Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– Сюда! – прошипел Эрандур, оттащив меня вправо, за первый попавшийся валун. Я села, прислонившись к камню спиной, пока данмер выглядывал сбоку, изучая обстановку.

Дышать после такого бега и падения было тяжело. В голове громыхала кровь, а колени дрожали. Я с трудом взяла себя в руки и зажала рот ладонью, чтобы вырывающиеся из горла хрипы не выдали наше местоположение.

– Никого не вижу, – жрец сел рядом, и в кромешной темноте сверкнули его глаза.

– До лагеря далеко? – спросила, отняв ладони от лица.

– Не очень, – Эрандур снова высунулся из укрытия, но быстро спрятался обратно. – Мы ближе, чем я думал.

Холод валуна дотянулся до моей поясницы, и я отодвинулась подальше, чтобы перевернуться и посмотреть, что происходит вокруг. До крайних палаток было рукой подать – мы могли атаковать в любой момент, лишь совершив короткую перебежку, но мне не хотелось действовать, не зная, где Мьол, Эйрин и Ворстаг. Наши действия должны быть слаженными, а пока всё шло вразрез с изначальным планом. Я помнила только, что первым делом нужно убрать ворожею, потому что она – самый опасный противник, но тварь оказалась на противоположном конце лагеря.

– Что мы будем делать? – прошептала я, спрятавшись за валуном.

– Надо немного выждать.

– Прямо здесь?

– Да. Наблюдай за лагерем. Мои глаза могут заметить.

Я кивнула, запоздало подумав о том, что Эрандур, скорее всего, этого не разглядел, но осторожно высунулась из-за камня, пытаясь ни столько увидеть лагерь, сколько найти разбежавшихся во все стороны спутников.

Никакого движения в ночи, отсеченной от лагеря теплым светом костров, не было видно. Но небо постепенно начинало светлеть. Изгои разошлись по палаткам, завершив сбрасывать тела в огонь, а ворожея что-то бормотала себе под нос, перетаптываясь с ноги на ногу перед шатром. До меня доносился её скрипучий с придыханием голос, даже не старушечий – вороний.

Я спряталась в укрытие и шепотом пересказала все увиденное и услышанное Эрандуру.

– Скорее всего, Мьол, Эйрин и Ворстаг тоже где-то спрятались, – поразмыслив немного, произнёс он. – Надо действовать осмотрительно. Продолжай наблюдать.

Однако наблюдение почти ничего не давало – только руки, касающиеся неровной поверхности ледяного камня, снова начали неметь, не успев толком отогреться. В лагере воцарилась тишина, прерываемая треском костра. Три дикаря ходили по периметру, у шатра копошилась ворожея. Мне приходилось пригибаться всякий раз, когда один из сторожей поворачивался в нашу сторону. В такие мгновения от сжимающего сердце страха я даже переставала чувствовать холод. Потом заметила, что один из дикарей сел около костра и протянул руки к огню. И это могло дать нам шанс, тем более что рассвет неумолимо приближался…

Ночь растворялась в лучах ещё не взошедшего солнца. Мир приобретал серые очертания, а холод проникал под одежду, выбивая из-под кожи мелкую дрожь. Как же хотелось в эти мгновения поплотнее завернуться в меховой плащ и заснуть в тепле костра! Но пора было действовать.

– Эрандур! – встряхнувшись, я схватила друга за руку. – Мы можем проскочить до палаток.

– Убивать придется тихо, – кивнул данмер, надевая на голову шлем. – Я готов.

– Поняла, – я тоже кивнула, поудобнее перехватила Ваббаджек и кинулась к крайней палатке. За мной на удивление бесшумно двигался данмер, почти не лязгая тяжелым стальным доспехом. Под ногами зашуршала трава, как мне показалось, оглушительно громко.

Мы скрылись в тени палатки, а клевавший носом изгой у костра встрепенулся и испуганно огляделся. Я мельком увидела сонное лицо мальчишки, вымазанное грязью и кровью наподобие боевой раскраски. Сам изгой кутался в меховой плащ и явно не радовался представившейся возможности сторожить лагерь.

