Текст книги "Без чувств (СИ)"
Автор книги: Zzika Nata
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Мама, а мою дочь муж тоже будет избегать? Тоже будет к ней равнодушен?
– У тебя не будет дочери, милая. Разве, ты не знаешь, что у магов рождаются только сыновья? С даром, если мать ребенка – одаренная. Если же мать бездарная, то и ребенок родится таким же.
Лина, пораженная, замерла – у магов не бывает дочерей. И сыновей они растят сами, отбирая ребёнка у матери. Понятно, почему её муж такой замороженный – он не видел ни любви, ни ласки. Нет, такой судьбы она ни себе, ни возможному сыну не желала!
Девушка закусила палец, размышляя, что и как лучше сделать.
– Элина, перестань! Сколько мучений, и всё напрасно! – расстроилась мама. – Когда уже ты избавишься от этой детской привычки? Идем, там принесли ткани, надо выбрать материал на верхнее платье, иначе, швеи не успеют его сшить!
Фасон свадебного платья был одобрен ещё накануне.
Лина хотела однослойное платье, нежно-персикового оттенка, но портные объяснили, что на церемонию полагается два платья, надеваемые друг на друга, и цвет должен был совпадать с цветом её стихии.
Какой же цвет у воздуха? Как небо над морем в ясную погоду? Или – легкая дымка? Бледно-голубой?
Решили в наряде обыграть оттенки.
Нижнее платье, чуть приталенное, с простой прямой юбкой ниже колен, без рукавов и воротника, с обычным лифом, скроили из голубой, плотной ткани, покрытой искусной вышивкой. С тканью для верхнего платья ещё не определились.
Сначала Аэлина думала, что ей всё равно, в чём выходить замуж. Для неё эта свадьба не является радостным событием, к чему наряжаться? Но потом, поразмыслив, решила, что должна быть ослепительна. Настолько хороша, насколько это возможно, чтобы у гостей дар речи пропал, а жених, и вовсе – остолбенел. Эта свадьба – единственная, какая у неё будет. Пусть, все запомнят её очень красивой.
Выбросив из головы всё остальное, она погрузилась в процесс изготовления наряда.
Наконец, к середине следующего дня, платье было готово.
– К нему так пойдут сапфиры, которые тебе подарил жених! – с восхищением произнесла мама, любуясь дочерью. – Ты выглядишь потрясающе!
– Я не стану надевать эти драгоценности, – покачала головой дочь.
– Но, почему? Не можешь же ты идти в Храм совсем без украшений? Так не принято!
– Тогда, меня, тем вернее, запомнят, – улыбнулась дочь. – Я не надену парюру, даже не настаивай!
Как скажешь, – вздохнула мама. – Ты уже собрала вещи? Что твой жених разрешил забрать из дома?
– Сказал, одежду не брать. Совсем. Но, разрешил забрать то, что мне очень дорого.
– Приготовила?
– Можно сказать, что – да.
Последняя ночь перед свадьбой, также, прошла без сна.
Ещё днем мама передала, что родные отправили Эдвига в соседний город, в дом близкого родственника. Значит, она его больше не увидит. С другой стороны, её владелец, больше, не будет его преследовать.
Подняться пришлось рано, когда за окном еще стояла стылая темнота.
Лина приняла ванну, потом, её тело и волосы высушили горячими полотенцами и надели на нё теплый халат.
Больше часа над её волосами колдовала опытная горничная, создавая роскошную причёску.
От волнения кусок в горло не шел, но девушка впихнула в себя одно печенье и полчашки молока. Силы ей понадобятся…
Наконец, пришло время одеваться.
Тонкие панталончики, чулки, сорочка, сверху – корсет. Затем, бледно-голубое, почти белое, нижнее платье. И, вершина всего – верхнее платье, насыщенного бирюзового цвета. Открытый верх груди, соблазнительно приподнятой корсетом, длинные, полупрозрачные рукава с объемной вышивкой, пышная юбка с небольшим шлейфом. Подол, край декольте и шлейф – из драгоценного нежно-голубого кружева.
Наряд шёл ей необыкновенно!
Легкая тень вокруг глаз придавала им еще больше выразительности, поднятые вверх волосы открывали красивый изгиб длинной шеи и изящную линию скул.
