Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

– Нет! – зашипел он мне на ухо. – Нельзя сейчас…

– Почему? – негодовала я и пыталась вырваться из его стальной хватки.

Болар вдруг рванула с места и побежала наверх, оставив нас одних – наверное, её испугало не то, что произойдет с Баргой, а возможность стать одной из проклятых.

– Подумай, Джулия! Если мы сейчас убьём вождя и его сестру, что с нами будет?

– Мы убежим, – цедила я сквозь зубы.

– И не сможем ничего доказать! Все орки должны узнать о том, что здесь творится! – его неоспоримые доводы действовали на меня не успокаивающе, а только ещё сильнее злили.

– Мы должны остановить ритуал! Иначе Барга…

– Мы спасем Баргу. Я обещаю. Мы же знаем, как.

Рука, сжимающая меч, опустилась, и Эрандур освободил моё запястье. Я убрала Сияние Рассвета в ножны и, не разбирая дороги, помчалась обратно, то и дело спотыкаясь на лестнице. Ледяная тьма казалась дружелюбнее, чем предательский свет костров.

Я выбралась наверх в слабо освещенный погреб, где чуть не столкнулась с Болар. Шаманка выглядела отрешенной от действительности. Она смотрела в одну точку, а её губы шептали слова молитвы Малакату.

Обогнув её, я вылезла из погреба и помчалась прочь из крепости. Ясная ночь открывала мне дорогу в лес, а воображение рисовало жуткие картины. В чём состоит ритуал? Каким образом вождь будет испытывать Баргу? Как он испытывал других жен? Клал на алтарь и насиловал бесчувственных женщин, тем самым оскверняя святыню Малаката и убивая их? А Йатул смотрела?!

От одного осознания этого действа меня выворачивало наизнанку. Я бесилась и бежала в сумерках до тех пор, пока ноги не подкосились у подлеска. Из сугроба передо мной торчал снежноягодник. В порыве ослепляющего гнева я выпустила с ладони обращенную в пламя ярость и сожгла куст дотла.

Сейчас для меня не существовало рыщущих в ночи хищников – мир свернулся в удушливое кольцо, а в голове пульсировала одна мысль. Почему умирали невинные женщины, а не Махулак и Йатул? Почему эти безумцы живы? Или же Малакат наказывал тех, кто потворствовал их слабостям? Как же это всё в духе даэдра…

От этой мысли злость сменилась ужасом. Страх подкатил к горлу, осознание собственного бессилия вытолкнуло его наружу, и я закричала, глядя в ясное, усеянное звездами небо. Равнодушное, слепое, страшное.

– Ненавижу! Всех вас! И… проклинаю! Всех слепых богов, всех злобных даэдра! Исчезните! Убейте друг друга… – голос мой сорвался. – Хватит игр… хватит…

Небеса не ответили. Им было плевать. Им всем: и богам, и даэдра было неважно, что происходит внизу. Они молчали, словно насмехаясь над моей глупой истерикой, над моими пустыми проклятьями. Это не могло потревожить их покоя, не могло смягчить бесчувственных сердец.

Вернувшийся гнев заставил все внутри клокотать, будто Красная Гора перед извержением.

– Джулия… – голос догнавшего меня жреца взбесил ещё больше.

– Уходи! – огрызнулась я.

– Нет, нам надо вернуться! – настоял он. – Ты не станешь сидеть в снегу всю ночь. Тут опасно. Завтра, клянусь тебе, завтра я решу эту проблему. Я знаю, как.

– Завтра она будет умирать… И прямо сейчас эти выродки творят свой грязный ритуал!

– Понимаю, но если бы мы вмешались, нас бы посчитали убийцами.

– Да никто даже не знал, что мы здесь! – взвилась я.

– Узнали бы. И нам бы пришлось платить цену крови как преступникам.

– Если бы поймали… Но мы могли сбежать!

– Это неправильно, – холодно отрезал жрец.

– А правильно, что Барга там страдает сейчас? Правильно?! – я ревела, наверное, громче бешеной саблезубой тигрицы, но унять злобу не получалось. Эрандур сделал шаг мне навстречу.

– Мы не преступники, чтобы убегать, но напав сейчас на Махулака и Йатул, мы бы подвергли опасности и Баргу, и Болар!

