355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Абузар Айдамиров » Долгие ночи » Текст книги (страница 32)
Долгие ночи
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:28

Текст книги "Долгие ночи"


Автор книги: Абузар Айдамиров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

ГЛАВА VIII. ВЕСТИ С РОДИНЫ

Мила нам добрая весть о нашей стороне:

Отечества и дым нам сладок и приятен.

Г.Р. Державин

Болат внимательно наблюдал за турецкими всадниками. Но не успели они еще скрыться из вида, как вслед им промчались Кюри и Габа. Болат громко окликнул Кюри, но тот даже не оглянулся.

"Куда они?" – удивленно подумал Болат.

Чеченский отряд возвращался в лагерь. Арзу и Маккал ехали впереди. За ними Чора и Али, в руках которого развевалось зеленое знамя с вышитыми на нем шестиконечной звездой и полумесяцем.

– Лаилаха илаллах, лаилаха илаллах… – пели они, покачиваясь в такт зикра.

Болат долго следил за ними, потом тихо поплелся к своей землянке.

Как надоел ему лагерь, его сырые землянки и эти вонючие шалаши. И дождь, и ветер проходят сквозь их стены, как через сито. И какая уж тут чистота, когда нет отхожих мест.

Здоровым, конечно, полегче, но каково больным, которые даже встать с постели не могут? Конечно, никто не предполагал, что им столь долго придется задержаться здесь. В жаркие дни всем особенно тяжело, в воздухе стоит невыносимая вонь. А еще вши донимают. Их столько развелось, что просто ужас берет. Уж лучше бы сразу умереть. Но что тогда станет с матерью и сестренкой, если он умрет? Нет, ему сейчас никак нельзя умирать. Он должен жить, должен!

У входа в землянку мать перешивала ему отцовские брюки. Болат осуждающе нахмурился.

– Не вечно хранить их, сынок, – оправдывалась Хеди. – Смотри, как твои износились. Новых же купить здесь и негде и не на что.

Болат медленно опустился рядом с сестренкой. Несмотря на знойный день, та куталась в шаль.

– Бота, – тихо позвала она.

– Что, Човка? – склонился к ней Болат.

– Отец девочки, которая живет вон в той землянке, принес вчера из лесу меду и орехов. Я у нее попросила один орех, она не дала. Теперь, когда принесешь орехов ты, я ей тоже не дам…

Болат притянул к себе ее маленькую головку и ласково погладил.

– Какая же ты еще малышка, Човка! Будут и у тебя орехи. Не плачь только.

Болат поднялся и скрылся в землянке. Он опоясался маленьким кинжалом, наполнил газыри черкески зарядами, заткнул за пояс кремневый пистолет, подаренный ему Арзу, и, прихватив глиняный кувшин, снова вышел на улицу.

– Ты куда, сынок? – забеспокоилась Хеди.

– Пойду, похожу по лесу.

– Будь осторожен. Ворованное всегда приносит несчастье. Могут и убить.

– Я не маленький, нана, – сказал он, чтобы успокоить мать. -

И воровать ничего и ни у кого не собираюсь. Может, в лесу диких плодов нарву.

– Говорят, там медведи водятся, смотри, далеко не заходи…

Болат улыбнулся словам матери.

– Здесь все чужое, даже медведи.

– Не беспокойся, нана.

И Болат широко, по-взрослому, зашагал между землянками.

– О Аллах, вручаю твоей воле моего единственного сына, – взмолилась Хеди, провожая Болата взглядом измученных глаз.

* * *

"Бог милостив, – радостно думал Болат, возвращаясь из лесу.

– Он мне поможет прокормить семью". Его вылазка оказалась удачной, кувшин наполовину наполнен газпой, за пазухой – орешки. Човка-то как обрадуется.

Солнце уже село, но верхушки деревьев все еще золотились в отблесках заката. Со стороны турецкого села доносились блеяние овец, мычание коров, топот лошадей, слышался чужой говор.