Эрандур вытащил меч из ножен и двинулся в обход палатки, забравшись внутрь с противоположной стороны от костра. До ушей вскоре долетел короткий звук, шумный прерывистый выдох – и все смолкло. Потом звуки повторились снова. Я дрожа отодвинула висящую оленью шкуру, пролезла в палатку и неуклюже разместилась на убитых дикарях, наблюдая за костром и юным стражником. Тяжелая вонь немытых тел перебивала запах свежей крови. Жрец уже исчез в другой палатке, а я не отрывала взгляда от мальчишки. В руках крепче сжала Ваббаджек, чтобы в случае чего применить посох.

С другой стороны лагеря вдруг раздался оглушительный крик. Изгой у костра вскочил, но я не дала ему двинуться с места и выстрелила. Огненная буря проглотила парня, и он, охваченный пламенем, сорвался с места и бросился прочь, не разбирая дороги и истошно вопя. Я непроизвольно поморщилась – не думала, что у Ваббаджека случаются такие жестокие эффекты.

Крики всполошили остальных дикарей, и они дружно высыпали из палаток, хватаясь за оружие – костяные мечи, топорики и изогнутые грубые луки.

Эрандур вернулся ко мне в палатку и потянул на себя за шиворот. Я попыталась сопротивляться этому, но вдруг шкуру надо мной вспороло зазубренное костяное лезвие, едва не задев голову. Инстинктивно подняв посох, призвала магию Шеогората. Нависший надо мной изгой взорвался сотней сверкающих септимов, разлетевшихся по всему лагерю и обсыпавших не только меня, но и дикарей.

Совсем рядом раздались звуки сражения и воинственные кличи. Мы с данмером выскочили из палатки, прямо перед убегающей к шатру толпой изгоев. Что-то определенно отвлекло их от нас, и это произошло не только из-за воздействия посоха.

Я бросила взгляд на костры, увидев вдруг, как сквозь пламя, выпрыгивает наёмник с топором и щитом наперевес и врывается в гущу врагов, расталкивая их и круша черепа. Он выбежал один против десяти, чтобы спасти нас.

Из шатра сбоку выскользнула Мьол с окровавленным клинком и атаковала дикарей. Лютый ловко крутился в её руках, проходил сквозь меховые брони изгоев как сквозь масло, и в рядах противников воцарилась паника. Они уже не сражались – дезориентированные и застигнутые врасплох толкались, пытаясь прятаться друг за друга, когда с третьей стороны появился Эйрин и, наверное, сам от себя такого не ожидая, вонзил меч в глотку ближайшему дикарю с отчаянным и яростным криком.

А Львица, сражаясь, танцевала, выписывая Лютым широкие сверкающие круги и дуги. Меч лежал в руке воительницы так, словно был её неотъемлемой частью. Движения Мьол завораживали и восхищали, заставляли любоваться её стремительными выпадами и ловкими уклонами.

Я призвала на ладони огненную стрелу, но не решалась метнуть, боясь в суматохе задеть кого-то из своих. Эрандур шел передо мной, держа наготове клинок обеими руками.

Только теперь я заметила торчащие из тени шатра кривые когтистые лапы поверженной ворожеи. Вот, почему кричал один из охранников лагеря!

Ворстаг, в отличие от Мьол, бился безжалостно, как взбешенный медведь. Он рычал, громыхал сталью доспеха и каждый его удар, достигший цели, оказывался смертельным для врагов. Брызжущая из глубоких ран кровь впитывалась в землю, изгои погибали, не в силах дать достойный отпор столь неожиданной и слаженной атаке. Все-таки они не сильны в открытом бою – их удел скрытность и внезапность, и у нас получилось победить банду, используя их собственную тактику.

Когда затих предсмертный хрип последнего дикаря, пронзенного Лютым и повалившегося на землю, восходило солнце. Вдали брезжил алый рассвет, а костры затухали. К запаху жженой плоти примешался густой металлический аромат пролитой крови. Тела изгоев беспорядочно валялись по лагерю, и вдруг меня посетила пугающая мысль. Кем бы ни были эти дикари, они тоже люди. Не считая ворожеи, конечно. И это норды когда-то вытеснили их с собственной земли. Разве они не имеют права мстить и бороться за свою родину? А мы устроили такую жестокую резню, убивая спящих в их же постелях.