Лина смотрела на себя в зеркало и поражалась – неужели, эта потрясающая красавица – она?
Да, кажется, её свадьбу все запомнят надолго и не только из-за того, что она собиралась сделать.
– Пора, милая, – напомнила о времени мама. – Карета уже ждет.
Девушка повернулась, блестя непролитыми слезами – ее мамы не будет в Храме. Только жених, её отец, брат, гости со стороны жениха – одни маги. И единственная женщина – невеста.
Хотелось обнять маму, прижаться к ней, как в детстве, но Лина боялась измять платье или растрепать причёску.
Когда они смогут увидеться?
– Иди, моя хорошая, и пусть Единый бережёт тебя! – тихо проговорила мама. – Не забывай нас!
Дорогу до Храма девушка не запомнила. Всё время она пыталась сосредоточиться и унять бешено стучащее сердце.
Единый, на что она решилась!!!
Отец, ехавший с ней в одной карете, не проронил ни слова.
Молча, подал дочери руку, помогая выйти, молча, провёл её по двору к Храму, и, так и не промолвив ни слова, подвёл к жениху.
А магистр, стоило ему увидеть невесту, на самом деле, остолбенел. Как и его гости.
Казалось, к Камню Судеб идет не живая девушка, а богиня, настолько Аэлина была хороша. И никто, кроме жениха, не заметил, что на невесте не было ни одного украшения.
Жених заметил, но не сразу и, пораженный увиденной картиной, решил, что не станет портить момент ни себе, ни девушке и спросит, почему она не надела парюру, как-нибудь потом.
Единый угодил ему, подарив возможность приобрести такую красавицу!
Стефан представил, как будет снимать с девушки все наряды, как она станет извиваться в его руках, вскрикивая от удовольствия, и ощутил, как потяжелело в паху.
Грах, ещё не хватало, чтобы его возбуждение стало заметно не только ему!
Мужчина резко отвёл глаза от приближающегося совершенства и, не глядя, протянул руку, сжав прохладную ладошку невесты.
Девушку била дрожь.
Замерзла? Нет, скорее всего, волнуется.
Его и самого немного потряхивает, но не от волнения, а от нетерпения. От еле сдерживаемого нетерпения сорвать с девушки всё это великолепие и…
Брюки стали тесны до неприличия, и мужчине пришлось срочно переключаться с мыслей о невесте на менее возбуждающие вещи.
Например, на отчет о состоянии гарнизона под Драговлем, который ему принесли на днях. Сколько там жителей? Коров? Сторожевых кристаллов?
Отвлечение на цифры немного помогло, но только – немного.
Между тем, Верховный Жрец начал церемонию.
Нараспев читая слова брачного обряда, он, попеременно, подходил к жениху, к невесте, призывал в свидетели Единого.
От Камня Судеб, по сторонам которого стояли Аэлина и Стефан, поднялся золотой туман. Медленно расползаясь, он окутывал их фигуры.
Постепенно, ритуал приближался к завершению.
Жрец протянул жениху тонкий кинжал и небольшую, богато инкрустированную чашу.
Стефан взял кинжал и быстрым движением, пока Лина не успела испугаться, надрезал её ладонь.
Девушка охнула, глядя, как кровь потекла по руке, падая в подставленный сосуд.
Тем временем, жених то же самое проделал со своей ладонью.
Порез ощутимо щипало и дергало, невеста еле сдерживалась, чтобы не скривиться.
Когда кровь перестала течь и свернулась, Верховный жрец забрал чашу и, пошептав что-то, вылил её содержимое на Камень Судеб.
Кровь тут же впиталась без следа, будто это не камень, а губка, и золотой туман стал прозрачным золотым светом, сконцентрировавшимся на руках брачующихся.
Жених протянул вторую руку, и теперь обе руки Стефана и Аэлины находились над Камнем.
– Ваша светлость, герцог Стефан Д*Арси, согласны ли вы взять в жёны миледи Аэлину Деневеро?
– Да.
– Обещаете ли заботиться о ней в болезни и здравии, радости и горе?
– Да.
– Обещаете ли хранить ей верность, беречь и любить на протяжении всего жизненного срока, отпущенного вам Единым?
– Да.
Золотой свет сгустился и опоясал руку Стефана на манер браслета, мерцая и переливаясь.