Точно так же бывало вечерами и в Шали: собачий лай, крики мальчишек, голоса пастухов, возвращавшихся с пастбищ. Но там звуки были родные и близкие. Свои! Чего бы только не отдал сейчас Болат, чтобы вновь услышать их. Ни забот он тогда не знал, ни горя не ведал. Играл с мальчишками, дрался. Сегодня подерутся – завтра помирятся. Так и проходили незаметно дни со своими радостями и огорчениями. Теперь же они вспоминались как нечто сказочное, давным-давно и навсегда ушедшее. С трудом даже верилось теперь, что когда-то все было по-другому, небо было родное, и дом был родной. От таких вот мыслей и воспоминаний в душу закрадывались тоска и жалость. Ему даже было жаль не себя, а скорее те далекие улицы, по которым он бегал; холмы и овраги, где они с товарищами по примеру взрослых пели зикр; чужие сады и собак, чьи острые клыки не раз испытывали на прочность его штаны и ягодицы, за что мать постоянно ругала его. Отец же, наоборот, только усмехался в бороду, ты, мол, жена, смотри, какой храбрый конах растет! Ему было жаль мать, но попробуй сберечь штаны, когда вокруг столько соблазнов.

Теперь и отца не стало. Похоронили его в чужой земле. Как ему в ней? Может, душа улетела домой? Дай-то Бог! И остались они втроем. Човка-то еще малышка, мало что соображает. Ей все только дай. А как взять, откуда, ее пока не интересует. Вот на него-то и все надежды. Он старший. Он обязан кормить семью.

Но если им здесь дадут землю, кто ее вспашет? Арзу и Маккал.

Они только и смогут помочь, пока сами живы…

Чтобы не идти через турецкое село, Болат двинулся в обход, через кустарник. Хотя, конечно, через село было ближе. Но лучше все-таки избежать разных неприятностей. Например, дети начнут кидаться камнями и кричать вдогонку: «Шешень! Вшивый шешень!» Их-то он не боится, но не станешь же гоняться за каждым.

Болат сполз с обрыва и пошел по дну оврага. Повеяло сыростью и прохладой. Уже надвигались сумерки, и он заспешил, чтобы до темноты вернуться в лагерь. Мать, наверное, уже волнуется.

Вдруг внимание его привлекли какие-то звуки, похожие на рычание собак. Он остановился. Стая ворон, взлетевшая при его появлении, посеяла в нем подозрения. Птицы упорно кружились над одним и тем же местом и не улетали. Потом вообще расселись по деревьям, выжидая, пока незваный гость уйдет. Их хищное и нетерпеливое карканье пугало. Собаки же, наоборот, не обращали на него никакого внимания, они злобно рычали, как будто не могли поделить единственную кость. Болат знал, что местные жители имеют обыкновение сбрасывать в овраг дохлый скот.

Переселенцы не раз приходили сюда и перетаскивали туши околевших коров и овец в лагерь.

Что же там выбросили сейчас, раз так остервенело грызутся собаки, а воронье даже и не помышляет улетать отсюда?

«Может, найду чем поживиться. А вдруг целая туша коровы, да хотя бы ягненка, – мысли роились в голове мальчика, предвкушавшего восторг родных и близких. – Он бы тогда уберег их от голодной смерти. А как обрадуется Човка… – Болат сам давно забыл вкус мяса. – Вот будет праздник…»

Болат срубил кинжалом ветку что потолще, чтобы разогнать собак, а то ведь пока он раздумывает, они и костей не оставят.

Но подойдя поближе, он убедился, что опасения его были напрасны: собаки только что приступили к своей трапезе.

Разогнав их, Болат приблизился к тому месту и остолбенел:

перед ним была разворошенная могила и труп мальчика.

Первое желание, возникшее от увиденного, было бежать, бежать не оглядываясь. Но какая-то невидимая сила удержала его, и он продолжал стоять как вкопанный. В следующий миг ему стало стыдно за свой страх, за непрошеную слабость. Что он, мало видел мертвецов? Не только здесь, в Хонкаре, но и дома, в Шали. Правда, он не был ни разу наедине с мертвецами – рядом находились взрослые. Это здесь он на исходе дня, в глубоком овраге, среди одичавших собак, рядом с покойником.