Встряхнувшись, я посмотрела на Мьол, самодовольно оглядывающую опустевший лагерь. На лице воительницы темнели брызги свежей крови. Эрандур и Ворстаг прошлись вдоль палаток в поисках выживших. Эйрин отошел к шатру, а Львица вдруг, перехватив мой взгляд, подняла руку с мечом и закричала, провозглашая о нашей победе. Её грозный клич, подобно рычанию настоящего зверя, разнесся над лагерем и долиной, помчался меж складками гор навстречу рассвету нового дня.

Я ощутила, как совсем рядом, слева, пронесся ветерок. Спустя миг в поднятую руку Мьол вонзилась стрела и раздался короткий вскрик воительницы. Я инстинктивно развернулась, чтобы найти стрелявшего. Вдаль по склону удирала растрепанная девчонка в шкурах. Она бросила лук и петляла меж камней, растворяясь среди зарослей можжевельника.

Сразу вспомнилась фраза Ворстага: «ищи потом изгоя в Пределе!» Наёмник с оружием наперевес тут же кинулся за девчонкой.

Поняв, что догнать её не получится, я в два прыжка оказалась возле Мьол, к которой со стороны шатра уже несся перепуганный Эйрин.

Львица оседала вниз, не разжимая пальцев, стискивающих рукоять. Вокруг стрелы стремительно чернело кровавое пятно, просачивающееся сквозь поддоспешник.

Отшвырнув посох в сторону, я призвала исцеление, видя, что в остекленевших глазах жены отражается восходящее солнце. Стрела угодила в подмышку, в уязвимое место доспеха. Но разве от таких пустяковых ран погибают? Быть того не может!

Магия вспыхнула на моих ладонях и окутала воительницу теплым целительным светом. Мьол завалилась на спину и больше не шевельнулась.

– Нет… Нет-нет! – я продолжала лечить, не веря своим глазам. – Мьол! Очнись!

Напротив меня присел Эйрин и осторожно дотронулся до плеча Львицы.

Правая рука Мьол осталась вскинутой в победном жесте. Она не выронила клинка, её побелевшие пальцы по-прежнему сжимали рукоять Лютого, поблескивающего зачарованием в утреннем свете.

А я лечила жену, пока в глазах не потемнело. До разума постепенно начинало доходить, что дикарка выстрелила не обычной стрелой. Скорее всего, наконечник был смазан смертельным ядом.

«Но если это яд, его действие можно замедлить чарами! – давясь слепой надеждой, отказываясь принимать действительность, думала я. – Я же спасла Эрандура, почему же не смогу спасти Мьол?!»

Эйрин глухо взвыл, давая волю чувствам, схватился за сжатую в кулак ладонь Мьол и поднес к губам.

А я продолжала лечить, уже не видя, кто передо мной. Не соображая ничего от горя. Перед глазами застыло её лицо. Легкая улыбка и удивление. Наверное, от того, что шальная стрела угодила всего лишь в руку. И кто же знал, что наконечник отравлен!

– Хватит, Джулия! Она мертва! – крик Эрандура прогремел над самым ухом. Данмер перехватил мои руки. – Ты и себя погубишь, если не прекратишь!

– Нет! – я попыталась вырвать ладони, но не удалось. – Я вылечу её! Я должна…

– Она умерла! – жрец силой оттащил меня в сторону. Я трепыхалась в его хватке и что-то кричала. Я сама не понимала, что кричу, а сознание помутилось от увиденного. Не верилось, что бывает так.

Хватка Эрандура вдруг разжалась. Данмер развернул меня к себе и сильно встряхнул за плечи.

– Смотри на меня! – приказал он.

Я послушалась, но ничего не увидела из-за пелены слез. Только серое размытое пятно.

– Она мертва, – твердо повторил данмер. – Мы больше ничего не можем сделать.

– Это… был… яд? – пытаясь собрать себя по осколкам, спросила я.

– Да, – пальцы жреца до боли впились в мои плечи.

– Тогда… почему ты тогда не умер? Почему она?.. – ноги перестали меня держать, я рухнула на землю, ощутив, как ладони утонули в крови и грязи. Пальцы стали липкими, и я сжала кулаки, впилась ногтями в ладони, только бы почувствовать физическую боль. Лишь бы опустошающая боль души унялась.

За моей спиной раздались грузные шаги, потом тяжелое дыхание и голос Ворстага.

