокости короля Олава Харальдсона:
«Ему все меньше доверял народ» (гл. CXXIV). В то же время конунгу грозил Кнут Великий, стремившийся присоединить Норвегию к своей Датско-Британской империи, причем он уже нанес серьезное поражение Олаву, получив большинство голосов на тинге. Конунгу с некоторыми преданными дружинниками пришлось отсиживаться на Руси. Когда он вернулся в свою страну и попытался отвоевать власть, против него с оружием в руках выступили бонды и местная знать. В битве при Стикластадире (Норвегия, 1030 г.) они оказали поддержку датчанам, совместно с ними разгромили дружину конунга, а сам он погиб, сражаясь[998] 998
Там же. Гл. CCXXI, CCXXVIII // КЗ. С. 551 и др.
[Закрыть]; Норвегия на время попала под власть Кнута Великого Датского. Снорри элегически заключает это повествование, сообщая, что королю было в то время 35 лет, что он был конунгом 15 лет и это была его двадцатая битва (!).
Олав Харальдссон не только насаждал христианскую веру, но и заботился о создании и укреплении соответствующей церковной организации: постройке церквей[999] 999
См., например: КЗ. С. 194.
[Закрыть], наделении их владениями, рукоположению священников и епископов.
После смерти Олава его придворные скальды Торгрим Ловтунге и Сигват продолжали прославлять короля. По преданию, кровь погибшего конунга обладала целительными свойствами, а у его могилы сразу же начались чудеса[1000] 1000
Там же. Гл. CVI, CXI, CLXXIV, CCXXIV, CCXXVIII и др.
[Закрыть]. Его сын Магнус Добрый (1035–1047) ввел празднование Дня св. Олава, для его останков сделали драгоценную раку, и «каждые двенадцать месяцев он [сын Магнус] подстригал его волосы и ногти, и у него находился ключ, которым отпиралась рака»[1001] 1001
КЗ. С. 384, 416.
[Закрыть]. Нетленность тела покойного, его свежее состояние и, в частности, отрастание волос и ногтей считались, как известно, прямым признаком святости[1002] 1002
Там же. С. 373.
[Закрыть]. При короле Свейне епископ Гримкель объявил Олава святым (1031). Постепенно культ св. Олава, первого скандинавского святого, распространился по всей Скандинавии. Св. Олав стал патроном Норвегии, с его именем связано множество легенд и преданий, в которых, однако, во многом отражены дохристианские поверья. Св. Олаву традиция приписывает и важную роль в крещении бондов острова Готланд, который он, проездом на Русь или обратно, посетил незадолго до принятия там новой веры.
