Текст книги "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы"

Автор книги: Ада Сванидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 71 страниц)

Итоги очерка

Итак, хотя и пир, и дар подчас могли использоваться в неблаговидных целях, но в подавляющем большинстве случаев повседневной жизни они выступали важными факторами социализации, выстраивания отношений между отдельными людьми, внутри отдельных слоев и групп населения, а также в качестве скрепляющих общество обычаев.

«Ярлы, херсиры и дружинники, – свидетельствует «Младшая Эдда», – называются в кеннингах “друзьями, собеседниками или сотрапезниками конунга”» (курсив мой. – А.С.). И далее в тексте пересказываются стихи скальдов Халльфреда, Снэбьёрна и Арнора, в которых содержатся такие кеннинги, как «советник вождя», «собеседник князя», «сотрапезник властителя», «друг конунга»[1615] 1615
  Младшая Эдда. С. 161.


[Закрыть]. Именно эти люди и составляли высшую элиту общества – двор короля, общность «его верных», помогающих королю в реализации его функций правителя и отчасти берущих эти функции на себя. Это была «доаппаратная», «добюрократическая» придворно-дружинная, почти неинституциированная система управления.

Одновременно двор короля, как всякая особая общность, вырабатывал свои правила поведения и отношений. Придворный должен был проявлять верность и храбрость, обладать воинскими умениями и способностями ко всяким играм и танцам, вероятно, знать языки и уметь развлечь общество, а также угодить господину. Т. е. в этом кругу вырабатывалась и особая придворная (куртуазная) культура как известный феномен в рамках общей культуры народа, региона и своего времени.

Некоторые итоги

Возникшие у скандинавов в эпоху викингов объединенные государства во главе с монархом не были централизованными, методы управления ими имели как бы «придворный», все еще патерналистский характер. Но налицо уже элементы публично-правового государства. Саги демонстрируют те способы захвата и удержания власти, которые в той или иной мере будут действовать затем на протяжении ряда столетий, тем более что система наследования престола в Скандинавии долго оставалась неупорядоченной, так что на трон могли претендовать все члены правящей семьи.

Механизм получения власти – чаще всего ее насильственный захват, ожесточенная борьба иногда длилась годами даже при наличии прямых наследников и публичного завещания власти царствующей особой. И хотя трон нередко «перекидывался» из рук в руки, но сам институт центральной королевской власти создан и внедрен. Механизм удержания власти в своей стране – это, во-первых, силовое давление на ее противников при помощи профессионального воинского контингента (дружина плюс часть ополчения из стоящих на стороне правителя хёвдингов и бондов, иногда также наемники). Во-вторых, постепенная концентрация власти и контроля; присвоение правящей верхушкой и непосредственно королем различных регальных прав, как то: распоряжение землей государства; разные поборы с населения в пользу центральной власти, включая воинские, кормление, отработки, налоги, пошлины, дани и т. п.; получение части штрафов; сюда же относится начало королевской чеканки монеты. В-третьих, меры по созданию социальной опоры в среде влиятельной в народе родовой знати и создание опоры в лице служилых людей и тем самым постепенное образование новой правящей элиты. Равновесие между королем и знатью, в разной мере неустойчивое, достигалось путем раздачи части верховных функций и, непременно, имений и благ, т. е. известное разделение власти, ее значительное отчуждение в пользу элиты; в условиях укрупненного государства это было вынужденной необходимостью. Все это, как мне представляется, было абсолютно типичным для Средневековья, и не только на Западе. «Общим местом» было и то, что дарения и раздачи имений производились не только и даже не столько за счет домена короля или даже верховной (регальной) собственности (домена, тогда относительно малого), сколько за счет общинных угодий и крестьянства вообще. В-четвертых, сакрализация короля, использование властью наглядных идеологических методов усиления авторитета власти и внедрения в массы идеи об избранности персоны монарха; показательно, что первыми святыми в Скандинавии были короли, что, несомненно, являлось одним из действенных методов повышения престижа королевской персоны. В-пятых, путем – в той или иной мере – включения в систему королевской администрации традиционных институтов местного управления, опоры на них: это уже известные нам годорды, тинги, сотенное деление. Все это также вполне характерные методы и пути утверждения власти монарха.