– Я не догнал эту мелкую сучку. Как сквозь землю провалилась… – он сделал паузу, увидел Мьол и заревел. – Даэдрова тварь! Я… найду её! Убью! Своими руками сверну шею!

– Сейчас нет на это времени. Надо возвращаться в Маркарт, – Эрандур попытался поднять меня, но без Ворстага не получилось. Наёмнику пришлось рывком вздернуть меня на ноги и прижать к себе. Щекой я почувствовала холод стального доспеха. Сквозь преграду слёз смогла различить Эйрина, все ещё сидящего возле Мьол и держащего её руку у своих губ.

– Эйрин! – крикнул парню Эрандур, но тот услышал не сразу. После второго оклика поднял голову и недоуменно посмотрел на жреца, словно насквозь.

– Я её не оставлю, – на удивление твердым голосом ответил парень, не сдвинувшись с места.

– Мы её не оставим, – отозвался Ворстаг. – Надо вернуться к лошадям. Мы заберем её в Маркарт.

Я всхлипнула и отодвинулась от наёмника. Рассеянным взглядом обвела лагерь, сгоревшие и окровавленные тела и не почувствовала ничего. Ни сожаления, ни чувства вины. Сердце колотилось как бешеное, казалось, даже в горах раздается эхо от его биения.

Подобрав посох дрожащей рукой, я сглотнула мешающий дышать ком в горле, посмотрела на испуганный Ваббаджек и отвернулась.

Даэдра. Все из-за них. Они начало и конец тому, что происходит.

– Эрандур, – прохрипела я, и данмер тут же оказался рядом, – служитель Боэтии был среди пленников? Мы… должны убедиться…

– Что? – жрец встряхнул головой, будто не понял моего вопроса. – Ты в своем уме? Мьол…

– Замолчи! – рявкнула я, захлебываясь вновь подкатывающими рыданиями. – Не говори о ней! Я должна… узнать.

Ворстаг и Эйрин приподнявшие тело Мьол за руки и за ноги, остановились, сделав два шага к козьей тропе.

– В чем дело? – сурово спросил норд.

– Идите. Мы догоним, – Эрандур махнул им рукой.

Я вдруг заметила, что Лютый несет Эйрин, заткнув меч за пояс. Когда они успели вырвать клинок из её рук? И… как они посмели сделать это?!

Ноги держали меня неровно, я опиралась на посох – почти висела на нём, ежесекундно боясь упасть. Пустым безжизненным взглядом провожала уносящих тело моей жены Ворстага и Эйрина. Видела, как их спины покачиваются при ходьбе и безвольно висящую руку Мьол. Ещё вчера мы были вместе, я до сих пор чувствовала её терпкие горячие поцелуи на губах, и сознание отказывалось принимать, что её больше нет.

Пока я стояла парализованная собственным разумом, Эрандур ещё раз обошел лагерь и что-то принес мне.

– Ты была права, – мрачно проговорил он, показывая мне какую-то книгу. Не сразу получилось понять, что на кожаном переплете красуется черно-белый оттиск с изображением Боэтии. Образ Принцессы Интриг расплывался перед глазами.

– Это лежало на столе у ворожеи вместе с сердцами. Вряд ли даэдропоклонник ушел живым. Скорее всего, он… – жрец кивнул на почти догоревшие костры.

Я промолчала, взяла книгу свободной от посоха рукой и побрела к шатру. Бросила книгу в затухающий огонь и, шатаясь, поплелась следом за уходящими по тропе Эйрином и Ворстагом, не понимая ничего, не желая думать, чувствовать и жить.

– Я могу что-то сделать для тебя? – данмер осторожно дотронулся до моей руки.

У меня не осталось сил даже для того, чтобы просто повернуть голову. Истерика вымотала меня, горло болело, а глаза жгло от слез и дыма. Я начала вспоминать, прокручивать в голове произошедшее и обдумывать. Воображать, как могло бы случиться, угоди стрела в кого-нибудь другого. И вдруг меня обжег стыд за эти мысли.

– Ты можешь простить меня за те слова, что я наговорила… – выдавила из себя, с трудом сдерживая очередную волну рыданий.

– Какие слова?

– Я кричала что-то… и сказала: «почему ты тогда не умер». Я… я не хотела…

– Я знаю. Забудь.