«Ты же мужчина, Болат, – говорил ему внутренний голос. – Иди, не трусь. Разве не учили тебя мужеству твой отец, Арзу, Маккал. Еще несколько шагов! Ты же горец, сын бесстрашного воина. Вглядись, видишь рваную черкеску, ножны кинжала, босые ноги… Может, это твой единокровный брат…»

«Конечно, – подумал Болат, – ведь турки своего не сбросят с обрыва. Должно быть, это наш человек… О Аллах! Эти облезлые ножны… ремень…»

От страшной догадки кровь застыла в жилах. Со вчерашнего дня он не видел Соипа: утром выполнял поручение Арзу, а потом, не найдя Соипа и в полдень, не стал беспокоить его больную мать, Жовхар, отложив свой визит на более позднее время.

Болат поставил кувшин и склонился над покойным другом. С окровавленной головы Соипа слетел целый рой зеленых мух, в ране копошились черви. Он осторожно перевернул труп и в страхе отпрянул – на него смотрели остекленевшие, застывшие в ужасе, круглые карие глаза друга…

Это было так неожиданно, так неестественно, будто происходило в каком-то страшном сне. Смутно сознавая, что делает, Болат провел рукой по глазам, закрыл другу веки. Он долго приходил в себя, а когда, наконец, сознание прояснилось, почувствовал неотвратимость случившегося, ком подкатил к горлу, он затрясся всем телом и громко разрыдался.

«Соип, друг мой, что они с тобой сделали… Соип, если бы мы не приехали в чужую страну, ты был бы жив, отец твой не лежал бы в холодной могиле и братья… Нам тяжело было на родине, но мы были счастливы… Соип, кто убил тебя так безжалостно, кто оставил твою мать одинокой, кому мне мстить за тебя. Или когда-нибудь и мне придется разделить твою участь. Тебя нашел твой друг, он похоронит тебя. Неужели мой труп растерзают злые собаки, глаза мои выклюют вороны…»

Могила была неглубокой, видимо, копали ее наспех, и собакам не стоило особого труда разрыть ее. Болат поднял на поверхность тело друга, руками выгреб землю и осторожно уложил покойника обратно, затем прикрыл травой и засыпал землей. И когда все возможное было сделано и ничем он уже не мог помочь другу, Болат словно очнулся вдруг и оглянулся. Только теперь он заметил, что сгустились сумерки и потемнело небо. Стало страшно от того, что в такой темени ему не трудно будет и заблудиться. Но прежде чем покинуть могилу друга, он, забыв все страхи, постоял еще с минуту, устремив глаза на маленький холмик.

«Даст Бог, и я доживу до утра, заберем тебя, Соип, отсюда и похороним рядом с отцом твоим», – мысленно решал он, пробираясь по дну оврага, заросшего густым кустарником.

* * *

После ухода турок, остаток дня ушел на погребение умерших.

Вечером Арзу вновь собрал старейшин, сообщил о переговорах с Эмин-пашой.

– Оставят у Муша, Вана и Карса – останемся. Нет – уйдем обратно, – в один голос отвечали старейшины.

– Русский сардар против. Он требует убрать нас подальше отсюда.

– Проклятые гяуры! И в чужой стране спокойно жить не дают!

– Не надо было свою отдавать.

Решено было Арзу и Маккала послать в Эрзерум к русскому комиссару. Что из этого может получиться, одному Богу известно. Но измученные и исстрадавшиеся люди надеялись, что не каменное сердце у русского комиссара, может, и пойдет навстречу.

