Текст книги "Ключ от Реальности (СИ)"

Автор книги: А-К. Никитина

Соавторы: Драндина Юлия
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Потом он прошёл в спальню, взял с прикроватного столика кинжал и равнодушно покрутил его в руках.

– Почему ты не отпускаешь меня? – чуть слышно спросил Энсору у того, кто направлял Зов. – Она ведь мертва… Её не было рядом с Валрусом в те мгновения, и значит, она не могла оказаться здесь. Но и я не более жив, чем она.

До сих пор он не покончил собой не потому, что ему не хватало смелости или силы. Смутно Арданнор помнил, что вроде бы даже пытался, и не раз. Но учитывая, насколько расслоено было его сознание, это могло ему и казаться. Как бы там ни было, раз он по-прежнему был здесь, значит, затея оказалась безрезультатной.

Была какая-то цель, из-за которой Энсору был обречён на такое подобие жизни. А возможно, таким было его наказание – помнить, чувствовать, видеть, но не быть в силах изменить то, что уже свершилось.

Но среди всех его эмоций была та, которая относилась к настоящему времени: надежда, упрямая, пробивавшаяся сквозь его кошмары, как маленький росток в руинах. Эта надежда заставила его создать новый Валрус здесь, в Этенре, уже без технологий Илтриксара, опираясь только на алхимию и магию, которой так чудесно владела его верная несравненная кузина. Надежда заставила его пытаться воссоздать Раэнэль. Ведь если Энферия действительно воплощала чужие чаяния, то разве мог он не попытаться?...

Вот из чего состоял Зов, каждый раз вырывавший его из пучины безумия, из цепкой хватки призраков, которых он привёл за собой – он состоял из осознания неизбежности… и из глупой жестокой надежды.

Тень улыбки пересекла его губы, когда он вспомнил. Арданнор отложил кинжал, быстро оделся и направился к ширмам в углу спальни.

Медленно, словно верша какой-то ритуал, Энсору приблизился к полупрозрачным занавесям и отвёл их в стороны. Перед ним предстало его творение – один из обелисков нового Валруса, будто выточенный из цельного сверкающего хрусталя цвета глубокого индиго. Но сейчас колонна не сверкала, тёмная, заполненная густой дымкой.

Рука Энсору едва заметно дрогнула, ложась на тёплую поверхность. Когда он направил своё сознание к сознанию Валруса, колонна осветилась изнутри, и мягкое сияние очертило силуэт прекрасной обнажённой женщины. Её лицо было живым и спокойным. Казалось, она спала в объятии дымки внутри обелиска – совсем как Ключ когда-то. Но Арданнор не ведал, как придать ей плоть. Её тело было чистой энергией, и потому женщина была прозрачна, точно призрак. И всё же, именно этой энергетической структуре, без плоти и без пламени собственного сознания, однажды предстояло обрести жизнь и стать его Раэнэль…

Арданнор приложил пальцы к прозрачному хрусталю колонны напротив лица призрака.

– Однажды я найду способ, милая, – тихо проговорил он. – Самое прекрасное волшебство этого Мира вдохнёт в тебя жизнь…

Около пяти лет назад, когда Энсору пробудился здесь, когда вернул Кайре память, и они вместе пытались разобраться, что с ними произошло, в Замок было прислано первое посольство Единого Ордена. Внешне они были людьми, такими же, как те, кто жил на Илтриксаре, но когда Арданнор прощупал их Даром, то ощутил нечто совсем иное. Казалось, будто прежняя часть их сущности давно уже истлела, и они стояли над своей изначальной природой, по-своему величественные – живые сосуды некой Силы, чуждой, тёмной, одновременно притягательной и отвратительной. Тогда он думал, что все обитатели этого Мира таковы, но позже понял, что такими были только те, кто прошёл Посвящение Акхараат Благословенной – Богини, властвовавшей над землёй под названием Энферия.

Именно жрецы Акхараат подали ему идею. «Всплеск жизненной энергии, высвобождаемой при смерти тела и отделения духа, способен не только продлить существование, но и воскресить», – говорили они.

