Текст книги "Весталка. История запретной страсти (СИ)"
Автор книги: Жюльетт Сапфо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Глава 45
– Марк, Альбия, немедленно вставайте! – неожиданно, точно гром среди ясного неба, в доме раздался взволнованный голос Деция.
А в следующее мгновение он уже стоял над обнявшимися влюблёнными; лицо его раскраснелось от холода, свисавшие на глаза золотистые пряди слиплись от пота, дыхание было тяжёлым и прерывистым. Казалось, Деций долго уходил от погони и теперь никак не мог отдышаться.
Никогда прежде Альбия не видела его таким встревоженным и, ещё не зная о том, что случилось, почувствовала холодок в сердце.
– Нужно бежать сейчас же, не теряя ни минуты, – продолжал торопить влюблённых Деций, подавая им одежду. – Одевайтесь и выходите за мной на улицу. Если повезёт, сможем ускользнуть от них под покровом ночи...
– Ты можешь объяснить, что происходит? – спросил Марк, отводя брата в сторону так, чтобы Альбия могла без стеснения одеться. – У тебя такой вид, будто ты повстречался с самой Гекатой...
В ответ он услышал рассказ о том, как Деций, направляясь к соседнему городку с намерением поразвлечься в местном лупанарии, повстречал по дороге деревенского конюха. «Уж не один ли ты из тех, кто поселился у нашего Симина?» – поинтересовался тот, наверняка зная, с кем говорит. И не дождавшись подтверждения, прибавил: «Я бы на твоём месте не уходил так далеко, а готовился встречать гостей. Нынче расспрашивали меня люди при оружии да на лошадях, как найти дом Симина, торопились... Я на всякий случай указал им дорогу подлиннее: не понравились они мне, а более всех – женщина, что ими командует».
– Догадываешься, как зовут эту женщину и зачем она привела за собой вооружённых людей? – закончил свой рассказ Деций и, уже не глядя на брата, вышел за порог.
Марк, обнимая Альбию за плечи, последовал за ним. Они едва сделали несколько шагов, как на дороге, посеребрённой светом луны, показались всадники.
– Остановитесь! – прозвучал в ночи повелительный женский голос.
– О демоны подземелья... – со злостью процедил сквозь зубы Деций.
Побег казался теперь невозможным: к ним приближался целый отряд вооружённых людей, любой из которых мог пустить стрелу им вдогонку, вздумай они повернуть в другую сторону.
– Из переулка можно добежать до леса – в темноте не просто продолжать погоню, – сказала Альбия, у которой в момент смертельной опасности появилось неожиданное хладнокровие. – Этим людям нужна я. И я пойду им навстречу, вы же постарайтесь воспользоваться задержкой, чтобы спастись...
– Альбия, я тебя не отпущу. – Марк, как тисками, сжал её плечи. – Я же говорил тебе, что отныне и навеки мы неразлучны. Или ты бежишь с нами, или я остаюсь с тобой.
Альбия вывернулась из его рук:
– Марк, родной, я очень тебя люблю! Жаль, что так вышло, но прошу об одном! Сделай всё, чтобы спастись, чтобы уцелеть и жить дальше – ради нашей любви! Помни: я ни о чём не жалею и ни в чём не раскаиваюсь! Ты был и навсегда останешься для меня единственным любимым мужчиной на свете! – Она губами прижалась к его губам, а Марк вдруг обхватил её руками, притянул к себе и стал, словно безумный, покрывать поцелуями лицо весталки.
– Альбия, любимая, бесценная моя! – шептал он. – Неужели ты подумала, что я способен спасать свою жизнь такой ценой? Для чего она мне без тебя? Перед богами мы теперь муж и жена: я твой Гай, ты – моя Гаия.
– Марк, ты что, с ума сошёл? – Деций умоляюще схватил брата за руку. – Альбия права: ты должен спасти свою жизнь, чтобы потом суметь спасти её! Бежим же, пока не поздно!