Уставшие и голодные вернулись Арзу и Маккал домой. Была поздняя ночь. Али и Чора сразу же завалились спать, накрывшись буркой. Арзу не спалось. Не спалось и Маккалу. Он зажег свечку и поставил на сундук. «Наверное, читать собирается», – подумал Арзу. Маккал достал у турок какую-то книгу и зачитывался ею ночами. Но сегодня он почему-то не раскрывал ее. Маккал достал чернильный прибор, разложил чистую бумагу.

– Кого мы возьмем с собой? – спросил Арзу, прежде чем Маккал взялся за колам[97]97
  Колам – карандаш.


[Закрыть]
.

– Куда?

– В Эрзерум.

– Чору и Али. Достаточно, думаю.

На этом их беседа прервалась. Маккал склонился над листом бумаги. Арзу одолевали горькие думы. Он думал о прошлом и о будущем. Думал о своих братьях и сестрах по крови, что гибли вдали от родины, забытые людьми, царями и богачами, даже Богом. О чем только не думал, какие только мысли не приходили, а выхода как не было, так и нет. Думали избежать Сибири, а получилось еще хуже… Хотя ночь была спокойной, но не спалось Арзу. Сон не шел…

Маккал отложил колам, взял в руки исписанный лист.

– Может, послушаешь, что я написал, – обратился он к Арзу, чувствуя, что последний не спит.

– Читай, – отозвался Арзу.

Маккал откашлялся.


"Великому Сардару, брату русского царя.

… Мы находимся в весьма печальном положении и просим: будьте милосердны, разрешите нам возвратиться на родину… Мы узнали, что Кундухов ухитрился обмануть нас, говоря, что переселение делается по общему согласию двух государей, а здесь ничего нет. Нам уже отвели место в Турции. Кундухов желал, чтобы он один жил, а мы все умерли. Он же желает переселить сюда и остальных горцев… Мы гораздо охотнее пойдем в Сибирь, чем будем жить в здешней Сибири… Мы можем избавить многих горцев от гибели своим возвращением. Из нас и так погибла одна треть.

Турки говорят, что нам укажут место для жительства, а на указанном месте можно только умереть".


Маккал прервал чтение, прислушался. Незнакомый мужской голос, доносившийся с улицы, спрашивал:

– Где мне найти Арзу и Маккала?

– Вон в той землянке, – отвечал женский голос. Через минуту легкий конский топот послышался совсем близко.

Али, вышедший на зов незнакомца, вернулся обратно.

– Вас спрашивает.

– Пусть войдет.

Высокий статный мужчина, полусогнувшись, переступил порог.

– Ассалам алейкум, всего доброго вам!

– Ва алейкум салам, да будет добрым и твой приезд!

Арзу и Маккал поочередно пожали гостю руку и усадили его на почетное место.

– Как здоровье нашего гостя, как поживает семья? – спросил Маккал.

– С помощью Аллаха все живы-здоровы. Горе народа – наше горе.

Как у вас?

– Алхамдуллила, все от Аллаха.

Гость и хозяева внимательно изучали друг друга. При таком свете это нелегко было сделать. Но все же Арзу сумел разглядеть его. На смуглом бородатом лице невольно бросается в глаза длинный нос, похожий на орлиный клюв. Высокий чистый лоб, смелый взгляд карих глаз, черные усы. Одет прилично. На наборном ремне серебряный кинжал, два пистолета. Никаких сомнений не было в том, что он в лагере впервые. «Или он один из тех, кто свою душу и саблю запродал туркам, или он прибыл сюда недавно», – решил Арзу, не спуская с гостя проницательных глаз.

– Скажи нам: кто ты, что тебя привело в наш дом и чем мы можем помочь тебе?

Гость погладил бороду.

– Я от двоюродного брата Солта-Мурада. По решению Дивана направлен с последней партией переселенцев к вам.

Арзу и Маккал насторожились.

– Али, выйди, посмотри за землянкой, – сказал Арзу и повернулся к гостю. – Почему ты уверен, что мы именно те люди, которые тебе нужны?

Гость от души рассмеялся.

– Я не впервые вижу вас.

– Возможно. Но мы не знаем, кто ты. Как поверить тебе на слово?