Материал саг позволяет не только проследить за тем, как складывалась центральная верховная власть, но и дает представление о ее практических границах, методах действия и возможностях. Это подлинная лаборатория, позволяющая получить наглядное, ясное, образное представление о ранней государственности вообще – о том этапе политической организации, который у континентальных соседей был пройден раньше и поэтому во многих отношениях труднее прослеживается.

К концу эпохи викингов такие неотъемлемые государственные проявления, как система налогообложения, средства принуждения и судебная организация, администрация и четкое административное деление, еще не получили сколько-нибудь законченного феодально-средневекового характера, не оформились в виде определенных институтов и политико-правовых аксиом. Но тенденция уже очевидна. Первые, как всегда, самые трудные шаги строительства государства, монархической формы правления, контингента служилых людей, вертикали власти и средств управления уже сделаны.

Особенность политической ситуации того времени заключалась в том, что вследствие разделения власти между королем и родовой элитой и, тем более, при отсутствии аппарата центральной власти, что вызывало необходимость разъездов короля по землям своего государства, пространство власти не было концентрированным, сгруппированным. Оно довольно равномерно распределялось по территории каждой страны. Было трудно четко разделить центр и периферию. И центр в конечном счете находился там, где в данный момент останавливались король и его двор.

В процессе сложения монархии постепенно кристаллизуется новая элита, которая сохраняет традиционные воинские функции, но приобретает и новые. Саги наглядно показывают, что новая элита каждой страны, ее самая влиятельная, богатая и властная общественная прослойка, складывалась, с одной стороны, за счет наделения старой военно-родовой знати служебными – правящими и судебно-административными – полномочиями от центральной власти. С другой – путем наделения ею же некоторых незнатных военно-служилых людей, отличившихся на службе короля, имениями, судебной и административной властью и, в результате, вхождением их в общественную верхушку. При всех противоречиях и борьбе в среде элиты, нередко борьбе жестокой, она выступала как общность, спаянная едиными интересами, многими межличностными связями: отношениями семейными и брачными, вообще родства и свойства, а также особой ментальностью, «горделивостью» избранных. В элите эпохи викингов уже ясно видны черты будущего высшего сословия – дворянства.

Одновременно прослеживаются интересные особенности скандинавской элиты: родовая знать играет в ней очень большую роль. К тому же часть родовой знати не желает служить королю и на местах составляет важнейшие очаги сепаратизма, опираясь на крестьянство. Эти особенности политической ориентации элиты сохранялись в Скандинавии долго.

К концу эпохи викингов, на фоне сохраняющейся, но убывающей роли военного грабежа, в общем виде обрисовались новые источники дохода короля: собственные имения правящей семьи, королевский домен, государственное имущество (включая землю), различные, в разной мере регулярные, поборы с населения, включая торговые пошлины, судебные штрафы, воинские и строительные повинности, дани с зависимых территорий. Для элиты источниками дохода стали, помимо грабительских набегов, их расширяющиеся частные имения и, все чаще, воинская и другая служба при короле, которая вознаграждалась поместьями, жалованьем, ценными дарами; а административные посты приносили служивому лицу в виде платы часть королевских полномочий, в том числе право отчуждать в свою пользу часть королевских даней, налогов, пошлин и штрафов (как и возможность злоупотреблять этими полномочиями).

«Королевское достоинство», закрепленное образом жизни и окружением государя, далеко не совпадало с тем образом идеального правителя, который был выработан скандинавами к тому времени.

Идеальный образ короля эпохи саг вполне ясен и не очень-то соответствует ни народной модели скандинавов, ни образцу христианских добродетелей, нарисованных Григорием Великим: в нем слишком много языческого. Впечатляет слушателей саг, если конунг – «могучий и славный», а его супруга – «всех жен красивей и мудрей». Особенно хороши образы королей прошлого, таких как «величайший витязь – конунг в стародавние времена» Вёлсунг-богатырь[1616] 1616
  КИ. С. 179.


[Закрыть] или Сигурд, которого «каждый ребенок любил от всего сердца»[1617] 1617
  Там же. С. 203.


[Закрыть]. Вызывает уважение король – враг и «безначалия», и деспотизма[1618] 1618
  Там же. Ст. 16.


[Закрыть], носитель порядка, охранитель закона и справедливости. Очень важным достоинством короля было соблюдение мира[1619] 1619
  Ритуальный текст аллитерированных формул клятвы о мире см. в «Саге о Битве на Пустоши» и в «Саге о Греттире».


