Текст книги "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы"

Автор книги: Ада Сванидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 71 страниц)

Общая ситуация в области верований

К IX в., как говорилось выше, скандинавы уже были отчасти знакомы с новой верой. Но теперь крестились многие авторитетные викинги, которые разъезжали по Западной Европе, оседали в Британии, в Северо-Западной Франции и на Руси, регулярно поступали на службу к византийскому императору, русским князьям и к другим властителям, делая это обычно по корыстным соображениям и стремясь облегчить свое положение в чужой стране. Особенно часто и наиболее последовательно принимали новую веру купцы. Но скандинавские короли и претенденты на престол, нередко воспитываясь за рубежом или спасаясь на континенте во время междоусобиц в своих странах либо стремясь обосноваться в новых землях, зачастую также принимали крещение от приютивших их правителей, обычно вместе со своей семьей и дружиной.

Именно так принял христианство первый в Скандинавии (из доныне известных) крестившихся королей, конунг Южной Ютландии, позднее области Шлезвиг, Харальд Клак. Вместе с женой и многими дружинниками, которых он привел с собой, Харальд в июне 826 г. крестился в городе Майнце в соборе Св. Альбана, благодаря чему «выпросил» у императора Людовика Благочестивого «область Фризии». Это событие весьма примечательно, ведь король Харальд построил в Шлезвиге церковь, возможно первую в Скандинавии, и именно он, возвратясь в Данию, привез с собой знаменитого миссионера Ансгария, «франкского монаха», который заслужил славу «апостола Севера». Но крещение Харальда Клака интересно еще и тем, что оно вызвало массу откликов не столько в Скандинавских странах («Сага о Скьёльдунгах»), сколько в Западной Европе: сведения об этом событии имеются более чем в десяти известных анналах и жизнеописаниях![939] 939
  В.В. Рыбаков в докладе о крещении Харальда Клака в ИВИ РАН (21 марта 2007 г.), рассматривая проблему мистификации этого факта в исторических источниках IX–XIII вв., в частности отметил, что о факте его крещения сообщали: «Большие королевские анналы», «Фульдские анналы», «Вертинские анналы», «Ксантенские анналы», «Деяния императора Людовика» Тегана, «Жизнеописание императора Людовика» Астронома, «Похвала христианнейшему императору Людовику» Эрмольда Нигелла, «Житие святого Ансгария» Римберта, «Деяния Карла Великого» Ноткера Заики, «Деяния архиепископов гамбургской церкви» Адама Бременского. Полный текст см. в кн.: Рыбаков, 2008.


[Закрыть] Этот факт, несомненно, отражает большую заинтересованность западных стран и всего католического мира в крещении варваров-викингов, бесчинства которых не в последнюю очередь объясняли их язычеством.

И внутри своего региона скандинавы в первой половине эпохи викингов приобщались к христианской вере, что первоначально происходило благодаря усилиям монахов-миссионеров как из Британии[940] 940
  См., например: Адам. С. 75. Известно также, что первым бременским епископом был англосаксонский миссионер Виллехад (787–789), его мощи обрел примерно в 860 г. Ансгарий, который по этому случаю написал сочинение «Чудеса св. Виллехада».


[Закрыть], так и, главным образом, из Гамбургского (впоследствии, с 848 г., Гамбург-Бременского) архиепископства. Во всяком случае, самые ранние свидетельства такого рода сохранились именно в материалах о миссиях[941] 941
  Вероятно, именно поэтому упомянутая статья Мюссе, как и многие другие исследования и обобщающие работы по проблемам христианизации в Скандинавии, вообще ставят во главу угла именно миссионерство.


[Закрыть], хотя они и носят весьма отрывочный характер[942] 942
  См.: Рыбаков, 2008.


[Закрыть]. По меньшей мере до конца IX – начала X в. длился этот «миссионерский период», отмеченный «точечными», единичными «обращениями в новую веру лишь сравнительно небольших групп скандинавов при непрерывном, агрессивном сопротивлении господствующего язычества и его упорном восстановлении. Так, сын Харальда Прекрасноволосого король Хакон Добрый (род. ок. 920, король ок. 945 – ок. 969), как свидетельствует сага о нем, воспитывался в Англии при дворе короля Этельстана (Athelstan) и там крестился. Отсюда, согласно традиции, пошло его прозвище Воспитанник (или крестник) Этельстана (Aðelsteinsföstri). В Норвегию он привез из Англии первого епископа Сигурда, бывшего монаха из Гластонбери. Он покровительствовал миссионерам в Норвегии, построил несколько церквей. Но когда к власти пришли сыновья Эрика Кровавая Секира, христианизация страны приостановилась.

