Текст книги "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы"

Автор книги: Ада Сванидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 71 страниц)

Значение городов как укрепленных поселений, торговых, политических, культовых и фискально-административных центров стало достаточно рано понятно королям, которые всячески способствовали их строительству и безопасности. Город Нидарос (Тронхейм, Трандхейм) обязан своим существованием королю Олаву сыну Трюггви (997), город Осло – Харальду Суровому. Торговый Скирингссалль-Каупанг был постоянной резиденцией ряда норвежских конунгов, в первую очередь зимней. Оттуда те двигались в Осло, потом в Тронхейм, устраивая по дороге пиры. В шведской Упсале тинг на Сретенье совмещался с ежегодной трехдневной ярмаркой, куда стекались люди не только со всей Швеции, но прибывали и торговцы из других стран («Сага об Олаве Святом», гл. LXXVII).

Повстанцев-посошников на юго-востоке Норвегии поддерживали порты Bика и торговые города Тёрнсберг, Осло, Сарпсборг и Конунгахелла. Во время восстания берестяников в Норвегии их вождь Сверрир опирался на города Тронхейм и Мёр, а затем на Берген и Ставангер в Средней Норвегии. Города использовались также как убежища при нападениях викингов (тех же вендов – см. выше) и, вероятно, во время междоусобиц[1969] 1969
  КЗ. С. 508.


[Закрыть]. Служили они и опорными пунктами при захвате новых территорий. Именно так во время экспансии датчан на земли эстов в XII в. возник датский город Таллинн на месте туземного поселения еще конца старой эры.

В сагах по разным поводам неоднократно говорится о таких норвежских городах, как Осло, Нидарос, Каупанг, Хладир, Берген (Бьергюн)[1970] 1970
  См., например, о прибытии в Берген корабля с исландскими товарами в кн.: ИСИЭ. С. 462.


[Закрыть], Мер (Мёре, Мёрин), Ставангер (Ставанг)[1971] 1971
  КЗ. С. 332, 506, 589 и мн. др.


[Закрыть], но чаще других упоминаются Осло, Каупанг, Нидарос и Берген[1972] 1972
  ИСИЭ. С. 80, 535; ИС I. С. 46, 58, 447; ИС II:2. С. 279 и др.


[Закрыть]. О торговых кораблях в Бергене специально рассказывается в «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» (гл. V). К XIII в. Берген был уже настолько значительным портом, что одним из первых был вовлечен в орбиту влияния Ганзы – обширного и мощного союза купечества северонемецких городов.

O Конунгахелле, городке, расположенном неподалеку от шведского же Старого Лёдёсе (предшественника Гётеборга), в «Саге о сыновьях Дроплауг» и в других сагах говорится как о пограничном городе, важном в торговом и политическом отношениях. Но из материалов о городах XIV в. Конунгахелла исчезает.

Часто упоминаются в сагах шведские города Упсала, Сигтуна (особеннс Старые Сигтуны), Скара (Скарара)[1973] 1973
  Ср.: Адам. С. 99; КЗ. С. 13, 23, 169, 208, 635, 654 и др.


[Закрыть] и поселение Агнефит (Агнафит из «Саги о Хервёр»), находившееся приблизительно на месте будущего Стокгольма[1974] 1974
  IMS. P. 30.


[Закрыть]; датские города Лунд, богатый и хорошо укрепленный Виборг (Вебьёрг в Ютландии), Хейдаборг, Хедебю (Хайтхабю), Трелаборг, Ольборг (Алаборг)[1975] 1975
  ИСИЭ. С. 35, 80; СОДВ. С. 110, прим. 53.


[Закрыть], Йомсборг (Йом)[1976] 1976
  КЗ. С. 158, 370, 392, 399, 418, 493, 518, 549–550.


[Закрыть]. Упоминаются Раннерс (Рандарос), Симрисхамн (Свимрарос) и др.[1977] 1977
  Там же. С. 493, 506, 570, 589.