[Закрыть]. Хороша и такая характеристика: «Возрастом он был дитя, душой – смельчак, видом красавец» (о сыне Олава Святого от наложницы, короле Магнусе)[1620] 1620
  РX. VII. С. 329.


[Закрыть]. Хорошего короля, согласно сагам, положено воспитывать с детства, научить «на разных языках говорить, как подобает королевичу», и «многим другим хитростям»; для этого у принца должен быть знатный и мудрый воспитатель-дядька[1621] 1621
  КИ. С. 198.


[Закрыть].

Осуждается правитель, который «жаждал кровопролития и не кольцами данов радовал, но безрадостные длил усобицы, распри ратников во владениях своих». Кто не мог преодолеть «страсть любостяжания» и считал, что «весь мир под пятой у него». Чья гордыня возрастала, «охранитель души задремал, почил» и вот этот король уже «готов для адских сил» («Беовульф», ст. 1710–1740).

Судя по некоторым выражениям, которые встречаются в сагах, тщательно воспитывали и принцессу, как и девицу из знатной семьи, также возможную будущую королеву[1622] 1622
  Судя по «Истории франков» Григория Турского (т. III, с. 63, прим. 373), франкская королева во времена Хлотаря (511–561) в идеале должна была служить образцом «изысканной галло-римлянки», владея многими умениями и знаниями, в том числе «словесностью». Саги не дают возможность судить, насколько соответствовали этому идеалу знатные женщины Скандинавии эпохи викингов.


[Закрыть].

Саги, при всей их грубоватой прямоте, все же в известном смысле героизировали королей. Но далеко не все и не всегда. К тому же составители письменных текстов ХIII и последующей пары столетий могли добавить и собственные акценты к фольклорным основам саг.

Вместе с тем очевидно, что король в эпоху викингов еще не высился над обществом недоступным утесом. Законы обычного права и личностные отношения связывают его не только с элитой, но и с бондами, они пронизывают общество и по властной вертикали, и на уровне социальных горизонталей.

Очевидно, что в эпоху саг народ и правители добивались справедливости равно насильственными способами. Государи убивали и обирали подданных, как простолюдинов, так и родовую знать. Подданные отвечали им мятежами, заговорами, смещали и подчас убивали неугодных правителей. При этом обе стороны в известной мере руководствовались и оперировали общими представлениями о праве и справедливости, идеальными нормами отношений народа и государя. Но именно в известной мере, поскольку эти нормативы использовались каждой группой общества скорее для оправдания, чем для мотивации своих действий. «Нарушение закона», «нарушение обычая», пренебрежение тем, что «было издревле», мнением «мудрейших людей древности» – обычные клише обеих сторон.

Эти нормативы, однако, оказались необыкновенно живучими в скандинавских обществах. Известный шведский епископ Хенрик Тидеманссон во второй половине ХV в. в своих поучительных стихах «Бонд» и «Конунг» повторяет: стране и народу нужно справедливое правление, а потому королю надлежит «держать закон», решать дела вместе с советниками и не роскошествовать, но беречь государственное добро.

В заключение следует еще раз подчеркнуть: хотя именно в эпоху викингов сложились три Скандинавских государства – Дания, Норвегия и Швеция, – однако эта своего рода изначальная политическая централизация была в значительной мере формальной. Отдельные земли-ланды еще долго жили в соответствии со своими традициями и руководимые местными авторитетными людьми. Это был живучий сепаратизм областей, каждая из которых имела свой тинг, свод устного, позднее и письменного права, своего лагмана; немалую роль при этом играл и авторитет местной знати. Эти черты свидетельствуют о живучести племенного сознания и распорядков.

Часть 7
О народном собрании – тинге: объем власти, закон и право

Вводные замечания

Однажды скальд – герой «Саги о Гисли» (гл. ХХII), «человек мудрый», у которого «был большой дар видеть вещие сны», увидел в таком сне свою скорую смерть. Из этого он сделал определенные выводы, которые изложил в стихах как наставление самому себе. Гисли решает, что ему нужно отказаться от старой веры и, покуда он жив, «не ворожить и не колдовать», ибо «скальду волшба не пристала», а также «навеки оставить воровство». И дальше:

 
Бойся посеять смуту, / меч обнажать опрометчиво.
Дурно над слабым глумиться. / Будь защитой убогому,
на помощь приди слепому. / Следуй завету этому.
 

