Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Нас со жрецом поджидал город особенной славы. Норды судачили, что именно здесь расположена таинственная гильдия воров, которая якобы заправляет всеми делами в городе. Его мрачные укрепления на берегу озера и высокие стены с узкими бойницами чернели на фоне горных массивов. У арочных врат, возле открытой калитки, дежурили двое стражей. Один постовой наблюдал с башни, дрожа на семи ветрах.

Могла себе представить, каково там торчать и постоянно держать лук наготове, особенно зная, что погода в Скайриме редко радует теплыми ясными днями.

Жители Айварстеда, что приехали с нами, на подходе к воротам сразу потянулись к кошелям на поясе, отсчитывая монеты.

– Что происходит? – когда настала наша очередь досмотра, один из стражников вмиг преградил мне путь.

– Стоять! Первый раз в Рифтене, что ли? – грозно спросил он из-под глухого забрала, демонстративно положив руку на эфес меча.

– Ну, да, – пожала я плечами и невинно улыбнулась в ответ.

– Гостевой налог пять дрейков.

– Сколько? – нахмурилась я.

– Пять септимов, женщина. Пять, – повторил он, повышая тон и показывая ладонь с растопыренными пальцами. – В Сиродиле все глухие или только ты одна?

– Не спорь, – Эрандур вдруг встал передо мной и вложил в ладонь стража названную сумму. – Извините.

– Добро пожаловать в Рифтен, – глухо донеслось из-под шлема.

– Это же вымогательство! – выпалила я, заходя в калитку.

– Узаконенное, – скис жрец.

– А как он узнал, что я из Сиродила?

Я хотела продолжать возмущаться по поводу напрасно потраченных монет, но в нос ударила невыносимая вонь канализации и несвежей рыбы. Привыкшая к горному воздуху, я совсем забыла, как пахнет большое скопление людей, и даже не представляла, какой смрад витает в городе, расположенном на озере со стоячей водой.

– О Джулианос, – идя меж серых стен к рынку по узкой грязной улочке, зажала нос и мечтала только о том, чтобы завершить дела и выбраться отсюда поскорее. Эрандур не отходил от меня, бросал суровые взгляды то налево, то направо и, казалось, готовился выхватить оружие.

– Следи за кошельком, – приглушенно говорил он, не оборачиваясь. – Не смотри никому в глаза. Иди целенаправленно, уверенно, быстро. И ничего не случится.

И ничего бы действительно не случилось, не подними я глаз и не заметь старые, проржавевшие буквы вывески – «Благородный сиротский приют». Обшарпанная неприметная дверь вела в небольшое бревенчатое здание с тусклыми, завешанными тряпками оконцами. Приют повис над каналом, от которого постройку отделяли перила деревянных мостков. На другой стороне, за мостом, виднелись чёрные треугольные макушки торговых лотков.

Оттуда доносился гомон, вокруг на парапетах сидели нищие. Стояли ярко-накрашенные женщины в откровенных или порванных платьях, время от времени нарочно оголяя груди и коленки и не обращая внимания на холод.

Напротив рынка высился дворец ярла – это я сразу поняла по внушительному виду здания и паре лестничных пролетов, ведущих наверх к укрепленным скобами дверям. Возле них несли дежурство четверо стражей. И туда не смели подходить ни нищие, ни шлюхи.

– Не озирайся! – прошипел Эрандур, обходя подозрительного типа, спрятавшего лицо в тени глубокого чёрного капюшона.

Я одной рукой держала Ваббеджек, другой кошелек, и мечтала о третьей руке, чтобы схватиться ею за друга. Мимо то и дело шныряли шустрые чумазые детишки в обносках. Вперив взгляд в висящую на рюкзаке друга маску Вайла, мне удалось протиснуться сквозь сборище на рынке и миновать площадь, не потеряв ни единой монеты. Отовсюду не прекращали звучать выкрики торговцев и сливающийся в какофонию гвалт голосов покупателей.

– Оружие! Инструменты!

– Пятьдесят дрейков за стальной меч!

– Блестящие безделуш-шки и сверкающ-щие самоцветы!

– А это не подделка?

– Броня!

– Вы продаете кожаные сапоги?

– Свежие овощи!

– Дайте кочан капусты и…

– Хочешь заниматься любовью как саблезубый тигр?

На последний вопрос я от неожиданности обернулась, но Эрандур выхватил меня из смыкающейся толпы за руку и выволок к таверне.

– Дурное место. И зазывает последний весьма глупо, – выдал данмер. – Саблезубы вступают в связь раз в год на несколько дней, а соитие длится минуты две-три.

– Откуда ты знаешь? Что?.. – задыхаясь от вопросов, я вбежала вслед за другом в постоялый двор, вывеску которого даже не успела прочесть, и понадеялась, что здесь окажусь в тишине и безопасности. Но в пропитавшемся запахом разлитого мёда и рвоты зале сквозь монотонный гул прорвался призывный возглас:

– Люди, куда вы катитесь? Посмотрите на себя! Сколько можно предаваться пьянству и разврату?! Её Милость обратит и на вас свой любящий взор! Главное – захотеть принять её любовь! – посреди шумного зала некий жрец пытался воззвать к совести посетителей. Он стоял боком, воздев руки вверх, словно призывал силы богини, и я не видела его лица. Пьяная компания за ближайшим столом запустила в проповедника пустой бутылкой, и тот не успев увернуться, схватился за плечо.

Похоже, слухи о том, что ярл и стража на стороне жрецов Мары, оказались всего лишь слухами. Зал разразился гоготом, в мужчину полетели объедки – кто-то не пожалел даже помидора, который с чавканьем врезался в голову жреца и подгнившая мякоть потекла с капюшона.

Я, поняв, что грядет нечто ужасное, плюнула на сохранность кошелька и в ужасе вцепилась в Эрандура, почувствовав нутром, что он сейчас бросится останавливать этот беспредел. Привлекать внимание героизмом посреди безнравственности мне было страшно. И не знала, за кого страшнее – за себя или за друга, которому может сполна достаться за собственное благородство. Того жреца ведь не бьют, а просто смеются над ним! Никто же еще от унижения не умер!

– Нет, пожалуйста, – взмолилась я, обгоняя друга, сделавшего шаг к проповеднику. Моё появление на пути его явно удивило, и Эрандур замер, нерешительно глядя на другого жреца.

– Слово Мары достигнет ваших ослепленных пороком душ! – громко продолжал тот, отряхиваясь от объедков.

Эрандур снова дёрнулся вперёд, но я сделала ещё одну попытку развернуть его благородные стремления в сторону стойки, из-за которой за происходящим безучастно наблюдала аргонианка.

– Я должен помочь, – возражал данмер, а улюлюкающая толпа, закидывающая проповедника, никак не хотела угомониться. Я едва ли не висела на шее данмера, пытаясь оттащить его от разборок.

– Вали отсюда в свой вонючий храм, Марамал! – хрипло закричал мужик, сидящий за столом справа от меня и плюнул, почти попав в жреца.

– Так! Люди! Люди! – аргонианин в рубахе, отставив в сторону метлу, решился вмешаться. – Успокойтесь! Я обо всем позабочусь…

Мне всё-таки удалось на шаг назад сдвинуть рвущегося восстанавливать справедливость друга. Одна только мысль о том, что в него могут плевать или бросать объедки и бутылки, вызывала у меня тошнотворное ощущение бессильной ярости. Думала, окажись он в центре всего творящегося здесь обливиона, я бы бросилась за ним, и тогда без драки бы точно не обошлось.

Аргонианин помог проповеднику отряхнуться, что-то негромко сказал ему, довёл до второго выхода из таверны, расположенного с другой стороны зала, после чего развернулся. Плечистый вышибала у дверей напоследок отвесил жрецу Мары смачный пинок под зад.

Посетители победно заржали. Гогот, свист и похрюкивание сотрясли стены. Аргонианин, не заметив, что случилось, думал, наверное, что радуются исключительно тому, что больше никто не будет доставать гостей.

– Возмутительно! – прорычал сквозь зубы Эрандур, а я продолжала напирать грудью на эбонитовый панцирь, отталкивая друга немного вбок. – Почему ты меня остановила?

– Прямо тут тебе объяснять?! – мне пришлось прижаться к нему, чтобы перекричать гогочущих выпивох. – Пошли, снимем комнату! И не вздумай вставать перед этим сбродом и говорить, что тот… Марамал был прав!

Одарив меня гневным взглядом, данмер развернулся и, к моему удивлению, действительно направился к стойке, где аргонианка в платье с передником принялась протирать жестяные кружки, словно ничего не произошло.

– Каждый раз одно и то же, – вздохнула она, покачав чешуйчатой светлой головой. – Вам нужна комната или хотите выпить?

– Комната, – отчеканила я. – Двухместная.

Трактирщица издала сиплый смешок.

– Двухместная? – переспросила она, сверкая оранжевыми глазами. – Таких нет.

– Одну комнату, – вмешался Эрандур, пока я рылась в кошеле, отсчитывая монеты. Понимая, опасность ситуации, в которой мы оказались, не решилась возражать.

– А что с этим жрецом? – положив десять септимов на столешницу, поинтересовалась я у аргонианки.

– А-а… Марамал каждый день приходит. И каждый день его выгоняют. А он всё равно приходит, – буднично рассказала трактирщица. – Уж не знаю, что у этих жрецов в голове. Может, и в самом деле Мара ему наставления дает? Или он просто упрямый дурак. Как-то раз его даже избили, а он на следующий день всё равно пришёл. Представляете?

– Кошмар, – честно выдохнула я, опасливо поглядев на друга. Сквозь его окаменевшее от ярости лицо начали проступать черты былого даэдропоклонника.

– Комнаты по двадцать за ночь, – аргонианка не досчиталась септимов, и пришлось добавлять. – Ваша на втором этаже, прямо от лестницы. Вот ключ, – трактирщица отцепила ключ от связки на поясе. – Тален-Джей проводит вас, а если нужна еда, то обращайтесь ко мне. Я Кирава.

– Джулия Октавия, – я протянула руку, миролюбиво улыбнувшись. – А это Эрандур. Мы маги. Из Коллегии. Слышали, да?

– Слышала, – с тревогой в голосе отозвалась Кирава и на рукопожатие не ответила. Стало быть, напугать её немного удалось, и значит, к нам лишний раз не пристанут.

Тален-Джей, аргонианин с перьями на зелёной голове, тот самый, что выпроваживал Марамала, довел нас до комнаты и оставил одних, пожелав приятного отдыха. Старая потертая лестница на второй этаж заскрипела от его удаляющихся шагов, а я призвала свет, чтобы отыскать свечи или факел.

Когда переливчатый свет магии озарил помещение, оказалось, что в нем только кровать и тумбочка.

– Это же не комната! Это какая-то кладовка!

Свечи нашлись на тумбочке, и мы с Эрандуром расположились в тусклом полумраке без окон. Я села на кровать и учуяла, что от соломенного матраса попахивает мочой.

– Почему ты меня остановила? – сурово спросил данмер.

– Полагаю, вопрос про саблезубов сейчас не к месту… – я отцепила пояс с ножнами и скинула с плеч плащ. – Сам понимаешь. Ты бы бросился туда, тебя бы тоже закидали, а мне этого не хотелось.

Жрец расстелил на полу спальник и присел, уронив голову в ладони.

– Как был трусом, так и остался, – высказал он, и у меня сердце ёкнуло. Слух резануло слово «трус».

– Ты кто угодно, но только не трус, – возразила я, нахмурившись.

– А кто ещё стал бы прикрываться твоим решением, чтобы избежать унижения? – напрямик спросил он и поднял голову. Я встретилась с его пылающим ненавистью взглядом и готова была дать сто септимов, что сейчас данмер ненавидит исключительно себя. Любое возражение на фоне этого взгляда звучало бы неубедительно.

– Ну, если предположить, что ты вдруг бросился защищать Марамала, то я бы с большой вероятностью, пошла за тобой. Мне тоже было бы жаль испорченного элем и помидорами плаща, а что поделать. Потом в таверне началась бы потасовка. Нас бы побили, кого-нибудь, может даже прирезали. Может, терпение, в некотором роде это… – я осеклась, пытаясь сообразить что-нибудь поумнее. Глаза данмера округлились, когда он услышал из моих уст такую неказистую проповедь.

– …это, ну… не то, как мы терпим унижения и оскорбления, а… возможность сдерживать свой гнев в сомнительных…э-э… ситуациях? – глупая широкая улыбка озарила моё хмурое лицо и вызвала снисходительную улыбку жреца.

– Ты действительно думаешь, что мы могли спасти чью-то жизнь, позволив пьяным людям глумиться над служителем богини, которой я поклоняюсь?

– Пути богов неисповедимы! – самоуверенно выдала я, картинно воздев руки к потолку. – Ты сам так говорил! Я точно помню!

– Что если Мара послала мне испытание, а я его провалил? – разбито спросил жрец, с надеждой глянув на меня. – Что если я должен был переступить через свою гордость, но не смог?

– А что если наоборот? Ты не ввязался в драку и, наверняка, сохранил немало жизней. В любом случае, храм недалеко. Сходи и спроси у Мары сам, – понимая, что на такие вопросы смертным отвечать не полагается, демонстративно указала пальцем на дверь. – Ты разве не за этим приехал в Рифтен? И мне всё-таки хочется узнать о саблезубах!

– Это опасные хищники, особенно в брачный период. Они одиночки, не создают семей. Доводилось читать о них в бестиарии. А однажды я случайно забрел на их территорию в конце зимы, когда у них это начинается, – Эрандур отвязал ножны от пояса и провел пальцами по рукояти эбонитового клинка. – Все прошло не слишком гладко.

То, что саблезубые тигры опасны, было ясно и после прошлой стычки с одним из них. Похоже, тот торговец никогда не встречался с этими хищниками и надеялся, что его выкрики просто привлекут внимание.

Новые факты я немедленно решила занести в полевой дневник и, найдя в рюкзаке книжку и завернутый в кусочек ткани уголь, аккуратно занесла заметку об особенностях спаривания саблезубов в скайримских условиях.

Эрандур покосился на меня и принялся разбирать вещи так, словно собрался обживаться в этой неприглядной кладовке.

– Сегодня же попробую добиться встречи с придворным магом, – заявила я, завернув уголь обратно в ткань. – Не нравится мне это место.

– Надеюсь, мы оба найдем то, что ищем, и уедем как можно скорее, – промолвил данмер, поставив на тумбочку Маску Клавикуса Вайла. Шлем глядел как всегда равнодушно, в то время как Ваббаджек, приставленный к стене рядом, беззвучно кричал в гневе. Сочтя, что Рифтен не по вкусу и Шеогорату, схватила посох и направилась к выходу.

– Идём! – сказала я другу. – Чем быстрее начнем, тем раньше сядем… в повозку!

Эрандур пару мгновений нерешительно смотрел на покоящийся в ножнах меч и схватил его, на ходу привязывая к поясу. Жрецу было прекрасно известно, что в этом городе может быть опасно всё: рынок, храм и даже ночлег.

Запирая комнату на ключ, я переживала только о том, как бы нас не обчистили.

========== Глава пятая. Две грани безумия ==========

Пробегать через рыночную площадь во второй раз мне не хотелось, посему был выбран окольный путь до дворца ярла. Через мост, вдоль храмовой стены, отмеченной гобеленами с изображением узла Мары, и улицы с двухэтажными поместьями. Укрывшись в тени высоких домов, мы обошли рыночное столпотворение, но все равно натыкались на нищих и сторожащих поместья громил, лица которых уродовали шрамы. Кого-то в меньшей степени, кого-то в большей. У самого жуткого, лысого норда в стальной броне на лице чернела порванная ноздря и отсутствовала часть верхней губы, обнажая десну и ряд желтых кривых зубов.

Я отвернулась, не желая заострять внимание на увечьях и думать о том, каким образом они достаются громилам, заметив попутно, что на нижнем ярусе, у самой воды тоже имеются дома. Крошечные квадратные оконца в облепленных плесенью и мхом стенах делали жилища похожими на темницы. Своего рода противовес высящимся над ними хорошо охраняемым, добротным особнякам за коваными заборами, принадлежащим рифтенским богачам.

У лестницы, ведущей ко дворцу ярла, двое стражей в шлемах синхронно повернули головы, только заметив наше приближение.

– Стоять! – проскрежетал сквозь забрало ближайший к нам. – Какое у вас дело в крепости Миствейл?

– Письмо для придворного мага из Коллегии. Нужно передать лично в руки, – отрапортовала я, приосанившись как легионер.

– Ясно, – неоднозначно протянул стражник. – Я вас провожу к ней. Но только вас одну.

– Джулия, – шепнул вдруг Эрандур, – я буду ждать тебя в храме Мары.

Я кивнула другу и последовала за стражником.

– Значит, вы из Коллегии Винтерхолда? – тот оказался любопытным и разговорчивым.

– Да, я старшая ученица, – не углядев причины скрывать того, что я маг, гордо ответила, постукивая по каменным ступеням Ваббаджеком. Лестница разделялась на две и огибала небольшой выступ у высоких окованных дверей. Возможно, отсюда ярл обращалась к людям.

– Ну, и как там? Говорят, маги снова подорвали город… – выбрав правую лестницу, стражник обернулся ко мне. В прорезях шлема сверкнули заинтересованные в информации глаза, цвет которых был неразличим из-за плотной тени.

– Да, почти. Не совсем город. Только саму Коллегию.

– Одни проблемы от вас, – буркнул стражник, продолжая путь. – Не понимаю, зачем ярл вообще держит эту чокнутую!

Сердце забилось чаще, стоило лишь услышать слово, каким меня обычно обзывал Ворстаг. От приятного волнения нахлынули воспоминания о друге из Маркарта. Он еще это слово: «чокнутая» всегда произносил с особым теплом, пусть и звучало оно как насмешка.

Стражник довел меня до дверей крепости и сопроводил в главный зал, где сразу начиналась приемная ярла. Громоздкая круглая люстра на цепях и жаровни по углам озаряли все помещение теплым оранжевым светом. Позади длинных обеденных столов, уставленных блестящей посудой и бутылками, на троне сидела зрелая рыжеволосая женщина в роскошных лисьих мехах. Справа от неё, скрестив руки на груди, возвышался плечистый телохранитель, а по левую руку высокая эльфийка в богатых одеяниях. Они принимали некую просительницу – черноволосую высокую женщину, но разговор велся довольно деликатный, негромкий, и не получалось разобрать ни слова.

В приёмной пахло дорогим вином, а на серебряных блюдах я увидела мясо, сыры и грозди крупного винограда. От запаха и вида еды, столь резко контрастирующего с городской атмосферой, у меня застонал живот. Голодные глаза впились в виноградную гроздь, не желая терять её из вида.

– Эй! – окликнул меня страж. – Не отставайте!

Сглотнув скопившуюся во рту слюну, я подбежала к провожающему, остановившемуся у резной двери слева. Он зашел первым, впустил меня и остановился на пороге.

– Госпожа Вайландрия! К вам посетитель.

В просторной комнате мага оказалось светлее, чем в освещенном жаровнями приемном зале. Над столами и шкафами зависли белые магические огни. Перламутровый свет касался полок с ингредиентами, книгами, алхимическими колбами. Придворная колдунья в синем балахоне с капюшоном нависала над пентаграммой душ, но от возгласа резко развернулась и уронила розовый камень. Сияющий кристалл померк и звякнул о каменный пол.

– Ох, незадача! – женщина тут же бросилась его поднимать, суетливо замешкав. Камень душ закатился под стол, и Вайландрия на четвереньках полезла за ним, приговаривая: – Ты никуда от меня не сбежишь, малыш…

Я вытаращилась, не зная, стоит ли уже представляться или подождать, пока она закончит ловлю камня душ. Когда колдунья поднялась на ноги, счастливо улыбаясь, она перевела взгляд узких чёрных глаз на меня, и на остром лице босмерки родилось непонимание.

– Ты кто? Это насчет доставки? Или у нас была назначена встреча? Я не помню.

– У меня письмо от Совета магов Коллегии Винтерхолда. Это насчет аномалий, – я вытащила запечатанный пергамент из кошеля, обнаружив, что углы немного помялись.

– Аномалий? Совета магов? О боги, неужели это из-за моих исследований? Неужели я ввела в расчеты содержания реагента неверную константу? – в голосе Вайландрии появился искренний испуг.

– Нет, не думаю. В письме всё изложено. Если у вас будут проблемы, то… – что говорить дальше, мне представлялось смутно. Пообещать ей помощи от имени всей Коллегии я не имела права, но должна была предупредить мага о возможных отголосках силы Ока Магнуса. Поэтому, не сказала ничего.

– Понятно. Но коэффициенты надо бы перепроверить, а то ничего не выйдет, – она взяла письмо и, не раскрывая, положила на столешницу, снова направившись к пентаграмме душ и поигрывая камнем в руке.

– Вы не станете читать? – обеспокоилась я.

– Что читать? – Вайландрия повернулась ко мне. – Что ты только что сказала?

– Письмо из Совета магов.

– Ах да, письмо, – закивала колдунья. – И где же оно?

– На столе, – я сделала шаг назад под усталый вздох стражника.

– Конечно, сейчас же прочту. Доставка реагентов всегда кстати. Спасибо, – Вайландрия приятно улыбнулась, но меня от этой улыбки передернуло. Оставалось только надеяться, что рассеянная колдунья все же обнаружит письмо там, где его оставила, и поймет то, что в нём написано.

– Всего доброго! – слегка поклонившись, я отступила к стражнику, который вывел меня из покоев мага и указал направление к выходу.

– О чём я и говорил, – глухо прокаркал он из-под шлема. – Чокнутая!

У меня не было желания делать замечание его бесцеремонности. Теперь мысли всецело занимал только возможный отчёт, который я должна буду предоставить Совету. Однако выйдя из крепости, словоохотливый страж не закончил разговор.

– У неё там недавно что-то взорвалось, и она стала забывчивая, – негромко продолжил он. – Иногда даже ярла не узнает.

Я поспешила отделаться от его общества и сделала шаг направо в сторону храма Мары, но столкнувшись взглядами с увечным лысым громилой, который постоянно непроизвольно скалился, развернулась и пошла в другую сторону. Надеялась, что обойду охраняемое поместье через рынок, но остановилась перед вывеской «Благородный сиротский приют», почти неразличимой на фоне серой черепичной крыши.

С первого взгляда благородства в этом здании не было и на ломаный септим. Оно привлекало не подгнившим древесным срубом, но воспоминаниями об Авентусе Аретино. Мальчик, сбежавший из приюта, рассказывал об ужасной женщине Грелод Доброй, и меня на крыльях любопытства понесло к обшарпанной двери под ржавыми буквами.

Я осторожно толкнула дверь и вошла внутрь, ожидая услышать детский смех. Через полминуты тишины, ждала услышать хоть что-нибудь!

Однако здесь было тихо, будто на кладбище. Пахло вареными овощами, но довольно невкусно. В передней стояли покрытые трещинами старые лавки и висела полустершаяся картина то ли с пейзажем, то ли с натюрмортом. Краски выцвели и облезли так, что уже не представлялось возможным определить, что именно изображено. Остались лишь разрозненные цветные пятна, преимущественно жёлтые.

– Здравствуйте, – негромко пробормотала я, с опаской разглядывая мрачное помещение.

Под моим сапогом скрипнула половица, и я застыла на месте, оцепенев от страха, словно незаконно проникла в чужой дом.

Здесь и в самом деле витало давящее ощущение чужого, неуютного, неприветливого. Слабый свет еле дотягивался с кухни до пыльных углов, спертый тяжёлый воздух и духота вызывали головокружение. Впереди на кухне, у очага над котелком с кипящей похлебкой склонилась старая карга. Она бубнила себе под нос неразборчивые слова или пыталась напевать, и именно поэтому, войдя, я осталась не услышанной. Авентус описывал мне жуткую ворожею, но это была просто старуха с большим крючковатым носом, с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, в простом коричневом платье. Единственное, что в ней отталкивало – это тяжёлый недовольный взгляд, что сразу пронзил меня, когда старуха почувствовала моё приближение.

– Чего надо?! – раздражённо бросила она, отвернувшись от парящего котелка. В руке она угрожающе сжимала половник как булаву.