– Барга уже в опасности! Завтра может быть поздно! – я, ослепленная ненавистью, бросилась к нему, но внезапно данмер перехватил мою правую руку за запястье и поднял вверх.

Гнев затмил разум и лишил меня контроля над магией. Я даже не заметила, как на пальцах затрепетали искры, и вверх вырвалась молния, разрезав ночное небо надвое белой сверкающей линией. От грохота у меня загудело в ушах, ноги подкосились, и я упала в объятия Эрандура, чувствуя себя обессиленной.

– Завтра я всё исправлю, обещаю, – тихо сказал он. – Но будь осторожнее. В тебе заключено немало силы… ты знаешь почему. А твои эмоции могут не просто лишить тебя воли, но и уничтожить. Сдержанность – это лучшая черта мага.

– Что это было? – промямлила я, мотая головой.

– Это был твой гнев, Джулия. Тебе нужно успокоиться и вспомнить что-нибудь хорошее. Думай о Мьол и о том, как ты её любишь… О будущем доме в окрестностях Фолкрита и о грудах сверкающих септимов…

Поначалу притягательные золотые монетки действительно засверкали в моем воображении, но вскоре мысли превратились совсем в иные образы. Далекие от денег, Фолкрита и даже Мьол.

Я мысленно перенесла себя в прошлое. В то странное время, когда была счастлива. Жаль, что та беззаботная пора длилась совсем недолго.

Холодной снежной осенью в Винтерхолде я ночами сбегала из Коллегии, чтобы искать приключения и охотиться на снежных лис. В то время я ничего не знала об играх даэдра, никогда не встречалась с фалмерами, не понимала, каково быть «сломанной», не заражалась вампиризмом. Это было самое славное и счастливое время. Оно ушло безвозвратно.

– Ты помнишь, как мы охотились на снежных лис? – спросила я, поднимая взгляд от груди друга к его сверкающим в ночи глазам. – Тогда всё казалось проще…

– Пойдем, – он не ответил на вопрос.

Следуя за жрецом обратно к крепости, вдруг ощутила насколько страшно возвращаться. Какую цену нам придется уплатить, чтобы показать всем, что Махулак и его сестра сошли с ума?

Болар ждала нас у ворот. Наверное, она слышала грохот молнии и мои вопли из леса.

– Что вы теперь намерены предпринять? – сходу спросила она. – Вы уйдёте?

– Нет, сначала попробуем спасти Баргу, потом разберемся с вождем, – спокойно сказал Эрандур.

– Как? – шаманка странно посмотрела на данмера.

– Согласно вашим законам. Придётся вызвать Махулака на честный поединок, чтобы показать всем свою правоту.

– Что?! – рассудок резко прояснился после вспышки гнева, и я в недоумении захлопала глазами. – Честный бой с кем? С вождём?

– Именно, – спокойно отозвался Эрандур.

– То есть ты намереваешься драться с Махулаком? – в голове не укладывалось подобное стечение обстоятельств.

– Ты погибнешь… – констатировала Болар. – Мой брат отменный боец, несмотря на… – она осеклась.

Мы подошли к хижине, вошли внутрь, и шаманка закрыла дверь. Эрандур сразу принялся разводить костер на земляном полу, а я присела прямо на стол, удивленно глядя то на данмера, то на Болар.

– А Душнамуб, выходит, был прав всё это время. Возможно, он что-то видел, – изрекла орчанка. – Устраивайтесь. Мне нужно вернуться в дом и прибраться в спальне Махулака.

Когда она ушла, я слезла со стола и уселась на разложенный спальник. Теперь я ощущала усталость, но сон как рукой сняло после заявления Эрандура о сражении с вождем. Расспрашивать его не хотелось, чтобы не волноваться ещё больше. Наверняка, у него есть какой-нибудь хитроумный план. Жрец не стал бы рисковать жизнью, если бы не был уверен в своей победе. Пока сам поединок и его исход мне представлялись смутно. Конечно, я помнила, как ловко Эрандур расправлялся с орками в Храме Призывателей Ночи, но тогда они были после воздействия Апатии и казались чуть меньше в сравнении с нынешним вождем Нарзулбура.