А затем, к концу эпохи викингов, в итоге длительной борьбы между собой малых королей в Скандинавии образовались единые государства – Дания, Швеция и Норвегия, поглотившая Исландию. И хотя эти государства были скорее федерациями областей, а верховная королевская власть оставалась объектом острой борьбы внутри элиты, христианская вера и церковная организация укрепляются, что видно как из областных законов, так и из последующих реплик-вставок авторов, составителей и редакторов саг, из героических поэм и других фольклорных произведений, которые были записаны уже в христианскую эпоху.

Роль власти, прежде всего монархии, в процессе христианизации невозможно переоценить. Короли, ярлы и их дружинное окружение, как выразительно показывают саги, в IX–XI вв., т. е. в период возникновения, а позднее становления в Скандинавии государств и элементов нового сословного строя, в большинстве случаев не только сами выступали ревнителями христианства и инициаторами сооружения церквей, но, как мы убедимся дальше, активно внедряли новую веру и ее учреждения. Если же правители были верны язычеству, христианизация легко отвергалась народом, как это произошло после Хакона Доброго в Норвегии. А местная родовая знать, которая в средневековой Скандинавии вела за собой крестьянство, раскололась, частично войдя в состав служилой знати при короле, частично оставшись на традиционных позициях, в том числе и в области веры[943] 943
  См. ниже, часть 6.


[Закрыть]. В частности, могучий хладирский ярл Хакон (последняя четверть X в.), дочь которого Ауд была второй женой короля Эрика Победоносного, отца крестителя Швеции Олава Шётконунга, был, как и вся его семья, язычником[944] 944
  Сага об Ингваре Путешественнике. С. 276, прим. 6.


[Закрыть] и много вредил делу христианизации страны.

Как свидетельствуют тексты саг, по мере того, как складывались и укреплялись единые государства, решающее значение в Скандинавии получает именно христианизация «сверху», усиленно навязываемая королями, прежде всего королями-объединителями. И до этого времени отдельные скандинавские короли крестились, зачастую вместе с семьей и дружиной. Но только с середины X в. в Дании, с рубежа X и XI вв. в Норвегии и Исландии, с начала XI в. в Швеции и на Готланде, с середины XI в. в Гренландии христианство было принято «официально», оно стало официально господствующей религией. В результате усилий монархов и правителей, поддерживающих миссионеров, строительства церквей и учреждения епархий, XI столетие заслужило наименование «периода обращения [скандинавов в христианство]», распространенное в литературе, посвященной этой теме.

Правящие круги Скандинавии, короли и складывающаяся новая, служилая знать были заинтересованы в содействии им хорошо организованной христианской церкви и были готовы на любые силовые приемы для ее устроения в своих странах. Папство, в свою очередь, было заинтересовано в интеграции народов Северной Европы в католический мир и собиралось пойти на многое, прежде всего на непрерывное миссионерство, чтобы привести в свое лоно столь крупный оплот язычества в Западной Европе – Скандинавские страны.

Соединение таких двух могучих факторов стало основой процесса христианизации скандинавов. А длительность и трудности этого процесса определялись сильной приверженностью к традициям местного населения, свободного, преданного язычеству и опасавшегося всяческих нововведений – от новой веры до сильной центральной власти; обе они для народа были чреваты новыми поборами и ограничением свобод, а потому в народном сознании оказались связанными между собой и одинаково нежелательными[945] 945
  Видимо, примерно на сходных основаниях складывалась неприязнь народа к протестантизму, вводимому королем Густавом Вазой в первой трети XVI столетия.


[Закрыть].

Формально крещение Скандинавских стран произошло в период со второй половины X по начало XI в. Дания была крещена около 960/965 г. королем Харальдом Синезубым (ум. 987/988). На Готланде оно было принято, как традиционно считается, добровольно, где-то в 1000 г. Исландия была формально (на альтинге) объявлена христианской страной в 999/1000 г.[946] 946
  Ср.: Сага о Ньяле // ИС I. С. 616–624.