[Закрыть]

О городах и торговых портах, например «Купеческой гавани» (Kaupmannahafn), в сагах речь заходит тогда, когда в качестве их персонажей действуют профессиональные купцы, которые ведут дальнюю торговлю. В проливе Эресунн во время путины сельди собиралось много торговых кораблей из разных мест, о чем упоминается в сагах. Города области Ское поднялись достаточно рано благодаря расположению на берегу единственного пролива, соединяющего Балтийское и Северное моря, который не мог миновать ни один корабль. Вообще, скандинавские города в подавляющем большинстве стояли на морских побережьях, что служило основой их развития.

В отличие от викингов, которые также занимались торговлей, «торговые люди», «богатые гости»[1978] 1978
  КЗ. С. 23, 24, 35, 46, 58 и др.


[Закрыть], по обычаю, свойственному всем плавающим северянам, выходили в море только в теплые сезоны, в течение которых могли несколько раз пересечь Балтику. Но некоторые купцы предпочитали делать лишь одно или два серьезных путешествия. Они могли, например, начать первое плавание весной и, прибыв в пункт назначения, в том числе в какой-либо город, оставаться там в течение лета и уплыть обратно осенью; но могли отправиться в свой вояж в конце лета или ранней осенью и остаться торговать на зиму. Так было принято по всей Скандинавии и столетия спустя, а такие купцы назывались «зимние гости» и «летние гости». Они вытаскивали корабли на берег и перегружали товары с корабля на лодки или плоскодонные баржи, затем на лошадей. Чтобы разгрузить большой торговый корабль, требовалось примерно 120 вьючных лошадей. В городе можно было жить у местного знакомца или снять помещение для жилья, такие сведения дает, например, «Сага о Гисли».

Вообще, пребывание в городах приезжих купцов было привычным явлением. Сын бонда Торд даже «любил затевать кулачные бои с торговыми людьми», которым обычно от него доставалось[1979] 1979
  ИС I. С. 46.


[Закрыть]. Но купцы и сами, как отмечалось выше, были хорошо вооружены и давали решительный отпор тем, кто хотел их пограбить[1980] 1980
  КЗ. С. 408, 506–508.


[Закрыть].

Материалы саг, касающиеся скандинавского экспорта, в основном совпадают с данными археологии. К товарам скандинавского экспорта, о которых отчасти говорилось выше, можно добавить такие, как вяленая треска и сельдь, ботнический лосось, дорогие меха, добываемые охотой, кожи и шкуры домашних животных, шерсть и толстое, «непромокаемое» домотканое сукно-вадмаль, льняную пряжу и готовые ткани из нее, гагачий пух, рыбий (тресковый, тюлений и китовый) жир, шведское железо, моржовую кость и шкуры, бивни нарвала, знаменитых гренландских кречетов и др. В Скандинавские страны, судя по сагам, ввозили дорогие ткани и одежду, оружие, породистых лошадей и конские уборы, украшения из золота и, чаще, серебра, частью с драгоценными камнями, которые носили и женщины и мужчины, а также красители, церковные колокола, бронзовые подсвечники, вина и др. В безлесную Исландию доставляли корабельный и строевой лес, туда же и в Норвегию – мед, зерно, особенно пшеницу или муку, предметы личного пользования, особенно роскошные, а также рабов – мужчин и женщин, и т. д.[1981] 1981
  ИС I. С. 192, 447 и мн. др.


[Закрыть]

«Торговые люди», попадавшие в Скандинавию или вышедшие из этого региона, были, естественно, мореходами. О них так и говорится в сагах: «купец и мореход»[1982] 1982
  КИ. С. 386.


[Закрыть].

Разъезжая, они «перевозили» не только товары, но и обычаи, и культурные традиции. Римберт в «Житии св. Ансгария» пишет, что многие шведские купцы крестились в континентальных городах[1983] 1983
  Римберт. С. 50.


[Закрыть]. И действительно, купцы были в числе первых и преданных новой вере христиан. Как свидетельствует Адам Бременский, именно купец построил, например, первую церковь и у куров[1984] 1984
  Адам. С. 89.


[Закрыть]. Саги обращают внимание на такие чисто городские культурные явления, как общественная баня: так, конунг, построив в Бергене баню для себя, устроил просторные бани и для населения, где можно было вымыться за один весовой пеннинг, который шел в казну[1985] 1985
  ИС II:2. С. 279.