Решив стать христианином из страха перед близкой кончиной, скальд перечисляет некоторые характерные для скандинавов того времени прегрешения: волшба, воровство, подстрекательство к смуте, опрометчивое использование меча, глумление над слабыми, отсутствие жалости к убогим и калекам. Но это лишь немногие грехи, которые тогда совершались. После принятия христианства и устроения церкви новые нравственные заветы очень нескоро распространились в мире саги, где вершителем судеб еще долго оставалось оружие. Поэтому суд, судебные дела занимали в этом мире очень важное место. Судя по «Старшей Эдде» («Речи Гримнира»), у скандинавов был и бог правосудия, который «приводит к согласию распри», – Форсете, сын светозарного бога Бальдра.

В политических образованиях скандинавов на протяжении всей эпохи викингов различные общественные дела и межличностные конфликты решались на общем собрании взрослых мужей, прежде всего глав семей – тинге, во главе которого стоял избранный лагман, т. е. «человек закона». На тинге решались все политические, религиозные, уголовные и гражданские проблемы. Одобряя решение или предложение, присутствующие кричали и стучали по щитам, неодобрение выражали ропотом.

Лагман, происходя из родовой знати, он должен быть, как говорят шведские законы ХIII в., «сыном бонда», т. е. свободного полноправного хозяина, земле– и домовладельца. Знатность, родовитость лагмана подтверждают и саги. Еще в ХIII – середине XIV в., когда происходила запись обычного права, лагманы сыграли большую роль в кодификации законов, в частности в консервации ряда отживающих местных обычаев, отстаивая независимость от центральной власти, ведя за собою бондов.

О правах, которые у народа были на тинге, свидетельствует уже цитированная «Сага о Храфнкеле годи Фрейра». Как мы помним, в саге рассказывается, как богатый и знатный Храфнкель, к тому же годи местного капища, убил своего работника Эйнара. Однако бедные бонды повели себя так, что руководителям тинга, напуганным их готовностью к борьбе, пришлось объявить знатного убийцу «вне закона», с конфискацией имущества через 14 дней «после взятия оружия» (т. е. разъезда с тинга, на котором обнажать оружие запрещалось)[1623] 1623
  Пример того, как вели себя победители судебного разбирательства на тинге, см. выше.


[Закрыть].

Не раз подчеркивалось, что только домохозяин, владелец земли и скота (как ни мало было того и другого), считался бондом, т. е. лицом, наделенным всеми правами свободного человека: личной независимостью, голосом на общих собраниях разного уровня, в том числе при выборах короля, правом носить оружия и участвовать в ополчении. Бонд обладал правоспособностью, т. е. правом на возбуждение судебного иска и справедливое судебное разбирательство, на личную ответственность и защиту в положении истца и обвиняемого, правом на охрану личности, чести, имущества своих и своей родни, на возмещение в случае попрания его прав, на принесение клятвы и апелляцию о справедливости к более высоким инстанциям. Но большинство прав бонда были одновременно и его обязанностями: он был обязан ездить на тинги, участвовать в ополчении, платить штрафы за правонарушения, осуществлять кровную месть, строить дороги и мосты и т. д. Именно поэтому правовое положение бонда (как, впрочем, и представителей всех страт в средневековой Западной Европе) определяется общим термином «правообязанности». И, как мы могли заметить, соотношение прав и обязанностей в этом органичном единстве в эпоху викингов стало изменяться. Все больше бондов попадало в положение, при котором выполнение обязанностей постепенно начало превышать реализацию прав. Тем не менее в подавляющем большинстве хозяева-бонды все еще оставались носителями, созидателями и охранителями обычного права, основными субъектами и объектами традиционных правовых норм общества. Это ярко демонстрирует тинг.

Тинг, как и русское вече, сход, т. е. общее собрание народа, – одна из древнейших форм судебно-политической организации человеческих сообществ. О больших полномочиях местного схода-тинга в Свеаланде в IX в. свидетельствует Римберт, т. е. традиции народного собрания к эпохе викингов не только сохранились, но были очень сильны. В том или ином виде и масштабе, при том или другом назначении скандинавский тинг пережил многие столетия и действовал на протяжении почти всего Средневековья, постепенно меняя свой состав и функции, но неизменно сохраняя при этом важное общественное значение.

Отношение к тингу, к участию и даже присутствию на тинге, в том числе на его судебных заседаниях, было одной из важнейших правообязанностей хозяев-бондов. И особенно важно было выиграть тяжбу на тинге: проигранная тяжба влекла не только материальное наказание, но ложилась позорным пятном на репутацию проигравшего и его семью. Напротив, выигранная тяжба как бы прибавляла победителю чести. Саги сохранили спор двух видных бондов в том, чье достоинство выше; и при этом аргументами обоих были выигранные на тинге тяжбы с известными, влиятельными людьми[1624] 1624
  ИС I. С. 32.


[Закрыть].

Наряду с традиционными, регулярными тингами общее собрание граждан созывалось и по неожиданно возникшим важным поводам, чаще, видимо, в ландах и на местах. Для оповещения людей рассылалась палочка или жезл из дерева, а если дело касалось войны, то из железа. Палочка имела около фута в длину, иногда на ней были надписи. Этот сигнал побудки назывался «жезл вести» и передавался из поселения в поселение, из хутора в хутор. Подчистка или искажение надписи на «жезле вести» строго карались.

От обычая – к обычному праву

Структура, функции и вертикаль тинга

Скандинавский тинг – это собрание свободных и полноправных мужчин, достигших совершеннолетия и проживающих на территории, охватываемой полномочиями данного тинга. В странах, естественным ходом истории поделенных на области, или «земли»-ланды (лёги), будь то острова и полуострова Дании или бывшие территории племен, населявших Швецию. Так, в Швеции свой тинг имел каждый ланд: Упланд, Сёдерманланд, Западный Гёталанд и т. д. Главный тинг Швеции проходил в окрестностях Упсалы, на лугу Мура.

В Дании это были тинги Зеландии, Северной и Южной Ютландии, Сконе и т. д. Главный тинг датчан собирался в Хлейдре – древней резиденции конунгов (совр. Лайре, около города Роскилле, остров Зеландия).

В Норвегии, поделенной на так называемые четверти или четыре правовые области-лёги, свой тинг был в каждой из них. Гулатинг, который собирался на острове Гула в Согнефьорде, на юго-западе страны, в области Вестланн, и Фростатинг, собиравшийся в области Трёндалег, в Трандхейме, были самыми авторитетными на северо-западе страны и действовали еще в середине Х в. («Сага о Хаконе Добром»). Эйдсиватинг, или Эйратинг, который собирался на востоке, в Упплёнде, в районе города Каупанга, в пункте Эйрар, рядом с устьем реки Нид[1625] 1625
  Сага о Сверрире. Гл. 16.


[Закрыть], существовал еще в начале XI в. («Сага об Олаве Святом»). Боргартинг действовал на юго-западе страны, в районе Осло-фьорда, хотя впервые упоминается примерно в первой трети XIII в. Эйратинг, судя по сагам, был главным в Норвегии. Пограничная область Емтланд, впоследствии ставшая шведской, имела свой тинг и своего лагмана.

Ланды и лёги делились на более мелкие территории – сотни, в каждой собирался свой тинг. В гётских землях Швеции и на оострове Эланд это были херады, которые делились на четверти-фьердунги, в свейских областях – хундари. Лёги Норвегии делились на фюльки, которых в разное время и в разных районах было от 3 до 12; но, например, на востоке страны деление на фюльки вообще появилось только в XIII в., там больше было принято деление на сотни-херады, как и в Южной Швеции. Административно-судебные округа обычно составляли территории, унаследованные от племен и племенных союзов, имена которых сохранились в наименованиях ландов. Поэтому округа были достаточно единообразными (гомогенными) по этнокультурному составу и политически сплоченными.

В Исландии, которая начала заселяться примерно в то время, когда из Каролингской империи уже вырастали Франция, Италия и германские герцогства, первопоселенец Торстейн сын Ингольва в 930 г., сразу по переезде на остров, по норвежскому образцу учредил тинг на Килевом мысе. С Х в. действовало общеисландское судебно-политическое собрание-альтинг. Альтинг собирался в Юго-Западной Исландии, на Полях Тинга. Он начинался между 18 и 24 июня и длился соответственно до 8–17 июля, т. е. две недели[1626] 1626
  Ср.: Сага о Греттире. Прим. 85.