– Я… – у меня все слова вмиг повыскакивали из головы. – К-хм… Меня зовут Джулия Октавия, я проходила мимо и подумала – не нужна ли вам помощь… С сиротками?

– У нас тут все в порядке, – старуха нахмурилась, что изрядно добавило ей морщин.

– А можно ли увидеть детей? – робко поинтересовалась я.

– Зачем тебе? Вот ещё! Вздор! Они сидят в спальнях и ждут обеда! – она говорила отрывисто и раздражённо. Я начала переживать – а есть ли тут вообще дети?

– Я, видите ли, пришла из храма по просьбе Марамала, – и как мне это вообще в голову пришло? – Он… М-м… Хотел бы помочь детям и рассказать им о богах и всяком… Ну, вы знаете жрецов, они любят рассказывать о богах. А дети, должно быть, любят… Интересные истории про… Подвиги древних героев… Пелинала например…

– Пусть Марамал со своей Марой катится в Обливион! Его богиня ещё никому никогда не помогла! Убирайся откуда пришла!

Я хотела возразить, мол своими глазами видела, как помогла, но заколебалась и присела за стол, на котором старуха разместила старую глиняную и не очень чистую посуду. Четыре миски с двух сторон. Возможно, действительно для детей.

– Вам бы тарелки помыть, – брезгливо заметила я, не решаясь положить руки на усыпанную крошками столешницу. – Хотите, помогу?

– Девка, ты чего сюда припёрлась? Тебе показать, где дверь? Могу выволочь тебя за волосы! – разозлилась старуха.

– А вы ведь Грелод, да? – уточняя, спросила я.

– Ну да, Грелод! А тебе-то что? Если сейчас же не уберёшься, я позову стражу!

Услышав такую угрозу, я резво встала, отряхнулась и с сожалением поглядела на старуху.

– Извините, я правда не хотела вам и детям никакого зла, но вы действительно такая, как говорил Авентус. Жаль вас и этих детей, если они еще живы, – моя последняя фраза, похоже, переполнила чашу терпения, места для которого в сердце Грелод было ничтожно мало.

– Стража! – заверещала она, и у меня сердце рухнуло в пятки от ужаса.

– Нет! Я уже ухожу!

– Сюда! Скорее сюда! – она обежала стол, ринулась к двери, но натолкнулась на меня, застывшую в дверном проеме между кухней и передней.

– Да стойте же, – процедила я сквозь зубы, оттесняя её Ваббаджеком, но бабка оказалась на удивление резвая.

Поднырнув под мою руку, Грелод кинулась к выходу, а я взмахнула посохом ей вслед, только бы не позволить выбежать за дверь и не навлечь на меня огромные беды.

Красная вспышка сорвалась из кричащего в ужасе рта Ваббаджека и окутала Грелод. Когда алая дымка рассеялась, на месте старухи остался лишь сладкий рулет в белой глазури – как старухин чепчик.

У меня подкосились ноги, и перехватило дыхание. Я, подобно Вайландрии, на четвереньках подползла к двери, не выпуская посоха из руки, подобрала рулет и смахнула с него пыль. Потрясла, но Грелод к прежнему обличью не возвращалась. Живое превратилось в неживое.

– Твою мать… – осознание того, что я убила невинную старуху, не укладывалось в голове. – Твою мать! Твою мать! – вскочив на ноги, заметалась по передней, понимая, что надо бежать, но колени и руки дрожали так, что точно выдали бы во мне преступницу.

Дверь со стороны кухни тихонько скрипнула.

– Госпожа Грелод? – тонкий детский голосок за спиной напугал меня до мурашек. Я медленно обернулась, увидев русого мальчугана лет десяти в синей рубашке и пятилетнюю щуплую девчушку в зеленом платьице, высунувшуюся из-за дверного косяка.

Вслед за ними робко выглянули ещё двое темноволосых чумазых мальчишек в штопанных рубахах. И все дети одинаково глядели то на меня, то на сладкий рулет.

– Почему Грелод кричала? – спросил старший мальчишка.

– Кричала? – нервно пропищала я и прокашлялась, добавляя голосу твердости. – Не знаю. Я не слышала. Я… я просто зашла угостить детей сладостями.