Покачала головой, зная, что не получится такое забыть. Этот день теперь станет одним из тех, что я буду помнить до самой смерти. Этот день не оставил шрамов на теле, но как же сильно и жестоко он изранил душу.

Я не запомнила, как мы вернулись к кургану, но сходу увидела тело Мьол на алтаре. Эйрин вложил меч ей в руки и отошел в сторону – на парне лица не было, он будто постарел лет на двадцать в одно мгновение. Стал призраком, мертвецом, бледнее, чем лежащая на алтаре Мьол. Он смотрел в одну точку перед собой, но его взгляд был пуст.

Когда мы с Эрандуром подошли, Ворстаг прокашлялся и заговорил:

– Норды частенько говорят эту фразу. Да встретишь ты смерть с мечом в руке. То ли пожелание, то ли благословение, то ли проклятье. Великая честь погибнуть в бою. Её ждет Совнгард.

– Нет никакой чести в выпущенной из засады стреле, – проронила я, подошла к алтарю и наклонилась, чтобы поцеловать Мьол в лоб. В последний раз провести пальцами по её светлым пышным волосам и заглянуть в глаза, чтобы не увидеть былого огня и решимости. Смерть обратила их в стекла, в последнее мгновение поймавшие и сохранившие первый рассветный луч. Я опустила веки Мьол и отступила на шаг назад, исторгая из себя слова не прощания, не любви и не горя. Слова, наполненные жаждой отмщения, ослепляющим гневом и ненавистью.

– Ворстаг, скажи мне его имя.

Комментарий к Глава тридцать седьмая. Да встретишь ты смерть с мечом в руке

В отзывах к этой и всем последующим главам можно материться. Мы движемся к началу конца… зловещая пауза

========== Глава тридцать восьмая. Страшная правда ==========

Ворстаг хмуро взглянул на меня, переменившись в лице. Суровое выражение превратилось в явное замешательство.

– Имя? – переспросил он. – Сейчас?

– Не заставляй меня повторять, – прорычала я сквозь зубы.

– Ну… Э-э… Кхм, – красноречие наёмника мгновенно улетучилось, а я стояла напротив и только алтарь и лежащая на нем Мьол мешали мне кинуться на норда с кулаками.

– Джулия, ты уверена, что сейчас подходящее время для… – осторожно положив руку мне на плечо, начал данмер, но, натолкнувшись на мой озлобленный взгляд, замолк.

– Эрандур, а когда наступает подходящее время убивать? – рывком скинула его руку с плеча.

– О-о, – Ворстаг отошел на шаг назад от алтаря. – Я понял, что происходит.

– Да неужели?! – взъярилась я.

– Ты пытаешься заглушить скорбь злостью и думаешь, что убийство того ублюдка тебе поможет… – несвойственным ему философским тоном протянул норд. – Ладно. Будь по-твоему. Звать того норда Толфгар. Прозвище Несокрушимый. Сейчас он кто-то вроде капитана стражи Маркарта. Частенько наведывается в храм Талоса и показывает себя человеком чести, но сама знаешь…

– После того что сделал, он ещё и Талосу молится? – возмутилась я, стараясь не опускать глаза и не смотреть на Мьол. Сердце ныло, а дышать становилось трудно, когда начинала думать о ней.

– Молится? – фыркнул Ворстаг. – Да он проклятый фанатик! Хотя по первому впечатлению и не скажешь. Грубый такой голосина, а с виду суровый мужик.

– Это его идея была, – вспомнилось мне, и по телу пробежал холодок. Я глубоко вдохнула и потерла лицо ладонями, сдерживая порывы гнева, направляя их в Маркарт. – Спасибо, друг.

– Не за что. И… – наёмник бегло взглянул на Эрандура, а данмер коротко кивнул. – Если чем смогу помочь вам, дайте знать.

– Для начала помоги доставить Мьол в Зал мертвых.

– Без проблем… Эйрин… – норд обернулся и сам побледнел, увидев позади себя парня, превратившегося практически в старика. Я в ужасе заметила морщины, бороздящие лицо Эйрина. Раньше этого точно не было.

Пустота сжимала грудь удушающими кольцами, даже ребра болели, словно меня запихнули в здоровенные тиски. Я подошла к Мглистому, погладила его по морде, касаясь блестящей бархатистой шерсти, и слезы снова полились по щекам. Конь тыкался носом в лицо и тихонько фыркал. Неужели, понимал, как мне на самом деле паршиво?