[Закрыть]. Для удобства жителей этой труднопроходимой страны она также была поделена на четыре правовые четверти: северную, южную, западную и восточную. Деление на «четверти», с введением судов четвертей, произошло в Исландии в 963 (или 965) г., а само решение об этом известно как «Законы Торда Ревуна»[1627] 1627
  ИСИЭ. С. 176; ИС 1. С. 458. Об альтинге 963 (965) г., где было принято решение об учреждении судов четвертей, см. также в «Саге о Курином Торире».


[Закрыть]. В «Саге о Курином Торире», принадлежащей к циклу саг Боргарфьорда, решение альтинга об утверждении судов четвертей страны рассматривается как центральное событие года[1628] 1628
  ИС II. 1. С. 307–308.


[Закрыть]. Тинги четвертей собирались весной, между 7 и 27 мая, и на них разбирались обычные местные дела. Каждый скандинав знал свои тинги, от низшего до тинга «земли», куда он должен был обращаться за решением спорных вопросов и именно там ставил свою землянку. На крупных тингах хибарки земляков обычно стояли по соседству.

Позднее из-за непрерывных судебных разногласий в Исландии был организован так называемый «пятый суд» – лагретта. Туда поступали тяжбы, связанные с нарушением процедуры закона, а также спорные дела, не решенные судами четвертей. Это был именно третейский гражданско-уголовный суд, и в отличие от альтинга он не решал принципиальные политические или религиозные вопросы[1629] 1629
  См.: Сага об исландцах. Гл. 75, прим. 424; а также: Сага о Ньяле.


[Закрыть].

Каждый ланд в Дании и Швеции и каждая «четверть» в Норвегии и Исландии составляли крупную правовую область – лагсагу, решение тинга которой было обязательным для всех ее жителей. Лагсаги, в свою очередь, делились на более мелкие образования, которые также собирали свои тинги. Естественно, тинг каждой ступени обладал своими полномочиями и функциями.

С появлением в Скандинавии церковных приходов-сокнов они взяли на себя некоторые общинные функции, в том числе судебные. Круг функций сокна оказывался шире там, где была слабее тинговая политико-правовая организация. Например, на Готланде, где не действовала шведская государственная администрация, а общеостровной тинг не сложился из-за противоречий между хуторянами и единственным городом острова, богатым и торговым ганзейским Висбю, возникла в общем нетипичная для региона ситуация. Соседские общины там совпадали с церковными приходами, и эти последние взяли на себя множество судебных дел, выходящих за пределы чисто церковных[1630] 1630
  GL. III: I. IV, XXVI pr., o. a., LXXXI: I, CCXII.


[Закрыть].

Вопросы, связанные с тингами трех основных Скандинавских стран того времени, были твердо определены и зафиксированы сначала в обычном праве, затем в записях обычного права – областных законах XII–XIII вв., наконец, в общегосударственных земских уложениях XIII–XIV столетий, а также в разной степени отражены в грамотах начиная с XII в. До этого времени тинги действовали на основе правовых обычаев, уходящих корнями в общегерманскую древность, и обычного права, сохраняющегося в устной традиции и время от времени дополняемого новыми установлениями.

Как явствует из рассмотрения многих жизненных проблем, отраженных в сагах, тинг в эпоху викингов был у скандинавов народным органом политической и религиозной власти, а также являлся организацией по делам гражданским и уголовным.

При этом если тинги низшей инстанции имели право преимущественно с гражданскими и уголовными тяжбами, то суды ландов в Швеции и Дании, альтинга в Исландии и лёгов в Норвегии обладали более высокой компетенцией, так как на них кроме прочих обсуждались также политические дела и дела веры.

О политической и религиозной роли народного собрания достаточно много говорилось выше. Без согласия местного тинга малый король свеев в IX в. не мог разрешить проповедь миссионера Ансгария, а кардинальный вопрос о введении христианства в Исландии был решен, как мы помним, на альтинге 999/1000 г. после убедительного выступления только что избранного законоговорителя[1631] 1631
  ИС I. С. 624.


[Закрыть]. И примерно тогда же бонды Готланда дали согласие на крещение и возведение церквей на своем острове. Помимо таких общих проблем решались и более частные, например связанные с колдовством и колдунами. Вообще, переплетение светских и церковных дел на тингах эпохи викингов уже не раз отмечалось в книге. Одна женщина, обвиненная в ведьмачестве, сумела все же оправдать себя именно на тинге[1632] 1632
  ИС II:2. С. 27.