Встретив твёрдый и весьма красноречивый взгляд чёрных глаз, Блоссий-младший умолк. Он понял, что все уговоры бесполезны, а он сам теряет из-за них драгоценное время. Через мгновение Деций, пронесясь стрелою по переулку, нырнул в густую темноту леса.
Деллия, приближаясь к дому во главе отряда, видела и Марка, и стоявшую рядом с ним девушку. И ещё она видела, как он обнимал и страстно целовал весталку, а та даже не пыталась сопротивляться. Для Деллии это означало одно: весталка переступила черту и теперь всецело принадлежала Блоссию. «Всё выяснится завтра!» – сказала она себе с мрачной усмешкой, и взгляд её, полный непримиримой ненависти и жгучей ревности, упал на Альбию.
– Берите их обоих, – приказала Деллия сопровождавшим её воинам, которых ей дал Ликин. И, больше не произнеся ни слова, стараясь не смотреть на Марка, развернула лошадь.
А Марк в это время не сводил глаз с Альбии. Они понимали, что пришло время проститься и, скорее всего, уже навсегда, но тем ценнее были для них эти последние минуты.
– Прощай, возлюбленная моя, прощай и прости меня за то, что своей страстью я навлёк на тебя столько горестей, видят боги, против своей воли! И пусть мне не суждена долгая жизнь, всё же умирать я буду с уверенностью, что жил не напрасно. Я был счастлив каждое мгновение, проведённое с тобой, моя дивная Альбия, я любил тебя и был любим тобой: нет на свете ничего слаще такой любви.
– Не смей просить прощения за то блаженство, которым ты так щедро одарил меня, – ответила весталка. – До тебя я никогда никого не любила – мне было неведомо, что такое любовь. И ты был прав, когда говорил, что мы с тобой одно целое... Вся моя жизнь – в тебе, Марк, и теперь я знаю, что завистливые боги больше никогда не разлучат нас...
Марк, прежде не веривший ни в загробную жизнь, ни в подземное царство Аида, ни в элизиум, догадался, что значили последние слова Альбии, и эти слова вселили в него надежду. Если им было не суждено друг друга любить и вместе жить здесь, на земле, то там, по ту сторону могилы, они соединятся в вечном блаженстве...
Прежде чем прибывшие с Деллией воины, выполняя её приказ, развели влюблённых в разные стороны, весталка обняла Марка и тихим голосом закончила:
– Помни: «Где ты Гай, там я Гаия»...
Марк понял, что Альбия также готовится к вечному воссоединению с ним и что, несмотря на предстоящую разлуку, где каждого из них ждёт суд и смертный приговор, дальше они пойдут вместе – и он улыбнулся этой мысли как счастью.
Глава 46
По возвращении в Рим Деллия первым делом распорядилась доставить пойманных ею беглецов к императорскому двору. Сама же отправилась домой: перед тем, как появиться на людях после утомительной дороги, следовало позаботиться о своём внешнем виде. Приняв ванну, умащённая благовониями, одетая и причёсанная, она приободрилась и постаралась привести в порядок взбудораженные мысли. Она испытывала большое облегчение, одержанная над Марком победа наполняла её мстительной радостью. Ей казалось, что она в одиночку справилась с непосильной для других работой и что за это её должна ждать награда. Оказанная ею властям услуга в поимке бежавших от правосудия преступников, по мнению самой Деллии, дорогого стоила, и ей уже не терпелось предстать перед ликом божественного Августа. И какими же были её разочарование, досада и злость, когда она узнала от Ликина, что император уехал отдыхать на свою виллу на Капри.
– Что делать, слабое здоровье нуждается в покое и заботливом уходе! – говорил Ликин с огорчённым лицом. – В последние дни, омрачённые к тому же семейными неурядицами, печень божественного так страдала от истечений желчи, что он в отчаянии был вынужден обратиться к необычному и сомнительному лечению. Да, да, к сожалению, горячие припарки императору больше не помогают, и Антоний Муза посоветовал ему употреблять холодные. А также предписал ему полный покой. – И, немного помолчав, он со вздохом прибавил: – Только какой же в Риме покой, когда здесь каждый день случаются разного рода неприятности?