[Закрыть]. Мылись одновременно мужчины и женщины, и, судя по средневековым изображениям, при такой бане нередко предлагались интимные услуги. Несомненно, с континента купцы привнесли в Скандинавию, в частности в Нидарос, обычаи «круговых пиров» и устройства гильдейских церквей или часовен, с «гильдейским колоколом» (см. «Сагу о Магнусе Слепом и Харальде Гилли»). А в торговые или ярмарочные дни народ развлекался выступлениями скоморохов.

Таким образом, несмотря на скупость саг при описании местных городов и городской жизни, можно убедиться в том, что города – а это были, как говорилось, так называемые ранние города – играли в Скандинавии эпохи викингов ту же роль, что и повсюду в тогдашней Европе. Уже тогда города были для своего времени богаты, и не случайно, что довольно регулярные грабительские набеги на скандинавские территории жителей Восточной Балтии, равно как и нападения на сопредельные земли региона самих скандинавов, зачастую были нацелены на города. Характерно, что большинство ранних скандинавских городов в той или иной мере сохраняли свое значение на протяжении всего Средневековья и продолжили свою историю в Новое время.

Города эпохи викингов были преимущественно портами. Они концентрировали разнообразное неаграрное население своей страны и привлекали людей иных этносов и вероисповеданий. Они служили средоточием наиболее интенсивного товарообмена, были политическими, военно-стратегическими, фискально-административными, религиозно-церковными, культурными центрами внутри своих стран, а также центрами распространения, заимствования и взаимодействия разных культур[1986] 1986
  См. особ.: Wibanisving prosesseni Nordenm 1977; Fritz B., 1987; Сванидзе, 1986; Сванидзе, 1987.


[Закрыть].

Деньги и меры в сагах

Деньги как средства обращения фигурируют в сагах в виде нескольких платежных форм. Чеканка монеты в Скандинавии была затруднена из-за отсутствия собственных запасов драгоценных металлов. Поэтому там использовали привозные монеты, прежде всего серебряные арабские дирхемы, которые поступали в регион в результате торговли и грабежа; они переливались, перечеканивались, а также шли в качестве весового серебра. Первые местные монеты чеканились преимущественно английскими мастерами, начиная примерно с конца X в., в единичных торговых эмпориях. И, как мне представляется, эти первые, несовершенные по исполнению монеты имели скорее политическое, нежели экономическое значение. Например, на первых шведских пеннингах изображался король Олав Шётконунг в качестве, как свидетельствовала надпись, «короля свеев, гётов и гутов», т. е. единого и общего повелителя Швеции, включая вассальный Готланд. На монетах Харальда Синезубого и Свена Вилобородого (Твескэга) изображен крест. А на первых монетах торгового города Хедебю изображены корабль и конь (или олень) – символы (торговых) разъездов.

Существовало четыре номинации монет. Марка (ср. русск. гривна) была счетно-весовой единицей, такие монеты никогда не чеканились. Ее приблизительным весовым соответствием был тогдашний балтийский фунт – 216 г или немного больше драгоценного металла. Марка делилась на 8 эйриров в Норвегии или эре в Швеции, которые соответственно весили каждый от 26,79 до 30 г[1987] 1987
  ИС I. С. 761.


[Закрыть] и могли использоваться как мера веса, равная 30 г. Эре делился на 3 эртуга, каждый из которых весил не более 10 г. Эртуги включали по 8 пеннингов, каждый из которых по номиналу равнялся ¹/₁₉₂ марки, а по весу около 0,9 г.

Итак: 1 марка = 8 эре (эйрирам) = 24 эртугам = 192 пеннингам. Именно пеннинг был, судя по всему, ходовой местной монетой, а более крупные номинации скорее служили счетными единицами. Если в источнике говорится о том, что была заплачена такая-то сумма пеннингов (например, «марка пенгар»), то это свидетельствует об оплате именно монетой. В других случаях серебро шло в оплату по весу либо, много реже, пересчитывалось на монеты. В Норвегии пеннинг мог составлять ¹/₃₀ эйрира, ¹/₂₄₀ от весовой марки в 214,32 г[1988] 1988
  ИС II:2. С. 430. Ср. также: С. 420.