***

Просыпаться было сущей пыткой, но Эрандур, попытавшись отплатить за мою недавнюю шутку, не успел совершить задуманную месть. Приоткрыв глаз, я застала жреца за тем, как он перебирает мои спутавшиеся волосы, явно намереваясь выдать какую-нибудь романтичную нелепицу, и резко подскочила с места с воплем:

– Ага! Попался!

Он вздрогнул и виновато проговорил:

– Не хотел тебя будить. Задумался о том, что делать.

– Не оправдывайся, я знаю, что ты хотел отомстить, – я потрясла головой, отгоняя остатки сна. – И что же надумал?

– Для начала нужно увидеть Баргу.

Я согласно кивнула и встала.

Рассвет уже давно наступил, а протрезвевшие, но до сих пор весёлые орки, направились в шахту. Молодой муж Махулак стоял возле дома с довольным видом и наблюдал за тренировкой своей дочери и Йатул. Они стреляли из лука по мишеням, и я с удивлением заметила, что взгляд вождя ненавязчиво скользит по филейной части сестры…

Догадка была странная, призрачная и даже немного нелепая. Возможно, я просто не выспалась, но, сопоставив факты и вспомнив о присутствии Йатул на осквернении святилища, подумала, что связь вождя с сестрой может быть чуть теснее, чем просто родственная.

Доводилось слышать о таком. В Бруме были два брата, о которых ходили пространные слухи. Нашёлся даже очевидец, утверждавший совершенно парадоксальные вещи. По деталям, описанным им тогда в рассказе, выходило так, будто он и вовсе присутствовал при деле, во что верилось с трудом.

В случае с орками, я могла лишь предполагать что-то похожее, и это лежало на самой поверхности. Читалось в липком взгляде ухмыляющегося вождя. По крайней мере, так было, пока он не увидел нас, приближающихся к длинному дому. Тогда его взгляд резко посуровел, и орк угрожающе обнажил клыки.

Йатул прекратила тренировку и подошла к брату, Угор только покосилась и продолжила стрелять.

– Что вы здесь делаете? – пророкотал Махулак.

Пока я искала глазами Болар, Эрандур невозмутимо ответил:

– Разве сестра не предупредила вас, что мы вернемся, чтобы осмотреть Баргу?

– Нет, – с сомнением отозвался вождь, а лицо Йатул нахмурилось ещё сильнее.

– Вот вы где! – дверь длинного дома открылась, и Болар вышла во двор. – Скорее сюда.

Вождь с сестрой остались у дома в замешательстве, а когда мы вошли по приглашению шаманки, Махулак ворвался внутрь за нами. Он бы ни за что не оставил нас одних.

Мне сразу стало не по себе. Всего пара ударов по голове могут закончить наше «расследование» без доказательства чьей-либо вины. Проходя в спальню следом за Болар, я искоса поглядывала на Махулака и на всякий случай повторяла Железную Плоть, чтобы сразу применить.

Только Барга уже проснулась и собиралась во двор, облачаясь в доспехи. Шаманка замерла на пороге, а я неловко врезалась в неё, в очередной раз обернувшись на вождя. Вид у молодой жены был немного утомленный, но в остальном она держалась бодро.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Болар.

– Почему должно быть иначе? – ухмыльнулась Барга.

«И правда, почему?» – смущённо подумала я.

– Видите, ничего не произошло, – проворчал вождь. – Уходите отсюда, иначе…

Он не договорил, потому что Барга вдруг резко качнулась в сторону и, придерживаясь за стену, затрясла головой. Шаманка подбежала к ней, но орчанка отмахнулась.

– В глазах на миг потемнело, – сказала она.

– Проклятье… – зашипела Болар.

За моей спиной раздался утробный рык вождя.

– Пошли, – Эрандур осторожно обошёл орка и направился к выходу. Я извинилась взглядом перед вождём и скользнула вслед за другом.

На улице перед длинным домом нас уже встречали недовольные орочьи женщины – Йатул и Угор.

– Зачем Болар снова позвала вас? – раздражённо спросила Йатул.

– Барге скоро станет плохо, – ответила я и тут же пожалела. Движение сестры Махулака сложно было уловить. Она молниеносно прыгнула ко мне и сдавила пальцами шею. Эрандур попытался вклиниться между нами, но Йатул отпихнула его свободной рукой.