Гость осторожно снял с пальца серебряный перстень и протянул его Маккалу.

– Наш условный знак, – медленно проговорил Маккал, внимательно рассмотрев перстень и передав его Арзу.

– Да, перстень, несомненно, принадлежит Солта-Мураду.

– Но ведь это только часть условного знака. А пароль?

– Родина зовет своих сыновей… – гость назвал пароль до конца.

– С благополучным прибытием, посланец славного Солта-Мурада!

– облегченно и радостно воскликнул Арзу.

– Как твое имя?

– Деналха.

– Давно прибыл?

– В Муш сегодня, в Эрзерум – две недели назад.

– В дороге все было благополучно?

– Аллах оберегал.

– С чем же связан твой приезд? Что встревожило Солта-Мурада?

– Ваша задержка и судьба переселенцев.

– Что нового у вас?

– Вот письмо от Солта-Мурада.

Деналха расстегнул на груди бешмет, и в руках у него оказался массивный талисман треугольной формы, подвешенный на шнурке.

Кончиком ножа Маккал разрезал шов чехла и вытащил тонкие листки бумаги, исписанные мелким, убористым почерком. Он пересел ближе к светильнику и стал читать послание.


"Бисмиллахирахманирахийм. По воле Всемогущего Аллаха, его пророка Мухаммада, асхабов и всех святых пишу это письмо моим братьям по крови и вере, дорогим друзьям Арзу, сыну Абубакара, и Маккалу, сыну Абдурахмана.

Да благословит вас Всемогущий Аллах и его пророк Мухаммад!

В первую очередь сообщаю, что мы все живы-здоровы, единственное же наше горе – это горе разлуки с вами и полная безвестность о судьбе наших единокровных братьев, отправившихся на чужбину. Безвестность и терзает наше сердце.

Рассказывают, что однажды старый лев заболел и залег в пещере.

Звери со всех концов собрались навестить царя, но никто не осмеливался зайти в пещеру, ибо лев съедал каждого посетителя.

Вот так и наши люди – покидают родные горы, отправляются в Хонкару, но никто не возвращается обратно. Даже вы не подаете вестей, мы же уподобились слепым, потерявшим поводырей, ибо не знаем, что говорить новым добровольцам, задумавшим покинуть землю отцов. Как вы доехали? Выполнили ли вы наше поручение?

В каком положении люди?.."


– Странно, неужели туда не доходили вести из этого ада? -

Маккал прервал чтение и посмотрел на горца.

– Поступали. Но противоречивые. Толком ничего не поймешь: одни говорили, что в Турции очень плохо, другие – наоборот, хвалили жизнь в Хонкаре.


"…У нас хорошего мало. Берс вернулся. На помощь с севера рассчитывать нельзя. Там все тихо.

После вашего отъезда отличился Тоза из Харачоя, чего, откровенно говоря, мы и боялись. Он объявил себя имамом и разослал по соседним аулам свои письма. Вот одно из них, полученное мною: «От имама брату нашему Солта-Мураду и всем мусульманам салам. Приготовьтесь к войне по изгнанию из земель наших неверных. Сообщите о нашем намерении другим аулам по рекам Аксай и Ямансу. Настало время войны, заповеданной нам Всемогущим Аллахом через своего пророка. Время сбора – завтра, место – у аула Харачой на возвышенности Кеташ-Корт». Мы прочитали его письмо и еще не успели выразить своего недоумения по поводу такого решения, как до нас дошли слухи, что Тозу сразу же по выходу из Харачоя власти схватили и увезли…"


– Остопиралла! – покачал головой Арзу. – Какой удар нанес нашему делу этот дурак!


"…Короче говоря, арестовали его и вместе с ним сыновей Хазин – Тозуку и Шахгери, Наулха – сына Новки, Нога-Мирзу – сына Баги, Эбети – сына Абубакара, Киси – сына Умхана, Тагира – сына Хаму, Исха – сына Хусена и многих-многих других. Лишь по милости Аллаха среди них не оказалось наших людей. Тоза же поступил как предатель.