Соблазн послушать их был велик, но лишь до того мига, как Энсору узнал об их методах исполнять желаемое, о пути их жестокого служения. Его желание вернуть супругу было велико и отчаянно. Но предложенный способ жрецов, основанный на чужих страданиях, был не достоин его Раэн. Арданнор знал с болезненной ясностью: мука и смерть других не вернут Её такой, какой он помнил Её. Основой фантома в обелиске была его Любовь к Ней, его память о Её величественной душе, и он не мог позволить скверне запятнать образ, который он начал воссоздавать.

Валрус Роаннэна был создан на основе энергий и Дара разных представителей рода Энсору и постепенно обрёл собственное сознание. Новый Валрус питал сам Арданнор и отчасти Кайра. Но этого оказалось недостаточно, и Энсору пришлось заимствовать энергию эмоций других. Только тогда было завершено его творение, а призрак Раэн постепенно начал обретать форму.

Жрецы и энергия их чувствования были так далеко от привкуса личности возлюбленной, что Арданнор быстро отказался от идеи использовать их. Даже их радость обладала каким-то странным тёмным оттенком, и он не решился вливать эти эмоции в фантом. Соприкосновение с его треснувшим сознанием, усиленное Валрусом, нарушило что-то в разуме жрецов. Он отпустил их, но не знал, сколько из них вернулось в храм. Они должны были передать своим собратьям ответ, исходивший от того, кого они хотели назвать своим правителем: дела Энферии не интересовали Энсору, и впредь он не потерпит ни одного вторжения на свою территорию.

А дальше были другие люди, с яркими и сильными эмоциями, чья энергия могла быть трансформирована для его работы. Радость, нежность, вера, вдохновение – всё то прекрасное, что он поднимал в них и заставлял испытывать, ненадолго освещало его собственное существование. Сам он давно уже не был способен испытывать что-то подобное.

Кайра рассказывала ему о некоторых магах Этенры, называемых некромантами. Они умели призывать призраков, поднимать мертвецов из могил и создавать новые тела из их плоти. Но его Раэн была слишком хороша для этой отвратительной магии тлена. Представить саму вероятность того, что её новое тело будет соткано из мёртвой плоти, было отвратительно. Арданнор не то что убить никого из своих «пленников» не помышлял, но даже хоть сколько-нибудь навредить им боялся, чтобы только не осквернить сам процесс воссоздания супруги. Беря от них необходимое, он отпускал их, предварительно напоив особым эликсиром, чтобы пережитое ими в Замке помнилось не ярче зыбкого приятного сна. Потом Кайра помогала ему найти новых людей.

Так в течение пяти лет Энсору почти закончил всё то, что мог сделать в одиночку. А потому как он отказался от предложенных «рецептов» создания плоти, он пришёл к выводу, что ему было нужно то же, что и на Илтриксаре: Ключ Валруса. Как знали учёные и маги его родного Мира, энергия была тончайшей формой материи. Он надеялся, что Дара Айлонви Фэллконнер, усиленного Валрусом, окажется достаточно, чтобы соткать из доступных ему энергий новое тело для Раэн.

Арданнор не раз задавался вопросом, каким был переход в новую реальность для остальных. К нему память вернулась сразу же по пробуждении, но Кайра вспомнила всё только после краткого общения с ним. Помнила ли Эриадэль – теперь, как оказалось, правившая соседним королевством – смерть от его руки?.. Помнил ли Линдар, как Валрус вычерпал его жизненную силу?.. А что помнила Айлонви?.. Арданнор знал, что однажды Фэллконнер придёт к нему в поисках ответов – так ему предсказали.

«О да, я дам тебе все ответы, Ключ…» – мрачно подумал он.

Он поспешил одёрнуть руку от обелиска, боясь осквернить образ Раэн вспышкой ненависти. Окинув её взглядом, Арданнор задвинул занавеси и отступил вглубь спальни. За всё это время он в самых разных вариациях представлял себе встречу с Фэллконнер – женщиной, которую ненавидел, и которая, тем не менее, была необходима ему. Ведь только полностью активировав Валрус, он будет освобождён от своей памяти, от всей власти минувшей жизни… «Вы должны привести к завершению то событие, что свершилось так изломанно и искажённо, иначе никогда не будете свободны…» – вспомнил он слова другой своей «гостьи».