[Закрыть]. Марка золота около 215 г, равная 8 эйрирам и 240 пеннингам, упоминается в «Саге о Сверрире»[1989] 1989
  Сага о Сверрире. Гл. 21, прим. 30.


[Закрыть]. Очевидно, весовое соотношение номинаций могло колебаться.

Были и свои, привычные обозначения, например, «десяток серебра» представлял собой 10 серебряных эйриров, а «сотня серебра» – 100 эйриров[1990] 1990
  ИС II:2. С. 302, прим. 30.


[Закрыть].

Уже во времена саг монету «портили». Ценилась «бледная монета», т. е. содержавшая столько серебра, сколько полагалось по номиналу, а не темная, с большой примесью меди. «Портили» монету и путем уменьшения надлежащего веса. Монета стиралась и теряла вес также в процессе обращения. В «Саге о Магнусе сыне Эрлинга» архиепископ Эйстейн потребовал, чтобы бонды платили подать церкви полновесными серебряными эйрирами, а не вполовину меньшими, как платили конунгу. Не случайно полученные в уплату или в подарок монеты зачастую взвешивали. О серебряных монетах как средстве платежа в сагах говорится нередко. Король Олав («Сага об Олаве Святом», гл. XXVII), нуждаясь в войске, дал своему доверенному «посланцу много денег, чтобы он мог набрать войско», причем, скорее всего, здесь речь идет о монетах[1991] 1991
  О плате пеннингами см.: Там же. С. 420.


[Закрыть]. Возможно, в ходу были и английские монеты (sceat, skeat)[1992] 1992
  Беовульф. С. 658. Ср. ст. 2195 и коммент.


[Закрыть], равные денарию и составлявшие ¹/₂₀ английского шиллинга, о них напоминает наименование поземельного государственного налога (скат, скот), который фигурирует в областных законах Швеции.

В сагах упоминаются литейщики, работавшие с драгоценными металлами, бывшие обычно и ювелирами, и чеканщиками. Именно из этих специалистов приглашали мастеров для изготовления монет и тогда, и позднее. В сагах упоминаются ювелирные весы с гирьками[1993] 1993
  О взвешивании благородного металла с помощью гирь см., например: КЗ. С. 415.


[Закрыть] и коробка для таких весов, что подтверждают находки археологов. Эти предметы были нужны отнюдь не только торговцам, чтобы проверить вес монеты, но и при разделе даров или добычи, да и в повседневной жизни вообще, поскольку ни чеканка монеты, ни ее обращение еще не получили заметного развития; гораздо шире использовалось весовое серебро и, конечно, много реже золото.

Весовые серебро и золото были надежным, а потому распространенным, принятым платежным средством, о чем говорится во многих сагах[1994] 1994
  См., например: ИС I. С. 26, 30, 31, 46.


[Закрыть]. Отправляясь в деловую поездку или намереваясь уплатить штраф, с собой, наряду с монетами, брали весовое серебро, реже золото либо только драгоценные металлы в слитках и изделиях[1995] 1995
  ИС II. С. 292. Ср.: КЗ. С. 415.


[Закрыть]. В качестве выкупа за голову Торарина Дерзкого (в саге о нем) предложили, как считалось, не так уж много, всего 5 марок весового серебра. Зато вира Торда из «Саги о сыновьях Дроплауг» исчислялась в фантастическую сумму – 486 эйриров, т. е. 162 марки!

В «Саге об Эгиле» (гл. LXXXV) рассказывается о том, как Эгиль хотел распорядиться сокровищами, которые ему «подарил когда-то» английский король: два сундука, про которые было известно, что «оба они полны английским серебром». Эгиль, уже почти ослепший, но «в остальном еще крепкий», решил почудить напоследок: поехать на тинг и, взобравшись на Скалу Закона, бросить в толпу собравшихся серебро, а потом любоваться тем, как все будут из-за него драться. Скальда отговорили от этой опасной проделки. Но понятно, что в сундуках были либо монеты, либо слитки серебра и изделия из него, иначе как бы все это можно было разбросать? Понятно и другое – то, что серебро высоко ценилось (простыми) бондами-тингманами, иначе бы они не стали драться из-за, например, пригоршни монет. И частые упоминания об использовании серебра при сделках, для уплаты штрафов и т. д. относится, конечно, к богатым и знатным людям, прежде всего к тем, кто ходил в викинги[1996] 1996
  Ср.: КЗ. С. 415. Там о золоте и «драгоценном имуществе» сказано, что они попали к норвежскому королю от «греческого конунга, у которого, как все говорят, дома полны червонного золота».