[Закрыть]; это было редкое решение для подобных дел в период внедрения христианства.

Чрезвычайно важной функцией общего тинга и тинга ландов было решение вопроса о выборе или отстранении от власти самого конунга. Об этом уже говорилось особо. Здесь достаточно напомнить, что в борьбе с датским и шведским конунгами за наследство Харальда Прекрасноволосого победу на Эйратинге, где обычно провозглашали норвежских королей, одержал Олав Святой (см. сагу о нем, гл. XXXVI–XXXVIII). И что Хакона Доброго провозгласили бонды на всех тингах Уплёнда, т. е. тингах всех трёндов[1633] 1633
  КЗ. С. 68.


[Закрыть]. И что Магнус Слепой («Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли», гл. 1) был провозглашен конунгом после своего отца Сигурда на тинге «всей страны» в Осло. Что благодаря решению тинга королем Норвегии в свое время стал Харальд Серый Плащ – вместо тингом же изгнанного за прелюбодеяния короля Сигурда. Что на Эйратинге был избран конунгом Олав сын Трюггви, который в 995 г. стал первым единым и христианским королем Норвегии. Что король Харальд Суровый Правитель на тинге поделил свои обширные владения, завещав Данию Свейну, а Магнусу с Харальдом – Норвегию («Сага о Харальде Суровом», гл. XXIII, XXVIII). И что Олава Шётконунга провозгласили конунгом именно на Моратинге, как это делали и 200 лет спустя, причем непременные выборы шведских королей на тингах главных ландов еще и в XV в. были далеко не формальными, – и т. д.

Королям приходилось испрашивать разрешение народного собрания и на созыв ополчения, и на сбор средств для ведения войны. Тинг в той или иной степени участвовал в принятии отдельных постановлений, особенно касающихся величины и формы налогов: ведь введение в Скандинавских странах постоянных налогов вызвало волну вооруженных выступлений в каждой из них, во главе которых стояли представители верхушки тингов. На тингах решались вопросы объявления войны и заключения мира, союза с другими странами или разрыва отношений с ними.

Мнение некоторых историков о том, что со второй половины XIII в. общие тинги теряют политические и законодательные функции, подтверждается источниками, но лишь отчасти. Уже говорилось о том, что порядок разработки и введения областных и общих законов во многом, а подчас и в основном зависел от тингов, как правило следовавших за своими лагманами. Несомненно, общественное мнение по поводу не только выборов короля, но также войны и мира, законодательных, политических, финансовых и других дел государственного управления в эпоху викингов выражалось бондами на тингах намного откровеннее и решительнее, чем в последующие времена, когда происходило укрепление и оформление государственности и, соответственно, увеличение роли королей, государственных деятелей, ленников и служащих. Но и тогда сопротивление народа каким-либо властям или их мерам начиналось с несогласия тинга.

Другое дело, что состав тинга, особенно начиная с ланда и выше, и его социальная направленность претерпели изменения, так что из собрания всех полноправных граждан, выражающего их общие интересы, он стал превращаться в собрание лишь представителей граждан и уже в эпоху викингов все больше и больше подчинялся интересам элиты. Кроме того, государственные установления, судя по сагам, все чаще принимаются королем вместе с «мудрыми людьми» королевства, лагманами и верхушкой клира. Однако при всем этом в политическом отношении народные собрания, судя по сагам, по-прежнему остаются важной альтернативой, противовесом центральной власти.

Поскольку роли тинга как источника политических и конфессиональных решений в эпоху викингов уделено внимание в предыдущих очерках, в настоящей части главное внимание обращено на тинг как судебный орган, на гражданские и уголовные дела, которыми занимались тинги, на процессуальные порядки и, конечно, на обычаи и законы, которыми руководствовались судьи и народ. Именно судебные дела составляли содержание подавляющего числа заседаний тингов.

Разумеется, устное обычное право скандинавов, основанное, как и всякое обычное право, на прецедентах, на «казусах» (случаях, примерах дел и их решений) и поэтому очень выразительное, не может быть целиком восстановлено на основании саг. Тем более ценны те материалы о конкретных судебных делах, их разбирательстве и решениях по ним, которые отражены в сагах и благодаря которым можно составить представление о порядке судопроизводства, преступлениях и наказаниях в эпоху викингов, о правовой культуре того времени.