Деллия слушала его и при этом ломала себе голову, недоумевая, что предпринять и не признать ли себя побеждённой, ибо Фортуна уже не раз отворачивалась от неё, как будто давая ей понять: боги покровительствуют не ей, а тем, кого она преследует своей местью.
Ликин, в котором красота Деллии вызывала одновременно и восхищение, и желание обладать ею, взял её за руку и хотел прижаться к ней губами, но женщина торопливо отстранилась от него. Сейчас её занимали иные мысли, и желания, далёкие от любовных утех, волновали её горячую кровь.
– Если суд над Марком Блоссием снова будет править какой-нибудь продажный претор вроде Гая Пизона, боюсь, закончится он тем же, чем и предыдущий, – сказала Деллия со злостью, неожиданно исказившей черты её прекрасного лица. Затем, не скрывая раздражения, она продолжила: – Ведь прежде Август предпочитал сам вершить суд, и, говорят, делал он это с большим усердием. Это и понятно, кому же ещё, как не божьему избраннику, решать участь смертных: он в одном лице император, верховный жрец и судья. К тому же Август – законодатель. Разве не он пересмотрел старые законы и ввёл новые? разве не он строжайшим образом предписал каждому римлянину безукоризненно следовать этим законам? Так неужели теперь, когда и старые, и новые законы столь дерзко нарушаются, император не станет их защищать и лично не накажет преступников?
Ликин пожал плечами.
– Да, император избран богами, но вместе с тем он такой же человек, как мы с тобой. Должен сказать, Август блестяще справлялся со всеми своими обязанностями до тех пор, пока совсем не занемог. Однако жалобщики, хотя и знали о его недомогании и желании отдохнуть, не переставали удерживать его всё новыми и новыми судебными делами. Тогда божественный сказал, что даже если всё будет против него, в Риме он больше не останется.
Фаворит Августа снова придвинулся к Деллии с намерением обнять её:
– Безусловно, ты – прекраснейшая и храбрейшая из всех женщин, которых мне приходилось встречать, – с пылкой восторженностью произнёс он; во взгляде его тёмных с хитрым прищуром глаз светилось обожание. – Кто ещё из римских матрон отважился бы на такое рискованное предприятие как преследование бежавших от правосудия преступников? Кто не только словами, но настоящим делом доказал бы свою безмерную преданность императору и – главное! – глубокое уважение к его законам? Безусловно, ты вправе возмутиться, что завершение столь блестяще начатого тобою дела затягивается на неопределённый срок... Но, моя благородная Деллия, даже ты не можешь требовать, чтобы Август изменил своё решение. Тебе придётся набраться терпения и ждать, пока император выздоровеет и вернётся в Рим, чтобы править суд, или же пока он доверит это дело справедливому и беспристрастному судье...
– Послушай, Ликин, – с хмурым видом прервала любовника Деллия, – я обещала тебе отыскать беглецов, я сделала больше: я сама привела их в Рим. Полагаю, у меня есть право интересоваться, как будет продвигаться судебное разбирательство? Если, как ты только что сказал, император назначит судью по своему усмотрению, смогу ли я встретиться с этим человеком в приватной обстановке? Мне важно самой убедиться, будет ли он достаточно беспристрастным и насколько справедлив будет вынесенный им приговор.
Теперь уже Ликин отстранился от Деллии: он вдруг заметил морщинку у её переносицы, когда она хмурилась, и подумал, что о её красоте только слава идёт по всему Риму, а на деле не так уж она хороша. И ещё он подумал, что она слишком скупа на ласки, и что ему, пожалуй, стоило бы подыскать себе другую любовницу.
– Ты оказала Августу и всему государству огромную услугу, я этого не отрицаю, – изменившимся голосом проговорил Ликин и вздохнул, всем своим видом показывая, какую скуку наводит на него и этот разговор, и это разочаровавшее его свидание. – Я даже готов утверждать, что император по достоинству оценит твою услугу, но не требуй большего. Осквернение священного огня Весты – дело государственной важности, и частные лица будут допущены к нему только в качестве свидетелей. Я готов выполнить любую твою просьбу, моя прекрасная Деллия, но в государственном устройстве есть вещи, изменить которые даже мне не под силу.
И, подавая Деллии руку, чтобы проститься, он прибавил с учтивой и холодной вежливостью:
– Не огорчайся: когда будут нужны свидетельские показания, тебя вызовут в суд в числе первых.
Деллия, которая отлично разбиралась в мужчинах, взглянула на Ликина и вмиг поняла, что потеряла свою власть над ним. А тот, как бы подтверждая её мысли, опустился в кресло и прикрыл глаза, давая этим понять, что хочет остаться один и больше в ней не нуждается.
Не удостоив Ликина ответом, Деллия покинула его дом в страшной, но бессильной ярости. Ей казалось, что это не она использовала фаворита императора в своих целях, а он сам ловко и незаметно вовлёк её в свою игру. Он пустил её по следу беглецов как охотник ищейку, он поймал их её руками, и теперь не ей, а ему будет дарована высочайшая милость императора. Очевидно, он с самого начала продумал все ходы в этой игре, чтобы с помощью Деллии одним ударом опрокинуть своего давнего соперника Келада. Деллия, которую азарт игрока, жаждущего выигрывать, побуждал к обману и притворству, редко сталкивалась с подобным коварством в других людях. Поэтому тяжко страдало теперь и её самолюбие.
Не переставая в сердцах бранить Ликина и осыпать его проклятиями, Деллия добралась наконец до своего дома.
Глава 47
А на следующий день после разговора с Ликином неожиданно появился Луций Магий.
Правда, своего бывшего сообщника Деллия не сразу узнала. Пришёл он в самом жалком виде – оборванный, грязный, с изголодавшимся лицом, однако Сира, помня прежний приказ госпожи пускать его в любое время дня и ночи, не посмела его остановить. Вдобавок тот важный, самоуверенный мужчина, который внушал сирийке страх и отвращение, нисколько не был похож на дрожавшего от холода бродягу – никто бы не догадался, что оба они один и тот же человек.
– Это ты? – спросила Деллия, всматриваясь в непрошеного гостя. – Что с тобою случилось? Зачем пришёл и где пропадал столько времени?
– Позволь мне перевести дух и прикажи своей прислуге принести мне поесть, – отозвался Магий, – иначе я не смогу ответить на все твои вопросы.
– А если я откажусь? – с присущим ей высокомерием сказала Деллия: к тому же она больше не нуждалась в услугах Магия, и ей хотелось навсегда забыть об их знакомстве.
– Воля твоя, моя божественная госпожа, – кротко согласился Магий.
Тут Деллия совершенно осмелела.
– Пожалуй, я прикажу своим рабам вышвырнуть тебя вон из моего дома. А ты с этого дня постараешься забыть сюда дорогу.
– Твоя неблагодарность чернее мрака Тартара, – с укоризной покачал головой Магий. – Клянусь Гадесом! Если тебе совсем не дороги твоя патрицианская честь и твоё благородное имя, попробуй рискнуть отказать мне в гостеприимстве. Однако знай, я никому не позволю обращаться с собой как с шелудивым псом, которого гонят с порога! Не забывай, кстати, что нас с тобой связывает клятва Фуриям. И ещё одно дело, о котором я, собственно, и собирался с тобой говорить... Но полно! Я голоден и очень устал...
Деллия собиралась было ответить новой дерзостью, но, заметив гневное движение бровей Магия, приказала стоявшей у двери Сире принести еды и вина. Намёк Магия на какое-то загадочное дело заставил Деллию быть сдержанной. К тому же ей почудилось, будто Магий бросает на неё какие-то алчные взгляды и при этом не вынимает из-под плаща одну руку. «Что он там прячет? Меч... кинжал?» – подумала Деллия, и сердце её тревожно забилось.