– Миледи Аэлина Деневеро, согласны ли вы стать женой Его светлости, герцога Стефана Д*Арси?
– Нет.
Вздох пронёсся под сводами Храма. Жрец, пораженно замер, недоумённо уставившись на невесту.
Стефан остолбенел во второй раз.
Свет, окутывавший руку герцога, побледнел и исчез.
Лина, сжав зубы, чтобы не закричать от страха, держалась на одном упрямстве.
– Миледи? – донёсся до неё тихий голос жениха. – Что ты творишь???
Лина молчала.
Жрец беспомощно топтался рядом.
Неслыханный случай! Беспрецедентный!
Никогда! Ни разу! Ни одна невеста не отказывалась от обряда – вот так. Да, девушки могли бунтовать, протестовать, плакать до обряда, но в Храме все, как одна, невзирая на свое отношение к браку и мужчине, покорно говорили «да».
И, что ему теперь делать? Обряд почти завершён, герцог, фактически, уже не свободен.
– Миледи, – обратился жрец к девушке. – Мы все понимаем, что вы взволнованы и не отдаете себе отчета. Успокойтесь! Вам надо три раза сказать «да», и для вас всё закончится.
– А, если я не хочу, чтобы для меня всё закончилось так, как обычно заканчивается для всех проданных девушек? Не хочу быть вещью? Не хочу, чтобы за меня решали, что мне можно, что нельзя? – тихо, но твердо ответила Аэлина. – Мой отец не спрашивал моего мнения, когда продавал меня. Его светлость не спрашивал моего мнения, когда покупал меня. Спасибо, что Единому не безразлично моё мнение, ему я дала честный ответ.
– Но, миледи, что же теперь нам всем делать? – растерялся жрец. – Может быть, вы подумали, и я повторю вопрос?
– Ответ будет тот же самый, – проговорила Лина, глядя в горящие глаза магистра.
– Отойдите, дайте мне поговорить с невестой, – отрывисто бросил герцог.
Жрец и его помощники немедленно ретировались.
– Ты понимаешь последствия своего поступка? – мужчина был в бешенстве. – В любом случае, ты – моя собственность. Твой отец продал тебя. Да, как вещь, нравится тебе это или нет. Если ты ответишь «да», то поедешь в мой дом, как жена. Если упрёшься, то, всё равно окажешься в моём доме, но уже, как рабыня!
Лина молчала, обдумывая услышанное.
– Признаю, я неправильно себя повёл с тобой. Мне надо было понимать, что у девушек в голове полно всякой розовой чепухи, и быть более внимательным и, – мужчина поискал слово, – романтичным. Думал, что если сразу расставить все точки, тебе будет легче привыкнуть. Я постараюсь исправиться. Ну, что, ты согласна?
– Нет, – покачала головой невеста.
– Элина, подумай, на что ты себя обрекаешь?
– Я не могу выйти замуж без любви.
– Что? – Стефан от удивления подался назад. – Какая любовь, что ты несешь?
– Моя мама вышла замуж без любви, папа ей никогда ласкового слова не скажет, только приказывает, и у неё всегда наготове мазь, устраняющая синяки, – девушка с трудом вытолкнула из себя эти слова. – А моя старшая сестра оказалась без дара и вышла замуж по любви, за нашего соседа. У нее всегда блестят глаза, она весела и вспыхивает румянцем, когда муж её обнимает или целует. Да, я видела их не раз – они всегда держатся за руки или обнимаются. Я дала себе слово, что никогда не соглашусь на брак, если мы с женихом не будем любить друг друга.
– Что за ерунда? – вспылил герцог. – Ты, всё равно уже моя, понимаешь? И из храма ты, так и так, не вернешься домой, а поедешь ко мне! Глупая девчонка! Хочешь жить в роскошных покоях или – в общей комнате, где живут слуги?
Аэлина молчала, глядя в глаза жениху.
– Я зову жреца и мы, наконец, завершим, этот грахов обряд!
– Нет.
– Аэлина!!!
– Я не соглашусь на брак без любви.
– Хорошо, сама напросилась, – мужчина схватил девушку за руку и потащил за собой, не глядя, успевает ли она и, не обращая внимания на растерянные лица жрецов и гостей.