[Закрыть] Крестителем Швеции считается ее объединитель Олав Шётконунг (990-е гг. – 1022), объявивший христианство официальной религией страны примерно в 1008 г. Сам шведский король, вместе со всей семьей, дружиной и слугами, был крещен епископом Сигфридом (будущим святым), за что епископство получило от короля в дар королевское селение Хусабю, где и произошло это событие[947] 947
  ÄVgL lV 15:l.


[Закрыть]. К этому времени гётские земли были уже в основном крещены, и вопрос стоял о Свеаланде. Решающий акт крещения свеев произошел, как уже говорилось, только в начале XI в. Крещение Норвегии относится примерно ко времени между 1015 и 1028 гг., т. е. при короле Олаве Харальдсоне Святом (1014/15–1028/30). Но до этого внедрение христианства в стране весьма активно проводил Олав сын Трюггви (ок. 995–1000), который сам был крещен миссионерами то ли в Англии, то ли на Руси, то ли и там, и там. Пограничная область (в будущем шведская) Емтланд, которая тогда принадлежала Норвегии, была крещена «неким Аустмадром», местным ярлом, малым конунгом или законоговорителем, который в честь столь богоугодного дела «построил мост»[948] 948
  За это сведение приношу благодарность Е.А. Мельниковой.


[Закрыть]. Крещение Дании начал Харальд Синезубый в X в., а фактически завершили Кнут Великий и его племянник Свейн Эстридсен (примерно к середине XI в.).

Но как выглядит христианизация Севера в житиях, сагах, легендах и прочих оригинальных сочинениях той эпохи? И что нового внесло крещение и церковное устроение в общественную жизнь Скандинавии? И насколько прочным было приобщение к новой вере основной массы ее жителей?

Миссионеры в Скандинавии и их труды[949] 949
  Убедительное исследование первых христианских миссий в Скандинавии см. в кн.: Рыбаков, 2008. Оно принято во внимание, но задачи этого очерка иные: меня интересуют не столько точные обстоятельства собственно крещения, сколько те отношения, которые возникали между людьми, как и между народом и властью, в процессе смены религии, и мотивы их поведения.


[Закрыть]

Первое достаточно полное свидетельство о миссионерской деятельности в среде скандинавов, об особенностях проходившей там начальной христианизации, строительстве первых церквей, реакции местных жителей содержит не комплекс саг, а составленное Римбертом яркое жизнеописание св. Ансгария (801–865), в IX в. посещавшего Данию и Швецию с целью их приобщения к христианству.

В первый раз Ансгарий, еще молодой клирик из монастыря Корби, прибыл со своими спутниками в датскую Южную Ютландию, которая тогда находилась под властью короля-христианина Харальда Клака. Миссия обосновалась там в очень крупной по тому времени, густонаселенной и широко посещаемой разноплеменными купцами торговой эмпории Севера – городе Хедебю (Hedeby или Haithaby, будущий г. Шлезвиг). Он был в свое время одним из языческих культовых центров Ютландии. В течение 827–828/829 гг., пользуясь покровительством местного короля, Ансгарий построил там христианскую церковь и вроде бы основал (миссионерскую?) школу, произвел ряд крещений и выкупил какое-то число рабов[950] 950
  Римберт. Гл. 7–8.


[Закрыть].

Еще перед первой миссией Ансгария, как пишет Римберт (гл. 9–10), к императору Людовику прибыли «посланники свеонов», которые в числе прочего сообщили императору, «что среди их народа есть много желающих принять христианскую веру, а сердце их короля уже склоняется к тому, чтобы допустить в страну священников Господа». И они просили «определить для их племени достойных проповедников». Выбор пал на Ансгария, который успел хорошо себя зарекомендовать и как раз находился в тех краях. Примерно на рубеже 829–830 гг. Ансгарий со спутниками прибыл на территорию свеев. Страницы, посвященные Швеции, являются наиболее подробными и яркими из всех, посвященных миссионерству Ансгария.

Первым местом пропаганды новой веры в будущей Швеции, точнее у восточных скандинавов, «в Свеонии» (т. е. у свеев), был избран также широко известный тогда торговый центр, ранний город-порт Бирка (от шведск. Björkö, «Березовый остров»). Будущий архиепископ Гамбург-Бременский и будущий святой Ансгарий посещал Бирку дважды: в 829/830–831 и 850/851–852 гг.