Эйрин молча помог Ворстагу погрузить Мьол на Дымку, а сам остался стоять около лошади с безучастным видом, сжимая в руках Лютого. Эрандур подобрал брошенные рюкзаки и прикрепил к седлу Стрелы.

– Я останусь, – безжизненно произнёс парень.

– Здесь?! – вскинулся Ворстаг, придерживая посаженную боком Мьол.

Эйрин никак не отреагировал на вопрос, продолжив смотреть в никуда, а меня от его вида затрясло. Если я хотя бы кричала на весь Предел, чтобы утихомирить переживания, то он… Что вообще творилось в его голове, после того как он увидел смерть подруги?

– Эйрин, – твердо начал Эрандур. – Тебе нет нужды хоронить себя после… – данмер осекся. Эйрин поднял пустой взгляд на него.

– Молчи. Это твоя вина, – прошипел парень.

– Эй! – Ворстаг распрямил плечи. Казалось, вот-вот норд снова схватится за топор. – Это вина изгоев. И Мьол знала, на что идет.

Я прижалась к Мглистому, не зная, как реагировать на фразу Эйрина. Если я придумала идею, что Ворстага надо обратно свести с беременной от него девушкой, то при чем тут вообще Эрандур? Жрец-то не виноват, что безумный орк ему броню молотом повредил, а в Маркарте есть хороший кузнец!

– Эйрин, слушай, – хрипло начала я, сглотнув ком в горле. – Мы… Мне и самой хреново, так что даэдра не снилось, но… мы должны ехать. Мьол должна быть погребена в Зале мертвых, как подобает норду… герою…

– Ты не понимаешь, – покачал головой Эйрин. – И вы все не понимаете. Ты уже думаешь, что надо кого-то убить, планируешь какую-то месть. А что я могу сделать? Теперь уже ничего.

Парень говорил, но голос его утихал с каждым произнесенным словом. Эйрин задыхался собственными словами, а под конец его речи, я с трудом разбирала невнятное бормотание.

Эрандур и Ворстаг встревожено переглянулись. Наёмник, устроив Мьол поперек седла, обошел лошадь и, вытащив из-за пояса топорик, ударил Эйрина обухом по затылку.

От глухого звука удара я вздрогнула, лошади замотали головами и испуганно заржали.

– Зачем ты его так? – поморщился Эрандур.

– Достал, – бросил наёмник, поднимая Эйрина с каменного пола кургана. – Не убивать же его, в самом деле. Оклемается, глядишь, отойдет, а так… не натворил бы чего. С собой или с кем-нибудь еще, – он взвалил парня на плечо как мешок картошки. – Кто подвезет нашего друга?

Я в сомнениях посмотрела на Мглистого, потом на Ворстага с Эйрином на плече.

– Он… точно жив? – вырвалось у меня. Голова шла кругом от того, что происходит.

– А то! – наигранно ухмыльнулся наёмник, встряхнув парня, но ухмылка стерлась с его лица почти сразу. – Сколько раз так делал.

– Клади его сюда, – Эрандур указал на круп Стрелы и взял лошадь под уздцы. Животное вело себя на удивление спокойно.

Я вывела Мглистого из кургана и взобралась в седло. Вспомнить только, это же Мьол научила меня ездить верхом. Если бы не она…

А теперь ни солнце, ни весна не приносили радости. Птицы пели раздражающе, лучи били в глаза слепяще ярко, можжевельник вонял хуже, чем потные ножные обмотки. Я бесилась, глядя на горы, ехала, не оборачиваясь назад. Пыталась вообразить, что Мьол просто скачет следом, что она жива и всё как прежде, но глаза застилали слезы. Я смаргивала их, а после осматривалась кругом, надеясь увидеть нашу комнату в “Серебряной Крови”, увидеть жену рядом, говорящую, что все это было сном, что все хорошо, что никто не умер, а я просто глупая трусиха. Но горы не исчезали. Как и тело, перекинутое через лошадь Ворстага. Всю дорогу я беззвучно проплакала, глотая рыдания и пытаясь всхлипывать носом как можно тише. Спутники напряженно молчали. Наверняка все слышали, вопреки моим стараниям не привлекать внимание.

Успокоилась я только ближе к Маркарту. Мы преодолевали мост через реку Карт, и впереди показалась мельница и невысокие фермерские домики. Теряющиеся среди скал башни города глядели черными провалами окон и пугали меня до дрожи.

Эйрин очнулся, застонал и попытался схватиться за голову, но не смог шевельнуться, вися на лошадином крупе.

– Почти приехали, – доверительно сообщил ему Эрандур.

У конюшни я спешилась и поняла, что не хочу расставаться с Мглистым. Конюх Седран, увидев Мьол и с трудом спустившегося с лошади Эйрина, печально покачал головой. Ворстаг договорился, чтобы за лошадьми присмотрели, пока нас нет – как опытный наёмник, он уж распланировал возможные пути отхода, если в городе станет слишком опасно.

Потом мы добрались до Подкаменной крепости и Зала мертвых. Маркарт обратился калейдоскопом лиц горожан, глухих шлемов стражей и каменных лестниц. У меня кружилась голова, ноги держали с трудом. Я насилу вспомнила, когда ела и пила в последний раз.

От густого запаха бальзамических масел, расползшегося по прохладным альковам, где почивали мертвецы, мне стало плохо. Брат Верелий, воздев руки над головой, читал молитву перед алтарём Аркея, Ворстаг придерживал готового броситься к Мьол Эйрина за плечо. Я стояла, прислонившись к стене, и видела, как лицо Львицы от поразившего её яда, становится неестественно темным, почти синим. От этого зрелища тошнило посильнее, чем от прошлого визита в этот Зал и встречи с Намирой. Холод проникал под одежду, тягучая речь Верелия плавала под высоченными каменными сводами с глубоким зловещим эхом.

В конце ритуала служитель Аркея накрыл Мьол белым льняным саваном, а нам велел уходить. Теперь ему предстояла не самая приятная работа, которая должна проводиться без присутствия посторонних.

Я простилась с Мьол, напоследок коснувшись губами укрытого саваном лба, забрала Лютый, лежавший в ножнах на алтаре рядом с ней, и молча отдала впавшему в оцепенение Эйрину. Он заслужил этот клинок. Уверена, его подруга хотела бы того же.

Вернувшись в таверну, я взяла бутылку вина и удалилась в комнату. Ещё пару дней назад нашу с Мьол комнату. Сияние двемерского светильника озаряло по-прежнему мятую кровать. Мы надеялись вернуться и отметить победу. Вместе.

Но я осталась одна и пила вино прямо из горлышка, неотрывно глядя на огонь, слегка подрагивающий за двемеритовой решеткой, вспоминая сегодняшнее утро и размышляя о том, каким образом буду убивать Толфгара Несокрушимого. Его смерть должна быть жестокой.

Чуть позже в дверь постучали. Деликатно, трижды.

Решив, что это Эрандур, я встала с кровати, поставила бутылку на тумбочку и, пошатываясь, направилась к двери.

На пороге стоял Эйрин, взлохмаченные русые волосы практически закрывали его искаженное скорбью лицо. Судя по запаху, Ворстаг и Эрандур хорошо побеседовали с ним в зале «Серебряной крови» под бутылку-другую браги.

Парень икнул и шагнул ко мне в комнату. Я осталась на месте, непонимающе глядя на него.

– Ты чего? – спросила, чувствуя, как Эйрин напористо надвигается на меня. В голове промелькнула очень нехорошая мысль о его намерениях, но уже спустя секунду парень повис на моей шее и разразился рыданиями.

Опешив от его поведения, я несмело сомкнула объятия и погладила парня по волосам, не зная, стоит ли говорить что-то или же позволить ему проплакаться и успокоиться. Помимо прочего, надо было прикрыть дверь, чтобы…

Ворстаг и Эрандур появились на пороге комнаты, увидели, что происходит, и данмер взглядом показал наёмнику, что надо вернуться в зал таверны. Я в замешательстве оглядела их, продолжая утешать рыдающего Эйрина. И хорошо, что жрец догадался закрыть дверь, чтобы мы не попались никому на глаза.

– Я не сказал… Не успел, – прохрипел Эйрин, немного успокоившись. Он по-прежнему тяжело дышал, хлюпал носом и не отходил от меня. Я молчала и ждала, пока он сам захочет продолжать говорить.