По случайности, он ухватил за ту руку, где был порез. От рывка ранка открылась, руку снова задергало, и потекла кровь, Лина закусила губу, чтобы не плакать, еле поспевая за взбешенным мужчиной. Но на очередном повороте она споткнулась, мокрая от крови ладошка выскользнула из руки Стефана, и девушка упала на пол, больно ударившись коленками, пачкая и раздирая драгоценные кружева подола.
Магистр недовольно посмотрел на свою руку, всю в крови, на съёжившуюся на полу девушку, выругался, подхватил невесту на руки и зашагал на улицу, к ожидавшему там экипажу.
Глава 3
С девушкой на руках Стефан дошагал до кареты. Повинуясь его взгляду, слуга поспешно раскрыл дверцу, и мужчина нырнул внутрь.
Как только жених подхватил её, Лина замерла, впав в состояние, близкое к летаргии – всё вижу, всё слышу, но ни сказать ничего не могу, ни телом не владею.
Совсем уж нежной маргариткой она никогда не была, ребёнком носилась вместе с мальчишками, лазила через заборы, падала с деревьев – не могли отшибленные коленки и порез на руке привести к такому состоянию. Значит, противный магистр её обездвижил и сделал немой.
Вот, же… грахов маг!
Лина внутренне поёжилась – если бы мама услышала, что она подумала, вернее, одно слово из череды – она бы заставила её вычистить зубы, вымыть язык со щеткой и мыльным порошком, и вдогонку, лишила бы десерта. Если бы он, разумеется, у них в тот день был.
Хорошо, что мама не поехала в Храм, тогда она, наверное, не смогла бы решиться отказать жениху.
Элина вспомнила ошарашенное лицо несостоявшегося супруга и совершенно круглые глаза Верховного жреца. И – пронесшийся по Храму стук, с каким отваливались челюсти гостей. Вспомнила и мысленно хихикнула, сразу же одернув себя – она тут в рабыни попала, её обездвижили, везут, на манер статуи, а она еще и смеётся!
Магистр внёс несостоявшуюся жену в карету, вопреки опасению Лины, не швырнул, а аккуратно сгрузил на сидение и сел рядом, придерживая девушку за плечи.
Оцепенение и немоту так и не снял.
Карета быстро покатила к её новому месту обитания.
Ей полагалось трястись от страха, но, видимо, организм решил, что клин клином вышибают и, в ответ на ужас, переключился на смех.
Хорошо, что она не могла ни звука издать!
С другой стороны – что еще может сделать маг с ней? Побить? Не до смерти же, за неё такие деньжищи плачены! Покалечит или убьет, считай, деньги потерял. Напугает, пообещает что-то ужасное сделать с ее родными или Эдвигом? На каком основании? Родные и Эдвиг в Храме не были, и никак на её решение повлиять не могли. Более того, родные её продали, вычеркнули из своей жизни, и теперь она – сама за себя. Одна – против магистра и всего света.
Лина вспомнила, как пару лет назад ей рассказывал кто-то из соседок, что в каком-то городе один маг женился на одаренной, да и запер её в доме. Голодом не морил, но никуда не выпускал, сидела она целыми днями одна-одинёшенька. И досиделась до того, что наложила на себя руки. А девушка уже беременна была, да не знала еще этого – срок маленький. Говорят, большой шум был среди высших, мага того сильно порицали, даже наказали как-то. Девушку жалко, сидеть в четырех стенах – немудрено, что она с ума сошла. Ну, да, в здравом-то уме, никто сам на себя руки не наложит.
Но другие печальные случаи с жёнами магов, сколько Лина ни напрягала память, не припоминались. Закрыто маги жили, крепко берегли тайны свои, ничего о жизни за ажурными заборами, сквозь которые ни звука не доносилось, люди не знали. А слуги, что работали у одарённых, ничего рассказать не могли – хитрое заклинание действовало так, что, стоило человеку перешагнуть порог дома, как он сразу забывал всё, что в нём видел или слышал. Вернулся – всё вспомнил. Ушёл – голова пустая.
Жён, конечно, видели. Издалека. Весёлые, держатся стайкой вместе, с простыми людьми не общаются. С ними всегда или сами мужья, или доверенные слуги, простому человеку и не подойти.
Одеты богато, но кто знает? Может быть, шелка да атлас прячут синяки и ссадины. И все были уверены, что жёнам магов живется не сладко.
Карета ехала, мягко покачиваясь, но на одном, особенно выдающемся ухабе, девушку подбросило, и она обязательно упала бы, если бы Стефан не поймал её уже в воздухе.
– Наказание моё, – пробормотал маг и перетянул невесту себе на колени. – Вот, что мне с тобой теперь делать, а? Задрать юбку, да отшлёпать, как следует, чтобы, неделю сидеть не могла? Наверное, так и поступлю.
Лина попыталась возмутиться, но ничего не получилось.
Тем временем, магистр, устраивая девушку на своих коленях удобнее, переложил её пострадавшую ручку и нахмурился, увидев кровь. Перевернул ладошку кверху, мрачно осмотрел всё еще кровоточащий порез, вполголоса выругался и на секунду замер.
Карета покатилась быстрее.
«Наверное, отдал приказ кучеру», – вяло подумала девушка.
Между тем, мужчина провел рукой по порванному подолу и бесцеремонно его поднял, невзирая на мечущий молнии взгляд Аэлины. Недовольно осмотрел её содранные колени, выглядывающие сквозь дыры в чулках, и тихо выругался.
– Одни неприятности с тобой, – пробормотал Стефан. – Вот, подлечишься, тогда и поговорим. Что, глазами сверкаешь? Не нравится? Правильно, заклинание неподвижности и немоты никому не нравится. Хотелось обойтись без упрёков и истерик, да и других ты уже и так впечатлила, дальше некуда, и нести тебя к карете, орущую и дерущуюся, не было никакого желания. Хоть доеду в тишине и покое.
Не имея возможности отвернуться, Лина закрыла глаза. С чего он взял, что она собиралась кричать, ругаться и драться? Хорошее же у него мнение о девушках!
– Знал бы, что ты такое выкинешь, ещё вчера велел бы тебе зелье налить вместо травяного отвара, – продолжал жених. – Была бы шелковая и всем довольная. Нет, решил, что ты достаточно разумная девушка, и прекрасно поняла всё, что я тебе говорил. Ошибался. Разумность и девушка – несовместимые понятия. Любовь ей, видишь ли, подавай! А любовь, по-твоему, по щелчку пальцев возникает? Когда бы я тебя полюбить успел, если мы виделись и говорили всего полчаса? Да, неправ был, давил, спешил, стращал, но для твоего же блага! Чтобы не мечтала о том, чего нет, чтобы не думала капризничать и сцены устраивать. Заключили бы брак, попробовали жить вместе, а потом, кто знает, может быть, и любовь возникла бы.
Лина сидела с крепко зажмуренными веками, изо всех сил стараясь не расплакаться.
Врёт! Он всё врёт! Если бы хотел наладить с ней отношения, не унижал бы, не тыкал, заставляя себя величать не по имени, а милордом. Не пугал бы.
– Удивила, что есть, то есть. Не думал, что в девушке может быть столько храбрости и решимости, – магистр покосился на лицо невесты и вздохнул. – Глаза закрыла – я тебе настолько противен, видеть меня не можешь? Сожалею, но выхода у нас с тобой нет – ты должна стать моей женой. Лучше, добровольно, но подойдет и способ с зельем. Видишь, я опять даю тебе выбор. Сейчас мы заедем к целителю, он подлечит твою руку и коленки, а потом отправимся домой. Если бы ты не взбрыкнула – въехала бы в дом хозяйкой, с парадного входа, под поздравления всех слуг. Теперь же попадёшь порталом прямо в твою комнату.
Карета дернулась и остановилась.
Больше не рассуждая, мужчина подхватил девушку на руки и покинул средство передвижения.
Целитель, ещё не старый мужчина, поцокал языком, рассматривая повреждения, что-то пошептал, подержал её руку – порез затянулся. С коленками было то же самое – посмотрел, пошептал, легко коснулся – и всё зажило.
– Ваша светлость, – обратился целитель к магистру. – Физические повреждения я залечил, но у миледи состояние на грани нервного срыва. Я бы порекомендовал вам напоить её вот этим отваром, накормить и предоставить покой, минимум, на сутки. Завтра я навещу миледи.