Но, с другой стороны, всеми получен хороший урок. Напуганный Тозой полковник из Ведено запросил из Чахкары срочную помощь.

Но через день-другой понял, что помощь ему не потребуется. Все сколько-нибудь имущие лица из соседних аулов явились к полковнику и покорно заявили, что они не только не пойдут за Тозой, но готовы идти против него, поймать его и передать в руки властей.

Полковник понял, что нет ничего легче, чем вызвать братоубийственную войну среди чеченцев. Так он и поступил.

Боясь, что восстание может перекинуться на равнину, власти закрыли все пути в Ичкерию. Сюда же прибыли во главе отрядов чеченских добровольцев полковник Муравьев, с чеберлоевцами и тот русский офицер[98]98
  Имеется в виду майор Ипполитов.


[Закрыть]
, который женился на чеченке. Девлет-Мирза Мустафинов и князь Чергез-бек[99]99
  Бекович-Черкасский.


[Закрыть]
тоже привели с собой около тысячи вайнахов и предупредили харачоевцев, что всякого, кто спустится с гор с целью возмутить равнинные аулы, они арестуют и передадут в руки властей. Прибывший из Чеберлоя Дуба Джукаев занял дороги к Аргунскому ущелью. На случай, если Тоза вздумал бы двинуться через Беной вниз по рекам Аксай и Ямансу, по просьбе ауховцев войска из Хасав-Юртовской крепости перебросили в укрепление Кечень. Отряд из укрепления Бердикел перебросили в Эрсеной. Короче говоря, теперь мы знаем, откуда в случае нашего восстания мы можем ждать удара, знаем, что наш враг – это не только русские войска, но он ко всему находится и среди нас…"


– Что среди нас есть предатели, было давно известно, – возмутился Арзу. – Только мы не предполагали, что их окажется много. Поганое семя размножается быстро.


"…После случая с Тозой власти совсем озверели. Людей хватают по малейшему подозрению. Сперва Тозу приговорили к смертной казни, но потом смерть заменили ссылкой в Сибирь. Теперь в Сибири все арестованные. У харачоевцев с каждого дома взяли по 10 рублей штрафа, а элистанжинцев выселили на Терек. Хотя восстание Тозы было по сути дела лишь безобидной хлопушкой, испуганные власти стянули в Харачой войска.

Вы все помните, как в прошлом году Орцу Чермоев, Девлет-Мирза Мустафинов, Вахаб Адуев, муллы Абдул-Кадыр Хордаев, Идаг Исламов, Мустафа Абдулаев, Махмуд Боршиков с рабской преданностью прислуживали генералу Туманову, когда он у Шали расстрелял наших безоружных мужчин и женщин. Тогда русским помогли все самые продажные свиньи – торгаши, сколько-нибудь имущие люди из Шали и окрестных аулов. На сей же раз властям удалось собрать со всей Чечни самых последних отщепенцев и с их помощью расправиться с Тозой. Впрочем, здесь активно действовали и Девлет-Мирза Мустафинов, Дуба Джукаев, Бота Шамурзаев, Хату Мамаев, Чомак Ойшиев, а также муллы Бача Кухуев, Арсанука Хадуев…"


– Да будет им судьей Аллах!


«…Говорят, что Хату, Чомак, Бача и Арсанука представлены в Петербург для награждения…»


– Вот мунапики!


"…В первую же ночь после отправки наших мухаджиров произошло сильное землетрясение. Особенно ощущалось оно в окрестностях Ведено. Но серьезного ущерба оно, слава Аллаху, не нанесло.