Этот городок, о котором уже упоминалось, вырос на озере Меларен, в ареале будущего Стокгольма. Многолетние археологические раскопки на каменистом плато острова (они отражены в обильной специальной литературе), в ходе которых были вскрыты сторожевые укрепления и изучен обширный некрополь, показали, что Бирка, как и Хедебю, являлась одним из крупнейших центров транзитной торговли на Балтике, посещавшимся купцами из многих земель. Адам Бременский, уже не заставший Бирку, разрушенную пиратами, на основании рассказов датчан пишет, что ее посещали не только все скандинавские торговцы, но также славянские, балтские и вообще купцы из разных мест Балтики и побережий Северного моря (кн. 1, гл. 62). Адам называет Бирку «дом нашей веры» и пишет, что тамошняя гавань впоследствии получила имя св. Ансгария[951] 951
  Адам. IV, сх. 127. Сегодня Бирка не заселена, фактически это музей.


[Закрыть].

Говоря об этом времени, Римберт свидетельствует, что в Бирке «было много богатых купцов, изобилие всяческого добра и много ценного имущества»[952] 952
  Римберт. Гл. 19.


[Закрыть], а также немало рабов, в основном, похоже, пленников. Прочные торговые связи соединяли Бирку с ютландским Хедебю и фризско-датским крупным торговым городом Дорестад, «где было много церквей, священников и клириков». К тому же остров Бьеркё располагался вблизи старинной Упсалы, с ее главным языческим капищем свеев, и неподалеку от Сигтуны, где также было капище. Рядом с островом Бьеркё находился другой остров – Адельсё или Альсё («Остров знати», «благородных»), где располагалась усадьба-резиденция малого конунга упландских свеев[953] 953
  Такие «связки» торгового центра и резиденции-крепости правителя были характерны для ранних городов. См.: Сванидзе, 1987, особ. С. 71–78.


[Закрыть]. Видимо, именно он и обратился к императору Людовику с просьбой прислать миссионеров. Таким образом, Ансгарий, уже наслышанный о свеях в соседней Дании и опиравшийся на опыт, там приобретенный, место для своей миссии в свейских землях выбрал весьма удачно.

Прибыв в первый раз, миссионеры, по дороге ограбленные викингами (гл. 10), «были радушно приняты королем свеев Бьёрном»[954] 954
  До Эрика Победоносного имена и последовательность правления королей в Швеции не вполне достоверны.


[Закрыть], который после совещания «со своими верными» (cum fidelibus suis)[955] 955
  Скорее всего, имеется в виду дружина или ее верхушка, связанная с королем клятвой верности.


[Закрыть] разрешил проповедь Евангелия в Бирке. Ансгарий купил в городке участок земли, где построил церковь. В результате «многие там приняли крещение», в том числе глава города (praefectus, управляющий) и первый советник короля Херигарий[956] 956
  Здесь Римберт применил термин cancellarius. Вряд ли, однако, у Бьёрна были канцлер, канцелярия и архив, которыми бы тот заведовал. Видимо, речь идет о приближенном советнике.


[Закрыть], который вскоре построил церковь и в своих личных владениях. Добившись всех этих успехов, Ансгарий покинул Бирку.

С согласия императора в город был прислан в качестве как бы легата-проповедника каноник Гаутберт, возведенный в епископы и при этом получивший христианское имя Симон. Его снабдили «всем нужным для богослужения» в «племени свеонов» (гл. 11 и 14). Гаутберт-Симон без промедления начал строительство церкви в Бирке. О первой же церкви и той, что была во владениях Херигария, ничего больше не говорится, вероятно, местные жители их разрушили. Но, «…подстрекаемые дьяволом, свеоны воспылали дикой яростью и стали коварно преследовать упоминавшегося епископа Гаутберта». Толпа ворвалась в дом, где он находился; его племянника зарубили, дом и имущество полностью разграбили, епископа и его сотоварищей связали «и с бесчестьем выгнали из своих пределов» (гл. 17). Гаутберт уехал в немецкие земли. А префект Херигарий «претерпел много поношений от неверующих».

Ансгарий, после миссии к свеям назначенный папским легатом в Северной Европе, нашел наконец человека, отшельника и своего крестника Ардгария, согласившегося поехать к свеям с проповедью христианства. Когда же тот, устав от напряженной обстановки, в которой там находился, вернулся «к уединенной жизни, которую вел раньше», Ансгарию пришлось искать нового епископа-миссионера. Гаутберт-Симон прямо сказал, что «не дерзнет опять возвратиться в то место». Ансгарий понял, что ехать придется ему самому, поскольку он не встретил в свое время столь откровенной вражды, как Гаутберт. Он обратился за содействием к правившему в то время королю датчан Хоригу, поскольку он раньше там успешно проповедовал[957] 957
  Скорее всего, речь идет также о «малом» короле.


[Закрыть]. Король пообещал помочь Ансгарию «посетить пределы шведского королевства» и одновременно направил посланца к тогдашнему малому королю свеев Олаву. Всячески восхваляя Ансгария, король Эрик в своем послании Олаву сообщал, что позволил миссионеру в своем «королевстве делать все, что он хотел на пользу вере христианской», и просил Олава последовать этому примеру[958] 958
  Это послание приведено в сочинении Римберта.


[Закрыть].

Но «кознями дьявола» было подстроено так, что «некто», явившись в Бирку сразу после приезда туда Ансгария, от имени старых богов выразил их неудовольствие и раздражение в связи с тем, что свеоны стали приносить им мало жертв, реже дают «добровольные обеты» и, особенно, тем, что стали почитать некоего чужого бога. Одновременно этот «некто» сообщил людям приятную весть, что их (старые) боги приняли «в свой сонм» одного из покойных местных королей – Эрика. Польщенные свеи начали после этого приносить жертвы и Эрику. Ансгарий пригласил к себе короля Олава и, задобрив его ценными подарками, вручил ему «грамоты своей миссии». Король не возражал против деятельности миссионеров, но предупредил, что «не может и не осмелится утвердить эту миссию», прежде чем публично, в народном собрании, посредством жребия не будет спрошено мнение старых богов и не будет получено согласие народа, в результате «бунта» которого, как предусмотрительно напомнил король, и был изгнан предыдущий епископ (гл. 19–20).

Чтобы помочь Ансгарию, король применил верную тактику. Он прежде всего собрал «своих знатнейших» (principes), среди которых у Ансгария были друзья. «Бросили жребий» и получили благоприятный для епископа-миссионера ответ[959] 959
  Адам Бременский по этому поводу говорит не только о жребии (iactu sortis), но и о «согласии идолов (ydoli)» (Адам. I:28).


[Закрыть]. Когда же состоялось народное собрание и по сигналу глашатая король сообщил о его цели, народ стал протестовать, волноваться и шуметь. Но один оратор, «человек пожилых лет» (т. е. умудренный и, скорее всего, обращенный), сумел примирить всех. Он сказал, что Бирка страдает от нападений пиратов и других бед. И если «мы не можем умилостивить наших богов, хорошо заручиться поддержкой этого [нового] бora», который всегда отзывается «на просьбы о помощи». Народное собрание другой части территории свеев тоже прислушалось к голосу разума и решило, что когда помогают разные боги – это совсем неплохо. Тогда король повелел, «чтобы в Свеонии (т. е. в свейских областях, Свеаланде. – А.С.) строились церкви, жили священнослужители, и всякий желающий из народа без противодействия мог быть христианином» (гл. 27 и 28). Устроив с помощью короля церковные дела в Бирке и оставив там священнослужителей, Ансгарий отбыл домой.

Свеи же, во главе с королем Олавом, напали на переставших подчиняться им восточнобалтийских язычников – куров (балтское племя куршей), ограбили и снова подчинили их себе, что было приписано помощи христианского Бога. А в Бирке и среди свеонов с тех пор стали свободно отправлять святые таинства, гласит «Житие» (гл. 30). Однако дело обстояло совсем не так просто.

По сути, каждый новый миссионер, которому еще до Ансгария, а затем после него удавалось приехать во второй раз, обнаруживал, как и его предшественники, что священники разогнаны или убиты. В отличие от фризского богатого города Дорестадта, с которым у Бирки были тесные торговые связи, «где было много церквей, священников и клириков»[960] 960
  Римберт. С. 44.