– Не дергайся, – рыкнула она мне в лицо. – Уходите отсюда, оставьте нас в покое и больше никогда не возвращайтесь!

– Сегодня же вечером мы уйдём, – Эрандур вновь приблизился несмотря ни на что, а хватка Йатул разжалась. Я часто задышала, схватившись за шею, злобно посмотрела на орчанку, но стоило признать – ей удалось напугать меня.

– Хорошо, – Йатул отошла и снова взяла лук.

Когда из длинного дома Махулак вышел вместе с женой, данмер вдруг развернулся к нему и храбро встал рядом, глядя в глаза вождя. И вот теперь я испугалась по-настоящему.

– Мы все видели, Махулак, – твёрдо заговорил Эрандур. – Мы видели этой ночью твой ритуал осквернения святилища Малаката.

Барга недоуменно отшатнулась, а вышедшая из дома Болар замерла в стороне, взволнованно глядя на меня.

– Какой ритуал? – проворчал орк. – Что ты несешь, глупый данмер?

– Мы всё видели. Твой потайной ход под сундуком, коридор, ведущий в даэдрический храм, ритуал и Баргу на алтаре, опоенную каким-то снадобьем. Ты сошел с ума, а твои жены умирают из-за тебя!

Выслушав речь жреца, я удивилась, отчего он не упомянул про причастность Йатул.

– Ты обвиняешь меня, эльф? – Махулак грозно навис над Эрандуром, а тот даже с места не сдвинулся.

Я истово просила у Мары прощения за ночной нервный срыв.

– Да, я тебя обвиняю, – заявил Эрандур, и у меня земля из-под ног поехала. Он в самом деле решил бросить орку вызов!

– Знаешь ли ты, что по кодексу Малаката тебе придётся уплатить цену крови за свою ложь?

– Знаю.

– Пусть так и будет… – Махулак ухмыльнулся и повернулся к дочери. – Угор, позови сюда всех кто в шахтах. Чужак бросил мне вызов.

Юная орчанка кивнула и побежала к воротам, ведущим к кузнице и шахтам. Я, видя решимость Эрандура и угрожающий оскал Махулака, с усилием сдерживала волнение и воображала, что из Нарзулбура уеду поседевшей раньше срока.

Вряд ли кто-то из богов или даэдра услышал мои отчаянные молитвы – орки собрались, обступив ровным кругом данмера и Махулака. Сначала они с сомнением смотрели на Эрандура, не понимая, что происходит.

Потом жрец при всех орках обвинил вождя в слабости и осквернении святилища Малаката, расположенного в заброшенных руинах под землей. По толпе прокатился гул возмущенных голосов, постепенно перетекших в смех. Оркам тяжело было поверить в это.

– Чужак согласен уплатить за свои слова цену крови! – объявил Махулак и его соплеменники захохотали. Я втянула голову в плечи и придумывала, как вытащить Эрандура. Может, ещё успею сбегать в хижину за Ваббаджеком и превратить друга в курицу, сообщив, что это всё Махулаку привиделось?

Но орки встали за моей спиной плотно, и я, сделав шаг назад, прислонилась к груди рослого пропахшего металлом шахтёра с густыми бакенбардами. Он недобро на меня покосился и ухмыльнулся.

– Выбирай оружие, эльф! – небрежно произнёс Махулак, уверенный в своей победе. Глядя на его габариты, можно было даже не сомневаться, что это и случится. Но зная Эрандура, я догадывалась, что у друга припрятано какое-то тайное оружие. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

– Вождь выбирает первым, – спокойно ответствовал Эрандур.

– Тогда я выбираю свой молот! – прорычал Махулак, и Йатул тут же подала вождю прекрасный эбонитовый молот. Именно его я видела в спальне вчера ночью. При свете дня он выглядел ещё внушительнее и казался больше раза в два.

– Я выбираю Волендранг! – выкрикнул жрец. На секунду во дворе повисла гробовая тишина, а потом по кругу прокатилась волна встревоженных голосов. Лично мне показалось, что я сейчас от волнения выплюну собственное скачущее в груди сердце. Эрандур вытянул вперёд руку, и несколько мгновений было тихо. Кто-то из орков начал смеяться, у меня запылали щеки от стыда и затряслись поджилки. Пауза угрожающе затянулась, но данмер остался на своем.