[Закрыть].

Некоторые ювелирные изделия – кольца, браслеты («обручья», запястья), нашейные обручи и цепи – отливали таким образом, чтобы их вес соответствовал одной из счетно-весовых монетных единиц. Не случайно в сагах часто упоминается вес драгоценного подарка: например, подарок в виде запястья весом в марку золота («Сага о людях из Лососьей Долины», гл. XIII), отдар за меч в виде двух золотых браслетов по марке каждый («Сага об Эгиле», гл. LXI). Сделанные из драгоценного металла известного веса, такие предметы имели хождение и как платежное средство, иногда в случае надобности их ломали на куски, каждый из которых имел цену по весу. Отсюда известное выражение, часто применявшееся в скальдической поэзии для обозначения щедрого конунга: он «браслеты ломал» (и раздавал дружинникам эти куски серебра или золота). Упоминается использование в качестве платежного средства наряду с монетами куска серебряной пряжки[1997] 1997
  Поэзия скальдов. С. 147.


[Закрыть]. Таким образом, платежным средством служили также и драгоценности.

В качестве платежного средства использовались и особенно употребительные товары. Например, большой штраф в объеме «40 сотен» уже в XIII в. был уплачен «отличным добром»[1998] 1998
  Сага об исландцах. С. 190.


[Закрыть]. Согласно поэме «Беовульф» (ст. 2995) в одном случае «было дано сто тысяч (?) землей и кольцами». Уплата долга, включая большой штраф недвижимостью, скорее всего имела место в том случае, если виновный не располагал наличными деньгами для платежа.

В качестве платежных средств постоянно использовали мерные товары, прежде всего домотканое грyбoe сукно (вадмаль, ватмель, русск. вотола), которое шло и на вывоз. Сукно это имело определенную ширину, длина же его измерялась в «локтях»[1999] 1999
  Средневековая мера длины локоть (aln) был равен 46–53 см.


[Закрыть]. Стандартный отрез («кусок») такого сукна длиной 6 локтей – так называемый «суконный» или «дерюжный» эйрир – оценивался в имеющих особое название «законных эйрирах» (т. е. в серебре или золоте) и ценился ниже последних: так, за 72 законных эйрира полагалось дать 96 дерюжных эириров[2000] 2000
  ИС II:1. С. 372, прим.


[Закрыть]. При расчетах три сотни (локтей) грубого сукна должны были быть эквивалентны 360 суконным эйрирам и, соответственно, сотня (локтей) сукна в реальности равнялась 120 суконным эйрирам. А один суконный эйрир включал 24 стандартных (по 3 м) отреза ткани или мерных суконных эйриров[2001] 2001
  ИC II:2. С. 81, 308, прим. 103.


[Закрыть]. Встречается и такой расчет, когда 1 марка равна 8 эйрирам, или 48 отрезам сукна. И в XIII в. вира за убийство могла состоять, например, из «18 сотен трехаршинных отрезов сукна»[2002] 2002
  Сага об исландцах. Гл. 142. О сукне как ходовом платежном средстве см. также: ИС I. С. 32.


[Закрыть].

Употребителен был счет на дюжины, отсюда такая крупная мера длины, как 120 локтей – десять дюжин. 120 локтей – эта так называемая «большая сотня», она исстари применялась в балтийской оптовой торговле мерными товарами. Однако на сотни и большие сотни могли считать также людей (например, ополченцев), о чем имеются упоминания в «Саге об исландцах». Встречаются сведения и другого типа. Отец, снаряжая корабль и отправляя на нем сына торговать, дает ему товара «на 60 сотен, из них 20 сотен полосатыми тканями»[2003] 2003
  ИСИЭ. С. 462.


[Закрыть]. Но какие денежные единицы подразумеваются здесь под «сотнями», решить трудно. Среди средств оплаты в сагах встречаются также шкуры, древесина и некоторые другие предметы повседневного спроса.