Внутри всё сжималось от ужаса, но Ваббаджек повернулся ко мне радостной стороной. Руками я вцепилась в рулет и посох так, словно они могли меня удержать. Ладони вспотели и правая рука начала сползать по древку.

– Ух ты! – белокурая малышка выбежала ко мне навстречу, протягивая тонкие грязные ручки. В её огромных глазах на миг засветилась радость, но вдруг она остановилась, и счастье померкло. – Это правда нам? И правда можно?

– Можно, – прохрипела я, не узнавая собственного голоса. Жалость к сиротам стискивала сердце, но страх обездвиживал.

– Грелод не разрешает сладости. Только овощи, – с подозрением пробубнил второй мальчик из-за двери.

– Можно, пока она не видит, – я прошла на кухню, положила рулет на стол и взяла нож. Запястье согнулось от непривычной тяжести. Пришлось даже отставить в сторону посох – собственные мышцы ополчились против меня. Всё дрожало от осознания содеянного, безвыходности и страха под полным надежды взглядом четырех голодных заморышей.

«Что если Грелод оживёт?» – в ужасе подумала я, опуская лезвие в мягкий рулет. Красное варенье окрасило нож, и у меня резко потемнело в глазах. Потребовалось время, чтобы понять, что это не кровь. Удивительно свежий, сладкий запах ягод обрадовал меня не меньше, чем детей.

– Земляника, – выдохнула я, разделяя сладость на четыре ровные части. Девчушка первой схватила кусок со стола и жадно впилась в него так, словно её целый день не кормили. Остальные дети угощались нерешительно, но на их лицах светились счастливые улыбки. Я в бессилии опустилась на лавку и сжала кулаки, впившись в ладони ногтями, чтобы хоть немного за болью скрыть бьющую меня лихорадочную дрожь.

– Надо бы оставить немного Констанции, – вдруг сказал старший.

Стукнула входная дверь, и раздался женский голос. Я осознала, что надо бежать и чем быстрее, тем лучше.

– Я вернулась! К Марисе такая очередь, просто жуть! Хорошо, что успела… – на кухню впорхнула молодая имперка в длинном льняном платье и косынке. В её руках лежала наполненная овощами и мясом корзина.

– Где Грелод? – улыбаясь, спросила она, увидела, что дети едят сладости, и недоуменно взглянула в мои перепуганные глаза.

– Не знаю, – пожала плечами и повторила историю рассказанную детям, попеременно то краснея, то бледнея. – Я, надеюсь, не нарушила никаких правил? – голос подозрительно подрагивал, хоть я и пыталась держать себя в руках.

– Нет, что вы! – в карих глазах девушки загорелось волнение. – Спасибо, что принесли угощение… И хорошо, что вы не встретились с Грелод, она очень строгая. Впрочем, странно, что она куда-то ушла… Обычно в это время она готовит обед.

– Что ж, пожалуй, не стану вам мешать, – я встала из-за стола, забрала Ваббаджек, окинула взглядом доевших старуху детей, и с нервной натянутой улыбкой покинула «Благородный сиротский приют».

========== Глава шестая. Лик Пустоты ==========

Шатаясь на ватных ногах, я покинула душный приют и вытерла рукавом выступившие на лбу холодные капли пота. Перед глазами плыла круговерть домов, улиц и людей. Мелькали белые просветы на рваном облачном небе. Опьяненный жутким состоянием разум не мог определить даже направление, в котором нужно двигаться. Я потопталась на месте и облокотилась на перила, огораживающие мостки, висящие над каналом.

Ударивший снизу запах дерьма и промозглый ветер, как ни странно, взбодрили. Взгляд прояснился, но состояние по-прежнему оставляло желать лучшего. Начало тошнить. Страх, что меня могут схватить, никуда не пропал, наоборот – на улице усилился так, что хотелось опрометью бежать за ворота города, садиться в повозку и катиться куда подальше.

– Э, девка! – раздался за спиной грозный голос. Я в ужасе повернулась, боясь, что все-таки привлекла внимание стражника, но надо мной скалился тот лысый подранок, и в его глазах читалось смутное беспокойство, совершенно не сочетающееся с заметными увечьями.