«Да будет так!» – громовой грубый голос, раздавшийся над Нарзулбуром, поверг меня в ещё больший ужас. Но когда в руке Эрандура вдруг появился огромный молот с массивной квадратной головой и пламенем внутри, мне на душе стало гораздо легче.

Орки резко перестали смеяться – теперь они смотрели на чужака-эльфа иначе. Без былой насмешливости и с ежесекундно нарастающим уважением.

Я не видела, как отреагировали на происходящее Болар и Йатул. Мой взгляд был прикован к пульсирующему огню, к резной рукояти, пронизанной зелеными прожилками таящейся в оружии силы, и к многочисленным торчащим шипам. Размер молота также внушал ужас – от конца рукояти до шипа, венчающего голову, было примерно две трети моего роста. Сейчас абсолютно неразрешимой загадкой для меня оставалось то, каким образом Эрандур удерживает эту махину в горизонтальном положении на вытянутой руке? Ведь оружие весит, наверное, не меньше меня!

– Малакат испытывает меня… Хорошо… – прорычал Махулак. – Я покажу ему, на что способен!

– Ты безумец! – ответил ему жрец. – Малакат проклял тебя, а мне дал силу, чтобы отправить тебя в Обливион!

Я поразилась той ловкости, с которой Эрандур поднял массивный пылающий изнутри молот и закинул его на плечо, словно в его руках был простой деревянный посох.

Йатул подала брату глухой эбонитовый шлем, а данмер обернулся ко мне. Я без слов поняла, что нужно. Маска Клавикуса Вайла осталась в хижине. Только вождь не позволил мне сбежать, кинув взгляд на сородичей. Я дёрнулась назад, но орк, стоящий за спиной, внезапно положил мне на плечо тяжелую крепкую ладонь. Махулак даже в такой мелочи решил схитрить!

Он заревел как взбесившийся медведь и, с лёгкостью подняв своё оружие, помчался на жреца. Тот перехватил Волендранг обеими руками и, выставив его вертикально перед собой, заблокировал первый сокрушительный удар. Грохот от столкновения молотов на некоторое время тягучей нотой завис над Нарзулбуром.

Эрандур уклонялся от атак с ловкостью данмера и, оказавшись за спиной у вождя, нанес мощный удар ему в спину. С моей точки обзора могло показаться, что Махулаку переломило хребет, но тот резко распрямился, развернулся на месте, принимая на себя следующий выпад, и я увидела вмятину на его орихалковом доспехе. Он заблокировал следующий удар и оттеснил данмера назад. Даже с благословением Малаката ослабить такого гиганта, как Махулак, было не просто.

Вождь резко выкинул руку с молотом вперёд, и Эрандур на этот раз не успел увернуться. Удар, прилетевший в грудь, раздробил нагрудную пластину доспеха и отбросил эльфа назад. Жрец неловко повалился на землю. Я почувствовала, что ноги отказываются меня держать и повисла на руке стоящего позади орка. Тот удивленно взглянул на меня и ободряюще похлопал по плечу.

А Махулак занёс молот над головой, чтобы обрушить смертельный удар на Эрандура.

Эбонитовое оружие устремилось вниз, сопровождаемое утробным рыком вождя, и воткнулось в землю. Данмер в последний миг откатился в сторону и быстро, используя Волендранг как опору, встал, готовясь к новым атакам вождя. Я, не сдержавшись, вскрикнула. Мне было хуже всего стоять среди зрителей. Я не могла вмешаться, не могла ничего сделать, ощущая себя парализованной и бессильной. Моя судьба и судьба всего Нарзулбура сейчас зависела от исхода поединка.

«Малакат, сделай ещё что-нибудь!» – я на всякий случай посмотрела наверх, в надежде на знак. Но Малакат лишь безмолвно наблюдал за сражением в круге, испытывал и вождя, и Эрандура. Почему-то жрец заинтересовал его, раз получил Волендранг. Интересно почему?

И тут мне пришло в голову то, что читала в Коллегии. Боэтия – соперник Малаката. Стоит только припомнить обстоятельства перерождения Малаката из Тринимака путем прохождения сквозь пищеварительную систему Боэтии. Грубо говоря, Боэтия просто его съела, а потом им же и испражнилась. После такого любой бы обиделся! И вот почему Малакат стремится помешать её планам.