Магистр снова подхватил невесту на руки и вместе с ней шагнул в марево портала, чтобы выйти уже в замке.
Аэлина приоткрыла глаза – куда это он её принёс?
Мужчина прошел по комнате и посадил девушку на что-то мягкое.
Миг, и ей вернулась способность говорить и двигаться.
Лина чувствовала, как иголочки впиваются в её руки и ноги – оказывается, у неё всё затекло, пока маг таскал её в виде тюка.
Поморщилась – ощущения не из приятных, хорошо, что они скоро пройдут, надо немного потерпеть.
– Ни одного упрёка? – удивился магистр. – И не кинешь в меня вон ту подушку?
Лина посмотрела на замершего рядом мужчину, и поняла, что не хочет ничего говорить.
Выключил её, как надоевшую вещь, а теперь – включил и ждет реакции?
Девушка опустила глаза.
– Надеюсь, ты молчишь, потому что тебе стыдно за свой поступок, – продолжал вещать маг. – Что ж, подумать в тишине тебе будет полезно. Через полчаса принесут поесть и отвар, который ты выпьешь до капли. Отдыхай до завтра, а утром – поговорим.
Когда мужчина ушел, и иголочки перестали выкручивать конечности, Лина встала, потянулась и с сожалением посмотрела на платье. Оно такое красивое! Было утром…
Маг не сказал, во что ей переодеться, не ходить же в свадебном наряде до завтра? Надо осмотреться.
Оказалось, осматривать, особенно, нечего – одна небольшая комната. Лина поискала дверь в купальню и уборную и удивилась, не обнаружив ни того, ни другого.
Обстановка аскетичная – шкаф, стул, стол и кровать. На окне что-то вроде занавески, у кровати намек на коврик. Девушка подошла к кровати, потрогала покрывало, отвернула, посмотрела, что под ним. Матрас, похоже, набитый шерстью, простыня, чистая, но не новая, шерстяное одеяло и одна подушка. По ощущениям – как и матрас, набитая шерстью. Главное, что всё чистое и теплое.
Камина в комнате Лина не обнаружила и переживала, что к утру комната выстудится, и она замерзнет.
В шкафу висели два простых платья, лежали две сорочки, две пары простых чулок, длинная рубашка для ночного сна и пара панталон. Как и постель – чистые, но не новые. Лина присмотрелась – нет, панталоны и сорочки, включая ночную рубашку, были новые.
Интересно, когда это Его светлость успел всё приготовить? Он же не знал заранее, что невеста откажется быть женой, и ему придется вносить коррективы в размещение и удобства? Или – Лина похолодела – жених изначально планировал её запереть здесь? Тогда да, он успел бы всё приготовить.
Аэлина еще раз оббежала взглядом комнату и пригорюнилась.
Не то, чтобы она мечтала о роскошной обстановке, просто, организм напомнил, что неплохо бы посетить уборную. Или – отсутствие элементарных удобств – одно из её наказаний?
Ладно, ей не пять лет, какое-то время она потерпит.
Лина достала из шкафа чистую одежду и растерялась – как же ей дотянуться до шнуровки на спине?
Покрутившись так и этак, девушка рассердилась и сразу почувствовала, как по комнате пронёсся ветерок.
У неё же есть магия! Правда, она понятия не имеет, что с ней делать, но попробовать-то можно?
Лина попыталась сосредоточиться и вызвать ветер.
Ничего не получилось.
Тогда она представила, как выглядит шнуровка сзади её платья и попыталась мысленно её распустить.
Никаких изменений.
Попыхтев еще некоторое время, она выдохлась и присела на стул, размышляя, что пока дар ей не принёс ничего, кроме огорчения.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге оказалась женщина с подносом в руках.
– Чего сидишь, будто королевишна? – сердито бросила она Аэлине. – Делать мне больше нечего, еду всяким таскать. Бери тарелки, чего смотришь?
Лина растерялась, но быстро опомнилась, подошла к сердитой тетке, забрала поднос и поставила его на стол.
– Велено проследить, чтобы всё съела и выпила, – буркнула женщина. – У меня и без тебя дел полно, быстро ешь!
Лина не стала ни спорить, ни возражать, тем более, есть хотелось.
Еда была простая, но свежая и горячая – похлебка из фасоли и рагу с зайчатиной.
Пока она споро орудовала ложкой, женщина, неприязненно глядя, продолжала бурчать.
– И чего это хозяину втемяшилось нянчиться с прислугой? Провинилась, так, пусть сидит без еды, скорее дойдет. Ты, как тебя? Слышишь, к тебе обращаюсь?
Аэлина подняла голову.
– Чего ты сделала, что тебя здесь заперли?
Девушка пожала плечами.
– Ты – немая? – ахнула женщина. – Как же тебя угораздило рассердить магистра? Небось, в постель залезть хотела? Наш хозяин не такой, он со служанками не путается.
Тетка придирчиво оглядела наряд Лины.
– И вырядилась! Где такое платье взяла? Ох, ты ж, – потрогала она материю. – Украла?
Элина выпрямилась, глядя с возмущением.
– Герцог дал?
Девушка кивнула.
– Ох, ты ж! – всплеснула руками женщина, и неожиданно подобрела. – А ты хорошенькая. Жаль, немая, не расспросишь. Ты, ешь, ешь, не тяни время-то!
Лина вернулась к трапезе.
– И ручки у тебя маленькие, работой не изуродованные, – продолжала рассуждать тетка. – Сама миленькая, платье богатое. Кто же ты такая? Слышь, девка, – понизила она голос, – обидел тебя герцог? Не сама в постель полезла – он велел?
Лина подумала – а, что – почти так и было! – и кивнула.
– А ты не схотела?
– Опять кивок.
– Вон оно что, – протянула женщина. – Я Мерата, кухарка на черной кухне. Ты, это, не держи на меня сердца, не со зла я ругалась. Думала, что ты какая-нибудь прошмандовка, а ты – ничего.
Лина неуверенно улыбнулась и, вспомнив о проблеме, показала, что не может дотянуться до шнуровки.
– А, это я мигом! Давай-ка!
Мерата помогла распустить завязки, и платье, наконец-то, можно было снять.
Лина спешно переоделась и вспомнила о второй проблеме.
– Что? Не пойму я… А, в уборную надо?
Лина яростно закивала.
– Здесь нету, что ли? – женщина заозиралась. – Я скажу Сетьену, это дворецкий наш. Прости, вывести тебя не могу без разрешения. Потерпи, хорошо?
Лина вздохнула и кивнула.
– Доела? Вот, отвар ещё.
Куда ей пить, если и так еле терпит?
Девушка отодвинула бокал и выразительно посмотрела на Мерату.
– Да, понимаю. Ну, давай тарелки, сейчас отнесу и найду дворецкого. Отвар, смотри, не пролей, а то и тебя накажут, и меня! Хозяин у нас добрый, но очень не любит, когда ему перечат или не делают, что он велел. Никогда он никого силком в постель себе не укладывал. Видно, всё когда-то случается в первый раз.
Девушка кивнула в очередной раз и чинно села на стул, показывая, что будет ждать.
Мерата скрылась за дверью.
Получается, прислуга герцога не знала, что он должен жениться, и её приняли за провинившуюся служанку? Прелестно, нечего сказать. Впрочем, а на что ты надеялась, когда решила отвергнуть жениха? Герцог ей ясно сказал – или женой, или рабыней.
После еды потянуло в сон, но зов природы все сильнее и сильнее напоминал о себе.
Лина ёрзала на стуле, не сводя глаз с двери.
Куда они все пропали? И о чем думал герцог, позаботившись о чистой одежде для неё и забыв, что в комнате нет выхода в уборную?
Или – это и есть её наказание?
Единый, и зачем только она поела?
***
Стефан сгрузил ношу на кровать и вышел, оставив невесту обдумывать услышанное.
Если в Храме, он был сначала в недоумении, потом – в бешенстве, мечтая собственноручно выпороть дерзкую девчонку, то теперь обдумывал возможность немедленно сбагрить кому-нибудь строптивое приобретение.
В конце концов, как бы редко ни проявлялись одаренные, у него еще есть время, чтобы подобрать другую жену. К чему ему эта головная боль?
Мужчина прошел в кабинет, достал договор передачи прав, бегло просмотрел, хотя он и так прекрасно помнил, что там было написано. Они с отцом девицы заключили сделку, в результате которой герцог стал опекуном Аэлины Деневеро. Согласно договору, он обязуется в течение месяца со дня заключения сделки или сам жениться на девушке, или передать это право другому соискателю.
И третий пункт, на который никто внимания не обращал, поскольку, никогда до него дело не доходило, все девицы покорно блеяли «да» и становились законными жёнами. В конце концов, не на заклание же их тащили, с чего бы им сопротивляться?
А ему попалась неправильная девица, слишком умная или, наоборот, слишком глупая.
Герцог еще раз перечитал третий пункт и мрачно хмыкнул – ну, уж, нет, до этого не дойдет!
«Если до истечения месяца со дня передачи прав, девушка всё еще будет не замужем, она переходит под покровительство императора без какой-либо компенсации опекуну».
Магистр, в раздражении, сдернул шейный платок и отправился в спальню, раздеваясь на ходу.
Ванна поможет успокоить нервы, потом можно будет поесть и подумать, что делать дальше.
Он вспомнил решительно сжатые губы девушки, её глаза, метающие молнии, когда он поднял её юбки и усмехнулся.
Комната, приготовленная для новой служанки, в которую он перенес бунтарку, поможет Аэлине быстрее понять, насколько она была неправа.
Кстати, надо же отдать распоряжения!
Он вызвал Сетьена.
– Ваша светлость, – дворецкий был сама вежливость.
– Сетьен, я занял свободную комнату в крыле слуг, на женской половине. Несколько дней там поживет одна девушка. Еду приносить три раза в день с черной кухни, из комнаты девушку не выпускать.
– Слушаюсь! Но свободная комната там была одна, и завтра утром мы ждем новую прачку, комнату приготовили для неё, – отреагировал дворецкий. – Приказать внести еще одну кровать и поселить их вместе?
– Ни в коем случае! Подселите прачку к кому-нибудь другому, эта девушка должна находиться в одиночестве. Я ещё раз подчеркиваю – ей не разрешено покидать комнату и принимать посетителей.
– Конечно, с прачкой я решу, но невозможно не покидать комнату несколько дней, там же нет ничего, кроме самой комнаты. Девушке нельзя выходить даже для… м-м… водных процедур? Боюсь, несколько дней она не выдержит!
– Да, знаю, что женщины в прошлой жизни были утками, и без воды и дня прожить не могут, – несколько раздраженно оборвал Сетьена герцог. – Ничего, не помоется два-три дня, научится сначала думать, потом делать. Свободен!
Дворецкий помялся, но не решился больше ничего добавить, поклонился и покинул покои.
– Как же она без уборной несколько дней продержится? – бормотал себе под нос мужчина, шагая по коридору. – Видимо, чем-то сильно задела Его светлость, раз он устроил ей такую экзекуцию. Кормить три раза, в уборную не выводить. Ужас! Раньше герцог не был настолько жесток. Впрочем, кто я такой – указывать Его светлости?
Магистр с удовольствием вымылся и переоделся в домашнее. Никуда выезжать он сегодня не собирался, гостей не приглашал.
Однако, гости пришли сами.
– Ваша светлость, внизу герцог Чраттен и маркиз Дени. Что мне им передать?
– Какого? – удивился Стефан. – Они прибыли вместе?
– Нет, сначала маркиз, герцог появился спустя пару минут. Маркиз пришел порталом, герцог приехал в карете, – ответил лакей. – Маркиз уже в холле, герцог еще сидит в экипаже.
– Гхыр знает что! Они же друг друга терпеть не могут! Как же лучше поступить, – задумался Стефан. – Вот, что – маркиза проведите в голубую гостиную, герцога – в лиловую. Подайте им выпить, закусок, передайте маркизу, что я принимаю ванну и спущусь через полчаса, а герцогу – что буду через пять минут.
Пришлось снова переодеваться.
– Чраттен, чем обязан?
– Не буду ходить вокруг да около, – высокий сухощавый маг пожал руку хозяину дома и сразу приступил к делу. – Я хочу перекупить права на Аэлину Деневеро.
– Вот, как? – Стефан поднял брови. – Разве я объявлял, что хочу избавиться от девушки?
– Полагаю, после того демарша, который она вам устроила, вы не пожелаете видеть ее своей женой.