Какое-то время она наблюдала за тем, как Магий ест и пьёт, по-прежнему управляясь только одной рукой. Наконец, покончив с едой, он с довольным и сытым видом откинулся на спинку кресла, в котором сидел.
– Ты не сдержала клятву, Деллия, ты нарушила наш уговор, – заговорил Магий расслабленно, при этом вперив в сидевшую напротив него женщину неподвижный мутный взгляд. – Ты поймала Блоссия-старшего и весталку – за это тебе честь и хвала, но ты забыла о Децие. А ведь мы поклялись принести на алтарь Фурий головы обоих братьев, не так ли? Ладно, пусть будет так: ты выполнила одну часть нашего уговора, а я – другую. И вот тебе доказательство, что я не вру.
После этих слов Магий наконец выпростал из-под лохмотьев руку и показал Деллии... отрезанный человеческий палец с запёкшейся кровью, на котором алмазом блеснуло кольцо. Брезгливо морщась, Деллия пригляделась к нему: на крупном камне были высечены инициалы «DB». Она вспомнила, что такое же кольцо носил Марк Блоссий, только первая буква на нём была другой.
– Это... это палец Деция? – сдавленным голосом проговорила Деллия, побледнев как полотно.
В ответ Магий возвёл глаза к потолку и воскликнул:
– Он был отъявленный негодяй и самый мерзкий распутник! Да, во всём Гадесе не сыщется для него достойной кары. Но гнев Фурий настиг его здесь, на земле, и моей рукой свершилось возмездие!
Он умолк, и Деллия, глядя на его искажённое лицо, на котором выступили крупные капли пота, подумала, что с этим опасным безумцем её ждут одни неприятности.
Сейчас она желала узнать, что же всё-таки случилось с младшим из Блоссиев, и строгим голосом судьи спросила:
– Что ты сделал с Децием? Как и где сумел выследить его?
– Мне повезло, что он был без оружия. Клянусь Плутоном, не будь при мне моего доброго кинжала, он бы меня убил. – И Магий, на заросшем лице которого появилась глупая усмешка, икнул.
– Так значит, ты шёл по его следу?
– Нет, моя красавица, я следил за тобой. А уж ты привела меня к нему.
Магий перестал ухмыляться и снова устремил на Деллию свой страшный взгляд.
– Я не отставал от тебя, стараясь оставаться незамеченным как днём, так и ночью. По правде сказать, делать это было не так уж трудно: движимая местью и желанием схватить своего бывшего мужа и его любовницу, ты мало на что обращала внимание. Когда тебе удалось найти их, твоя цель была достигнута. Но не моя. Я видел, как Деций, поджав уши, точно заяц, бежал к лесу, и я поехал за ним. Я был на коне, а он шёл пешком и, конечно, быстро устал... Надо признать, сражался он за свою жизнь отчаянно. Я и не ожидал, что у этого изнеженного красавца могут быть такие сильные руки...
– Стало быть, ты обрушил на него самую жестокую месть и теперь можешь быть спокоен: возмездие свершилось...
– Спокоен? – Магий не дал Деллии договорить; он вдруг вскочил, глаза его вспыхнули. – Ты говоришь, я могу успокоиться? Нет, нет, нет! Смерть Деция не принесла мне желанного успокоения! Она, моя бедная сестра, умерла из-за него, и ничто, никакое возмездие, не вернёт её мне!
Внезапно Магий рухнул на колени и, припав к полу, застонал:
– Я покарал Деция, а кто покарает меня? Кто, чья рука перережет мне горло, как я перезал горло Децию? О Фурии, я служил вам! И где же ваша благодарность?