Всё то время, что я пыталась заставить себя наблюдать за боем, грохота молотов почти не раздавалось. Соперники обходили друг друга, примерялись, думали, как лучше ударить. Иногда позволяя себе выпады и блокирование, но не переходя на мощные силовые атаки. Махулак понял, что Эрандур, обладающий Волендрангом, уже не просто зарвавшийся чужак. А жрец осторожничал – молот был ему непривычен, а вечно уклоняться от ударов он не мог. Тем более что следующий удачный удар вождя мог стать для него смертельным.

Странно, но с течением боя Махулак быстро слабел. Через несколько минут, воспринимающихся мной как бесконечность, его руки с трудом удерживали тяжеленный молот. И я вспомнила самую главную деталь. По легендам Волендранг лишает врага сил!

Наконец, запыхавшийся орк выронил оружие и упал, измотанный затянувшимся боем.

– Пощады! – выкрикнул он, сняв шлем с головы. – Ты победил! Я признаю! Бой окончен. Я все расскажу… – подняв руки, заговорил вождь. – Это я… То есть мы с Йатул нашли тот древний ход. Раньше, давным-давно здесь был храм Малаката. Я слышал об этом от своего отца, но… Мы нашли его случайно, когда в юности… были вместе.

Я попыталась найти глазами Йатул, но орчанка исчезла.

«Цена крови должна быть уплачена! Слабый был повержен!» – голос орочьего покровителя разорвал на миг воцарившуюся тишину. Эрандур не стал медлить – Волендранг опустился на голову вождя, а я зажмурилась, чтобы не видеть, чем закончилось дело.

Орки загомонили, я приоткрыла один глаз, увидев сурового, перепачканного каплями крови Эрандура с молотом в руках и багровое месиво под ногами.

Данмер перешагнул Махулака и направился ко мне. Орки не могли ничего сделать – сам Малакат велел убить вождя, а значит, всё произошло по кодексу и все узнали правду. Только вот по тому же кодексу, убивший вождя должен занять его место, а позволить данмеру управлять племенем орки ни за что бы не согласились. К счастью, Эрандур не стремился становиться вождем Нарзулбура.

Мы вышли из круга расступившихся орков, а я даже не знала, что сказать о случившемся. Мне нужно поздравлять Эрандура с победой или сейчас произошло нечто, не вписывающееся в рамки поведения жреца Мары?

Болар подбежала к нам с крайне обеспокоенным видом.

– Стойте! Подождите! – она вдруг схватила меня за локоть. – Йатул и Барга ушли…

– Куда? – я опешила.

– К кузне! Когда Махулак начал просить пощады.

Эрандур взволнованно посмотрел на нас.

– Идём! – я позвала друга за собой. Похоже, со смертью вождя ничего не закончилось, пока Йатул на свободе. Может, Барга расправится с ней и тем самым снимет с себя проклятье?

Болар рывком открыла ворота, ведущие к подвешенному между скалами мосту к кузнице. Исчезнувших орчанок на нём не было. Я с опаской ступила на поскрипывающие обледеневшие доски и взглянула вниз, заметив на камнях тёмную фигурку. Распластанное тело Барги гра-Марук.

========== Глава двадцать шестая. Выбор пути ==========

Когда Баргу вытащили из ущелья и принесли в крепость, оказалось, что причиной смерти стало вовсе не падение на острые камни и не проклятье, а стрела в глазнице. Сбежавшая из крепости Йатул с лёгкостью оторвалась от преследования, после того как уже бывшая новоиспечённая жена Махулака поняла, что нужно сделать для исцеления от даэдрического недуга, насланного самим Принцем Отверженных.

– Позор… Бесчестие, – бормотала Болар, глядя на тело орчанки, прикрытое шкурой, пока остальные жители крепости обыскивали подземное святилище в поисках доказательства последних слов Махулака.

– Теперь сын вождя возглавит Нарзулбур? – поинтересовался у шаманки жрец, держа Волендранг на плече.

– Ну, уж явно не ты, – язвительно отозвалась я вместо Болар, представляя себе Эрандура во главе орочьего племени. Смех, да и только.

– Думаю, нам пора уходить, – данмер с опаской осмотрелся. – Мы уже достаточно сделали.

Болар посмотрела на нас с тоской и благодарностью.

– Правда оказалась горше, чем я думала. До последнего надеялась, что здесь замешана болезнь или завистливый убийца, желающий занять место брата. Подождите немного. Я хочу дать вам кое-что…

Мы с Эрандуром переглянулись, а шаманка вскоре принесла нам из длинного дома тугой, набитый септимами кошель и мешочек с целебными зельями.

– Здесь немного, но надеюсь, это пригодится вам в пути, – напоследок проговорила Болар. – И знайте, что вы всегда желанные гости в Нарзулбуре.

Эрандур с лёгким поклоном принял подарки и направился к «нашей» хижине собирать вещи, а мне подумалось, что вряд ли когда-нибудь вернусь в эти гостеприимные стены. Возникло ощущение, будто мы разворошили осиное гнездо.

– Спасибо, – кивнула я шаманке и направилась следом за данмером. Надо было забрать рюкзак и Ваббаджек.

– Интересно, Йатул вернётся? – спросила я у Эрандура, заходя в хижину.

– Сомневаюсь. Её, как и Махулака, попросту убьют, если она осмелится прийти. Возможно, ей тоже уготовано платить цену крови, – жрец надел заплечный мешок, пристегнул плащ и, взяв шлем под мышку, хмуро поглядел на Волендранг. – Странно… – изрек он, не отрывая взгляда от оружия. – Думал, он исчезнет после победы над Махулаком.

– С чего бы? – я пристально посмотрела на жреца, испачканного засохшей кровью поверженного вождя. – У тебя кровь на щеке.

Эрандур потёр лицо руками, но это не помогло. Пришлось вмешаться и оттирать его своим платком, ворча:

– А то выглядишь как убийца… И кажется, Малакат хочет нам помочь в игре против Боэтии.

– Не знаю. Не хочется даже думать о даэдра, – Эрандур покосился на маску Вайла, – а я будто притягиваю их внимание.

В голову пришла своевременная мысль, что это всё происходит из-за моей метки Обливиона, но лишний раз напоминать о ней не хотелось. Раз уж часть души Эрандура внутри меня из-за принятия Апатии, то логично, что он теперь тоже связан с даэдра теснее, чем нужно служителю Мары. Хорошо, если богиня сможет помочь ему, а если нет? Подумать страшно, что может произойти.

Вскоре мы покинули Нарзулбур и к вечеру добрались до Рощи Кин. Я чувствовала себя уставшей, но радовалась тому, что ситуация с орками разрешилась. А какой отчёт теперь можно будет предоставить совету! И про Волендранг, и про покинутый храм под крепостью. По-моему, очень ценные сведения, тянущие на полноценную работу по исследованию даэдра. Не успевала только понять, когда я из алхимика и целительницы вдруг превратилась в искателя даэдрических культов.

Иддра, завидев нас на пороге «Деревянного кружева», сразу предложила той самой настойки, но мы вежливо отказались. Мне хотелось провести остаток вечера, занимаясь отчётом, а не забыть всё, что случилось в последние часы.

Давненько у меня не было таких бурных дней. Весь вечер старательно корпела над пергаментом, описывая всё, что запомнила о святилище Малаката. Зато потом всю ночь почему-то снились фалмеры, рыщущие в катакомбах заброшенного храма. Слепые монстры меня больше не пугали так, как раньше. Я не вскочила с кровати в холодном поту, не кричала во сне. Просто в этом сне мне выпало быть одной из них. Единственным зрячим фалмером. Поэтому утром я проснулась в глубокой задумчивости. Что мог значить подобный сон?

Мы решили добраться до Виндхельма на повозке, вместе с Иддриной помощницей, которая должна была купить пряности, и парой шахтеров, собравшихся обзавестись новым инструментом. Повезло, что нам предложили доехать вместе с ними и заплатить всего двадцать септимов за овёс для лошади.

Но не успела я в полной готовности покинуть таверну, как меня окликнула Иддра, не досчитавшаяся пары септимов за вчерашний ужин.