– Я не смог сказать ей… что люблю её, – прерывисто с придыханием прошептал он, сильнее прижавшись ко мне.

Крепче обняв Эйрина, вдруг задумалась о том же. А я-то говорила об этом хоть раз? Признавалась ли в своих чувствах, или же они были поверхностными, легкими, будто между нами вовсе не происходило ничего серьёзного?

– Что мне теперь делать? – парень поднял красные от слез глаза, а я даже не знала, что ответить.

– Я не могу возвратиться в Рифтен, – продолжал он. – Там все будет напоминать о ней. Каждый камень, шныряющие воры и даже запах, с которым я свыкся за эти годы… Джулия… Я… не знаю, как быть. Помоги. Умоляю, помоги мне.

– Фолкрит, – выдохнула в ответ первое, что пришло в голову. – Ты… мог бы продать дом в Рифтене и поселиться в Фолкрите, вместе с нами или… в городе. Или… решать тебе, но я правда не знаю, чем могу помочь.

– Ты была близка с ней. Ближе, чем мы, – Эйрин отошел, растер лицо ладонями до красноты и еще сильнее взлохматил волосы, словно у него голова чесалась. – Когда мы отправились в Мзинчалефт, я думал, она там увидит, чего я стою, и только после этого хотел признаться. Но ты… – он уколол меня взглядом. – Но ты же ничего не знала обо мне. Моя нерешительность сослужила плохую службу. А я изо всех сил хотел, чтобы она была счастлива. И когда Эрандур придумал это все со свадьбой…

Дальше я не слушала. Показалось, что неведомая сила схватила меня за волосы и со всех сил припечатала затылком о стену, даже легкое опьянение рассеялось.

– Чего придумал? – невнятно пробормотала я, утратив дар членораздельной речи.

– Я был готов даже на такое, лишь бы она была счастлива! А Эрандур… он хотел того же для тебя! – в запале выкрикнул Эйрин. – Ты должна была понять! Понимаешь?

– Не совсем. Подожди тут, – показав парню жестом оставаться на месте, выскочила из комнаты и с грохотом захлопнула за собой дверь.

В зале таверны мне хотелось задать пару вопросов одному данмеру и пристально заглянуть в его хитрые рубиновые глаза. Он как раз сидел там за столиком с Ворстагом.

Я, заметив его спину в жреческой рясе, налетела как ураган и ногой перевернула столик, пнув его в очаг. Вся стоявшая на нём посуда со звоном раскатилась по полу.

– Ты! – зарычала, указав пальцем на вскочившего с места Эрандура. – Что ты наделал?!

Ворстаг поспешно спас мебель из огня и встал рядом в полном недоумении. С его губ слетело тихое ругательство.

– Пошли, – Эрандур взял меня под локоть и потащил обратно в сторону комнат.

В зале «Серебряной крови» воцарилось тревожное молчание. Уходя, я словно слышала осуждающие мысли посетителей, а наёмник, извиняясь перед всеми взглядом, бесшумно последовал за нами.

Данмер втолкнул меня в свою комнату и закрыл дверь перед носом возмущенного Ворстага. По лицу Эрандура в бледном свете огня скользили зловещие глубокие тени.

– В чем дело? – напористо начал он, встав напротив.

– Эйрин сказал, что ты имеешь какое-то отношение к нашей с Мьол свадьбе! Я хочу знать правду!

Эрандур отвернулся и устало потер пальцами глаза.

– Так и знал… – вздохнул данмер. – Ему не хватило духа.

– На что?! – негодуя, напирала я. – Ты что, подстроил мою свадьбу с Мьол?!

– Вообще-то да.

Отступив на шаг, уперлась в кровать и села, недоуменно уставившись на жреца. Даже разозлиться не получилось. Надеялась, что он будет оправдываться, отнекиваться, вилять и убежать меня в том, что это глупая ошибка или пьяный бред обезумевшего от горя Эйрина. А Эрандур просто признался, подтвердив мои самые худшие страхи. Я была просто выбита из колеи и не понимала, как такое возможно.

– Попробую объяснить, хоть и не планировал рассказывать тебе об этом, после случившегося, – Эрандур скрестил руки на груди и прожег меня таким взглядом, словно произошедшее исключительно моя вина. – Если бы ты хоть раз задумалась об этом, то заметила бы кое-что странное… Некоторые нестыковки.