Попадаются в сагах сведения и об оплате скотом.

В порядке дара-отдара на уровне элиты фигурируют оружие, дорогая одежда, кони, корабль «и всяческие другие ценные вещи», а также серебро и золото. При дележе драгоценностей и слитков благородных металлов их также взвешивали.

Весовые меры в одной из саг разъясняются так: 2 весовые меры весят 10 пудов[2004] 2004
  ИС II:1. С. 90.


[Закрыть], т. е. 1 весовая мера равна 5 пудам.

Некие меры существовали и для земли, например, хид – примерно 120 акров. Но вот в поэме о Беовульфе (ст. 2195) некто получает «семь тысяч земли», и что имеется в виду в данном случае – совершенно неясно, потому что если речь идет о 7 тысячах хидов, то это территория целой Северной Мерсии. В той же поэме о Беовульфе (ст. 2995) некто получает «сто тысяч землей (!) и кольцами». Скорее всего, и в этом, и в предшествующем случае эти «тысячи» даются в пересчете, скажем, на марки или эйриры, но тогда необходимо выяснить цену земли, а это один из самых загадочных вопросов всего Западного Средневековья, так как цена земли зависела от множества условий. В законах XIII в. меры земли выражались в денежных единицах, но при этом по сей день не ясно, означает ли, например, эртуг земли цену участка, объем или цену посевного зерна или объем и цену обычного урожая с этого участка.

Цены варьировались, имели зачастую договорный характер и зависели от разных обстоятельств. Например, в «Саге о сыновьях Дроплауг» увлекшийся рабыней человек заплатил за нее, как считает сага, очень высокую цену – полсотни серебра, т. е. 50 эйриров, тогда как вира за свободного составляла сотню серебра, это 100 эйриров[2005] 2005
  В шведских областных законах конца XIII в. выкупить на свободу раба можно было, заплатив хозяину его цену: «6 марок пеннингами, или 3 марки вадмаля в 12 локтей на каждый эре, или 4 взрослых крупных рогатых скотины». См.: ÖgL Dr 16:2 о. а.


[Закрыть]. В той же саге сказано, что цена коровы в Исландии может дойти до 72 законных или 96 дерюжных эйриров, т. е. почти 600 локтей или около 300 м сукна (?!). Одно жертвенное кольцо (клятвенное?) оценивали в 20 эйриров[2006] 2006
  ИС II:2. С. 4, 24, 74.


[Закрыть]. В «Саге о Сверрире» (гл. 21) сказано, что за 1 марку золота можно купить 3–4 коровы.

В сагах имеются весьма интересные сведения и иного рода, например, что на полмарки можно было в течение года кормить малолетнего ребенка. И что человек, имеющий имущества на 3 марки, обязан платить «денарий св. Петра». Это одно из самых ранних свидетельств о соотношении размеров имущества и налогообложения.

Если цены и меры – категории изменчивые, зыбкие, трудно поддающиеся общей характеристике, тем более на основании фольклора, то особенности денежного обращения и платежных средств в Скандинавии эти источники демонстрируют совершенно отчетливо. Во-первых, в составе денег в широком смысле слова, т. е. средств платежа, отчеканенные деньги или монеты отнюдь не преобладали, а их изготовление было слабо развито. Более надежными и намного более употребительными в среде людей саг были весовое серебро и золото, будь то иностранные монеты, ювелирные изделия или слитки. Во-вторых, в качестве платежных средств постоянно применялись определенные товары широкого потребления, обычно входившие и в состав экспорта, особенно домотканое сукно и скот.

Характерно, что первые же кодексы скандинавов ХII – ХIII вв., а затем и более поздние, вплоть до середины XV в., касаясь платежных средств, узаконивают их смешанный монетно-товарный состав. Мне приходилось уже отмечать эту особенность как характерную черту средневекового северного, атланто-балтийского рынка и платежной системы в целом[2007] 2007
  Сванидзе, 1980.


[Закрыть]. Теперь можно констатировать, что истоки этого своеобразия платежных средств и денежного обращения у средневековых скандинавов уходят корнями по меньшей мере в эпоху викингов.