Улемы объясняют его двояко. Одни говорят, что землетрясение произошло из-за того, что наши люди оставляют родную землю и уходят на чужбину. Другие объясняют его тем, что мы покорились гяурам и смирились с их властью, землетрясение же подсказывало народу, чтобы он оставил землю, опоганенную гяурами, и отправлялся в Хонкару, где правоверный ислам полностью свободен. Я бы тоже сказал, что наша земля мстит нам за то, что и она оказалась под пятой русских. Я даже удивляюсь, почему она до сих пор не разверзлась под нами, а синее небо не обрушилось на нас сверху. Знаю, что вы там задержались не по своей воле. Потому и посылаю к вам нашего верного человека.

Если какие-нибудь непредвиденные события будут держать вас и далее, то расскажите этому человеку все, что следует передать нам, и срочно отправьте его назад. Не знаю точно, но говорят, что брат царя, большой сардар, который находится в Тифлисе, скоро приедет в Чечню. Все начальники готовятся к его приему.

Многие надеются, что с его посещением жизнь народа изменится в лучшую сторону. Я же уверен, что его приезд ничего нам не принесет, кроме новых бед.

Передайте от нас привет Чоре, Али и всем нашим несчастным мухаджирам.

Да поможет им и нам всем Всемогущий Аллах.

Письмо это написано Солта-Мурадом, сыном Солум-Гери Тураева из Беноя, в 18-й день месяца раджаба 1285 года".


– Да, наворочал дел Тоза, – глубоко вздохнул Маккал, складывая письмо. – Я предупреждал Солта-Мурада, что Тоза человек ненормальный и его в наше дело втягивать опасно: он может все испортить. В конце концов Солта-Мурад отстранил Тозу, но было уже слишком поздно.

– Откуда берутся только такие вот смутьяны, – негодовал Арзу.

– Обязательно кому-нибудь нужно испортить дело! Мы и тогда отговаривали людей, но все-таки муллы и хаджи устроили шествие к князю Туманову, в результате – пролилась кровь невинных людей. Теперь этот безмозглый Тоза… Новых войск больше не привели в Чечню?

– Привели. Из Дагестана и Кабарды.

– Зачем им новые войска? – зло сказал Маккал. – Мы же сами готовы друг друга перебить. Стоит только русскому офицеру показать нам серебряный кружочек, как мы тут же готовы перерезать друг другу горло.

– Солта-Мурад больше ничего не поручал тебе? – обратился Арзу к Деналхе.

– Нет.

– Когда тронешься в обратный путь?

– Здесь я в вашем распоряжении. Хотя меня просили как можно скорее вернуться домой.

Арзу достал из нагрудного кармана бешмета серебряные часы, нажал на кнопку, крышка часов откинулась. Стрелки давно перевалили за двенадцать.

– В каком положении наши люди в Эрзеруме, ты уже видел, – сказал Арзу, – а с положением здесь ознакомишься завтра. Твои впечатления мы дополним. Если же кратко, то люди решили возвращаться домой. Что из этого выйдет, я пока не знаю.

Завтра или послезавтра с этим же вопросом Маккал и я поедем в Эрзерум к русскому комиссару. Вот после нашего возвращения ты и отправишься обратно. А теперь отдохни. Али, ты ложись у входа, а заодно и покараулишь коня Деналхи. У входа в шалаш появилась чья-то тень.

– Болат? Ты? – удивился Арзу – Что случилось? Почему так поздно?

– Соип убит…

– Соип? Кто его убил? Где? За что?

Арзу и Маккал вскочили одновременно. Болат рассказал все.

– Мать его болела. Наверное, это и вынудило его пойти в турецкое село. Я знаю, он ради себя никогда бы не притронулся к чужому… Но его мать умирала… И он пошел…

Арзу и Маккал молчали. Это был уже не первый случай, когда трупы переселенцев находили у турецких сел.

– Чем же мы можем теперь помочь и ему, и тебе? – нарушил молчание Арзу.

– Не знаю… Если бы я вернулся пораньше, то организовал бы товарищей и забрал его… Я же заблудился и пришел в лагерь только сейчас…

– Да, сейчас уже поздно, Болат. Если же к утру сами будем живы, то привезем твоего друга сюда и похороним вместе с матерью… А теперь иди, ложись и постарайся уснуть…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю