Текст книги "Кровавый Джек: Обретённый Путь (СИ)"

Автор книги: ZoZo20

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)

Я так думала, и я ошибалась.

Не знаю что точно произошло, но вечером того же дня вся Лесная Нимфа содрогнулась и задрожала. В этот момент я как раз пила кофе и играла с Вайей в шахматы, где он в очередной раз должен был победить меня, отнимая ферзя. Но этому не суждено было произойти: все металлические предметы на корабле неожиданно ожили, поднимаясь в воздух. Каждый член экипажа знал, что это означает: капитан в ярости.

Пираты тут же попытались закрыть каждый сундук на палубе, в котором хранились запасные ядра для пушек. Удавалось это с трудом, так как в полёт отправлялись и сами сундуки.

– Что происходит? – с настороженностью спросила я у пиратов: те с паникой на лицах выбегали из отделения кают.

– Капитан и Мастер Киллер ругаются! – воскликнул Диего, вовремя садясь практически на полный шпагат, дабы ему не снесло полтуловища пролетающим мимо сундуком.

– Что?! Почему?

В ход пошли цепи, которые уже парили за территорией корабля. Когда Кид успокоится, весь арсенал разом упадёт за борт, а это большие затраты – и, самое главное, под угрозу встаёт наша безопасность от внешних противников.

Приходилось использовать силу своего фрукта, чтобы хоть как-то контролировать предстоящее падение всех металлических предметов.

– Это мелкий виноват! – тут же предположил Старик, делая из длинной верёвки лассо и набрасывая её на рукоять взлетевшей шпаги.

– Я?! – воскликнул Диего, оседлавший сундук, как наездник – дикого коня. – Почему я?! Я ничего не делал!!!

– Плевать! – фыркнул старик. – Давайте его просто отдадим на растерзание капитану, а сами выживем! Ди станет героем! Хе-хе-хе…

– Ах ты, трухлявый мешок дерьма! – воскликнул Ди, злясь от его слов. – Тогда уж давай тебя отдадим! Всё равно пользы от тебя не больше, чем от палубной обезьяны!

– Да я тебя в морской узел завяжу!

– Ха, попробуй!

– Так, молчать! – крикнула я, понимая, что от их перепалки сама начинаю злиться как тысяча чертей.

Мои помощники вмиг заткнулись, но негативная энергия, исходящая от тех двоих, никуда не исчезла. Нужно было что-то придумать. Кто может к ним пойти? Естественно, я сначала подумала на Вайю. Не знаю почему, но думаю, он бы нашёл нужные слова для каждого из нас, но этот план отпал сразу, как только я увидела, что пират сам уже давно занят спасением пиратского имущества.

Был ещё вариант отыскать Хита, но в такой шумихе на палубе вряд ли я найду его быстро.

– Ладно, – бросила я своим помощникам. – Я сама разберусь. Постарайтесь сохранить как можно больше вещей!

– Есть! – отозвались одновременно Ди и Старик, а после снова посмотрели друг на друга как на личного врага.

– И без глупостей! – напоследок добавила я.

– Есть… – уже не так радушно ответили пираты, возвращаясь к своим обязанностям.

Добраться до каюты оказалось не очень просто: корабль всё время сотрясался, и это притом, что мы ещё не до конца успели починить его. Однако стоило мне спуститься на нужный ярус, как злобные крики пиратов стали доноситься со всех сторон. Слова были неотчетливы: пираты то повышали голос, то на какой-то момент замолкали и говорили тише. Но с каждым шагом их разговор становился всё разборчивее, и мне удалось услышать несколько их реплик.

– Ты не можешь делать всё, что тебе захочется! – кричал Киллер. – Очнись, Кид! Тот путь, что ты выбрал, приведет лишь к разрушению!

– Тебя это не касается, чёрт возьми! – в ответ с рыком кричал Кид. – И в этом вопросе я твоего совета не спрашивал!

– Я твой старший помощник! Это моя обязанность давать советы там, где ты слепо ведёшь всю команду к гибели! Повторяю: ОЧНИСЬ! Ты – Юстасс Кид! Ты не можешь дать то, чего у тебя нет!

– Проклятье, да откуда тебе это знать? С чего ты решил, что понимаешь в этом вопросе лучше меня? – В голосе Кида послышались нотки боли. Впервые я слышала нечто подобное от моего капитана. Что там происходит? О чём они?

– Да потому, что в отличие от тебя я не слепой! По-твоему за последние месяцы ситуация стала лучше?! Не всегда можно следовать, доверяя одной лишь интуиции, Кид! Иногда нужно думать, оценивая то, что имеем! А имеем мы то, что Джекит…!

И в эту секунду я открыла дверь каюты и вошла внутрь.

В тот момент, когда дверь открывалась, Киллер произнёс моё имя, и я замерла в дверях. Все резко замолчали, уставившись на меня. Кид стоял около своего стола, опершись ладонями о столешницу; Киллер – перед ним, но кулаки туго сжаты, словно ещё секунда – и пират набросится на своего капитана.

– Парни… – начала я неуверенно. – Что тут у вас происходит? Вся команда на ушах.

Пираты гневно переглянулись. Оба тяжело дышали, а Кид ко всему прочему ещё и покраснел от злости. Не представляю, чего ему стоило в сию же секунду не убить Киллера. Минутой позже старпом сорвался с места и пошёл в сторону выхода, где стояла я. Перед самыми дверями он неожиданно остановился.

– Делай, что считаешь нужным, Кид. В конце концов, ты капитан, – бросил ему Киллер. – Однако потом, когда дело примут не те обороты, которые ты ожидал, не говори, что я не предупреждал тебя.

– Катись к чёрту со своими предупреждениями! – рявкнул Кид, но старпом, ловко обогнув меня, уже давно находился в коридоре, направляясь в неизвестном направлении.

С яростным озлобленным криком Кид треснул кулаком по столешнице, из-за чего стакан с водой, стоявший на столе, чуть не перевернулся, расплескав всё содержимое, и плюхнулся в своё кресло, прикрыв ладонью глаза.

Я совершенно ничего не понимала, однако была убеждена в одном: Кид так злится, потому что считает, что Киллер прав, но эта правота безумно раздражает его. Губы и мышцы шеи пирата изогнулись так, словно он испытывал физическую боль. Что с ним?

– Кид, – позвала я мягко, подходя к капитану и кладя ладонь на его руку. – Что случилось? Что-то серьёзное? Я могу помочь?

Прошла долгая, пожалуй, вечная пауза, но ответа так и не последовало. Кид словно боролся сам с собой, решая, что же ему предпринять. Он не открывал глаз, а губы с каждым моим словом изгибались ещё сильнее.

– Кид, да что происходит? Расскажи мне! – На этот раз я положила другую руку ему на раскрытое плечо, слегка нагнувшись, чтобы поцеловать пирата в щеку и попытаться успокоить. – Ты же знаешь, что можешь доверять мне.

За секунду, когда мои губы коснулись бы щеки Юстасса, я услышала тихий утробный смех. Он смеётся?

– Доверять? Тебе? – всё так же смеясь, спросил пират и наконец-то убрал руку от глаз. И именно в этот момент я увидела в них то, чего никогда не ожидала. Ненависть! Кид ненавидел! Но кого? Меня? За что? – Руки убрала! – рявкнул он, грубо стряхнув с себя мои ладони.

– Кид… – не понимая, произнесла я, делая несколько шагов назад. – Ч… что случилось? Что с тобой?

– Со мной всё отлично, Джек! – бросил мне пират. – Спасибо за заботу, а теперь иди займись чем-нибудь. Не маячь у меня перед глазами.

Эти слова были буквально пропитаны гневом и ненавистью. Причём каждое приносило странное щемящее ощущение в груди. Больно. Почему? Тело же не ранено, а боль всё равно чувствуется.

– Кид, почему ты со мной так разговариваешь? Я что-то не так сделала?

Возможно, я совершила какой-то неправильный поступок, и теперь Кид из-за этого на меня злится? Но какой?

На ум приходит только тот случай, когда Киллер зашёл ко мне в каюту, чтобы разбудить, а я в пылу кошмара чуть не убила его. Однако эта мысль тут же отошла в сторону. Нет. Киллер не мог такого совершить. Он бы не стал рассказывать об этом Киду, учитывая, что сам попросил меня умалчивать об этой истории. Тут что-то другое.