Как и жрецы, она посмела вторгнуться к нему, но пришла не через ворота. Каким образом она попала в Замок, где без его воли не срабатывало ничьё волшебство, и тем более портальное, до сих пор оставалось для Арданнора загадкой, как и сама её суть. Мерное течение её эмоций напоминало спокойную широкую реку, которую не в состоянии заставить вскипеть ни одна буря. Её чувства были такими светлыми и ровными, что даже со всей мощью своего Дара он с трудом мог прочитать их переходы. В его опыте просто не встречалось аналогов, и он не знал, как трактовать то, что видел в ней. Да и сама девушка была странной, напоминала скорее какую-нибудь чудом попавшую сюда тэйриэ с Илтриксара, чем человека.

Почему-то её присутствие успокаивало сердце. Ему даже не хотелось гнать её от себя, хотя он и не желал общения ни с кем. Как и жрецы Акхараат, она называла его странным и порядком опостылевшим ему титулом «лорд-властитель», но ни о чём не просила. А её сочувствие было таким искренним, что, по крайней мере, заставило его выслушать, с чем она пришла.

– Может быть, теперь Вы будете любезны объяснить, что делаете здесь, леди?

– Я просто хотела увидеть Вас, лорд-властитель Энсору, – девушка мягко улыбнулась, но в её странных рубиновых глазах вдруг вспыхнула боль… боль за него. – Как же долго Вы страдали…

Эта простая фраза и её искренность так поразила его, что он не сразу нашёлся с ответом. Он был рад, что его лицо скрывала маска-артефакт, хотя, казалось, проницательный взгляд гостьи проникал даже сквозь покров тёмного металла. Через паузу Арданнор спросил, заставляя свой голос звучать по возможности невозмутимо:

– Это имеет какое-то отношение к делу?

– Я знаю о Вас больше, чем Вам бы, наверное, хотелось, – тихо проговорила девушка, но в её голосе звучала только доброжелательность – неподдельная, как сообщал ему его Дар. – Не хочу показаться невежливой, а потому позвольте представиться. Я – Амила Иддрайг, Верховная Жрица Храма Луны, та, кого называют Лунносветной, Сновидящей.

Она присела перед ним в реверансе. Энсору чуть поклонился в ответ, а потом усмехнулся.

– Тоже жрица? Уж не сочтите за оскорбление, но, похоже, вся ваша страна полна разномастных культов.

– Они были здесь, – печально и скорее утвердительно, чем вопросительно, произнесла девушка, но не отвела взгляд, – посланники Богини…

Арданнор кивнул.

–И я отвечу Вам то же, что и им, леди Амила Иддрайг: я не претендую на власть над Энферией – кажется, так зовётся ваша земля? Меня совершенно не заботит происходящее здесь, и я не намерен участвовать ни в интригах, ни в политике. Я желаю лишь, чтобы меня оставили в покое.

– Бездействие подчас ярче любых деяний, – негромко возразила жрица. – Боюсь, что Ваше молчание может быть использовано очень и очень жестоко…

– Я не собираюсь принимать чью-либо сторону, – холодно возразил Энсору. – У меня и своей-то уже нет. Мне нет дела до того, что происходит между вами всеми. Вы даже не представляете себе, насколько.

Амила вздохнула, кивнув каким-то своим мыслям.

– Я понимаю…

Арданнор ощутил, как его доспех даёт трещину под совершенным, отточенным оружием её сострадания. Но он всё же сумел взять себя в руки и не поддаться слабости. В его голосе прозвенела чётко выверенная насмешка.

– И что же ещё Вы понимаете и знаете, госпожа Верховная Жрица?

Взгляд Амилы неуловимо изменился, почти гипнотизируя. Арданнор был просто не в силах не смотреть ей в глаза, когда она произнесла:

– То, что Вы видите – не сны, не чья-то душа, но призрак, порождённый искажением Вашего перехода сюда. Вы должны привести к завершению то событие, что свершилось так изломанно и искажённо, иначе никогда не будете свободны – ни от прежней жизни, ни от фантома своих наваждений. Сама Энферия защищает Вас, и потому у Вас будет шанс исполнить то, что Вам угодно. Но Ваша пытка не завершится, пока Вы не дойдёте до конца, мой бедный лорд-властитель.