Обернувшись в дверях, я вдруг ощутила, как что-то задело левое ухо, хлестнуло по щеке, а потом услышала звук вонзающего в дерево металла.

Из дверного косяка торчала стрела с чёрным оперением, а слева от таверны, укрывшись в тени заснеженной ели, стояла Йатул и целилась в меня из изогнутого деревянного лука. Я толком не разглядела орчанку, но нутром почувствовала, что это она. Конечно, в Скайриме могли найтись и другие люди, желающие убить меня, но здесь и сейчас это могла быть только Йатул. Похоже, она проследила за нами от крепости и выбрала самый подходящий, по её мнению, момент.

Я прочла заклинание Железной Плоти и вышла на улицу, чуть пригнувшись от очередной выпущенной стрелы, а разъяренная орочья женщина выбежала из тени дерева с боевым топором наперевес и отчаянным криком.

Эрандур поздно понял, в чём дело, и выскочил на крыльцо, когда Йатул уже почти подбежала ко мне с одной стороны, а стражники, увидевшие озверевшую орчанку, с другой.

Уверенным жестом, в смеси ужаса и злости, я вскинула руку. Раздался грохот. Молния опрокинула Йатул на спину, и топор вылетел из её руки. Стражники замедлили бег, а я выхватила из ножен Сияние Рассвета и приставила его к горлу уже мертвой орчанки.

Чары удались на редкость хорошо. Тело Йатул до сих пор подергивалось от проходящих по нему магических зарядов. Я, тяжело дыша, смотрела на остекленевшие глаза орчанки, а рука, держащая оружие даже не дрогнула. Захотелось на всякий случай проткнуть Йатул горло, чтобы окончательно убедиться в её смерти.

– Скамповы бандиты! – в сердцах выругался один из стражей.

Я не стала уточнять, что целью этой «бандитки» были мы с Эрандуром, и не смогла подавить в себе желание пустить ей кровь. Кончик лезвия мягко прошил горло Йатул, конвульсии прекратились, а кровь слабо засочилась на мерзлую землю.

Данмер подошел ко мне с молотом на плече и тихонько проговорил:

– У тебя рюкзак светится.

– Что? – сначала до меня не дошло, что именно случилось. А потом я вспомнила, как перед отъездом прихватила двемерский куб в надежде испытать его действие на пресловутых фалмерах. Вышло так, что смерть орчанки пробудила древний ключ, и он поглотил первую душу, замерцав ярким синим светом.

Я спрятала клинок в ножны, избавилась от рюкзака и, поставив его на землю, с интересом заглянула внутрь. Куб, лежащий почти на самом дне, действительно светился, но с каждой секундой сияние поглощенной души меркло, и он постепенно возвращался к прежнему виду.

– Подумать только… Ты был прав, – я подняла взгляд на угрюмого Эрандура.

– К сожалению, – недовольно буркнул жрец в ответ.

Стражники опасливо покосились на мой рюкзак и на всякий случай отошли. Я закрыла его и вернула на плечи.

– Значит, и с фалмерами сработает… – добавила я, сворачивая к конюшне, откуда за происходящим наблюдали протрезвевший Эндор, двое недоумевающих шахтёров и перепуганная помощница Иддры.

– Ты всё ещё думаешь о возвращении в ту пещеру? – тихо поинтересовался Эрандур.

– Конечно, иначе не стала бы брать куб с собой. А теперь, когда у тебя есть Волендранг…

– …это не значит, что я буду махать им направо и налево, – мрачно договорил за меня данмер.

Мы остановились у повозки, в которую седовласый кучер впрягал лошадь. Рядом девушка о чём-то шепталась с шахтером и украдкой поглядывала на Волендранг. В её глазах читался ужас, и я пришла к выводу, что предусмотрительность Эрандура оказалась кстати. Молот действительно отпугивал от нас чрезмерно любопытных людей.

К полудню шестого числа месяца Руки Дождя мы прибыли в Виндхельм. Я остановилась перед мостом, думая, что не войду в этот город даже под страхом смерти. Если Братья Бури продолжают отбирать оружие у всех, кто не похож на норда, то прогулка по улочкам Виндхельма может быть чревата для нас потерей Волендранга и Сияния Рассвета, не говоря уже о неприятных типах, которые нас там будут поджидать.