При виде безумца, в которого в мгновение ока превратился Магий, Деллию объял ужас. Она хотела бежать от него, но Магий прильнул к её ногам и, судорожно их обхватив, завопил:
– Убей меня, Деллия! Убей, ибо я тысячи раз заслуживаю смерти!
Деллия пыталась ногой оттолкнуть его; на неё нахлынуло невыразимое отвращение, ей захотелось раздавить прежнего своего сообщника, как топчут гадкого червя или ядовитого паука. Она вскрикнула то ли от страха, то ли от омерзения – и в один миг в атрий вбежала Сира с ножом в руке.
С удивительной смелостью бросилась сирийка на Магия, но он схватился с ней вплотную, пытаясь сдавить ей горло. Другая его рука удерживала нож, направленный ему в сердце, и он тяжело дышал, не спуская с Сиры злобного взора. Наконец ему удалось выбить нож из её руки, и он с силой швырнул её на пол.
– Жалкая рабыня! Я мог бы выпустить из тебя всю твою чёрную кровь, но тебе повезло: у меня в этом доме есть дела поважнее. Однако впредь остерегайся меня! Ибо ты даже представить не можешь, на что способен Луций Магий в гневе...
– Ступай, Сира, ступай. Я позову тебя, если будет нужно, – со спокойным лицом обратилась Деллия к верной рабыне, хотя голос её дрожал.
Едва за сирийкой опустился плотный занавес, Магий сделал несколько шагов, остановился и пристально посмотрел на Деллию. Та так и похолодела от нового приступа страха: даже лик бога смерти показался бы ей менее страшным, чем взгляд, каким впился в неё Магий. Лицо его было искажено невообразимой смесью злобы и похоти.
– Я выполнил самую грязную часть работы и теперь хочу получить свою награду, – глухим голосом произнёс он. – Я овладею тобой сейчас же, в твоём доме, и никто не посмеет остановить меня. Если же ты попытаешься оказать мне сопротивление и позовёшь слуг, я без раздумий убью тебя, как я убил мою сестру...
Деллия застыла, словно обратившись в статую; тело перестало повиноваться ей, только волосы на голове, казалось, шевелились от ужаса.
– О, если бы ты знала, какой красавицей была моя сестра! – продолжал Магий, медленно подступая к Деллии. – Ты рядом с ней казалась бы бледной тенью! Я любил её, я оберегал её красоту от взглядов мужчин и мечтал, что однажды она станет моей... А потом её увидел Деций... Он присылал ей подарки, добивался встречи с нею, ходил к нам в дом как жених ходит к своей невесте. И вот наступил тот день, когда она призналась мне, что полюбила... Она полюбила этого развратного патриция и собиралась сказать ему об этом... хотела уйти к нему, залезть в его постель... Но я не отпустил её. Я насильно овладел ею, а потом убил... Мне легко удалось ввести суд в заблуждение, свалив вину на Деция с его грязными домогательствами. И я продолжал винить его за то, что случилось, я жаждал его крови... Теперь она на моих руках, смотри!
Деллия по-прежнему не могла сдвинуться с места. Тогда Магий, схватив её за плечи, кинул её на пол, как недавно проделал это с её рабыней, и растянулся на ней во всю длину, придавив её своей тяжестью.
Он брал её снова и снова, как в ту первую ночь, с такой же звериной яростью, как будто всю свою ненависть к женщинам хотел выместить на ней одной...
Когда он поднялся, Деллия, совсем обессиленная, не могла даже пошевелиться. У неё болело всё тело, обезображенное синяками и укусами, она страдала как после страшных пыток, униженная и раздавленная...
Магий направился к двери, но на пороге остановился и сказал ледяным голосом:
– Я знаю, что ты захочешь убить меня, и дам тебе совет. Постарайся не сделать промаха, иначе в таком случае ты подпишешь собственный приговор. А наш уговор, скреплённый клятвой Фуриям, с этого дня я считаю недействительным. Прощай!
Он ушёл. Деллия же тихо произнесла ему вслед:
– Будь уверен, мерзавец, я не промахнусь!