Эти слова заставили его онеметь. Инстинктивно он хотел спорить, но осознавал правоту её слов на уровне сути.

В следующий миг Амила вдруг приблизилась к нему и крепко обняла его за плечи. Почти физически Арданнор ощутил волну поддержки, исходившую от неё – такую мощную и всепобеждающую, что он невольно обнял жрицу в ответ, прежде чем его руки безвольно опали.

– Я помогу Вам найти Соколиную Леди, – прошептала Амила. – Без неё Вы не сможете завершить то, что должны.

Соколиная Леди… Айлонви Фэллконнер?

– Где она?!

– Этого я не знаю. Пока. Но я знаю одно: нити всех дорог сойдутся в Вашей руке. Все они будут искать встречи с Вами, вне зависимости от их изначального желания.

Арданнор замер, оценивая вероятности. Поверить было соблазнительно, да и что ему было терять?

Из всех вопросов он задал жрице тот, который имел меньше всего смысла в нынешних обстоятельствах:

– Кто или что Вы такое?..

Она улыбнулась с некоторой печалью и тихо ответила:

– Однажды Вы узнаете обо мне всё, что только пожелаете – как только дела нашей земли будут занимать Ваше внимание.

Арданнор отстранился, сбрасывая очарование её светлой искренности. Жёстко он проговорил:

– Если Вы ещё хоть раз посмеете вторгнуться в мой дом – Вы уже не уйдёте отсюда. Уж не сомневайтесь, я найду достойное применение Вашим талантам, и едва ли это Вам понравится. Уходите, пока я ещё предоставляю Вам этот выбор.

– Ш-ш… Пусть хотя бы сегодня Ваш сон будет спокоен, лорд-властитель Энсору.

Арданнор не успел возразить Амиле или оттолкнуть её, когда она снова обняла его с сестринским теплом. Лёгкая ирреальная музыка наполнила его восприятие, слышимая скорее сердцем, чем ухом. В этой далёкой мелодии растворялись все его мысли и тревоги.

«Магия?... Но магия ведь не действует на меня… – успел подумать он. – И всё же…»

Голос жрицы был самым прекрасным, что ему когда-либо доводилось слышать. Амила пела сладчайшую из колыбельных, заставлявшую сердце воспарить. Разве что нежные песни матери имели когда-то такую власть над его эмоциями, но это было так давно…

Колыбельная жрица поднимала в нём память, но память не о потерях, а о времени, когда он был спокоен и счастлив. И почти против воли внутри него рождалась надежда, что однажды он снова сумеет обрести подобное счастье, так или иначе.

Божественный голос всё лился и лился, заставляя жестокую реальность таять. Арданнор забылся, уже не чувствуя, как оседает в объятиях жрицы, проваливаясь в спокойный и приятный сон, хоть немного исцелявший сердце…

Энсору тряхнул головой, сбрасывая нахлынувшее вдруг оцепенение. Он чувствовал, как подкрадывалась и постепенно заполняла его слабость – побочный эффект эликсира бодрствования. Он не спал почти четверо суток и всё это время был полон сил, но сейчас действие эликсира подходило к концу. Платой за длительное бодрствование всегда был долгий беспробудный сон, когда кошмары безраздельно властвовали над его сознанием. Но часто это казалось более приемлемым, чем видеть сны каждую ночь.

«Наверное, будут новые раны, – устало подумал он, обречённо проходя к ложу, – но что страшнее – новые видения о Её гибели…»

Арданнор глубоко вздохнул, заставляя себя смириться, когда понял, что больше не может бороться с нахлынувшим изнеможением. Его сердце предательски сжалось в преддверии погружения в кошмар, к которому он так и не смог привыкнуть. Но почему-то сейчас его мысли осветило воспоминание о той давней беседе с Амилой Иддрайг, о надежде на освобождение.

«Как жаль, что нельзя снова услышать её колыбельную…»

Поймав себя на этой мысли, Энсору усмехнулся.