[Закрыть] и где приезжавшие туда из шведского города Бирки купцы «добровольно принимали закон [новой] веры, считая это для себя полезным», единичные церкви, воздвигаемые в самой Бирке, неоднократно разрушались толпой. И это происходило, несмотря на поддержку ряда (но не всех!) местных конунгов, приближенной к ним знати и торговцев. Особенно радовались возведению церквей, согласно Римберту, пленники-рабы, которых священники, в соответствии с христианскими установлениями, активно выкупали. Как свидетельствует и сам Римберт, после Ансгария в Бирке богослужение отправляли последовательно лишь единичные клирики, да и то с перерывами и не подолгу.

Таким образом, хотя Ансгарий и почитается как «апостол Севера»[961] 961
  В Копенгагене есть своего рода памятник миссионеру – церковь Св. Ансгария.


[Закрыть], где он действительно много потрудился, прежде всего в Свеаланде, и претерпел много лишений, но в конечном счете его миссии не имели видимых последствий.

В обширной книге каноника Адама Бременского, посетившего Данию через 200 лет после миссий Ансгария, в 70-х гг. XI столетия, содержатся интереснейшие и подробные сведения не только о язычестве, но и о христианизации северных народов, особенно Швеции, которые автор почерпнул из рассказов очевидцев и, судя по некоторым предположениям, из местных преданий. В начале книги он пересказывает сочинение Римберта о миссиях Ансгария. Сам Адам обнаружил нарушения христианских канонов, в частности бытовую распущенность, практическое многоженство, пьянство и вообще «плотские грехи» не только в кругу элиты, в том числе при дворе расхваливаемого им датского короля-христианина Свейна II Эстридсена, но также среди простолюдинов. Однако миссионер был вынужден мириться с этим, как и с другими сохранившимися чертами язычества, видимо, опасаясь отпадения Севера от католического Рима. Что касается короля Свейна, то он имел от разных жен множество детей, но престол после его кончины последовательно занимали пятеро из его незаконных сыновей. При всем любвеобилии и распущенности Свейн пришелся по душе Адаму как своим гостеприимством, так и организацией двух монастырей (в Рингстеде и в Слагельсе). С именем Свейна связано имя епископа Виллельма, который тогда проповедовал в стране христианство. Роскилльская хроника доносит до нас его яркий портрет: «Он был мужем сильным, храбрым и буйным. Одной мощью своего тела он уже покорял знатных людей, но также и величием души. В гневе он не жалел никого»[962] 962
  РХ. С. 331.


[Закрыть].

Адам услышал в Дании много рассказов о прошедших временах в Скандинавии, в частности свейских землях. Так, он пишет, что после кончины Ансгария в течение 70 лет «никто из учителей не решался туда [к свеям] ездить: нашим проповедникам мешало преследование христианства» (1:62). Наконец в Бирку прибыл архиепископ Гамбург-Бременский Унни (936–988), который стал «проповедовать в непривычных условиях», поскольку после Олава там сменилось «много жестоких королей»-язычников, так что жители Свеонии «совершенно позабыли христианскую веру, и их было трудно обратить». Теперь Унни их обращал «вторично» – до самой своей кончины (1:63–64).

Первым из конунгов в Швеции, о которых имеются по-настоящему достоверные сведения, был Эрик Победоносный (Сегерселль, ок. 985), убежденный язычник, как и его жена Сигрид Гордая (Сторрада). Его сын и преемник на троне конунг Олав Шётконунг (ок. 995 – ок. 1022) объединил свеев и восточных гётов в единое государство. Адам сообщает, что в начале XI в. король Олав, опираясь на миссионеров, пожелал «обратить в христианство подвластные ему народы» и разрушить капище в Упсале. Но язычники на народном собрании постановили, что «если король хочет быть христианином, то пусть он возьмет по своему выбору лучшую область Сведии (в данном случае Свеонии. – А.С.), заложит там церковь и введет христианство, но не станет силой заставлять никого из народа отказываться от почитания языческих богов». Сам король, как упоминалось выше, еще раньше (примерно ок. 1008) принял крещение от епископа Сигфрида в источнике своей усадьбы Хусабю в Вестергётланде, вместе с семьей и дружиной (11:56). С благословения архиепископа Унвана он основал церковь и епископскую кафедру в «большом городе» и центре западных гётов Скаре (Scarana), неподалеку от которого располагалась та самая его усадьба. При этом стоит вспомнить, что Скара была центром языческого культа у гётов. У свеев же, особенно в Упланде, где были их основные капища и сохранились стойкие языческие традиции, дело с насаждением христианства пошло очень медленно. И короля вынудили снова вернуться в гётские области, где христианизация проходила быстрее и побеждала.

После смерти Олава на престол взошел его законный (как подчеркивает Адам) наследник Анунд от второй жены короля – славянки, при крещении получивший имя Якоб. Он был «христианнейший король», «мудр и благочестив, очень любезен народу Свеонии». И при Анунде-Якобе «христианство широко распространилось в Свеонии». Об этом сообщил Адаму принимавший его в Дании конунг Свейн II Эстридсен, который воспитывался в Швеции именно при Анунде-Якобе[963] 963
  Адам. II: XXVII, LVI и сл.; III: XV, XXVIII и сл.


[Закрыть].

Примерно тогда же, как «рассказывают», в Швецию приехал из Англии проповедник Вольфред; Адам пишет, что вообще «раньше проповедовали в Сведии епископы данов и англов» (сх. 135). Вольфред преуспел в обращении многих язычников. Но когда однажды при большом скоплении народа возле какого-то капища он «стал предавать анафеме идола тамошнего племени по имени Тор» и разбил секирой его статую на куски, «на него тут же обрушилась тысяча ударов… его растерзанное в результате долгих издевательств тело варвары бросили в болото» (11:60). Очевидно, что введение христианства Олавом I и усилия в этом направлении его преемника Анунда-Якоба дали столь же непрочные результаты, как и объединение Швеции в единое государство в начале XI в. Последующие события добавляют аргументы в пользу такого вывода.

Дело в том, что, когда Анунд-Якоб погиб в походе (1050), трон занял его единокровный брат, сын Олава Шётконунга от наложницы-вендки Эмунд (Старый, а также Плохой, Нечестивый, между 1050 и 1060 гг.). Он «был крещен, но о вере мало радел», и в стране стало активно возрождаться язычество. Здесь впервые упоминается Адальвард («Старший»), тоже из Гамбург-Бременского архиепископства, который был епископом той самой Сигуны, где располагалось значительное языческое капище. Преемником Эмунда на троне страны был его зять из Западного Гёталанда Стенкиль, также исповедовавший христианство, но он не дал сжечь языческий храм в Упсале. После его смерти (1066) язычники подняли мятеж, тем более ожесточенный, что жителям пришлось претерпеть голод. Адальварда с братией свеоны изгнали, карой за что, как полагает Адам, и послужили бедствия: жестокая засуха и неурожай. Сыновья Стенкиля в период междоусобиц 60-х гг. XI в., важной составной частью которых была борьба между старой и новой верами, сумели подчинить себе Свеаланд, подавить там мятежи знати и объявить христианство официальной религией всей Швеции. Свеоны упросили Адальварда вернуться; именно он, как пишет Адам, крестил жителей шведской области Вермланд и совершил много чудес (III: XV). С 1080 г. у свеонов уже отмечается наличие церковной иерархии.

Однако, судя по описанию того же Адама, именно в XI столетии достигло полного процветания знаменитое капище в Упсале; разрушено оно было, скорее всего, только в конце XI – начале XII в., и тогда на его месте была возведена церковь, позднее готический кафедральный собор. Но интересно, что в том же XI столетии в Свеаланде было воздвигнуто много рунических камней с языческой или смешанной символикой.

Таких же ярких описаний периода миссионерства, касающихся других Скандинавских стран, не имеется, но многое сохранено и восстановлено историками. Очевидно, что крещение короля и правящей верхушки и даже провозглашение христианства официальной религией в каждой стране сопровождалось гонениями на язычников, но отнюдь не означали принятие новой веры массой народа. Так было не только в Швеции.

Дания была крещена быстрее и раньше своих скандинавских соседей, но и там действовать миссионерам было далеко не просто. В крещении Дании уже сравнительно рано и достаточно сильно были заинтересованы европейские государи, поскольку даны, прежде всего ютландцы, изначально граничили с Франкским государством, а в эпоху викингов были самыми опасными находниками. Еще в начале VIII в. в Данию прибыл английский монах-миссионер Виллиброрд, в начале IX в. Людовик Благочестивый направил к данам реймсского архиепископа Эбо в качестве папского легата, который через несколько лет крестил ютландского короля Харальда Клака (см. выше) и отправил с ним миссионера, уже известного нам Ансгария. Тоже известный в тогдашней Скандинавии епископ Унни еще до своего путешествия в Бирку в 40-х гг. X в. действовал в Дании, где он, по словам Адама, «назначал священников и укреплял христианство». Первая церковь в Южной Ютландии была построена, как будто, в начале IX в., но, когда даны через полтора десятка лет вздумали ограбить Бирку, они «бросали жребий» по поводу задуманного похода, так что и Унни в Дании пришлось начинать все почти заново.