– А как я должен с тобой разговаривать? – спросил пират, развернувшись в мою сторону торсом. На лице играла самодовольная улыбка. Глаза полыхали яростью, и я никак не могла понять – почему? – Чем ты заслужила иное обращение, Джек? Тем, что мы покувыркались разок? Так знай, этот раз даже в двадцатку лучших не попадёт.

– Т-ты… ты… ты… – только и могла произнести я, чувствуя, как всё тело начинает трясти.

Всё это казалось каким-то нереальным. Словно происходит не со мной. Словно я сплю, и мой ежедневный ночной кошмар до сих пор продлевается. Я ожидала, что это для Кида всего лишь игра, но никогда не думала, что он преподнесёт всё в таком виде.

– Что? – недовольно фыркнул Кид. – Так, Джек, вали-ка ты работать. Мне некогда с тобой и твоими тараканами разбираться.

Я разучилась дышать, а сердце, кажется, вообще не билось. В ушах стоял один лишь тонкий раздражающий писк. Я сражалась с монстрами, дикими зверями, людьми и целыми экипажем, но это… я не знаю, как сражаться с этим, когда на тебя толком не нападают, а раны всё же есть. Чувствовала себя дешёвкой – той, которую использовали и выкинули, как ненужный хлам. К горлу подступил удушающий комок.

Совершенно не соображая, что делаю, я шагнула в сторону Кида, схватила первое, что попалось, а именно – стеклянный стакан с водой, и размахнулась им, дабы нанести удар по лицу пирата. Мне хотелось плеснуть водой ему в лицо и разбить стакан о его голову. Хотелось накричать и сделать так, чтобы он тоже почувствовал всё то, что сейчас разрывает меня на части.

Однако я замерла. Всего на секунду, но за эту секунду в моей голове промелькнула тысяча мыслей и я увидела то, чего совершенно не ожидала: Кид закрыл глаза.

Он мог сделать что угодно. Схватить меня за руку, ударить, толкнуть, накричать, увернуться, использовать свою способность, наконец! Но нет. Он просто закрыл глаза и ждал, когда я сделаю то, что задумала. Неужели он специально доводит меня до этого? Но зачем?

После этой мысли я ощутила страх – настолько сильный, что нахлынувшая злость сразу стала контролируемой. Что будет, если я ударю его? Что будет, если я вылью воду ему в лицо, а осколки разбитого стакана нанесут пускай и несерьёзные, но раны? Может ли тогда капитан выкинуть меня по той простой причине, что я напала на него? Конечно, может! Но… куда мне идти? Я не могу вновь остаться одна. Только не сейчас!

Рука задрожала, и всё же мне удалось заставить её поставить стакан обратно. Стеклянный звон о поверхность металлической столешницы, заставил Кида резко распахнуть глаза и взглянуть на меня. Я же в свою очередь спрятала предательски дрожащие руки за спину и улыбалась.

Надо же… я уже и забыла, что умею это делать. В душе, чувствовалось, словно злобный чёрный монстр пожирает мои органы, но я продолжала улыбаться, полностью контролируя эмоции.

– Конечно, – произнесла я мягко. – Прошу простить, капитан. Забылась. Я могу идти?

Всё вернулось к тому, с чего мы начали. Раньше я так лгала лишь для того, чтобы выбраться отсюда; сейчас ради того, чтобы остаться.

Ярость в янтарных глазах Кида стала ещё очевиднее. Не знаю, почему, но казалось, что из-за того, что он не вызвал во мне тех эмоций, которых ожидал, ему становится только хуже.

– Прочь! – злобно воскликнул он. – Займись, наконец, полезным делом! Или ты только и умеешь, что в трюме с пиратами развлекаться?

– Жалоб пока от пиратов не поступало, – мягко произнесла я, моля всех Богов, чтобы лицо не дрогнуло и улыбающаяся маска сохранилась. – Всего доброго, капитан.

Моя походка была ровной и спокойной, но стоило за собой тихонько закрыть дверь капитанской каюты, как я тут же почувствовала весь груз вселенной. Хотелось кричать от колотящейся внутри ярости, боли, обиды и страха. Безудержные слёзы полились ручейками по щекам. Чтобы не вымолвить и звука, я сдерживала рот обеими руками.

Даже когда я узнала из газет о свадьбе Билли и Розы, мне не было так больно, как сейчас. Вбежав в свою каюту, я не глядя сшила древесиной дверь и стенки, чтобы не было слышно ни звука, легла на гамак, обхватив руками подушку, и громко зарыдала. Ещё сутки назад я думала, что болеть больше нечему и слёзы лить я больше не стану, однако вот оно. Видать, даже полумёртвому есть что терять.

Этой ночью я снова предложила свою кандидатуру дежурить ночью. Спать для меня было равносильно самоубийству. Однако Сэм, ничего не знавший о моих душевных терзаниях, сказал, что я уже третью ночь буду дежурить, а это чревато последствиями, поэтому сегодня дежурит он.

Делать нечего. Со всеми остальными я вела себя как обычно. Мне это стоило неописуемой выдержки. Я играла – исполняла свою роль клерка и плотника. Причём настолько идеально, что никто ничего не заподозрил. Только к Киду стала обращаться на «Вы», что некоторые заметили, но, смотря на мою лучезарную улыбку, посчитали, что так и надо. Кид же даже не смотрел в мою сторону и отдавал приказы так, словно я невидимка. Я вроде есть, а вроде и нет. Зачем на меня лишний раз обращать внимание?

Единственный, кого, похоже, всё устраивает – Киллер. Я уверена, что это он виноват в том, что Кид меня теперь ненавидит. Он причина того, что я теперь чувствую. Хотелось напасть на него и убить. Я никогда не испытывала этого желания раньше, но теперь я отчётливо чувствовала себя на охоте. Корабль – лес, Киллер – зверь. Кто кого? Либо он меня, либо я его. Это принцип выживания. Птенец кукушки, как только вылупляется, с самого рождения является подкидышем, и чтобы выжить, он убивает своих названых братьев, выталкивая их из гнезда. Так задумала сама матушка-природа, так чем люди лучше? Однако я периодически одёргивала себя, да и Киллер всегда был поблизости с кем-то. Одним я его не видела.

Боже… даже сейчас, когда я понимаю, на что способна, меня это одновременно и пугает, и радует. Но… убить Киллера? Это уже слишком. Однако почему же желание так и не угасает?

В любом случае теперь я нахожусь в своей каюте, лежу в гамаке и смотрю на ночное небо, через иллюминатор. Наблюдая, как сияют звезды, я прекрасно осознаю, что теперь никогда не смогу быть прежней. Многие солдаты, пережив жестокую войну, изменялись: становились замкнутыми или просто сходили с ума. Война изменяла их не только физически, но и душевно. Ещё недавний рядовой мальчишка, проходя сквозь огонь и воду, становился тем, кем и надо было становиться – солдатом, военным, убийцей.

Про это написано немало книг, и я прекрасно понимаю, что со мной. Я как тот рядовой мальчишка, что прошёл через огонь и воду войны, и теперь стала тем, кем являюсь – Кровавым Джеком. Я это понимаю. Я это знаю. И, пожалуй, только благодаря подобным знаниям мне удаётся себя сдерживать.

Нет, я больше никогда не буду прежней, но могу притворяться ей. Буду делать то, что делала раньше, говорить то, что говорила раньше, и, возможно, я сама в это поверю. Просто буду улыбаться, смеяться над чужими шутками, проявлять заботу и говорить то, что от меня ожидают услышать… Разве не этого ждёт от тебя общество? Да, так проще. Лучше быть той, кем тебя хотят видеть, чем той, кто ты есть на самом деле. Хе, элементарный принцип выживания.

Неожиданно за дверью послышались чьи-то тихие, но слегка расшатанные шаги. Чёрт, на ночь забыла сшить дверь и теперь запирать её поздновато. Быстро накинув на себя одеяло, я закрыла глаза, решив претвориться спящей. Вот только гость всё равно был для меня неожиданностью.

В каюту вошёл Юстасс Кид, сжимая в руке бутылку самого крепкого рома, что у нас только был. Нет, Кид и раньше любил его пригубить, но сейчас… он был пьян. Не представляю, сколько необходимо Киду выпить, чтобы он хотя б слегка опьянел, а сейчас он еле держался на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону.

Что он хочет? Какие гадости на этот раз я должна выслушать от своего капитана, чтобы он наконец-то удовлетворился и усмирил свой гнев? В любом случае, я продолжала делать вид, что сплю.

Кид подошёл прямо к гамаку, нависая сверху. Лица стало не видно, однако яркий запах алкоголя и звук плескания жидкости в бутылке говорили о том, что пират вновь топит себя в роме. Он протянул раскрытую ладонь к моему плечу, не прикрытому одеялом. Я уже готовилась к тому, что пират разбудит меня, но прикосновения не последовало. Он просто проводил ладонью вдоль моего тела, сохраняя небольшую дистанцию в один-два сантиметра.

Однако я чувствовала тепло, исходящее от его руки. Скорей всего, и он чувствовал моё. Что за игры он опять задумал? Пират медленно проводил рукой надо мной, словно хотел прикоснуться, но всё время сдерживал себя.

Сердце забилось быстрее. Хотелось вскочить и прогнать его или потребовать, наконец, объяснений, но нет. Я продолжала лежать и притворяться спящей, незаметно наблюдая за дальнейшим поведением пирата.

Когда Киду надоело водить руками, он сделал очередной большой глоток рома и присел на пол около стенки – поближе к моей голове. В этот момент я заметила, что из-под одеяла свисает моя рука, болтающаяся в воздухе. Если резко уберу её, Кид это тут же заметит, так что я просто оставила всё как есть.

Юстасс так же обратил свой взор на мою руку. Из-за ночной темноты я не могла понять какое у него выражение лица; я даже его дыхания не слышала. Только всплески алкоголя в бутылке, которого становилось с каждым разом всё меньше. Кид сидел на полу, облокотив руки на приподнятые колени, и смотрел на мою свисающую ладонь. Трудно сказать, сколько он так просидел, однако когда пират всё же решился на что-то большее, чем просто смотреть, бутылка была уже пуста.

Неожиданно Кид нагнулся так, что моя рука была прямо на уровне его лица. Нежно, очень медленно пират прикоснулся к моей ладони своей. Его прикосновения были очень лёгкими, так как, похоже, пират не хотел разбудить меня. Дальше, когда он заметил, что я «крепко сплю» и его прикосновения меня не будят, Кид нагнулся ещё сильнее и поцеловал мою ладонь.

Поцелуй был легок и практически неощутим. Сначала его губы коснулись моего указательного пальца, потом – безымянного, и так далее. Его губы стали более ощутимее, но всё же он сдерживал себя. Кид ничего не говорил, ничего не произносил, в то время как я совершенно не понимала, зачем он это делает. Ещё сегодня днём он говорил одно, делал другое, а ночью… где он настоящий? Ведь сейчас он абсолютно уверен, что я сплю и не узнаю об этом.

Кид держал мою ладонь, прижимая её к своему лбу.

Это длилось несколько часов. Он то отпускал мою руку, то снова прижимал её к своим губам, даря лёгкие и мимолётные поцелуи. При каждом прикосновении пирата моё сердце замирало. Хотелось «проснуться» и обнять его, сказать, что всё будет хорошо, – ведь я всем сердцем и душой чувствовала, что ему сейчас больно. Возможно, даже больнее, чем мне. Но я не понимала, что с ним. Как ему помочь? Что сделать, чтобы Кид стал собой?

Что-то тёплое трепетало в груди. Если он попросит, я забуду обо всём, что он мне сегодня наговорил. Обо всём! Не знаю почему – просто понимаю, что если этого не сделаю, – погибнем оба. Но он молчит, а я не просыпаюсь.

За иллюминатором начало светать. Скоро послышится топот команды, за которым, по идее, должны все просыпаться. Видно, Кид тоже об этом подумал, так как за пятнадцать минут до того, как обычно просыпался первый пират, сам встал с пола, прихватил бутылку и, бросив последний взгляд на меня, покинул каюту.

Как только дверь закрылась и шаркающие пьяные шаги стихли, я приняла сидячее положение в гамаке, совершенно сбитая с толку. Сердце работало, словно мотор, плечи дрожали, а ладонь, которую я прижимала к груди, до сих пор сохраняла тепло его поцелуев.

Кид… за эту ночь ты не произнёс и слова. Тогда почему же я отчётливо слышу: «Прощай»?

====== Глава 52. Воспоминания и ссора. ======

Уже давно рассвело, а я так и продолжала лежать в гамаке, уставившись в деревянный слегка поскрипывающий потолок. Шум, доносившийся с верхней палубы, говорил о том, что пираты давно на ногах и, скорей всего, готовятся к завтраку. А может, уже и позавтракали… не знаю. Да и всё равно мне как-то.

Единственное, что я сейчас хотела, – это просто лежать и ничего не делать. Никто не стучался в мою каюту, значит, я не нужна. В мыслях вновь и вновь прокручивалась ночь, в которой Юстасс был здесь. Странно, он одновременно и был рядом, и был так далеко. Не понимаю: зачем всё это? К чему Кид ведёт? У меня крутилось тысячи вопросов на уме, но ни один не находил логичного ответа. Как бы то ни было, что мне делать? Как поступить и какую роль исполнять на этот раз?

Он хочет, чтобы я стала обычным рядовым пиратом? Ладно. Я им буду. Представлю, что между нами совершенно ничего не было, а если и было, то оно ничего не значит. Я просто клерк и плотник, вот и буду заниматься бумагами и кораблём.

Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, я не заметила, как слабость организма, которая скопилась за три бессонные ночи, всё же взяла вверх, и я заснула.

Сон начинался не как обычно – с темноты, посреди которой я встречала Ю. Нет… На этот раз я была на родном острове Баун.

Вот только дома были слегка не такими, какими я запомнила их в последний раз. Окрас зданий изменился, да и сами дома выглядели свежее и новее – хотя некоторые я не видела уже больше пятнадцати лет, так как из-за старости сооружения их просто-напросто снесли.

Я заметила, что сижу. Хотя нет… стою, просто мой рост слишком мал. Я… я ребёнок? Более того, я не управляла своим телом – я просто наблюдала за происходящим, будучи не в силах что-либо предпринять.

Моё дыхание было тяжёлым, а сердце готовилось вот-вот вырваться из груди. Было страшно, и на то имелась причина: вся деревня полыхала ярким пламенем. Крики жителей, наполненные болью и ужасом, не прекращались ни на секунду.

– Мама! – кричала я в пустоту, словно заклинание. – Мама! – Это слово должно было помочь и избавить меня от гнетущего кошмара. – Мама!

В поисках того, кого зову, я вышла из-под кухонного стола, под которым укрывалась. Мне явно было около трёх, поэтому это не составило труда. Но где же та, кто мне так сильно нужен? Где моя мама?

– Джекит!

В помещение с улицы вбежала высокая светловолосая молодая женщина – с виду лет девятнадцати-двадцати. При взгляде на неё мне сначала показалось, что я всматриваюсь в собственное отражение, но уже секундой позже я поняла, что ошибаюсь.

– Джекит!!!

– Мама! – радостно воскликнула я, подбегая к женщине и обнимая её.

От осознания того, что наконец-то «тот самый человек» нашёлся, я не смогла сдержать слезы и, заплакав, уткнулась лицом в плечо матери. Её мягкие светлые локоны сохраняли аромат яблок, но источали ещё и другие запахи – гари и пороха.

Мать, подхватив меня на руки, сама перевернула кухонный стол и, присев на пол, спрятала нас за ним. Слышались взрывы, стрельба, крики беспомощных жителей деревни. Кто-то напал на нас, и единственное, что мы могли, – это прятаться. При каждом выстреле моё тело вздрагивало, а непрерывный детский плач становился ещё громче.

Мать раскачивалась из стороны в сторону, словно пыталась успокоить и убаюкать меня, но ей тоже было страшно, и я это отчётливо чувствовала.

Трудно сказать, где мы находились. Это кухня? Из-за слёз я даже лицо матери толком не видела, зато отчётливо слышала незнакомые мужские голоса, которые доносились снаружи. Кажется, они кого-то искали. Кого?

Голоса и шаги приближались к нашему укрытию. Всё тело женщины напряглось, от чего я тут же задрожала. Я не понимала, что происходит, не понимала, кто к нам приближается и почему их стоит бояться, однако я отчётливо улавливала перемену настроения матери, что непременно отражалось на моих слезах.

Неожиданно мать встала на ноги и, сорвав со стола скатерть, накинула её мне на голову.

– Мама? – не поняла я и засмеялась, так как это всё на мгновение показалось мне игрой.

– Милая… – улыбнулась та в ответ, услышав моё хихиканье. – Посиди тут, ладно? Мама сейчас кое-куда сходит, а потом вернется.

– А? – Смех прервался, а плохое предчувствие вновь вернулось. – Мама! Нет! Не уходи!

– Тише-тише! – прошептала мать, целуя меня в голову. – Всё хорошо, Джекит. Это такая игра. Ты ведь любишь играть, верно?

– Угу, – кивнула я.

– Ну вот, – продолжала она, поглаживая меня по коротким растрёпанным волосам. – Мы сейчас поиграем. В прятки. Ты должна спрятаться и не выходить ни в коем случае. Поняла? – Очередной кивок. – Отлично. Я тоже спрячусь, а потом вернусь и куплю тебе огромную порцию мороженого. Договорились?

Обещание о мороженом сделали своё дело, поэтому, постаравшись взять себя в руки, я снова кивнула и сама накинула на голову скатерть. Мама улыбнулась и вновь поцеловала меня, но на этот раз её объятия были дольше обычного, что не прошло для меня незаметным.

– Будь сильной, Джекит, – прошептала мама мне на ухо. – Что бы ни случилось, не сдавайся. Жизнь длинная, а море бескрайнее. Может произойти всё что угодно и когда угодно. Так что… будь сильной!

Её слова слегка запутали меня, но я всё равно согласно кивнула, вспоминая об обещанном лакомстве, после чего мать резко встала и выбежала на улицу. Только около двери она слегка обернулась, и я увидела, как по её щеке скатилась сверкающая на свету слеза. Это был последний раз, когда я её видела.

Послышались гневные крики мужчин и стрельба. Кажется, они обнаружили то, что хотели, а после мир заволокло туманом. Сон вырвал меня из объятий воспоминания, о которых я уже больше двадцати лет ничего не помнила.

Я прекрасно понимаю, что только что видела сцену из своего давнего прошлого. Лицо матери так сильно похоже на моё собственное… Она покинула меня слишком рано. По сути, я так и не познала материнской любви. Но к чему этот сон? Я даже не знала, что у меня сохранились какие-то воспоминания.

Чёрный туман, так похожий на клубы дыма, стал рассеиваться. Я снова была в своём теле, но на этот раз мне было шестнадцать. На плечах сидел белоснежный халат, который слабо пах медикаментами, а окружали меня тоскливо-бледные больничные стены и стандартные металлические койки, от которых веяло холодом. На одной из таких коек лежал мой больной отец.

Я помню этот день. Тогда я пришла навещать своего отца, умудрившегося заболеть в последнем лесном походе. Кого-то искали – кажется, ребёнка; и ведь нашли, вот только после трёх суток без сна и отдыха, проведённых в безжалостном осеннем лесу, мой отец простудился, причём так сильно, что без надлежавшего оборудования ему становилось только хуже.

– Джекит, – с улыбкой произнёс отец, слегка приподнимаясь на локтях и поправляя больничную подушку, – решила навестить своего старика? Не волнуйся, ещё жив, хе-хе-хе.

– Что ты несёшь? – злобно бросила я. – Конечно, жив! Это ведь обычная простуда и всё. Сейчас врачи тебя быстро на ноги поставят. Пара уколов – и будешь как новенький. Кстати, вот! – Я указала на небольшой пакетик с фруктами и выпечкой, принесённый отцу. – Это тебе. Апельсины и булочки от Майи.

– М-м-м! – заулыбался отец, раскрывая пакет и заглядывая внутрь. – Уже слюнки потекли. Её булочки славятся на весь Баун! Как, кстати, они?

Я безразлично пожала плечами, выражая своё недовольство тем, что сейчас отец заговорил о них. К сожалению, правильным подростком я не была. Когда наступил переходный возраст, я стала часто ругаться с Майей и отцом, обвиняя их в том, что они меня не понимают, и вечно спорила с Розой, считая её глупым и невыносимым ребёнком.

– Ну-ну! – приструнил меня отец, понимая и замечая каждое моё движение. На его исхудавшем и измученном болезнью лице мелькнул суровый огонёк в глазах, который доказывал, что есть ещё порох в пороховницах, но секундой позже черты снова обрели мягкость и добродушие. – Они тоже твоя семья. Будь к ним снисходительнее. Роза всё же твоя сестра. Проводи с ней больше времени. А то ты целыми сутками пропадаешь с Билли в лесу, а о своей сестре даже не думаешь.

– Пф! – фыркнула я, деловито скрестив руки перед собой. – Ей всего десять лет! О чём с ней говорить? О куклах и игрушках? Я уже не ребёнок, так что сама решу, с кем мне проводить время!

– Охо-хо, – устало вздохнул отец. Он не спорил со мной, чему я была слегка удивлена. – Действительно, – произнес седовласый мужчина, хмыкнув. – Моя старшая дочурка совсем взрослой стала. О замужестве пора подумывать.

– Папа-а-а! – смущённо протянула я.

– Всё. Молчу-молчу! – со смехом произнёс мужчина, приподняв ладони вверх, словно сдавался. После такого я тоже невольно засмеялась, но смех наш длился недолго, так как неожиданно отец что-то увидел за моей спиной и его лицо тут же приобрело сначала выражение ужаса, а потом умиротворение. – Значит… пора?

– А? – не поняла я, обернувшись, но никого не увидела позади себя. – Пап, ты о чём?

Отец тут же вернул мягкую улыбку на своё лицо и посмотрел на меня.

– А о том, что ты булочки-то принесла, а есть-то я их как буду? Не всухомятку же! – Он зашуршал пакетами, продемонстрировав, что желает перекусить. – Где чай? Или сок? Ну, или хотя бы молоко?

– Пап, мне что всучили, то и принесла, – заметила я, понимая, что сейчас отец погонит меня в ближайший магазин.

– Та-а-ак! – недовольно произнес он. – Давай-ка быстренько за молоком. Всё-всё, ничего не хочу знать! Одна нога тут, другая там. И смотри, чтобы свежее было!

– Ладно-ладно… – устало бросила я, вставая с прикроватного табурета и направляясь к выходу. – Я быстро.

– И ещё, Джекит!

Около самой двери я остановилась и вопросительно глянула на отца. Он казался каким-то другим. Грустным, но в тоже время таким спокойным.

– Милая, запомни, что после каждого дождя, каким бы он сильным не был, всегда в итоге возникнет радуга. Даже если ты находишься в самом кромешном лесу, знай: порой дождь надо просто переждать.

– Эм… – Я была несколько озадачена. – Ладно… к чему все эти философские высказывания? Пап, ты меня запутал!

– Хе-хе-хе, да просто твой старик уже совсем с ума сошёл, – засмеялся он, отмахнувшись. – Иди давай и без молока не возвращайся!

– Хорошо! – отозвалась я и убежала из палаты.

Прошло не больше пятнадцати минут, когда я уже возвратилась в больницу с пакетом свежего молока, как того и хотел отец, однако обнаружила около дверей его палаты столпотворение врачей, что-то и дело метались из стороны в сторону, отдавая друг другу непонятные мне медицинские указания.

– Чт…? – вырвалось у меня, когда я отчётливо услышала фразу «остановка сердца». – П… папа?

Одна из врачей заметила меня и тут же поспешила остановить, так как я проходила всё ближе и ближе к палате, совершенно забыв о том, что где-то в коридоре выронила пакет с молоком, и он теперь расплескался по всему больничному полу. Женщина просила меня подождать вердикта в коридоре. Говорила, что врачи делают всё возможное, чтобы я мужалась и верила в лучшее, но в то же время не особо надеялась, так как отец очень заболел.

Большую часть слов женщины я пропустила мимо ушей и совершенно не обратила на неё внимания: мне хотелось увидеть отца.

– Папа! ПАПА!!! – кричала я, но женщина обхватила меня за плечи и не пускала в палату. К ней поспешили и другие санитары, в ту же секунду обхватившие меня за руки с обеих сторон.