У него уже не было сил ни раздеться, ни даже держать глаза открытыми. Он опустился на ложе, воскрешая в себе память об ирреальном голосе, как будто это могло отогнать наваждения.

Но последнее, что он ощутил, проваливаясь в ждавшую его бездну, было безошибочное присутствие той, кого он искал.

Она была здесь, в Энферии.

Глава 6 – Новые знакомства

Это был прекрасный вечер в «Печёном Яблоке» – своего рода рубеж. В конце концов, совершенно невозможно было предсказать, что ждало впереди, поэтому Линдар не загадывал возвращения. Было приятно слушать тихую музыку и гул голосов, наслаждаться местным элем… и стараться не думать о том, что всё было в последний раз. Однако отделаться от ощущения, что его жизнь изменится безвозвратно, оборотень не мог. Глубоко внутри он чувствовал, что потеряет себя – по крайней мере, такого себя, каким он знал. Если однажды он и переступит снова порог «Яблока», то это будет уже совсем другой Линдар.

«И что за мысли такие сегодня странные, мрачные?» – укорил он себя и сделал ещё несколько глотков эля.

– И всё же, я уверена – она именно благодаря тебе, наконец, решилась, – заявила Иргейл.

– Да нет же. Говорю тебе, Айлонви как-то изменилась после праздника. Он всех нас затронул.

Воительница опустила кружку и внимательно посмотрела ему в глаза, а потом вдруг взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Не хочу снимать и тебя с позорного столба однажды, Ночной Охотник, – тихо сказала она. – Ты уж побереги себя там.

Линдар не сразу нашёлся с ответом от неожиданности, стараясь не придавать её словам дополнительный смысл.

– Пророчества Лунносветной касательно нас исключительно радужные, – заверил он с ободряющей улыбкой. – Ну, мы и сами уж постараемся не оплошать.

Иргейл кивнула, потом бросила взгляд на дверь и потянула его за руку:

– Пойдём.

Линдар удивился, но не стал спрашивать, к чему была такая спешка. Едва они успели расплатиться, как Иргейл быстро зашагала к двери, оставляя своего спутника позади. Оборотень догнал её только снаружи, но и здесь она не сбавила шаг.

Золотистый свет фонарей разгонял ночной сумрак на центральных улицах, но некоторые переулки были полны глубоких теней. Иргейл вдруг схватила Линдара за руку и потянула за собой в темноту, не говоря больше ни слова. Он не стал отталкивать её, когда она прижалась к нему всем телом, обнимая одной рукой, а другой скользя по ремню с ножами. Губами он почувствовал её дыхание, но она избегала поцелуя, хотя пальцы её вполне решительно справлялись с застёжками его дублета. Она не была ни смущённой, ни ласковой – скорее, отчаянно пыталась получить то, что зачем-то ей было нужно. Линдар обнял её за талию, отступая вместе с ней к стене для опоры. Она пахла желанием и страхом. Нежно и почти успокаивающе он коснулся губами её шеи, провёл ладонями по её спине, удерживая собственное желание в узде. Иргейл откинула голову назад, вроде бы принимая его ласку, но тело выдавало её растущее напряжение, мало общего имевшее с тем, что испытывают женщины рядом с желанным партнёром – пусть и желанным только на одну ночь.

Линдар почувствовал её ладони кожей, под рубахой, когда она, наконец, справилась с застёжками. Её касания были требовательными и нетерпеливыми, словно она боялась вот-вот передумать. Оборотень не спешил раздевать её. Он опустился поцелуями чуть ниже, пробуя, медля, и, наконец, получил вполне ожидаемый знак: Иргейл, забывшись, выдохнула другое имя. Тогда Линдар обнял воительницу за плечи и бережно перехватил её руки, останавливая.

– Я не думаю, что тебе это нужно, – шепнул он, почти касаясь губами её уха.

Иргейл вскинула голову, явно задетая.

– Это почему же? – резко спросила она. – Что, недостаточно хороша для тебя, оборотень?

Линдар покачал головой и погладил её по волосам.

– Я не отвергаю тебя. Ты красивая и смелая женщина. Но я чувствую, что после ты будешь очень жалеть, потому что боишься осквернить его память. Это я понимаю и уважаю.