Его преемник Адальдаг в 948 г. возвел в сан епископа глав церквей в городах Рибе, Орхусе и Хедебю-Шлезвиге; известно, что в составе христианских общин этих центров влиятельной силой, как и в Бирке, были купцы. В середине X в. (ок. 960/965 г.) в Дании официально ввел христианство объединитель страны Харальд Синезубый (Блотанд, см. часть 6), сын Горма Старого, умершего язычником. Харальд сын Горма снес капище в Йеллинге, где, видимо, был центр его власти, возвел там церковь и поставил рунический камень в память отца. Надпись на этом камне гласит, что Харальд стал правителем Дании, ввел в стране христианство; и там же впервые в Скандинавии изображено распятие.

В начале 70-х гг., когда Адам был гостеприимно встречен покровителем христиан датским королем Свейном II Эстридсеном, тот рассказал ему многое из того, что было до приезда миссионера и о чем последний пишет в своей книге: об обычаях северных племен, борьбе за власть в Северной Европе, о связях скандинавских правителей с Англией, Русью и другими странами и, конечно, о деятельности христианских миссий (11:4–65). До Адама Бременского и в Дании, и в Норвегии, и в Швеции «границы епископств были неопределенными. Каждого из епископов принимал один какой-нибудь король и народ, и они вместе учреждали церковь и обращали в христианство, сколько могут, жителей окрестных областей, управляя последними – покуда живы – без недоброжелательства [народа]» (IV:33). Епископская чехарда продолжалась довольно долго, а в числе датских епископов, как и по всей Скандинавии, было немало случайных людей, бродячих клириков и обманщиков, каждый из которых проповедовал христианство на свой лад.

Но в конце концов Адам с удовлетворением отметил, что дикое и воинственное «племя» норвежцев, данов, шведов, которое «раньше не умело ничего, кроме как, – по выражению папы римского Григория Великого [590–604], – скрежетать зубами, “вар-вар”, теперь научилось воспевать “аллилуйя” во славу Божию» (кн. IV, гл. 42). Однако лишь через 20 лет, в 988 г. была возведена церковь в одном из датских политических и культовых центров города Оденсе.

Но и к концу X в. датская родовая знать и, видимо, бонды, которые следовали ее примеру, в массе своей еще не приняли христианство. Например, сын Харальда Синезубого Свейн Вилобородый (Твескэд, «Двубородый»[964] 964
  Скорее всего, король носил раздвоенную бороду.


[Закрыть], король 998–1014), который, будучи принцем, восстал против отца, опирался именно на верную язычеству родовую знать. Став королем, он крестился, хотя ревностным христианином так и не стал.

Так же трудно работалось миссионерам и в Норвегии, и в Исландии.

Труды и итоги миссий были впечатляющими, но далеко не решающими вехами христианизации на Севере. Если отвлечься от пространных пересказов чудес, которые якобы совершали в Скандинавии священники, равно как и от фантастических домыслов о некоторых тамошних племенах, то окажется, что и Римберт, и Адам в своих интереснейших произведениях достаточно точно расставили акценты при описании и оценке состояния веры и процесса миссионерской христианизации Северной Европы. При этом им удалось подметить много типического.

Так, из описаний Римберта и Адама, разделенных двумя столетиями, становится очевидным, что отдельные миссии, начиная с Ансгария и далее, в течение всего X в., а тем более отдельные, меняющиеся миссионеры не имели сколько-нибудь прочного успеха и вообще не уцелели бы в среде язычников, если бы не опирались на местных властителей. Короли, преимущественно «главные», и их дружинное окружение со времени активного государственного развития в Северной Европе, т. е. начиная со второй половины X и, особенно, с XI в., в большинстве случаев не только сами выступали ревнителями христианства и инициаторами сооружения церквей, но активно внедряли новую веру и ее учреждения.