– Да что ты понимаешь! – воскликнула она, вырывая руки. – Ты чужой! Ты… ты…

Её голос дрогнул, и она зло утёрла слёзы рукавом. Линдар привлёк её к себе, и она вдруг уткнулась ему в грудь, беззвучно плача. Он слишком уважал её горе, чтобы воспользоваться её одиночеством. Она совершенно не походила на женщину, желавшую утолить свои печали в чужих объятиях – нет, ей нужен был именно Джаральт. К Линдару её подтолкнуло отчаяние, а не страсть.

Оборотень вспоминал изуродованного мужчину на позорном столбе, его жуткий измученный взгляд. Он пытался представить, каким был этот Джаральт, и какой была их жизнь с Иргейл. По сути, ведь именно привёл его в Айриас, потому что со смерти мага – «случайного» акта милосердия – и началась череда этих событий.

«Спасибо тебе, – подумал Линдар. – Да обретёшь ты отдых, где бы ты ни был…»

Когда Иргейл успокоилась и попыталась отстраниться от него, он не стал препятствовать.

– Ты только не… – неуверенно начала она. – И вообще, извини меня.

– Ничего не было, – с улыбкой ответил он, застёгивая ремень с ножнами и дублет.

– Спасибо, – она с облегчением вздохнула, а потом вдруг вспомнила о чём-то: – Ох бес меня возьми, мастерская! Быстрее, пойдём. Он давно уже ждёт!

Линдару ничего не оставалось, как снова последовать за ней, на ходу оправляя одежду. Вскоре он начал узнавать улицы квартала оружейников. Оборотень и так собирался зайти к мастеру Гвинбиру, попрощаться, но удивился, что Иргейл вела его к дварфу в такой спешке.

Мастер прохаживался у дверей своей лавки. Завидев их, он воскликнул что-то на своём языке и укоризненно проворчал:

– Кажется, я теперь понимаю смысл людского выражения: «Кого посылать за собственной погибелью». Ирг, ты б его ещё к рассвету привела.

Странно было видеть её смущённой, хотя дварфу, конечно же, было невдомёк, почему именно они задержались.

– Ну вот, мы, наконец, и здесь.

– Ага. Я уже и так, пока вас ждал, у порога едва ров не прошагал. Давайте-ка быстро в лавку.

Линдар прошёл внутрь вслед за Иргейл.

– А могли бы ведь и сказать, что относитесь к той самой айриасской элите, с которой я избегал встречаться, – заметил он, беззлобно усмехнувшись. – Если б я знал, я был бы несколько… почтительнее.

– Это в смысле, в пояс бы мне кланялся при каждой встрече? Ещё чего не хватало, – отмахнулся Гвинбир, проходя за прилавок. – Мне вполне по душе было просто говорить с тобой. Я хоть стул в Совете задницей и протираю, да только от политики-то далёк, так что смущаться тебе нечего. Райдан наш – он, в общем-то, тоже мужик простой, толковый, только чин его, сам понимаешь, ко многому обязывает. Ну да хватит об этом, – дварф пристально посмотрел Линдару в глаза, да так, что у оборотня исчезло ощущение, что на него смотрели снизу вверх. – Ты, Ночной Охотник, стало быть, на нашей стороне сражаться собираешься?

Линдар смущённо пожал плечами.

– Ну, вроде того, если считать, что разговор с Энсору – это сражение.

– О, ещё какое сражение! – усмехнулся Гвинбир. – Ну, стало быть, раз на нашей стороне сражаешься, значит, в обязанность мою и моей гильдии входит тебя снабдить оружием, как одного из воинов Айриаса.

С этими словами дварф достал из-под прилавка внушительный свёрток из хорошо выделанной кожи. Линдар ощутил странный укол внутри, болезненный и вместе с тем приятный. Краем глаза он заметил, как напряглась Иргейл, но не мог отвести глаз от свёртка.

– Ты говорил, что кое-что дорогое тебе ещё в бою в Твайне потерял, – продолжал дварф. – В общем, приглянулся ты ему, Ночной Охотник. А я что? Мне негоже поперёк пожеланий моих волшебных творений вставать. Они ж живые. Поспоришь с ними – так они и вовсе получаться перестанут, – оружейник шмыгнул носом, явно чувствуя себя неловко, развернул свёрток и пододвинул его к Линдару.

Не веря себе, оборотень погладил арбалет – нежнее, чем какую-нибудь робкую юную деву, решившую подарить ему свою первую ночь. Волшебное оружие отозвалось ему сладкой глубинной дрожью, точно ему уже не терпелось лечь в руки своему избранному обладателю. Линдару и саму не терпелось опробовать его, почувствовать…

– Это… бесценно… Но я разве могу принять? Мне ведь даже нечего отдать взамен.

– Ну ничего, вон, Ирг возьмём к нам на рудники, твой долг отрабатывать, – усмехнулся дварф. – Да шучу-шучу я! – поспешил добавить он, примирительно поднимая руки в ответ на хмурый взгляд воительницы.

– Этот арбалет – последняя работа Джаральта. Они с Гвинбиром зачаровывали его, – тихо проговорила Иргейл, поймав взгляд Линдара. – И выбрал он не меня, а тебя.

Оборотень почувствовал себя очень неловко и отнял руки от Кир’артру.

– Прости, я не знаю… как это работает… Зачаровка и выбор… Ты права, лучше тебе.

Воительница покачала головой и положила ему руку на плечо, с силой сжимая.

– Нет. Хорошо, что он выбрал именно тебя.

– Дело своё до конца доведи, Ночной Охотник, – серьёзно сказал дварф. – То самое Важное Дело в замке Энсору. Это и будет твоей благодарностью, платой, если захочешь.

Линдар низко поклонился Гвинбиру и Иргейл – ниже, чем кланялся кому-либо.

– Я обещаю, – ответил он. – Во мне слишком много благодарности, чтобы я мог выразить её…

Дварф был растроган, хоть и старался скрыть это. Иргейл кивнула, но Линдар заметил, что её глаза странно заблестели.

– Глядишь, и споёте вы вместе погибельную песнь Чёрным, да так, что подпоют вам сами Девы Разящие, – произнёс Гвинбир, с удовольствием глядя, как Линдар бережно берёт арбалет и взвешивает его в руках.

– Гвинбир родом с Севера. Девы Разящие – это духи, покровительствующие воинам, – пояснила Иргейл.

– Ай, Ирг, вот не умеешь ты рассказывать! – отмахнулся дварф, выкладывая на прилавок связку прекрасных арбалетных болтов. – Девы Разящие проносятся над полем боя в своих громовых колесницах, и боевой клич их наделяет верных необычайной мощью. А потом они забирают лучших из павших в своё Небесное Воинство... Впрочем, тебе я не желаю в скором времени присоединиться к Разящим, Ночной Охотник. Всему своё время. Пусть они просто направляют твою сильную руку и дарят зоркость твоим кошачьим глазам.

В тот момент Линдар жалел только о том, что не может воспроизвести в сознании облик третьего, кому был глубоко благодарен – супруга Иргейл Джаральта. Но, по крайней мере, он знал, что чудесное оружие послужит той цели, которая была желанна всем им. Уж он-то об этом позаботится.

* * *

Пробуждение было милосердным. Оковы бессилия разомкнулись, и реальность нахлынула, как свежая волна ветра, очищая, унося скверну. Омут кошмаров выпустил, наконец, измученный разум, боль тела едва ли имела значение. Небрежно Арданнор коснулся узких ранок на груди, кровь на которых запеклась уже какое-то время назад, даже если учитывать регенерацию тэйриэ, несколько более высокую, чем у людей. Это было жалким отражением того, что пытало саму его суть – бледный след ран, нанесённых сердцу и сознанию.

Энсору воспроизвёл свои последние мысли перед тем, как его сковал сон… и испустил разочарованный стон. Он больше не чувствовал присутствие Фэллконнер. Яркий привкус личности девушки просто растворился, как если бы она покинула Энферию. Арданнор больше не мог нащупать его.

По сути, то, что он вообще почувствовал Айлонви, было странным само по себе. Тэйриэ мог ощутить тех, кто жил в землях, которые защищал его клан. Но клан Энсору не заключал договор с Энферией. Это не была его земля. Арданнор не хотел думать о ней так. Он больше не собирался связывать себя ни с каким народом. «Скорее всего, дело в том, что Фэллконнер связана с моим кланом… – подумал он. – Или же мне просто показалось…»

Показалось или нет – он должен был узнать это во что бы то ни стало. В ней, в Ключе к Валрусу, была единственная надежда для них с Раэнэль.

Нехотя Арданнор признал, что пришло время покинуть Замок и возобновить охоту за ней. Он поднялся, привёл себя в порядок и позвал Кайру – благо, сейчас она оказалась рядом, а не где-то в своих исследовательских странствиях, куда периодически отправлялась. Энсору не препятствовал ей. Хоть кто-то из них ведь должен был получать удовольствие от своей новой жизни, а Кайра, к тому же, добыла для него немало полезной информации об этом мире. Она хотела сообщить ему даже больше, чем он желал и готов был слушать.

Кайра настроила портал сообразно его прикидкам – в небольшой город у западных границ Энферии. Арданнору было безразлично, как назывался этот город, и кто обитал в нём. Ему было тяжело ходить по проклятой земле, потому что каким-то образом Энферия тянулась к его чувствам тэйриэ. Его природа изменилась, но не настолько, чтобы совсем не слышать.

Кайра радовалась, что они покинули Замок вместе. Уж сколько раз она пыталась убедить его выйти, рассказывала ему что-то о происходивших здесь ужасах… Но Арданнор слишком не хотел быть вовлечён в чужие судьбы. Ничто, кроме цели, не имело для него значения.

След Фэллконнер обрывался где-то в этом невзрачном городке. Кайра набросила на них обоих личину, чтобы не привлекать любопытные взгляды. Оба Энсору смешались с толпой, собравшейся на центральной площади. Не то чтобы Арданнор хотел послушать выступавшего там человека, но он рассчитывал получить необходимый ответ.

Находиться здесь было неприятно и больно. Людские эмоции тысячами перетекавших друг в друга струй, отражением мириад мыслей, обтекали его защитные барьеры. Он не мог и не пытался различить нюансы. Но вкус одного чувства был так силён в этой толпе, что почти передавался ему самому: надежда. Чистая безумная надежда разгоралась всё сильнее с каждым словом, произнесённым резким хриплым голосом. Обладатель этого голоса явно привык отдавать даже не приказы, а команды. Его речь была простой, без изысков, свойственных аристократам. И хотя происходящее в городе имело для Энсору не больше значения, чем всё остальное в этой странной реальности, и он даже не пытался вслушиваться в смысл слов, его сердце неожиданно дрогнуло полузабытым биением…

– Вы должны ковать свою жизнь сами, а не полагаться на лживый покой, подаренный жрецами. Нельзя во всём зависеть от чужих решений, будь то даже решения так называемой судьбы! – донеслось до него.

«Судьбы?.. Не перед судьбой ли я склонился… сломался…» – вспыхнула обрывочная мысль – вспыхнула и тотчас же угасла.

Арданнор двинулся сквозь толпу, заставляя людей расступаться перед ним. Он остановился только тогда, когда увидел говорившего. В окружении воинов на помосте стоял высокий широкоплечий мужчина в тяжёлом доспехе, без шлема. К нему сквозь всё теперь было приковано внимание Энсору. Каждая мельчайшая деталь облика этого человека врезалась в сознание: резкие отточенные движения выдавали опытного солдата; иссечённое страшными шрамами не по-аристократически благородное лицо; прямой решительный взгляд серо-голубых глаз, один из которых, изуродованный, не видел... Но особенно поразило Арданнора сердце, глядевшее на мир сквозь стекло этих глаз – могучее сердце человека, пережившего не одну потерю, но ставшего благодаря этому сильным, точно клинок, закалённый в яростном пламени. Энсору узнал вкус затаённой боли этого человека – очень знакомый вкус. Но эта боль сделала воина не жалким раненым зверем, призраком его самого, но лидером, способным вести за собой и рождать непоколебимую веру – лидером, который был неиссякаемым источником сил и уверенности для всех, кто окружал его.